Ну и девушка эта Чи Хён! Когда Мрачный уселся за калди в ее шатре, он испытал тринадцать видов счастья, а после явились четырнадцать видов разочарования: первый заданный ею вопрос оказался про волосы. Не то чтобы он не гордился высоким коком, который ему удавалось начесать при помощи старой материнской щетки, – разве что втайне ужасался тому, что в последнее время на расческе оставались только белые волосы, а не черные пряди юности. Нет, дело было в том, что с тех самых пор, как они покинули саванны, внешнеземцы постоянно порывались высказаться о его волосах; попалась даже парочка настолько смелых, что попросили разрешения потрогать. Некоторые и не спрашивали, а сразу тянулись к его голове, и в каком-то клевертакском притоне завязалась драка, когда женщина, сидевшая за соседним столом, протянула руку и подергала его за волосы вообще без всякой причины. В итоге Мрачный был бы счастливее сытого льва, случись ему поговорить с Чи Хён о чем угодно, кроме его шевелюры.

– Не, – отказал он, так как она для порядка, в непорочновском окольном стиле, осведомилась, можно ли спросить про волосы.

Она встретила его взгляд темными, как кровь, глазами, и он приковался своими к изящной чашечке с калди в руках.

– То есть… а что за вопрос?

– Они всегда были такими? – И прежде чем он успел закатить глаза, она произнесла нечто, его удивившее: – Я имею в виду – белыми.

Вся эта слоновая кость на маминой расческе. Даже не подумав о том, где и с кем находится, Мрачный вскинул руку и дернул. Пара курчавых волос, которые он поднес к лицу, была такой же белой, как все, что он вычесывал в последнее время.

– Хмм… нет.

– Ты тоже прошел? – спросила Чи Хён с таким интересом, какого он вовсе не ждал от сурового генерала. Выпроводив из палатки несносного Феннека и остальных, она выглядела… почти девчонкой. – Ты держал глаза открытыми? Я – нет. Теперь жалею. А ты в какие входил? И где вышел?

– Хмм… – О чем, демоны побери, она говорит? – Что?

– Ведь с тобой случилось это? С волосами? Ты прошел через Врата?

– Не!

Через Врата? Теперь он лишится сна от этой мысли. Но в какой момент его волосы изменились и почему дедушка ничего не сказал?

Безликая Госпожа… Мрачный припомнил выражение на лице дедушки, когда он вернулся в лагерь в Эмеритусе, и как старик вдруг непонятным образом догадался, что произошло нечто странное. Он похлопал по волосам:

– Они… они же не все белые?

– Вообще-то, все, – возразила Чи Хён, поднимая перед ним давилку для калди из полированного серебра. – Как и мои под краской.

Даже в мутном отражении он увидел: весь его гребаный купол покрылся снегом! Мрачный понимал, что должен как минимум перепугаться до демонов, но, по правде говоря, счел, что волосы выглядят весьма неплохо. Глянув по-над давилкой на генерала, он переспросил:

– Краски?

– Девочки непорочных не рождаются с синими волосами, господин Мрачный, – сказала Чи Хён, и ему показалось, что она чуть жалеет об этом. – Когда мы вышли из Врат Зигнемы, все мои черные локоны стали белыми, как у тебя. Но могло быть намного хуже, а синяя краска впитывается лучше других. Не знаю, какой бы другой цвет подошел.

– Значит… – У Мрачного часть разума не хотела знать ничего подобного, но другой части нужно было узнать позарез. На варвара накатил головокружительный ужас, как в тех случаях, когда он решался всерьез задуматься о своей встрече с Безликой Госпожой. – А что находится по другую сторону Врат? И как вы выбрались наружу, когда туда попали?

– Ты же слышал об Изначальной Тьме? – спросила Чи Хён, наклоняясь к нему и понижая голос, как будто рассказывала страшилку о привидениях. – Вороненая Цепь утверждает, что это ад, и многие другие культы с ней согласны, но я не думаю, что Изначальная Тьма имеет хоть малейшее отношение к аду. Мне кажется… это нечто вроде скрытого океана, как-то так. Живой, дышащий океан, и Врата – его берега. В общем, когда мы вошли, ощущения были… необычные, и это еще очень мягко сказано. Как будто пахло горящим маслом, и я чувствовала присутствие существ, их было очень много…

