Глава 7
Планированием и осуществлением государственного переворота не занимаются под давлением, но София считала, что, учитывая жесткие временны́е рамки, проделала впечатляющую работу. К тому же ей удалось провести много времени с Сингх и хорошенько познакомиться с ее детьми. После воссоединения она была почти рада неделю проехать в противоположном, зараза, направлении, чтобы начать революцию в Тхантифаксе – намеченном доминионе, расположенном даже дальше по Юго-Западному Лучу, чем Зигнема. Почти.
Теперь, однако, настало время покинуть город, оставив грязную работу революционерам «Тусклого криса». Она даже излишне задержалась, если быть точной.
Снаружи, на узких улочках Тхантифакса, уже полным ходом шел бой, и плетеные стены храма задрожали, когда в городе прогремел очередной взрыв. Внутри София еще раз крепко затянулась знакомой трубкой из вереска, который Сингх нашла для нее, – ветку, похожую на маленькую кочергу, она старательно покрыла насечками и бороздками и проморила, чтобы выглядела как обломок кремнеземского инеистого коралла. Это было четверть века назад, а в последние годы трубка, видимо, пылилась у Сингх на подставке.
Больно было узнать, что Марото заложил подаренную Софией трубку, на изготовление которой было потрачено столько часов, но, по крайней мере, ему хоть хватило совести продать ее не абы кому, а другому Негодяю. Выбив чашечку о бедро, чтобы не поджечь кисет, София убрала трубку и забросила на плечо сумку. Мордолиз взвыл и зацарапался на пустом алтаре в задней части храма, досадуя, что ему позволили только попробовать на вкус отчаяние спрятанных сирот, которых София и Сингх привели сюда аккурат перед тем, как восстание развернулось в полную силу.
– Я хочу остаться и помочь, – сообщила Сингх, затягивая нагрудник. – Догадываюсь, что у тебя другие планы, так что можем встретиться в…
– Считай, что я этого не слышала, кавалересса. – София ожидала подобного дерьма, но запаха все-таки не стерпела. – Уговор есть уговор и на Звезде, и за ее пределами. Не говори мне, что в мое отсутствие ранипутрийские рыцари завели обычай отрекаться от клятв.
Забаррикадированные двери вздрогнули, и не от нового взрыва. Идолы зашатались на полках, священницы принялись молиться еще громче, поднимая извивающихся змей к резным балкам. Сингх попыталась переглядеть Софию. Как будто, мать ее, это было возможно.
– Помогать тебе только после того, как ты поможешь мне, – вот моя клятва. И пока мы не уверены, что Тхантифакс падет, ты не выполнила свою часть сделки. – Сингх сунула концы усов за подбородочный ремень островерхого шлема. – Мои дети…
– …выиграют эту войну собственными клинками, – перебила ее София. – Или проиграют. Мне, вообще-то, все равно. Я несколько недель потратила, планируя атаки с Масудом и лестью добиваясь лояльности твоих дочерей, а это не входило изначально в договор. Также я не обязывалась собственноручно закладывать взрывчатку, собирать всех этих сопляков и вести их в убежище. Я не слишком тупа, понимаю, что мы находимся в самом злостном лоялистском квартале этого гребаного города. Только для того, чтобы выбраться отсюда на дорогу к империи, придется перебить кучу народа. Я ни разу не ныла, Сингх, так что не смей сейчас затаскивать меня в это дерьмо лишь только того, чтобы полюбоваться успехом своего выводка.
– Это не любование, – жестко отрезала Сингх, но потом смягчилась. – Ну, разве что самую малость. Просто приятно хоть раз увидеть семью в полном сборе. Сделай мне этот подарок, София, и я позабочусь о том, чтобы в Багряную империю нас сопровождала сотня всадников. Сделай то, что тебе удается лучше всего, – разве это не стоит лишнего дня ожидания?
– Если бы ты попросила меня напрямик… – сказала София, глядя на Гын Джу.
Страж добродетели пожал плечами, и трясущимися пальцами приложил одну из Сингховых ос к шее, и содрогнулся, когда та подарила ему укус грез. Он все еще выглядел изможденным после утренней кровавой бани. Столько сражался с дынными демонами, или чем там еще, у себя дома – но лить человеческую кровь явно не привык. Надо дать ему время.
