Мы конвоируем семерых богов – двое мертвы, пятеро взяты в плен. На мне доспехи Одина. Сефи нарядилась Тором, Мустанг – Фрейей. Всем этим мы разжились в арсенале Асгарда. Каменный пол храмового зала залит кровью, мы идем, спотыкаясь и поскальзываясь. Сефи тащит одного из выживших ауреев за волосы, валькирии – всех остальных.

Угоняем из Асгарда челнок и возвращаемся в Шпили, предварительно открыв арсенал с помощью выданных Локи кодов и облачившись в военные доспехи, но прежде находим остальных богов. Двое из них в информационном центре Асгарда руководят группой зеленых, которые пытаются выкинуть хакеров Квиксильвера из системы. Сефи отрубает одному руку новообретенным лезвием, приводя в ужас зеленых, двое из которых, завидев меня, поднимают вверх сжатые в кулак руки в знак солидарности с восстанием. С их помощью мы запираем остальных в хранилище, и перешедшие на нашу сторону зеленые запускают прямую линию связи со штабом Квиксильвера.

Самого Квиксильвера на месте не оказалось, но Виктра поведала нам последние новости о том, как сработала уловка Севро. Чуть более трети марсианского военного флота перешло под контроль Сынов Ареса и синих Квиксильвера. Тысячи лучших воинов Сообщества пойманы в ловушку на Фобосе, но Шакал наносит удар за ударом. Он взял оставшийся флот под свое личное командование и вызвал подкрепление с Пояса Койпера.

Остальных золотых мы нашли на нижних уровнях через биометрическую сенсорную карту станции. Одна аурейка упражнялась во владении лезвием в гимнастическом зале, но, увидев меня, бросила оружие и сдалась. Иногда неплохо иметь хорошую репутацию. Оставшихся двоих мы отыскали в отсеках видеонаблюдения – они просматривали записи с камер и как раз обнаружили, что прокручиваются архивы трехлетней давности.

Теперь на золотых надеты магнитные наручники, пленники связаны веревкой, притороченной к седлу грифона Сефи. Бывшие боги в ужасе озираются по сторонам, как будто мы тащим их в геенну огненную.

На Шпилях черные тут же сбегаются к нам, поднимаются с самых нижних уровней, чтобы подивиться этому странному зрелищу. Большинство видело богов лишь на расстоянии, они были подобны золотым молниям, ярким вспышкам на фоне весеннего снега. Теперь мы идем среди них, воздух дрожит от излучения импульсных доспехов, импульсные пушки челнока плавят железные ворота ангаров, где держат грифонов, и выжигают в металле круглые дыры. Я вспоминаю, как оплавилась дверь командного мостика «Пакса», а потом Рагнар сделал мне подношение крови…

Совсем не так я собирался призвать черных на свою сторону. Я хотел добиться признания силой слова, явиться к ним без лишней помпы, одетым в тюленью шкуру, а не в доспехи, и отдать себя на милость черных, чтобы показать Алие, как высоко я ценю ее народ, как важно для меня их мнение. Я был готов подвергнуть себя опасности ради того, чтобы мои слова никогда не расходились с делом. Но даже Рагнар понимал, что это была дурацкая затея. Теперь у меня нет времени на уговоры и борьбу с суевериями. Если Алия откажется пойти за мной на эту войну добровольно, то я заставлю ее сделать это, и она может брыкаться и вопить сколько угодно. Один раз такое уже было с Лорном. Мне придется говорить с черными на единственном языке, который они понимают: на языке силы.

Сефи стреляет из импульсной перчатки по дверям, ведущим в покои ее матери, и разряд проходит рядом с моей головой. Старинные петли сипло скрипят, железо неохотно поддается. Мы летим мимо армии павших ниц великанов, столпившихся в огромных коридорах по обе стороны от нас. Суеверие с легкостью убивает любую силу. Давным-давно, когда в черных еще не угас воинственный дух, они попытались переплыть океан. Построили огромные корабли, на которых помещалось целое войско, но все суда трагическим образом терпели крушение – то ли их утаскивали на дно жуткие творения ваятелей, населяющие здешние воды, то ли золотые били импульсными разрядами из-под воды. Последняя попытка черных пересечь океан состоялась более двухсот лет назад.

