Глава шестая

Эти выходные свелись к двум простым действиям: я шла в бассейн и многократно проплывала туда-обратно по дорожке, а после бассейна садилась дома за компьютер, борясь с желанием, чтобы не сказать с жизненной потребностью, помчаться в агентство. Покончив с очередным досье, я отправляла его Бертрану, но все мои мейлы оставались без ответа. Похоже на то, что он мне не перезвонит и, значит, я ошиблась. Иными словами, у меня не оставалось выбора: придется выбираться на свежий воздух, если я не хочу сойти с ума, закрывшись в собственной квартире и без устали прокручивая мрачные мысли. Но такая перспектива приводила меня в отчаяние.

Я закончила разговор с Алисой, которая уже добралась до Лурмарена со всем семейством и возбужденно предвкушала мое завтрашнее появление. Обычно по воскресеньям я готовила себе одежду на всю неделю в соответствии с назначенными встречами. Теперь же я сидела на кровати напротив стенного шкафа и хлопала глазами в полной растерянности, поскольку положить в чемодан было нечего. У меня есть все необходимое для сопровождения клиентов на конференциях по финансовым проблемам, на переговорах, короче, для исполнения функции переводчика в деловой среде по заданию агентства. Поэтому мой гардероб состоит исключительно из костюмов, черных или серых брюк, десятка узких юбок. Естественно, у меня имеется несколько пар джинсов, их я использую для полуофициальных приемов на свежем воздухе или когда работаю бебиситтером с детьми наших клиентов, которым на эту роль из соображений престижа требуется переводчик. Что до моего обувного шкафа, то там только туфли на высоком каблуке. Идеально ровные ряды лодочек вдруг напомнили мне о той пытке, которой подвергла меня Жанна, чтобы научить ходить на шпильках, – эта мука длилась несколько месяцев. Сначала я выглядела неуклюжей коровой, ни дня не обходилось без хотя бы трижды подвернутой щиколотки, причем тогдашние мои каблуки были не выше пяти сантиметров. Но в конце концов у меня все получилось. Настолько, что с тех пор высота каблука удвоилась.

Я помотала головой, чтобы выбраться из воспоминаний и вернуться к проблеме по-прежнему пустого чемодана. Ладно, возьму что-то из своих офисных нарядов. Либо это, либо ходить голой! По крайней мере, у меня есть купальник и спортивный костюм. Вот только меня заранее пугала мысль о необходимости делить бассейн со всеми, в особенности с детьми, которые, скорее всего, не дадут мне спокойно поплавать.

После очередной бессонной ночи я встала на рассвете и решила использовать несколько оставшихся часов, чтобы привести в порядок квартиру. Даже моя домработница ушла в отпуск. В августе никто не работает! Кроме меня… К моему возвращению через несколько дней квартира должна сиять, каждая вещь обязана лежать на своем месте. Мне и в голову не приходило, что мое пребывание там может затянуться больше чем на неделю. Я чистила, мыла, натирала, пылесосила с половины пятого до семи – делала чистоту еще более чистой. После этого я смогла подготовиться к поездке и воспользоваться в последий раз своей ванной. Перспектива совместного проживания в большой компании приводила меня в ужас. При одной мысли об этом у меня начинал ныть желудок. Поэтому я решила, что один раз можно себе позволить нарушить правила, и оставалась в ванной столько, сколько хотелось. Подумать только, я должна буду делить с другими душ и туалет, любой из них сможет побеспокоить меня, когда я буду мыться! Нет, не понимаю, как я это вытерплю? Зачем я сказала «да»?!

На Лионском вокзале я почувствовала себя инопланетянкой. Почему у девушки, не пытающейся изображать «Мисс Кемпинг», такой странный вид? На мне не было ни шорт, ни шлепанцев. Офисный наряд в стиле кэжуал, небольшой чемодан на колесиках, сумка с ноутбуком и гарнитура в ухе – на всякий случай… Мне повезло, я раздобыла изолированное место в первом классе. Тем не менее, как только скорый поезд тронулся, мне пришлось сбежать: руководство железных дорог должно бы выделять несколько купе без детей, а то никакой возможности сосредоточиться. Пройдя в вагон-бар, я заказала кофе и устроилась в углу, включила компьютер и приготовилась подключиться к вай-фай через мобильный. И тут – полный облом: сети нет, 4G нет. Так я и думала: не прошло и получаса, как поезд покинул Париж, а я уже будто заблудилась в джунглях. А если Бертран напишет, а вдруг утром коллегам понадобится связаться со мной по поводу какого-нибудь досье… На сегодня у меня назначено несколько встреч, кто ими займется?

Поезд прибыл на вокзал Авиньона по расписанию, встречать меня должен был Седрик. На выходе из вагона образовалась давка, пассажиры толкались, били друг друга чемоданами и рюкзаками – никто не умеет себя вести. Я всех пропустила и вышла последней. На перроне жара придавила меня, задушила, лишила способности передвигать ноги. За пару секунд я взмокла, тело покрылось потом, я казалась себе грязной. Заметив табличку с надписью «Выход», я быстро зашагала к ней по платформе. Но рывок был сразу остановлен: каблук застрял между планками деревянного настила. Надо же такое придумать! Что может быть лучше бетона! Начиналось все плохо. Я дошла до лифта на цыпочках, чтобы опять не провалиться в щель. Зять ждал меня перед вокзалом рядом со своим «рено-эспас». Но мои страдания на этом не закончились. Седрик в бермудах с множеством карманов, пестрой «курортной» майке и эспадрильях улыбался мне во весь рот. Он был более чем приветливым, но это не меняло дела: я хотела лишь одного – сесть на ближайший поезд и сбежать в Париж. Только для чего? Ни Бертран, ни кто-либо из сотрудников агентства не подавали признаков жизни, хотя интернет уже вернулся. Они что, все обо мне забыли? Я загнана в угол. Седрик расцеловал меня и забрал чемодан.

– Как доехала?

– Ужасно, сети не было, зато полным-полно детей.

Он попытался взять у меня сумку с компьютером, но я прижала ее к себе и бросила на него взгляд, в котором явственно читалось «не трожь!». Он сдержал смех.

– Садись! – пригласил Седрик, захлопнув багажник.

Салон машины напоминал поле битвы, я сразу распознала остатки вчерашней вылазки на природу: комки фольги, разодранные пакеты из-под чипсов, использованные бумажные полотенца в кармане дверцы у пассажирского сиденья. Я, как могла, устроилась и аккуратно уместила ступни между пластиковыми пакетами и игрушками, которые сестра не убрала из машины. За пятнадцать минут поездки я еще больше взмокла, пот заливал все тело.

