Отвертеться от рабского труда не удалось и на этот раз. Хотя я такой вариант развития событий в общем-то и предполагал с самого начала. Разделать гигантского петуха с каменной шкурой котам было просто не под силу. Да и мне на этот раз не помог бы высокотехнологичный меч Бориса Кузнеца – тяжелую мясницкую работу я выполнял прямо в скафандре высшей защиты.

Коты, вдоволь нарезвившись вокруг головы тираннозавра, спокойно отошли в сторону, я спустился с небес на грешную землю и взялся за дело. Отношение ко мне у непосредственного кошачьего народа в этот момент чем-то походило на поведение домашних кошек, которые вертятся под ногами хозяйки, готовящей на кухне обед. Вроде и не мешают, но и о себе забывать не дают. Хотя выражение «вертеться под ногами» тут больше фигуральное – ближе чем на пятнадцать метров коты ко мне не подходили. На роль кухарки при разделке птички размером с карьерный самосвал идеально подошел всем нам знакомый джисталкер.

Первым делом я решил вопрос с кровью. Из тушки этой птахи постепенно натекло с полтонны красной жидкости, образовав среди камней приличную глубокую лужу, фактически небольшую ванну. Кровь я всосал в СВЗ, используя высокотехнологичный скафандр как примитивный моющий пылесос, и, слетав раз пять к реке, подкрасил водичку. Ниже по течению по внезапно сменившемуся цвету потоков можно было предположить, что на берегу реки произошла великая битва с кучей жертв. Сделал я это вовремя, оставив на месте кровавой лужи, к которой уже начали слетаться неприятные в соседстве насекомые, только мокрые камни. После этого залетел в пещеру с другой стороны, и вскоре на полянке неподалеку от места событий развернулся кошачий пир – ножка по-прежнему для многих лакомок самая вкусная часть курочки. Я ее еще очистил от твердой шкуры, нарезал удобными для котов кусками и слегка поджарил раскаленными ладонями СВЗ. Высшего класса кошачий повар и официант в одном лице из меня получился (правда, чаевых никто так и не предложил).

Коты донимали меня вопросами, но опыт – великая вещь! Еще года четыре назад я был для любого Старшего кота открытой книгой, которую он мог почитать перед сном. Постоянное наше с Рыжиком общение не только взрастило одного кота умным и гибким лидером (всего в меня), но и научило меня различным хитростям и методикам, благодаря которым мои мысли стали для котов непрозрачны. Нет, каждый из них по-прежнему отлично улавливал мое настроение, чувствовал расположение ко всем котам мира Ворк и к себе в частности, но мысли мои для пушистых телепатов стали закрыты, если я не хотел ими делиться. Так что вопрос о не совсем честной охоте даже не возник, ибо Рыжик (при всем его уме, ловкости и организаторских талантах) оставался истинным котом в прямом смысле этого слова. Перед самой охотой лишних вопросов не задавалось, в процессе ведения тираннозавра тоже, а когда новоявленный Вожак без прайда радостно прыгал на огромной голове хищного петуха, кот уже сам искренне верил в то, что убил гигантскую дичь чуть ли не соло. Мою незначительную помощь можно в расчет не принимать, как и не обращать внимания на работу других котов, которые просто подманили птичку под страшные когти опасного рыжего воина! Хотя, может быть, именно за эту нахальную непосредственность многие из нас и любят кошек? Впрочем, давайте оставим этот философский вопрос на потом…

Пока на полянах вокруг засадной скалы продолжалось кошачье пиршество, я успел разделать тушку гигантского петушка, сложил мясо аккуратными стопками у входа в пещеру, очищенные кости свалил в большую яму внутри тоннеля и засыпал имеющейся в избытке породой на радость будущим палеонтологам. Словом, работал не покладая манипуляторов СВЗ.

«Рыжик, что делать с головой динозавра?» – спросил я рыжего хозяина, как покорный металлический раб.

«А можно сделать из нее постамент? На ней так удобно прыгать», – заявил непосредственный кот.

«Сделаю, господин», – откликнулся я и передал коту мыслеобраз вытянувшегося по струнке металлического зеленого человечка (а что, не только же котам над людьми издеваться).

«Давай-давай, дурень», – сварливо отозвался Рыжик, скопировав интонации бабы Тори, так что поле юмористического боя осталось за ним.

