Когда кто-то все же подошел к двери, я медленно поднялась на ноги. Вряд ли это была Лара, но все-таки имелся шанс, что это она. Возможно, она вот-вот войдет с беззаботным объяснением, и все встанет на свои места, и я смогу отправиться домой. Может, подумала я, она позвонит в дверь, вместо того чтобы воспользоваться ключом, – этакий покаянный жест, поскольку она знает, что поступила плохо, не дав знать Сэму о произошедшем.

Лара всегда была полна жизни и энергии. Воздух вокруг нее вспыхивал ярко-белым светом. Если бы она сейчас оказалась здесь, то была бы окружена покаянным облаком густого красно-коричневого цвета. Это было бы прекрасно.

Сэм остался на диване, явно стараясь выглядеть непринужденно. Я быстро прошла к входной двери, мимо их свадебной фотографии, мимо оправленного в рамку киноплаката из фильма Хичкока «Головокружение». Никто из нас не упомянул тот факт, что это было первое вторжение внешнего мира с момента исчезновения Лары. В некотором роде она была сейчас куда ближе к возвращению, чем до сих пор.

За дверью стояли двое полицейских. Я немедленно почувствовала себя виновной в каком-то ужасном преступлении. Внешний мир ворвался ледяным порывом ветра: снаружи оказалось холоднее, чем мне помнилось. Я подавила свой внезапный порыв сбежать с холма, найти велосипед и, пыхтя паром на морозе, покатить домой.

– Привет, – сказала женщина, которая была гораздо ниже меня ростом. Она подстригла волосы слегка короче, чем следовало, а в ее ушах виднелись серьги-запонки в виде сердечек. У нее было лицо человека, который не потерпит никаких глупостей. – Мы получили звонок по поводу миссис Лары Финч.

Второй полицейский, мужчина, кивнул, глядя мне в глаза оценивающим взглядом. Я посмотрела на него, на его очки в духе Гарри Поттера, его гладкое лицо, так чисто выбритое, что оно было все еще розовым, и напомнила себе: мне нечего скрывать. Он был настолько выше своей спутницы, что вместе они смотрелись почти забавно. Однако, поскольку они были полицейскими, я решила не указывать им на их комическое несоответствие.

Я подумала о Лори и решила про себя не говорить и не делать ничего, что могло бы привести их в мой дом.

– Она пропала, – отозвалась я, гадая, сколько раз мне придется повторить эти два слова, прежде чем я перестану ощущать себя героиней из телевизионной мелодрамы. Если Лара бросила Сэма, тогда она пропала по собственной воле. – Входите. – Я отступила в сторону, как любезная хозяйка. Мужчина, проходя мимо, бросил на мой кардиган ручной вязки быстрый и озорной взгляд.

Сэм поднялся на ноги и уже протягивал руку гостям, едва ли не раньше, чем они вошли. Он был, бесспорно, трогательно благодарен за внимание.

– Я Айрис, – сообщила я женщине. – Приятельница Лары. Как раз забежала ее проведать. Я понятия не имела…

– Детектив-констебль Джессика Стейнс, – представилась женщина.

– Красивый отсюда вид, – заметил мужчина. – Детектив-констебль Александр Зеловски.

– Детектив Александр Зеловски? Звучит как имя полицейского из телесериала.

Он кивнул, очевидно, слегка позабавившись:

– Да. Хотя вы с изумлением обнаружите, что я на самом деле не такой грубый ньюйоркец, как вы могли заключить по имени.

– Вы будете кофе? – спросила я. Он кивнул.

– Да, пожалуйста. – Джессика повернулась ко мне, беря ситуацию под свой контроль. – Это было бы отлично. Спасибо. Итак, как мы поняли, миссис Финч прошлой ночью ехала на ночном поезде и не вернулась домой. Не могли бы вы рассказать мне обо всех обстоятельствах, мистер Финч?