– Седрик, нельзя ли включить кондиционер, если не трудно?

Он ехал с открытыми окнами, но через них в кабину попадал только горячий воздух.

– Извини, не могу. Вчера он работал слишком долго, так что надо экономить, а то как бы он окончательно не накрылся еще до возвращения в Париж. Здесь ремонт обойдется мне в жуткие бабки. Но, знаешь, если снять пиджак и туфли, тебе сразу станет прохладнее.

Снять пиджак, почему бы нет! Что до лодочек – и речи быть не может, не хочу наступить на огрызок ветчины. Я надела солнечные очки и стала смотреть на дорогу, не видя ее. Седрик в конце концов нарушил молчание:

– Ты как?

Я вздохнула и проверила телефон: ни звонков, ни мейлов.

– Понятия не имею, – призналась я.

– Отдых точно пойдет тебе на пользу.

Я покачала головой.

– Знаю, ты так не думаешь, но поверь мне.

– Не сомневаюсь в твоей искренности, но как-то мне здесь не по себе.

Он рассказал, что они ехали на двух машинах с Жанной и Адрианом. И все шло хорошо, пока Адриан не узнал из новостей по радио о традиционных пробках в долине Роны. Тогда он скомандовал двигаться в объезд, возглавил их караван и свернул с автострады. И тут начался кошмар, поскольку это ничего не дало, более того, они угодили в гущу деревенского праздника. Жанна орала, рыдала, и Седрик снова взял все в свои руки, велев Адриану ехать за ним. Я понимала, что он изо всех сил старается меня развеселить и наполнить «отпускным духом». Но он зря тратил силы! Тем не менее он продолжал и сообщил мне, что Марк приедет только завтра.

– Почему? – спросила я, чтобы показать, что слушаю его.

– Сегодня утром у него состоялся развод.

– А-а-а?..

– Ты не в курсе?

Он мне что-то такое рассказывал в тот день, когда я его нашла. Но нет, я не знала, что это сегодня.

Тяжелый вздох Седрика заставил меня повернуться к нему – он был абсолютно сбит с толку.

– Что? – спросила я.

– Ничего, Яэль. Ничего…

Час спустя мы уже ехали по Лурмарену и в конце концов поднялись на холм. Я хорошо помнила дорогу, думаю, я бы легко нашла наш дом, хотя много лет не только не была здесь, но и не вспоминала о нем. Машина свернула с шоссе на разбитую частную дорогу к дому. Седрик поставил ее на ручной тормоз и открыл ворота. Когда мы въехали в сад, он нажал на гудок, который звучал громче, чем у свадебного кортежа. Его тут же услышали, и целая орава выкатилась из дверей и окружила машину, все они были в купальниках и плавках. Алиса открыла дверцу и потянула меня за руку, чтобы я побыстрее вышла.

– Как я рада, что ты здесь! – Она поцеловала меня и прижала к себе.

Я неуклюже похлопала ее по спине, стараясь не закатывать глаза от раздражения.

– Отпусти Яэль, я ее сейчас брошу в бассейн, пусть поскорее привыкает к обстановке, – ухмыльнулся Адриан.

Вместо ответа я уничтожила его взглядом.

– Даже не пытайся!

– Какое-то время я смогу его удерживать, но недолго, – предупредила Жанна, целуя меня. – Иди быстрей переодевайся! В этом здесь замучаешься!

Дети – вся троица – тоже подошли, их поцелуи пахли хлоркой.

– Яя, научишь меня плавать? – попросил Мариус.

– Посмотрим.

Седрик отнес мой чемодан в дом, я пошла за ним и сразу ощутила запахи лаванды и роз, которые так любит наша мать. Краску обновили, а больше ничего не изменилось. Стены были выкрашены в светлые натуральные тона, пол выложен старыми каменными плитками, которые отец раздобыл после многомесячных поисков. Родители очень любили эти края, но никогда не увлекались декором в прованском стиле. Никакого желтого, никаких черных маслин на скатерти и салфетках и, естественно, никаких фарфоровых цикад. Отец спроектировал дом одноэтажным, с множеством окон в пол. «Пусть будет побольше света», – говорил он, хотя летом ставни весь день оставались неизменно закрытыми! С большой прихожей начиналась часть дома, в которой мы в основном жили: столовая-гостиная с антресолью, за ними терраса. Кухня была отделена от остальных помещений. По коридору можно было пройти в спальни и ванную комнату. Все было продумано и сделано с мыслью о максимальном комфорте – слишком примитивном, как по мне, – и так, чтобы все всегда было под рукой, но при этом сохранялась стилистика «загородного дома». Отсюда – щербатая посуда, бывший Алисин сундук с детскими игрушками в гостиной, книжный шкаф со старыми мамиными книгами и буклеты с туристическими достопримечательностями. Мы четко знали, что вокруг бассейна и на террасе ни за что не будет металлических стульев, кресел или скамеек а-ля Люксембургский сад из Fermob, их заменили шезлонги из белого пластика с разномастными матрасами, готовые в любой момент сломаться под тяжестью тела. Что до стен, то на каждой красовалась какая-нибудь грубо намалеванная картина, приобретенная мамой на местном рынке! В общем, все, что я обожаю…

– Где я буду спать?

– В своей комнате! – Алису мой вопрос удивил.

Моя комната… у меня ее уже давно не было. Ну да, родители часто упоминали ее в разговорах со мной в надежде, что это подтолкнет меня к приезду.

– Не буду скрывать, там останавливались и другие, но теперь ты здесь, и это по-прежнему твоя комната, – продолжила Алиса.

Чтобы попасть туда, нужно было пройти через кухню и кладовую, это была единственная комната, выходящая непосредственно на террасу и бассейн. И главное, это была единственная комната с собственной ванной! Спасена! Пять лет назад папа захотел оборудовать в доме вторую ванную комнату. Помню, я тогда утверждала, что она ни к чему, я приезжаю все реже и реже, но семья решила, что мне нужно обеспечить максимум удобства в те редкие дни, когда я здесь появляюсь. Алиса объяснила, как все распределились: они с Седриком в своей всегдашней спальне, Адриан и Жанна в родительской, дети втроем в детской. Марк, когда приедет, поселится на антресоли в гостиной, точнее, снова поселится, потому что всегда там спал, когда мы собирались здесь в студенческие годы.

– Располагайся, – сказала сестра. – Молодец, не застряла в Париже. Придешь к нам в бассейн?

– Скоро приду.

