Книга: Француженки не заедают слезы шоколадом
Назад: Глава 31
Дальше: Глава 33

Глава 32

 

– Не могу поверить, что salaud бросил меня в День святого Валентина. – С карандашом в руке Патрик что-то искал в тумбочке. – Разве так делают? Знает ведь, как я ненавижу эти дерьмовые сердечки. А что ты бы предложила для меню, Sarabelle? Дюжину прозрачных сердец, чтобы отвлечь людей от настоящих? – Он закрыл ящик, ничего не достав оттуда, повернулся и открыл блокнот на столе, взмахнув рукой.
Сара наблюдала за ним поверх книги, подняв одну бровь. Его беспокойная энергия казалась ей весьма эротичной.
– Разве Люк не распланировал меню на Валентинов день?
Сара задала этот вопрос, потому что видела, как еще в январе Люк рисовал эскизы, обсуждал их с Патриком и Ноем, а потом они делали из металла новые формы и проверяли, как в них получаются составные части десертов. Патрик же машинально придвигал эти части к ней, чтобы она пробовала их на вкус.
– О, ты же знаешь Люка, – туманно заметил Патрик. – Он так неаккуратен.
Ну конечно. Она улыбнулась, глядя в книгу. Иногда она любила его особенно сильно.
– Если хочешь, чтобы что-то было сделано правильно, делай это сам. Ты так не думаешь, Сара?
– Мне, наверное, еще года три надо учиться, прежде чем я смогу думать так о себе, – неохотно созналась она. – А сейчас, если бы я хотела, чтобы все получилось как надо, то попросила бы тебя.
Он весело взглянул на нее, поцеловал ей руку, затем крепко сжал ее ладонь своей левой рукой, и его карандаш начал летать над бумагой.
– Как тебе это?
Он ловко повернул блокнот, чтобы показать ей эскиз сердец, надвигающихся друг на друга. Его стиль был смелым, уверенным, изогнутые линии – удивительно изящными, детали – простыми и аккуратными. И очень эротичными. Впрочем, в Патрике ей казалось таким почти все.
Даже его стремление командовать.
– Эй. – Она оторвалась от чтения. – Это же мой блокнот!
Патрику, казалось, было все равно.
– Сара, не отвлекайся, внимание на рисунок, – нетерпеливо велел он.
– Верни мне его!
Она потянулась со своего конца кровати, но Патрик переложил блокнот на другой край журнального столика и перевернул страницу, быстро делая следующий набросок. Одновременно он подвинулся так, чтобы она не могла схватить блокнот.
– А что скажешь об этом?
Он издали показал ей новый набросок.
Сара пыталась испепелить Патрика взглядом. Он повернул рисунок к себе.
– Ты права, если я увижу еще одно сердце, вот так выставленное напоказ, меня тоже стошнит. Наверное, мы найдем что-то другое. Чтобы оно говорило: «Лучше позаботься о собственном сердце, несчастный ты идиот». Ну, примерно в таком роде…
Ей пришлось сосредоточиться на краже блокнота, чтобы сдержать смех и подавить отчаянное желание поцеловать Патрика.
– Если ты не вернешь его, мне придется опять привязать тебя к кровати.
Он немедленно уронил блокнот на стол.
– Merde, Сара, нельзя же так неожиданно угрожать мужчине. Разве ты не веришь в важность прелюдии? – Он переместился так, что она оказалась на нем, а сам растянулся во весь рост. Он не был связан и мог полностью контролировать ситуацию. Улыбнувшись, он высвободил ее волосы и начал перебирать их, когда они упали по обе стороны ее лица. – Ты такая красивая.
Но ведь она выглядит так же, как и в любой другой день. Хотя, наверное, сможет когда-нибудь привыкнуть к тому, что он считает ее красивой. Она приподнялась, опираясь локтями на его грудь, и улыбнулась. «Я люблю тебя», – сказала она беззвучно, одними губами.
Он немного шевельнулся под ней, охватил ее голову руками и притянул для поцелуя, глубокого и полного.
– Принцесса ниндзя, – прошептал он. – Тихая и спокойная, но ранишь глубоко.
– Знаешь, навыки ниндзя развили крестьяне, чтобы сражаться с принцами. То есть ниндзя никак не может быть принцессой. Кроме того, они японцы.
– О, разве в Азии не все люди одинаковы?
Сара весело прищурилась. Он такой милый, когда его усилия увести беседу от того, что важно, становятся совершенно ясными!
– Да и как ты можешь это знать? Ты же американка.
– Видно, вы здесь ничего не знаете ни о географии, ни о других культурах.