Подлетев к огромной голове, я крепко ухватил ее манипуляторами СВЗ, взлетел и через пять секунд плюхнулся в ту же многострадальную речку. Через пару минут вынырнул уже с совершенно чистым черепом тираннозавра без нижней челюсти (химия нейтрализовалась плотью и на местную экологию повлиять была не должна). С черепушкой в манипуляторах слетал на полянку в центре кошачьего леса (образ полянки передал мне рыжий штурман) и вбил этот замечательный постамент зубами в землю на месте сбора совета леса. Теперь череп тираннозавра будет долгие годы трибуной для выступления кошачьих вождей и одновременно послужит напоминанием о великом подвиге нового Вожака, когда-то носившего славное имя Рыжик.

«Все сделано, рыжий господин», – отрапортовал я, вернувшись к скале, у которой новоявленный Вожак без прайда распределял мясо, добытое им в сложной и напряженной (а главное – прекрасно им же подготовленной и продуманной) Большой Охоте.

Рыжик на мое ёрничанье внимания не обратил, продолжая распределять добычу. Впрочем, я свою часть работы сделал, теперь предстояло поработать коту. Он как раз этим и занимался, одновременно укрепляя свежеиспеченный авторитет.

«Отвлекись на секунду», – попросил я Рыжика уже серьезно.

«Да, Тим, слушаю», – тут же откликнулся мой рыжий товарищ.

«Через какое время мне появиться? Сколько дней тебе надо на утряску всех дел?» – спросил я кошачьего начальника.

Да, раньше на наши приключения мне надо было отпрашивать кота у Старших, а теперь мой рыжий компаньон сам кого захочет, того и отпустит. Налицо все признаки служебного роста.

«Послезавтра утром буду ждать у твоей любимой поляны, хорошо?» – четко и информативно ответил кот.

«Отлично. Ладно, больше не отвлекаю – улетел», – сказал я, поднимая СВЗ в воздух.

«Не скучай», – традиционно попрощался со мной Рыжик и продолжил прерванную раздачу провизии.

Через двадцать минут я уже выкатывался из гашек-камеры в зале старта фирмы. Когда я освободился от скафандра, узрел уже привычное скопление сотрудников у произведения искусства, которое я сваял при помощи лома и ярости, заменившей в тот момент вдохновение.

Руди опять занимался фотографированием Леночки, но на этот раз наша офисная мартышка была разнаряжена похлеще богатой гоблинки на городском празднике (эти маленькие модницы умудряются нацепить на себя одежд и украшений вровень с собственным весом).

– И что на этот раз? – громко поинтересовался я, не залезая в виртуал, где творилось это безобразие.

– На презентации фирмы были представители известного глянцевого журнала, – продолжая свое черное дело, ответил Рудольф Иванович. – Очень их мои фото заинтересовали. Вот теперь для них эксклюзивчик леплю.

– Может, мне взять ломик и немного улучшить шедевр? – ненавязчиво предложил я, оглядываясь в поисках какого-нибудь тяжелого предмета.

– Понял, виноват, исправлюсь, – тотчас же признал шеф свою неправоту и вынырнул из папарацционного виртуала.

Леночка при взгляде на мою орчью рожу вздрогнула, покраснела и показала хорошее ускорение, покидая зал старта. Кстати, пришла пора рассказать, почему я все это время бегал с зеленой кожей и в коллоидной маске. Если кто-то думает, что в этом есть глубинный смысл, заранее скажу, что он ошибается. Во всем виноваты пресловутые стереотипы сознания. Судите сами.

Спланировано путешествие было пошагово. Как я уже раньше говорил, география мира Ворк не отличается большим числом огромных участков тверди. Единственный гигантский континент размером примерно как две Евразии имеет название Суша и простирается ото льдов на юге до северных холодных морей. Здешняя Антарктида соединена реликтовыми ледниками (переходящими в вечную мерзлоту) с материковой частью и в понимании местных ребят, о науке геологии имеющих смутное представление, является продолжением континента. Центральную часть материка занимает Эта Сторона, а с восточной и западной части Суши испокон веков живут представители Той Стороны. На другой стороне планеты, по размерам схожей с Землей, раскинулся Архипелаг, состоящий из полутысячи островов.

Архипелаг как раз и является нашей целью, и у представителей Той Стороны, среди которых я получил уже некоторую известность в качестве знатного орка тейпа Грым по имени Тим, есть огромное преимущество для его достижения. Теплые порты южных морей имеются только у хищников, да и добираться до Архипелага от экваториальных берегов минимум на неделю (а то и на две) быстрее, чем через северные порты светлокожих варваров. Это перевесило все удобства работы на Этой Стороне, тем более что для меня не было особой разницы, на какой из сторон действовать. Да и в дальнейшем для переселения прайда на острова Та Сторона предоставляла более широкий спектр возможностей, но об этом позже.