– Ладно, можешь считать меня сентиментальной старой дурой. Две сотни ранипутрийских драгун, Сингх, без единой паршивой овцы – нам понадобятся настоящие наездники, когда мы двинемся в путь, не лодыри и не зелень, не умеющая отличить левую ногу от правой.
– Ты даже не заставила меня сказать «пожалуйста», – упрекнула Сингх, когда двери начали подаваться. – Мягкая, как брюшко котенка. Я всегда это говорила.
– Даже мягче, но только с тобой, сестра.
София свистнула Мордолиза. Пес посмотрел на нее, но не двинулся к дверям храма.
– Эй, старина! Ты готов побыть хорошей собачкой? Может, не будешь сидеть сиднем и глазеть, как меня, мать-перемать, вырубят третий раз подряд?
Мордолиз застучал хвостом по полу в такт вою змеедержащих священниц, и его тонкие собачьи губы растянулись, обнажая полный набор грязных желтых зубов.
– Так-так, что у нас там? – София взмахнула боевым молотом и направилась к трясущейся двери. – Пойдемте же! Если сейчас же не уберемся, нами можно будет и собачку покормить.
– Спасибо, сестра, – сказала Сингх. – Мы отправимся в путь самое большее через два дня.
– Слышишь, Гын Джу? – окликнула София. – Если хочешь снова увидеть принцессу Тыкву, поднимай свою укушенную задницу и бери двухтигр.
– Четырех, – возразил Гын Джу, весь кипящий энергией от осиного яда. – Пусть притащат самую острую сталь и самых злобных демонов. Никакие силы в мире, даже языческие боги, не помешают мне встретиться с невестой.
– У языческих богов свои способы воссоединять влюбленных, причем не обязательно все участники остаются в живых, – пробормотала София. – Будем действовать постепенно: деремся, пока драка не кончится, пируем с семейством кавалерессы, выезжаем с нашей новой кавалерией и доставляем тебя к твоей милой. В таком порядке.
Дверь раскололась по всей длине, в щель просунулась рука и отодвинула засов, а затем неистовые верноподданные хлынули в храм – кажется, даже быстрее, чем бил им в спины солнечный свет. Пришло время заняться тем, что София делала лучше всего.
* * *
Если бы тхантифаксские верноподданные послушались голоса разума и начали атаку на храм с залпа стрелами или просто вкатили внутрь бомбу, все могло повернуться совсем по-другому. Вообще-то, они ожидали найти кучку жриц и беглецов, так что София могла простить им опрометчивую тактику наскока. Большинство вломившихся были вооружены короткими катарами, но у пары-тройки имелись кханды, весьма похожие на тяжелый зубчатый меч, поблескивавший в руке Сингх.
Однако никто не владел клинком так хорошо, как кавалересса, – это быстро выяснилось, когда Сингх ловко отбила атаку первого нападающего, позволив своему мечу отскочить от чужого клинка, аккуратно пронзить искусно украшенный шлем. Когда другой противник попытался воспользоваться моментом и ткнуть Сингх в открывшуюся подмышку, то обнаружил, что тонкий меч-четырехтигр Гын Джу способен не только пробить бронзовый шлем, но и точно войти в глазную щель и проткнуть череп. София прикрывала другой бок кавалерессы, ненасытное острие на оборотной стороне ее молота пробило грудную пластину и отбросило атакующую женщину на ее соратников. Несмотря на превосходящее число, поток неистовых лоялистов разбился о трех защитников и покатился назад, как волна, налетевшая на волнолом. Они были хорошо вооружены и защищены, эти воины, большинство из которых носили темно-пурпурные и ярко-зеленые одежды младшего тхантифаксского дворянства, и не так дубоголово безрассудны, как показалось сперва, – под напором Софии с компанией многие лоялисты поспешили выскочить на улицу. Их павшие и падающие соратники замедлили Софию, Гын Джу и Сингх ровно настолько, чтобы уцелевшие вооружились шакрамами, и, когда трое повстанцев появились в дверях храма, их встретила толпа ухмыляющихся мерзавцев, которые размахивали широкими кольцами с бритвенно-острыми краями. Особенно наглая каналья вертела такое кольцо на пальце.