Она насмешливо постучала его по голове костяшками пальцев. Он громко засмеялся и опять восхищенно поцеловал ее.
– Возможно, твоя мама познакомит меня с корейской культурой?
– Это вряд ли, – сухо ответила Сара.
Корейская культура ее мамы проявлялась, например, в еде, которую она готовила, или в навязчивом нежелании хвалить ребенка. Но мама специально отсекла все корейское прошлое, отгородила от него своих детей.
– Ну, может быть, хотя бы с корейской кухней. Если ей нравится кормить людей, то она меня полюбит.
Сердце Сары пропустило удар. Откуда он знает, что познакомится с ее мамой и будет есть с ними за одним столом?
– О, конечно, и ты встанешь из-за стола, набрав пару килограммов.
Ее маме нравилось прикладывать все силы к тому, чтобы у людей, о которых она заботилась, появлялись… накопления. Отчим Сары иногда даже шутливо жаловался на love handles, который она надела на него. Но он прекрасно понимал, что за всем этим стоит огромная любовь, о чем однажды и сказал по секрету Саре.
– Как будет изумительно, – мечтательно сказал Патрик, – когда твоя мама станет заботиться обо мне, чтобы я не оставался голодным. Держу пари, что буду любить ее.
Сара начала таять. Он готов дать любовь ее маме! Но почему он так уверен, что сможет? Неужели мозг Патрика устроен так, что он уже каким-то образом хорошо знает ее маму? Иногда было бы полезно, если бы он не так сильно полагался на себя, а прямо спрашивал о том, что хотел узнать о жизни других людей.
Сара протянула руку, взяла свой блокнот и начала рассматривать эскизы Патрика, вторгшиеся в ее личное пространство и сокровенные мечты. Она непроизвольно нахмурилась, хотя внутри начало зарождаться заветное, драгоценное чувство.
– Тебя сильно беспокоит, – спросил Патрик, и глаза его стали очень серьезными, – что мои мечты перемешались с твоими?
Она закрыла блокнот. Это ее блокнот. Ее, и ничей больше.
– Я не хочу, чтобы ты и в этом тоже начал командовать, – медленно проговорила она, – и превратил мои мечты в свои.
– А. – Он наблюдал за ней. – Это может оказаться сложным.
Да, может. И так все уже стало сложно. И все же иногда, когда она смотрела ему в глаза, такие синие, нежные, смеющиеся, обращенные только к ней, все начинало казаться прекрасным и простым. Будто сила его взгляда смывала все ненужное, наносное.
– А если мы сделаем мечты нашими? – спокойно предложил он. – Признаю, мы сейчас ведем довольно сложные переговоры, но за двенадцать лет я, кажется, всем доказал, что способен согласовывать потребности других людей с моими.
– Способен согласовывать так, чтобы получить то, что хочешь, – с сарказмом заметила она.
Его лицо стало непроницаемым. Прежде чем он ответил, Сара успела понять, что причинила ему боль. Но его голос остался ровным, непринужденным.
– О, разве другие не получают то, что хотят, когда имеют дело со мной?
– Прости. – Она положила руку ему на грудь. Надо же ей было сморозить такую глупость! – Конечно, получают. – Он столько сил тратил в тех невозможных кухнях, чтобы все шло, как надо, и чтобы люди могли работать вместе! – Ты всегда делаешь так, что мечты сбываются у всех.
– Сара!
Он внезапно обнял ее – в этот раз слишком крепко, будто слова, которые он не мог выговорить, добавили силы его рукам.
– Это правда. – Она разгладила пальцем его губы. – У меня, у Люка, у всех тех гостей за столами. – Его веки тяжелели от наслаждения, пока она ласкала его губы. – У всех… Кроме тебя. – Он совсем закрыл глаза. – Патрик! – Его губы были мягкими, податливыми. Чувственность аристократа, скрытая шелком. – Почему ты не идешь за своей мечтой?
На секунду вспыхнула его насмешливая улыбка, но глаза остались крепко закрытыми.
– Я иду за мечтой, Сара. Только ты, кажется, не видишь этого.
Неужели он и вправду идет за своей мечтой? Или это просто отговорка, еще один способ не дать даже себе самому понять, что именно для него важно больше всего?
«А если мы сделаем мечты нашими?»
Она смотрела на него, и ее сердце билось все сильнее. Как будто она выпрыгнула из самолета и смотрела вниз.
