Глава десятая

Вконце октября по распоряжению Бертрана я заменила его на встрече с бухгалтером агентства. Никто и никогда не имел доступа к счетам и финансам фирмы. То есть мне единственной была дана привилегия ознакомиться с отчетами и убедиться, что кризис нам не грозит! Хотя я уже начинала испытывать симптомы перегруженности, доверие Бертрана вызвало у меня еще больший, чем всегда, прилив гордости.

Он был не из тех начальников, которые обсуждают личную жизнь своих работников или интересуются их маленькими тайнами, однако я боялась услышать от него вопрос о Марке или о моем свободном времени. Да, я всегда была начеку, но при этом не имела представления о том, что смогу ему ответить. В конце концов, это его не касается! Я сильно ошибалась, потому что Бертран не сделал ни малейшего замечания и его отношение ко мне ни на йоту не изменилось. Я могла думать о Марке только по вечерам, когда ложилась в постель и отпускала свои мысли на волю: мне хотелось знать, как у него дела, я представляла себе их с дедом в лавке. Интересно, вспоминает ли он обо мне, спрашивает ли себя, куда нас может завести эта история. Он мне не звонил, а я со своей стороны тоже максимально отодвигала момент, когда сделаю это. Мне нужно было немного прийти в себя после всего, что на меня обрушилось, и понять, насколько я готова сопротивляться той власти, которую он, похоже, уже имел надо мной. Однако, когда я опускала голову на подушку и закрывала глаза и мне больше не нужно было ни бороться, ни притворяться, в моей душе жил только он, мне его не хватало, и это было неправильно. Но вот что странно: мне уже несколько лет не удавалось так легко засыпать.

В субботу, возвращаясь из бассейна, я не торопилась. Не знаю почему, мое внимание привлекла семья, отправившаяся на субботние закупки. Дети баловались, а на бледных лицах родителей были написаны любовь и нежность к отпрыскам и одновременно раздражение – ведь им пришлось так рано встать в выходной. Женщина, вероятно, почувствовала, что я на них смотрю, и ответила недобрым и завистливым взглядом: мне было примерно столько же лет, что и ей, и она, судя по всему, подумала, что вот я тут щеголяю в модном спортивном костюме и возвращаюсь в свою квартиру с дизайнерской отделкой и безупречным порядком, чтобы принять душ и простоять под ним хоть целый час, и никто меня не побеспокоит, а потом я, если захочу, смогу насладиться последними теплыми лучами осеннего солнца и съесть на обед крок-мадам на террасе кафе, после чего пройдусь по магазинам и потрачу все деньги, которые заработала, выкладываясь по полной. Возможно, она думала, что вечером я пойду в модный ресторан, в шикарном наряде известной марки, вместе с красивыми, свободными друзьями, не отягощенными заботами, и, быть может, даже найду себе партнера на один вечер, который подарит мне неслыханное блаженство. Тогда как им придется весь день вертеться, заниматься разными утомительными делами, потом они запихнут детей в ванну, и на полу будет больше воды, чем в самой ванне. И она разозлится на мужа, потому что как раз тогда, когда ванная комната превращалась в бассейн, он позволил себе маленький перерыв на сериал, чтобы передохнуть перед тем, как идти на ужин к друзьям. А друзья в тот же самый момент будут паниковать из-за того, что еще ничего не готово. Она в конце концов примчится в гостиную и будет орать на любимого мужчину, поскольку ей нужно собраться на сумасшедшей скорости и из-за спешки она будет настоящей уродиной. А он скажет, что она и так в отличной форме и ей ничего не нужно делать, она же ответит, что он сам не верит тому, что говорит, и все закончится общим смехом. Вечером, у друзей, они, как всегда, обсудят детей, а еще поиски домика рядом с лыжной трассой, который можно снять на зимние каникулы, поделятся информацией о скидках и акциях, помогающих сэкономить, так как растить детей в Париже – «ох… я больше не могу, за все плати, плати и еще раз плати!»… Затем они по очереди вспомнят о работе, поругают начальников, помечтают о вожделенной дате выхода на пенсию, подсчитают, сколько дней от отпуска или отгулов за переработку у них осталось. Они вернутся домой и поймут, что уже жутко поздно, и хотя они прекрасно провели время, завтра утром с детьми будет натуральный ад. Он спросит у жены: «Не забыла предупредить няню, чтобы она разрешила им смотреть телевизор с утра? Я хочу выспаться!» Они уснут обнявшись, посмеиваясь над своей ленью, помешавшей им заняться любовью, и пообещав друг другу устроить романтический уикенд, во время которого они не будут покидать гостиничный номер. И обязательно пожалуются друг другу на то, как им не хочется идти в понедельник в офис.

Мы с женщиной посмотрели друг другу в глаза и поняли, что только что мы прокрутили в воображении одно и то же кино. Она улыбнулась, перевела полный нежности взгляд с детей на мужа, тряхнула волосами и увлекла свое семейство за собой. И кто теперь кому завидовал? Я не знала ответа на этот вопрос.

Едва перешагнув порог квартиры, которая показалась мне совсем пустой, я остановилась прямо в прихожей и вытащила мобильный. Я не выдержала и сдалась. После долгих гудков я услышала автоответчик.

Я оставила телефон на столике в прихожей как самое страшное орудие соблазна и направилась в ванную, повторяя самой себе «Вот дура я, дура!».

Я долго стояла под душем, потом достала вещи, которые выбрала Алиса на нашем последнем шопинге, и наконец-то оделась. Я расхаживала по гостиной и соображала, чем бы мне занять остаток свободного дня. Прихожая или, скорее, стоящий в ней столик притягивали меня как магнит: я то и дело подходила к нему, внутри у меня все дрожало, я проверяла, не пропустила ли вызов или сообщение, но Марк не перезвонил. Правда, я оставила ему сообщение совсем недавно. У меня засосало под ложечкой, и я пришла к выводу, что крок-мадам, о котором я только что подумала, не такая уж плохая идея. Естественно, я направилась к агентству, поскольку знала хорошие кафе только в этих краях. И – преимущество делового квартала – мне удалось найти столик на террасе. Я сидела на солнце и вспоминала «Птит Флёр» и, соответственно, родителей. Мне захотелось поговорить с ними до того, как принесут заказ и я достану планшет, чтобы поработать. Услышав мамин голос, я улыбнулась, и одновременно на глаза навернулись слезы.

– Яэль, девочка моя, как у тебя дела?

– Все хорошо, мама.

– У тебя грустный голос? Точно все хорошо?

Разговаривая с родителями, я всегда возвращалась в детство, переставала быть взрослой. Наверняка это одна из причин, по которым я редко звонила и еще реже ездила к ним в гости.

– Да, да, честное слово. Я просто скучаю по вас, вот и все.

– О… Я заказала билеты на Рождество.

– Отлично.

– Приезжай к нам на следующие выходные!

Я сгорала от желания сделать это, мы не виделись больше полугода – очередную поездку к ним мне пришлось отменить в последнюю минуту: работа…

– Конец года будет напряженным, мама. Но я приеду весной.

– Заботься о себе… Перезвони мне, маленькая, завтра, папа ждет меня, мы идем обедать с соседями!

– Поцелуй от меня папу.

– Целую.

Я отключилась. Крок-мадам, который мне принесли, выглядел весьма аппетитно, но мне больше не хотелось есть. Я откусила пару кусочков. Марк не перезвонил. Может, он пропустил мое сообщение – в конце концов, не очень-то он следит за своим телефоном, к тому же сегодня суббота, лавка открыта, он работает… Мне оставалось только последовать его примеру, поэтому я попросила счет и через пять минут была в агентстве.

Положив сумку, я пошла на кухню и приготовила два кофе. Свою чашку я оставила возле компьютера, а со второй в руке постучалась в открытую дверь Бертрана, склонившегося над досье.

– Добрый день.

– Яэль, не думал, что увижу тебя сегодня.

– А я вот пришла!