Ее подход оказался гораздо более деловым и менее поверхностным, чем можно было ожидать, учитывая, что мы говорили о взрослом человеке, который попросту не вернулся домой. Очень скоро я начала подозревать, судя по настойчивости их расспросов, что полиции известно нечто, чего мы не знаем. Я поковырялась с кофе, поставила его на конфорку и вернулась к ним.

– Мы безрезультатно лечились от бесплодия, – рассказывал Сэм, – и поэтому решили изучить возможность усыновления из-за границы. Проблема заключалась в том, что мы истратили все наши сбережения. Нам требовались деньги. Ларе предложили полугодовой контракт по ее прежней специальности в Лондоне. Она занимается строительством объектов недвижимости – руководитель проекта, работает над застройкой территории позади галереи Тейт Модерн. Она блестящий специалист. Ее зарплата буквально втрое больше того, что я зарабатываю на верфи с учетом дополнительной оплаты проезда и прочими бонусами. Поэтому она пошла на эту работу. – Сэм говорил так, словно сам не ожидал, что ему поверят. – Она делает это для нас, чтобы мы могли начать процесс усыновления. Вот зачем. – Его голос сорвался, и он заплакал.

– Итак, – произнесла Джессика, сидящая рядом с ним на диване. Детектив-констебль Александр взял единственный стул, а я переминалась с ноги на ногу поблизости от кухни. – Вот какое дело. Боюсь, вам будет нелегко это услышать. Когда сегодняшний ночной поезд прибыл утром в Пензанс, служащие железнодорожной компании обнаружили в одном из купе труп.

Сэм беззвучно охнул. Я ухватилась за стенку. Кофеварка свистела и булькала, как паровоз. Слова «она мертва» наполнили мой мозг, многократно повторяясь.

– Мужской труп, – быстро добавил детектив Алекс, повысив голос, чтобы быть услышанным за шумом кофейника. – Не вашей жены. Я прошу прощения. – Он посмотрел на Джессику. – Нам следовало сразу четко дать это понять. Станция Пензанс закрыта до особого распоряжения. Преступление было совершено в поезде. Каждый пассажир опрашивается нашими коллегами в Пензансе, входящими в ГСГ. – Он взглянул на наши недоуменные лица. – В Главную следственную группу. В этом контексте очевидно, что ваше сообщение об исчезновении миссис Финч рассматривается с чрезвычайной серьезностью. Нас попросили к вам прийти. Потому что в Пензансе нет свободных кадров, но, весьма вероятно, они сами захотят вскоре поговорить с вами, если миссис Финч не объявится целой и невредимой. Если объявится, то они, конечно, захотят срочно побеседовать с ней.

Я пошла налить кофе. Кофеварка была рассчитана только на две чашки, поэтому я отдала их полицейским. У Сэма был такой вид, словно он едва ли мог проглотить хоть что-нибудь; а я точно знала, что не смогу.

– Этот человек умер своей смертью? – сумела я выдавить, дрожащими руками подавая кружки полицейским. Пожилой человек, у которого в поезде случился сердечный приступ, был бы идеальным вариантом. Я представила его, лежавшего на койке – не знаю уж, как она выглядит, – и державшегося за грудь, с лицом, искаженным предсмертной агонией. В моем воображении он был очень старым – таким старым, что становилось бы ясно: он прожил хорошую, долгую жизнь и, по крайней мере, был активен вплоть до самого конца. «Удивительный человек, не так ли? Ночной поезд в его возрасте!»

Однако подобная смерть такой переполох бы не вызвала, и я это понимала.

