Тьма и холод. Мы погружаемся в море. Разбитый хвостовой отсек корабля затапливает водой, оттуда, через дюжину пробоин в потолке, струи хлещут в кабину пилотов. Мы уже под водой, последние пузырьки воздуха уплывают от нас во тьму. Во время удара паутина безопасности туго сдавила мне тело и уберегла от переломов, но теперь убивает меня, вынуждая пойти на дно вместе с кораблем. Ледяная вода обжигает лицо. Тюленья шкура защищает мое тело, поэтому мне удается разрезать паутину лезвием. В ушах стучит от давления, я в панике ищу глазами Виргинию.

Она жива, тоже пытается освободиться. Разгоняет фонариком темноту затопленной кабины, достает лезвие и рассекает паутину безопасности, совсем как я. С трудом пробираюсь к ней. Задний отсек корабля снесло напрочь. Три уровня судна оторвало, и теперь они плавают где-то в темноте, унося от нас Рагнара и Холидей. При ударе у меня защемило шею. Вдыхаю кислород из маски, закрывающей нос и лицо.

Мы с Мустанг общаемся молча, используя язык жестов, принятый в отрядах серых ищеек. Инстинкт самосохранения подсказывает, что нужно бежать с места крушения как можно скорее, но годы учебы и подготовки не прошли даром. Мы считаем вдохи и выдохи, чтобы сосредоточиться и собраться с силами.

На корабле есть припасы и оружие, которые могут нам понадобиться. Мустанг ищет стандартную аптечку первой помощи, а я шарю в поисках сумки с экипировкой, но она пропала, как и почти все содержимое грузового отсека, с помощью которого мы планировали помочь черным захватить Асгард. Ко мне присоединяется Мустанг с огромным пластиковым контейнером в руках, который ей удалось вытащить из шкафа за сиденьем пилота.

Сделав последний вдох кислорода, мы снимаем маски.

Подплываем к краю истерзанного корпуса корабля, к линии, за которой начинается океан. Это настоящая бездна. Мустанг выключает фонарь, а я связываю наши пояса куском страховочной паутины, что прихватил со своего кресла. Повсюду нас могут поджидать хищники, созданные ваятелями для того, чтобы черные не выходили за пределы своего ледяного континента. Я видел фотографии этих монстров: прозрачные, с жуткими клыками, глаза навыкате, бледная кожа, испещренная выступающими голубыми венами. Свет и тепло привлекают их внимание. Плавать в открытом океане с фонариком опасно, из глубины могут подняться твари и похуже. Даже Рагнар не стал бы так рисковать.

Мы не видим ничего на расстоянии вытянутой руки, поэтому вслепую отталкиваемся от корпуса яхты и плывем в темноте. Каждый метр дается с огромным трудом и грозит стать последним. Мустанг рядом не видно. Передвигаться в воде тяжело, руки и ноги обжигает ледяная тьма, но я твердо намерен выбраться отсюда. Мы не умрем в этом океане, не утонем, снова и снова повторяю я, чувствуя, как меня захлестывает волна ненависти.

Мустанг пинает меня по ноге, нарушая ритм движений. Пытаюсь восстановить его. Где же поверхность? Солнца не видать, поэтому невозможно понять, далеко мы или близко, это совершенно сбивает с толку. Мустанг снова толкает меня, но на этот раз я чувствую легкую дрожь, расходящуюся по воде подо мной, – там быстро плывет что-то большое и холодное.

Тыкаю наугад лезвием – ничего. Становится все труднее бороться с паникой: внизу – двухкилометровая толща темной воды. Я из последних сил шевелю ногами и чуть не разбиваю голову о ледяную корку на поверхности моря. Еще немного – и потеряю сознание, но тут Мустанг успокаивающе кладет руку мне на спину. Над нами лед – серая невзрачная кожура. Я вонзаю в нее лезвие и слышу, что Мустанг делает то же самое, но толщина ледяного покрова слишком большая. Беру Виргинию за плечо и рисую рукой круг, чтобы она поняла, как действовать дальше. Спина к спине, практически ослепшие от недостатка кислорода, мы вырезаем во льду круг. Работаю лезвием до тех пор, пока лед не начинает поддаваться. Слой его слишком мощный, без рычага выбить образовавшийся цилиндр невозможно, и при этом он скользкий, вниз голыми руками не утащить. Отплываю в сторону, чтобы Мустанг раскрошила своим лезвием ледяную крышку. Превратив ее в крошево, она сначала проталкивает наверх контейнер, потом вылезает сама и протягивает мне руку. На всякий случай вслепую ударяю лезвием рядом с собой и выбираюсь из воды.

Мы падаем навзничь на твердую как камень поверхность льда. Нас бьет крупная дрожь от пронизывающего ветра. Мы оказались на краю шельфа между диким побережьем и ледяной чернотой моря. Над нашей головой пульсирует небо невероятно насыщенного цвета индиго: перед тем как короткое полярное лето сменится зимой, на южном полюсе наступают сумерки, которые длятся два месяца. Гористая линия побережья, темная и изломанная, растянулась километра на три, вдоль нее плавают льдины и редкие айсберги. Обломки корабля горят где-то в горах. Ветер с моря дует все сильнее, предвещая шторм и нарушая безмятежный шелест волн. Соленые мелкие брызги все яростнее брызжут на лед, словно самум в пустыне.

Метрах в пятидесяти от нас, ближе к материку, из-подо льда вдруг бьет фонтан, как будто кто-то выстрелил из импульсной перчатки. Дрожа от холода, я бросаюсь к Холидей, вылезающей из воды. Мустанг немного отстает – несет контейнер с предметами первой необходимости.

– Где Рагнар? – кричу я.

Холидей смотрит на меня, бледное лицо искажается от боли. Из раны на ноге хлещет кровь, из бедра торчат осколки шрапнели. Тюленья шкура уберегла ее от холода, но ей не хватило времени надеть капюшон и перчатки. Холидей затягивает на бедре жгут, в ужасе поглядывая на полынью.

– Не знаю, – произносит она со стоном.

– Как это не знаешь?! – кричу я, доставая лезвие и бросаясь к полынье.

– Там внизу что-то есть! – преграждает мне путь Холидей. – Рагнар еле отодрал от меня эту штуку!

– Я иду к нему!

– Что?! Там же кромешная тьма! Ты не найдешь его!

– А это мы еще посмотрим!

– Ты погибнешь!

– Я не брошу его там!

– Стой, Дэрроу! – кричит Холидей, срывает с руки импульсную перчатку, выхватывает из кобуры пистолет Тригга и стреляет мне под ноги. – Остановись!

– Ты что творишь? – с трудом перекрикиваю я ветер.

– Я выстрелю тебе в ногу, если понадобится, но не дам пойти на верную смерть! Не ходи туда!

– И ты готова бросить его умирать?!

– Моя миссия – защищать тебя, а не его! – сурово глядит на меня Холидей.

Взгляд холодный и непроницаемый. Мы с ней сражаемся по-разному. Я знаю, что она не блефует и вполне способна нажать на крючок, если от этого будет зависеть моя жизнь. Уже собираюсь броситься на нее, но тут слева от меня проносится Мустанг, так быстро, что я даже рта открыть не успеваю. Мы с Холидей молча смотрим, как Мустанг ныряет в полынью, зажав в правой руке лезвие, а в левой – ярко светящий фонарик.