Наш разговор на этом прервался, я протянула ему чашку, он кивком поблагодарил меня и снова вернулся к тому, чем занимался до моего появления. Проходил час за часом, мне так и не удалось сосредоточиться на работе, я косилась на мобильник, раз за разом проверяя, не стоит ли он на вибрации или на беззвучном режиме и не разрядился ли он. Осознав это, я невесело засмеялась: последний раз я вела себя так в Лурмарене, отчаянно дожидаясь новостей от Бертрана. Того самого, который сейчас сидел в нескольких метрах от меня. А сегодня молчал Марк. Неужели всю оставшуюся жизнь мне придется провести в ожидании вожделенных, но так и не раздавшихся телефонных звонков? Взрыв хохота, донесшийся из кабинета Бертрана, отвлек меня: он расхаживал с наушником в ухе и что-то обсуждал с невидимым деловым собеседником на своем стопроцентно американском английском. Какую хитроумную интригу он плел? Закончив разговор, Бертран направился ко мне. В ту самую секунду, когда он открыл рот, мой телефон подал сигнал.

– Сейчас, Бертран, погодите!

Пришла эсэмэска от Марка: он предлагал встретиться «У Луи», в ресторанчике, где мы ужинали с ним в вечер нашей неожиданной встречи. Я едва сдержала смех: ведь я тогда поклялась себе, что ноги моей в этом заведении не будет! Я ответила:

– Все, теперь я в вашем распоряжении, – повернулась я к Бертрану, который спокойно ждал с широчайшей улыбкой на губах.

– Ты продвинулась в организации встречи между Габриэлем и Шоном?

– Конечно! Она назначена на будущую неделю.

Он удовлетворенно кивнул. Да, Бертран, я держу руку на пульсе! В последние дни я не очень понимала, как с ним себя вести. То он одаривал меня полным доверием, то на следующий день отслеживал каждый мой шаг, как если бы опасался, что я не справлюсь!

– Ты ужинаешь сегодня в агентстве?

– Э-э-э… нет, побуду еще час и уйду.

– Очень хорошо.

Он развернулся и направился в кабинет. За следующий час я сделала гораздо больше, чем за весь прошедший день, когда была приклеена к телефону.

Хотя вечер с Марком, включая последний бокал у него дома, был прекрасным, я все равно сбежала и не осталась на ночь, как он ни уговаривал. Он сам обеспечил мне непробиваемый предлог, сообщив, что завтра встанет рано, поскольку едет с дедом на блошиный рынок Сент-Уан. Я боялась спать вместе с ним, просыпаться рядом с ним, отказ от этого стал моим последним бастионом. Я была уверена: стоит мне перешагнуть черту, и все окончательно пойдет в разнос.

Пятое ноября. День Д! Я окажусь меж двух своих худших лучших клиентов, должна буду представить их друг другу и приложить все усилия к тому, чтобы они затеяли совместный бизнес. Поднимаясь в лифте в офис Габриэля, я едва сдержала смех: похоже, в последние месяцы у меня прорезались мазохистские наклонности. Я не выносила этих двух мужчин, но по собственной воле полезла в пекло. Однако сама ситуация странным образом придавала мне смелости. Мы ждали в приемной, и Шон был необычно молчалив: он разглядывал офис и Габриэлевых сотрудников, которые по случаю визита потенциального партнера временно прекратили сверлить меня похотливыми взглядами. В сумке завибрировал телефон. Сообщение от Марка:

Я ощутила мощный выброс адреналина и сразу ответила:

Я уже собиралась спрятать телефон, но сообразила, что забыла прислать ему адрес Габриэля. Я исправила ошибку, присовокупив, что встречаюсь с очень важным клиентом. Я все еще широко улыбалась, когда, подняв голову, поймала взгляд Шона, который, оказывается, перестал интересоваться интерьером и переключил внимание на меня. На его лице нарисовалась ухмылка.

– Что с вами происходит? Не часто вас увидишь такой жизнерадостной.

– У всех свои маленькие секреты, Шон.

– Яэль! Яэль! Яэль!

На сцену вышел Габриэль. Шон едва заметно напрягся. Я обернулась к хозяину офиса, демонстрируя предельную любезность, решив сыграть по его правилам и не позволить ему взять надо мной верх. Он на мгновение остановился, потом подошел и посмотрел мне прямо в глаза, наклонил голову набок и пробормотал что-то вроде «интересно». Я представила потенциальных партнеров друг другу, они обменялись крепким рукопожатием, на их лицах явственно читался вызов. Я сразу поняла, что мне придется справляться с битвой мужских амбиций типа тех сражений, что неизбежно вспыхивают в школьном дворе. Они стояли не двигаясь и оценивали друг друга. Они так целый день могут простоять, а у меня планы на сегодняшний вечер!

– Господа! – вмешалась я. – Мы можем начать?

На лице у Габриэля появилась кривая ухмылка.

– Я в восторге, – шепнул он. – Пойдемте.

Не обращая больше внимания на Шона, он положил ладонь мне на спину и подтолкнул к коридору. Мой британский клиент не позволил обогнать себя и присоединился к Габриэлю. Таким образом, я прошествовала по офису с эскортом. Они смотрелись настолько смешно, что это было даже трогательно. Мы сели за большой стол переговоров в кабинете Габриэля. Шон и Габриэль устроились по обоим торцам, я расположилась посередине, что их озадачило. Да, господа, вам придется делить меня между собой! И с этого момента начался цирк. Вежливость была сугубо внешней. Шон держался бесстрастно, холодно, высокомерно. Габриэль был дерзким, нетерпеливым, рассеянным. Я переводила фразу за фразой, однако они не слушали друг друга, перебивали, противоречили один другому и самим себе, по очереди призывая меня в свидетели. Я бессмысленно тратила энергию на двух шутов. А ведь я уверена, что совместный бизнес-проект выгоден обоим. Но если все продолжится так же, провал гарантирован. Невероятно. Просто немыслимо.

Я почувствовала, как у меня вырастают крылья. Сейчас я впервые задействую накопленные за годы работы богатые знания этой особой породы двуногих – бизнесменов. Тщеславных, самонадеянных, уверенных в себе, властных. Сейчас они у меня поймут, что имеют дело с новой Яэль и что на этот раз направлять ход переговоров намерена я. Шону придется обойтись без уважения на грани угодливости, к которому он привык, а Габриэль пусть забудет о моей вечной оборонительной позиции. Погодите, сейчас я разворошу муравейник! Я встала, они моментально замолчали. Я прошлась по кабинету, после чего застыла на равном расстоянии от обоих придурков и скрестила руки на груди. Я посмотрела с вызовом сначала на одного, затем на другого.

– Господа, предлагаю немедленно прекратить вести себя как два петуха в курятнике. Вы просто смешны.

– Что с вами, Яэль? – удивился Шон.

– Чем дальше, тем интереснее, – ухмыльнулся Габриэль. – Мне это нравится!

– Мы ничего не добьемся, если вы будете продолжать в том же духе. Я знаю вас обоих гораздо лучше, чем вы думаете.

Я обратилась по-английски к Шону, зная, что Габриэль в состоянии понять все, что я скажу:

– Вы согласились встретиться с Габриэлем. Не так ли? Тогда перестаньте изображать патриарха, ему наставник не нужен, лучше выслушайте его. У него мощная интуиция, он дерзок и не боится рисковать.

После этих слов я повернулась к Габриэлю, которого моя хвалебная тирада заставила распустить павлиний хвост.

– А вы уберите с лица самодовольную гримасу и перестаньте изображать скверного парня. Перед вами крупный игрок рынка с серьезной репутацией, который способен привлечь вас к крайне выгодным проектам. Перестаньте рисоваться и выслушайте его предложение. Вы меня поняли? Отлично. А теперь начнем сначала.

Я поудобнее уселась в кресле. Габриэль присвистнул, демонстрируя восхищение. Его невоспитанность поистине безгранична.

– Что ж вы скрывали от нас свой огненный темперамент! Вы же женщина, настоящая женщина! Наконец-то вы полны жизни!

Я не сдержала улыбку: я была удовлетворена своим выступлением и, приходилось признать, тронута его замечанием.

– Моя дорогая Яэль, – подхватил Шон. – Переходите на работу ко мне! Я еще больше, чем раньше, хочу, чтобы вы стали членом моей команды. У меня найдется кого расшевелить.

Я улыбнулась и ему и жестом отмела все их реплики. И, как будто по мановению волшебной палочки, встреча стала гораздо продуктивнее, мы наконец-то принялись за работу. Я в душе ликовала, ведь я заранее знала, что у этой затеи есть перспективы. Я едва ли была нужна им: Габриэль лихо изъяснялся на своем уличном английском, а Шон усердно старался его понять, ему это удавалось, и они обсуждали будущие проекты, не нуждаясь или почти не нуждаясь в моей помощи.

