Глава восьмая
– Леха, ты ведешь себя, как ребенок! – возмутился Виктор Павлович, когда Воронич закончил изложение своего видения проблемы. – Ты кто? Рэмбо? Бэтмен, мать твою за ногу? Еще и адрес свой сообщил, вообще башкой не думаешь! Так они и привалят всей толпой, деревню обложат, и даже хрен ментам позвонишь!
Остальные подавленно молчали. В комнате было душновато. Закрытые окна, наглухо задернутые шторы. Дверь в спальню была открыта, «пожарный выход» приготовлен, но окно в палисадник пока не открывали. Алексей с насупленным видом вышагивал по комнате. Виктор Павлович и Борька Черкасов сидели за столом. Маслов разорялся, Борька перебирал продукты из городского супермаркета, которые Алексей высыпал из пакета. В углу в старом кресле, поджав под себя ноги, сидела «виновница торжества» с растерянной мордашкой, смотрела в пол. Еще был кот – большой и черный, он лежал, свернувшись в клубок, на подоконнике и молча разглядывал всех участников совещания.
– Палыч, не горячись, чего ты жужжишь, как слепень? – пробормотал Черкасов. – Леха – парень серьезный, с опытом. Если что-то замыслил, то наверняка все обдумал. Что это? – повертел он упаковку и осторожно постучал ею по столу.
– Бесплатный сыр, – буркнул Алексей.
– Да хрен-то он продумал, – брюзжал сосед. – Опять на русский авось надеемся, ждем, что кривая вывезет. Готов поспорить, нет у него никакого плана.
– Отчего же, есть, – пожал плечами Алексей. – Но, честно говоря, сырой, мне он пока не нравится.
– Вот, я же говорил! – радостно вскричал Маслов. – Всех решил погубить! Себя, нас с тобой, Борька, девчонку!
– Блин, Леха, что за сыр? – Черкасов снова постучал им по столу. – Из твоего сыра взрывчатку можно делать.
– Это швейцарский, – буркнул Алексей.
– И что?
– Ой, да ладно, положи на место…
– Конечно, поговорить больше не о чем, – съязвил сосед. – Леха, ты вообще своей «тыквой» не думаешь. Их больше, у них наверняка стволы, а у нас даже берданки охотничьей нет!
– Как нет? – не понял Черкасов, оставляя в покое пищевое изделие твердых сортов.
– Ну, есть ржавая, – смутился Виктор Павлович. – В кладовке лежит, не доставал ее сто лет. Из нее вообще нельзя по людям стрелять…
– Никто и не собирается стрелять по людям, – поморщился Алексей, – Согласен, мужики, решил сыграть ва-банк, авось прокатит. Хочу быстрее закончить это дело и по-человечески жить. Не буду кривить душой – я намеренно подставил себя под огонь, но вы тут ни при чем, включая Жорку. – Он с усмешкой посмотрел на взгрустнувшего кота. – Я назвал свой адрес в Затеше, пусть приходят в гости. Разумеется, вызвонят нужного человечка, тот глянет по базе, кто живет по указанному адресу. Не думаю, что это сделают в течение часа, нужно время. Тут нет никакой бабки. Получат информацию о семье Вороничей, из которой в живых остался только сын – офицер, вернувшийся из армии. Может, найдут мою фотографию, сравнят с бродягой, который доставал Герасимовича и якобы снимает комнату у бабки. Найдут пару схожих моментов… Возможно, получат справку от ГАИ о наличии серого «Спринтера». Тогда совсем интересно. Но в связях с полицией не заподозрят – думаю, смогут выяснить, чем сейчас занимается полиция. Да, будут подозревать, настороженно относиться к моей персоне, но в одно они уверуют точно – Я ЗНАЮ, ГДЕ НАХОДИТСЯ РИТА. Это для них самое главное. А значит, не устоят от соблазна и обязательно навестят Затешу. Но, думаю, не сегодня. Мы, конечно, подстрахуемся, но сегодня нас минет чаша сия. Будут долго колебаться, вытягивать информацию, планировать акцию. Да и кто делает темные дела в светлое время суток? Не забываем также, что фактически им нужна не Рита, а сумка, которую она сперла. Вернее, содержимое сумки.
– Я тоже им нужна, – вздохнула Рита. – Им надо меня убить.
– Да, разумеется, – согласился Алексей, – иначе ты разболтаешь всему миру, что есть салон красоты «Эвелина»… Мой план достаточно прост. Риту увезти в безопасное место. Причем немедленно. Посадить в машину, чем-нибудь укрыть и увезти. Скажем, к деду Поликарпу.
– Ах, как дед обрадуется! – всплеснул руками Борька. – Ну, компаньон же, ептыть… Ладно, поговорю с дедом, он не болтун.
– Потом они приезжают, я их встречаю. Дальше по обстановке. Начинаем с малой рыбы, движемся к большой…
– А мы? – растерялся Борька.
– Вас не подставляю.
– Так не пойдет, – решительно замотал головой Черкасов. – Не брошу я тебя на съедение. Фигня какая-то…
– А я что, тоже буду в подвале отсиживаться и слушать, как вы тут воюете? – возмутился Виктор Павлович. – Эх, молодежь, доводите старика до греха…
– Спасибо, мужики, – улыбнулся Воронич. – Знал, что не сбежите. Просто поможете, а в бой сам пойду.
– Подожди, – задумался Черкасов, – они приезжают, ты их встречаешь… А если не приезжают? Или приезжают в то время, когда не ждешь? Как собираешься отслеживать их перемещения?
– С этим справлюсь. – Алексей извлек телефон, поискал нужный номер, вызвал абонента. Последний отозвался довольно быстро, и голос звучал удивленно. – Приветствую, Николай! – Губы непроизвольно расползлись в улыбку.
– Кто это?.. Мужик, ты, что ли? – Пацан с улицы Танкистов был безмерно удивлен. – А ты че это? Работу, что ли, хреново сделали? Учти, мы деньги назад не возвращаем…
– Расслабься, Колян, все отлично. Помогли, все работает. Как жизнь молодая?
