Любуясь Оргбургом с высоты дирижабельной башни, я забыл обо всем на свете. Город расположился на большом каменистом холме, окруженном огромной стеной из каменных блоков, и показался мне маленьким, гораздо меньше Вихрь-города (и как тут умещается больше двухсот тысяч жителей – непонятно). В наступающих сумерках Оргбург горел магическими огоньками, навевая сакраментальное: «Огни большого города…»

«Ну, городок вроде небольшой. Сориентируюсь как-нибудь», – подумал я, оглядывая стену, окружающую Оргбург. Высота стены колебалась от двадцати до сорока метров. Местами холм, на котором расположился город, упирался в стену, и в этих местах высота стены внутри города составляла максимум метров пять, а снаружи доходила до сорокаметровой высоты.

– Грымский, ты тут будешь вечно стоять? – Скрипучий голос оторвал меня от созерцания красот, лежащих под ногами.

Маленький гоблин в форме дирижабельной службы с неудовольствием смотрел на меня. Я тяжело вздохнул, поднял седло и вошел в дверной проем, ведущий к лестнице. Встав на площадку перед витой лестницей, посмотрел вниз. Похоже, все дирижабельные башни строились по одному проекту, и я, тяжело вздохнув, начал спуск. Рыжик спускался следом за мной. Я шел вниз, делая виток за витком, а лестница никак не кончалась, при этом мне очень мешало седло. Когда я вышел из башни, голова немного кружилась. Перехватив седло поудобнее, я по желтой брусчатке направился к воротам Оргбурга. Через пять минут я оказался в городской черте.

От городских ворот шли три широкие улицы. Левая улица изгибалась вдоль стены, явно уходя под уклон, правая шла вдоль другой стены и серпантином поднималась в гору. Улица, ведущая прямо, была ровная. Оргбург оказался многоуровневым городом. Я тяжело вздохнул и пошел прямо. Вдоль улицы стояли большие дома, между ними были небольшие промежутки – переулки. Вскоре улица ушла в арку, и над моей головой оказался потолок, украшенный магическими огоньками. Стало светло, как днем. Переулки теперь начинались ступеньками, ведущими как вниз, так и вверх. Под конец улица уперлась в стену башни, в которой был трехметровый дверной проем (как раз под рост огра). Войдя туда, я обнаружил знакомую мне по дирижабельной башне витую лестницу. Не придумав ничего более умного, я пошел вверх и через пару минут вышел на другую улицу, копию той, по которой дошел до башни. Джисталкеры – народ упорный (правда, говорят – не очень умный, но врут). Я снова перехватил седло поудобнее и пошел по улице с упорством древнего танка. Вскоре уперся в стену. Дверного проема не было. Пришлось возвратиться и свернуть в переулок, на этот раз я выбрал ведущий вниз: надоело идти вверх. Через минуту я оказался на улице – копии той, что покинул не так давно. Решил свернуть направо. Решил – сделал. Пошел под уклон, явно с небольшим поворотом влево. Уперся в башню с дверным проемом. Спустился по витой лестнице и вышел на смутно знакомую улицу. Пошел по ней вверх и снова уперся в стену. Вернулся и нашел переулок, ведущий вниз. Спустился прямо к башне, в которой был дверной проем. Вошел в него и поднялся на один этаж вверх. Вышел на улицу, на которой, похоже, был не так давно. Положил на брусчатку седло, сел на него и заплакал.

Если честно, то я конечно же не плакал, но заплакать очень хотелось. А еще больше хотелось стать огромным кротом с алмазными лапами и вгрызться прямо в стену. Я заблудился. По широкой улице ехали экипажи, по тротуарам неслись куда-то по своим делам горожане, а я сидел на седле в прострации и не представлял, что мне делать. Над головой метрах в десяти находился потолок, украшенный магическими огоньками, а я даже не знал – нахожусь ли я глубоко под землей или, наоборот, ближе к вершине оргбуржского холма.

