Шлепая по палубе ластами и забавно переваливаясь на тонких ножках, ко мне подошел квурк Влик и с надеждой уставился влажными окулярами, донельзя похожий на глянувшую через аквариумное стекло рыбку-телескопа. Я стоял у фальшборта «Гордости Приморья» и скептически осматривал очередной остров, к которому мы только что подошли. Надежда на то, что этот кусок суши устроит Рыжика, была невелика – наш фрегат подплыл, если уж говорить честно, к совсем небольшому островку. Рыжий ловец крыс ненадолго вылез из трюма, недовольно глянул на меня, потом соизволил посмотреть на берег в пятидесяти метрах от судна и снова повернулся ко мне.

«И надо тебе было из-за пустяка отвлечь меня в самый ответственный момент? Я почти поймал его», – укоризненно выдал кот и снова нырнул в недра трюма.

Противостояние Рыжика и крысиного короля являлось самым обсуждаемым процессом на судне. Вся команда делала ставки – кто на кота, а кто на крысу. Симпатии тоже разделились примерно поровну – многие верили, что, если крысы уйдут с корабля, всех ждет несчастье. Разок рыжий воин вступил в бой с увертливым главным грызуном и даже откусил тому ухо, но в самый ответственный момент к королю подоспела подмога, и десяток огромных крысиных гвардейцев атаковал ошарашенного кота, – половина серых солдат полегла за своего господина на поле боя под ударами могучих лап, но король спасся.

Честно сказать, со скуки я сам увлекся этим противостоянием и чувствовал себя немного неловко, отвлекая Рыжика от серьезного дела на такое незначительное мероприятие, как осмотр очередного острова. Но деваться было некуда – работа есть работа.

– Нет, Влик, снова не тот остров, – повернувшись к квурку, сказал я. – Большой нужен.

– Большой-большой ква-ждый раз, – недовольно проквакал наш проводник, забавно раздувая горловой пузырь. – Где-где я найду ква-м столько мест без ква-ды?

– Не сердись, квакуш, – с улыбкой сказала Лия, стоящая неподалеку. – Хочешь рыбку соленую?

– Да-ква-й, – немного повеселел забавный ихтиандр и пошлепал к гоблинке, потом не удержался, оглянулся и укоризненно сказал: – Ква-тит мучить квурка.

Взяв у улыбающейся маленькой аристократки кусок вяленой рыбы, Влик еще раз обиженно глянул на меня, потом сиганул через фальшборт и через секунду скрылся под килем корабля. Квурк, когда обижался, прыгал за борт и в гордом одиночестве отсиживался под водой. В принципе, Влик был прав – он уже вторую неделю болтался с нами по Архипелаговому морю. За день мы осматривали пять-шесть островов, на некоторые даже высаживались и долго по ним бродили – и рыжий эксперт все безапелляционно браковал. Первое время я любовался красотами Архипелага, но через пару дней эти метания мне надоели, и череда прекрасных островов, жемчужин южного моря, слилась в моей голове в один непрерывный пляж. Впрочем, мы не осмотрели и десятой части раскинувшегося перед нами великолепия, так что имелся хороший шанс застрять тут еще на два-три месяца.

«Может, среди моих предков все же был Менделеев?» – подумал я, глядя на прозрачные морские волны, сомкнувшиеся над оскорбленным в лучших чувствах квурком.

Говорят, что периодическая таблица, которую мы все изучали в школе на уроках химии, пришла к своему создателю во сне. Может, это и так – уж чересчур она гениальна, судите сами: химик призвал физику себе на службу, привязал атомные веса к химическим свойствам и благодаря этому открыл несколько новых элементов, да еще и сам исправил (как позже оказалось, совершенно правильно) атомные веса уже известных. Понятно, что продавцу мороженого вряд ли приснилось бы что-то подобное, – тут сыграло свою роль подсознание человека, много думающего над проблемой, и только поэтому случилось «сверхчувственное откровение».

Мне же почти неделю снилась карта Архипелага, которую я периодически вытаскивал из памяти трикета, и один из огромных островов, размером где-то между Кубой и Мадагаскаром, пульсировал в этом сне теплым желтым светом. Свечение это было до боли знакомым, но воспоминания о том, где я мог подобное видеть, ускользали. Когда сон пришел ко мне в третий раз, я невольно задумался о странном случае, произошедшим с господином Менделеевым, и уже не мог отделаться от этой мысли, – при этом светящийся на карте остров продолжал посещать меня каждой ночью. Обида Влика оказалась последней каплей, подточившей мою материалистическую решимость не обращать внимания на всякие глупости вроде толкования сновидений или хиромантию.