– Ну, лады тогда… – облегченно вздохнул Николай. – Соскучился, мужик? Слушай, у нас тут «рамсы» с фраерами с Затона, влезли в наши дела, Козыря отмутузили… Может, подскочишь, объяснишь этим соплякам, кто на районе «мазу» держит? А мы тебя зауважаем тогда сильно…
– Рад бы, Колян, да тоже по уши в истории. У вас «рамсы», чреватые подбитым глазом, а у нас – конкретно трупаками…
Рита, сидящая в кресле, сделала большие глаза. Остальные тоже как-то нервно задвигались.
– Да ты чё, мужик, уважаю, нелегко там тебе… – с какой-то толикой зависти протянул отрок. – Ну, давай, выпутывайся… А че звонишь-то?
– Еще деньжат срубить хочешь? Работа не напряжная.
– А кто же не хочет? – оживился пацан.
– Тогда слушай и запоминай. Пятерка, больше не дам. Работа – плевая. Сижу в Затеше, не сегодня завтра жду гостей. Гости, сам понимаешь… Когда прибудут – неизвестно. Их тачки вы видели, не думаю, что будут использовать другие. И инструктировать их будут в «Эвелине», оттуда и поедут. Сможешь сообщить, что выехали? Состав группы, марка транспорта, все такое. Желательно прослушать разговоры, что едут именно туда – ну, это по возможности. Чуток сопроводить, не бросаясь в глаза, убедиться, что выехали на шоссе к Монино. Подозреваю, это будет ночью, но не уверен. Справишься, Колян?
– Ладно, мужик, не парься, все сделаем. Нам бы до вечера разборы закончить… Ладно, пошлю пацанов к борделю. Ты у нас теперь типа постоянный клиент, – хихикнул пацан. – Так и быть, предоставим скидку и отсрочку по платежу. Хватит двух суток?
Алексей выключил телефон и обозрел присутствующих.
– Эксплуатация детского труда, – вздохнул Маслов. – Бедные детишки!
– Пусть поработают, – крякнул Черкасов, – нечего бездельничать все лето. Ментов собираешься привлекать, Леха?
– Собираюсь, – кивнул Алексей. – И не только ментов. Но пока об этом рано… Рита, нужно собираться. – Он сочувственно взглянул на девушку. Та побледнела. – Уж извини, но в этом доме, пока все не решится, ты больше не останешься.
В кабинете директора салона «Эвелина» тоже было душно и темно. Несколько минут назад он задернул шторы – терпеть не мог солнечного света, отвлекающего от работы. Евгений Романович Белецкий сидел за рабочим столом в окружении рекламных образцов духов, шампуней, каких-то хитрых бабских примочек, мазей, кремов. Стопка договоров на столе, органайзер. Все надоело до свинца в висок! Формально он уже четыре недели находился в отпуске, который планировал провести в Европе. И что? Уж отпуск кончился, а отдыха все нет! Каждый день он должен находиться на рабочем месте. Последние события и вовсе измотали до крайности.
Он открыл глаза, уставился тяжелым взглядом на сидящего напротив Герасимовича. Минуту назад помощник закончил свой рассказ. Теперь директор его обдумывал. Чушь какая-то на палочке!
– Этот парень «косит» под опустившегося типа, Евгений Романович, – вкрадчиво добавил помощник. – Возможно, реально опустившийся, пока не понятно. Небритый, хреново пахнет, ездит на какой-то колымаге… Но если он реально обитает в Затеше, где наши люди вешали листок о пропаже Игнатовой, то и видеть ее он мог только в Затеше… Мутный крендель, непонятно, кто такой, но, похоже, он реально знает, где Игнатова. Дал адрес, но это для встречи с ним. Будет полным идиотом, если Игнатова окажется в том же доме. А полным идиотом он не выглядит.
– Это точно, – усмехнулся Белецкий. – Вычислил «Эвелину», вычислил тебя, выходящего из дома… Считаешь, это подозрительно?
– Объяснения вроде нормальные, Евгений Романович, но есть какое-то сомнение, не дает покоя…
– Думаешь, засада?
– Засаду могут устроить только менты… Я пробил дом в Затеше. Он пустует. Старики, там жившие, умерли, их сын то ли служит в армии офицером, то ли сидит, точная информация о нем отсутствует.
– Не устарела твоя инфа? Точно служит? Может, вернулся? Хотя какое отношение он может иметь к Игнатовой?
– Никакого. Трудно предположить, что она в Затеше кого-то знает. Но кто-то ее скрывает, это факт. Грамотно скрывает – давно бы просочилась информация, если бы попалась людям на глаза. Кое-что еще настораживает, Евгений Романович. За семьей числится серый «Спринтер» девяносто шестого года выпуска. Это ни о чем не говорит, таких тачек полно, но все же… Человек на похожей машине следил за вами, обвел вокруг пальца людей Серого…
– Плевать на это, – проскрипел Белецкий. – Пусть это он. Но ты уверен на сто процентов, что он знает, где находится Игнатова?
– Да, уверен.
– Бред какой-то… Говоришь, что только менты могут устроить засаду? – Белецкий задумался, взял телефон. Потом положил его на место, извлек другой из костюма. С этим аппаратом он чувствовал себя увереннее, звонки по нему не отслеживались. Он пробежался пальцами по клавишам, откашлялся: – Добрый день, Александр Филиппович, это снова Белецкий. Прошу прощения за беспокойство…
– Ладно, не извиняйся. Чего тебе еще надо? Вроде все уже сказал, что о тебе думаю. Хочешь опровергнуть? – Голос собеседника звучал ровно, глуховато, в нем прослушивались раздраженные нотки.
– Можете сейчас говорить, Александр Филиппович?
– Только быстро.
– Возникла недвусмысленная ситуация… Возможно, мы вышли на след того, что украли, и самой воровки…
– Так работайте, Белецкий! – повысил голос собеседник. – Не надо меня посвящать, мне это неинтересно. Просто работайте и добейтесь результата. Ты понимаешь, что в случае неудачи полетят все наши головы…
– Единственный вопрос, Александр Филиппович. Что у полиции по делу Игнатовой? Есть ли результаты по поиску пропавшей?
