Глава девятая
Белецкий швырнул трубку. Он задыхался от бешенства. Ночь в разгаре, а вместо того чтобы спать, он искрит и на дерьмо исходит! Нельзя, чтобы эта сучка Игнатова осталась на свободе! Ей нужно заткнуть рот – любым способом! Нельзя, чтобы этот хрен с горы диктовал свои условия и демонстрировал растущие аппетиты! Кто он такой? Мент? Сотрудник Следственного комитета, ФСБ? Вряд ли, не так они работают. Вчерашний наглый зэк, получивший доступ к чужому секрету и возжелавший нагреть на этом руки? Да, большая доля вероятности, что так и есть. Умный? Не без этого. Видимо, не просто знает, где скрывается Игнатова, а сам ее и прибрал, держит в заложниках. Обнаружил героин и деньги в сумке. Мог бы толкнуть наркоту, по крайней мере попробовать, но не делает этого, понимает, что не его профиль, сгорит. И деньги в пакете не трогает. Знает закон: не трогай деньги наркомафии! Требует пятьсот тысяч – и всего лишь «деревянных»? Так это проблема только Белецкого. Любой босс рангом повыше так и скажет ему в лицо: решайте сами свои проблемы, Евгений Романович. Заплатите вы эти пятьсот тысяч – это всего лишь шестидесятая часть реальной стоимости клятой сумки!
Он колебался, кусал губы. Отдать то, что требует этот ушлый зэк, не связываться с ним? Но где гарантия, что все получит обратно, включая Игнатову? В этом деле что-то не сходилось. Как зэку удалось справиться с пятью крепкими мужиками? Действует не один? Дело гораздо серьезнее, чем представляется? Почему он преследовал Евгения Романовича на «Спринтере» – запугать хотел?
Директор салона «Эвелина» не был человеком гигантского ума, но умел видеть дальше собственного носа и разными органами чувствовать неприятности. Проблемы подступали к горлу. Несколько раз он уже ловил себя на мысли: беги! Снимай «бабки» и беги. Домик в Португалии ты уже купил, фальшивый паспорт имеешь. Заройся на дно, сиди, не отсвечивай. Не такой ты одиозный криминальный босс, чтобы тебя целенаправленно искала вся полиция мира. Пошумят, забудут. Но, с другой стороны, прошляпит эту сумку, его вздернут свои же – завтра или послезавтра! Кретин Жданов во всем виноват, но как вывернул, подлец, – словно он вообще не при делах!
Он должен всех перехитрить, выйти сухим из воды. Прежде всего – уделать анонимного ловкача, которого он уже реально начинал бояться… Сколько у него людей? Пятеро выбыли, ничего, найдется замена. С десяток «быков» добудет. Хватит, чтобы обложить деревню и обломать кайф этому уроду!
Парни подъехали через пятнадцать минут на резервном «Крузере».
– Моржова ко мне! – распорядился по телефону Белецкий.
– Понял, Евгений Романович, – отозвался старший группы Коротун. – Сейчас отправлю.
Подчиненный возник в кабинете через пару минут. Плотный, с такой же широкой, как у Белецкого, физиономией, прическа такая же. Просматривалось определенное сходство.
– Ну-ка, встань посреди комнаты, Моржов, – приказал Белецкий.
Бывший мастер спорта по боксу, изгнанный за пьянку из клуба, облизнул сухие губы, но подчинился. Белецкий смерил его критическим взглядом. Подошел, встал рядом, уставился в большое зеркало на стене. А что, не такая уж завиральная идея.
– Слушай сюда, Моржов, – проворчал он, – есть возможность отличиться и заслужить мое пожизненное расположение. Выполнишь работу – назначу своим заместителем вместо Герасимовича и Коротуна. Немедленно побрейся. Умник, свистнувший наш товар, окопался в Затеше. Требует, чтобы я подъехал один. Поедешь ты! Дом в конце улицы на северной стороне. Остановишься посреди дороги, фары и свет в салоне должны быть включенными. Ты – это я, уяснил? Он видел меня один или два раза – издали. Думаю, прокатит. Отдашь сумку с деньгами, получишь наш товар. Решит поиграть с нами – люди Коротуна будут рядом. Через десять минут выезжаешь на моем «Порше». Парни Коротуна будут следовать за тобой на отдалении, займут позиции в зоне доступности. Когда появится этот крендель, его сразу нейтрализуют. В крайнем случае будешь до последнего моим двойником. Чтобы справился, Морж! – повысив голос, сказал под конец Белецкий.
