В командирском шатре рыбоглазый анафема смотрел на Доминго через великолепно накрытый складной стол. Вид обнаженных бледных десен и грязных деревянных зубов монаха мог бы и козла лишить аппетита. Во время той зимней кампании – сколько лет тому назад, вроде двадцать три года? – крестьянская армия Холодного Кобальта зажала Пятнадцатый полк на полуострове, вдающемся в ядовитые болота на границах Эмеритуса; имперцам пришлось окопаться и ждать подкреплений, способных пробить осаду. Доминго был вынужден две недели принимать пищу среди зловонных миазмов. Заполонившие лагерь черные мухи разносили какую-то особую заразу, вызывавшую гангрену, и та расползалась по полку, как воспаление промежности по геминидеанскому борделю, а попытки выкопать отхожее место на этом несчастном клочке земли ничего не давали, кроме луж булькающей слизи, вонявшей еще хуже, чем прочимое яме содержимое. У Доминго остались не самые нежные воспоминания о том событии, но они закалили его желудок. Право же, что за пустяк – присутствие мерзкого монаха-ведьморожденного. А потому барон вгрызся в оленью ногу, лишь мимолетно пожелав анафеме сдохнуть. Лучше бы в немыслимых муках.

– Мои благодарности за приглашение отобедать с вами, барон Хьортт, – сказал брат Ван, отрезая крошечный кусочек деликатеса и кончиком ножа перенося его в рот.

По восторженному выражению на лице жующего Вана Доминго предположил, что даже любимые папские монстры не слишком-то хорошо питаются в своих Норах. Ладно, хоть кому-то нравится – косуля подтухла сильнее, чем предпочитал Доминго. До Кокспара и его кухонь еще далеко. Барон подумал, что следует заново приучить себя к грубой пище, потому что он проведет в столице не больше времени, чем потребуется, чтобы приготовить полк к походу.

– Здесь я полковник, а не барон. И не советую вам на марше питаться где-либо еще, кроме командирского шатра. – Вот уж приятная мысль: неделю за неделей лицезреть эту гнусную пародию на человека, пока та давится все менее вкусным пайком. – Заодно сможем привыкнуть друг к другу. И позаботьтесь о том, чтобы ваши… подчиненные запомнили: нельзя входить без разрешения и обращаться ко мне прямо. Я знаю, что полковая цепь субординации очень сильно отличается от вашей Цепи, но я не смогу простить никакую оплошность, когда мы официально отправимся в поход.

– Ну разумеется, – ответил брат Ван, то ли улыбаясь, то ли нет, – это было демонски трудно понять при отсутствии верхней губы. – Но боевые монахини и монахи, находящиеся под моим началом, более опытны в военном деле, чем я. Заверяю вас, они не причинят никаких неудобств.

«Что за несусветную чушь он несет?! – возмутился Доминго. – Три дюжины трясущих рясами слуг Цепи, большинство к тому же анафемы, приданы Пятнадцатому полку в качестве специального отряда – и это означает „никаких неудобств“? Почему бы тогда не отдать этому мутанту, абсолютному профану в военном ремесле, мой шлем – и пусть командует? Наряду с обычной полевой пайкой солдатам Пятнадцатого придется каждый день глотать обиду: ведь они едут в одной колонне с элитным отрядом ведьморожденных клириков, против которых на многих долгих войнах сражались по всей Звезде, когда старому Шанату взбредало в голову, что на сей раз его великолепно просчитанный удар достигнет цели».

Хотя, пожалуй, он был единственным в полку, кто не привык к их присутствию. Вскоре после того, как Доминго с гордостью передал командование Эфрайну, был заключен мир, и Пятнадцатый, как и все имперские полки, начал пользоваться услугами адептов Цепи. Доминго был вынужден признать, что они демонски полезны в трудных ситуациях. Если вспомнить панику и хаос, которые сеяли цеписты, будучи врагами, несколько крепких боевых монахов и монахинь могут пригодиться теперь в роли союзников.