Ей потребовались вся сила и храбрость, чтобы развить в себе чувство собственного «я» и прибыть в Париж за собственной мечтой – а там симпатичный парень, у которого мягкость, твердость и юмор имелись в точно необходимой пропорции, подмигнул ей после мастер-класса, и она превратила свою мечту в то, что хотел он. Может быть, поэтому она так боится его власти? Ее будто увлек вихрь – прекрасное, радостное, великолепное стремление к неизвестному, такой же порыв, как в созданной Патриком карамельной скульптуре, достающей до звезд. Но в глубине души Сара все время помнила, что в тот момент, когда она согласилась работать в каторжных кухнях Leucé, вместо того чтобы открыть свою небольшую кондитерскую, которую она так хорошо представляла себе, – именно в тот момент она заменила свою мечту его мечтой.
Но Саре не казалось, что в результате получилось плохо. Ее мечта не чувствовала себя ни униженной, ни разбитой, наоборот, стала многообещающей и прекрасной, будто тоже могла дотянуться до звезд.
Конечно, высоко в стратосфере трудно дышать, поскольку там разреженный воздух, которым, как ни старайся, легкие не наполнишь.
– Знаешь, в США… – Сара прочистила горло и посмотрела ему в лицо. Ее внутреннее сопротивление его предложению медленно растворялось. Она может согласиться. Да, ради него она может сделать это. – В Штатах взрослому не так трудно вернуться в колледж, как здесь, во Франции.
Его глаза широко распахнулись, и под его взглядом ее щекам стало жарко.
– В Калифорнии есть два лучших в мире технических института, Калтех например. И есть еще институты поменьше. Сначала можно учиться на курсах, а потом уже поступить, скажем, в Калтех.
Патрик схватил ее за руки. Ее лицо горело, а голос прерывался.
– Я могла бы… могла бы… – Она глубоко вздохнула, еще раз обдумывая то, что собиралась предложить ему. – Если бы ты захотел поступить в колледж, я могла бы вернуться и поработать инженером еще несколько лет, чтобы у нас был устойчивый доход. Или, для начала, ты мог бы учиться с неполной нагрузкой, чтобы понять, нравится ли тебе твоя мечта так же сильно, как в двенадцать лет. Мало ли что, ведь сейчас ты уже другой человек. Мне тебя даже бывает жалко, когда я вижу, как ты сидишь перед компьютером.
Патрик побледнел.
– Но… ты мог бы по крайней мере попробовать. – Она смутилась, и ей захотелось, чтобы он отпустил ее, и она могла бы спрятаться. – Тогда будешь знать точно.
– Сара, но ты сама мечтаешь не об этом.
Его голос прозвучал непривычно серьезно, а губы сжались, будто он столкнулся со своим худшим кошмаром.
– Я знаю, Патрик! – с досадой воскликнула она. – Но я могу выдержать еще несколько лет, если ты этого действительно хочешь. Я не уверена, что такой вариант подходит тебе, но если та старая мечта не дает тебе бросить все силы на осуществление твоей теперешней мечты, если тебе просто надо попробовать, ты можешь учиться днем, а я найду работу, и вечером ты сможешь учить меня, чтобы я совершенствовала приемы работы, которые через несколько лет понадобятся мне в моей кондитерской. – Несколько лет вообще ничто по сравнению с целой жизнью. Ее наполнило невероятное ощущение силы и своей правоты. «Кажется, я знаю, как это сделать: уступить ему, помочь, в то же время оставаясь собой. Возможно, за прошедший год я и получила эту силу». – Я действительно должна научиться работать лучше, прежде чем открою собственную кондитерскую. А я могу помочь тебе с математикой. Это будет трудно, знаешь ли, наверстывать математику.
Он смотрел на нее окаменев.
– Тебе будет так же трудно, как было мне в Culinaire, когда я должна была догонять других учеников. Возможно, иногда ты даже будешь выходить из себя, Патрик. Я не могу представить, что ты можешь долго сидеть неподвижно.
– Это серьезное предложение, – отрывисто сказал он. – Ты все продумала. И не шутишь.
Ее брови медленно сошлись.
– Патрик, а зачем мне шутить? Я не стала бы смеяться над серьезными вещами. Я же не ты.
О, зря она так сказала. Это несправедливо. Взяла да и ляпнула гадость. До сих пор Сара иногда попадалась на его уловку, которую он использовал для самозащиты, притворяясь бесшабашным шутником, хотя на самом деле никогда таким не был.
– О, ты совсем не такая, как я, – прошептал он и резко сел так, что она оказалась верхом на его коленях, лицом к лицу. – Сара. Сара. Ты разорвала меня пополам. Как же мне быть? Я так сильно люблю тебя. Merde. – Он резко, прерывисто вздохнул и внезапно снял ее со своих коленей, обхватил их руками и склонил к ним голову.