– Я справлюсь, Евгений Романович… – Подчиненный волновался. Задание ответственное – это не на шухере стоять, страхуя курьеров и сутенеров.
– Проваливай! И постоянная связь со мной и Коротуном.
Моржов торопливо удалился. Белецкий схватился за телефон: надо проинструктировать Коротуна. Мужик опытный, когда-то трудился старшим оперуполномоченным, лелеет кровную обиду на бывших сослуживцев, кандидат в мастера спорта по самбо…
Он сидел в оцепенении, закрыв глаза. Время третий час ночи, но все равно не уснуть. Слишком велика ответственность, слишком важный товар! Нужно вернуть Халилову все в целости, а уж потом подумывать об исчезновении. Исчезнет – если без претензий, то свои искать не будут. Свято место пусто не бывает. На ментов плевать. Не они распоряжаются людскими судьбами в этом мире. Он должен быть там же – в этой гребаной Затеше! Но тайком, не афишируя своего присутствия. В гараже запасной «Лексус» с полным баком, троих ребят для сопровождения он найдет…
Телефон разразился заливистой трелью.
– Что там у тебя происходит, Евгений? – проворчал с хрипом Жданов. – Я слышал, ты бучу развел сегодня ночью? Мои клевреты уже доложили. Готовишь новое наступление?
Белецкий чуть не выругался. Пронюхал, паршивец! И сразу заволновался, очко заиграло! Переживает за товар, который не донес до адресата. Может, тоже собрался поучаствовать в операции?
– Твое какое дело, Валентин? Ты свой товар профукал, вышел из доверия Александра Филипповича. Так не мешай теперь другим возвращать его.
– Хреново возвращаешь, – с сарказмом вымолвил толстяк. – Думаешь, я не знаю, как твой Герасимович подтерся в Затеше? Отправляешь еще одну партию на убой?
– Послушай, Валентин, чего ты хочешь? – Белецкий приложил усилие, чтобы не взорваться. – Я это начал, я и доведу до конца то, что ты запорол. А Александр Филиппович пусть решает, кто из нас больше виноват. Так что отвали, моя черешня…
– Собрался в Затешу, Евгений? «Лексус»-то под парами уже… Не удивляйся, я здесь, внизу. Потеснятся твои пареньки, нет?
И этот ублюдок решил поучаствовать! Видно, сильно прихватило, хочет сам контролировать движение товара, не доверяет партнерам…
– А не пойти ли тебе по конкретному адресу, Валюша? – оскалился Белецкий. – Чего ты лезешь в мою машину, своей нет?
– Так у тебя охрана солидная, – не стал кривить душой Жданов. – Да и куда я со своими? Завалимся вместе, как воинская колонна… Терпи, казак, это, между прочим, пожелание лично Александра Филипповича. Он не спит, он тоже в курсе. Не доверяет тебе, хочет, чтобы я проконтролировал процесс. Кстати, знаешь, где он сейчас находится? Выехал полчаса назад в свой домик на Старицком озере – там у него небольшой эллинг и огородик на полгектара. И что-то мне подсказывает, что он хочет повидаться с нами текущей ночью. Так что не оплошай, Евгений. Это я для того сообщаю, чтобы ты в тонусе себя держал, гм. Слушай, давай, тащи свою задницу. Долго ждать?
Белецкий отключил телефон и швырнул его в дальний угол. Будь ты проклят, жирный проходимец!
