Книга: Корона за холодное серебро
Назад: Глава 14
Дальше: Глава 16

Глава 15

Бывали времена, когда Доминго ненавидел своего сына, – большинство отцов не призналось бы в этом чувстве, возникни оно у них, но что есть, то есть. Как ни кромсай этого юнца, – дойдя до кости, находишь гниль. Эфрайн Хьортт был не просто трусом, а еще и слабаком. И слюнтяем. Как ни пытался Доминго сделать мальчишку достойным дома своей матери и как бы сурово ни обращались с ним в Азгаротийской академии, ничто не помогало – хребет у парня был как у заливного угря, сочетаясь со свирепым эгоизмом живой особи этого вида. Ведя военные кампании месяцами, а то и дольше, Доминго делал все, чтобы мальчик рос под тяжким бременем дисциплины, но полковник ни разу не видел даже крохотной пользы от нее. Каждый раз, когда он возвращался, гаденькая улыбочка мальчишки делалась все шире, брюхо все объемистей, но, хотя он в итоге худо-бедно научился обращаться с мечом, не было сомнений, что эта размазня сумеет командовать только званым обедом. В задержке взросления мальчика Доминго хотелось обвинить свояченицу Люпитеру, а Консилию – в том, что она бросила семью и перебралась в Трве, но в глубине души он знал, что слабость его сына коренилась не во влиянии тетушки и не в отсутствии матери.
И все равно он убеждал себя, что сын пойдет по его стопам, что надо только посадить его в седло. И Доминго Хьортт, заслуженный полковник Багряной империи, барон Кокспара, проницательный и мудрый правитель во времена войны и мира, был абсолютно не прав. Бо́льшую часть жизни сына Доминго то врал себе насчет достоинств Эфрайна, то презирал его за их полное отсутствие. Какая потеря!
Теперь же, когда изувеченный Доминго лежал в задней части фургона, который трясся по бесконечной горной дороге, он порвал с иллюзиями, осталась только ненависть. Эфрайн – причина его приезда сюда, и Эфрайн виновен в том, что левое бедро Доминго раздроблено рогатым волком. Из-за Эфрайна он напрочь лишился чувствительности в правой руке и полголовы распухло от удара лицом о землю, после которого он ослеп на один глаз, и зрение не восстановилось спустя неделю. Эфрайн был идиотом, которому нельзя командовать даже скромной кухней, не говоря о полке, но это не оправдывало того, что он пал жертвой нелепых заговоров и позорно позволил себя убить.
Ну правда, как в наше-то время совместить это с высоким званием? Эфрайн достиг дна, увлек за собой престарелого отца, и Доминго мог восстановить свою честь только местью за сына. Родовой долг так же понуждал его изловить убийцу Эфрайна, как обязывал сына возглавить Пятнадцатый; если вдуматься, оба уничтожали себя друг ради друга.
Фургон страшно подскочил на очередном паскудном ухабе и тем самым помог барону проронить несколько слез по поводу трагичности происходящего. Окажись здесь Люпитера, она бы рукоплескала: спектакли в Иглесия-Мендоса не стоили и копченой селедки по сравнению с драмой Хьорттов.
В отличие от большинства театральных трагедий, у этого замысловатого представления будет счастливый финал: окровавленный старый герой разоблачит всех врагов и казнит большинство из них. Его маневр с принцем непорочных оказался ненужным, но толика комизма расслабляет, и напряженные эпизоды производят сильнейшее впечатление. Подумать только, он и вправду тревожился, что папесса не права, что слухи ложны и София мертва, как она того заслуживала. Этот новый Кобальтовый отряд оказался лишь бандой подражателей под предводительством сбежавшей непорочновской девчонки, за которой гонялся принц Бён Гу. Еще забавнее, что даже в своем нынешнем состоянии Доминго испытал облегчение, узнав, что Поверженная Королева действительно обманула смерть, что это она убила его сына, что она натравила на его лагерь рогатого волка. Даже если бы он не разоблачил ее старого Негодяя Марото, который рыскал у его шатра, все равно узнал бы в этой безумной тактике почерк Софии – никто другой из песен нынешнего, завтрашнего или вчерашнего дня не дерзнул бы пойти на такой невменяемый самоубийственный маневр.
Как ни больно было признать, ему стоило перенять пару-тройку трюков у своей заклятой синеволосой противницы – ее гамбит сработал. Даже если она пожертвовала несколькими солдатами, пока сманивала чудовищ с горы, Пятнадцатый потерял больше сотни пехотинцев, пятьдесят с гаком лучников и ружейщиков и двух лучших ведьморожденных телохранительниц… и это не говоря о потерях в Девятом, не говоря о лошадях, которых убегающие волки уволокли, – или о панике, вызванной нападением. Еще пятьдесят солдат в ту же ночь дезертировали, и целый день ушел на их поиски и казнь, а надо было двигаться дальше. Как воевать против такого безумия? Ответить столь же дикими демонскими маневрами – вот что нужно, чтобы победить Софию. Необходимо всем на благо довести дело до конца… Ему, похоже, терять уже нечего: он больше не может ехать верхом и даже мочится при содействии анафемы. По мере того как при Азгаротийском дворе, да и повсюду, усиливалось влияние Вороненой Цепи, упорное следование безбожным обычаям предков все чаще расценивалось как анахронизм, а потому победу Доминго над Кобальтовым отрядом при помощи церкви воспримут на родине с облегчением.
