Айрис жила в конце переулка, возле рощицы, в коттедже, который на расстоянии казался полунеряшливым-полубогемным. Накрапывал дождь, такой дождь, когда влага скорее висит в воздухе, чем падает, и можно гулять без зонтика. Переулок каменистый, с полоской чахлой травы посредине; в конце него дом с голыми цветочными горшками и приставленным к стене велосипедом. Он выглядел как бедно одетый дальний родственник вальяжного особняка с широкой подъездной аллеей.

Я шла с противоположного конца переулка, где припарковала свою машину, как взволнованно велела мне сделать Айрис, когда я ей позвонила.

– Не приходи в дом, – первым делом заявила она и предложила самой прийти ко мне или встретиться в кафе, в пабе, где угодно, только не у себя дома. Я настаивала, потому что мне нужно было прийти, и из-за этого чувствовала себя скверно. Когда-нибудь я ей это компенсирую.

– Пожалуйста, – в конце концов взмолилась я. – Мне нужно выйти! Я бы очень хотела посмотреть, где ты живешь. Я ненадолго. Просто хочу побыть подальше от Фалмута. Я принесу пирожные.

Айрис помолчала, потом рассмеялась.

– Ну, раз ты принесешь пирожные…

Я поняла, что она никогда никого не приглашает к себе домой, и меня это особенно заинтриговало.

Когда я подходила ближе к дому, то заметила, что он в худшем состоянии, чем кажется издали. Деревянные оконные рамы сгнили. Белая штукатурка местами отваливалась. Кошка, гордо вышагивая, вышла ко мне из-за группы деревьев и потерлась о мои ноги. Я остановилась, чтобы ее погладить. Она загадочно замурлыкала, а ее на вид пушистая черная шубка оказалась мокрой.

Стоя на пороге с кошкой у ног, я потянула за цепочку, и по другую сторону двери прозвенел старомодный колокольчик. Он с бренчанием раскачивался взад и вперед, совсем не так, как у других людей с обычными дверными звонками. Ожидая Айрис, я позволила себе насладиться уединением.

Я старалась по мере сил быть милой с Сэмом. Он чувствовал это и льнул ко мне все сильнее. Он постоянно был рядом: то приносил мне чай, то спрашивал, чем бы я хотела заняться, и выглядел обиженным, если это занятие не подразумевает, чтобы мы были исключительно и постоянно вместе, держась за руки и улыбаясь. Я знала, что он заслуживает моего полного внимания, и он его получал с тех пор, как я вернулась с работы вечером в пятницу. Однако порой человеку просто необходимо куда-то выйти.

«У меня роман» – эти слова крутились у меня в голове так часто, и они были настолько шокирующие и грешные, что во мне зародился панический страх случайно произнести их во сне. Я постоянно опасалась назвать Сэма чужим именем.

Поскольку сейчас Рождество, я и Гай находились со своими семьями (или, скорее, Гай – со своей семьей, а я с Сэмом), так что договорились не общаться друг с другом до тех пор, пока не вернемся в Лондон после Нового года. Я решительно и неустанно проявляла нежность к мужу. Я не писала эсэмэсок Гаю, не звонила ему, не показывалась у него на пороге, хотя точно знала, где он живет – в деревне рядом с краем света.

Мы с Сэмом поставили рождественскую елку, наготовили праздничной еды и накупили поздравительных открыток. Мы проведем Рождество, глядя из окна на моросящий дождь, будем есть, пить и смотреть телевизор. Никто не придет к нам в гости: Сэм настоял, чтобы его хилая мать и его агрессивный брат остались у себя в Суссексе, используя наше еженедельное расставание как козырную карту, которая эффективно удерживает крепость от всех потенциальных вторжений.

– Мы в этом году проведем тихое Рождество вдвоем, – слышала я его разговор по телефону. Я понятия не имела, с кем он говорит, да это и не имело значения. – Только Лара и я. Это лучший подарок, какой я могу получить.