А ведь еще есть ужасное оружие, доверенное барону папессой И’Хомой. Оно едет в конце каравана в длинном фургоне. Как бы ни уверяла папесса, что оно сто́ит десяти тысяч солдат, на Доминго оно впечатления не произвело, ведь он знал о войне куда больше, чем эта соплюха-первосвященница. И даже если оно в самом деле окажется столь разрушительным, как обещано, все равно неприятно, что для применения этого средства приходится таскать с собой брата Вана. Когда полковнику сказали, что привести оружие в действие может только кто-то из самых доверенных слуг папессы, он решил, что речь идет о военном священнике, причем чисторожденном, памятуя о нескрываемом отвращении И’Хомы к анафемам. И надо же – ее посланник оказался чудовищным помощником одного из кардиналов! Она бы наверняка предпочла отправить самого кардинала, но официальное прикрепление столь высокопоставленного лица к воинскому подразделению могло привлечь внимание шпионов королевы Индсорит. Так что вместо человека-фанатика, имеющего единственный ключ к оружию, способному уничтожить весь Кобальтовый отряд одним ударом, Доминго получил монстра. А впрочем, он не побрезговал бы любыми секретными средствами, лишь бы они не подкачали и помогли одержать победу с минимальными потерями для Пятнадцатого.

Если не всеми средствами, то большинством: демоны тоже бывают полезны на войне. Но никто, похоже, не стремился заручиться их помощью, кроме старых безумцев из Кобальтового отряда. А может, кто-то и стремится, но Доминго об этом не знает. Проклятье, кто же знает, что сделает Черная Папесса, если после нынешней попытки переворота королеву Индсорит заменит папская кукла?

Что не удалось отвратительному маленькому монаху, то сделала эта мысль: у барона вдруг пропал аппетит.

– Сэр! – гаркнули за пологом, который Доминго тщательно завязал своими руками, чтобы не впустить ветер, со свистом летящий с северо-западной оконечности Кутумбанских гор. – Разрешите войти, полковник?

– Разрешаю, разрешаю! – крикнул Доминго, отталкивая тарелку. – Секунду, брат Ван отвяжет дверь.

Был ли прищур анафемы приглашением поразмяться? Доминго живо вообразил, как бьет хлипкого уродца столиком по макушке, а потом прыгает сверху и топчет, плющит мутанта…

Брат Ван впустил капитана Ши.

– Полковник Хьортт, сэр!

Ее тощая фигура напомнила полковнику о дрянной оленине, остывающей на его тарелке, а мрачное выражение лица совпадало с оценкой, которую он дал блюду. Честь была отдана четко, но, учитывая то, что Эфрайн продвинул эту девицу в чине за время его короткого пребывания командиром Пятнадцатого, Доминго не переоценивал ее квалификацию. Тем более что у нее расстегнулась третья пуговица мундира, как у какой-нибудь флотского прыща, распоясавшегося в отпуске на берегу…

– Сэр?

– Хм?

Ши и Ван стояли и ждали, и Доминго, кашлянув, махнул капитану:

– Давайте докладывайте.

– Мы… – Ши покосилась на Вана, который наблюдал за нею с тем интересом, какой геккон испытывает к муравью, и поправилась: – То есть ведьморожденные конные разведчики, которые проехали вперед, пока мы разбивали лагерь?..

Великие демоны моря, если эта капитанша будет каждую фразу формулировать в виде вопроса, то в этой кампании барона ожидают неприятности куда похуже геморроя.

– Ну, они увидели костер средь холмов, к северу от дороги? И они…

К шатру медленно приближался шум: громкие голоса и топот ног.

Ши залпом выдала остальное:

– Они захватили пленных, сэр. Шпионы непорочных, одетые по-военному.

Вот это уже что-то! Доминго ощутил мурашки при мысли о вражеских шпионах, крадущихся по его лагерю, но дрожь не добралась до похожего на тесто лица полковника и не выдала его восторг. Обдумывая ситуацию и одновременно вынуждая зеленую капитаншу оправдываться, он сказал:

– Какого демона делать здесь лазутчикам непорочных, капитан?

– Мы и правда довольно близко подошли к Линкенштерну, – задумчиво произнес Ван, как будто не Доминго повел их кружным путем по этой проклятой северной дороге, услышав, что проход к Леми завален лавиной; как будто барон Кокспар не знал, где расположен ближайший от границы его провинции город другого государства; как будто мысль о переходе Линкенштерна к непорочным не давила ему на сердце почти так же, как смерть сына.