– Нет!
– Александр Филиппович, это не праздный вопрос…
– Я сказал – нет. У полиции нет НИКАКИХ результатов по поиску пропавшей. Ни одной улики, ни одной зацепки. И никто им не звонил с заявлением о том, что видел Игнатову. Я лично беседовал несколько часов назад с заместителем начальника УВД подполковником Сусловым. Еще вопросы?
– Я понял, Александр Филиппович, будем работать.
Абонент разъединился. Белецкий убрал телефон в пиджак. Он немного приободрился.
– И слушать ни о чем не хочет? – осторожно спросил Герасимович. – А ведь Затеша – не абстрактное понятие для Халилова. Он там эллинг себе на Старице возвел, домик рядом отгрохал о трех этажах…
– Это к делу не относится, – отрезал Белецкий. – У ментов ничего нет.
– Тогда имеем дело с любителем? – Герасимович почесал макушку. – Или это реально забулдыга, которому что-то известно про Игнатову?
Завибрировал телефон во внутреннем кармане. Белецкий выхватил его, сплюнул, прочитав входящий номер.
– Беляша? – раздался хриплый голос Валентина Сергеевича Жданова. – Ты нашел мой товар? Когда ущерб будешь компенсировать?
– Ты снова за старое, Валентин? – Белецкий чуть не взорвался, насилу заставил себя усидеть. – Чего ты душу из меня тянешь? Ты сам во всем виноват!
– Вот уж хренушки, извини, дружище… – запыхтел толстяк. Зримо представлялось, как он багровеет и потеет. – Все произошло с твоей шлюшкой, в номере, снятом твоими людьми… Это она, падла, украла наш товар – твоя, между прочим, работница… А значит, на всем случившемся только твоя ответственность…
– Как ты мне надоел, Валентин… – Белецкий уже ненавидел всеми фибрами души эту гадкую жабу! – Во-первых, все случилось на нейтральной территории. Во-вторых, какого хрена ты, не избавившись от товара, отправился к проститутке? Терпежа не хватило, кобель хренов? В-третьих, ты как себя с ней вел? Тебя нашли пьяного в стельку, ты же лыка не вязал! Признайся, Валюша, ты пытался ее задушить? Может, она правильно сделала, что тебя отхреначила и свалила? Ты мне еще ответишь за причинение морального ущерба заведению… В общем, пошел ты!.. – Он оборвал связь и чуть не грохнул телефоном о стол.
– Да успокойтесь вы, Евгений Романович, – посоветовал Герасимович. – Сам заварил эту кашу, теперь ищет крайних. Что будем делать?
– Действовать. – Белецкий вскинул голову и впился глазами в помощника. – Только без суеты и глупостей. Бери Серого, еще троих – и зачищай Затешу. Да только не днем. Дождешься ночи – и туда.
– Я понял, – кивнул помощник, – сделаем. Деньги брать?
– Какие еще деньги? – поморщился Белецкий.
– Так это… – Герасимович усмехнулся: – Тому «кексу» сто тысяч надо.
– А пива с луком ему не надо? – разозлился директор. – Или дерьма на лопате? Сам решай, – махнул он рукой. – С деньгами теперь туго. Можешь показать ему, пусть успокоится. Лучше вернуть, перебьется. Только давай без трупов, Витюша, – и так проблем полон воз, еще со «жмурами» нянькаться…
– Эй, мужик, – прорезался в эфире взволнованный голос юного помощника, – а ты, в натуре, оказался прав. Говорили эти упыри про Затешу… Черный джипарь «Хайлендер» – встречай его, в натуре, минут через сорок будут!
– Выехали? – встрепенулся Алексей, машинально вскидывая руку с часами. Четверть первого ночи – давно пора.
– Ага, выехали, – подтвердил Колян. – Их пятеро. Долговязый… как его? Герасимович, да? И еще четверо – нехилые такие «шкафы». Один спросил: что, опять в Затешу? А долговязый ответил: все серьезно, мол, братва, держать ухо востро, никакой вольницы. Слушай, а ты уверен, что надо их «пасти» до выезда из города?
– Не надо, – отказался от идеи Алексей, – и так ясно, куда они едут. Отдыхайте, Колян, спасибо.
– Удачи тебе, мужик… Слушай, ты это… на рожон не лезь, что ли?
Хорошие ребята. Братва дворовая, хулиганы, но все равно хорошие. Может, перебесятся еще, выйдет толк из кого-нибудь…
Алексей находился один в пустом доме. Риту, накрыв брезентом, отвезли на «Жигулях» к деду Поликарпу (в подробности не посвящали – дед умилился, сюсюкал, «боевую» молодость вспомнил). Борька Черкасов сидел в кустах за южной околицей – имея инструкции предупредить о подходе банды, и никакой самодеятельности. Виктор Павлович с охотничьей берданкой, заряженной дробью, сидел в теплице на своем участке – специальную табуретку принес. По людям не стрелять, предупредил Алексей, в крайнем случае в воздух. В самом крайнем – по конечностям.
Алексей оставил в комнате свет, убедился, что занавески плотно прилегают к оконным рамам. В спальне закрыл окно, задернул шторы, но свет оставил. Щелкнул выключателем на веранде – и ее озарил мерклый свет тридцативаттной лампочки. Она освещала только веранду, все остальное пространство погружалось в темень. В центре огорода за разобранным парником находилась бочка, полностью вкопанная в землю. Было две, но вторая проржавела, и он ее выкинул. Алексей пристроил в бочке увесистую чурку, чтобы использовать в качестве ступени, рядом на землю положил деревянную крышку, оснащенную рукояткой. Оружия не было, за исключением огрызка увесистой доски, который он пристроил под левую руку. Доставать из тайника «макаров» и «Винторез» было глупо – он не убийца, а припугнуть можно не только огнестрельным оружием. Время тянулось полумертвой гусеницей. Он устал постоянно смотреть на часы. Десять минут прошло, пятнадцать. Плана не было – поскольку неизвестно, как будет действовать противник. Значит, не стоит заморачиваться. Прогулялся по периметру, подошел к калитке, высунулся на улицу. В деревне было тихо, как на погосте. За день не проехала ни одна машина. Ночное небо затянули облака. Час назад еще где-то гавкали собаки, мычал скот, а теперь кругом царила тишина. Он вернулся на участок, замкнул калитку на задвижку. Юный помощник выходил на связь полчаса назад. Алексей достал телефон, вызвал Черкасова, Маслова. Никто не спал, ждали. Теперь бы в дело не вмешался его величество СЛУЧАЙ…
– Леха, кажется, едут… – прошептал в трубку Черкасов. – Вижу фары… Вот прошли развилку на Старицу, приближаются к деревне. Сейчас проедут… – Долгая пауза, в трубке было слышно, как работает мощный трехлитровый двигатель. – Проехали, Леха… Будут у тебя через пару минут…
– Я понял, Борька. Больше не звони, отключаюсь. Беги сюда, схоронись у калитки, в драку не лезь. Не забывай, что у них огнестрельное оружие.