Гын Джу и Сингх отпрянули за обломки двери, когда лоялисты запустили свои снаряды, однако с Мордолизом под боком София стояла в гордой и спокойной позе, воздев руки в бесстыдной демонстрации собственной лихости. Какой смысл связываться с демоном, если нельзя повыпендриваться? Чакры, направленные в Сингх и Гын Джу, вонзились в косяки или залетели внутрь храма, и, хотя София слышала, как они скачут по залу, те, что были брошены в нее, продолжали медленно плыть по воздуху: их скорость пригасил Мордолиз. Все, кроме одной, вдруг упали на мостовую, но последняя добралась до цели. У врагов мигом отпала челюсть – еще бы, демоны их побери! Перекинув молот в другую руку, София взяла смертельно опасное, лениво вращающееся круглое лезвие правой рукой… Как только пальцы хозяйки сомкнулись на чакре, Мордолиз выпустил оружие из своей власти, оно опять раскрутилось и порезало ладонь Софии, прежде чем та успела схватить его покрепче. Гребаный грязный демон!
– Отлично, ребятки, – похвалила София, ощущая знакомую тяжесть в руке. – Вы тут все гребаной ерундой занимались, а теперь повеселимся.
София метнула чакру обратно в толпу, и Мордолиз, очевидно, придал штуковине дополнительное вращение. Она перерубила в предплечье руку, которой пыталась защититься нахалка, полетела дальше и рассекла пополам лицо стоявшего за ней мужчины. Тогда Сингх и Гын Джу следом за Софией пошли в атаку, и пара благоразумных девиц из задних рядов побежала прочь еще до того, как троица добралась до передних. Сталь встретилась со сталью, сталь встретилась с плотью, и довольно скоро все участники уже оскальзывались на залитой кровью брусчатке. Самый храбрый из лоялистов вышел на Софию с мечом-хлыстом. Он, пожалуй, сумел бы попортить легкий доспех, не оттолкни Мордолиз оружие назад. Три гибких лезвия обвили горло хозяина. Только крепкий столб позвоночника помешал полному обезглавливанию.
– Ад и демоны, – сказала София, когда они, победители, обтирали свое оружие о трупы, – я уже почти забыла, как это здорово!
– Почти? – спросила Сингх.
– Почти, – улыбнулась София.
– Блюэ-э-э, – сообщил Гын Джу, сгибаясь и выливая содержимое желудка на мостовую.
– Пойдем, – позвала София и раненой рукой потрепала Мордолиза по голове. – Там, откуда пришли эти, осталось еще больше.
* * *
Они притащили отовсюду столы во двор, чтобы хватило места всем, от семьи Сингх до ранее неприкасаемых страннорожденных, которые закладывали бомбы под бараки и кордегардии. Это напоминало долгий поход на Диадему, когда принцы крови и оборванцы ели и пили под звездами вместе. Только на сей раз пища была куда как лучше – на обшарпанные доски выставили сотни блюд с пылу с жару. Видно, революция оказалась популярной у дворцовой челяди.
– Беру назад все, что говорил о ранипутрийской кухне, – заявил Гын Джу, накладывая себе третью тарелку кокосового риса с пикулями. – Вот только хочется рыбы или кальмаров. Нет ли здесь чего-нибудь этакого?
– Ну да, нищие – самые привереды, – ухмыльнулась София, попивая махуву.
Цветочное вино напомнило ей о начале их с Сингх дружбы: никаких еще громких имен, ничего, кроме мечей на боку, пыльной дороги и одной бутылочки на двоих. Рядом старший сын Сингх, Масуд, осушил кремнеземский рог самотанского красного и хлопнул Софию по спине:
– Сегодня нет нищих, госпожа, только магараджини и магараджи новой ранипутрийской династии!
– Угу-у-у, – протянула София, через стол сверля взглядом его мать. – А как насчет завтра?
– Все мы нищие, когда восходит солнце, – ответил Масуд, подчеркнув красоту сей премудрости отрыжкой. – Кто мы такие – это важно, когда ложится ночь.
«Спасибо тебе», – губами показала Сингх.