У Мрачного все волосы на теле встали дыбом, пока он внимал девушке – закрыв глаза, протягиваясь памятью к тому, о чем шла речь. Рогатые Волки определенно все знают об Изначальной Тьме, но это никакой не океан. Изначальная Тьма была здесь еще раньше, чем появилась на свет его первая прародительница, еще до Древних Смотрящих, сотворивших эту прапрапрабабку, даже раньше Звезды. Она называется Изначальной Тьмой, потому что вначале только и была чернота, и из этой черноты возникли все чудовища мира…

– Но все закончилось прежде, чем я хоть что-то осознала, – сказала Чи Хён, выпрямляясь и отбрасывая волосы. – Мы вошли на одном из островов, и не успела я оглянуться, как вышли из Врат на Юго-Восточном Луче. Это был… важный опыт, но не из тех, которые хочется повторить. Сомневаюсь, что ходить туда и обратно через Врата – дело безопасное. Феннек утверждает, что умеет ими пользоваться, но если подумать о том, что случилось с ним… Я рада, что у меня изменились только волосы. Будет легко перекраситься обратно в черный.

– По-моему, синий выглядит улетно, – сказал Мрачный и пожалел, как только произнес комплимент, – надо было приберечь его и использовать в удачный момент. Он так занервничал, вообразив, как Чи Хён прыгает во Врата, что вдруг затрясшиеся руки плеснули из чашки горячий калди ему на колени. Чтобы сменить тему, и быстро, Мрачный выпалил: – Мои, наверное, изменились, когда я встретился с божеством.

Глупо, Мрачный, крайне глупо. Он не пытался выпендриться, но как иначе это расценить? Чи Хён сочтет его хвастуном, или безумцем, или тем и другим одновременно.

– С каким божеством? – спросила Чи Хён, прихлебывая калди и тактично притворяясь, что не видит, как неуклюже собеседник обошелся со своей порцией.

– С Безликой Госпожой, – ответил Мрачный и задумался, стоит ли так запросто рассказывать об этом.

– Безликая Госпожа? – Чи Хён нахмурила брови, и Мрачный заметил отличие их цвета от челки. – Я слышала о подобных духах, призраках из Затонувшего королевства. Как ты узнал, что она богиня? И богиня чего? У нее есть другие имена?

Мрачный пожал плечами.

– Где она была? Кто ей поклоняется?

– Покинутая империя, – ответил Мрачный.

– Та самая Покинутая империя? – Судя по тону Чи Хён, варвар ее не убедил. – Но там больше ничего нет. Ничего, кроме призраков, демонов и несчастий.

– Мы там побывали, – сказал Мрачный. – Мы с дедушкой. Вроде никаких призраков не видели. А демонов… только тех, что появились вместе с ней. Когда она ушла, ушли и демоны.

– Похоже, у тебя есть про это песня, – заметила Чи Хён.

– Уг… – Мрачный закусил щеку, глядя, как девушка доливает свою чашку из давилки. Не следовало доверяться какой-то взбалмошной военачальнице, которая во всем, кроме имени, была вылитая София – та, кому он должен был помешать… но так хотелось довериться. Хотелось гораздо большего, чем просто довериться. Кто во всех саваннах мог предположить, что в итоге, за пол-Звезды от дома, прекрасная иностранная генеральша захочет выслушать его песню? Однако если он чему и научился из саг, то простой вежливости: первым похваляется хозяин дома. – После вас, генерал.

– Что – после меня? – спросила Чи Хён, наклонив пресс с калди в сторону Мрачного.

Тот уже был взбудоражен кислым фруктовым напитком, но быстро поднес чашку.

– Наедине можно без «генерала».

– Да? – Сердце Мрачного пропустило такт, и не один, а добрую дюжину.

– Да. Вполне сойдет «принцесса», – строго ответила Чи Хён, и – пожалейте его, диковинные боги экзотических империй, – он не понял, серьезна она или шутит. – Итак, что я должна сделать первой?

– А-а… Просто хотел сказать, что, поскольку я гость в вашей палатке, вам следует рассказывать историю первой. Все думают, что вы – та самая София.

Она поморщилась, как от семечка в биди, но Мрачный продолжал:

– Мы с дедушкой пересекли всю Звезду, разыскивая моего дядю, и услышали сотни песен о ней. София, Холодный Кобальт и другие имена. Вы выглядите так же, как ее описывают.

– В точности как София?

Судя по ее лицу, Мрачный рисковал все испортить. Потому он быстро добавил:

– Я счастлив, что вы – не она. Я… в восторге.