Мы подходим к Алие, которая восседает за знаменитым столом совета. Вокруг него при свете огромных дымящихся жаровен собрались семьдесят семь военачальников. Громадные воины, с длинными белыми волосами, обнаженными руками, поясами с металлическими пряжками и гигантскими заплечными топорами, как по команде поворачиваются к нам. В слабо освещенном полумраке сверкают черные глаза и драгоценные кольца. Их настолько поразило зрелище трехсотлетних железных врат, моментально засиявших оранжевым светом и превратившихся в жидкий металл, что они молча сидят, словно истуканы, боясь шевельнуться, не то что упасть на колени. Подхожу к ним, волоча за собой трупы убитых золотых. Мустанг и Сефи пинками подгоняют вперед пленных. Они спотыкаются, падают, потом снова поднимаются – идиоты пытаются сохранить чувство собственного достоинства в закопченном от дыма зале, в окружении огромных дикарей.

– И это – ваши боги? – рычу я через динамики шлема.

Все молчат. Алия встает и медленно направляется в мою сторону. Военачальники послушно расступаются.

– Разве я – бог? – рявкаю я и снимаю шлем.

Мустанг и Сефи следуют моему примеру. Увидев дочь в доспехах богов, Алия отшатывается и в ужасе что-то шепчет. Потом останавливается рядом с пятью связанными и потрепанными золотыми, которым наконец-то удалось подняться на ноги. Ростом они чуть более двух метров, но здесь даже такая согбенная старуха, как Алия, на голову выше любого из них. Она растерянно смотрит на мужчин и женщин, бывших небожителей, а потом переводит взгляд на свою младшую дочь:

– Дитя, что ты натворила!

Сефи молчит, но лезвие говорит за нее, и все черные не сводят глаз с одной из величайших дочерей своего народа, которая держит в руках оружие богов.

– Королева валькирий! – произношу я таким тоном, будто впервые в жизни вижу Алию. – Меня зовут Дэрроу из Ликоса. Я кровный брат Рагнара Воларуса. Я военачальник повстанцев, поднявшихся на борьбу с ложными золотыми богами. Вы все видели огни вокруг луны – это сражается моя армия. Там, в Бездне, сейчас идет война между рабами и хозяевами. Мы с величайшим сыном Шпилей пришли сюда, чтобы рассказать твоему народу правду, но они, – показываю я на золотых, которые смотрят на меня горящими ненавистью глазами, – убили его прежде, чем он успел сообщить вам, что вы – рабы. Посланные им пророки говорили правду. Ваши боги – фальшивка!

– Ложь! – раздается чей-то крик, и все оборачиваются к шаману.

Согбенный старик с искривленными артритом ногами бормочет что-то еще, но Сефи быстро утихомиривает его.

– Ложь?! – шипит Мустанг. – Я только что была в Асгарде и видела, где спят ваши бессмертные, где они едят и испражняются! Это вовсе не магия! – продолжает она, помахивая импульсной перчаткой, активирует гравиботы и взмывает в воздух. – Это не магия, – повторяет она под изумленные возгласы черных, – а техника!

Алия понимает, что я сделал. Я открыл глаза ее дочери, а теперь рассказываю правду всему народу, нравится ей это или нет. Мы с ней – одного поля ягоды. Я обещал себе, что не опущусь до такого, но не сдержал слова. Что ж, оставим тщеславие до лучших времен. Это война, и здесь нет ничего важнее победы. Думаю, именно поэтому Мустанг решила отправиться к черным вместе со мной. Она боялась, что идеализм помешает мне контролировать ситуацию. Однако теперь Виргиния видит, что я готов пойти на компромисс, готов проявить силу. Сила и созидательность – вот, по ее мнению, два главных качества союзника. Он должен быть достаточно мудр, чтобы уметь быстро приспосабливаться.

А что Алия? Ее народ готов преклониться передо мной. Черные смотрят на мой клинок, все еще в пятнах крови богов, как будто это священный атрибут. А еще она знает, что я мог бы выставить ее соучастницей преступного заговора золотых и обвинить ее в этом прилюдно. Однако я даю ей шанс притвориться, что она впервые обо всем этом слышит!

Как ни прискорбно, мать моего друга не принимает моего предложения. Подойдя ближе к Сефи, она гневно произносит:

– Я выносила тебя, произвела на свет, выкормила, и вот чем ты мне отплатила? Изменой! Богохульством! Ты недостойна называться валькирией! Это все ложь! – обращается она к военачальникам. – Освободите наших богов от узурпаторов! Смерть еретикам! Убейте их всех!

Никто из черных великанов не успевает выхватить меч. Сефи стремительно делает шаг вперед и отрубает матери голову подаренным мной лезвием. Голова падает, глаза так и остаются открытыми. Огромное тело на некоторое время замирает, а потом медленно валится назад и с глухим стуком обрушивается на пол. Сефи подходит к павшей королеве и плюет на труп, а потом произносит свои первые за двадцать пять лет слова:

– Она все знала!