Ночь давно наступила, когда мы решили, что на первый раз достаточно. И только заказывая Шону такси, я сообразила, что уже поздно, почти половина десятого, и увидела десять непринятых звонков от Марка. Вообще-то ему известно, что у меня важная деловая встреча, я его предупредила, да и сам он вечно опаздывает. Габриэль проводил нас, держа под мышкой мотоциклетный шлем. Я вышла из здания в сопровождении двух мужчин. Шона ждало такси.

– Подвезти вас, Яэль? – спросил он.

– М-м-м…

Я повертела головой и заметила Марка, который стоял, прислонившись к своему «порше», с замкнутым лицом, в нескольких метрах от нас и яростно затягивался самокруткой.

– Нет, Шон. Спасибо, но меня встречают…

– Вы разбили мне сердце, – шутливо воскликнул он и поцеловал мне руку.

Габриэль прикоснулся к моей спине и слегка наклонился:

– Теперь мне понятно. А вы, однако, проказница, Яэль. Желаю хорошо развлечься!

Я резко повернулась к нему. Он углядел Марка и внимательно рассматривал его, плутовски улыбаясь.

– Все же не переходите границы, Габриэль, – с улыбкой шепнула я.

Он расхохотался:

– Я очень рад за вас, Яэль. Убедились, что я всегда прав?

– Передайте от меня привет супруге. Я планирую в ближайшее время договориться с ней о встрече в мастерской. Непременно.

– Она будет в восторге.

Я отошла от них. Они пожали друг другу руки.

– Хорошего вечера, господа. До скорой встречи.

Я повернулась и направилась к Марку, который все так же терпеливо ждал. Я ему улыбнулась, он на мою улыбку не ответил. Ну и ну. Я подошла, он сел в «порше». Не собирается же он устраивать сцену! Я была безумно счастлива, что добилась своего, и хотела разделить с ним радость, рассказать, как я справилась с этими клоунами, он не имеет права все испортить. Едва я успела захлопнуть дверцу, как он рванул с места и агрессивно вклинился в общий поток. За нами раздались гудки. Через какое-то время я нарушила молчание:

– Извини за опоздание, мне очень жаль.

– Еще бы тебе не было жаль! Я проторчал тут целый час! Претензий нет? Такси тебя устраивает?

Я вздохнула:

– Послушай, это было сверхважно, я никак не могла позвонить тебе.

Марк холодно посмотрел на меня. Он сжимал руль изо всех сил, наверное, это его способ сдержать ярость.

– Не могла или просто не подумала?

А ведь он прав.

– Мне очень неприятно… правда… я застряла на этой встрече, ничего нельзя было поделать.

– Ничего нельзя было поделать?! О да, бедняжка, как ты измучилась с этими двумя мужиками, которые лапали тебя!

Я ошарашенно выкатила глаза. Да что это с ним?

– Ты о чем? Погоди, ты свихнулся? Что за приступ ревности?!

– Ну ты даешь! Лихо переводишь стрелки! Мы договариваемся провести вечер вместе, ты заставляешь меня ждать, наплевав и на меня, и на наш уговор. А когда мадам наконец-то решает появиться, она хихикает и прижимается к двум мужикам, которые изображают из себя магнатов!

Он и его замашки альфа-самца начинали действовать мне на нервы! Я была готова покорно извиниться за опоздание, но отнюдь не за свою работу.

– Остановись, я поеду на такси, а ты погоняйся по кольцевой дороге, если тебе требуется разрядка! У меня нет сил на твои детские выходки. Как ты полагаешь, я, что ли, должна работать в парандже и на расстоянии трех метров от клиентов?

– Тебе знакомо такое слово, как уважение? – возмутился он.

– Могу вернуть тебе твой вопрос!

Весь оставшийся путь я молчала и не бросила на него ни единого взгляда. Марк припарковался во втором ряду перед моим домом. Я повернулась к нему, он напряженно смотрел на меня, сжав челюсти. Когда он наклонился ко мне, я отодвинулась. Ну уж нет, приятель! Так легко ты не отделаешься!

– Хорошего вечера, – выплюнула я.

– Погоди, Яэль!

Я шагнула из машины, хлопнула дверцей и вошла в дом, не обернувшись. И услышала, как завизжали покрышки умчавшейся машины.

Наутро я знала, что должна отправить Марку сообщение, предложить вместе пообедать, но не решалась. Мне не хотелось загонять ситуацию в тупик. Вчера мы вели себя нелепо. Ближе к полудню я окликнула проходившего мимо моего стола Бертрана:

– Мне отчитаться о встрече Шона с Габриэлем?

– Не сегодня. Завтра в восемь утра. Я уезжаю на переговоры и до вечера не вернусь.

Что он затеял? Бертран все чаще отсутствовал. Но мне некогда было задумываться над его планами. Напряжение было таким, что в некоторые дни меня даже охватывала паника и я вспоминала о своем июльском нервном срыве. Но разница, и не маленькая, заключалась в том, что теперь все агентство было в одной лодке. Тем не менее ни к чему, чтобы на рабочие проблемы накладывалась ссора с Марком. Надо все уладить.

– Я буду обедать не в агентстве, – поставила я в известность ассистентку.

– У парикмахера?

Я подавила смех.

– Я к нему запишусь…

Она подмигнула мне и вернулась к работе. Вообще-то эта девушка мне нравилась. Если быть до конца честной, она профессиональнее, чем я была в ее возрасте! Чем дальше, тем меньше я понимала, как могла обходиться без взаимопонимания и взаимодействия с коллегами. Доброжелательность, характерная для наших отношений, нравилась мне, с ней все становилось гораздо проще. С другой стороны, раньше тяжелая атмосфера меня не напрягала. Значит, я меняюсь? Этот вопрос посещал меня регулярно, поскольку собственные реакции все чаще удивляли меня. Во мне будто пробуждалось нечто глубоко спрятанное, и я констатировала, что прежняя Яэль сражается за возврат своей территории. Так кто же я такая, в конце концов?

Вскоре я открыла дверь антикварной лавки, где меня ждал сюрприз, а если быть точнее, разочарование и замешательство, потому что меня встретил дедушка Марка.

– Крошка Яэль! Вот не ждал!

– Здравствуйте… я хотела бы видеть Марка, он здесь?

– Почему-то я так и подумал, что старый пень вроде меня вряд ли тебя интересует! – захихикал он.

Я тоже засмеялась. Абуэло – обаятельный старик, нельзя не признать. И нельзя не любить его.

– Марка нет, и я представления не имею, когда он вернется. Знаешь, если он где-то шатается, то никому не известно, куда его приведет дорога.

– Что поделаешь.

– Не стой на пороге! Заходи, согреешься, ты совсем замерзла.

Абуэло был прав, я действительно вдруг покрылась гусиной кожей.

– Не хочу вас беспокоить. – Я приготовилась открыть дверь.

Он взял меня за руку и увлек в магазин. Он все еще был красив, грива седых волос и глубокие морщины шли ему, а блеск в глазах наводил на мысль, что в молодые годы он был ловеласом. Его сходство с Марком поразило меня. Один и тот же человек, только с разницей в сорок лет.

– Ты же не хочешь лишить старика удовольствия поболтать с красивой женщиной?

Внук слушал Генсбура, а дед Джанго Рейнхардта и Стефана Граппелли. Какое веселье и легкость! Он подвел меня к одному из клубных кресел Le Corbusier, знаком пригласил сесть и подождать, потом, покачивая головой в ритме гитарной партии, порылся в маленьком шкафчике в стиле ар-деко из палисандрового дерева. Я едва сдерживала смех – слишком комичной была ситуация: я пришла извиниться перед Марком, но очутилась в компании его деда, который пытается очаровать меня под звуки цыганского джаза. Он уселся напротив, поставил на низкий столик два бокала из прозрачного стекла и наполнил их ликером Suze. Хотя бы поможет расслабиться!

– Между прочим, ему даже нельзя позвонить и сообщить, что ты пришла!

Я застыла:

– Почему?

Я пригубила горький аперитив. Господи, до чего невкусно!

– Он забыл телефон и, соответственно, разминулся с тобой. Пусть это послужит ему уроком. Погрызи орешки!