– Согласно предварительным заключениям, – бесстрастно ответила Джессика, – дело обстоит иначе. Эта смерть рассматривается как смерть при подозрительных обстоятельствах. Спасибо, ваш кофе превосходен. К тому же мы все еще ждем новых подробностей. Тело было обнаружено персоналом поезда вскоре по прибытии в Пензанс. Все пассажиры были задержаны на станции, у них взяли отпечатки пальцев, конфисковали проездные документы и так далее. – Я заметила, как Сэм выпрямился, явно в надежде, что услышанное объясняет исчезновение Лары, но, конечно же, женщина-полицейский тут же уточнила: – Поскольку миссис Финч должна была сойти с поезда в Труро, она едва ли могла оказаться среди них. Мы проверили, конечно, когда получили от вас звонок, и действительно, ее не было в поезде на конечной станции.

Джессика говорила очень спокойно, хотя ее пальцы беспрерывно поигрывали с листком линованной бумаги, который она свернула в виде веера. Когда она отпивала кофе, чашка слегка дрожала. Мне стало интересно, как часто фалмутской полиции приходится иметь дело с чем-то подобным. Я была уверена, что бо́льшую часть времени они только выписывают штрафы за собачье дерьмо и охраняют порядок возле ночных клубов в предрассветные часы в выходные.

Я решила сварить кофе нам с Сэмом: отчасти потому, что Сэму он бы очень пригодился (я-то давно в нем нуждалась), но главным образом, чтобы получить уважительную причину отойти. И услышала, как полицейские снова принялись методично расспрашивать Сэма о Ларе. Просто не верится, что я впуталась во все это…

– Итак, вы знаете наверняка, села она на этот поезд или нет? – спросил детектив Алекс. Я включила газ и снова стала наблюдать, как голубые языки пламени лижут бок кофеварки. – Она обычно давала вам знать, когда приходила на вокзал Паддингтон или уходила с работы? Вы общались вечером в пятницу?

Сэм отвечал, словно защищаясь:

– Когда она только начинала работать, то звонила по два раза в день. Затем, понимаете, она как бы обжилась там, и нам уже не нужно было все время перезваниваться. Хотя мы разговаривали каждый день. Обязательно. Есть люди, с которыми она общается в поезде каждую неделю, – быстро добавил он. – Они должны знать, была ли она там. Есть женщина, которая живет в Пензансе. Элен. Ларе она очень нравится. И, кажется, там был еще мужчина, хотя о нем Лара в последнее время не упоминала. Но она ходила с ними в бар. Многие люди должны знать, села она на этот поезд или нет. Те самые люди, с которыми вы разговариваете… – Его голос замер.

– Она выписалась из своего отеля как обычно, – крикнула я из кухни. – Сегодня утром я звонила туда, где она останавливается. Там говорят, что в пятницу она съехала.

На самом деле служащий отеля сказал: «Они всегда выписываются в пятницу», – но я сочла это за случайную оговорку спешащего администратора. И я совершенно точно не собиралась упоминать об этом полицейским в присутствии Сэма.

– Как только вы получите от нее известие, – заговорил Александр Зеловски, пока я разливала вторую порцию кофе в две полосатые кружки, – пожалуйста, дайте нам знать. Немедленно. Это крайне важно. Попросите ее срочно связаться с нами. Тем временем наши коллеги будут опрашивать других пассажиров, чтобы получить информацию, которая может помочь нам отследить ее перемещения.

В Алексе Зеловски чувствовалось нечто утонченное, я бы даже сказала – в нем есть глубина. Если бы я его раскрашивала, то использовала бы нежный бледно-голубой цвет, мой любимый. Мне стало интересно, что может происходить в его душе. Я давно уже не встречалась с новыми людьми, а сегодня утром, при самых тревожных обстоятельствах, познакомилась сразу с несколькими.

В попытке перестать думать о Ларе я мысленно раскрашивала полицейских. (Джессика оказалась оранжевой с несколько более уязвимым желтым цветом по краям.) Кто-то умер, а Лара была неизвестно где. Я изо всех сил старалась не представлять ее искалеченное тело в железнодорожном рву на одном из перегонов, куда его сбросила с поезда какая-то темная, расплывчатая фигура, потому что Лара слишком много знала.