Потом (уже в Москве) я долго изучал на виртуальных объемных картах устройство Оргбурга. Больше всего это напоминает развязку транспортных лент на пересечении оживленных магистралей прошлого где-нибудь в многомиллионном городе (вроде Москвы или Нью-Йорка). Если каждую дорогу в этой развязке заключить в туннель, между ними построить башни для пешеходных переходов и соединить части трасс, проходящих рядом, лестницами. Еще надо вдоль каждой транспортной ленты понастроить домов и все это засунуть в недра небольшой горы. Так что мое первоначальное решение самостоятельно найти дорогу в Оргбурге являлось, мягко говоря, немного самонадеянным. Это если употреблять цензурные выражения.

«Не знаешь, что делать, – попроси совета», – всплыла в голове очередная мудрость сэнсэя. Я встал и начал приставать к прохожим. Это оказалось неожиданно непростым занятием. Меня игнорировали. Разодетые жители Оргбурга с глумливыми улыбочками смотрели на грымского деревенщину и спешили пройти мимо. Под конец мне повезло – я поймал мальчишку-орка, и он за серебряную монету (попросил бы золотую – дал не раздумывая) согласился провести меня до таверны «Пьяный гоблин-толмач». Мы нырнули в переулочек, неотличимый от остальных, потом перешли улицу и забежали в другой переулок (копия первого). Потом поднялись на один марш по витой лестнице в башне и вышли прямо к вывеске, гласящей, что именно тут находится нужная мне таверна. Наше путешествие заняло пять минут (до этого я почти час блуждал по Оргбургу). Я расплатился с ухмыляющимся сорванцом и, гордо выпрямившись (с седлом в руках это было непросто), вошел в дверь таверны.

В зале было пусто. За барной стойкой гоблин, похожий на немного постаревшего Хоба, лениво протирал бронзовый бокал. Вдоль стен стояли дубовые столы с приставленными к ним стульями. Набор стульев просто поражал воображение. Половина из представленных мест для сидения напоминала обычные стулья в земных ресторанчиках, которые оформлены под старину. Четверть я сравнил бы с детскими приставными стульчиками для младенцев (скорее всего, они предназначались для гоблинов). Оставшиеся огромные табуретки выдержали бы присевшего на них белого медведя. В таверне на Острове стулья были немного великоваты, но одинаковые. Тут явно боролись за удобство для клиента – в большом городе и конкуренция соответствующая. Гоблин с интересом уставился на меня, и я решительным шагом пересек зал и остановился напротив.

Опустив на пол надоевшее мне седло, с удовольствием выпрямился и выдохнул с облегчением.

– Приветствую хозяина, – начал я заготовленную речь. – Хоб сказал мне, что я могу на вас полностью положиться. Вы его дядя?

– Есть у меня такой племянник, – хитро прищурившись, ответил гоблин. – А тебе что за дело?

– Дел много, – сказал я. – Первое – это поселиться.

– Почему бы не поселить, – степенно сказал гоблин и поинтересовался: – Деньги-то есть?

– И деньги есть, и еще кое-что.

– И что же?

Я положил на стойку свой мешок, порылся в нем и вытащил пакет со скелетами магнитных рыбок. Положив пакет перед гоблином, я многозначительно взглянул ему в глаза. Гоблин недоверчиво подтянул мешок к себе, заглянул в него, и его как будто сразу подменили.

– Ай молодец какой Хобка! – радостно воскликнул хозяин. – Не забыл старичка-дядюшку.

– Продать поможете? – спросил я гоблина и смущенно добавил: – Мне бы поселиться быстрее и вещи сложить, – после чего с ненавистью взглянул на драконье седло.

– Конечно-конечно! – радостно заверещал гоблин. – И называй меня дядя Моб. Друг моего Хоба – мой друг! Вырос племянничек, дядюшке на радость! И друзья у него солидные, и сам удался! Вот родителям радость-то…

– Селиться когда будем? – прервал я словесный поток, после чего гоблин обежал стойку и, ловко ухватив седло, направился к двустворчатой двери в стене.

Я последовал за ним.