– Премного благодарен за это выдающееся соображение, – сказал Доминго. – Но в следующий раз не говорите не к месту – я обращался к Ши. Впредь, брат Ван, ваши подчиненные будут докладывать мне, прежде чем проводить какие-либо военные мероприятия. Это понятно?

– Как скажете, сэр, – отозвался Ван. – Но ведь…

– Но ведь?

– Но ведь вы говорили, что мои подчиненные сначала будут мне докладывать, а потом я буду доносить всю существенную информацию до вас, сэр.

О, на лице уродца определенно появилась улыбочка – Доминго уловил это по движению щек. Повисла еще одна неловкая пауза: полковник начал было погружаться в новую жестокую фантазию, но поспешил одернуть себя, пока не слишком увлекся.

– Пожалуй, я не буду учить монаха Цепи играть словами, если только он не желает дать мне совет по бою на мечах. Как считаете, капитан, нужно ли уточнять, что солнце восходит на востоке?

– Да, сэр? – Ши оглянулась на холщовый полог, отвязанный Ваном и теперь хлопающий на ветру. – То есть нет, сэр. Стена непорочных еще не достроена, и это может быть разведка с целью убедиться, что мы не собираем силы для захвата стены и возвращения города.

– Неплохо, – кивнул Доминго. – Не лучшая теория, но и не худшая.

– Пора пропустить наши теории через горнило практики, – заметил Ван, поскольку до шатра добрались голоса и топот.

Явственно слышались стенания непорочных, и приунывший Доминго поднялся на ноги, чтобы встретить пленных. Отряд капитана Ши, проделавший огромный, до самой Азгаротийской границы, путь навстречу своему возвращающемуся полковнику, теперь позволил самодовольным анафемам украсть у себя всю славу, поймав каких-то лазутчиков. Это плохо, но простительно. А непростительно то, что никто из его опытных офицеров или солдат не велел этим мордоворотам оставить пленных где-нибудь под стражей, а не тащить в командирский шатер. Кого пороть – вот в чем вечный вопрос… Переводя взгляд с туповатой физиономии капитана Ши на рептилоидного брата Вана, Доминго обнаружил, что не в состоянии выбрать.

– Барон Доминго Хьортт! – крикнула старшая боевая монахиня в проем входа зычным голосом, не соответствовавшим хрупкому профилю. – Мы взяли в плен трех шпионов непорочных… – (При слове «шпионы» темные силуэты, видневшиеся за спиной невысокой женщины, залопотали по-непорочновски.) – Один заявляет, что он дворянин и имеет разрешение на проезд, и я привела их к вам. Решила, что так будет лучше.

Она, видите ли, решила, что так будет лучше. Решила наплевать на устав. Эта анафема разом перескочила в начало очереди на порку. Но остается одна незначительная проблема: возглавляемый ею вооруженный отряд похитил иностранного сановника.

– Введите их сейчас же.

Вошла боевая монахиня, за ней две непорочновские женщины и мужчина, а потом еще трое анафем – наверное, только для того, чтобы просторный командирский шатер сделался тесным, как цепная исповедальня. И непорочные, и ведьморожденные выглядели плохо: лица разбиты, оружие заляпано грязью и кровью. Но у анафем оно покоилось в ножнах, а на непорочных металлические только цепи на запястьях. Судя по тому, как две непорочновские женщины инстинктивно встали по бокам более молодого мужчины, было понятно и без монстра-ясновидца, что смазливый юноша и есть предполагаемый вельможа.

– Барон Доминго Хьортт, верно?! – гаркнул непорочновский юноша на жестковатом, но внятном багряноимперском. Похоже, его трясло от ярости, а не от страха. – Как вы смеете, сэр? Что вы себе позволяете?

– Я еще не знаю, – процедил Доминго, – но довольно скоро мы это выясним. И в этом шатре, мальчик, лучше звучит «полковник Хьортт».

– Мальчик?! Мальчик?! – Красавчик окрасился в цвет румяной оленины, что лежала между ним и бароном на столике. – Я принц Бён Гу Отеанский! – Одинаковые гримасы телохранительниц намекали, что такая манера знакомства вошла у него в привычку, которую они тщетно старались искоренить. – Четвертый сын императрицы Рюки, Хранительницы Непорочных островов! И вы считаете, что можете надеть на меня цепь, как на собственную собаку?! И вам плевать, что у меня есть разрешение на проезд, с печатью моей матери?! И вы смеете надеяться, что такая наглость сойдет вам с рук, сэр?!

