Глава 19

Воздух был таким густым, что, когда я сошла с самолета, мне показалось, будто я с трудом сквозь него продираюсь. Я давилась им и чувствовала его кожей, как тяжелую одежду. На самом деле я была в шортах и легкой блузке, но все равно моментально вспотела.

Поправив сумку на плече, я спустилась по приставной лестнице на аэродром и замерла. Оказалось, густой воздух – не единственное, от чего на этом острове перехватывало дыхание. Вдали сочно зеленели леса и синели горы, а прямо там, где заканчивалось бетонное покрытие, росли пальмы.

Я достала телефон и отправила Тэйлору эсэмэску:

Я приземлилась.

В ответ он прислал только сердечко и больше ничего.

Пассажиры гуськом потянулись к терминалу. Там мы сначала перемешались с другими путешественниками, а потом снова собрались возле ленты выдачи багажа. У выхода я заметила человека с табличкой, на которой было написано мое имя. Я смутилась: меня так не встречали с тех пор, когда я еще жила с родителями.

– Здравствуйте. Фэйлин Фейрчайлд – это я.

На черном, как эбеновое дерево, лице мужчины нарисовалась белая улыбка:

– Идемте со мной! Это весь багаж? – спросил он с сильным местным акцентом и протянул руку к моей единственной сумке.

– Кто заказал автомобиль?

– Э… – он заглянул в листок, который держал в другой руке, – Тэйлор Мэддокс.

– Тэйлор Мэддокс?

Мое удивление быстро сменилось подозрениями. Похоже, Тэйлор заискивал передо мной, стараясь любой ценой меня вернуть.

Я передала сумку шоферу, мысленно себя отругав: мне заказали машину до гостиницы, а я выдумываю черт знает что. Тэйлор просто не смог встретить меня сам, но хочет, чтобы я благополучно добралась. Потому и вызвал мне такси.

Руль в автомобиле был на привычном месте, а движение оказалось левостороннее. Каждый раз, когда водитель куда-нибудь сворачивал, я пугалась, думая, что мы выскочили на встречную полосу.

После долгого петляния среди холмов мы подъехали к воротам отеля «Ритц-Карлтон». Водитель остановил машину под навесом у главного входа и быстро вышел, чтобы открыть мою дверцу. Я вышла, изумленно сглотнув. Казалось, с тех пор, когда я в последний раз останавливалась в такой гостинице, прошла целая жизнь.

Здание, отделанное штукатуркой и крытое испанской черепицей, поддерживалось в безукоризненном состоянии, как и насаждения на прилегающей территории. Человек, сидевший на пальме и собиравший кокосы, улыбнулся и помахал рукой. Я ему ответила.

Когда шофер передал мне сумку, я полезла за деньгами, но он меня остановил:

– Нет, нет. Все оплачено.

Я протянула ему десятидолларовую бумажку:

– Но ваши чаевые?

Он с улыбкой отмахнулся:

– Об этом тоже уже позаботились. Приятного отдыха, мадам.

Войдя в роскошный вестибюль, я сразу же увидела Тэйлора. Он сидел, упершись локтями в колени, сцепив руки и нервно барабаня пяткой по полу. Через секунду он тоже меня заметил, и по его лицу прошла целая череда разных эмоций. Вскочив, он подбежал ко мне и обнял, чуть не сбив с ног. Еще никогда в жизни я с такой силой не ощущала, что меня любят и во мне нуждаются.

– Слава богу, ты здесь! – облегченно выдохнул Тэйлор и зарылся лицом в мои волосы, то расслабляя объятия, то снова нежно меня сжимая.

Когда я наконец высвободилась, мои прежние подозрения показались мне небеспочвенными. Тэйлор вспотел не только от жары и влажности. На его лице лежала какая-то тяжелая тень.

– Ты красавица, – сказал он.

– Спасибо, – ответила я, постаравшись скрыть ужасную усталость.

– Боже, как же я скучал! – Он опять меня обнял, на несколько секунд прижался губами к моему лбу, а потом взял мою сумку: – Мы в пятом корпусе. У нас люкс с видом на океан.

Тэйлор улыбнулся, но в его глазах я увидела грусть.

– Люкс?

– Ага. Теперь мы в одной башне с Трэвисом и Эбби. Номер потрясающий. Пойдем скорее – покажу.

Снаружи, перед входом, нас ждал человек на гольф-мобиле. Мы вышли, сели на заднее сиденье, и водитель рывком тронулся с места. Минуты две машинка везла нас по узкой дороге к нашему корпусу. Окинув меня взглядом, в котором облегчение смешивалось с восхищением, Тэйлор постарался принять спокойный бодрый вид, но больше со мной не заговаривал.

Остановив гольф-мобиль, водитель взял мою сумку и, перейдя через дорогу, зашагал по мощеной тропинке. То и дело нам приходилось уступать дорогу парам и семьям с пляжными сумками, полотенцами и фотоаппаратами. Поднявшись по нескольким лестницам, мы оказались перед дверью нашего с Тэйлором номера.

При мысли о том, что мне придется жить с ним в одной комнате, я вдруг занервничала. С виду все было нормально, но, по сути, наши отношения оставались неясными. Понимая, что серьезный разговор неизбежен, я подумала: «Интересно, он выложит все прямо сейчас или будет мариновать меня до конца уик-энда?»

Взяв мою сумку, Тэйлор дал водителю на чай и карточкой открыл дверь. Как только мои сандалии застучали по плиткам пола, я почувствовала свежий цветочный аромат. Белоснежная постель, светлый декор – все показалось мне изысканным, но уютным. За открытыми шторами и стеклянной панелью во всей красе синело Карибское море.