Инициативу снова перехватила Джессика и стала расспрашивать в гораздо более прямой и резкой манере, чем Александр, не ссорились ли Сэм с Ларой в прошлые выходные, не склонна ли она к обидам, нет ли какой-нибудь причины, по которой она могла бы не захотеть явиться домой. Не бывало ли так, чтобы Лара забывала свой телефон и кошелек? Не имеется ли у нее каких-то постоянных медицинских проблем? Все это продолжалось очень долго. В свете смерти того мужчины эти вопросы выглядели добрыми – такими вопросами, которые, при правильных ответах, могли вернуть Лару обратно с извинениями за беспокойство.

Пока она расспрашивала, а я пыталась занять себя уборкой на кухне, Александр принял телефонный звонок. Как только я услышала, каким тоном он ответил по телефону, я уставилась на него во все глаза. Разговаривая, он направился ко мне, чтобы отойти подальше от Сэма. Джессика притворялась, что поглощена рассказом Сэма о том, как они с Ларой вообще никогда не ссорились, но я видела, что она тоже напряженно прислушивается к словам коллеги.

– Ага, – произнес Алекс. – Понятно. Собственно говоря, я сейчас с ее мужем… Да, конечно.

Когда он закончил разговор, повисла тяжелая тишина. Казалось, только она и присутствует в комнате. Нарушив ее, Александр взял формальный тон, словно находился на пресс-конференции, дистанцируясь от слов.

– Итак, – начал он, – подтвердилось, что пассажир был убит. Его идентифицировали как Гая Томаса, и несколько постоянных пассажиров и членов обслуживающего персонала на поезде предположили, что он был близок с вашей женой, мистер Финч. Она о нем когда-нибудь упоминала?

Сэм закрыл глаза.

– Близок с моей женой? – переспросил он, пробуя фразу на слух, оценивая ее смысл. – Возможно, Лара упоминала о нем раз или два. Был кто-то по имени Гай. Но он определенно не был с ней близок.

После шквала телефонных звонков и приглушенных консультаций Александр ушел. Джессика осталась, но объявила, что будет держаться на заднем плане.

– Представьте, что меня здесь нет, – сказала она и встала у окна, глядя на открывавшийся из него вид. Она перечислила, что нам не разрешалось делать. Прежде всего Сэму запрещалось подходить к компьютеру.

Он осел на диван и тяжело ко мне привалился. Это было неудобно, но я терпела, сколько могла. Мне хотелось забить новости в поисковик и посмотреть, что пишут об убитом Гае Томасе. Я хотела выйти в Сеть и сама все выяснить.

– Сэм, – произнесла я наконец. Главным образом мне хотелось оказаться возле своей железной печки, вместе со своими кошками, и рассказать про все это Лори. Он так же ничего не знал о моем местонахождении, как Сэм не знал о местонахождении Лары. – Нужно, чтобы с вами побыл кто-то еще, а не мы с Джессикой. Я позвоню кому-нибудь. Неправильно, что никто, кроме нас двоих и полиции, да еще, пожалуй, того дежурного администратора в отеле, не знает об исчезновении Лары. Я уверена, что очень скоро это будет в новостях и всем захочется с вами поговорить. Вы же не желаете, чтобы ваши и ее родные узнали об этом по телевизору. Скажите мне номера, и я позвоню людям. Кто ваш лучший друг в Фалмуте?

Сэм посмотрел на меня абсолютно пустым взглядом. Лицо его казалось сморщенным. Мне вдруг захотелось закричать на него, чтобы привести в чувство. Сейчас был неподходящий момент для того, чтобы расклеиваться. Слишком рано.

– Останьтесь здесь, Айрис. Вы подруга Лары. Останьтесь со мной. Пожалуйста. Не уходите.

– Сэм, у вас есть родители? Братья или сестры? – Мне не хотелось ничего на себя принимать. – Кто-то же должен быть.

Он обхватил голову руками и застонал. Это был странный животный звук.