– Тебе нужно подышать в бумажный пакет? – с мягкой иронией спросила Сара, нежно поглаживая его спину.
Он с отчаянием и страхом взглянул на нее, будто она сталкивала его с утеса.
– Может быть. Merde, я рад, что сказал это.
– Что ты разорван пополам? – осторожно спросила она.
– Это одно и то же. – Он взял ее руку и прижал к своей груди, туда, где безумно билось сердце. – Те слова, Сара, – произнес он очень тихо. – Что я сказал те слова. Но ты ведь знала, да? Ты всегда знала?
– Я до сих пор не уверена в этом, Патрик. То есть я хочу спросить, почему ты их сказал? Я ведь совсем не такая идеальная, как ты. Правда, я, кажется, понимаю, что это слово на «л», которого ты так боишься, и есть единственное, что наполняет смыслом все, что ты делаешь.
– О боже, ты не просто идеальная, ты гораздо лучше. – Он поднес ее руку к своим губам, поцеловал ладонь и зарылся лицом в их сцепленные руки. – Сара. – Его голос прозвучал приглушенно. Он вздохнул, собираясь произнести что-то еще, но опять уткнулся в их соединенные ладони. – Сара. – Одно-единственное слово, казалось, было способно выразить все, что он хотел сказать.
Она смотрела на его золотую голову, а он, похоже, не собирался двигаться.
– Было бы легче, если бы ты хоть иногда говорил четко и ясно, – рискнула предложить она. – Тогда мне не приходилось бы всегда делать выводы на основе логики, как при решении инженерной задачи. Намного приятнее слышать простые слова.
Он помолчал, а потом поцеловал ее ладонь.
И от такой малости она опять растаяла.
– О, как хорошо, – прошептала она, лаская его волосы. – Кажется, теперь все стало яснее ясного.
– Не могу поверить, что ты… мне предложила… – он по-прежнему говорил в их ладони, – вернуться к учебе и стать инженером. Даже Люк никогда…
– Он, вероятно, не представлял, что это возможно. – Она погладила его по волосам. – Он же начал свой жизненный путь на улицах, и он ненамного старше тебя. Может, для него единственной возможностью добиться успеха было стать шеф-кондитером, и поэтому он не мог предложить тебе ничего другого. Но я знаю, что возможно иное. Я знаю, каким образом ты сможешь стать инженером, если действительно хочешь. Я не могу обещать тебе Марс, но ты можешь попробовать достичь его.
Он так и не поднял головы. Она ладонью чувствовала, как сокращаются его лицевые мышцы при изменении выражения лица.
– Сара, когда ты говоришь, что любишь меня, мне кажется, будто ты хочешь, чтобы все мои мечты сбылись.
Да. Именно этого ей и хочется – она же любит его. Ей казалась, что ее собственная мечта, которую она отдала ему в руки, стала очень хрупкой. Но Патрик умел аккуратно обращаться с хрупкими вещами. Он ведь всегда заботился о ее мечте. Не отнимал ее, но учил Сару быть сильной.
– Я хотела бы увидеть твое лицо, – тихо сказала она, – в тот миг, когда твоя мечта осуществится.
Он наконец поднял голову. Лицо было совсем красным, и если бы ее ладонь не служила доказательством того, что его глаза остались сухими, она могла бы решить, что он плакал.
– Понимаешь, Сара, когда я говорю, что люблю тебя, то имею в виду, что хочу, чтобы ты была в моей жизни. Я хочу удержать тебя, хочу, чтобы ты была моей. А когда ты говоришь всю эту чушь о том, что тебе надо быть идеальной, я даже не знаю, как объяснить тебе, насколько ты лучше меня.
– Патрик. – Она сомкнула пальцы вокруг его запястья, поглаживая пульсирующую жилку. – Ты пытаешься сделать так, чтобы сбылись мечты всех людей. И с твоей стороны это даже не широкий жест любви, потому что ты сильно любишь большинство людей. Ты делаешь это для всех так же автоматически, как дышишь. Поэтому совершенно нормально, что любовь ко мне ты ощущаешь как нечто эгоистичное, чувствуешь, что ты жадный, и хочешь, чтобы я была твоей. – Сара улыбнулась. – Мне даже нравится, что у тебя такие чувства ко мне.
– Сара, – будто нехотя сказал он. – Я всегда жадный и эгоистичный. Самый эгоистичный из всех, кого знаю.