Казалось бы, что может быть неприятнее, чем дурацкая манера капитана Ши любой фразе придавать вопросительную интонацию? Да вот такая наглая манера каждый вопрос ставить как ультиматум. Этот принц похож на напыщенного переигрывающего актера в роли испорченного щеголя.

– При всем должном уважении, ваше высочество, вы понятия не имеете, что́ я могу и на что смею надеяться. Поэтому я на вашем месте сделал бы глубокий вдох, а потом выдох, – посоветовал Доминго. – Теперь, если мои гости сочтут для себя удобным сесть на пол, мы сможем разобраться с тем, что, безусловно, является не более чем недоразумением.

– Сэр, – произнесла ведьморожденная, когда пленные нехотя опустились на землю, – мы нашли это в одной из их сумок.

– О? Наверное, это разрешение на проезд, о котором говорил его высочество? – Доминго смотрел на принца, пока сложенная ткань переходила от монаха к монахине, затем к брату Вану, а от него к капитану Ши. Теперь юный паршивец заерзал, а его телохранительницы настороженно выпрямились. Капитан расправила ткань на столе. Синий флаг, точнее, кобальтовый, с весьма недвусмысленным гербом.

– Так-так, интересно. Похоже, его высочество ушел в разведку далеко на север и оторвался от отряда.

– Вы смеете осквернять личную собственность августейшей персоны? – С мальчишки сошла почти вся спесь, он встревожился под стать своим охранницам. – Имеете дерзость намекать, что мы…

– Молчать! – рявкнул Доминго.

Телохранительницы вздрогнули, мальчишка отшатнулся. Это хорошо, они уже на взводе… Может быть, не заметят, как ошеломлен и напуган Доминго. Если непорочные поддерживают Кобальтовый отряд, то Багряной империи грозит опасность куда большая, чем предполагает папесса И’Хома.

– Вы пойманы на нашей территории, с флагом разбойников, которые терроризируют империю. И вы смеете говорить со мной свысока? Я могу повесить вас всех как шпионов, и ваша нежная матушка, будь она хоть трижды главой особых островов, не в силах мне помешать!

– Мы никоим образом не связаны с Кобальтовым отрядом, – твердо возразил принц, встречая яростный взгляд Доминго и не делая попытки стереть каплю слюны, прилетевшую на его ободранную щеку. – Мы не шпионы и не разбойники. Мы возвращаемся на острова, совершив очень долгое и трудное путешествие через всю Звезду. Этот флаг… свидетельство, которое мы обнаружили, а не знак нашей симпатии.

– Свидетельство чего? – спросил брат Ван.

Доминго вперился в него, стремясь если не остановить бешеным взглядом сердце урода, то хотя бы внушить цеписту понимание того, что допрос здесь ведет полковник.

– Свидетельство преступления. Это частное дело, не влекущее за собой никаких последствий ни для Азгарота, ни для всей большой империи.

– Думаю, я смогу судить об этом куда лучше, чем вы, – сказал Доминго, и, когда принц вместо объяснений опустил глаза, полковничья сабля со стальным свистом вылетела из ножен.

Левая телохранительница живо переместилась с коленей на корточки, но, прежде чем успела двинуться дальше, плоский наконечник копья ведьморожденной хлопнул ее по горлу и заставил замереть. По оцарапавшему шею копью побежала струйка крови, а вторая телохранительница приблизила губы к уху принца и тихо произнесла что-то на незнакомом полковнику аристократическом диалекте. Доминго обошел стол и приблизился к пленникам, держа перед собой саблю; конец клинка остановился в дюйме от левого глаза принца. Шепчущая телохранительница умолкла и медленно вернулась в коленопреклоненную позу, прожигая Доминго взглядом со всей ненавистью, какую лиса испытывает к собаке, загнавшей ее на дерево.

– Ваше высочество, обращаюсь к вам с вежливой просьбой рассказать все как на духу. Если вы этого не сделаете, я велю моему цепному колдуну заглянуть в ваш разум и вытащить правду в мгновение ока.