Из-за чувства вины я стала добрее к Сэму, и он был простодушно счастлив.

Сегодня, однако, я выбралась из дома. Я хотела повидать Айрис, главным образом для того, чтобы избежать душной замкнутости, но также и по другой, равно достойной порицания причине. Слушая звук приближавшихся к двери шагов, я спросила себя, подавляет ли Айрис ее бойфренд или же их отношения еще мрачнее. Интуиция подсказывала, что последнее, и у меня проснулось желание с ним познакомиться.

– Лара! Привет. Приятно тебя видеть.

Айрис махнула мне, чтобы я вошла. Она была одета в облегающие черные джинсы и толстый джемпер, который я, проходя мимо, погладила, не удержавшись, потому что он казался роскошно мягким.

– Это кашемир? – спросила я.

Она рассмеялась:

– Если бы. Искусственный кашемир, заказанный через Интернет. Как поживаешь? Чаю? Кофе? Чего-нибудь покрепче?

Внезапно я пожалела, что не приехала сюда на велосипеде.

– Кофе было бы отлично. Спасибо. – Если бы у меня не было машины, я бы с удовольствием выпила чего-нибудь покрепче. Я вручила Айрис коробку шоколадных пирожных.

– Да, вот почему я предложила тебе встретиться в городе. Ну ничего. Будем пить кофе с пирожными? Спасибо.

Я пошла за ней на кухню, в которой тепло и уютно, и совсем не так обшарпано, как можно было бы подумать, глядя на дом снаружи. Весь пол сделан из потертых деревянных половиц, и кухня старомодная, но прелестная.

– Мне нравится твоя дровяная плита, – сказала я.

Айрис откинула волосы со лба.

– Она ненастоящая. По сути, это электрическая плита, а дизайн замаскирован под дровяную, но согласна: выглядит она хорошо. На самом деле в ней хорошо получаются сладкие пирожки с начинкой. Надеюсь, ты их любишь.

– Конечно. Спасибо. Кто же их не любит? Твой бойфренд дома? Лори?

Она налила горячую воду в причудливое приспособление из двух пластиковых цилиндров и начала вдавливать их друг в друга, выжимая кофе над кувшином.

– Боюсь, он за многие мили отсюда. Жаль: обычно он такой домосед, но сейчас ему пришлось поехать с официальным семейным визитом. Сейчас ведь Рождество. Его родичи… трудные люди.

– Расскажи мне об этом. Мне потребовались годы, чтобы понять, что с родственниками у всех сложные отношения. Раньше я думала, что так только у меня. Потом осознала: если заглянуть поглубже, выяснится, что у всех проблемы. Вероятно, это нормально.

– Именно. Я рада, что мне хотя бы удалось остаться дома, пока он там в гостях. Только я и кошки.

– Но ты ведь не будешь одна в Рождество? Как насчет твоих родичей?

– О, я редко с ними общаюсь. Они живут в Путни, но я не была там несколько лет, а они не приезжают сюда. А Лори должен приехать поздно вечером. Так что одна я не останусь. Жду не дождусь, когда услышу шум такси в конце улицы. Вообще он уезжает из дома только в это время года, и то потому, что приходится.

Айрис взяла рукавичку-прихватку, стала на корточки перед плитой и вынула противень сладких пирожков с завитушками. На этом, как я поняла, старая тема закрыта. Мне же хотелось расспросить о ее семье. Меня заинтриговал тот факт, что она не общается с родственниками, тем более сейчас, когда я не знала, обменяемся ли мы еще когда-нибудь с Оливией хоть парой слов. Мне стало интересно, каково это – совсем не поддерживать контакта с близкими.

Однако я просто сказала:

– Черт возьми, Айрис! Самодельные пирожки! Наверно, ты потратила уйму времени.