Он тут же позвонил соседу. Тот сидел в теплице, наслаждался ароматами помидорной рассады.
– Палыч, подберись к ограде между нашими участками, залезь в смородину и не отсвечивай. Стреляешь только в том случае, если меня прижмут…
– Да не маленький, понимаю, – проворчал пенсионер.
Алексей отключил у аппарата звук, вибрацию. Заскользил по тропинке за разобранную теплицу, опустился в бочку, оставив снаружи только голову…
И наступило ожидание. Он вслушивался. Было тихо. По идее, должны уже подъехать, но он не слышал, чтобы работал двигатель. Не слышал голосов. Приходилось признать, что противник не так прост и тоже способен удивлять. Думай, Диоген, думай… За участком Палыча переулок, выходит на западную околицу. Где-то там оставили машину, идут пешком. Одни направились к дому, видя, что в нем горит свет, другие (или другой) могли пробежать по переулку, подойти к участку с тыла – в районе сортира и бани… Не слышно пока. Выжидают, присматриваются, ждут, что в окнах за шторами кто-то шевельнется. Большое упущение, некому там шевельнуться. Плохо продумал диспозицию бывший майор спецназа – глухая ночь, а в окнах свет горит…
Нет, что-то треснуло за баней. Там шаткий плетень, и кто-то оперся на него, не предвидя последствий. Алексей осторожно высунул голову. От угла бани кто-то отделился, перебежал за разросшуюся облепиху. За ним еще один. Значит, сзади двое. Он снова всматривался в темноту. Видел очертания калитки, слева от нее кусты, за кустами штакетник, справа от тропинки скособоченный фундамент, тропинка поворачивала за угол к крыльцу и освещенной веранде. Вокруг облезлого плафона носились мотыльки и ночные бабочки. Смутно шевельнулось что-то за калиткой, видимо, нащупывали шпингалет. А он проржавел, его расшатывать надо. Рядом с человеком возник еще один, опустился на корточки. Глухой шлепок, еще один – действительно, зачем греметь металлом, если можно выбить штакетины и пролезть в дырку…
Алексей не дышал, вытянул шею. Странное неудобство в левом бедре. Он пригнул голову, достал телефон, в котором отключил вибрацию и звук. Не подвело необъяснимое чувство: пришло сообщение от Черкасова: «Леха, один оставался у машины, я его вырубил. Двое лезут с улицы, иду за ними». Молодец Черкасов! Но ведь предупреждал – не лезть! Быстро отстучал короткий ответ: «Сиди». Снова начал привставать на подрагивающих ногах. А по дорожке к дому со стороны бани уже крался человек. Мелькнула мысль: а ведь сейчас он четко напротив Палыча. Можно разрядить в башку порцию дроби – и кирдык котенку, гадить не будет…
В противоположном конце тоже шевельнулись два силуэта. Парочка проникла на участок в районе калитки, гусиным шагом кралась вдоль фундамента. Один свернул к веранде, второй затаился на углу. Почему они так сложно? Сработало чутье, что их пытаются облапошить? Алексей повернул голову направо. Тот, что шел от бани, выдвинулся вперед и сел на корточки. Был еще один – на том же направлении… Так и есть, раздвинулась малина перед баней, выскользнул, пробежал, пригибая голову, по тропинке, присоединился к товарищу. А товарищи на крыльце не бездельничали. Первый разогнул спину, стал бесшумно подниматься на веранду. Взялся за ограждение двумя руками, чтобы прыжком преодолеть последнюю ступень. Что-то треснуло, дикое мяуканье, невнятная тень выскользнула из-под ног, пулей понеслась в западную часть огорода, где росла смородина! Мужчина не удержался, коленом переломил ступень, отвалился, мыча от боли. Неловко поднялся, потирая отбитое колено. Алексей чуть не рассмеялся во весь голос: молодец, котяра, выполнил свою историческую миссию! Временные трудности не поколебали решимости бойцов. Пострадавший сдавленно ругался, грозил кулаком растаявшему во мраке животному. К нему, разгибая спину, подошел второй, снисходительно похлопал по спине, мол, бывает, не отчаивайся. Они уже не таились, стояли под верандой, разглядывая окно, в котором мерцал свет за занавеской. Второй тихо потешался над товарищем. Последний огрызался. Весельчак был долговязый, рослый – вылитый господин Герасимович. Вторая попытка забраться на веранду. К сожалению, второго кота в хозяйстве не было, а первый сам испугался, так что попытка на этот раз удалась. Злоумышленник на цыпочках подошел к двери, потянул на себя. Дверь была заперта, но гуляла в пазах проема, достаточно рывка, чтобы выломать. На веранду взобрался Герасимович. Две тени стояли, сливались с домом – видимо, гадали, что же странного в окружающем пространстве. Здесь все, черт возьми, странное! Потом блеснул свет – Герасимович вынул телефон. Пауза, недовольное ворчание: «Шалый не отвечает… Уснул он там, что ли?» С Шалым благодаря стараниям Черкасова все было в порядке. У калитки со стороны улицы что-то приподнялось и опустилось. Кому было сказано сидеть!