От двери ступеньки неожиданно повели вниз и вывели в небольшой коридор. По стенам коридора я насчитал шесть закрытых дверей. Моб открыл ближайшую к выходу комнату и, чертыхаясь, затащил в номер седло. Я вошел за ним. Обстановка была, прямо скажем, спартанская. Кровать, небольшой шкаф и занавеска, загораживающая маленький закуток. При этом очень странно было видеть гордого за номер хозяина.

– Вы небось там у себя и не представляли, что можно так жить, – надменно провозгласил Моб, поглядывая на меня снизу вверх.

– И что же тут такого? – удивленно спросил я.

– Загляни за занавеску! – После этих слов мне показалось, что хозяин прямо сейчас лопнет от гордости.

Я подошел и отодвинул занавеску. Моим глазам предстал небольшой бронзовый умывальник, прикрепленный к стене. Рядом в полу находилась дырка, чем-то напоминающая толчок, который я видел в фильмах о заключенных конца XX века. И тут до меня дошло – канализация и водопровод! В мире Ворк! Надо было срочно удивляться, а еще лучше – разыграть маленькое шоу. Чем я и занялся.

– И что тут такого? – недовольно пробурчал я.

– Вот деревня, – удовлетворенно выдохнул Моб и принялся с гордостью объяснять мне устройство примитивного водопровода и канализации.

Устроено все было действительно неплохо. Канализационные трубы охватывали все дома, правда, подключение к ним стоило денег. То же самое было и с водопроводом. Под горой, на которой располагался Оргбург, текла подземная река. Воду забирали оттуда при помощи магических приспособлений. Канализационные стоки сбрасывались в ту же многострадальную реку ниже по течению. Экологические службы Земли за подобную, мягко скажем, выдумку оштрафовали бы строителей на такую сумму, что те моментально стали бы соображать, как академики. Впрочем, тут и отбросы города в основном были естественного происхождения, хотя в этой речке после стоков из Оргбурга я бы купаться отказался. Размышляя об этом, я изображал удивление и восхищение деревенского жителя, так что, считаю, шоу удалось. Однако на всякий случай решил воды из крана не пить – мало ли что. Вода чуть попахивала, но для умывания вполне годилась. Кстати, Рыжик пить ее тоже отказался.

Моб оставил нас обустраиваться и убежал наверх в таверну. Я пристроил ненавистное седло в углу, разложил вещи, после чего умылся и, заперев дверь, направился в зал таверны. Кот шел рядом и требовал его покормить. Наконец я поднялся и понял: Моб времени даром не терял. Ближайший к барной стойке стол был заставлен яствами, а украшением стола служил кувшин янтарного эля. Мы с Рыжиком отдали должное оргбуржской кухне, после чего я подозвал хозяина заведения за наш столик и приступил к аккуратному допросу.

– Моб, я вот чего хотел у тебя спросить… – произнес я и сыто икнул.

Хозяин заведения тут же подлил мне эля, и допрос пришлось отложить. Таверна пустовала, поэтому Моб налил эля и себе тоже.

– Спрашивай, – разрешил он, когда мы опорожнили кружки и немного отдышались.

– А я разве хотел что-то спросить? – поинтересовался я.

– Да, но сначала выпьем, – ответил хозяин, уже наполнив две кружки.

– Так вот, – продолжил я, когда кружки были выпиты, – что спросить-то хотел…

– Может, выпьем? – предложил Моб.

– Не откажусь, – согласился я, и допрос снова пришлось отложить.

– Мне надо кое-что узнать, – умудрился я вставить фразу между очередными кружками.

– Никаких проблем, – согласился гоблин, покачиваясь на стуле. – Но теперь наливаешь ты, так как я устал.

– Уже налито, – бодро отрапортовал я, хотя пролил немного эля на стол. – Ща выпью и спрошу…

– А я те отвееечу, – поддержал меня гостеприимный хозяин. – Только сначала выпьем!

– Да! – согласился я.