Я перевела дух. Он протянул мне хрустальную плошку с арахисом и сухофруктами, я набрала небольшую горсточку: все было прогорклым, но так, по крайней мере, я спасусь от неминуемой изжоги от горького аперитива. Я пыталась незаметно вытолкнуть языком изюминку, застрявшую между зубами, а он рассказывал, что ему нравится иногда поработать в магазине, но больше всего он любит ездить с Марком по воскресеньям на блошиный рынок Сент-Уан. Он слишком стар, чтобы сопровождать внука по пятницам, когда съезжаются профессионалы. Но главное, не хочет мешать Марку проявлять свой несравненный нюх. Ему доставляет удовольствие погружение на несколько часов в любимую атмосферу, обед с внуком в ресторане, завершающийся возвращением домой в машине, которую ведет Марк. Перед моим мысленным взором промелькнула картинка: они вдвоем, два единомышленника, понимающие друг друга с полуслова, в старом «порше».

– Вы передадите ему, что я приходила?

– Конечно!

Мы услышали, как открывается дверь, и мой желудок выполнил тройное сальто. Однако через секунду возбуждение испарилось, это был не Марк, а двое покупателей.

– Не вскакивай! Допивай спокойно, Яэль, а я пойду заработаю немного денег.

Он с большим трудом выбрался из кресла и, покачиваясь, направился навстречу посетителям, а я удержалась и не стала помогать ему, чтобы не ранить его гордость. Подождав минут пять, я заказала такси и собралась уходить, хотя мне было хорошо здесь – я чувствовала себя защищенной от любых невзгод под опекой этого славного старика. Я чуть задержалась, чтобы полюбоваться свалкой на Марковом секретере со шторкой. Как всегда, там царил веселый кавардак, что было в его стиле, и я с улыбкой глядела на нагромождение разномастных предметов, а желание перемотать пленку назад и стереть нашу вчерашнюю ссору вспыхивало с новой силой. Выйдя в центральное помещение лавки, я стала свидетельницей забавной сцены: Абуэло пытался заново сочинить язык Шекспира, рассказывая нечто туристам, которые смеялись взахлеб, не понимая ни слова.

– Абуэло, давайте я помогу. – Потом я обернулась к клиентам: – Good afternoon madam, good afternoon sir…

Они посмотрели на меня как на посланницу небес. А в глазах дедушки я прочла благодарность и гордость. Я продолжила, наполняясь простым счастьем человека, возводящего мост между людьми. Слова текли и были понятными, точными, бесхитростными, дружественными и ни на что не претендующими. Мы все четверо радостно смеялись, и взаимопонимание обеспечивал мой голос, а я впервые в такой ситуации была полноправной участницей разговора, а не машиной-переводчиком. Я внимательно слушала рассказ Абуэло о предметах мебели, дизайнерах, его любимой эпохе, узнавала ту страсть, которая владела Марком, когда мы были в Л’Иль-сюр-ла-Сорг, и заражалась этой страстью. Оба, и дед и внук, любили свою работу до беспамятства и наслаждались каждым ее мгновением. Настоящая династия охотников за сокровищами. Это было захватывающее зрелище, оно вдохновляло меня. Неожиданное появление Марка, который вошел в магазин, но стоял в стороне и наблюдал за нами, меня не отвлекло. Туристы покинули лавку со значительно полегчавшими кошельками, зато нагруженные покупками. Еще немного – и я бы захлопала в ладоши! Но это сделал за меня подошедший к нам Марк, причем его взгляд так же сверкал, как и дедов.

– Вы двое – отличный дуэт!

– Она необыкновенная, постарайся ее не потерять!

Мы с Марком смущенно переглянулись.

– Мне пора бежать, – сообщила я Абуэло. – Спасибо, я прекрасно провела с вами время.

– Ты прелесть.

Я чмокнула его в щеку. Марк вышел со мной на улицу.

– Яэль.

– Марк, – произнесла я в унисон с ним.

Мы улыбнулись друг другу и хором вздохнули.

– Забудем вчерашний вечер? – спросил он.

– Именно за этим я и приходила.

– Как-нибудь расскажешь, что за история приключилась у вас с Абуэло.

– И речи быть не может, это наш с ним секрет, – заявила я с таинственным видом.

– Невероятно, я ревную тебя к собственному деду… Ни за что бы не подумал, что способен на такое! Что ты со мной делаешь, Яэль?

Я рассмеялась:

– Ничего я с тобой не делаю… Мне правда пора.

– Тогда до вечера?

– Не представляю, когда освобожусь, лучше сообщу, когда буду знать. Я постараюсь…

– Просто приезжай ко мне после работы. Я не буду устраивать сцены, обещаю. Буду тебя ждать.

Мое сердце забилось сильнее.

– Договорились.

Я поцеловала его в щеку и отправилась в офис. Мне стало гораздо легче. Все получилось не так, как я себе представляла, и, однако, мне было хорошо, я взбодрилась. Садясь в такси, я обернулась, Марк стоял в дверях лавки и не сводил с меня глаз. Моя улыбка стала еще шире.

Я приехала в лавку после половины одиннадцатого, но свет еще горел, и я осторожно постучалась.

Марк сразу же впустил меня. Он меня ждал. Как в это поверить? На меня нахлынуло странное чувство успокоения и уверенности… удивительное после вчерашней стычки.

– Привет, – произнес он, сжимая меня в объятиях.

Он впервые так встретил меня, я уткнулась лицом ему в шею и отодвинула носом воротник сорочки, чтобы прикоснуться к коже, вдохнуть его запах. Я могла бы стоять так часами, однако Марк распорядился по-другому: обхватил мое лицо ладонями и поцеловал так, что я даже растерялась. Поцелуй был и нежным, и грубым одновременно. Я схватила его за руку и ощутила ладонью часы.

– Пойдем наверх? – прошептал он мне на ухо.

– Да.

Марк опустил жалюзи, запер лавку на ключ. Потом взял меня за руку и повел в свою квартиру на втором этаже. Когда мы вошли, он включил две лампы возле дивана. Я сняла плащ и туфли, освободила волосы и подошла к нему. Он погладил мою щеку и внимательно всмотрелся в лицо.

– Мне нравится, когда ты вот такая маленькая… хочешь выпить?

Я тихонько засмеялась:

– С аперитивом Абуэло у меня как-то не сложилось…

– Не может быть! Он тебе это устроил? Понятно, мне он побоялся рассказать. Как тебе удалось проглотить эту гадость?

– Меня родители хорошо воспитали!

– Не поспоришь! Ладно, выпьешь что-нибудь?

– Если у тебя есть чай… я была бы не против.

Он поцеловал меня в губы и направился в кухню. Я уютно устроилась на диване и принялась разглядывать его интерьер, полную противоположность моему.

Да, здесь царил беспорядок, но комната дышала жизнью. Вот оно, самое точное определение: она была живая. Книжные полки занимали целую стенку и были тесно уставлены красивыми книгами, посвященными декоративному искусству, великим дизайнерам, часам, старым автомобилям. И выстроили их отнюдь не по размеру. Коллекция книг карманного формата, потрепанных и пожелтевших, включала и классику, и шпионские детективы из серии SAS и грозила в любой момент обрушиться на пол. Пластинки лежали стопкой, одна на другой, и я ничуть не удивилась, увидев среди них диски его кумира Сержа Генсбура вперемешку с Supertramp и Rolling Stones. Я вдруг вспомнила наши яростные споры студенческих лет: да, мне очень нравилось то, что он слушал, но у меня были и постыдные пристрастия – так, я могла до хрипоты подпевать Wannabe группы Spice Girls, что приводило его в ярость. У меня такой веселый кавардак выглядел бы дико, а в этой квартире наоборот. Здесь не было мебели из современного материала: плексиглас, как и вообще всякий пластик, был раз и навсегда изгнан с этих восьмидесяти пяти квадратных метров. Только дерево, в основном красное, бархат, кожа… У каждого предмета был свой запах, своя история. На его диване хотелось свернуться калачиком с книгой в руках; он красивый, ничего не скажешь, однако главное его назначение – быть приятным, удобным, чтобы человек на нем чувствовал себя хорошо и комфортно. Я вспомнила свой диван с четкими, сдержанно-изысканными линиями и подумала, что он больше не вызывает у меня восторга, и даже будь у меня свободное время (которое в ближайшие месяцы, впрочем, не предвиделось), я все равно вряд ли захотела бы на него прилечь, потому что как там займешь позу, в которой приятно полежать?! А на этом диване, когда Марк подошел ко мне с дымящейся кружкой в руках, сел рядом и уперся пятками в кофейный столик, я смогла облокотиться на его плечо и вытянуть ноги во всю длину, ощущая уютный холодок кожи.