– Квурка из воды вытащите, вскоре мы отплываем, – сказал я Лие и направился к кормчему согласовывать курс.

В каюте Менара мы просидели почти два часа. Карта Архипелага в его корабельном журнале никак не желала накладываться на интерактивную картину, снимаемую трикетом с микроспутников, запущенных на орбиту вокруг мира Ворк. Но в конце концов мы определились с конечным пунктом назначения, и Менар начал думать над прокладкой курса, ожидая Влика и желая посоветоваться с нашим проводником.

– Что, тоже откровения духов? – пошутил кормчий, когда мы наконец-то определились, какой из островов является целью на этот раз.

– Можно сказать и так, – стеснительно улыбнувшись, ответил я, абсолютно не уверенный в правильности своих действий.

– Приснился, что ли, этот остров тебе? – ехидно поинтересовался Менар, с интересом взглянув на меня.

– Ну… нет, – засмущался я окончательно. – Не настолько уж я и верю во все это, чтобы согласно своим снам плавать…

– Ну-ну, – ехидно протянул огр.

И в этот момент вошел квурк.

Разговор Менара с Вликом происходил около часа, в течение которого я присутствовал в комнате, стараясь не привлекать к себе внимания, – обидчивый квурк виновником нелепых метаний «Гордости Приморья» по всему Архипелаговому морю считал меня. Я себя очень неудобно чувствовал перед добрым и бесхитростным аборигеном, который искренне не понимал, чем заказчика не устраивают прекрасные острова его родины. Рыжика Влик воспринимал как домашнее животное, но, так как сам относился скорее к рыбам, никакого умиления при виде рыжего пушистика не испытывал и старался просто его не замечать. Впрочем, кот платил квурку той же монетой.

Когда Влик понял, о каком острове ему толкует Менар, с квурком произошла забавная метаморфоза. Глаза-телескопы еще больше выпучились, хотя секунду назад это и казалось невозможным, чешуя на лице поменяла свет с серебристого на розовый, после чего квурк оглушительно заквакал, перейдя на родную речь. Стрикет в меня язык квурков не загружал, поэтому сразу включился подстрочный перевод квакающих звуков, издаваемых нашим проводником.

– Ква-кву-квиквакува! – возмущенно выдал Влик, что означало: «Мы так не договаривались!» – У меня дома три жены, восемнадцать детей и триста четырнадцать мальков! – возмущенно продолжил квакать на своем языке наш проводник. – А вы хотите, чтобы я своим спинным плавником кормил бездушных рыб! Мы все там умрем!

После того как квурк завершил свою полную возмущения пламенную речь, он покинул каюту кормщика, потом прошлепал своими ластами по палубе и снова плюхнулся за борт, – наш проводник, как всегда, оскорбился и под килем корабля решительно выражал свой протест.

– Ты что-нибудь понял? – удивленно спросил я Менара.

– Опять обиделся, болезный, – добродушно прогудел огр. – Через часок вылезет обратно, тогда и поговорим.

Когда квурк пришел в себя и вернулся на борт корабля, он уже достаточно информативно освятил свою первоначальную реакцию. Я действительно выбрал один из самых неудачных островов на всем Архипелаге. В принципе, ни крупных хищников, ни серьезных природных аномалий на острове, носящем среди местных аборигенов название Квиш, что приблизительно переводится как Лабиринт, не было, но от этого проще там жить не становилось, и вот почему.

В центре острова возвышалась гора, увенчанная громадным кратером. В незапамятные времена, когда этот вулкан потух, в недрах горы поселился великий древний маг, основав там свою лабораторию. Долго ли проводил он там эксперименты – никому не известно, об этом предания умалчивают, зато последствия его научной деятельности не заметить трудно. После смерти великого мага (от старости, несчастного случая либо по какой иной причине) случилось обычное для мира Ворк событие – магия вышла из-под контроля. И вот уже на протяжении тысяч лет из недр горы периодически выползают весьма неприятные создания, многие из которых почему-то жаждут уничтожить все живое и разумное, что им попадается под руку (или под то, что они в данный момент держат в руках). Главным отличием инфернальных тварей из вулкана от всех остальных обитателей этого мира было сочетание рогов, копыт и жутких клыков.