В три часа ночи, когда небо на востоке уже начало светлеть, внедорожник «Порше» въехал в деревню и взял курс на северную околицу. Он встал в том месте, где и требовалось, – между крайними домами. Моржов, поколебавшись, включил свет в салоне, открыл окно. Он чувствовал себя неважно, тревожно было. Пот катился по широкому свежевыбритому лицу. «Ленд-Крузер» шел за ним, у парней Коротуна был приказ уйти с дороги в районе южной околицы, дальше передвигаться пешком, окружить объект. Взять проходимца, когда он попрется к машине… Но пальцы продолжали нервно стучать по рулю, такое ощущение, что он один в этой чертовой глуши, совсем один!
Страх усиливался. Моржов с трудом подавлял в себе желание выпасть из машины и забраться в какой-нибудь укромный уголок. Но постепенно начали проступать за деревьями очертания дома. Двускатная крыша, контуры окон. В доме кто-то был! За шторами – бледное мерцание. Оно подрагивало, колыхалось – словно привидение разгуливало со свечой. Вот свет погас в окне справа, но возник в левом окне – человек перешел в другую комнату. Почему он не идет? Боится чего-то? Правильно боится. Люди Коротуна уже окружали дом. В наушнике, вставленном в ухо, образовалось сухое поскрипывание:
– Морж, у тебя все в порядке?
– Да… – выдавил он. – Фары горят, свет в салоне включен… Почему эта падла не выходит?.. В доме кто-то есть, бродит по комнатам…
– Мы видим… Мы уже на позициях…
– Коротун, что делать? А если он не выйдет?
– Не твоя забота, Морж. Выйди из машины, открой все двери, пусть убедится, что салон пуст. И сразу на место…
«Подставной» подчинился. Хоть какое-то занятие. Выбрался наружу, открыл все дверцы и снова вскарабкался за руль, чтобы продолжить бессмысленные «посиделки». Машину окружала темнота, подкрадывалась к ней, обволакивала душным одеялом…
Коротун, залегший под забором, тоже нервничал. Глупцом он не был, мог поставить себя на место противника. Что-то все же не так. Противник далеко не дурак, судя по его предыдущим деяниям. Может, и верит, что Белецкий приедет лично, но то, что без войска, – это полная чушь. Значит, понимает, что вокруг дома сжимается опасность. Почему тогда расхаживает, кому держит свечку? Демонстративно не выходит. Заманивает в засаду? Не слишком ли он самонадеян? Ворвутся пятеро громил, и будь ты хоть семи пядей во лбу, проломят, на фиг, твое титаническое умище!
Текли минуты, а объект все не выходил.
– Коротун, что там у вас? – захрипел в эфире Белецкий.
– Непонятно, Евгений Романович. Из дома не выходит, но он там. Моржа открыто игнорирует, падла…
– Что твои люди?
– Все здесь, обложили дом.
– Так штурмуйте, на хрен!.. – зашипел Белецкий. – Сколько можно тянуть кота за хвост?
– Вы уверены, Евгений Романович? Думаете, он такой кретин?
– Хочешь поговорить на эту тему? – съязвил Белецкий. – Проведем слушания по данному вопросу? Бери его, Коротун! Какого хрена ждем? Скоро начнет светать!
Коротун отдавал лаконичные приказы. Двое – вперед, двое в окна, а лично он… будет в резерве. Группа взяла дом в клещи. Кто-то перебирался через проломленный штакетник, двое подкрадывались со стороны бани. Еще один залез в палисадник, сел на корточки под окном. Сигнал к штурму! Все пошли! Поднялись дружно, кинулись с четырех сторон! Коротун подбежал к калитке, вышиб ее ногой…
Моржов в салоне «Порше» облегченно выдохнул. Но не долго пришлось наслаждаться одиночеством – слева неожиданно нарисовалась чья-то тень.
– Шеф, свободен? – деловито осведомился бодрый мужской голос.
– Чего? – вздрогнул Морж.
И тут же получил короткий, но сильный удар в висок. Дернулась голова, искры брызнули из глаз, кожаный салон завертелся перед глазами. Он пытался сопротивляться, схватить нападающего за руку, но последовал второй удар, третий. Порвалась кожа на виске, закапала кровь. Моржов уронил голову на руль, а в следующий момент Борька Черкасов, специализирующийся этой ночью исключительно по водителям, вытащил его из машины, заломил руки за спину и стянул их петлей заранее приготовленного ремня…
Остальные этого не видели. Разлетелось стекло, сильная рука вывернула с корнем оконную раму. Мощный удар по входной двери свернул щеколду, дверь распахнулась. В темноту избы ворвались двое, освещая путь фонариками, и влетели через короткие сени на кухню.