– Спасибо, что помогла Абуэло, твои таланты произвели на него сильное впечатление. Он готов уволить меня и заменить тобой!

– Было классно, мы отлично повеселились. Не представляешь, как мне это помогло.

– Мой Абуэло тебе действительно нравится? Это было великолепное зрелище, ты и он – та еще парочка.

Мы сидели рядом, двигаться не хотелось, я спокойно пила чай, мы обсуждали разные вещи, рассказывали друг другу, как прошел день. Мне пришло в голову нечто до сих пор немыслимое: вот, значит, что такое семейная жизнь, – это когда есть с кем поговорить, к кому прижаться вечером, в чьих объятиях устроиться, чтобы набраться сил и вернуть согласие с собой. Никогда бы не подумала, что это может быть так хорошо. Вскоре меня одолели воспоминания о нашей студенческой жизни незадолго до отъезда Марка. Он тогда проводил почти все вечера в моей маленькой квартирке, мы ужинали пастой с тунцом, сидя на полу по-турецки, и безостановочно болтали, представляли себе нашу будущую жизнь и решали мировые проблемы. Сколько раз он оставался ночевать у меня? Мне опять пришли на ум Алисины слова: «Ты всегда была влюблена в него». Детали пазла начинали складываться. Не помогала ли работа заполнить зияющую пустоту, образовавшуюся после его исчезновения? Выходит, оно подтолкнуло меня к осознанию того, что моя жизнь вращалась вокруг Марка. Пока он был рядом, меня интересовали лишь события и впечатления, которые мы с ним делили, а все остальное было не важно. Когда он испарился, мне понадобилась отдушина. И тут Бертран, учуявший, вероятно, во мне будущую акулу бизнеса, распахнул для меня двери своего агентства, дал возможность вложить всю энергию в работу. И я заперла свои эмоции на замок, не желая вновь столкнуться с пустотой, с болью, и давала своему телу лишь строго дозируемое удовлетворение, лишенное подлинной радости и чувственности. Почему же так случилось, что он снова появился как раз накануне вожделенного триумфа, подготовленного самим его отсутствием, то есть именно тогда, когда, как я надеялась, я смогу полностью посвятить себя работе, ни на что больше не растрачивая силы? Чем больше у нас будет романтических встреч вроде сегодняшней, тем хуже для меня, тем сильнее я буду привязываться, становиться все более уязвимой. Но я в нем нуждалась, хотела его так, что было больно. Я не представляла себе, чего он ждет от меня. Выяснилось, что он ревнует меня к клиентам, тогда как все эти годы у него была собственная жизнь, еще совсем недавно он был женат и любил свою жену. Я вспомнила его слова о том, что он хочет иметь семью. Но я-то на это не способна.

– Эй, ты еще здесь? – услышала я.

– Да, да…

Я приподнялась, поставила чашку на столик и обернулась к нему: он смотрел на меня, и у него было счастливое, спокойное лицо. Я должна воспользоваться тем, что он мне дает, но попытаться защититься всеми имеющимися в моем распоряжении средствами. А дальше понаблюдаю, как будут развиваться события. Не он ли говорил, что мы должны принимать то, что с нами происходит, не особо задумываясь? Это значило, что он, наверное, ничего особенного от наших отношений не ждет… Но и я за десять лет изменилась, стала сильнее. Я бросилась к нему, стянула свитер и поцеловала Марка со всей бушующей во мне страстью.

– Яэль…

Мы уснули на диване под легким пледом. Я не представляла себе, который час.

– Пойдем в постель, там нам будет удобнее…

Я с трудом разлепила веки, поднесла его запястье к глазам и выяснила, что уже два часа ночи.

– Я вызову такси.

– Чтобы доехать до моей спальни?

– Чтобы вернуться домой, мне завтра рано вставать.

Марк отодвинулся от меня и со вздохом закинул руку за голову. Я встала, взяла из сумки телефон. Заказав такси, оделась. Марк не шевелился и только следил за мной с раздосадованным видом.

– Могу одолжить зубную щетку.

Я села на край дивана, держа в руках туфли.

– Бертран вызвал меня на совещание к восьми утра, и я не могу опаздывать. Разумнее поехать домой.

По множеству причин, хотелось мне добавить… И тут Марк разозлился. Он резко встал, надел трусы и свернул сигарету. Молча курил, вышагивая по комнате. Запищал телефон – такси стоит у дома. Он проводил меня до выхода и неожиданно обнял.

– Я просто подумал, что было бы неплохо провести несколько ночей вместе, вот и все…

– В следующий раз…

– Беги, водитель ждать не будет.

Мы поцеловались, и я ушла.

Назавтра я приехала в агентство в семь пятьдесят восемь. Бертрана не было, что меня удивило. В восемь тридцать я по-прежнему торчала в офисе одна, как идиотка, к тому же чуть живая.

Я не только не выспалась, но и вся кипела, горько сожалея о том, что не осталась на ночь в объятиях Марка. Вот дура! Решила проявить благоразумие! Чтобы справиться с раздражением, я отправила несколько мейлов, колотя как помешанная по клавишам. В девять утра я была готова отправиться за круассанами и далее в антикварную лавку, но мне не хватило смелости бросить вызов Бертрану. В десять месье изволил явиться с невинной улыбкой на губах.

– Доброе утро, Яэль, – поздоровался он, подходя к моему столу.

– Доброе утро. У нас была назначена встреча на восемь, или я что-то перепутала?

– Я уже выходил, когда меня попросили перенести запланированный завтрак на более позднее время.

– Я не забыл, что мы должны подвести итоги. Сделаем это вечером, я приеду в полвосьмого-восемь. Ты не против?

– Нисколько.

Тут его телефон зазвонил, он развернулся, больше не обращая на меня внимания, ушел и заперся в своем кабинете. Я отправилась на кухню выпить кофе, хоть это и неразумно, учитывая состояние моих нервов. Просто мне нужно было чем-то занять руки. Меня захлестывала ярость. Босс заколебал меня, я бы с удовольствием надавала ему пощечин. Как же, я всегда должна быть в его распоряжении и не имею права на личную жизнь. А он сам что делал все это время? Уже много дней подряд он ходит по агентству, задрав нос, и постоянно убегает на какие-то встречи, причем никто из сотрудников не знает, где они проходят, с кем он встречается и чем там занимается. Зато теперь мне точно известно, что я могу управляться в нашей конторе без него. Весь день я буду носиться от одного заказа к другому и при этом четко представлять себе, как все произойдет вечером: Бертран явится не раньше восьми, наше обсуждение затянется, в какой-то момент он закажет суши, от которых теперь тошнило даже меня, и попросит, чтобы я еще поработала над очередным досье. Или же неизвестно откуда заявится очередной клиент и мне придется исполнять роль бебиситтера!

– Проклятая жестянка! – разозлилась я, потому что мне никак не удавалось вставить капсулу.

– Успокойся! – призвал меня Бенжамен. – Эта штуковина не сделала тебе ничего плохого.

Он отодвинул меня, аккуратно заправил кофемашину и нажал на кнопку.

– Что с тобой? Проблема с клиентом?

– Нет, с Бертраном.

– У тебя?! У тебя проблема с боссом?

– Хватит издеваться! Он продинамил меня сегодня утром и велел сидеть до вечера. За кого он себя принимает? У меня есть собственная жизнь!

Он захохотал так, что сложился пополам. Нет, честное слово, у нас в агентстве все сошли с ума!

– Извини, Яэль, но чья бы корова мычала! Ей-богу, умереть со смеху!

– Хочешь поиздеваться надо мной? Давай, не стесняйся.

– Нет-нет! Пожалуйста, оставайся такой, как сейчас! Не меняйся! Поставлю в Нотр-Дам свечку в благодарность за свершившееся чудо!

– Что ты хочешь сказать?

– Мы тут все в агентстве терпели такие импровизированные собрания, которые, замечу, весьма часто организовывала именно ты!