Глядя, как старая подруга налаживает отношения с семьей, София радовалась тому, что решила остаться и помочь победить, а не принуждала Сингх исполнить данное обещание и выехать, как только началась драка. Кавалересса обняла одну из своих близняшек; София уже забыла которую.
– Припомни брату эту мудрость, – сказала Сингх, – когда его судьба опять переменится и он отправится ночевать в переулок, а вместо подушки подложит под голову свой жирный язык.
– Я ему прямо сейчас напомню, что город не пал бы, если бы не мои солдаты, – заявила девушка, высвобождаясь из материнского объятия, но недостаточно убедительно, чтобы обмануть Софию. – Что, дорогой Масуд, ты на это ответишь?
– Дражайшая Урбар, – Масуд махнул рогом примерно в ее направлении и при этом плеснул вином на стол и свое дхоти, – я отвечу, что предпочту сразиться с дюжиной армий Тхантифакса самолично, чем испорчу с тобой отношения, отметив, какая же ты фря – пошла на войну, нацепив бриллианты!
Они еще попикировались – впрочем, добродушно, – и, когда стоявшее перед Софией вино сменилось кружкой теплого бханга, та сделала большущий глоток и тотчас воспарила. Обычно бханг позволял убежать от всего, но теперь он запер Софию в ее собственном сердце; занудливый смех ранипутрийцев и Гын Джу отошел на второй план, будучи потеснен самоедством. Почему София и Лейб не растворились среди людей, где друзья могли прикрыть спину, а вместо этого убежали в горы, где притворились совершенно другими людьми?
Им пришлось самим поверить в свою ложь, как поверили те, для кого она предназначалась. Мужчина вернулся в мирное селение своего детства и привел чужеземную невесту. Они работали на скромных полях соседей, ухаживали за их скотом, заготавливали коренья для перегонки. Вдвоем стали старостами – прежняя староста, умирая, настояла, чтобы они приняли ее обязанности. Дальше – песни, мелкие повседневные заботы и ежегодные паломничества к зеленым подножиям гор. Они принесли себя в жертву империи, вместо того чтобы жить той жизнью, для которой были рождены, – жизнью, окрашенной не зеленым, а красным. Кровью, текущей в лучах алого рассвета, и разливаемым в вечерних пирушках вином…
Возможно, в каком-нибудь аду есть стол вроде этого, где она воссоединится с мужем и всеми прочими, принявшими насильственную смерть по ее вине. Возможно, она когда-нибудь наполнит кубок Лейба свернувшейся кровью и они будут вкушать пепел среди могил. На том свете возможно многое, судя по знающему взгляду Мордолиза, который лежит рядом в ее тени. Он стал толще, чем был утром, шерсть залоснилась, а зубы побелели, сделавшись как кольцо из слоновой кости в носу у Сингх.
Во дворе звучали песни, и похвальбы, и шутки, и даже занялся танец. Веселье продолжалось, пока рассвет не перебрался через дворцовую стену. Но София не пела, и не хвалилась, и больше не смеялась в ту ночь. Она общалась только с сытым демоном, лежавшим у ее ноги, молча глядя ему в темные глаза, пока не уронила голову на стол.
* * *
Они пересекли сумрачные пустыни и проехали вдоль ярких рек, через прохладные леса и жаркие холмы, где трава с красными кончиками трепетала, как море пылающего шелка. Однажды заметили развалины башни на вершине белой скалы посреди черных джунглей; по настоятельному интересу Мордолиза, побуждавшего исследовать ее, София решила, что это место наверняка населено демонами, но вовсе не собиралась подходить ближе, чтобы проверить свою догадку. Они проезжали по скрипучим мостам, построенным, когда империя была молода, и по дорогам в горах, прорубленным самими богами, если верить Сингх… или сильными ветрами, если верить ее детям. Дочь кавалерессы Удбала и сын Шрирам поехали с ними, каждый с сотней всадников, и их переход от окончания Ранипутрийских доминионов до Тела Звезды был настолько легок, насколько София вообще могла припомнить подобное. Разгоняя заставы недоукомплектованного приграничного гарнизона империи у Азгарота, она осмелилась понадеяться, что все и дальше пойдет так же легко: с гиканьем и уханьем и беспорядочной гонкой мимо отвесивших челюсть юных дураков, к победе!