За стойкой уже бегала маленькая сердитая гоблинка (видимо, жена хозяина), а эль нам периодически подносил ловкий тролль в кожаном переднике, который он успел снять с хозяина и нацепить на себя (по-моему, наизнанку). Я как-то умудрился рассказать гоблину, что ищу древний арбалет, а он клялся, что завтра сам лично перевернет весь Оргбург, но вытащит необходимую мне информацию. Потом за нашим столом почему-то стало тесно. Появились какие-то орки, каждый из которых считал своим долгом выпить именно со мной. Моба уже унесли из-за стола, и его место занял огромный огр, который громко ревел на всю таверну:

– Тим, да за-ради тебя мы тут все арбалетами завалим!

Таверна, которая почему-то оказалась полностью заполненной, радостно взревела, и ко мне полез целоваться жуткий тролль, чем-то похожий на официанта. Я начал неловко отбрыкиваться и опрокинул на стол кувшин. Тут же принесли три полных, и веселье покатилось по колее, как санки под горку. Появился хмурый Моб, и я тут же всунул в его руку кружку с элем. Он попытался возразить.

– Ты меня уважаешь? – строго спросил я его.

– Конешшшна! – ответил мне Моб и залпом опорожнил кружку.

– Йох!!! – взревела таверна в поддержку хозяина, и все стали сдвигать столы.

– А теперь я буду петь! – зачем-то решил я и запел: – Ой, мороз-моро-оз, не морозь меня! Не морозь меня-ааа, моего волкааа!!!

За большим столом все прослезились, потом выпили в честь песни эля, и тут такое началось…

Смутно помню, что уговаривал выпить строгую гоблинку. Она сначала отказывалась, а потом сдалась. Почему-то вскоре хозяйка оказалась во главе стола и принялась произносить тосты, как заправский тамада. Каждый ее тост заканчивался одобрительным ревом (я ревел громче всех) и, конечно, обильно смачивался все тем же элем. Потом мы зачем-то начали бороться на руках с огром. Рука огра была как моя талия, и он, естественно, победил.

– Ты самый сильный орк из всех, кого я знаю! – провозгласил огр, который за секунду до этого чуть не сломал мне руку, после чего мы с ним выпили на брудершафт. Целоваться я отказался, и пришлось вместо этого выпить еще эля.

– Ты хотел у меня что-то спросить, – сказал мне Моб, и я честно попытался вспомнить, о чем это он.

– Ах да. Мне надо узнать про арбалеты, – осенило меня.

– Так об этом уже все знают, – прервал меня гоблин. – Ты что-то другое хотел.

– Не помню, – покаялся я и предложил: – Может, накатим?

– Наливай, – согласился Моб.

Дальше помню урывками. Вот огр пьет эль прямо из бочки. Вот бочка почему-то у меня в руках, и я пью из нее. Потом мы достаем из бочки упавшего туда Моба. Потом народу становится меньше, и мы поем хором «Ой, мороз-мороз». Потом за столом остаемся я, огр и гоблин, и Моб рассказывает, как он любит Хоба. Потом огр почему-то плачет и покидает нас. Потом тролль-официант в надетом наизнанку переднике снова уносит Моба, а я сижу в обнимку с Рыжиком и рассказываю ему, какая Джина красавица. Последнюю картину помню отчетливо, но почему-то со стороны.

В большом зале таверны все столы были составлены вместе. Таверна выглядела, как лесная поляна после брачных игр десятитонных динозавров. Во главе стола сидел одинокий джисталкер и смотрел на полную кружку эля. «Велик Оргбург – а пить не с кем», – горестно сказал джисталкер, встал и, пошатываясь, пошел в свой номер. За джисталкером как привязанный шел рыжий кот с набитым брюхом и в восхищении поглядывал по сторонам. Джисталкер вошел в дверь, ведущую к номерам, поскользнулся и скатился по лестнице, издав жуткий грохот. Встав на ноги, он произнес: «Вот так надо падать!» – после чего зашел в свой номер и в одежде плюхнулся на кровать. Ровно через секунду джисталкер негромко захрапел. Рыжий кот подошел к кровати, запрыгнул на нее и удобно устроился, упершись мягкими лапами в спину джисталкера. В таверне наступила благословенная тишина, нарушаемая лишь нежным храпом уставшего человека.