– Стоять! Убьем, сука! – вопили они.
Первый споткнулся о натянутую над полом леску и заорал, как ненормальный, когда земля ушла из-под ног. Он грянул вниз, но самое удивительное заключалось в том, что не ударился головой об пол. Голова и руки провалились в распахнутое чрево подпола. Ювелирно точно он, конечно, не вписался, но верхняя часть туловища оказалась в западне. Он как-то извернулся, зацепился руками за обвязку створа. Ноги остались снаружи, упирались пятками в пол, а голова оказалась в подвале. Он орал как бешеный, матерился последними словами.
Второй успел притормозить, вскинул травматический пистолет. Но сбоку на голову обрушился безжалостный удар. Ноги разъехались, как на льду, и «браток» подавился собственным воплем, треснувшись лбом о колени своего товарища. Еще один возник в разбитом окне с задержкой в несколько секунд – все же нужно время, чтобы вскарабкаться на фундамент, перебраться через подоконник. Он спрыгнул на пол. Но Алексей был уже наготове, держа табуретку за ножку. Секунда – и она полетела в очертившийся силуэт. Бросок был что надо! В зоне поражения оказалась голова, верхняя часть туловища. Бедолагу отбросило обратно к окну, он не успел даже толком проораться…
Работать приходилось оперативно, на несколько фронтов. Трое временно потеряли трудоспособность, имеется минутка… Но нет, он слышал, как и в спальне разбилось окно, значит, и туда лезет демон. Пока не видно. Еще бы! Спрыгнуть на пол несложно, но пробиться к выходу из спальни через связанные тела «первой партии» во главе с Герасимовичем – дело непростое. Их выложили в ряд – от окна к двери, предварительно нокаутировав очнувшихся и заткнув им рты. Кто-то шел по телам, не самые приятные звуки доносились из спальни. Алексей летел к двери. А когда она распахнулась, и в комнату полезло НЕЧТО, обрубил ему руки, схватил за ворот, вывел из равновесия подсечкой – и швырнул затылком о стену! Какая-то чересчур уж «кровопускательная» сцена… «Браток» сползал по стене, хватая воздух, как рыба, выброшенная из реки, а по старым обоям тянулась затейливая кровавая дорожка. Не останавливаться на достигнутом! Алексей носился по комнате, как Фигаро. Подлетел к тому, который завис над подполом, пнул его по заднему месту. Тот взревел от дикой боли, ноги подогнулись – и полетел в глубокий подвал, из которого Алексей предусмотрительно удалил лестницу. Он не фашист – набросал внизу каких-то мешков, старых матрасов, которые все равно придется выбросить. Переломаются до смерти – ему же отвечать придется за превышение допустимой самообороны. Под ногами корчился еще один – этот «бык» был здоров, весил не меньше центнера. Он извивался, пыхтел, старался ухватить его за ноги. Как выжить, если наступил на медведя? Тот еще не вышел из дезориентации, двойной удар между глаз лишь усилил ее. Алексей перевернул его на спину – словно бегемота ворочал! Подтащил за шиворот к люку – все, второй пошел! Грузная туша провалилась в дыру с тоскливым воем. Внизу стонали, возились люди. Алексей побежал к тому, которого «отоварил» табуреткой. Тот вцепился ему в грудь и сам стал давить к подполу. Откуда силы? Не выйдет! Будьте взаимовежливы, уступайте места инвалидам! Он рывком развернул его, как партнершу в вальсе, и отшвырнул от себя. Тот снова что-то ломал, жалобно повизгивал. Утрамбовывать в подвал пришлось ногами, но Алексей справился. Третий отправился вдогонку за вторым. В подвале становилось тесно, а в комнате, наоборот, освобождалось жизненное пространство. С последним проблем не было. Лишь возникло легкое беспокойство – не умертвил ли паршивца? Нет, шевелился, стонал. Запутался в своих ногах, как подлодка в рыбацких сетях. Он что-то бормотал, когда Алексей волок его к люку – перлы из великого-могучего, воззвания к милости, угрозы… К черту! Сам себе выбрал такую профессию! Подлечат в тюремном лазарете! Алексей столкнул его в подвал, захлопнул крышку. Из подземелья доносились матерки, крики боли, к которым он сегодня был глух и нем.