Искренность в его лице была с примесью… Стыда? Смущения?
Сара растерялась:
– Ты и вправду так думаешь?
Его брови сошлись.
– Да, Сара, я так думаю. Как ты не можешь понять? Ведь именно поэтому сейчас ты здесь. Я всегда стараюсь получить то, что хочу.
– Патрик. – Он неисправим. Она наклонилась и поцеловала его. – Нет, я не могу понять. И если тебе обычно удается получить то, что ты хочешь, несмотря на то что тебя тянет помогать людям осуществлять их мечты, не признавая существования твоих, что ж, флаг тебе в руки. Да уж, сложные переговоры ведем мы с тобой.
Он в замешательстве смотрел на нее, и она погладила его запястье, не зная, что еще может сделать.
– Сара. – Он поднял ее руку и поцеловал костяшки пальцев. – Тебе, возможно, придется провести со мной несколько лет. Ну, чтобы я привык.
Она сощурилась и сжала губы, борясь с улыбкой.
– Несколько лет? Патрик, если ты думаешь, что я буду содержать тебя во время учебы в колледже, чтобы ты променял меня на кого-нибудь помоложе, как только закончишь учебу, то тебе надо прочистить мозги, прежде чем ты поступишь в институт.
– Ну, всего несколько лет. – Он поводил в воздухе руками. – Плюс-минус годик-другой. Давай поговорим об этом в более подходящем месте.
Она начала смеяться, качая головой. Он безнадежен. «Я люблю тебя», – беззвучно сказала она.
– Ну, я не собираюсь обсуждать это на моей чертовой кровати. Merde, Сара. Я думал, ты знаешь меня лучше. – Он встал на ноги одним гибким движением сильного тела, будто просто должен был почувствовать свою собственную силу, и подхватил ее на руки.
– Ой-ой. – Она засмеялась. – Хочешь управлять ситуацией?
Его точеные губы чуть изогнулись, а синие глаза смотрели на нее. Он покачал головой и понес ее к кровати.
Предвкушение взволновало, возбудило ее. Ей нравилось не знать, что именно он собирается делать с ней, и знать – каковы бы ни были его планы, что он сделает все, чтобы ей это понравилось.
– А не будет ли ужасно скучно, Сара, – он лег вместе с ней поверх покрывала, и они оказались лицом к лицу, – если мы возьмем да и осуществим кое-какую фантазию?
Она ждала, что же теперь случится, и в ней нарастало возбуждение. Но он просто лежал, опираясь на локоть, играл прядью ее волос, а затем нежно погладил плечо.
– И что это за фантазия? – наконец спросила она, не желая больше ждать.
– О, да так… – Он на миг встретился с ней взглядом, но она успела заметить, что он тоже смущен. В это трудно было поверить. Потом он сосредоточился на ее груди, и золотые ресницы скрыли его глаза. – Такая, в которой мы проводим долгий, холодный, дождливый зимний вечер, занимаясь любовью друг с другом. Ну, можем же мы иногда не тратить время попусту.
Она мигнула, и неожиданно ее лицо охватил жар. Ей захотелось инстинктивно прижаться к нему, пряча лицо у него на груди, и позволить ему обнять ее, чтобы он укрыл ее от всех опасностей мира.
Она глубоко вздохнула – и сделала так. Просто спряталась в нем, ошеломленная собственной беззащитностью. И его руки действительно оказались вокруг нее, обещая ей, что она будет в безопасности. «О, я люблю тебя», – подумала она.
– Конечно, – пробормотал он, лаская ей спину, и в его голосе появилась хрипотца. – Если хочешь, я могу все взять в свои руки, Сара. Ты же знаешь, мне это нравится так же сильно, как и тебе.
– Нет, – прошептала она в ответ. – Нет, осуществим фантазию. Ту, в которой мы оба прикасаемся друг к другу. Можно мне начать отсюда?
Он засмеялся, и звук его голоса был низким, песчаным. Так бывало, когда в нем слышалось желание, дрожащее возле ее лица и рук, прижатых к его груди.
– У нас с тобой все впереди, ничего еще не завершено. Конечно, ты можешь начать, откуда хочешь, ma chérie. Так прекрасно, что сейчас я чувствую себя необыкновенно сильным.
– Это и вправду прекрасно, чувствовать себя в безопасности, – прошептала она ему в грудь, и его теплота окружила ее со всех сторон. – Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, – произнес он так тихо, что этот выдох даже нельзя было назвать звуком.
Но она ощутила его слова, когда они коснулись ее волос.

 

Назад: Глава 31
Дальше: Глава 33