Как будто жизнь бывает настолько проста. Через полдня они выяснили, почему пограничная застава охранялась так слабо: посреди дороги стоял лагерем имперский полк, недавно сколоченный из войск гарнизона. Судя по громадному облаку пыли, которое последовало за ними, когда они пересекли подножия гор и направились вверх, через северный перевал Блодтерст, у полка имелась и солидная кавалерия. Никакой азгаротийский жеребец не мог сравниться с тхантифаксскими кобылами, но, даже не рискуя немедленно вступить в бой, София сжала челюсти и сощурилась: Багряная империя уже к чему-то готовилась, и нетрудно было догадаться к чему. К появлению Кобальтового отряда, конечно, как будто какая-то армия имела право на это название без предводительства Софии, – эта принцесса Чи Хён отличалась, демон ее побери, известной наглостью и мужеством, если Сингх хотя бы отчасти правильно изложила план девчонки.
Деревня Блодтерст раскинулась на берегах зеркально-невозмутимого озера в трех днях конного пути по коварным тропам западных Кутумбан. Это было место паломничества для адептов и Вороненой Цепи, и Угракара, и каждое лето население городка увеличивалось с нескольких сотен человек до тысяч. Ступы выстроились на западных берегах, перевернутые деревянные кресты – на восточных. Ранипутрийская кавалерия прибыла к ночи, и конникам устроили прием, как героям, поскольку блодтерстцы, будучи разумными людьми, привечали все проходящие армии вне зависимости от знамен.
– Девочка, иди-ка сюда, – сказала Сингх, маня Софию к алтарной стене в общем зале гостиницы, принадлежавшей местной старосте, когда они устроились в своих комнатках на ночь. – Тут есть кое-что, чего не увидишь в доминионах.
Гостиница была так же проста, как все прочее в Блодтерсте; ее аккуратно сложенные каменные стены не украшены ни окнами, ни даже гобеленами. Но начало зимы на целый сезон отстояло от времени любого мало-мальски значительного цепного паломничества, и хозяйка не завесила свой алтарь – несколько простых деревянных полок, заставленных идолами. У угракарийцев имелось почти столько же богов и демонов, сколько у кремнеземских племен – легендарных предков.
Сингх сосредоточенно рассматривала одну из маленьких статуэток. Женская фигурка на верхней полке соседствовала со свирепым боевым угракарским псом и медведеобразным парнем, имя которого вертелось у Софии на языке, но не вспоминалось. В отличие от прочих, эта статуэтка была явно человеческой формы, без всяких лишних конечностей или животных черт. Честно говоря, с молотом и мечом она выглядела почти как…
– Да быть не может! – прошептала София, и в ее груди растеклось забавное чувство, когда она взяла фигурку. Та была изготовлена из твердого дерева, вереска, или она никогда не резала трубок, а волосы… волосы выкрашены в голубой, как у яйца малиновки, цвет. – Ты меня разыгрываешь. Это же…
– Холодный Кобальт, – пояснила староста, ставя чайный поднос на стол и хлопоча над ним. – Пожалуйста, поставьте ее обратно со всем уважением. Королева гневается, когда ее трогают.
– О, это да, – согласилась Сингх, воздевая ладони и отступая, чтобы в дальнейшем свалить всю вину на Софию. – Лучше будь осторожнее, подруга, иначе заработаешь проклятие за непочтительное обращение с Кобальтовой Королевой.
– Я в это не верю. – София еще раз осмотрела статуэтку, чтобы запомнить, после чего вернула ее на место. – Извините, я не хотела проявить неуважение к вашему алтарю.
– Меня-то это не беспокоит, – сказала староста, убирая пару выбившихся седых волосков под головной шарф. – А вот королева может рассердиться, особенно на иноземцев.
– Правда? – спросила София с облегчением от того, что Мордолиз послушался ее приказа и остался в комнате. Она бы не пережила его присутствия. И присутствия Гын Джу, кстати, тоже – хорошо, что он отсыпается после дневного перехода. – Вы не… молитесь ей, часом?