Она поцеловала меня в щеку и вышла через стеклянную дверь моей комнаты. Я старалась не впасть в полное уныние и не поддаться искушению рухнуть на кровать, которая наверняка скрипит, как и раньше. Я повесила пиджак на вешалку, переложила содержимое чемодана в комод и не стала переодеваться, поскольку не находила в этом смысла. Затем, не теряя времени, отправилась на поиски роутера в прихожей, в гостиной и даже в буфете столовой… Его нигде не было. Я вышла на террасу, и меня замутило от запаха барбекю.

– Алиса! Куда папа дел роутер?

– Какой роутер? – завопила она из бассейна.

Пошло-поехало. Я здесь еще и часа не пробыла, а они уже все, начиная с сестры, меня достали!

– Ну, коробочка такая, для интернета, такая штука! Для связи с внешним миром, догадываешься?

– Его нет, – сухо ответила она.

– Скоро будет! – убежденно пообещала я, но меня охватил ужас.

Не раздумывая, я позвонила родителям.

– Яэль, дорогая! – воскликнул папа. – Алиса сказала, что ты в «Птит Флёр»! Ну, как тебе дом?

– Очень хорошо, папа!

– Пойди взгляни на амбар, я хочу знать твое мнение…

– Ладно, – прервала я его. – Ты что, не установил интернет?

– А кому он нужен?

Мне. И как всегда, я не сумела возразить отцу.

– Хочешь поговорить с мамой?

– Нет, я перезвоню позже, целую вас.

– Мы рады, что ты приехала.

Почему они это повторяют? В конце концов, их восторги становятся навязчивыми.

Закончив разговор, я решила раскинуть лагерь в гостиной, точнее, захватить обеденный стол: по трезвом размышлении я пришла к выводу, что нельзя позволить обстоятельствам одержать верх и следует взять собственную судьбу в свои руки. Я устроила хот-спот на столе, моля бога, чтобы сеть не слишком капризничала. Как только мне удалось подключиться к серверу агентства, я сразу почувствовала себя лучше. Но в моем ящике не появилось ни одного нового письма. Я ничего не понимала. Скорее всего, сразу после нашего разговора Бертран переадресовал всю мою почту на свой ящик – иного объяснения я не видела. Значит, он твердо намерен не отступать. Поколебавшись, я написала ему.

Затем я занялась Габриэлем. Я была готова распластаться перед этим гадом, лишь бы быстрее вернуться в агентство! В строке «Копия» я указала адрес Бертрана.

Теперь мне оставалось только ждать. Я оторвалась от экрана и увидела, что вокруг меня кипит жизнь. Настоящий муравейник! Они ходили мимо меня с посудой и продуктами в руках. Когда это кончится? И так еды уже хватит на полк солдат!

– Обедать! – громко объявил Седрик.

– Тебя это тоже касается, – напомнила Жанна и похлопала ладонью по столешнице.

Я не хотела есть, но все же смирилась и вышла на террасу, где был накрыт стол. Мамаши наполняли тарелки детей, которые так и остались в купальных костюмах. Адриан и Седрик тоже собрались усесться за стол в плавках и с обнаженным торсом, наверняка ожидая, что жены подадут еду и им. Однако Жанна бросила на них возмущенный взгляд. Адриан тут же все понял, сбегал в дом и вернулся с двумя майками.

– Так-то лучше, – одобрила Жанна.

– А вот мы бы не возражали, чтобы вы обедали в купальниках, – парировал ее муж.

– Здесь дети, не забывай! – хором воскликнули обе женщины.

– А ты что затаилась в углу? – позвал меня Седрик.

Я переступила через порог террасы и тоже села к столу.

– Помнишь правила? – продолжил он. – Все выставляется на стол, и каждый кладет в тарелку, что хочет. Настоящее застолье устраивается по вечерам. Приятного аппетита!

Я подцепила помидор, нарезала, сбрызнула оливковым маслом. Больше ничего я проглотить не смогу, аппетит так и не появился. В желудке как будто кол застрял. За столом стоял такой шум, что вернулась головная боль. Я не раскрыла рта – о чем говорить? Я просто наблюдала за ними, улыбающимися, с покрасневшей от первого загара кожей, обсуждающими петанк, в который они будут играть с Марком, когда он приедет. Я отказалась от десерта и пошла с пустой тарелкой на кухню, чтобы принять таблетку панадола.

– Ты как? Все в порядке? – спросила присоединившаяся ко мне Алиса.

Все великолепно! Большое спасибо за то, что у меня раскалывается голова! Я заставила себя улыбнуться и кивнуть.

– Ты скоро сможешь спокойно искупаться, днем в жару детям не разрешается плескаться в бассейне.

– Спасибо за информацию. Я сначала немного поработаю.

– Что ты сделаешь? – задохнулась она.

– Давай не будем это обсуждать.

Я развернулась и пошла к компьютеру, чтобы заглянуть в свой ящик. Пусто. Вероятно, обед Бертрана затянулся…

Я довольно долго просидела в столовой, ни с кем не разговаривая. Смех на террасе и шум игр в бассейне докатывались до меня. Я в последний раз проверила почту и решила присоединиться к остальным. Сбросила туфли и в две секунды забыла о своих искусственных ста семидесяти пяти сантиметрах.

На самом деле я маленького роста. Плитки пола резанули ступни холодом, босиком я ощущала себя канатоходцем, с трудом удерживающим равновесие, мне показалось, будто я окончательно теряю почву под ногами. Девушки загорали, присматривая за своим потомством и перелистывая глянцевые журналы, мужчины дурачились в воде вместе с детьми. Мужество меня покинуло, я осталась за загородкой и прислонилась к ней. Какая мука – наблюдать за их радостным, непринужденным общением и сознавать, что ты не способна присоединиться к общему веселью, потому что забыла, как это делается, как себя вести. И зачем я здесь? После того как я вышла из поезда, этот вопрос возвращался снова и снова. Что я здесь делаю, пока моя жизнь продолжается без меня далеко отсюда, в Париже?

– Яэль!

Адриан… Я не заметила, как он подошел.

– Давай заходи, обещаю не брызгаться.

Боковым зрением я уловила, что все головы повернулись к нам.

– Ок.

Он открыл дверцу в загородке, я опустилась на две ступеньки и очутилась на уровне бассейна. Он отошел и с разбега прыгнул в воду. Все расхохотались, кроме меня, которая испепелила его свирепым взглядом. Боясь поскользнуться, я мелкими шажками направилась к девушкам, Алиса выпрямилась и подвинулась, освобождая мне место на шезлонге. Жанна обратила внимание на мои босые ноги.