– Ах. Черт! Послушайте, я знаю, что вы должны позвонить моей маме. Она убьет меня, если увидит это в новостях. Они с Ларой никогда на самом деле… Но Айрис. Не могли бы вы задержаться хотя бы до тех пор, пока не выяснится, была она на том поезде или нет? Вы сделаете это? Я по-прежнему думаю, что она может объявиться. Мне все равно, что она натворила. Только бы с ней все было хорошо.

– Я с удовольствием останусь, сколько вы пожелаете. – Я солгала, однако ничего другого сказать не смогла. – Но вы почувствуете себя лучше, если кто-то из близких будет готовить вам кофе и открывать входную дверь. В самом деле. Я не стану звонить вашей маме, если не хотите, но позвольте хотя бы позвать вам друга.

Джессика побрела в кухню.

– Ничего, если я поставлю чайник? – спросила она. Сэм ничего не ответил.

– Ставьте, – сказала я ей. – Сэм, кому мне позвонить?

Он не хотел об этом слышать.

– Прошу вас, Айрис. Прошу вас. Наверное, у меня есть друзья на работе, но не такие, о которых вы говорите. Любой из моих коллег, если вы попросите его прийти и посидеть со мной, будет, я думаю… озадачен. Они предполагают, что у меня есть настоящие друзья на подобный случай. Мы с Ларой всегда были так близки. Никогда никто нам не требовался. У меня есть она, а у нее я.

И у нее так или иначе был Гай Томас. Слова эти, невысказанные, словно повисли в воздухе.

Сэм локтем столкнул свой телефон с подлокотника дивана и наклонился, чтобы подобрать его. Лицо его при этом вдруг осветилось надеждой, что, возможно, эсэмэска незаметно пришла в ту секунду, когда он нагибался.

– Ничего нет, – проговорил он. – Айрис. Что, к чертям, происходит? Чем она занималась? Где она? Она не может просто так… не прийти.

Я села рядом с ним и коснулась его руки.

– Мы выясним, – заверила я его. У меня больше не было никакого желания на него сердиться. Положение Сэма казалось ужасным, и я сознавала, что это только начало. – Непременно выясним в свое время. И мне ясны ваши слова о том, что вы больше ни в ком не нуждаетесь. Не так много людей способны это понять, но я правда понимаю. Окажись я на вашем месте, я бы тоже не знала, кому позвонить. Я понимаю, как вам ее не хватает. Забавно: вы с ней производили впечатление такой пары, у которой сотни друзей. Я-то думала, что вы каждые выходные ходили к кому-нибудь на обед. – Я заметила, что употребила прошедшее время вместо настоящего, и понадеялась, что он не заметил.

– Вовсе нет, – отозвался Сэм. – Мы хотим просто быть друг с другом. Мы всегда только вдвоем.

– Я такая же. – Я бросила быстрый взгляд на Джессику. Она возилась со своим телефоном возле шумевшего чайника и, кажется, не слушала нас. – Я и мой парень Лори. Мы такие же.

– Кому нужны толпы так называемых друзей, без конца посылающих эсэмэски и старающихся заставить тебя делать то, что тебе не хочется?

– Не мне. Я люблю включать музыку с той громкостью, которая мне нравится. И делать все остальное так, как я хочу. А для разговоров у меня есть Лори, только Лори. Мы живем так годами.

Я подумала о своей прошлой жизни, когда я еще работала и жила в Лондоне. В те дни у меня имелась уйма друзей. Еще недавно я скучала по такой жизни. Именно тоска по кому-то еще привела меня сегодня к дверям Сэма.

Он посмотрел на меня с грустной улыбкой.

– Значит, вы понимаете, – кивнул он. – Так что представьте себе, что ваш парень пропал. И кто-то там умер. И все это ужасно и бессмысленно, точь-в-точь как в кошмаре, но реально. И вам говорят, что ваш парень был близок с тем, кто умер. Как бы вы себя почувствовали?