– Молюсь? – Женщина издала лающий смешок, потирая узловатые запястья и глядя на статуэтку. – Она не слушает. Но согласитесь: тем больше причин с ней не ссориться.
– Она… – София постаралась не улыбнуться. – Вы… Она что, богиня вашей деревни, вашего народа?
– Вот еще! – фыркнула староста, вероятно почувствовав себя чуть свободнее, после того как они выпили чанга на общем обеде. – Конечно нет! Просто женщина, как все мы. Только дурак будет ей поклоняться… и только полный дурак назовет ее демоном, как это делают имперцы. Они говорят: София вернулась и Кобальтовый отряд так же велик, как прежде, но я не верю, что это он. Не может такого быть. Есть одна истина в этом мире: мертвые остаются мертвыми, хвала милости богов и слабости демонов.
– Что ж, я скажу, что она… – Но что бы Сингх ни собиралась сообщить, суровый взгляд Софии это пресек.
– Я ее знала, – печально призналась старая женщина, и София ощутила укол совести, потому что не имела ни малейшего понятия, кто это такая, а та сказала: – То есть я не общалась с нею, как мы сейчас. Но я, совсем еще девочка, была рядом. Кобальтовые шли мимо, быстро-быстро, но не настолько, чтобы мать успела меня удержать. Я убежала с ними. Ах, какое это было приключение!
Совсем девочка? София выругала себя за то, что сочла женщину старой, – наверняка та была на несколько лет младше ее самой. Сингх смотрела в упор, взглядом побуждая открыться, но хрен ей. София спросила:
– Как вы думаете, сколько народу погибло в той авантюре? Я слышала, тысячи умерли от голода и холода, не считая тех, кто погиб в бою.
– Тысячи? – переспросила староста, усаживаясь на скамью перед низким столиком и наливая себе чая с ячьим маслом. Она подтолкнула железный чайник в сторону все еще стоявших гостий. – Больше похоже на десятки тысяч. Может, половина наших. Я не знаю. Люди, которых я знала с колыбели, падали вокруг меня повсюду. Мне повезло потерять всего пару пальцев на ногах. Нам, слишком слабым для сражений с имперцами, поручили заниматься фуражом. Знаете, что это такое? Грабить фермы, которые не отдадут всего, что у них есть. Штурмовать села, не сильно отличающиеся от моего, в надежде, что местные жители не объединятся и мы сумеем утащить достаточно, чтобы прокормиться. Нам приходилось так же тяжко, как всякому солдату, честно скажу, да еще мы и дрались-то камнями и палками! Даже ее Негодяи не были так свирепы, как мы, фермерские дочки, деревенские сынки, все пьяные от мечты…
– Вот уж приключение, – молвила София, со стоном опускаясь на скамью напротив. Ее задница и ляжки ничуть не скучали по седлу, даже если затосковало все остальное.
– О, самое что ни на есть! – возразила женщина, дуя на чай. – Я повстречала свою жену в Долгом Походе, подружилась с людьми, которые до сих пор из года в год совершают сюда паломничество. Может, Кобальт и была демоном, как утверждают имперцы, и это была жестокая затея, тут спорить не о чем. Но она сражалась за нас: за меня, за вас и даже за большинство имперцев, хотя многие были слишком слепы, чтобы это увидеть. Она хотела переделать мир, освободить бедных…
– Ерунда, – перебила София, вложив в это слово столько яда, что удивилась сама. – Она была убийцей и трусихой, такой же, как любой король или королева до нее – и после.
– Вы ошибаетесь, – возразила староста. – Она была убийцей, верно, но искренне хотела перемен – слышали бы вы, как она говорила с нами, вы бы поверили, что ею двигало нечто большее, чем жажда власти или богатства. И она бы многое изменила, если бы не самотанские убийцы. Все было бы по-другому.
– Я заметила, что у вас на стене нет портрета королевы Индсорит, – ухмыльнулась Сингх, садясь рядом с Софией и наливая себе чашку густого чая.
– Не сравнивайте, – сказала староста, словно урезонивая капризных детишек. – Королева Индсорит живет в моем сердце, а ее статуэтка находится над изголовьем постели. Менее… честолюбивая, чем королева София? Да, да, да. Но ее солдаты всегда хорошо себя ведут, когда проезжают через деревню, и именно она создала озеро Блодтерст как священное место, а не эти… священники Вороненой Цепи. Дела не так хороши, как были бы, останься София в живых, но не настолько плохи, как могли быть.