– Наконец-то ты решилась сбросить свои ходули. Туфли красивые, кто спорит, но как тебе удается ходить на таких каблучищах?

– Дело привычки, – пожала я плечами.

– Почему бы тебе не переодеться? – спросила Алиса. – Надень шорты и майку, так тебе будет комфортнее!

– У меня нет, – пробормотала я.

– Не может быть! Твой шкаф вот-вот лопнет!

– У меня только офисная одежда! Мне уже сто лет ничего другого не надо.

Днем я отказалась от прогулки всей компанией в Лурмарен, предпочла остаться в одиночестве и спокойно насладиться и домом, и бассейном. Наблюдать за тем, как дети визжат от восторга, завидев тележку мороженщика, – удовольствие не для меня. Да и как не воспользоваться долгожданными минутами тишины?! Не тратя времени, я натянула купальник и очки, но все же обошлась без купальной шапочки. До того как приступить к заплывам, я вынула из бассейна детские игрушки, спасательные круги и два надувных матраса. Тишина очистила мою голову от тягостных мыслей, благодаря быстрому движению натянутые как струна нервы начали расслабляться, я изматывала себя физически, и это было единственным средством победить тоску и потерять представление о времени. После приезда в «Птит Флёр» каждая минута превращалась для меня в час. Первые симптомы судороги прошили лодыжку, что мне сильно не понравилось, так как, чтобы прийти в себя, требовалось еще поплавать. Тем не менее пришлось двинуться к бортику и лечь на воду. За спиной раздались аплодисменты, я резко обернулась и сняла очки. Все выстроились в ряд перед бассейном. Как давно они здесь?

– Натуральный аквабайк! – воскликнул мой зять.

– Помогает сбросить напряжение, – добавила Жанна.

Я им широко улыбнулась, вышла из воды и проверила телефон, надежно спрятанный в водонепроницаемом чехле. Бертран все еще не ответил. Моя улыбка исчезла.

– Пойду в душ.

Я вышла из своей комнаты, только когда услышала шум на кухне. Слишком поздно помогать, ужин уже готов, на стол накрыто. Я сделала два глотка розового вина, которое мне налил Седрик, и съела три кусочка домашнего рататуя, приготовленного Алисой. Хотела бы я получить от него удовольствие, но оно мне теперь недоступно. Лишь сохранились вспоминания о восхитительном блюде из пропитавшихся солнцем овощей. Мне больше ничего не хотелось, все потеряло вкус. Поскольку бессмысленное сидение за столом было невыносимым, я взялась за посуду и лечила нервы приведением в порядок кухни. Всего два дня «отпуска» окончательно превратили ее, с моей точки зрения, в свинарник. Однако мой порыв быстро погасили Алиса с Жанной, напомнившие, что дети легли спать и потому шум пылесоса не приветствуется. А я и забыла о детях. Тогда я решила: пойду лягу, хотя и уверена, что всю ночь не сомкну глаз. Я не ошиблась: бесконечно долго вертелась под простынями, то мне было жарко, то холодно, беспроглядная чернота за окном напрягала, а тревога не оставляла в покое. На фоне давящей тишины слышны были звуки разной живности, от которых я покрывалась гусиной кожей. Стоило мне закрыть глаза, и я уже не понимала ни где я, ни зачем я здесь. Так я три недели не выдержу – без деловых обсуждений, без работы, без интернета, достойного этого названия, без переговоров, без переводов, под непрерывный аккомпанемент детского гама, сомнительных шуток мужчин, радости моей сестры, их счастья, их непринужденности. Их жизни… Я рывком села в постели, с бьющимся сердцем, с окаменевшими мышцами. Мое место не здесь, а в агентстве. Не зря я отказывалась от отпуска в последние четыре года, я больше не переносила безделье, отсутствие постоянной активности. Решено: возвращаюсь в Париж, и чем быстрее, тем лучше. К концу недели я должна быть дома. Никто не помешает мне это сделать. Я приготовилась сражаться.

Следующее утро я прожила, стараясь быть как можно менее заметной. Спрятавшись за экраном компьютера, я изучала расписание поездов и искала, где арендовать машину, чтобы добраться до вокзала, никого ни о чем не прося. Пока я была поглощена своим маленьким, но важным проектом побега, шум, производимый детьми и мужчинами, почти не мешал мне. Однако уже днем я выяснила, что моему плану пока не суждено осуществиться.

– Бери карточку, идем на шопинг! – радостно объявила Жанна.

– Я не хочу! Оставь меня в покое, в конце концов!

– А у тебя нет выбора! Кроссовки взяла?

– Да.

– Надевай, в деревню пойдем пешком.

Пятнадцать минут спустя, оставив детей и мужчин дома, мы направились в наш городок. Я молчала всю дорогу и терпеливо слушала, как они без умолку болтают о цели нашей вылазки – моем новом гардеробе. Я не имею права весь отпуск оставаться в офисной одежде. Да это у них просто навязчивая идея – по-новому одеть меня! Нет! На самом деле сегодня они хотели не переодеть, а раздеть меня! Девушки имели весьма смутное представление о состоянии моего банковского счета, но исходили из того, что я могу позволить себе бутики Лурмарена, отнюдь не славящиеся низкими ценами. Алиса и Жанна шли по обе стороны от меня, и каждая держала меня за руку. Похоже, они опасались, как бы я не сбежала. Несмотря на всю соблазнительность идеи, я не собиралась этого делать: желание доставить им удовольствие оказалось гораздо сильнее, чем я думала, меня саму это удивило. Они четко знали, куда мы идем, и захоти я вдруг просто прогуляться по улочкам, мне бы этого не позволили. Алиса непрерывно здоровалась, она тут всех знала. Точнее, никого не потеряла из виду со времен нашего детства и юности.

– Вчера мы кое-что приглядели, – поставила меня в известность Жанна.

– Вот и она! – воскликнула сестра, когда к нам направилась хозяйка магазина.

Я сразу все представила себе: и кто она такая, и что сейчас будет! Наверняка бывшая представительница парижской богемы, решившая пожить на природе! Сейчас я ей преподам урок парижского стиля!

– Я вас ждала! Яэль! Как я рада пригласить тебя в мой магазин! – воскликнула она с певучим акцентом.

Упс, что-то я злая какая-то. Она поцеловала меня и открыла передо мной дверь бутика. Это была милая улыбчивая женщина в красивом маленьком платье синего цвета, удачно дополненном серебряной подвеской. В какую западню я угодила?!

– Иди в примерочную! – распорядилась Жанна. – Мы всем займемся сами!