Голос низкий, внушающий страх, хоть и негромкий. Сефи говорит практически шепотом, но все слушают ее так, будто она кричит изо всех сил. Высокая валькирия отворачивается от золотых, идет мимо военачальников к трону из костей грифонов, перед которым стоит знаменитый сундук с казной. Алия не открывала его уже десять лет, но Сефи уверенно наклоняется, издает утробный рев, ломает замок и бросает его на землю. Рывком поднимает крышку сундука, достает оттуда старый черный скарабей, который носила ее мать во время завоевания Белого побережья, и красный плащ из шкуры дракона, убитого Алией в молодости. Затем вскидывает высоко над головой огромный черный двусторонний топор войны. Лезвие из дюростали ослепительно блестит в свете факелов. Сефи решительной походкой возвращается к пленным золотым, сжимая в руках топор, и делает Виргинии знак вынуть кляпы.

– Ты – бог? – вопрошает у одного из ауреев Сефи; в отличие от брата, она говорит ледяным, словно зимняя буря, тоном.

– Ты сгоришь в аду, смертная! – произносит золотой. – Если ты не освободишь нас, с неба спустится сонм могучих асов и на ваши земли прольется огненный дождь! Тебе это прекрасно известно! Мы сотрем ваше семя с лица земли! Мы растопим лед! Тебе неведомо наше могущество! Мы – нобили со шрамом, благородные ауреи! Эта эпоха принадлежит…

Один мощный удар топора, и мне на лицо брызжет кровь. Я даже не морщусь. Я прекрасно знал, что ждет золотых, если мы приведем их сюда. Понимал, что в живых нашим пленникам не остаться. Ауреи создали этот миф и теперь должны умереть вместе с ним. Мустанг подходит поближе ко мне в знак того, что и она смирилась с происходящим, но не сводит глаз с обреченных. Эту бойню она запомнит на всю жизнь. Теперь мы должны сделать так, чтобы кровь пролилась не напрасно.

В глубине души я скорблю по этим людям вместе с ней. Перед лицом смерти они сохраняют достоинство и смело встречают конец. Даже в окружении гигантов они кажутся выше ростом. В последние минуты жизни ауреи не теряют самообладания, находясь в закопченном зале, столь непохожем на их имения, где в детстве они обучались верховой езде, читали стихи Китса и наслаждались музыкой Бетховена и Вольмера. Средних лет золотая смотрит на Виргинию и восклицает:

– И ты позволишь им так обойтись с нами? Я сражалась за твоего отца! Знала тебя с детства! Я участвовала в его Железном дожде! – Она с ненавистью глядит на меня и вдруг начинает громко декламировать отрывок из поэмы Эсхила, который ауреи читают в разгар битвы:

Сефи сражает пленных топором одного за другим, пока не остается только эта женщина. Она стоит, гордо подняв голову, и продолжает читать поэму звонким голосом, глядя мне в глаза. Она так же уверена в своей правоте, как и я. «Самопожертвование. Послушание. Процветание», – произносит она. Сефи взмахивает топором, и последняя богиня Асгарда падает на каменный пол. Над ее телом возвышается залитая кровью принцесса валькирий, ужасающая легендарная фигура Возмездия. Наклонившись к золотой, она вырезает ей язык кривым ножом. Стоящая рядом со мной Мустанг неловко переминается с ноги на ногу.

Сефи улыбается, заметив недовольство моей подруги, отходит от нас к трупу своей матери, снимает с ее головы стеклянную корону и поднимается по ступенькам тронного возвышения, все еще сжимая в одной руке окровавленный топор. Потом садится на трон, стоящий внутри ребер грифона, и коронует себя.

– Дети Шпилей! Жнец призывает нас на войну против лжебогов! Каков ответ валькирий?

Валькирии Сефи вздымают вверх украшенные голубыми перьями топоры и затягивают боевую песнь черных. К ним присоединяются даже военачальники падшей королевы. Такое ощущение, будто океанский вал обрушился на коридоры Шпилей, а от боя боевых барабанов у меня стынет кровь в жилах.

– Так летите же, Хъельда, Тарул, Вени и Хрогами! Летите, Фальдир, Врона и Больга! Несите весть племенам Кровавого побережья, Бледных топей, Разбитого хребта и Ведьмина ущелья! Спешите к друзьям и врагам и передайте им слова Сефи! Скажите, что проповедники Рагнара говорили правду! Асгард пал! Боги мертвы! Старые обеты нарушены! Скажите всем, кто захочет услышать: валькирии идут на войну!

Мир вращается вокруг нас с бешеной скоростью, наполняя воздух боевым экстазом грядущей войны. Мы с Мустанг мрачно переглядываемся. Кого мы только что выпустили на свободу?