Кстати, по этому поводу вспомню известную историю, произошедшую с выдающимся зоологом конца восемнадцатого века, великим классификатором Жоржем Леопольдом Кювье. Ученика зоолога, нарядившегося бесом и ввалившегося к учителю с воплем: «Съем!», ученый осадил на научной основе. «Копыта, рога имеются – значит, ты животное травоядное, и поэтому никак не можешь съесть меня», – ответил великий классификатор и продолжил неспешно заниматься своими делами. Хотя если бы ученик крикнул: «Укушу!», то шутки не получилось бы – копытные могут больно кусаться. А вот если бы он крикнул: «Бодну!», тогда господину Кювье действительно стоило бы опасаться, правда, в основном за свою репутацию, – такие ученики могут ее здорово подпортить.

Так вот, рога, копыта и плотоядные инстинкты – явления несовместимые. Так что минотавры и сатиры в природе существовать не могут – не едят мяса рогатые создания. Вернее, такая ситуация возможна в одном случае – все эти жуткие рогоносцы должны быть травоядны. И тут вступает в силу вот такой закон: если ты с утра до вечера жуешь травку – очень трудно стать разумным. Обладание рогами (я в прямом смысле слова) с гарантией идентифицирует живность как скот. А домашний и дикий скот, как известно, может обладать любыми качествами, кроме одного – выдающегося ума.

Тут вырисовывается прямая зависимость: рога-травоядность-тупость. Земные генные инженеры так и не смогли создать умное рогатое существо – в этом плане даже лошади, обладающие копытами и лишенные украшений на голове, значительно умнее любого представителя рогатых. Все попытки создать рогатого умного хищника у друидов древности мира Ворк тоже, насколько я знаю, закончились неудачей. Да и пословицы редко идентифицируют животных с рогами как персонажей, достойных подражания, – баран, козел и олень тому характерные примеры. Правда, лось и бык являются олицетворением силы, но силы глупой и грубой, не вызывающей серьезного уважения, – со львами и тиграми эти звери уж точно не сравниваются.

Вернемся к ситуации на Лабиринте: вылезая из недр потухшего вулкана, рогатые хищные твари, поголовно владеющие магией Огня, расползаются по всему огромному острову, сея на своем пути смерть и разрушения. Лезут монстры, внешне чем-то напоминающие демонов из компьютерных игрушек про адские бездны, не постоянно, а скорее волнами. Я думаю, что древний маг каким-то непостижимым способом открыл в недрах горы портал на родину этих существ, некое место, схожее с адской бездной. После определенного времени пребывания в мире Ворк их выбрасывает обратно в свой мир, точно так же, как и земных джисталкеров. Но если мои коллеги с Земли ведут себя тут тихо, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, то рогатые инфернальные создания подобной скромностью не грешат. Правда, территорию острова жуткие твари не покидают, даже более того – к воде стараются близко не подходить. Правило, гласящее, что магия Огня плохо работает вблизи больших водных масс, действует и для этих адских исчадий.

В принципе, такая ситуация меня, как представителя компании «Гном-инст», вполне устраивала. Наличие серьезного отвлекающего фактора как раз обговаривалось при организации совместного поселения двух сторон – единственный сложный момент заключался в том, смогут ли объединенные силы бойцов мира Ворк противостоять инфернальным рогатым тварям. Но это можно было выяснить одним способом – практикой. Несмотря на достаточно большое количество информации о мире Ворк, об опасностях острова Лабиринт известно совсем немного. Опять же – устроит ли это место рыжего привереду? Одним словом, задача поставлена была отнюдь не теоретическая – на остров надо было плыть.

Заседание в каюте кормчего закончилось – собравшиеся за столом начальники наконец-то приняли важное решение. Квурк, как всегда недовольный, на этот раз протестовать не стал и пошел искать утешение у доброй гоблинки, которая единственная понимала тонкую душевную организацию обидчивого аборигена. Огр вышел на палубу, и вскоре команда фрегата забегала, готовясь к отплытию. Джисталкер присоединился к членам своей команды, которые собрались на корме и дышали свежим воздухом, наполненном морской влагой. Чуть в сторонке маленькая аристократка успокаивала квурка, который привычно жаловался куколке-вампирчику на окружающую несправедливость. И только большой рыжий кот не стал покидать недра трюма из-за такого несерьезного дела, как очередное отплытие, – ведь его серый враг не дремал!