Так что изначальные условия, благодаря которым я перекинулся в орка, были логически обоснованы, а вот зачем я больше недели мотался по Лесу котов с клыкастой челюстью во рту, в коллоидной маске и покрашенный в зеленый цвет – не спрашивайте, ибо это для меня самого большая загадка. Продумал ситуацию, пришел к определенному выводу и стал воплощать задуманное. В процессе изменились условия задачи, но начальные установки не мешали ее выполнять, вот ничего и не поменял. Так всю неделю и бегал в гордом одиночестве по Лесу котов с зеленой рожей.

Хотя, впрочем, это не самый яркий случай подобной забывчивости. Еще в пору моей женитьбы и счастливой семейной жизни я как-то заявился одетый в «милитари» и со спортивной сумкой на плече в оперу, на которую меня потащила жена, тогда еще не бывшая (после тренировок очень спешил). Причем я опоздал и приперся в таком виде сразу в третий ряд партера, куда моя тогдашняя вторая половина с трудом достала билеты, – в результате провел ужасный вечер среди изысканных дам в вечерних платьях и бриллиантах и мужчин в черных смокингах. О нашем с женой разговоре после оперы рассказывать, скорее всего, не стоит – суть и так многим известна. Думаете, я за пятнадцать лет, прошедших с того случая, сильно изменился? Вынужден вас разочаровать, рассказав следующую историю. Не так давно познакомился с прелестной девушкой (даже влюбился, можно сказать). Так спешил на свидание после очередного джипрыжка, что забыл принять ванну с растворителем и заявился в модный московский ресторан с зеленой физиономией, где и произошла наша последняя (в смысле – самая последняя) встреча. Если после вышесказанного кто-то еще удивляется тому, зачем я неделю бегал по Лесу котов с орчьей рожей, когда в радиусе пятидесяти километров не было ни одного разумного двуногого прямоходящего, то мне сказать нечего.

– Все там удачно? – поинтересовался Руди, провожая меня в раздевалку.

– Отстрелялись на зачет, – ответил я. – Послезавтра с утра дальше двинем. Все по плану.

– Отличненько! – порадовался шеф. – Что надо по матчасти или координации внепланового?

– Нет, все четко по графику, – отчитался я. – Завтра все согласуем окончательно.

– Вопросов больше не имею, – улыбнулся Руди. – Отдыхай.

– Есть, сэр! – рявкнул я и полез в джакузи с раствором компенсирующей краски. Раз уж предстояло сегодняшний и завтрашний дни провести дома, то зеленым мне быть при этом вовсе не обязательно.

Выйдя из раздевалки переодетым в цивильное одеяние (ну вы понимаете, о чем я), подошел к веселым сотрудникам своего великолепного отдела за номером тринадцать. Саня и Дима над чем-то мудрили прямо за столиком управления рядом с джикамерой.

– Привет, негодяи! – бодро начал я. – Приготовьтесь к первому в истории тринадцатого отдела грозному начальственному разносу!

– Что там? – пробурчал Дима, ради такого шоу соизволив вылезти из виртуала бухгалтерской бюрократии.

– Давай-давай! А то скучновато тут стало, – подхватил Саня, ничуть не убоявшись предстоящих экзекуционных мероприятий.

– Кто установки настроек производил? – невинно поинтересовался я.

– Я, как обычно, – проворчал Дима, по-прежнему не включаясь в ситуацию.

– В последний перенос, предполагаемое место большого скопления крупных зверей, как надо было координаты вводить, согласно технике безопасности? – с невинным видом поинтересовался я.

Дима замер на секунду и вдруг позеленел. Потом на его лице попеременно пронесся весь спектр радужных цветов (в том числе и редкий фиолетовый оттенок), и я даже на секунду не на шутку перепугался за его здоровье. Впрочем, Дмитрий взял себя в руки, и через минуту на его лице снова застыло вечное непроницаемое выражение.

– Виноват, – покаялся наш финансист и вдруг выдал на полном серьезе: – Готов, если надо, написать «по собственному желанию» или понести наказание в виде лишения годовой премии за некомпетентность.

– Ты чё, обалдел? – успел раньше меня высказать свое «фи» Саня, после чего мы с ним вдвоем набросились на одноклассника.

Надо сказать, что наш непогрешимый Дмитрий действительно не учел некоторых параметров, но это вовсе не означает, что он по-прежнему не лучший в своей области. А что до ошибок – не ошибается только тот, кто ничего не делает! Да, цитата общеизвестная, но она от этого не становится менее правильной.