Перед моим мысленным взором пролетели те несколько месяцев перед отпуском, когда я изводила коллег, вынуждала их задерживаться после рабочего дня, приходить до начала, отвечать на мейлы в любое время – в выходные, в отпуске, посреди ночи… В последний раз я это сделала не далее как несколько дней назад, чтобы выполнить задание Бертрана.

– Непривычно оказаться в роли жертвы, – поинтересовался он, прерывая мои воспоминания. – Правда?

– Мне очень жаль, я как-то не задумывалась…

– Дай мне адрес твоего приятеля, мы все скинемся и отправим ему ящик вина, – улыбнулся он.

– Настолько заметно? – в ужасе воскликнула я.

– Еще как… Ладно, давай работать! – Он подмигнул мне.

Подготовка совместного проекта Габриэля и Шона продвигалась быстро, и за три недели до открытия Международного морского салона практически все было готово. Усилий требовалось много, но все шло как по маслу. К своему удовлетворению, я ощущала мощный драйв, мне удавалось предвосхищать события и вычленять главное, не размениваясь на мелочи. Как если бы я обрела дар превращать давление обстоятельств в позитивную энергию. Я регулярно общалась с Алисой по телефону, узнавая, как у нее дела. Она, судя по всему, решила не приставать ко мне с Марком и была готова терпеливо ждать, пока я сама захочу все обсудить. Она сознательно выбрала такую линию поведения, однако еле сдерживаемое нетерпение читалось во всех ее словах и жестах. Впрочем, я не сдавалась, потому что у меня и так было слишком много серьезных вопросов к своей жизни и я не горела желанием получить дополнительную порцию от сестры. Это не помешало мне принять очередное приглашение на курицу с зеленым горошком, то есть на воскресный обед, тем более что Адриан и Жанна тоже должны были прийти. Марк объяснил, что по воскресеньям ездит на блошку с Абуэло и потому его не будет. Два-три вечера в неделю мы проводили вместе: ужинали то у него, то у меня, то в ресторане, а однажды даже втроем с Абуэло, с которым мы опять много дурачились. А еще однажды мы устроили импровизированный обед в антикварной лавке. Наши отношения развивались, мы теперь не набрасывались друг на друга, как в первые дни, не торопились, и каждое мгновение, каждое объятие все больше раскрывало для меня того мужчину, каким он стал. Как, впрочем, и женщину, которой стала я. Однако иногда я замечала, что он замыкается, догадывалась, что он готов разозлиться, когда я отказывалась остаться на ночь или допоздна задерживалась на работе. А еще у меня возникало тягостное ощущение, что на меня наседают со всех сторон, окружили и загнали в угол и что в один прекрасный день снежная лавина придавит меня. К тому же мои желания вырвались на свободу, я больше не могла обуздывать их.

Наступил декабрь. В пятницу вечером я считала часы, отделявшие меня от встречи с Марком, хотя в агентстве царила атмосфера надвигающейся атомной войны. Вся команда собралась на палубе, Бертран работал на пределе, а я была на нервах. Никто не осмеливался уйти, пока не будет дан зеленый свет. Мы с моей ассистенткой только что справились с неизбежными последними накладками. Наконец-то все вроде было улажено. Мы еще оставались вдвоем за столом в переговорной, когда раздался звонок.

– Привет, – ответила я Марку.

Мне хотелось забыть о том, что Бертран может появиться в любой момент. Я встретилась взглядом с ассистенткой, она мне подмигнула и встала из-за стола, осторожно закрыла дверь переговорной и следила, чтобы мне никто не помешал.

– Тебе известно, когда ты освободишься? – спросил Марк.

– Надеюсь, что скоро смогу сбежать, я совсем без сил… А если учесть, что за неделя нам предстоит…

– Я заеду за тобой и поедем к тебе, годится?

– Давай, целую.

– Я тоже.

Я выключила телефон и мысленно перенеслась к нему.

– Это был парикмахер?

Я расхохоталась, она тоже.

– Антиквар… он антиквар.

– Спасибо, Яэль.

– За что?

– За то, что разделили со мной кусочек своей жизни. В последние месяцы атмосфера в агентстве стала намного приятнее. Честно признаться, я раньше боялась вас. А теперь вы поручаете мне делать вещи, доступ к которым для меня был закрыт, вы многому меня учите и даете ответственные задания. Классно работать под началом счастливого человека, а вы явно счастливы.

Я ждала чего угодно, только не этого. Хрупкая девушка, которую я раньше изводила, растрогала меня едва ли не до слез. Во что же я превратилась, чтобы так отвратительно вести себя с ней, когда она изо всех сил старалась и делала для меня все, что могла?

– Ох… спасибо. Вы отлично выполняете свою работу, Анжелика. У вас есть будущее, не сомневайтесь.

Ее глаза загорелись.

– Еще одна просьба, и потом вы свободны.

– Что нужно сделать?

– Соберите всех.

– Нет проблем.

Я ее поблагодарила и прямиком направилась в кабинет Бертрана. Дверь была открыта, я постучала, он поднял голову от экрана:

– Все в порядке?

– Можете зайти на пару минут?

Он выпрямился в кресле и внимательно посмотрел на меня:

– Хочешь поднять боевой дух?

– Можно и так сказать.

Я развернулась и увидела сотрудников, которые ждали меня и гадали, что на них сейчас свалится. Бертран последовал за мной, подошел к моему столу, прислонился к нему и скрестил на груди руки. Я набрала побольше воздуха и приступила:

– Я хочу поблагодарить вас за работу, которую вы проделали в последние недели. Поблагодарить всех без исключения. Это был мой проект, но я хотела, чтобы он стал нашим общим. Без вас я бы никогда с ним не справилась, вы прекрасно подменяли меня, когда надо было взять на себя моих постоянных клиентов, и, кстати, сегодня некоторые из них предпочитают вас!

Несколько лиц побледнели.

– Эй! Без паники! Я ни на кого не в обиде, совсем наоборот! Таковы правила игры. А еще я хотела пожелать всем вам хороших выходных. Возвращайтесь домой, отдохните, пообщайтесь с родными, потому что со следующей недели передышек не будет, нас ожидает напряженный конец года. До свидания! До понедельника!

– Мы уйдем, если ты тоже уходишь, Яэль, – ответил Бенжамен.

– Я тоже иду! Спасибо.

Не мешкая, мои коллеги подхватили вещи и надели пальто. Довольная, я направилась к своему столу и поймала взгляд Бертрана, который загадочно ухмылялся.

– Прекрасное выступление, – похвалил он, когда я подошла к нему.

Он выпрямился и теперь возвышался надо мной.

– Хороших выходных, Яэль!

– Спасибо. Вам тоже, Бертран.

Он не сделал ни шагу и наблюдал за тем, как я беру сумку и куртку.

– До понедельника. – Я кивнула ему в последний раз.

Потом я присоединилась к команде, дожидавшейся меня перед дверью агентства. Еще ни разу я не уходила одновременно с ними. Этим влажным декабрьским вечером мы стояли на тротуаре, движение было плотным, свет фонарей и автомобильных фар отражался в лужах. Открылись зонтики, и один из них защитил меня от дождя.

– Тебе в какую сторону? – спросил Бенжамен.

– За мной заедут.

– О… классно!

Я покраснела.

– Познакомишь?

– Ни за что! – со смехом ответила я.

Я услышала «порше» раньше, чем увидела, и широко улыбнулась коллегам:

– Я пошла! Хороших выходных!

Как раз когда я произносила эти слова, Марк припарковался во втором ряду, вышел из машины и заметил меня. Я побежала к нему под одобрительный свист и восхищенные реплики, встретившие старый гоночный автомобиль. Я не сумела удержаться и поцеловала Марка, наплевав на то, что у двери выстроилась вся команда, а Бертран наверняка наблюдает за происходящим из окна кабинета.

– Поехали? – спросила я.

– Рада, что наконец-то выходные?

– Не то слово!

Он обошел машину и открыл мне дверцу. Перед тем как сесть самому, помахал рукой моим коллегам, которые все еще стояли, застыв, перед входом.

На этот раз мы обошлись без готовки и чревоугодничества. Марк выбрал для нас несколько сортов колбасы и сыра со свежим хлебом. После ужина мы болтали на диване с бокалами красного.

– Если я правильно понял, в ближайшие два дня тебе нужно расслабиться?

– Точно!