Зашевелились двое на дорожке справа от Алексея. Донеслось глухое: «Оставайся здесь, посматривай по сторонам. Тут что-то нечисто», после чего первый заскользил к веранде, а оставшийся наблюдатель – на вид невысокого роста, жилистый – присел на корточки. Теперь на крыльце было трое злоумышленников. Они посовещались – напряженные позы выдавали волнение, им что-то не нравилось. А кто их, собственно, звал? Герасимович посторонился, что-то бросил подчиненному. Тот взялся за дверную ручку, приготовившись дернуть посильнее, расставил ноги. Эх, гранату бы сейчас под порог…
Идея созрела экспромтом. Алексей вылетел из-за бочки, прихватив огрызок доски. Два бесшумных прыжка вправо – вернее, почти бесшумных: человек, сидящий на дорожке, что-то почувствовал или уловил движение краем глаза. Но поздно, Алексей вылетел, как истребитель из облака, оттягивая доску, словно бейсболист свою биту…
Два события произошли одновременно, секунда в секунду! Хрустнул замок, вываливаясь из гнезда, резко скрипнула дверь. Доска впечаталась плашмя в загривок боевика! Тот не охнул, не вскрикнул, повалился носом в землю, лишившись чувств. Те трое, разумеется, ничего не услышали. Они по одному просачивались в дом. Алексей оттащил с тропы бесчувственное тело. Не было времени его обыскивать.
– Палыч, ты здесь? – прошептал он.
– Ага, тута я, – донеслось из-за ограды, разделяющей участки. – Жестко ты его, Алексей. Не перестарался, нет?
– Нормально, Палыч. Все продумано и взвешено…
Алексей на цыпочках побежал по тропинке и скорчился под лестницей на веранду. Проломленная верхняя ступень озарялась светом из дома – входная дверь была раскрыта. Он приготовился взлететь наверх, перебежать веранду, уже подался вперед…
– Василий, мать твою, кому сказано остаться! – Что-то вылупилось из проема – кажется, знакомый обладатель «приличного» лица и окладистой бородки. Как славно, что не успел разглядеть его! Тот шагнул навстречу – Алексей бросился через сломанную ступень. Неприятель глухо охнул, он просто не ожидал! Инерция тащила его вперед, Алексей повалился ему под ноги, помогая продолжить движение. Все произошло красиво! Бородач с ужасом почувствовал, как ноги отрываются от пола, мир начинает вращаться. Дыхание перехватило, он даже не успел ничего крикнуть. Для усиления рывка его схватили за шиворот – и бородач, кувыркаясь, вылетел с веранды, пролетел над лестницей и раздавил куст чахнущего крыжовника, от которого все равно не было толку! Он, в принципе, не пострадал, не считая отбитых внутренностей, но это упущение Алексей быстро исправил, набросился на него, ударил кулаком в горло – коротко и ясно. Тут главное не переусердствовать. Бандит подавился слюной и потерял сознание. Алексей снова кинулся в дом и прижался к стене рядом с открытой дверью. Эх, выманить бы их по одному… Из дома доносился шум, треснула половица. Он прошел короткие сенки и высунул нос. По просторной кухне бродил упитанный бритоголовый субъект. Он угрюмо посмотрел налево, направо, зачем-то толкнул холодильник – и тот протестующе загудел, зашатался на неровном полу. Что-то скрипнуло в дальней комнате – там еще один… Бритый ухмыльнулся, посмотрел на потолок. Потом его взгляд переместился вниз, уперся в крышку подпола, из которой торчало непокорное стальное колечко – вечно приходилось о него спотыкаться! Крышка привлекла внимание. Субъект опустился на корточки. Правильно мыслит товарищ! Он сидел спиной к двери. Алексей на цыпочках перелетел порожек, а в следующий миг уже сидел на полу, расставив ноги, и, прижавшись к спине противника, предплечьем бесцеремонно душил его! Сработал фактор неожиданности – громила тужился, пыхтел, но кислород был надежно перекрыт, его движения слабели, глаза закатывались. В этом деле тоже нельзя перестараться, а то потом не откачаешь. Все происходило медленно, трудно. Алексей молил, чтобы не вышел из комнаты пятый – а то здравствуйте вам, не хотите ли подождать?.. Громила обмяк, повесил буйную головушку. Алексей быстро окинул взглядом обстановку. Спекся красавчик – валялся с закрытыми глазами, разинув пасть. Пятый (и последний) что-то передвигал в горнице. Скрипнула дверь – вошел в спальню. Алексей подбежал к проему, прижался к стене. Затопали тяжелые ботинки. Разочарованно сопя, господин Герасимович прошел через комнату и вырос во всей красе на кухне. Перешагнул порог… и глаза от изумления полезли на лоб, когда уперлись в тушу сообщника. В руке он держал пистолет – большой, черный, фирмы «Браунинг». Дернулся глаз, когда слева вырос силуэт. Но оружие сместиться не успело – удар ребром ладони по сгибу локтя – и пистолет запрыгал по полу, подался под ножку буфета. Взвизгнув от боли, Герасимович схватился за изувеченную конечность и уставился на Алексея:
– Это ты, падла… Думаешь, перехитрил? Ну все, конец тебе…
Дикая боль, порушенное самолюбие, отчаяние, что все пошло прахом, – он воистину выглядел несчастным человеком. Согнулся в три погибели, сверкал глазами, слюна стекала с губ. Алексей оторвался от стены, подошел, с любопытством заглядывая в глаза.
– Ну, привет, братан! Приехал, все нормально? Деньги-то привез? Учти, меньше, чем на сто тысяч, я не согласен. – Он засмеялся. Можно бесконечно и с наслаждением смотреть в глаза обезоруженному врагу.
– Ты что творишь, сука? – прохрипел Герасимович. Похоже, он реально сломал руку.
– ФСБ учения проводит, – лаконично объяснил Алексей. – А ты что подумал?
– Ну, падла, ты допрыгался… – процедил сквозь зубы Герасимович, с трудом разгибая спину. Взгляд невольно устремился к двери на веранду, что-то заблестело в глазах.