Я отказалась рассматривать этот сценарий. Вместо этого я сказала, нежно и ободряюще похлопывая Сэма по руке:

– Если бы Лара была сегодня здесь, как обычно, и я бы забежала к вам просто поздороваться, вы были бы не слишком довольны, верно?

Он рассмеялся, но невесело:

– Верно. Однако когда она вернется, вы можете забегать, когда вам захочется. Правда, пожалуйста, прошу вас. Вы должны быть нашим другом. Никто больше. Только вы.

– Спасибо.

Я поддержала Сэма в его напряженном усилии притворяться, что все будет хорошо. А дело принимало все более скверный оборот. Какой-то человек убит, а Лара пропала. Это настойчиво наводило на предположение, что она тоже мертва, но я отогнала эту мысль. И притворилась, что верю: Лара вот-вот вернется домой, возбужденная, с запутанной историей, но целая и невредимая. Женщина-полицейский в кухне улыбнулась бы и отправилась на свое следующее задание.

Я обошла дом. Поскольку верхний этаж представлял собой помещение почти без внутренних перегородок, там было особенно нечего осматривать, а мне хотелось пройти везде.

– Значит, ваша спальня на нижнем этаже? – спросила я.

– Угу. – Сэм посмотрел на меня и издал неожиданный смешок. – Валяйте. Осмотрите дом, если хотите. Мне нечего прятать. Я вижу, что вам хочется. Ларе тоже бы захотелось.

Может, в конце концов, этот дом тоже станет считаться местом преступления, но, поскольку Лара не приехала домой, я решила, что вполне безопасно устроить себе маленькую экскурсию. Да и она сделала то же самое в моем доме.

Я посмотрела на Джессику Стейнс. Та пожала плечами:

– Ладно, но только ничего не трогайте.

Сэм ее проигнорировал.

– Откройте там, внизу, заднюю дверь, – сказал он мне, – и выйдите в сад. Вы должны все обследовать.

– Вы сможете побыть один? Кричите, если что-нибудь случится.

– Конечно.

Он выглядел чуть-чуть взволнованным, словно небольшое изменение в положении дел могло бы заставить телефон зазвонить. Я втайне надеялась на то же самое.

Мне нравилось, что дом с привычной точки зрения был перевернут вверх ногами. У подножия лестницы находилось то, что должно бы считаться верхней площадкой. Вероятно, это можно назвать холлом. Я толкнула ближайшую дверь и очутилась в комнате, которая оказалась супружеской спальней.

Стеганое покрывало было натянуто на большую двуспальную кровать так туго, что на нем не нашлось ни морщинки, а сама комната пахла моющими средствами. Совсем не такого приходится ожидать от мужчины, живущего бо́льшую часть времени в одиночестве. Во всяком случае, если верить стереотипу, что все мужчины – неряхи.

Я посмотрела на фотографии, плотно покрывающие каждую стену. В свете последних обстоятельств это зрелище почти леденило кровь. Перед моими глазами они трансформировались в фотографии, которые видишь в новостях, на первых страницах газет. Там была Лара, красивая и сияющая, в день свадьбы – она стояла положив руку на плечо более молодому, более стройному Сэму и улыбалась в камеру. Я вообще плохо выношу свадьбы, но мне пришлось признать, что архаичное белое платье и букет розовых бутонов были ей к лицу. Стоящий рядом с ней Сэм светился от счастья: и так на всех снимках, на протяжении долгих лет супружеской жизни.

На других фотографиях они были засняты в отпуске в Нью-Йорке, где-то на пляже и в Лондоне. Множество фотографий – постановочные, несколько снимков с одной только Ларой, глядевшей в объектив и улыбавшейся Сэму, который запечатлел ее поливающей герань, читающей книгу, стряпающей что-то в котелке с выпуклым днищем. Соответствующих снимков, где был бы изображен один Сэм, не было.