На его лице появилось хитрое выражение.

– Ты не будешь вкалывать? Правда? Вообще совсем, ни минуты?

– Не буду! По крайней мере, надеюсь.

– Что ты планируешь на воскресенье?

– Ничего особенного, думаю, пойду поплавать… а что?

– Поехали со мной на блошку.

– А Абуэло?

– Разок перебьется, а если я ему скажу, что поеду с тобой, он собственноручно расстелет красную дорожку. Но это только если тебе самой хочется!

– Ну конечно! – ответила я с широченной улыбкой. – Я очень-очень хочу. Ты себе не представляешь, как я мечтаю поехать с тобой. Спасибо!

Что это ты сейчас делаешь, Яэль? Я подошла к краю пропасти, и одна нога уже болтается над бездной. Он потянулся ко мне, ухватил за плечи, прижался лбом к моему лбу и опустил ресницы.

– Я скучал по тебе, – прошептал он.

Он не дал мне ни ответить, ни задуматься над его словами – крепко поцеловал, я задрожала всем телом, закинула руки ему на шею и придвинулась совсем-совсем близко. Он поднял меня и понес в спальню, на кровать. Лег на меня, я смотрела ему прямо в глаза. Мне подумалось, что я никогда в жизни не занималась любовью так – медленно, нежно, не торопясь, даря и благодарно принимая ласки и поцелуи. Наши тела говорили друг с другом и не хотели расставаться.

– Ты уже спишь, – прошептал он потом, когда я лежала, прижавшись к нему. – Я поеду.

– Останься.

Ну вот и все, я полетела в пропасть. Я выбралась из постели, голая прошла по квартире, погасила всюду свет, не забыла отключить телефон. Вернувшись в спальню, я заметила его часы на моем ночном столике, и эта картинка меня растрогала: получалось, что он у меня как дома. Я порадовалась, что темно и мои затуманившиеся глаза не видны, потом скользнула под одеяло и устроилась в своей любимой позе – положив голову ему на плечо. Он обнял меня свободной рукой, его ладонь гладила меня, наши ноги переплелись.

Я почувствовала на лбу поцелуй, второй, третий. Улыбнулась, не поднимая ресниц. Я проснулась в том же положении, в каком заснула, прильнув к нему.

– Здравствуй, – прошептал Марк.

– Здравствуй.

Я потерлась носом о его плечо и глубоко вздохнула. Руки Марка гладили мою спину, ноги, все мое тело. Происходившее было абсолютно невообразимым: я начинала субботнее утро в его объятиях. Я оторвалась от его плеча и заглянула ему в глаза: они еще были сонными, но уже смеялись.

– Так бы и остался здесь на весь день, – мечтательно протянул он. – Но мне все же надо открыть сегодня лавку.

– Который час? Ты опаздываешь?

– Это не важно, я работаю не по расписанию. Не буду же я лишать себя завтрака в постели с тобой.

Он чмокнул меня в кончик носа:

– Лежи и не двигайся. Я спущусь за круассанами.

– Ты позволишь мне сварить кофе?

Он нахмурился, состроил недовольную мину, но вскоре просиял:

– На этот раз разрешаю.

Он ласково поцеловал меня и встал. Я лежала не шевелясь и наблюдала за тем, как он одевается. Он направился к выходу и на пороге обернулся:

– Скоро вернусь.

Я вслушивалась в его шаги, едва дыша от счастья, от неуверенности, от страха, от жгучего желания, чтобы он опять был рядом. Я перекатилась в постели на опустевшее место и глубоко вдохнула запах Марка, это успокоило меня. Я встала и отправилась в ванную. Долго рассматривала себя: взъерошенные волосы, сияющие глаза, ярко-красные губы. Отражение в зеркале обрадовало, я подумала, что снова похожа на саму себя, чего уже давно не было.

Через четверть часа, как раз когда я ставила на ночной столик две чашки кофе, хлопнула входная дверь. Пару минут спустя спальня наполнилась запахом горячих круассанов, и это было так удивительно. Я забралась обратно под одеяло, Марк бросил на кровать пакет из булочной и обнял меня, просунув руки под футболку, которую я успела надеть. Я вскрикнула:

– Ты совсем ледяной!

Он пощекотал меня, я засмеялась. Он убрал руки, лег рядом, протянул мне круассан. Я откусила кусочек и передала ему кофе.

– Останешься сегодня у меня? – спросил он, когда мы покончили с круассанами и кофе, но продолжали лежать, прижавшись друг к другу.

– Да… Когда мне прийти?

Он перевернул меня на спину, улегся на меня и стал целовать.

– Как только захочешь, как только будешь готова… я жду тебя, – проговорил он, касаясь моего рта губами.

Воскресным утром я заново открывала для себя блошиный рынок. Я бывала здесь с родителями, ребенком, но все забыла: лабиринты его торговых рядов, тайные проходы, крытые галереи, теснящиеся прилавки и лавочки, похожие на пещеру Али-Бабы. Угодья охотников за сокровищами. Сидя в винтажных креслах, антиквары поджидали завсегдатаев, негромко переговаривались между собой, их диалоги изредка прерывались взрывами смеха. Все они, подобно Марку, были спокойными, терпеливыми, абсолютно не нервными, не взвинченными. Таковы правила профессии. Их настрой оказался заразительным, мне не хотелось торопиться, я все тщательно рассматривала. Меня позабавило неожиданное наблюдение: как только они оставались одни, продавцы прилипали к своим мобильным. Я воспользовалась случаем, чтобы поддразнить Марка – оказывается, не я одна страдаю от этого придатка к своей руке. Мы провели больше двух часов, медленно продвигаясь по рядам рынка Поль-Бер, и, по утверждению Марка, едва прошли половину. Ничего удивительного, потому что он останавливался у каждого прилавка, заходил в каждый магазинчик… Он всех знал, у него было что рассказать о любом предмете мебели, о любой новой находке, он с удовольствием пил кофе, которым его угощали, а ближе к полудню красное вино с ломтиком колбасы на закуску. Он представлял меня всем и каждому, произнося «Яэль… это Яэль», и всякий раз в ответ его хлопали по плечу и понимающе подмигивали. В отличие от рынка в Л’Иль-сюр-ла-Сорг, в Сент-Уане Марк был как дома, здесь проходила его параллельная жизнь, не известная ни мне, ни нашим общим друзьям. Здесь его знали как выдающегося охотника за антиквариатом, наследника Абуэло, и действительно, репутация этих двоих выходила далеко за пределы их маленькой парижской лавки. Марк был по-настоящему талантлив, но никогда не выставлял свой дар напоказ, не хвастался удачными приобретениями или драгоценными находками, уведенными у кого-нибудь из-под носа. Как и посвященной ему статьей в журнале, о существовании которой я только что узнала.

– Что это за история? – спросила я, отведя Марка в сторону.

– Ничего особенного. Журналист из «Котэ Пари» явился в магазин, мы поболтали, и через несколько месяцев вышла статья.

– «Котэ Пари»! – воскликнула я, невероятно радуясь за него. – Это привлечет посетителей и добавит известности, для твоего бизнеса это просто супер.

– Ой, знаешь… я не так уж к этому стремлюсь, дела как-то идут, и больше мне не нужно…

– Не скромничай, если прислушаться к твоим друзьям, ты из лучших, так что можно расширяться!

Он снисходительно улыбнулся:

– А зачем мне больше?

– Но…

Он посмотрел на меня и осторожно погладил по щеке:

– У меня есть все, что мне нужно.

Сердце замерло. И что это значит? Марк отодвинулся от меня и сделал несколько шагов вперед.

– Походим еще немножко до обеда? – спросил он.

Я кивнула и бегом догнала его. Прижалась к нему плечом, тронула его руку, наши пальцы переплелись и больше не отпускали друг друга.