Но беспокойство не отпускало – четверо всего, маловато будет. Кто-то наверняка остался снаружи, и не такой он идиот, чтобы примкнуть к товарищам. Старший, ты где? Алексей на цыпочках перебежал к двери, прислушался. В сенях и на веранде тихо, в доме тоже никого не слышно. Но обостренное чутье подсказывало, что баталия еще не кончилась. Он прильнул к стене, начал ногой открывать дверь. Тишина. Нет, что-то хрустнуло в саду – веточка под ногой переломилась? Он сжался в пружину. Выскакивать безоружным? Незачем – «браунинг» Герасимовича в кармане… Он сунул руку в дальний карман, вытащил пистолет, оттянул затвор. Проскользнул через сени, опустился на корточки, гусиным шагом перебрался на веранду…
Оглушительным дуплетом порвало ночной воздух! Теперь точно деревня проснется – если уже не проснулась! Он рухнул носом в пол и вдруг сообразил – не по нему стреляют! Раздался истошный вопль, исполненный боли, страдания, но, слава тебе господи, не предсмертный! Так пальнуть может только старая охотничья берданка. Алексей поднялся и бросился с крыльца с криком:
– Палыч, это я, не стреляй!
Ну, так и есть, злоумышленник прятался за грядкой метрах в десяти от врытой в землю бочки, а Виктор Павлович влупил по нему дробью со своего участка. Когда Алексей подбежал, злоумышленник верещал от боли, вертелся на животе, как карусель с лошадками! Солидный мужик, лет за сорок. Командир, итить его! Физиономия бледная, боль была адская, мужика выгибало. Он попытался дотянуться до пистолета (явно не травматик), но Алексей ногой отбросил оружие. Что-то многовато опасного железа скопилось этой ночью на огороде… Отогнулись штакетины в загородке, пролез Виктор Павлович с берданкой. Он выглядел каким-то виноватым, явно смущался.
– Леха, прости, что пришлось пальнуть в этого засранца… Но я же дробью, только в задницу… Ничего ему не будет, оклемается… Но сам посуди, он ждал тебя, позицию обустроил, приготовился стрелять… Думаю, нет уж, пусть меня посадят, но застрелить своего соседа я не дам…
– Все в порядке, Палыч, – улыбнулся Алексей и похлопал пенсионера по плечу. – Никто тебя не посадит, все в пределах допустимой самообороны, не смертельна твоя пукалка…
Подбежал возбужденный Борька Черкасов.
– Кто палил, мужики?! – Сообразил, в чем дело, принялся ржать, избавляясь от напряжения. Потом выдохнул и добавил: – Все кончилось, Леха? Всех угомонили?
– Думаю, да, – кивнул Воронич. – Четверо в подвале плюс этот, – кивнул он на «быка», активно разминающего поясницу.
– Весь экипаж боевого джипа, – усмехнулся Борька. – Сам джип на южной околице. Они его в балку завели – типа замаскировали. Еще один возле «Порше» лежит – я упаковал его, далеко не уйдет.
Алексей позвонил по номеру, оставшемуся в телефоне. Полковник Миров, ну, и где ваш обещанный спецназ, где пресловутая «голливудская кавалерия», которая приходит в самый отчаянный момент? Все самому приходится делать, а родной полиции только сливки снимать!
Ну, все, округа наполнялась шумом, ревом. Где-то голосила сирена, рычали моторы. Самое время доблестным правоохранительным органам вступать в дело. Облегчение навалилось, он расслабился, доковылял на дрожащих ногах до веранды, сел на ступеньку и проворчал:
– Мужики, валите по домам! Быстро перелезайте к Палычу! А от него, Борька, огородами – к себе.