В восторге? Он будто услышал, как за пол-лагеря от него захихикал дедушка. Но похоже, в кои-то веки варвар сказал правильные слова. Неуклонно нараставшее раздражение покинуло Чи Хён за один нескрываемый вздох.

– Ты один такой, – сказала она. – Понятия не имеешь, чего это стоит – видеть, как все разочаровываются, когда я поднимаю забрало. И знать, что думают люди: это не она, это просто какая-то хулиганка с островов, пришедшая мутить воду.

– Хулиганка? – переспросил Мрачный, чей непорочновский, похоже, все-таки оставлял желать лучшего.

– Да, это что-то вроде разбойницы.

– Вы не похожи на разбойницу, – возразил Мрачный. – Не могу представить, чтобы кто-то назвал вас этим словом.

– О, меня называют и разбойницей, и хулиганкой, и словами куда похуже, но ты, наверное, не захочешь их слышать.

– Не захочу, – угрюмо согласился Мрачный.

Она рассмеялась, будто услышала нечто остроумное, поэтому он тоже рассмеялся. А почему нет? Слова не обязательно должны быть забавными, чтобы над ними посмеяться, тем более в хорошей компании. И тут, когда уже казалось, что все идет распрекрасно, лучше и быть не может, она выдвинула ящик стола, вынула маленькую трубку, набитую красножилчатым скунсоцветом, и даже предложила ему первую затяжку.

– Ой, да ладно, – сказал он, беря трубку. – Иль забыли, как смотрели на меня давеча, когда я предложил покурить вместе?

– Как я на тебя смотрела? О чем ты вообще? – спросила Чи Хён, глядя на него в точности так же, как тогда: яростно, задрав бровь под челку. – Давай раскуривай. Хочу, чтобы тут проветрилось перед моей следующей встречей. Феннек все ноет, что скунсцвет туманит мой разум – в отличие от сидра, которым накачивается он.

Мрачному все больше нравилась эта девушка. И несказанно нравилось общение с ней.

– О, какой у вас тут уют! – раздалось в задней части шатра, и знакомая зловещая фигура выступила из теней. Это был воплощенный кошмар. Прежде чем усесться на расшитую подушку, Мрачный украдкой оглядел всю палатку, убедился, что они с Чи Хён наедине. И все же вот он стоит, этот ужасный колдун из степей, Хортрэп Хватальщик.

– Ты! – Мрачный выронил трубку и чуть не опрокинул столик, вскакивая на ноги. – Ты!

– Единственный и неповторимый, – ответствовал Хортрэп, низко кланяясь.

Демоны наверху и боги внизу! Колдун оказался еще больше, чем запомнил Мрачный, – почти касался теменем синей холщовой крыши.

– Так счастлив снова видеть тебя, Хмурый.

– Его зовут Мрачный, – поправила Чи Хён, сурово сдвинув брови, но не сочтя нужным встать. – Я предупреждала тебя, чародей: не смей подкрадываться и шпионить. Или жизнь не дорога?

– Я искренне сожалею, – ответил Хортрэп с раскаянием собаки, укравшей кусок мяса с хозяйской тарелки. – Уверяю вас, моя дорогая генерал, что не имел намерения подкрадываться и шпионить. Ведь если бы имел, то наверняка бы не объявился, верно? У меня срочное дело, требующее обсуждения… Малыш, это дело личное.

– Ты!.. – Мрачный переводил взгляд с Хортрэпа на Чи Хён.

У него сердце разрывалось от мысли, что она знает это чудовище и имеет с ним какие-то дела.

– Да-да, ты уже это говорил, – напомнил Хортрэп. – А теперь будь хорошим щеночком, ступай лизать задницу своему дедуле. Взрослым нужно поговорить.

Если бы кто-то другой обратился к Мрачному в таком тоне, то получил бы урок хороших манер. Однако сейчас варвар был только рад поводу уйти. Оружие осталось в его палатке. Помнится, дедушка говорил, что только холодный металл может остановить колдуна.

– Еще раз обратишься к нему так, чародей, и я…

– Собственноручно вырежете мои легкие, да-да, знаю, – кивнул Хортрэп. – Простите-извините, мастер Мрачный, мой юмор не всегда легко перевести на другие языки. Но нам нужно срочно обсудить тактику, генерал, – мои маленькие друзья рассказали, что у нас на севере появилась ранипутрийская проблема, в придачу к имперским сложностям, и нам действительно пора начать…

– Хорошо, уже начали. – Чи Хён взмахом руки велела нависшему над ней монстру замолчать, а потом легко вскочила на ноги. – Мрачный, жаль прерывать нашу беседу. Продолжим в другой раз, если духи будут благосклонны.