Брат Ван кашлянул, но никак не прокомментировал слова полковника. Доминго не имел ни малейшего понятия, лгала ли Черная Папесса, говоря, что этот анафема способен лишь приоткрыть тайны тех, с кем близко знаком, но если сам Доминго не знал возможностей ведьморожденного, то откуда это знать мелкому князьку? Паршивый заморыш-стоик хмуро смотрел на Доминго, и полковник, выдерживая его взгляд, придвигал саблю все ближе…

– Хорошо-хорошо! – Глаза принца были крепко зажмурены, и Доминго понял, что до крови царапнул ему веко.

Он с непринужденным видом положил саблю себе на плечо; при этом все тело гудело от нервного напряжения. А ведь он на самом деле выколол бы глаз этому недоростку.

– Если дикорожденный способен читать мои мысли, то он подтвердит, что я говорю истинную правду. И когда я расскажу о результатах моего расследования, вы нас освободите. Договорились?

– На войне действуют кодексы, обязательные для всех настоящих солдат, – сказал Доминго, прислоняясь спиной к столу и рассматривая пленников. – Невежды считают войну торжеством дикости и хаоса. На самом же деле, когда два народа вступают в открытое противостояние, они должны неукоснительно блюсти существующие законы и правила. Все это в полной мере относится к «Багряному кодексу», одному из таких руководств, и я, будучи знаком с трудами вашего Джи-Ун Парка, не сомневаюсь, что непорочные смотрят на войну сходным образом. Если не соблюдать общих правил, не будет и войны – только массовое мародерство, только бессмысленное насилие и разрушение. Империя не признает Кобальтовый отряд законной армией, и если вы принадлежите к этой банде, то у меня развязаны руки и я могу поступить с вами, как сочту нужным. Если же вы, принц Бён Гу, представляете только Непорочные острова, то я должен обеспечить вам определенные условия содержания в моем лагере… И если выяснится, что вы не имеете никакого отношения к Кобальтовому отряду, то у меня не будет причин вас задерживать.

– Очень хорошо, – ответил принц, не поднимая ни глаз, ни голоса. – Я с эскортом боевых стражей прибыл в Багряную империю прошлой зимой, сразу после Нового года. Мы искали мою невесту, принцессу Чи Хён Бонг. У нас были основания полагать, что она похищена миссионером Вороненой Цепи.

Доминго бросил взгляд на брата Вана, но у того на уродливой физиономии не дрогнул ни единый мускул. Черная Папесса упомянула об этом похищении в исповедальне, но сколько она не сказала полковнику? Если Ван пользуется доверием не только кардинала, но и первосвященницы, то он наверняка должен знать…

– Но выяснилось, что она не похищена, – продолжал принц, и Доминго почувствовал, что у парня вот-вот сорвется голос. – Мы искали ее по всей Звезде, сначала подозревая имперский заговор, потом ранипутрийский, покуда слухи, которые до нас доходили все чаще и чаще, не подтвердились. Она сейчас с Кобальтовым отрядом. Вот почему у нас этот флаг – он все еще реял над Катели, когда мы добрались до города. Но отряд мы там не застали, он ушел, спасаясь от ваших войск.

– Принцессу взяли в заложницы? – Доминго подумал, что это может обернуться великой удачей, если заставит непорочных вступить в войну с Кобальтовым отрядом, или катастрофическим провалом, если склонит их к нейтралитету или, того хуже, к участию в восстании – в обмен на возвращение особы королевской крови…

– Не в заложницы, – тоскливо возразил принц. – В генералы. Я расспросил десятки выживших, и многие говорили одно и то же: Чи Хён помогла взять Катели. Мы слышали такие истории и раньше, и чем ближе подбирались, тем чаще, но теперь уже я не мог не поверить. Я взял этот флаг… на память. Нет, не то слово. Я бы сказал, что это… напоминание – напоминание быть осторожнее с моим сердцем. Нельзя отвращать взор от правды только потому, что она ужасна.

– А что насчет Софии? – не удержался Доминго, и все ведьморожденные, услышав запретное имя, навострили уши. – Если генералом, ведущим кобальтов, оказалась ваша принцесса, то где была София?