Мы еще некоторое время побродили, потом Марк проложил в толпе дорогу до бистро «Поль-Бер», где он всегда обедал, приходя на рынок, как это делал до него Абуэло. Нам сразу отыскали столик рядом с кухней, и со своего места я могла наблюдать за тем, что происходит за кулисами. Столы не были покрыты скатертями в клетку, а выставляли напоказ свое натуральное дерево, и это создавало атмосферу гостеприимства, характерную для традиций бистро. Шеф-повар гонял официантов, которые, впрочем, и без понуканий работали отлично! Сам шеф, импозантный мужчина с полотенцем на плече, тщательно инспектировал каждое блюдо, и достаточно было посмотреть на него, чтобы понять, что здесь ко всем клиентам относятся с одинаковым вниманием, будь то завсегдатай, случайный гость или американский турист. Что до американцев, то в этом ресторанчике им должно было казаться, будто они попали в другое измерение. Ничего похожего – как всегда, когда я бывала с Марком, – на безликие и безвкусные суши-бары. Его невозможно было даже представить в тех заведениях, куда я ходила с сотрудниками агентства: он бы выглядел там словно лев, угодивший прямо из саванны в клетку общества защиты животных, где его пытаются накормить сухим кормом. А здесь с его лежащими на столе очками и пачкой табака, с его кроссовками из партии, выпущенной в 1975 году, но при этом более современными, чем у всех моих коллег, ему было комфортно, он был абсолютно на своем месте и с нетерпением ждал, когда ему подадут вожделенный бёф бургиньон. Тем не менее я пообещала себе, что когда-нибудь обязательно заставлю его взять в руки палочки для еды – вот будет забавная картинка, подумала я. Он потянулся через стол, взял меня за руку и погладил большим пальцем ладонь. Я задрожала.

– Если бы десять лет назад мне сказали, что со мной будет такое… я бы ни за что не поверил…

– Я тоже.

– Ты, я, здесь, мы вместе… представляешь?

– С трудом, – улыбнулась я.

– На днях мне звонил Седрик со шпионской миссией по заданию твоей сестры.

Я расхохоталась.

– А если серьезно, он сообщил мне, что они ждут третьего ребенка. Ты скрыла от меня.

– Даже по телефону слышно, как они счастливы, прямо зависть берет.

– Да, ты прав.

Впрочем, зависть мгновенно испарилась, стоило представить себе лицо Бертрана, когда я сообщаю ему, что ухожу в декретный отпуск. Нам наконец принесли еду. Мы обедали, спокойную атмосферу изредка нарушали возмущенные крики шеф-повара, на которые я вскоре перестала обращать внимание. Марк рассказывал мне разные истории про блошку и из жизни Абуэло. Этот день был просто волшебным, мне хотелось в полной мере насладиться общением с Марком, слушать только его голос, видеть только его, как если бы работа, друзья да и все остальное больше не существовали. По молчаливому согласию мы затягивали наш обед: после десерта и кофе заказали по второму кофе, нам было хорошо, тепло; время от времени мы даже замолкали и просто смотрели по сторонам, я вдруг ощущала на своей руке легкое как перышко прикосновение и улыбалась. В конце концов нас вынудил уйти сам шеф, спросив, нравится ли мне спектакль. Марк как завсегдатай, хорошо знающий этого персонажа, ничуть не удивился. В самом заведении жизнь кипела: как только кто-то из клиентов освобождал столик, его тут же захватывали очередные страждущие, но я заметила это, только когда мы покидали бистро. Тут-то я поняла, как мы напрягали официантов.

Оставленные Марком чаевые наверняка успокоили их. Мы вышли на улицу, и я сразу съежилась от порыва ветра. Я спрятала ладони в рукава куртки и сунула нос в воротник.

– Иди сюда, – позвал Марк, разводя руки.

Я укрылась в его объятиях, а он наверняка сразу замерз в своем вечном вельветовом пиджаке и несерьезном шарфике.

– Как ты терпишь такой холод? – спросила я, подняв к нему лицо.

Он склонил голову и поцеловал меня в кончик носа. Потом прижался лбом к моему лбу и улыбнулся:

– Будем потихоньку возвращаться? Подозреваю, что ты хочешь подготовиться к грядущей рабочей неделе.

– Да.

Он умеет читать мои мысли. Я не различила в его голосе ни тени упрека, и мне стало легче.

Марк остановил «порше» возле моего дома, зимние сумерки уже наступили, я отстегнула ремень и повернулась к нему:

– Спасибо за сегодняшний день, мне было очень хорошо.

– Правда? Не устала от всего этого старья?

– Нет.

– Знаешь, чего бы мне хотелось?

– Скажи.

– Я хотел бы взять да и уехать с тобой куда-нибудь подальше и провести два или три дня только вдвоем и чтобы эти два-три дня длились бесконечно.

– Не соблазняй меня, – прошептала я.

Он покосился на меня:

– А ты не вынуждай меня мечтать…

– Может, когда-нибудь…

Я придвинулась к нему, потянулась, обхватила ладонями лицо и поцеловала, а он обнял меня, прижал к себе.

– Я позвоню тебе. Мы же скоро увидимся?

– Тебе решать…

– А-а-а, ну… я пойду. – Последний поцелуй, я открыла дверцу, поставила ногу на тротуар и обернулась. – Останешься со мной сегодня? Это, конечно, не то, что твоя затея с бегством, но все же лучше, чем ничего, правда? И я обещаю удивить тебя за ужином мегаэкзотикой…

– Только не говори, что закажешь на ужин…

– Суши!

– Вернусь-ка я, пожалуй, домой, – ухмыльнувшись, ответил он.

Я плюхнулась обратно на сиденье и страстно поцеловала его.

– Согласен на суши! – объявил он, когда я его отпустила.

Когда мы сидели рядышком на диване, на кофейном столике завибрировал мой телефон. Я взяла его.

– Это Алиса, – сообщила я Марку.

– Ты не ответишь?

– Алло.

– Я хотела узнать, как дела, а то ты уже несколько дней не подаешь признаков жизни.

– Я была занята…

Марк зажал рот рукой, чтобы не рассмеяться.

– Ладно, ладно, – продолжила она. – Как всегда, работа, но это же не повод, чтобы не звонить.

Я включила громкую связь.

– Я провела выходные с Марком. Вообще-то он и сейчас здесь.

– Ой!

– Привет, Алиса, – поздоровался он.

– Э-э-э… и… что вы делали?

– Разное, – ответила я.

– Тс-с-с… Так, не хочу больше ничего слышать! Приедете как-нибудь вечером на ужин на этой неделе?

Мы с Марком переглянулись.

– С удовольствием, – поспешил он согласиться.

– Отлично, давайте в среду!

Она повесила трубку. Мы будем ужинать с Марком у сестры, словно нормальная пара. Они знали Марка как облупленного, но все равно, пусть это и глупо, мне стало ужасно страшно, даже страшнее, чем если бы предстояло знакомство с родителями. Я никогда ни с кем не знакомила Алису и Седрика, поскольку в этом не было надобности. Поэтому сама ситуация была мне в новинку. Дело принимало серьезный оборот, все происходило помимо моей воли; я утратила влияние на огромную часть своей жизни. По дороге домой Марк сказал, что хорошо бы ни с того ни с сего сорваться и куда-нибудь уехать, но он не догадывался, что с тех пор, как он снова вошел в мою жизнь, я все делаю ни с того ни с сего, ни о чем не задумываясь. По крайней мере, так это выглядит. Я даже откладываю на потом свои мейлы и забываю телефон на дне сумки. Впрочем, я скрестила пальцы, надеясь, что Бертран не пытался со мной связаться, иначе завтра я получу тот еще выговор. Я тяжело вздохнула.

– Что-то не так? – поинтересовался Марк.

– Нет, нет, все в порядке.

– Точно? Честное слово, в последние три минуты у меня такое впечатление, что у тебя там все бурлит, – заявил он, прикоснувшись пальцем к моему лбу.

Я засмеялась, мне сразу стало легче.

– Это из-за ужина у твоей сестры?

– Нет, но приготовься, нас ждет целое представление.

– Пока не увидит, не поверит, да?

– Наверное.

– Я ей предоставлю доказательства, не сомневайся. Начну вот с этого. – Он поцеловал меня в ухо. – А еще могу сделать так. – Он схватил меня за талию и посадил себе на колени.

– Ты и правда можешь.

– Вот только в какой-то момент нужно будет перейти к более серьезным вещам, чтоб у нее не осталось сомнений насчет того, чем мы занимаемся вместе.

Он крепко поцеловал меня.

– Ну а чтобы окончательно добить ее, мы сбежим, объяснив, что койка зовет.

Я прижалась к нему, мое тело выгнулось, напряглось.

– О да, это будет уже поздно вечером, – подхватила я. – Прямо как сейчас. Не пора ли нам прорепетировать наше представление?