– Не жди, что помогут, – улыбаясь, сообщил Алексей, – Нет никого. Кончилась твоя поддержка. И светит тебе, господин Герасимович, долгий и муторный срок.
– Паскуда!!! – взревел сутенер. – Убью!!! – и бросился на штурм, растопырив пальцы здоровой руки.
Хватило хука справа, а потом еще добавил – снизу в подбородок. Глаза у сутенера сбились в кучку, завертелись, как сбежавшие с орбит планеты, ноги подкосились, и он повалился с таким грохотом, словно повалился сервант…
Для начала неплохо… Алексей прислонился к стене, перевел дыхание. Устал он чего-то. Обленились на «гражданке», товарищ майор, устаете раньше, чем начинаете работать. Он сделал несколько упражнений на вдох-выдох, зашагал к выходу, высунулся на веранду.
– Эй, народ, все сюда… Палыч, Борька, вы здесь?
– Ага, в первых рядах зрительного зала… – кряхтя, возник из-за угла Черкасов. Он, как бурлак на Волге, тащил за ноги еще одно бесчувственное тело. Пострадавший возвращался к жизни, жалобно стонал. – Что-то мне подсказывает, что нельзя оставлять это у машины, правильно, Леха? Пусть с нами побудет, так спокойнее…
– Правильно, – удивился Алексей, – резонно мыслишь, напарник. Давайте их всех на веранду, мужики. – Он покосился на подходящего Маслова. Виктор Павлович держал берданку – хорошо хоть стволом вверх. – Отсюда они никуда не разбегутся, сегодня тепло, мухи не кусают.
– Ох, поработал ты, Леха, ох, поработал… – сокрушался Виктор Павлович, заглядывая в дом. – Наломали дров и костей. И ты, Борька, ничем не лучше…
– Ну уж нетушки, я категорически отрицаю свою причастность, меня тут не было, – нервно хихикнул Борис.
Водителя совместными усилиями заволокли на веранду. Пришлось отодвинуть стол к дальней загородке, чтобы освободить место. Пособник Герасимовича был смертельно бледен, пытался что-то сказать. Пришлось уговорить его обойтись без лишних слов (парой точных ударов), и парня бросили на пол. Потом подняли бородатого – без церемоний, тащили за ноги, голова стучала по ступеням и застревала в разбитых половицах. Передохнули, выкурив по сигарете, потом приволокли из дома еще двоих. Все компанию укладывали в ряд, как мертвецов. Но все были живы. То один, то другой периодически начинал стонать, приходилось «убаюкивать», чтобы не портили такую томную ночь. Вся банда была при оружии. Впрочем, боевой пистолет носил только Герасимович (Алексей извлек его из-под буфета, сунул в дальний карман ветровки), остальные довольствовались травматикой, хотя и достаточно пробивной мощи.
– Вроде пятеро было… – выдохнул Черкасов, утирая ладонью пот со лба.
– Один еще там, – буркнул Алексей, кивая на тропинку в глубь огорода. – Вы пока вяжите этих, кладите оружие отдельно, телефоны отдельно, а я последнего доставлю…
С этим последним бандитом намечались проблемы! Вроде и ударил от души, а очнулся, сволочь! Здоровым оказался, хотя и тщедушным на вид. Он поднялся, тряся головой, а увидев Алексея, задергался, словно припадочный.
– Стоять! – ахнул Воронич. Халтурщик, майор! Не провел контроль качества!
Как из стартового пистолета выстрелили! Бандит сорвался с места, помчался по тропе. Алексей кинулся за ним. Если уйдет – проблемы покатятся снежным комом! Бандит ударился плечом об угол сарая, вскричал от боли, бросился к баньке, намереваясь обогнуть ее и уйти в бурьян. Движения были неуверенные, ноги заплетались. Алексей догнал его в несколько прыжков, провел подсечку, толкнул в плечо. Последнее движение было лишним – дезориентированный бандит ушел в штопор, завертелся и вонзился в хлипкую дверь стоящего сбоку сортира – дверь открывалась внутрь, что было странно, но все вопросы к покойному отцу. Сортир был откровенно аварийным – удивительно, что до сих пор пол не провалился… Но только не сегодня! Бедняга влетел в него, словно выпущенный из пушки, треснулся о стену, отлетел и с грохотом и ревом провалился в выгребную яму! Задрожали, заходили ходуном стенки сортира, но устояли. Из ямы донесся тоскливый вой, что-то там возилось, кряхтело…
Пока Алексей задумчиво смотрел на «падающий» туалет, подбежали возбужденные товарищи, встали рядом.
– Что случилось, Леха?
– Беда, мужики… – пробормотал Алексей. – У меня больше нет сортира…
– Хреново, – икнул Борька.
– Да ладно, не расстраивайся, – похлопал его по плечу Виктор Павлович, – первое время будешь ко мне ходить…
– А потом мы новый построим, – всхлипнул Черкасов, вытирая слезящиеся глаза. – Не переживай, Леха, лучше старого построим – большой и светлый…
Окрестности вновь огласились тоскливым воем из выгребной ямы, и Борька, не выдержав, зашелся в смехе. Виктор Павлович посмотрел на него, потом на подрагивающее «заведение», вытер набежавшую слезу и тоже захохотал.
– Вам смешно, – пробормотал Алексей, с опаской подходя к распахнутой двери, – а мне все заново строить – большое и светлое… Эй, приятель! – позвал он. – Да, да, ты, в яме! Слушай, ты лучше не шевелись, а то весь этот «скворечник» на голову упадет, будем тогда спасателей вызывать… – И тоже в изнеможении опустился на колени, стал всхлипывать…
Впрочем, позднее стало не до смеха. «Утопающему» бросили веревку, он вцепился в нее, вытащили. Виктор Павлович держал его на прицеле берданки, и все трое недоумевали: что делать с этим чудом? Злоумышленник выглядел жалко, трясся, от него исходила пронзительная вонь. Бедолагу заставили опуститься на колени и вытянуть назад сведенные в запястьях руки. Борька крепко связал его, после чего «мумию» протащили по дорожке и бросили так, чтобы можно было видеть ее с крыльца.