Два часа кряду я покорно примеряла все, что они приносили: платья, юбки, шорты, майки… К нашим играм подключилась вторая продавщица, снабжавшая нас сандалиями и босоножками. Непрерывно одеваясь и раздеваясь, я вся вспотела, мне хотелось пить, и я пожаловалась на жажду, выходя в очередной раз из примерочной в легком, довольно облегающем цветастом платье на узких бретельках.

– Алиса, вода есть?

– У меня есть кое-что получше.

Пошептавшись с хозяйкой, она выскочила на улицу. Передо мной выросла Жанна.

– Пока мы ждем твою сестру, взгляни-ка вот на это.

Я внимательно изучала зеркало: там отражалось мое лицо, мое тело, и тем не менее… Я так долго не носила ничего, кроме черного, темно-синего или серого. Униформа давала мне ощущение силы, уверенности. В новом облике я чувствовала себя хрупкой, уязвимой, беззащитной и не уверенной в себе. Мне не удавалось выпрямить спину. Сами о том не догадываясь, подруги возвращали меня в удивительный подростковый период, когда не знаешь, что делать со своим телом, когда ты неуклюжая и только и думаешь, как бы ото всех спрятаться. Алиса вернулась в сопровождении официанта с подносом, на котором стояли бокалы и бутылка белого вина.

– Я хотела воды! – заныла я.

– Сейчас полшестого, час аперитива. И у тебя опять нет выбора!

– Мужья отвратительно влияют на вас!

Они расхохотались, и я, сама того не желая, последовала их примеру, после чего выпила свой бокал. Вино, как выяснилось, было изумительным, его свежий фруктовый вкус вызвал у меня воспоминания и подсказал место его происхождения: нам подали «Шато Фонвер». Давным-давно, когда я еще приезжала сюда, папа пополнял наши запасы у виноделов, а я всегда его сопровождала. Прилив хорошего настроения мгновенно отступил, стоило сестре сунуть мне под нос какую-то крохотную тряпочку, на которую я указала пальцем, всего лишь пытаясь понять, что это. Вместо ответа она послала мне изуверскую улыбку.

– Если честно, твой купальник – это что-то запредельное, – объяснила Жанна.

– А что? Что с ним не так?

Гримасничая, она отчаянно пыталась сдержать приступ хохота.

– Он достоин гэдээровской пловчихи, таково дословное определение Адриана.

Наверное, я напоминала вытащенного из воды карпа: широко раскрытый рот лихорадочно заглатывает воздух, глаза вытаращены. Задетая за живое, я вырвала несколько квадратных сантиметров ткани из рук сестры, закрылась в кабине и примерила купальник.

– Все в порядке, он мне подошел, я его беру, – крикнула я из-за занавески.

– Надевай это, и пойдем. – Алиса просунула за занавеску шорты и маленькую яркую блузку.

Моя пытка подходила к концу. Я направилась к кассе, чтобы расплатиться, не глядя на сумму в чеке. На самом деле мне было на нее наплевать, она точно не оставит меня без пропитания в конце месяца. Но была и другая причина: в последние два часа я словно пребывала в теле незнакомки, и эта незнакомка, следовало признать, отлично провела время. Однако час беззаботности и хорошего настроения вскоре окончился. Перед тем как покинуть бутик, я воспользовалась тем, что они отвернулись, и зашла на телефоне в почту. По-прежнему ничего. Все еще пусто. Когда закончится этот ад? Не только новый наряд заставил меня сгорбиться. На обратном пути я все больше молчала, думая о Париже, об агентстве, о Бертране, который обходится без меня, тогда как слегка захмелевшие от белого вина девушки беспрерывно чесали языками. Мы шли по дороге, которой пользовались только местные обитатели – наши соседи, как вдруг раздался стрекот мотора.

– Ух ты, у фермера все тот же трактор, что и тогда, когда мы были маленькими, – сказала я Алисе.

– Ну да! – удивленно ответила она.

Мы отошли на обочину, оглянулись и тут услышали гудок. Приближавшийся к нам автомобиль ничем не напоминал трактор, это был старый «порше» серого цвета, и он остановился рядом с нами. В открытое окно высунулась голова Марка.

– Что, прогуливаетесь?

Он вышел из машины под хихиканье девушек.

– Это твоя кастрюля? – спросила Жанна, обнимая его.

Он переступил с ноги на ногу и начал жестикулировать:

– Нет… точнее, да, раньше это была машина Абуэло, он отдал ее мне, когда перестал сам водить.

– Она тебе идет, – пришла к выводу Алиса и тоже поздоровалась с ним.

Я молча поцеловала его в щеку.

– Все в порядке? – осторожно спросил он у меня.

– Да, отлично.

– Если вы не против потесниться, я довезу вас до дома.

– Давай, Жанна, – заявила Алиса. – А мы пройдемся пешком!

– Ура! – обрадовалась Жанна.

Она обежала машину. Марк забрал у нас пакеты, передал своей пассажирке и снова сел за руль. Мотор взревел, машина рванула, поднимая клубы пыли. Алиса схватила меня за руку:

– А теперь поговорим!

Меня ждали малоприятные четверть часа. Ладно… надо, значит надо…

– Что ты хочешь мне сказать?

Она вздохнула:

– Постарайся соответствовать общей атмосфере.

– Я делаю, что могу.

– Не уверена… знаешь, всем тяжело, когда ты вот так держишься в стороне, с нами не разговариваешь, все тебе не нравится. Мы чувствуем, что бессильны, не знаем, что сделать, чтобы ты расслабилась.

Только не это… Алиса действительно беспокоится обо мне, только зря она.

– Ты ошибаешься, сегодня днем все было хорошо.

Она отпустила мою руку и пошла быстрее; по всей вероятности, я ее не убедила.

– Да ну? Ты спряталась, словно улитка в домик, как только мы двинулись обратно. Ты посылаешь Адриана, стоит ему пошутить, Седрик пытается как-то тебе помочь, но безуспешно, ты ни разу не взглянула на детей, а они с такой радостью встретили тебя. Ты практически проигнорировала Марка. Очень мило, если учесть, что он из кожи вон лезет, чтобы заслужить наше прощение. И напоминаю, у него только вчера состоялся развод. Надо как минимум постараться хоть как-то подбодрить его. Ты когда-нибудь думаешь о других? Тебя наша жизнь интересует, или на фиг она тебе сдалась?

– Конечно интересует!

– Не держи меня за идиотку!

Это была идеальная возможность для осуществления моего плана.

– Ты права, если я останусь, отравлю вам отпуск. Лучше мне вернуться в Париж.

Я думала, она схватит меня за горло, я вроде как сморозила какую-то глупость. Мне стало совсем неловко, я съежилась, опустила голову, нервно ломала руки.