– Думаю, мне лучше лечь, – сказала София, поднимаясь со скамьи. – Такое чувство, что я уже вижу сны. Спасибо за гостеприимство, сударыня, и за то, что поделились вашими историями.
– Выезжаем, конечно же, рано, – сказала Сингх. – Я постучу, когда будет пора.
– Пусть ваше время с демонами пройдет быстро, – напутствовала женщина, и София скованно направилась в свою комнату.
Оглянувшись в темном коридоре на освещенный чайной свечой проем, за которым остались Сингх со старостой, она протяжно и уныло вздохнула. Они уедут до восхода, но если имперская кавалерия все еще их преследует, то прибудет в эту деревню раньше, чем взойдет следующая луна. Когда это случится, будут ли солдаты столь деликатны, как описывала женщина, или накажут беспомощное население за пособничество нарушителям границ? Истребят ли их всех в назидание другим, как поступили с жителями Курска? Обрекла ли она на гибель еще одну деревню, всего лишь заглянув в нее? И сколько еще деревень она встретит по пути в Диадему? Сколько еще бедных дураков, поверивших в ее миф, умрут с идиотской ухмылкой на лице или примут еще худшую смерть, веря, что обрекли себя не ради амбиций эгоистки, убежденной, что только ей ведомо, чего заслуживает мир?
В темном коридоре Мордолиз носом открыл дверь и обнюхал ее руку. Она втолкнула его обратно в комнату и заперлась.
* * *
Они увидели самозваный Кобальтовый отряд через неделю после своего ухода из Блодтерста, когда взошли на один из бесчисленных перевалов Кутумбанского хребта. До мятежников оставались еще мили и мили, их колонна двигалась по мосту Граалей, пересекавшему ров Мордласт. Отсюда, сверху, войско выглядело как огромная масса личинок, ползущих по оголенным ребрам гор.
Но этот подъем показал еще одну силу, пусть и меньшую: тот самый имперский полк, от которого отряд Софии ускользнул на границе.
Там была пехота, но даже пешком имперцы догоняли лжекобальтовых быстрее, чем София, благо шли прямо через передний хребет по Проходу Черного Дегтя, между ранипутрийскими всадниками Софии и далеким Кобальтовым отрядом, по главной дороге. Сингх полчаса разглядывала подъемы и спуски этого тракта в свой ястроглаз, но не заметила ни одного всадника тяжелой имперской кавалерии. Это могло означать, что конница все еще преследует их по перевалу Блодтерст. София и ее воины были не только отрезаны от Кобальтового отряда, но еще и зажаты между имперскими всадниками и главными силами противника.
– Так близко, – мечтательно произнес Гын Джу, глядя через океан воздуха туда, где его возлюбленная вела свою армию через четыре моста. – Почему мы… Разве нельзя…
– Провести имперских всадников по всем демоноцелованным горам, пока не выйдем к их же пехоте? – сплюнула красным Сингх, и плевок расплескался по камням. Еще даже сезон в походе не провела, а уже опять на бетеле. – Ну а что? Не в первый раз будет.
– Не в первый, – подтвердила София, – но если нам повезет, то в последний.
В стороне от узкой дороги, пробитой сквозь Кутумбаны, идти было достаточно тяжело, а ехать почти невозможно. Много вершин и спусков преодолели ранипутрийцы, ведя нервных лошадей под уздцы; сапоги и подковы оскальзывались на снегу и пыльных камнях. В последующие недели им ни разу не попалась тропа, ведущая в обход имперской пехоты, так что, пока Кобальтовый отряд не спустился на равнины Ведьмолова, ранипутрийские драгуны не могли прорваться на север и явиться на переговоры. По мере того как близился конец долгой охоты, София все чаще задумывалась, выказывает ли она свое беспокойство так же явственно, как Гын Джу. Но ему-то с чего тревожиться? Он же стремится только к одному – воссоединиться с любовью всей своей жизни… А София может ей и навешать при случае.