– Обязательно, – кивнул Мрачный, стараясь не покраснеть под насмешливым взглядом колдуна. – Когда угодно. Я готов.

– Передай мое почтение дедушке, – сказал Хортрэп. – Жду не дождусь новой встречи с ним, и она состоится, как только Марото вернется в лагерь. Такого воссоединения я не пропущу ради всех демонов ада.

Колдун явно пытался напугать варвара, но память об их последней встрече всколыхнула в юноше вовсе не страх. Оглянувшись на столб шатра, где в складках холста пряталась спутница Чи Хён, он сказал:

– Не подпускайте к нему свою демоницу. Он их ест.

Чи Хён застыла посреди прощального поклона, затем резко выпрямилась. Испугалась? Хорошо, коли так. Общение с колдуном – занятие небезопасное.

– Кто тебе сказал?

– Я видел, как он это делает, на равнинах. Слопал совомышь – такую же, как Мохнокрылка.

– Нет-нет! Как ты узнал, что она демон?

– О, наш Мрачный полон сюрпризов, правда? – Впервые под гадкой улыбочкой Хортрэпа проступила настоящая злость. – Он ведьморожденный, разве вы не заметили, генерал? И вдобавок любитель совать нос в темные углы, которые лучше бы оставить без света, или я ничего не смыслю в демонских делах. Я также жажду узнать, щенок, как ты обзавелся такой шикарной кремовой шевелюрой.

Мрачный внезапно ощутил смертельный холод и произнес:

– Еще раз назовешь мою мать ведьмой… Меня как угодно можешь, но ее… Пожалеешь, что на свет родился.

– Прекрасная женщина, я уверен, – сказал Хортрэп. – Это опять трудности перевода. Я просто имел в виду, что в тебе течет… кровь шаманов, так у вас говорят?

– Ну… – Мрачный слишком сильно смутился, чтобы гневаться дальше. Сначала колдун оскорбляет его мать, а теперь выдает похвалы. Безумный старый урод. – Может быть. Не мне судить.

– Я, кстати, нахожу твои глаза очень красивыми, – сообщила Мрачному Чи Хён, а уж этого он и подавно не ожидал услышать, да еще от нее. – И Чхве тоже дикорожденная. Моя первая помощница. Она сейчас с твоим дядей, но ты с ней познакомишься, когда вернется.

– Марото – твой дядя, вот как? – переспросил Хортрэп. – И получается, дедушка… Что ж, я это предполагал, но эти двое были так уклончивы в подобных вопросах… Рад наконец узнать, как течет эта кровь.

– Среди наших офицеров и кроме Чхве немало дикорожденных, – продолжала Чи Хён, игнорируя Хортрэпа, в то время как Мрачного насторожил интерес, проявленный чародеем к его семейному древу. – У них больше причин, чем у многих других, идти против Багряной империи. Они лучшие из лучших. Не то что некоторые с сомнительной мотивацией.

– О, как жалят ваши слова! – воскликнул Хортрэп, прижимая ручищу к груди. – Но если серьезно, то калди не становится горячее, а у нас есть пустячное дельце – поразмыслить о том, как вести войну. Итак, могу я позудеть вам о своем, генерал?

После этого выступления Хортрэп уже и не смотрел на Мрачного, но Чи Хён закруглила беседу по высшему классу, и было похоже, что так она делала часто.

– Мрачный, прежде чем нас прервали, я получила большое удовольствие. Пожалуйста, передай мое почтение дедушке и сообщи ему, что мы выступим в путь очень скоро, возможно не дождавшись твоего дяди. Предлагаю вам путешествовать с отрядом, пока Марото не присоединится к нам.

– Благодарю, – ответил Мрачный, отвесив поклон. – От всего сердца. Хочется еще раз предупредить вас насчет осторожности, но вы достаточно умны и сами все понимаете, так что мне незачем нахлестывать мула. Я даже злейшего врага не оставил бы наедине с этим колдуном.

Уходя, Мрачный размышлял, чем вызвана ее улыбка: смыслом его слов или явным неудовольствием Хортрэпа от них. Впрочем, это не особенно важно. Главное – она улыбнулась варвару.