Дико уставшие, сели за стол на веранде и вытянули ноги.
– С вами, мужики, как на картошке, напахаешься… – отдувался Маслов. – Ну, надо же такое учудить… И что теперь делать будем?
– Выпить надо, – сообразил Борька и отправился на кухню. Вернулся через минуту, обнимая початую банку огурцов, презентованных Масловым, а в другой руке держа бутылку водки и три стакана.
Никто не отказался. Разлили, выпили, забыв чокнуться, хрустнули огурчиками.
– Хорошо сидим, – проговорил Черкасов. – Ну, давайте, мужики, хлопнем по второй…
Выпили, меланхолично уставились на выложенные в ряд четыре тела. Лежали хорошо так, по-армейски, чуть не по ранжиру. Трое были вырублены, еще не очнулись. Толстый бугай с бритым черепом приходил в себя, пыхтел, наливался кровью и пытался приподнять голову.
– Падлы, вы – покойники… – насилу выдавил он и разразился такой густой матерщиной, что хоть записывай.
– Боже, мы все умрем… – вздрогнул Черкасов.
– Борька, уйми этого поросенка, – недовольно бросил Алексей.
– А что я-то? – возмутился Борис.
Действительно, кто тут главный исполнитель приговоров? Алексей неохотно вылез из-за стола, опустился на колени рядом с поверженным и обратился к нему со словами:
– Так, ша! У тебя есть шанс, худенький ты наш. Замолкаешь – и остаешься в сознании, продолжаешь радоваться прекрасным мгновениям жизни.
В последующие «прекрасные» мгновения он узнал о себе много нового и настолько разозлился, что снова мощным ударом отправил грубияна в нокаут.
Вдруг за его спиной раздался женский возглас. Алексей вздрогнул, вскинул голову. Вечеринка, кажется, продолжалась. Под верандой стояла Варвара в коротком сарафане, прижав руки к груди, глаза ее округлились от ужаса. Она хотела что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова. Алексей раздраженно цокнул, спрятал за спину кулак, который только что использовал по назначению. Вот что за баба такая? Ясно было сказано: мы с тобой только друзья, Варвара, а к друзьям по ночам не ходят! И все равно как-то неловко. Он поднялся, стал переминаться с ноги на ногу. Товарищи тоже засмущались, забыли поздороваться с односельчанкой.
– Варвара, ты зачем пришла? – строго спросил Алексей.
– Стреляли? – очнувшись, сострил Черкасов.
– Да проснись, – возразил Виктор Павлович, – никто не стрелял.
– Так, это самое… – Варвара сглотнула. – Гуляла… Вижу, свет горит… А что это вы тут делаете?
– ФСБ проводит учения, – буркнул Алексей, – то есть спецоперацию… То есть… Тьфу! Варвара, иди домой, пока тебя не привлекли, – рассердился он. – Живо в постель – и спать! И чтобы никому ни звука, а то затаскают. Поняла?
– Ага, ага… – Она кивала, как болванчик, стала пятиться, исчезла за углом. Через пару мгновений хлопнула калитка, было слышно, как она бежит по улице.
– Ну и дела… – Виктор Павлович вышел из ступора, почесал переносицу. – Слышь, Леха, а что это было, а?
– Варвара, итить ее, Брандберг, – пояснил Черкасов.
– Нет, я понял… Ни хрена себе! Ну, ты даешь, Леха, не ожидал… У тебя эти самые… искания, что ли? В трех соснах заблудился?
– В двух, – поправил Борька.
– Так, хватит! – раздраженно отмахнулся Алексей. – Нашли тему. О полезных вещах надо думать…
Тут вдруг зазвонил телефон из кучки конфискованных аппаратов. Он нагнулся – музицировал дорогой смартфон в кожаном чехле, высвечивался только номер. Неясное чувство подсказывало, что телефон принадлежит Герасимовичу, а звонок поступает из города Мирославля. Алексей задумался, покосился на бесчувственного сутенера. Телефон замолчал. Вот и хорошо, никто из присутствующих не собирается пороть горячку.
Он достал свой телефон, спустился в сад. Замешкался на время, но позвонил. Абонент отозвался на четвертом гудке, у него был заспанный, хриплый и очень раздраженный голос.
– Доброй ночи, товарищ полковник, – вкрадчиво поздоровался Алексей. – Беспокоит некто Воронич, которого вы недавно спровадили в запас. А вы, Олег Юрьевич, когда мы с вами выпивали на посошок, горячо просили не пропадать и обращаться в любой непростой ситуации.
В трубке воцарилась жгучая пауза. Полковник Бутаков – командир отдельного батальона бригады спецназа ГРУ Генштаба ВС России, с которым у Алексея по ходу службы складывались вполне доверительные отношения, переваривал сказанное.
– Да, я помню, Воронич… Но это вовсе не значит, что нужно звонить глубокой ночью, поднимая всю семью полковника…
– Прошу прощения, Олег Юрьевич. Передавайте привет Анжелике Егоровне, она чудесная женщина и прекрасно готовит расстегаи. Может, выслушаете? Не ваша компетенция, признаю, но, может, что подскажете? Передо мной лежат пятеро бесчувственных лбов, имеющих отношение к организации борделя, работорговле, обороту наркотиков и к парочке убийств. Я абсолютно не знаю, что с этой радостью делать.
– Какое интригующее начало, – похвалил полковник. – Хорошо, Алексей, продолжай. Но только постарайся разумно расходовать отпущенное мне Родиной на сон время.
Алексей все рассказал и замолчал. Вроде говорить больше нечего. Стыдиться нет причин, преступления не совершал – наоборот, человека из рабства вызволил и хочет избавить город от засилья криминальной нечисти.