– И речи быть не может! Ты ничего не поняла из того, что я тебе говорила!

Редчайший случай, чтобы Алиса так нервничала, и это разрывало мне сердце. Она никогда не повышала на меня голос. Сестра резко остановилась и оглядела меня с головы до ног. Ее щеки стали пунцовыми – неопровержимый признак того, что скороварка вот-вот взорвется.

– На работе, что и говорить, ты лучшая, но в человеческих отношениях ты полный ноль! Мы же любим тебя! Забрось ты этот гребаный телефон куда подальше и живи!

У меня опустились руки, Алиса в отчаянии схватилась за голову:

– Вот видишь, из-за тебя я такие слова употребляю! А ты знаешь, как я ненавижу это! Если тебя хоть сколько-нибудь волнует психическое здоровье старшей сестры… и я настаиваю на эпитете «старшая»… сделай выводы. А теперь идем!

Никаких сомнений, так себя может вести только старшая сестра. А я всего лишь дрянная капризная девчонка. Она прошла вперед, я двинулась за ней, непрерывно воспроизводя в памяти последнюю сцену, начиная осознавать, каким тяжким бременем я была для всех. Что же делать? Алиса права, я разучилась общаться с людьми, если это не Бертран, не мои клиенты или коллеги. Да и на коллег я смотрела как на пустое место, а они платили мне ненавистью. Приезд в «Птит Флёр» выявил мою неспособность включаться в общее веселье, как будто меня лишили права присоединяться к их взрывам смеха, потому что я стала им чужой и они теперь живут в мире, куда мне больше нет доступа. В любом случае, если я пыталась в чем-то поучаствовать, то все равно попадала пальцем в небо. Леа, моя племянница, избегала меня. Моя закрытость пугала детей. Адриан и Седрик столкнули Марка в полном облачении в бассейн, как только он вышел из машины. Он даже дверцу не успел захлопнуть. Все смеялись, а я лишь с трудом выдавила неискреннюю улыбку. Наблюдая за ними, я подумала, что Марк вернулся в нашу жизнь в удачный момент, заняв место, которое я освободила много лет назад. Только для моей сестры этого недостаточно. Она хотела, чтобы я была с ними, здесь и сейчас.

– Приготовьте аперитивы, мальчики, – распорядилась Жанна. – Мы пока займемся детьми.

Алиса окинула меня взглядом, подхватила Мариуса и Леа и направилась в дом в сопровождении Жанны и Эммы. Я воспользовалась тем, что она больше не следит за мной, вытащила из кармана телефон и присела на низкую каменную ограду, которая шла вдоль террасы. Проверить, еще и еще проверить. И снова ничего. Ни письма, ни звонка.

– Яэль!

Меня звал Марк. Ему наконец-то позволили выкарабкаться из бассейна. У него был тот еще вид, с него текла вода, джинсы и рубашка прилипли к телу.

– Я не успел принести твои пакеты, как ты уже наверняка заметила. Забери их, не хочу все помять.

Я спрыгнула с ограды и пошла за ним к машине. Я уже взяла свои покупки и направилась было к дому, когда обратила внимание, что он сражается с дорожной сумкой – я ее сразу узнала, это была та же самая сумка, что и десять лет назад. Большой мешок из коричневой кожи, вытертый почти до дыр, ручки которого пережили не одну починку.

– Тебе нужно полотенце?

– Да вот, пытаюсь вытащить из сумки, не вывернув все на землю! – ответил он со смехом.

Я подошла и бросила на него вопросительный взгляд. Раньше мне бы и в голову не пришло спрашивать разрешения, чтобы порыться в его вещах, я бы сделала это, не задавая никаких вопросов. Как же далеко то время!

– Можно?

Он улыбнулся мне. Через пару секунд я нащупала махровую ткань среди остальных вещей и протянула ему полотенце. Он вытер лицо.

– Ванная занята? Да?

– Да. И это надолго – дети, девчонки.

– Не важно, я подожду.

Я повернулась и ушла, не зная, что еще ему сказать.

Разложив новые вещи по ящикам комода, я пошла на кухню и стала составлять на поднос посуду к ужину, не забыв и о детских вилках-тарелках. Я вынесла все на террасу, но застыла на пороге. Мужчины пили аперитив за столом; они стояли ко мне спиной и пропустили мое появление. Марк остался в мокрых джинсах, но снял рубашку и кроссовки. Седрик и Адриан расспрашивали, как у него настроение:

– Все в порядке? Вчера было не слишком тяжело?

Вот о чем я могла его спросить. Но мне это даже не пришло в голову. Ну и идиотка! Он взъерошил коротко остриженные волосы и плюхнулся на пластиковый стул. Во взгляде, который он бросил на них, светилась горечь, в улыбке проскользнула досада.

– Да нет… все прошло спокойно! Преимущества мирного расставания… В любом случае я ничего не мог сделать, чтобы удержать ее. Так получилось, и скоро пройдет, как и всё… Да ладно… Я надеялся, что моя жизнь сложится по-другому… Вам обоим повезло, у вас имеется рецепт, как сделать жену счастливой.

Он глубоко вздохнул. То, что я собралась сделать, требовало от меня сверхчеловеческого усилия, но только так я могла доказать, что пытаюсь.

– Марк, – прервала я их, перешагнув порог и присоединяясь к мужчинам. – В моей комнате есть ванная, воспользуйся ею, если хочешь.

– Уверена? Я спокойно могу подождать.

– Не будь идиотом, не отказывайся! – заорал Адриан.

– Я же сама предложила, – подтвердила я.

Пусть он побыстрее решается, я начала жалеть о сказанном. А потом было уже поздно, Марк подскочил, схватил дорожную сумку и вошел в мою комнату через стеклянную дверь.

– Спасибо! – поблагодарил он, скрываясь в глубине спальни.

– Ты заслужила выпивку, – одобрил Седрик.

Я взяла бокал розового и села, после чего в очередной раз достала свой телефон. Поскольку уровень сигнала был высоким, я смогла прочесть информационные сообщения. Погрузившись в изучение экономических новостей – не слишком захватывающих, как обычно в августе, – я не обратила внимание, что почти все собрались за столом, пока голос сестры не оторвал меня от экрана.

– Где Марк?

– Принимает душ у Яэль, – сообщил ее муж.

– Что-о-о?

Она посмотрела на меня так, будто у меня посреди лба раскрылся третий глаз. Я едва удержалась, чтобы не показать ей язык.

– Сама же просила меня быть поласковей, разве нет?