– Да ладно, мы с тобой, – смутился Маслов.
– Посидим, посмотрим, что к чему, – поддержал его Черкасов. – Вроде не за что нас привлекать – помогли в меру сил родным правоохранительным органам…
Маленькая деревня уже «стояла на ушах». Надрывались собаки, хлопали окна. Какие-то люди в масках наводнили участок. Разбегались по саду, топали в дом. Трое «виновников праздника» сидели тесной кучкой на веранде, допивали остатки сивушного самогона, а когда влетел мужик весь в черном, в маске и наставил автомат – безропотно подняли руки.
– Только не мордой в пол, товарищ, – попросил Алексей. – Мы и так устали. Зови старшего – это мы вам звонили.
– Могли бы и тебе налить, старина, – сокрушенно вздохнул Черкасов. – Но извини, самим мало.
Их не били, не заламывали руки. На улице сигналили кареты «Скорой помощи», расталкивали патрульные «УАЗы» и микроавтобус группы особого назначения. За ОМОНом возник возбужденный мужчина в штатском – средних лет, седоватый, вполне благообразный, – бросился к Алексею, сразу поняв, что он – это он.
– Миров, полковник Миров… Вы же Воронич? Очень приятно, Алексей, наслышан… – нервно улыбаясь, протянул он руку. – Ну, давайте, показывайте свое хозяйство…
Люди с носилками уносили из сада стонущего «братка», который вертелся на носилках, как придавленная муха. Еще один мужчина в штатском подобрал оружие, сунул в полиэтиленовый пакет. За оградой продолжали тесниться машины, сновали люди. Подходили проснувшиеся сельчане, спрашивали, что за дела. Из дома доносились удивленные возгласы. Омоновцы стаскивали маски, недоверчиво таращились на Алексея – вот так поработал этот парень, отвел душу! Полковник Миров застыл в позе городничего из «Ревизора». Итоги деятельности действительно впечатляли. Из спальни вытаскивали пятерых связанных «братков». Они пришли в себя, огрызались. Им развязали ноги и погнали своим ходом к распахнутым дверям мобильных «обезьянников». Медики недовольно ворчали – половину этого «воинства» в больницу надо везти! В подвале дела обстояли сложнее. У кого-то осталось оружие, но хватило ума не зарабатывать себе на пожизненное. Сопротивления не оказывали – да и куда сопротивляться в их состоянии? Но извлечение из подземелья вылилось в затяжную процедуру. Опустили лестницу, стараясь никого не придавить, спустились четверо. «Братки» кричали от боли, когда их при помощи веревок и специальной «сбруи» вытаскивали наружу. Всю компанию под конвоем повезли в городскую больницу. Эти парни даже в полубреду смотрели на Воронича с лютой ненавистью, чревато, многообещающе. Мол, не мы, так другие за нас отомстят. «А смогу ли я жить здесь после всего этого?» – поразила неприятная мысль. Даже полковник Миров как-то смущенно помалкивал, поглядывал на Алексея с затаенным сочувствием. Да пошли они к дьяволу! Не думать же сейчас об этом! Машины одна за другой отъезжали от ограды. Увезли всех задержанных. Алексей с товарищами дал предварительные показания – мужчина в штатском, представившийся опером из районного УГРО, бегло заполнил мятый бланк протокола. Машин и людей в округе становилось все меньше. Небо начинало светлеть, но еще неуверенно. Миров вызвал по рации командира ОМОНа, чьи бойцы не только рыскали по саду, но и прочесывали окрестности деревни. Полковник ругался, у него начало портиться настроение.
– Одиннадцать человек прибрали, – объяснил он Алексею, – но все в основном мелюзга. Вся радость – помощник Белецкого Герасимович да его правая рука по боевой, так сказать, части – Коротун. Бывший капитан милиции. Теперь сядет – хотя бы за незаконный оборот оружия и проникновение в чужое жилище.