– Хочешь сказать, ты весь белый и пушистый? – проворчал полковник. – Ладно, Алексей, не обижайся, знаю, что ты парень нормальный, если влез в историю, то только из лучших побуждений. Дай подумать… В вашем областном центре… генерал-майор Сумин, слышал о таком? Самый главный мент в области – во как. Мы с ним когда-то в Завьяловском вместе росли – поселок такой под Владимиром, – вместе груши соседские околачивали… Впрочем, это не важно. Должен сохраниться его телефон… Да, продиктуй мне еще раз фамилии этих деятелей, на которых ты грешишь, может, фигурируют в других разработках… Готов, записываю. Халилов – бывший вице-спикер Законодательного собрания, директор банка… Белецкий Евгений Романович… Жданов… Все, Воронич, бывай, перепоручу тебя его заботам. Позднее отзвонись, доложишь. Но только не ночью, очень тебя прошу…
Алексей в напряжении шатался по огороду, держал телефон наготове. Герасимовичу продолжали звонить – и это крайне нервировало. Распсихуется Белецкий, пошлет в Затешу вторую «ударную» армию, и тогда мужикам не устоять…
Телефон взорвался через четверть часа! Абонент был незнаком, но очень взволнован:
– Воронич? Алексей? Здравствуйте, мы с вами незнакомы. Я только что разговаривал с начальником УВД по области генерал-майором Суминым. А ему до этого звонило ваше начальство… Меня зовут Миров Владимир Яковлевич, полковник, передо мной список озвученных вами фамилий. Белецкий, Жданов… эти люди мне ни о чем не говорят, но господину Халилову очень хотелось бы задать несколько вопросов… Он проходил свидетелем по нескольким крупным делам коррупционной направленности, а также связанным с хищением государственной собственности. Был свидетель, у которого имелась информация о связях депутата Халилова с тузами организованной преступности. Но свидетель погиб при очень странных обстоятельствах. Формально Халилов чист. У него легальный бизнес, хорошие адвокаты, высокие покровители… Но наше управление, а также управление Федеральной службы безопасности очень пристально к нему присматриваются. Имелась информация, что он выводит деньги за границу и вскоре сам собирается выехать туда же. Но информация подтверждения не получила. Вы уверены, что Халилов замешан в насильственном удержании людей и торговле наркотиками?
– Да, Владимир Яковлевич, уверен. У меня деньги и два килограмма героина, конфискованных у наркоторговцев. Надеюсь, меня не привлекут с этим добром?
– О чем вы говорите!.. Послушайте, нам не на чем зацепить эту банду. Готов поспорить, в салоне «Эвелина» на данный момент все чисто. Преступники не идиоты, знаете ли. Связь борделя с Халиловым проследить не удастся. Да и что нам этот бордель? У этого парня дела покруче, знаете ли… Вот зачем вы вертели эту самодеятельность? Пришли бы к нам в полицию, нормально бы все обсудили… Вы можете выманить в Затешу кого-нибудь из тузов? А мы обложим деревню, подгоним ОМОН. Надо зацепить их хоть на чем-то, усадить за решетку, а уж потом спокойно вытягивать все ниточки…
– Я постараюсь, Владимир Яковлевич, – вздохнул Алексей. – Но, увы, не уверен, что все и дальше пойдет гладко.
– Вы справитесь, Алексей, – заверил его полковник. – Сделайте все возможное. А мы будем рядом, обещаю вам.
Он поднялся на веранду. Товарищи выжидающе смотрели на него.
– Как обычно? – предположил Черкасов. – Одна новость плохая, другая хорошая?
– В самую точку, – кивнул Алексей.
– Ни с какой не начинай, – проворчал Виктор Павлович. – Делай что надо, а мы поможем. Вот только водка кончилась. А магазины далеко.
– Можно сбегать, Маню разбудить, – встрепенулся Борис. – Она по ночам из-под подушки торгует – двойной тариф, зато удобно.
– Воды принесите, – буркнул Алексей.
Виктор Павлович расстарался, принес целое ведро. Его и вылили на физиономию «спящего» Герасимовича. Тот фыркал, стонал, ругался. Алексей взял телефон, отыскал последний входящий звонок, вызвал абонента, подождал, пока прорежется злобный голос, и приложил трубку к уху Герасимовича:
– Дерзай, сутенер, твой босс на линии. Поговори с ним. Объясни, что к чему…
– Евгений Романович! – взорвался Герасимович. – Эта падла, сука непуганая… Она нас…
Выслушивать нелестные эпитеты в свой адрес как-то не хотелось. Алексей убрал трубку от уха сутенера, треснул его по носу, чтобы помолчал и, приложив телефон к своему уху, язвительно-блатным тоном произнес:
– Ну, салют, братан! Как там тебя – Евгений Романович, да?
– А ты еще кто такой? – зашипел Белецкий. – Где мой человек? А ну, дай его сюда!
– Ага, щас! – захохотал Алексей. – Штаны подтяну! Слушай сюда, недоумок, в натуре! Мы же нормально договорились. Привозите сто «тыров», получаете бабу и свое хозяйство, от которого мне один геморрой. Был я добрый? Был. Теперь злой. Нет твоих «бакланов», все вышли. Вот они, валяются. Попали, короче. Думали, на лоха выскочили? Пожалели сто тысяч «деревянных», собирались даром бабу забрать? Так вот тебе мое новое условие, братан. Наркота, что у тебя в сумке, стоит дорого. Но я не рвач. Ставлю реально исполнимые условия. Привезешь пятьсот тысяч «деревянных» – получишь свой товар, бабу и недоумков в количестве пяти штук вместе с машиной. Но ты приедешь один – лично. Встанешь на дороге у дома. Подойду с товаром – рассчитаемся. И не дурить, понял? Иначе тачку с твоими корешами – в омут, а продать героин я и сам смогу. А с тебя за него стружку сдерут – до самого спинного мозга, точно? В общем, подъезжаешь медленно, с включенными фарами и светом в салоне. Встаешь, ждешь. И без обмана, я знаю, как ты выглядишь, видел уже… Фу-у… – Он отключил связь, мысленно перекрестился и вскинул голову: – Борька, дуй до неприятельской тачки, убери ее куда-нибудь – хоть в лес… Палыч, а у нас, похоже, снова переноска тяжестей намечается. Нужно убрать весь этот лазарет с глаз долой…
Спохватился – он же Рите не позвонил! Надо позвонить, успокоить! Сидит там с дедом, не подозревает ничего…