Она не нашла что ответить.

Два дня подряд я уединялась на террасе, лежала на шезлонге, отвернувшись в сторону виноградников, иногда пряталась в тени кипариса и с трудом переносила периодически поднимающийся мистраль. Со своего места я могла наблюдать за бассейном и теми, кто в нем плещется. Особенно хорошо я их слышала. Я проводила дни в размышлениях о работе, уставившись на газон, сожженный жарой и солнцем, и ни на миг не расставаясь с телефоном: я все еще надеялась на ответ Бертрана, на звонок от него. Я ни с кем не заговаривала, отвечала, только если ко мне обращались, и моими настоящими подругами были исключительно цикады. Вот только их пение действовало мне на нервы, и я постоянно была на взводе. Я ограничивалась необходимым минимумом усилий, чтобы не вызывать недовольство сестры: участвовала в приготовлении еды, предлагала Марку пользоваться моей ванной и носила только новые наряды. Меня терзала скука, я все время была на взводе, по-прежнему не спала или спала совсем мало и прекрасно понимала, что со мной происходит. Иногда мне хотелось взорваться, заорать, стукнуть кулаком по столу – сделать что-то, что избавило бы меня от этого гнета.

Вечером, когда дети отправились спать, я не забыла пожелать им спокойной ночи. А за ужином была осторожна – ела и пила только то, что мой желудок способен перенести, то есть совсем не много, но это все же было лучше, чем ничего, и создавало впечатление, будто я – как все. Взрослые обсуждали экскурсии, на которые можно бы поехать. Девочек привлекало мультимедийное шоу «Карьер-де-Люмьер» в Ле-Бо-де-Прованс, мужчины предпочитали шахты по добыче охры, потому что там можно покрасоваться в защитной каске. Естественно, я не участвовала в застольных обсуждениях и раскрывала рот, только чтобы попросить передать соль. Я боялась опять ляпнуть что-нибудь не то. Марк изо всех сил старался втянуть меня в разговор. Но поскольку отвечала я односложно, он в конце концов отказался от своей затеи, однако поглядывал на меня с любопытством и беспокойством. Неожиданная и столь долгожданная вибрация телефона, лежавшего на столе, заставила меня подпрыгнуть и издать крик радости. И заодно мгновенно спровоцировала полную тишину. Все взгляды были прикованы к моему мобильнику. Мейл! Я только что получила мейл! Свобода! Сяду на поезд и умчусь к своей привычной жизни!

– Что это было? – спросила Жанна.

– Новости с работы!

Сердце готово было выскочить, губы сами растягивались в улыбку. Это было настолько великолепно, что я решила продлить удовольствие. До счастья было, в прямом смысле, рукой подать. Я не торопилась. Возле надписи «Входящие» наконец-то появилась цифра. Я зажмурилась, мой большой палец коснулся иконки с конвертом. Потом мои веки дрогнули. И тут к горлу подкатила тошнота, к глазам слезы, мне захотелось завопить и разбить все, а заодно избить всех подряд. В письме была реклама закрытой распродажи. Вообще-то рекламные сообщения у меня заблокированы, я их никогда не получаю. Почему именно сейчас одно из них пробилось? Почему этот бессмысленный текст сумел проскользнуть в щелочку, тогда как ни одного письма ни от Бертрана, ни от какого-нибудь клиента как не было, так и нет? Я сойду с ума. Я сжала зубы и постаралась не разрыдаться перед всеми.

– Что-то важное? – обеспокоенно спросил Марк.

Мне показалось, что его голос донесся откуда-то издалека.

– Нет, ерунда, – мрачно ответила я. – Извините, пойду лягу.

Я очистила на три четверти полную тарелку, поставила ее вместе с прибором в посудомоечную машину и заперлась в своей комнате. Тем не менее мне пришлось еще раз выдержать их взгляды, когда я закрывала ставни окон, выходящих на террасу, и они хором крикнули мне «Спокойной ночи!». Я была настолько разочарована и расстроена, что мне даже не хватило сил, чтобы возмутиться забывчивостью Марка, оставившего свои бритвенные принадлежности в моей ванной.

Большую часть ночи я провела, вдавив голову в подушку, в мыслях о своем невезении и ухитрилась подремать, наверное, час или два. В половине шестого мне надоело лежать в постели без сна, и я пошла в душ. Полчаса спустя я устроилась на террасе – было уже тепло, даже жарковато для столь раннего часа, – вооружившись ноутбуком и решимостью отправить Бертрану достаточно убедительный мейл. Так дальше продолжаться не может. Стоило мне положить руки на клавиатуру, как у меня возникло ощущение, что за несколько дней я лишилась мыслительных способностей: я решительно не знала, что ему написать, и сочинила с десяток черновиков, которые полетели в корзину. В таком темпе я скоро растеряю все свои умения. Как ни крути, отпуск – это не для меня! Стеклянная дверь гостиной распахнулась, и на пороге возник заспанный Марк.

– Я тебя разбудила? Извини.

– Не беспокойся, я ранняя пташка.

Он поставил чашку кофе рядом с моим ноутбуком.

– Спасибо, – поблагодарила я и снова уставилась на экран.

Он сел напротив и, к моей великой радости, не произнес ни слова. Однако его присутствие вызывало у меня чувство неловкости: я была уверена, что в столь ранний час меня никто не побеспокоит, и вдруг выясняется, что за мной наблюдают. Я вздохнула с облегчением, когда он поднялся и ушел в дом. Относительное спокойствие долго не продлилось, потому что несколько минут спустя он вернулся уже одетым и встал рядом со мной.

– Тебе что-то нужно? – сухо поинтересовалась я.

– Скорее тебе нужно кое-что.

– Да ладно! Возвращайся в постель и оставь меня в покое.

Он закрыл мой компьютер и схватил его, а я даже не успела среагировать.

– Отдай немедленно! – завопила я, вскакивая со стула.

Он прикрыл мне рот ладонью.

– Ш-ш-ш! Ты всех разбудишь… Не знаю, что ты сейчас делаешь, но уверен, что это у тебя не получается.

Я нахмурилась, он засмеялся.

– Уже десять лет назад у тебя бывало такое лицо, когда что-то не выходило. Типа, я закатываю глаза и поджимаю губы. Я не прав?

Я возмущенно потрясла головой.

– Отложи на время. Попробуешь позже. Пойдем прогуляемся. Если я уберу руку, ты не будешь кричать?

Я кивнула. Он снял ладонь с моих губ и потянул меня за руку. Я все же успела подхватить телефон и сунуть его в карман шортов. Он нашел клочок бумаги и левой рукой – Марк левша – черкнул короткую записку: мы пошли гулять, не волнуйтесь. Меньше чем через пять минут затрещал мотор «порше».