Я представила себе, как он спит здесь, пока жена в отъезде, окруженный ее изображениями. Спальня была святилищем, посвященным ей.

В одной из комнат располагался кабинет, такой же опрятный. На столе стоял раскрытый, но выключенный ноутбук, и я не посмела к нему приблизиться. Ванная комната была чистой. Я вдруг поняла, что Сэм привел в порядок весь дом перед приездом Лары и что он делал это каждый вечер в пятницу. Дом был готов к ее возвращению, безукоризненный и добивающийся ее расположения.

Все это было чудно́: бесплодное ожидание человека, который не придет, причем таившаяся в засаде женщина-полицейский служила постоянным напоминанием, что счастливый исход маловероятен. Поскольку мне было совсем нечего делать, я скучала и одновременно нервничала, а Сэм умолял меня не уходить.

– Позвоните своему бойфренду, если хотите, – предложил он, но я покачала головой.

– Он может раз в жизни сам о себе позаботиться, – сказала я и представила Лори в полусонном состоянии, наверняка даже не заметившего, что меня нет. А когда он окончательно проснется, то решит, что я пошла в магазин. Он часто спал целыми днями, потому что дел у него особенно не было.

Я села в кресло и полистала газету за прошлую субботу, задаваясь вопросом, о чем объявят миру завтрашние заголовки. Сэм ждал Лару; я – новостей, которые получит Джессика. На маленькую станцию прибыл поезд. Оба мы вскочили, едва заслышав визг его тормозов, и стали следить, сами понимая, что тщетно, не выйдет ли из него Лара; она, конечно же, не вышла. Это повторялось каждые полчаса.

В конце концов Сэм позволил мне позвонить его брату, который был агрессивно удивлен.

– Что? Как вы сказали? Она где? Ему нужно, чтобы мы все бросили и приехали, да?

Демонстративно вздыхая, чтобы показать, какие неудобства это ему доставит, он сказал, что поговорит с матерью. Я слышала, как он на заднем плане включил телевизор.

Потом события стали развиваться стремительно. Прибыли два новых полицейских, на сей раз оба мужчины. Сэм посмотрел на них, явно надеясь на невероятные в этих условиях хорошие новости. Вместо этого они арестовали его по обвинению в убийстве Гая Томаса.

– Это самый эффективный способ его допросить, – сообщила мне Джессика, когда Сэма уводили, сбитого с толку и ошарашенно моргающего, неспособного осознать последний поворот событий. – Они возьмут у него отпечатки пальцев и все образцы, заберут его компьютер, проверят алиби. Проще всего сделать все это, когда он под арестом.

Я попыталась представить себе, мог ли Сэм на поверку оказаться ответственным за то, что случилось с его женой. Я была вполне уверена, что он не такой хороший актер, однако я совсем не знала этого человека. Он мог сесть в свою синюю машину и доехать до какой-нибудь станции по пути следования ночного поезда. Он мог запрыгнуть в него и разобраться со своей женой и с тем человеком, Гаем Томасом. Все-таки мне казалось, что это возможно.

– А нельзя ли Айрис тоже пойти со мной? – спросил Сэм, замешкавшись у входной двери, и оба полицейских вместе с ним посмотрели на меня.

– Мне нужно идти домой, Сэм, – сказала я как можно тверже и взяла свою сумку.

Джессика осталась в доме, и, когда Сэм садился на заднее сиденье полицейской машины, я виновато с ним попрощалась. Он выглядел именно так, как выглядит человек, которого арестовывают. Мне было понятно, почему теоретически он является очевидным подозреваемым. Сэм беззвучно проговорил мне что-то сквозь стекло машины, и тот полицейский, который не был за рулем, посмотрел на меня с интересом.

Я стояла и смотрела, как машина съезжает с холма и поворачивает за угол, а потом сама двинулась в том же направлении, к своему велосипеду, убеждая себя, что не предала Сэма тем, что отказалась с ним ехать.