– Вы о призраке вашей Поверженной Королевы? – сказал принц, качая головой. – Да, она тоже была там, если верить кучке перепуганных крестьян, которые клялись, что видели ее. Меня больше интересовали поиски моей невесты, чем сказки о привидениях.

Доминго старательно сдерживал волнение. Новое подтверждение того, что София вернулась, было столь же желанным, сколь и пугающим, но мудрый тактик не ведет две битвы одновременно. История принца Бён Гу интересна не только тем, что в ней упоминается София.

– Значит, вы искали-искали и нашли наконец свою суженую, и теперь я должен поверить, будто вы просто развернулись и двинулись домой?

Принц не склонил головы под взглядом Доминго.

– Вы не догнали обожаемую генеральшу, не сели рядком и не поговорили ладком? Не вспомнили прошлое, не порассуждали о том, как быстро улучшатся отношения вашего народа с Багряной империей, если аристократка из непорочных поможет Кобальтовому отряду захватить трон?

– Нет, я этого не сделал. – Голос принца был холоден, как воды пролива Скорби. – Чи Хён Бонг могла стать моей первой женой, но сбежала, чтобы сделаться жалкой преступницей. Мне не о чем говорить с лживой, коварной изменницей. Нужно было послушать дядю, который отговаривал мать от помолвки. Это я убедил ее дать согласие – каким же я был глупцом! Я мечтал приручить дочь Канг Хо Бонга, мне это казалось вызовом, достойным моих талантов. Но теперь вижу…

– Канг Хо? – Доминго не удержался от злобной мины, вообразив, как голыми руками рвет на куски подобострастного непорочновского подонка.

Одно дело противостоять врагу на поле боя, и другое – сидеть с ним за пиршественным столом при дворе; с непостоянным духовенством такое случалось регулярно. Однако Канг Хо даже и не пытался никогда быть учтивым с бывшим противником, прерывая насмешки за спиной Доминго только для того, чтобы насмехаться ему в лицо. Он всякий раз притворялся, будто забыл имя полковника, а такие шутки не становятся смешнее от повторения.

– Вы о Первом Негодяе Канг Хо? Все знают, что он бежал на острова, но как, во имя всех языческих адов вашего народа, этот жулик мог стать отцом принцессы?

– Он королевского происхождения, сын владетеля Хвабуна и, женившись, вошел в семью Бонг, репутация которой безупречна. – Вроде бы принц вздохнул с облегчением, узнав, что разделяет с полковником демоническую ненависть к Канг Хо. – Его супруг – король Джун Хван Бонг, и при помощи сыроматери они… Гм… Чи Хён зовет короля Джун Хвана своим первым отцом, поскольку внешне похожа на него, но, учитывая ее коварство, я склонен верить, что это кровь Канг Хо…

– Я знаю, как делаются дети, – молвил Доминго, в чьей голове алым лотосом расцвел превосходный стратегический план. А он-то всего час назад еще клял этот вынужденный обходной путь. – Вы уверены в том, что дочь Канг Хо – одна из лидеров Кобальтового отряда?

– Достаточно уверен, чтобы отказаться от всякой надежды спасти ее от самой себя, – печально ответил принц. – Мы должны были пожениться весной, и сейчас она могла бы носить нашего…

– Но никто на островах пока не знает, что с ней стало, я правильно понял? – Доминго всячески старался не допустить в голос восторг. – Вы узнали ее тайну и теперь возвращаетесь, чтобы всем ее рассказать?

Глаза сидящей телохранительницы чуть расширились, но принц, не заметив этого, продолжал:

– Мое послание уже должно было прийти к матери. Я попросил ее, не дожидаясь моего возвращения, убрать белое с дворца, ибо нет причин оплакивать мою невесту.

– И ничего больше? Прежде чем вас отпустить, я должен узнать все подробности – ради безопасности Багряной империи. Что еще вы сообщили императрице Рюки о Кобальтовом отряде?

– Ваше высочество, – прошипела сидящая телохранительница, но тот взмахом руки велел ей молчать, пребывая в уверенности, что инцидент почти исчерпан и пленители убедились в его невиновности.