– Из боссов я знаю троих, – устало пробормотал Алексей, – Белецкого, Жданова и Халилова. Последний, вероятно, руководит криминальным сообществом.
– Полностью с вами согласен, Алексей, – вздохнул Миров. – И самое противное, что никого из них мы не можем найти. Люди в городе обложили их жилища, я лично добился ордеров на арест – плевать, что их адвокаты поднимут вой. Оснований посадить за решетку предостаточно – по крайней мере Белецкого, чьих людей вы сегодня показательно выпороли. Но их нет, куда-то убыли, в салоне «Эвелина» шаром покати. «Лексус» Белецкого отсутствует. ОМОН уже облазил окрестности Затеши – все чисто, сюда они, похоже, не приезжали.
– У этой нечисти тонкий нюх на неприятности, – проговорил Алексей. – Что-то почувствовали, решили отсидеться – уверен, у них есть безопасные места. Теперь подадутся в бега, ищите их в других регионах или даже за бугром.
– Вот этого мы и боимся, – поморщился Миров. – Вообще-то, странно. Мне кажется, эти люди должны были лично контролировать возвращение своей собственности – я имею в виду деньги и наркотики… Их товар у вас, Алексей?
– Да, все у Игнатовой… – помявшись, ответил Воронич. – Я хранил сумку в подвале, но когда ее эвакуировали к деду Поликарпу, отдал ей. В доме, сами понимаете, оставлять было опасно.
Ну, наконец-то! Виктор Павлович, Борька Черкасов в сопровождении двух хлопцев из ППС привели взволнованную Риту. Она была бледна, часто дышала. Что-то простонала, бросилась на шею, разразилась истошным бабьим ревом. Алексей гладил ее по голове, по спине, бормотал: «Ну, все, девочка, все, дальше все нормально будет…» Потом забрал у полицейского проклятую сумку на колесиках, вскрыл при всех нижнее отделение на «молнии», убедился, что три свертка на месте. Поколебался, хотел сказать что-то важное, но затопили невнятные предчувствия, какой-то ком поднялся в груди – не решился. Только буркнул:
– Все на месте, товарищ полковник.
– Ладно, – кивнул Миров и посмотрел на сереющее небо. ОМОН уже убрался восвояси – его ждали в Мирославле по другому заданию. Убыли оперативники, медики. Охраны и без них хватало – две машины ППС, пятеро крепких бойцов, вооруженных короткими автоматами, сам полковник. – Мне очень жаль, Алексей, – сказал он, – но процедуру мы обязаны соблюсти. Таков порядок. Ваши друзья могут оставаться в селе, их показания мы снимем позднее. Но вам, а также гражданке Игнатовой придется проехать в управление, там мы примем по описи изъятое, и вам придется дать подробные письменные показания. Сразу отмучаетесь, чтобы потом вас не тревожить. Мои люди доставят вас обратно. Сожалею, что эта ночь станет полностью бессонной.
Что его терзало? Он вновь открыл рот, собрался что-то сказать – и опять не стал. Рита прижалась к нему, опять смотрела со страхом – мол, когда же все кончится? Полковника Мирова он ни в чем не подозревал (не мог полковник подсунуть подлянку), но беспокойство просто пилило. Он что-то упустил? Нервы не могут расслабиться? Проще надо быть, все кончилось!
Люди покидали участок. Алексей простился с товарищами. Виктор Павлович, шатаясь от усталости, пошел спать, довольный, что его не привлекли за применение оружия. Черкасов тоже отвалил, шепнув на ухо, что сыт по горло общением с доблестной полицией. За оградой поджидали два последних патрульных «УАЗа». Люди быстро рассаживались. В первой – водитель, сержант патруля с автоматом. На заднем сиденье – Миров, Алексей с Ритой. Риту посадили в центре, и она прижалась к Алексею. Он чувствовал, как стучит ее сердце, – еще не успокоилась девочка. Миров сунул под ноги конфискованную сумку и позвонил в управление: чтобы никто не спал, через сорок минут они будут! Остальные патрульные рассаживались в замыкающую машину. Тронулись… Что же в этом не так? – терялся в догадках Алексей.