По поводу переносов в СВЗ.

Поляна в Лесу котов, на которую мы прыгали обычно, за долгое время джисталкерства стала необитаемой. Большую роль в этом сыграли сами коты мира Ворк, которые на протяжении многих лет гоняли с этой поляны всю местную живность. Поэтому все переносы Дмитрий осуществлял в стандартной манере, задавая координаты конечной точки джипрыжка точно над поверхностью. Перенос, как я уже упоминал, осуществляется с погрешностью плюс-минус пять метров. Джисталкер может оказаться в конечной точке маршрута в любом месте десятиметровой сферы, причем фактически в произвольном положении. Бывало, что приходилось падать вниз головой с пятиметровой высоты, благо рефлексы на высоте. Хотя самое неприятное в этом случае – оказаться в пяти метрах под поверхностью (в склепе размером с саркофаг) – приходится делать себе компенсирующую инъекцию и возвращаться (джикамера старта в этот момент заполняется породой из мира переноса). Порой такие движения приходится делать по нескольку раз – у каждой профессии свои издержки.

Если на тебе СВЗ, то ситуация с переносом меняется коренным образом. В случае, когда в предполагаемом месте финиша нет крупных подвижных объектов, точка переноса задается в пяти метрах над поверхностью. В этом случае не приведенный в рабочее состояние СВЗ падает на землю максимум с десятиметровой высоты (зависит от того же всесильного бога по имени Рандом), после чего скафандр вцепляется в грунт (может и в гранит вцепиться при надобности) и самопроизвольно переводится в рабочее положение.

В случае возможного нахождения в месте переноса живых объектов ситуация регламентирована таким образом: точка переноса задается в шести метрах под поверхностью, и СВЗ запрограммированно переносится в недра земли. После чего поверхность сканируется, и через некоторое время СВЗ выбирается наружу, как большой металлический крот, уже в совершенно безопасном месте.

В защиту Димы я приведу все ту же инерционность мышления. За многие годы наш высокотехнологичный бухгалтер привык бросать меня в одну и ту же точку (за все время совместной работы один раз я прыгнул не на поляну в Лесу котов – и то, когда самостоятельно вводил координаты). Вот он по инерции и продолжал меня швырять в СВЗ так же и туда же. Четыре раза он отправлял меня на поляну не как в СВЗ, а как без средств высокой защиты (не в пяти метрах над землей точку переноса задавал, а на самой поверхности). Бог Рандом был в этой ситуации за него, и все четыре раза СВЗ оказывался над поверхностью. При джипереносе к тираннозаврам Дима на автомате задал точку на поверхности, а не в шести метрах под ней. И мой СВЗ оказался прямо перед этими огромными курицами наполовину вкопанным в землю, как большая личинка (ладно, хоть не внутри какого-нибудь зверька оказался – была бы не нужная для дела жертва). Что произошло дальше – вы уже знаете.

Кстати, по поводу наказания. В этом Дмитрий прав. При его дотошном характере и огромной любви цепляться ко всяким мелочам сам он просто обязан оставаться непогрешимым, а иначе к его упрекам и придиркам у нас будет соответствующее отношение. Димочка это в душе понимал прекрасно и поэтому твердо стоял на своем, требуя его наказать. Сошлись на лишении месячной премии, этот минус Дмитрий с чувством глубокого удовлетворения сам тут же и вбил в реестр, отправляемый в кассу фирмы «Гном-инст». После этого мы наконец-то покинули зал старта и перебрались в свой кабинет. Далее последовал разбор полетов, планирование предстоящих мероприятий, и мы что-то подзадержались на рабочем месте.

– А который час? – поинтересовался я.

– Ночь на дворе, – информативно ответил Дима.

Я обошел Дмитрия и взглянул на часы в бронзовом корпусе, стоящие на начальственном столе, который абсолютно незаслуженно, но зато очень традиционно занимал Александр. Такое количество лишних движений я сделал исключительно для того, чтобы не лезть в карман за мобилкой, – использование средства связи в качестве часов является плохой приметой. Стоит поинтересоваться временем на экране мобильника, как моментально кто-нибудь позвонит и убьет время! Так что всякого рода ходики и будильники для меня – жизненная необходимость.

– Вау, двенадцать ночи! – возмутился я и стал прощаться со своими сотрудниками.

Прощание не затянулось, и вскоре я уже был дома. Залез перед сном в медицинское регенерационное кресло (больше для профилактики), потом почистил зубы и в гордом одиночестве завалился в белоснежную постель.