– Я сообщил ей все, что узнал о судьбе Чи Хён: что она не была похищена, но убежала сама, чтобы стать генералом в Кобальтовом отряде. А еще посоветовал непременно допросить Канг Хо по поводу его участия в мнимом похищении. Мне не кажется совпадением, что она присоединилась к армии наемников, носящей то же название, что было когда-то у банды ее отца. – Принц сжал губы, а потом решил выложить оставшееся: – Также я написал, чтобы мать попросила дядю отозвать сватов обратно в Отеан, поскольку мне нужна новая невеста. И это, барон Хьортт, все, что ей нужно знать, – невозможно вместить много непорочновских иероглифов на свиток для совомыши, а мать всегда запрещала мне писать на низших языках. Надеюсь, эти сведения будут вам полезны.

Принц осторожно улыбнулся барону, а тот улыбнулся в ответ. Барон рубанул со всей силы. Сидевшая на корточках телохранительница закричала, запоздало метнувшись вперед, чтобы заслонить господина, и в тот же миг ведьморожденная, державшая копье у ее горла, развернула наконечник с такой силой, что чуть не отрезала голову. Сидевшая телохранительница завопила на Доминго, когда тот выдернул клинок из ключицы сраженного, умирающего принца, а первая женщина упала к его ногам. Тогда один из ведьморожденных клевцом пробил кричавшей череп. В командирском шатре стало очень тихо; слышно было лишь, как кровь стекает с шелкового балахона принца Бён Гу и капает на лицо мертвой телохранительницы. Через мгновение принц распростерся рядом с соотечественницей.

– Помилосердствуй, Падшая Матерь!.. – наконец выдавила капитан Ши, таращась на бойню. – Принц?.. Полковник?..

– Я ничего не сделал, – сказал Доминго, без особенного удивления отмечая одинаковую невозмутимость на лицах у всех ведьморожденных и только у брата Вана некую гримасу – но радостную или скорбную?

– Вы говорили ему про военный кодекс? – прошептала Ши.

– Я говорил ему правду. – Доминго взял со стола салфетку брата Вана, чтобы вытереть саблю. – Я предпочел поверить на слово, что он не лазутчик из Кобальтового отряда, то есть не вражеский воин, заслуживающий обращения в соответствии со сложными законами, которыми набит «Багряный кодекс». Какое счастье для империи, что мы уже давно не находимся в состоянии открытой войны с Непорочными островами, несмотря на их подлость по отношению к Линкенштерну.

– И в обозримом будущем не станем воевать, – добавил Ван, чей острый сизый язык играл между сухими пеньками верхней челюсти. Брат порылся под рясой, вытащил длинный кинжал с черным навершием и протянул его Доминго. – Полковник, когда вам в следующий раз нужно будет казнить врага империи, молю, воспользуйтесь этим даром Цепи.

– Повторяю, брат Ван, не учите меня обращаться с оружием, и я не буду читать вам лекции о том, как проводить языческие обряды. – Доминго убрал саблю в ножны и, не взяв у цеписта кинжал, повернулся к дрожащей Ши. – Капитан!

– Сэр! – Она вытянулась, не в силах оторвать взгляда от трупов.

– Капитан, вряд ли нужно объяснять, почему вы никому не расскажете об этом… расследовании. Ни единой душе. Это ясно?

Она кивнула, но слишком быстро, и Доминго добавил:

– Поскольку это вопрос безопасности империи, представители Цепи будут следить за тем, чтобы из лагеря не поползли беспочвенные слухи. Вы остаетесь старшим офицером, пока мы не соединимся с Пятнадцатым полком, и ваша обязанность – прекратить любую сплетню задолго до того, как она достигнет острого слуха ведьморожденных или кого-нибудь еще менее расположенного к нам. Никаких непорочных в лагерь не приводили. Я понятно выражаюсь?

– Да, сэр!

Именно это и было нужно Доминго – утверждение, а не вопрос.

– Теперь оставьте меня с братом Ваном и его подчиненными, мы займемся уборкой.

Когда капитан Ши чуть не споткнулась о трупы, спеша выскочить из шатра, Доминго оторвал взгляд от кобальтового флага, разложенного на грязном столе, и сказал ей вслед:

– И пришлите еще порцию оленины. Кажется, у меня наконец-то появился аппетит.