Она улыбнулась:

– Я люблю это дело. У меня отлично получается выпечка. Легкая рука. Если я вдруг захочу переехать в Париж или еще куда-нибудь, то смогу устроиться подмастерьем в пекарню. Бывают люди, способные к математике или блестяще разбирающиеся, например, в физике элементарных частиц. Но я смогу превзойти их в изготовлении пирогов с вареньем.

– А людям всегда будут нужны пироги с вареньем.

– Верно. Если настанет Апокалипсис, мне придется только собрать немного муки, жира и фруктов, и я смогу обменивать сладкую выпечку на предметы первой необходимости.

Айрис вручила мне чашку кофе и выложила на тарелку мои пирожные, а на другую – свои пирожки. Мне досталась чашка широкая и низкая, с розами на боку. У Айрис была аналогичная, хотя я заметила, что у той обколот край.

– Должно быть, это здорово, – произнесла я, подхватив тарелку с пирожными и последовав за Айрис по длинному коридору в гостиную с французскими окнами, выходившими в голый, но ухоженный сад с задней стороны дома. Трава коротко подстрижена, клумбы перекопаны и очищены от сорняков. – Я имею в виду, здорово знать, что ты будешь полезна обществу даже накануне конца света.

Она жестом пригласила меня сесть в большое уютное кресло, а сама устроилась на диване, отодвинув в сторону журнал «Гардиан» за прошлую субботу. Словно из воздуха материализовалась кошка и улеглась ей на колени.

– Ты можешь остаться, Дези, – по-матерински проговорила Айрис, – только не пытайся лизать мой пирог, идет? Но ты тоже не пропадешь, Лара. Ты знаешь, как построить дом, поэтому будешь самой популярной женщиной в том хаосе, что останется от мира.

– Я построю тебе дом в обмен на любую выпечку, – предложила я. – Эти пирожки потрясающие.

– Спасибо.

– Но на самом деле именно строить я не умею. Мне придется отыскать банду рабочих, которыми я буду командовать. – Я задумалась над этим. – И никому даже не понадобится утвержденный проект.

– Нет, у тебя хорошо получится отдавать распоряжения. Не успеешь оглянуться, как станешь королевой.

– Означает ли это, что я смогу повелеть другим людям заново открыть электричество, вместо того чтобы пытаться делать это самой? Тогда хорошо.

Я обвела взглядом комнату. Красивое помещение, несущее на себе отпечаток характера хозяев. Я заключила, что один из них читает триллеры, а другой – беллетристику. Они покупают «Гардиан», но преимущественно по субботам. Судя по темным кругам на кофейном столике, они пьют красное вино. У окна стояла маленькая настоящая елочка, украшенная в основном серебряными шарами, и с ангелом, непрочно закрепленным на макушке и выглядевшим так, будто его изготовило какое-нибудь художественное объединение в Гватемале; но под елкой я не обнаружила подарков. На каминной полке находились только две открытки, и я была уверена, что их адресовали друг другу Айрис и Лори.

– Здесь очень симпатично, – сказала я. – Ты здесь не скучаешь?

– Нет. – Она подогнула под себя ноги. – Думаю, что я и сама скучная. Мы оба невероятно счастливы жить такой жизнью.

Я ощутила знакомую тоску, ту, что старательно игнорировала каждую секунду каждого дня. Я снова отогнала ее и сфокусировалась на причине своего визита. Я была не только одержима Гаем, но еще и глубоко встревожена, до такой степени, что, если заговорю о своей тревоге, сама себе покажусь сумасшедшей. Мне не терпелось исповедаться перед Айрис.

– Знаешь что, – начала я нерешительно, – это может показаться странным, но нельзя ли мне немного пройтись по твоему дому?

Она посмотрела на меня.

– В самом деле? Это не очень интересно, но ты можешь, если хочешь. Только будь готова, что там будет скучно и неубрано. А зачем? Вряд ли у тебя профессиональный интерес к этому дому.