Я быстро крутила педали, чтобы доставить Лори рыбу с жареной картошкой, пока они еще горячие. Дома я, быстро заглатывая еду, все ему рассказала. Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами и напряженно слушал. История звучала диковинно, тем не менее он в нее поверил. Я задалась вопросом, о чем я вообще прежде переживала. Мои тайные планы отправиться путешествовать в одиночку казались смехотворными. Итак, в банке были деньги – наши деньги. Мне необходимо рассказать о них Лори. Сейчас же, однако, я делилась с ним ужасными событиями сегодняшнего дня. Теперь, когда я уехала от Сэма, у меня появилась возможность побыть наедине с собой, и я почувствовала мучительный страх за Лару. Даже если она жива, у нее наверняка проблемы. Я не могла больше убеждать себя, что с ней все в порядке.

– Так что, по-твоему, произошло? – спросил Лори, свернувшись калачиком на подушках на полу и поедая руками картошку. – Кто-то убил того бедного парня? А она, возможно, видела слишком много и потому сбежала? Или ты думаешь, что это и впрямь сделал ее муж?

Я вытерла губы кусочком бумажного полотенца, оторванным от рулона, который я специально для этого поставила на стол.

– Я уверена, что Сэм не смог бы такое провернуть, – ответила я. – Это не может быть он. Даже полиция не считает, что это он, – я думаю, его арестовали просто потому, что, если у Лары была интрижка с Гаем, первым делом надо проверить мужа. Мне кажется, она, возможно, слишком много видела, и… я не знаю что. Трудно как-то это осмыслить. Я не очень-то хорошо ее знала. Хотя она мне нравится.

– Тебе надо было пригласить ее сюда. Познакомить со мной.

– Она приходила, когда тебя не было, перед Рождеством.

– Ей надо было прийти, когда я был дома. Чтобы посмотреть на нас вдвоем. Она бы все про нас поняла.

– Мне кажется, Лара бросила мужа. Есть шанс, что именно это произошло. Она могла даже и не сесть в этот поезд. Не исключено, что это просто совпадение: того парня убили, а она решила остаться в Лондоне. Но Лара сказала бы Сэму, что не приедет. Ты бы видел его сегодня. Лара не поступила бы так ни с кем, и меньше всего с тем, о ком она беспокоится. Со своим спутником жизни. – Я отвернулась, чтобы Лори не видел моих глаз, наполнившихся слезами. – С мужчиной, от которого хотела иметь детей. Она бы сказала ему в лицо. В самом крайнем случае она бы ему позвонила. Или написала. Лара бы что-нибудь сделала. Она бы не ушла, не сказав ни слова.

– Это надо быть чудовищем.

– Может, было письмо, которое затерялось на почте? Или эсэмэска, которую он не заметил.

– Ты понимаешь, что шансы на то, что с ней все хорошо, близки к нулю?

– Не говори так!

– А ты не бросишь меня, Айрис? Я тогда не буду знать, что делать. Я буду просто никем без тебя.

Я взяла кусочек жареной картошки с его тарелки, хотя ее было полно и на моей, просто для того, чтобы подчеркнуть нашу близость.

– Я никогда тебя не брошу, – произнесла я. – Это та жизнь, которую мы выбрали. Это наша жизнь. Мне другой не надо.

Я посмотрела в его теплые глаза, а он посмотрел на меня, излучая любовь. Я затолкала свои предательские мечты так глубоко внутрь, что уже не сомневалась: он их не увидит. Я чувствовала удушье, но была в безопасности. Этого достаточно, пыталась убедить я себя. Безопасности вполне достаточно. На колени ко мне взобралась Дездемона. Я сначала хотела ее согнать, но потом позволила остаться.

– Я уберу посуду, – сказала я. – Кстати, я тебя люблю.

– Я люблю тебя больше, – возразил Лори, и я уже не в первый раз спросила себя, так ли это на самом деле.