– А это, по-твоему, всех не разбудит?

На его лице расцвела довольная улыбка. Я повернулась к нему спиной и уставилась на проплывающий мимо окон пейзаж, демонстрируя недовольство.

– По-прежнему сердишься? – Он нарушил молчание через несколько километров. – За то, что я уехал, я хочу сказать…

– Нет! – живо возразила я. – И в мыслях нет!

– И все-таки ты злишься.

– Хватит, Марк! – раздраженно бросила я. – Давай больше не будем об этом.

– Мне почему-то кажется, что ты меня избегаешь, нам никак не удается поговорить с глазу на глаз.

– Ты вернулся в неудачное время, вот и все. У меня много проблем на работе, мне надо с ними разобраться, и на остальное нет сил. Многое изменилось. Тебе все говорили! Пора бы уже усвоить это.

Тут я поставила точку в споре, вытащив из кармана телефон и продолжив работать над черновиком – без устали, но безуспешно, ни один вариант меня не устраивал. И вдруг – рука пустая, мобильника больше нет! Я обернулась к Марку, который стащил его, не отрываясь от руля. Окно со стороны водителя было открыто, и Марк держал телефон, крепко сжав его, прямо над дорогой, и при этом широко улыбался.

– Отдай сейчас же! – закричала я.

– А то что будет?!

– Это не игрушка!

– А мне это кажется забавным!

Я была вне себя. Марк не понимает, что делает. Хуже подростка с задержкой развития! Я отстегнула ремень и приготовилась перешагнуть через рычаг передач и схватить его за руки, если понадобится.

– Яэль, не сходи с ума, – засмеялся он. – Мы вылетим из-за тебя в кювет.

– Сейчас же отдай мой телефон.

Я дернула его за руку, и машина резко вильнула в сторону. Все произошло меньше чем за секунду: я увидела, как исчез телефон, потом Марк грубо толкнул меня обратно на сиденье, снова вцепился обеими руками в руль, и мчащийся в противоположном направлении грузовик, отчаянно гудя и едва не задев нас, пролетел мимо.

– Ух ты! Черт побери! Прогулки с тобой – нечто особенное, – воскликнул Марк, который по-прежнему улыбался, может чуть-чуть напряженно, и идеально справлялся с автомобилем.

Я съежилась на сиденье и изо всех сил зажмурилась. Мое тело вяло качнулось вперед, когда машина сбросила скорость и развернулась.

– Яэль! Ты еще здесь?

Мне не удавалось разомкнуть губы, лицо, казалось, застыло, превратилось в мрамор. Марк остановил «порше», и я поняла, что он вышел из машины и открывает мою дверцу.

– Вот все, что от него осталось.

Я перестала жмуриться, и перед моим носом возникли останки телефона. Марк положил их мне на колени, прислонился к «порше», достал из кармана шортов табак и начал скручивать сигарету. Я смотрела на обломки гаджета, который едва не стоил нам жизни, в особенности ему. Поскольку в конечном счете моя жизнь как раз сводилась к этому самому гаджету. К этой штуке. Мир, другие люди больше не существовали, у меня не осталось представления о том, что хорошо, а что плохо, справедливо или несправедливо. Моя жизнь ограничивалась порциями данных, выдаваемых этой штукой, безжизненной, лишенной эмоций. Я стала ракушкой, лишенной содержимого, игнорирующей окружающих. И я едва не убила Марка, чтобы спасти свой телефон, этот iPhone 6, с которым я спала, который, получается, был моим самым драгоценным, да и вообще единственным сокровищем. Я ощутила на своей руке ладонь, обернулась к Марку, который присел на корточки рядом со мной.

– Прости за глупую шутку, она не должна была так закончиться, – извинился он.

Нет, все не должно было так закончиться, и в этом нет его вины. Я не должна была отнимать телефон, не должна была утрачивать представление о реальности, не должна была вести себя абсолютно иррационально из-за этой штуки, мне нужно было рассмеяться, показать ему язык и пообещать утопить в бассейне в качестве страшной мести.

– Яэль… у тебя что-то болит? Ты испугалась? Успокойся, все позади, с нами ничего не случилось…

Я покачала головой, не отрывая глаз от телефона.

– Если это из-за мобильника, не беспокойся. Объедем все местные городки и найдем тебе такой, как надо, я сам его куплю.

Я задрожала всем телом, как если бы только что выбралась из ванны с ледяной водой. Сердце колотилось. Меня накрыла неконтролируемая всепоглощающая ярость, мне нужно было вырваться на открытое пространство, я резко оттолкнула Марка и вышла из машины. Я вышагивала взад-вперед по обочине, сжимая обломки мобильника в руке, разбитое стекло экрана порезало мне руку, а я и не заметила. Даже мое тело как будто утратило чувствительность. Я резко остановилась и разжала ладонь. Остатки зависимости заставили меня вытащить и сунуть в карман изломанную сим-карту, но я изо всех сил отшвырнула обломки как можно дальше на дорогу и вцепилась зубами в кулак, чтобы не завопить. Промчался грузовик, раздавил мой телефон, и его осколки разлетелись в разные стороны.

– Отойди в сторону, – приказал Марк, отодвигая меня с проезжей части. – Веди себя разумно.

Он потянул меня за плечи и развернул лицом к себе, а меня продолжало трясти, и я стояла опустив голову. Наконец я подняла глаза, и он заглянул в них; на его лице не было ни враждебности, ни неодобрения.

– Прости, прости, прости… – безостановочно повторяла я.

И тут по моим щекам покатились слезы.

– Давай, поплачь как следует, сбрось весь этот груз.

Он прижал меня к себе, и я смогла выплакаться вволю, вцепившись пальцами в его рубашку. Я избавлялась неизвестно от чего, но явственно осознавала, что с меня сваливается какая-то тяжесть. Все это продолжалось и продолжалось, и Марк не пытался отодвинуть меня. А потом, когда прошло бесконечно долгое время, перерывы между всхлипами увеличились.

– Спасибо за хорошую порцию адреналина, я в нем нуждался, – прошептал Марк.

Я отпустила его рубашку, отодвинулась, он улыбнулся мне и провел ладонью по моим щекам, чтобы вытереть слезы.

– Поехали?

Я кивнула, говорить я все еще не могла.

– Я хотел провести день в Л’Иль-сюр-ла-Сорг. Но если предпочитаешь вернуться домой, скажи.

– Поехали, – ответила я охрипшим голосом.

– Уже едем.