Я вздохнула:

– Ничего не могу с собой поделать. Люблю смотреть на постройки. Прямо сейчас я преобразовываю старый склад в квартиры и винный бар. Обожаю брать какой-нибудь дом и изменять его облик до неузнаваемости.

Айрис встала.

– Ну ладно. Хотя мы его арендуем, скажи мне, что бы ты сделала, если бы мы им владели и имели кучу денег. Как превратить его в потрясающее гнездо?

С чашками кофе в руках мы обошли дом. Оказалось, что он довольно мал. Дверь из гостиной вела в столовую с тяжелым столом, на котором грудой лежали книги и бумаги.

– А здесь я работаю, – сообщила Айрис. – Именно здесь я вношу в тексты корректорскую правку.

– Приятная комната. Из нее можно многое сделать. Много естественного света.

Она встала у окна.

– Да, здесь хорошо. Зимой холодно, поскольку железная дровяная печка в соседней комнате, но не так холодно, как было бы, случись в Корнуолле настоящая зима.

Я подошла к окну и стала рядом с ней.

– Моросливая зима юго-запада. Разве не чудесно было бы, будь вместо этого синее небо, яркое солнце и снег? С сосульками и замерзшими лужами. Как… я не знаю… в Гималаях или где-то еще.

Мы обе созерцали дождливый пейзаж за окном.

– Двенадцать градусов круглый год, – произнесла Айрис. – По крайней мере, зелено.

Я улыбнулась:

– Это уже кое-что.

Кроме крохотной ванной, я осмотрела весь первый этаж. Наверху располагалась спальня, явно принадлежавшая Айрис и Лори, со скомканным одеялом и разбросанной вокруг мужской и женской одеждой. Во второй спальне, меньшего размера, я и сама хотела бы жить.

– Эту мы используем как офис, – пояснила Айрис, стоя на пороге. – Здесь все бумаги.

– Выглядит очень организованно.

В комнате стоял письменный стол – один из самых дешевых, но явно не из «Икеи», потому что в окрестностях Корнуолла «Икеи» нет. На столе бумаги в аккуратных стопках. Стены уставлены книжными полками, на которых так много книг, что на каждом ряду стоявших книг имелся дополнительный слой лежавших. Кроме того, здесь располагались картотечные шкафы для хранения документов.

– Не совсем, – возразила она. – Все счета и прочее сваливаются здесь.

Сотовый лежал в моем кармане. Мне было очень неприятно так поступать, но я смогла придумать лишь единственный план. Я подошла к окну и посмотрела на фасад дома, каменистую тропинку и свою машину, ожидавшую вдалеке под дождем.

– Эта комната тоже могла бы быть отличной. А чердак здесь есть? Если нет, можно было бы устроить световой люк, в буквальном смысле залить комнату светом.

Раздался громкий, старомодный звон – где-то в доме зазвонил телефон и заполнил этим звуком все пространство, настойчиво требуя внимания. Лицо Айрис приняло озадаченное выражение.

– Это городской телефон, – сказала она. – Странно. Никто никогда по нему не звонит. Пожалуй, я лучше отвечу. Раздражает, когда он так трезвонит.

Она исчезла, и, оставшись одна, я открыла шкаф для документов. Я почувствовала отвращение к себе, но другого выхода как будто не было. Когда-нибудь я все объясню или верну это обратно. Вероятно, Айрис даже не заметит.

Через минуту она вернулась, качая головой.

– Все в порядке? – спросила я, отвернувшись от окна и подойдя к ней.

– Да, – отозвалась она. – Во всяком случае, я так думаю. Никто не ответил. Когда я набрала 1471, номер не определился.

Мы прошли через крохотную лестничную площадку и спустились на первый этаж.

– У нас такое случается постоянно, – заметила я. – Это спам. Они просто звонят по всем номерам.

– Правда? Ну ладно. Раньше такого не было. Впрочем, какая разница. Выпьем еще кофе?

– Да, – кивнула я. – Это было бы чудесно.