– Сэр?
Распростертый в глубоком гнезде из подушек и одеял в фургонной койке и не способный без величайших усилий даже повернуть голову, Доминго продолжал смотреть на алый полусвет, что заливал нависший над шатром высокий пик, но и так понял, кто к нему подъехал.
– Что там, Ши? Я очень занят.
– Разведчики? Ведьморожденные вернулись с новостями.
Доминго закрыл глаз, обнаруживая в себе неведомые доселе запасы терпения.
– И каковы же новости, Ши?
– Кобальтовый отряд, сэр? Мы их нашли. Они как будто укрепляют лагерь?
– Где? – Сердце воспарило в темнеющее небо: Доминго предвидел очередную мучительную погоню через всю Звезду, но София, похоже, наубегалась за двадцать с лишним лет, как и он – нагонялся.
– Где дорога спускается на равнины? Они взяли к северу, как только земля стала достаточно ровной для их фургонов. Их лагерь там, где предгорья опять переходят в какую-то известную гору… Она называется Язык Жаворонка?
– Я проезжал мимо нее, – сказал Доминго, вспоминая. – Хорошая дислокация. Не превосходная, но хорошая. Крутые гребни по обе стороны от подножия, и нам не обойти их с флангов, но и бежать им некуда – склоны слишком круты, чтобы залезть наверх и надежно укрыться. – Мысли, мысли… – Умнее, чем я ожидал. Кобальтовый отряд сжигает корабли, чтобы добровольцы не разбежались, если бой не задастся. Она превращает своих синих мышек в загнанных в угол крыс. Как раз когда я решил, что просчитал тебя…
– Сэр?
– Просто размышляю, Ши. Полковник не должен бояться время от времени пораскинуть мозгами. – София окапывается на последнем рубеже уже сейчас, и это никуда не годится. Она делает нечто неожиданное – значит и ему нужно принять меры, чтобы остаться на шаг впереди. – Сколько идти до их лагеря? Самое меньшее?
– Если мы, как обычно, пройдем сегодня лишний час? Равнины внизу, и мы должны спуститься завтра ближе к вечеру, а подход на боевую дистанцию займет еще добрый день. Но мы ждем сведений из Диадемы, а последняя совомышь, которую получили от полковника Ждун, сказала, что Третьему еще больше недели идти от…
– Желай я знать, где сейчас Таоанский полк, капитан, я бы спросил; и поскольку письменное разрешение королевы вступать в бой с противником остается в силе, я рискну сказать, что поздновато ждать последних формальностей, – заявил Доминго, чей разум летел сквозь дымку памяти к Языку Жаворонка, с которого открывался вид на равнины Ведьмолова. Холодная София не единственная, кто может и демонов удивить хитростью, и, хотя он искренне надеялся, что оружие Черной Папессы окажется таким разрушительным, как было обещано, немного страховки не повредит. – Сообщи людям, что через полчаса привал на обед.
– Очень хорошо, сэр, начало ночи застанет нас…
– Три часа отдыха, холодный паек, а потом идем всю ночь – прямо как в старые добрые времена, – сказал Доминго, жалея, что не может повернуть шею и полюбоваться унылой физиономией Ши, но приберегая силы для более ценной дичи. – Если пехота будет дрыхнуть, мы не поймаем Кобальтовый отряд, капитан. Теперь найдите полковника Уитли и приведите его ко мне. Нам нужно обсудить одну самоубийственно рискованную идею.
– Сэр?
– Спускайтесь по Языку Жаворонка, капитан, – приказал Доминго и застонал, когда фургон подпрыгнул и все члены полковника перессорились, выясняя, которому из них больнее. – Будьте хорошим офицером и помалкивайте, иначе мне потребуются добровольцы. К тому времени, когда Ждун приковыляет из Тао, мы насадим на пики головы всех кобальтов, кроме Софии, – ее башка отправится в Азгарот. Я положу ее на могилу сына.
– Софии, сэр? – Ши спросила так же недоверчиво, как говорила при всяком упоминании Поверженной Королевы, будто у старого полковника размягчился под шлемом мозг. – Вы же не считаете, что слухи…
– Вы не будете думать вообще, если себя бережете, – оборвал ее Доминго. – Вы солдат, демоны вас подери, а не гребаный философ. Теперь найдите Уитли, и Вана тоже приведите, – когда обрушиваешь на стадо грешников ад, лишних демонов не бывает.
Назад: Глава 14
Дальше: Глава 16