– Ух ты! – пробормотала я, уронив сумку, и ноги сами потопали вперед.

Тэйлор, опередив меня, раздвинул стекла. Я вышла на балкон. В саду пели птицы, листья пальм трепетали на ветру, донося до нас запах океанской воды. Чуть подальше виднелся отельный пляж с шезлонгами, зонтами, парусниками и катамаранами. В стороне стояла шикарная яхта с гордой надписью «Леди Линдси». Я восхищенно покачала головой:

– Никогда живьем не видела ничего красивее!

– А я видел.

Не отрываясь, Тэйлор смотрел на меня. Заметив это, я повернула голову, чтобы его глаза цвета молочного шоколада могли изучить каждую черточку моего лица.

– Как хорошо, что ты здесь! Я волновался. Несколько дней.

– Я же пообещала приехать. Ты купил билет. Не могла же я тебя подвести!

– После той ночи…

– Ты был пьяный. Дело не в этом. А в том, что мы оба измучились.

Между его бровей залегла складка:

– Неделя тянулась долго. Каждый день я как будто влюблялся в тебя еще сильнее. Похоже, верно говорится в пословице.

– Меньше видишь – больше любишь?

– Да. А еще чувство усиливается от боязни потерять женщину, от которой ты без ума. Когда я оставался один и даже когда кто-то был рядом, я все время говорил о тебе жуткие вещи. Теперь беру их обратно.

Оставалось только догадываться, что он мог наболтать с отчаяния и что теперь обо мне думали его друзья и родственники.

– Я тебя не бросала. Мы просто взяли паузу, чтобы ты обдумал важный вопрос.

Тэйлор моргнул:

– Так, значит… мы не… мы по-прежнему вместе…

Он не столько спросил меня об этом, сколько сам себе это сказал. Кровь отхлынула от его лица, и он, попятившись, тяжело опустился в плетеное кресло.

– Я совсем запуталась. И поступила несправедливо. Это было глупо и жестоко и… Прости меня.

Он покачал головой:

– Не извиняйся. Извиняться тебе не за что.

Я села рядом:

– Я хотела как лучше, а получилось дерьмо. Мне повезло, что ты меня любишь и что на самом деле ты терпеливее, чем может показаться.

Тэйлор посмотрел в пол, а потом поднял глаза и улыбнулся:

– Давай просто забудем об этой неделе. Вычеркнем все, начиная с прошлой пятницы и кончая тем моментом, когда я увидел тебя в вестибюле.

Я не ответила.

– Я думал о том, о чем ты просила. С того вечера мои чувства нисколько не изменились.

– Ты уверен?

Тэйлор с силой выдохнул:

– Как никогда.

– Тогда, может, это было к лучшему? Наше временное расставание?

– Не знаю, – сказал он, отпихивая столик и придвигая мое кресло поближе к себе. – Зато я не сомневаюсь в том, как много ты для меня значишь. После тебя мне не хочется прикасаться ни к одной другой женщине.

– Извини, – повторила я, безуспешно пытаясь стряхнуть с себя чувство вины. – Ты был прав: я действительно была слишком настойчива и, хоть сама этого не понимала, отталкивала тебя. Может, я эгоистка, но на самом деле я не хочу, чтобы ты уходил.

Я потянулась к Тэйлору, прижалась губами к его губам и вздохнула. Он обнял меня.

– Фэйлин, ты не эгоистка. Эгоист я. Я тоже сожалею о том, как себя повел. А сейчас давай просто все забудем, ладно? Есть только ты и я. Остальное не важно.

Едва я оказалась в его руках, как все в мире вернулось на свои места. Еще никогда мне не было так приятно признавать свою неправоту.

– Мне пора идти, – Тэйлор нахмурился и отстранился. – Все парни уже в комнате Шепа, готовятся.

Встав, он взял меня за руку и ввел обратно в комнату. Я села на край кровати и стала за ним наблюдать. Вынув из шкафа смокинг в полиэтиленовом чехле, он пожал плечами:

– Америка настояла на традиционных костюмах.

– Мне не терпится тебя в этом увидеть.

– Если хочешь ополоснуться перед церемонией, то свежие полотенца в ванной. Я недавно принял душ, правда уже опять вспотел.

– Можем помыться вместе, – сказала я, изогнув бровь.

Тэйлор бросил свой смокинг и, подскочив ко мне, опустился на колени перед кроватью:

– У нас действительно все в порядке?

Я кивнула. Он поцеловал меня и огорченно вздохнул:

– Я бы с радостью, но мне пора. Церемония будет проходить в беседке на пляже. Просто поверни за угол и спустись по лестнице.

– Увидимся через полтора часа, – сказала я и помахала ему.

Как только за ним закрылась дверь, я сбросила босоножки и зашлепала в ванную, выложенную прохладным мрамором. Теперь ничто не отвлекало меня от раздумий, и, вспомнив неловкую сцену нашего с Тэйлором воссоединения, я почувствовала в горле комок. Колорадо-Спрингс остался далеко, за тысячу миль, а мне все не удавалось спрятаться от вины. Вместо того чтобы смотреть на меня из зеркала, она таилась в глазах Тэйлора.

Я была ужасно рада его видеть и рада слышать, что нужна ему, даже если у нас не будет детей. И все-таки чего-то не хватало. В моей голове роилось множество вопросов. Может, я нанесла ему такую рану, которая уже не заживет? Может, я изменила его? Может, я изменила нас обоих?

От пота кофточка прилипла к телу. Воздух был таким густым, что, даже раздевшись, я чувствовала себя одетой. В душевой кабине я с трудом сдерживала слезы: казалось бы, тому, кто привык пользоваться допотопной сантехникой на чердаке, глупо грустить в мраморной ванной отеля «Ритц-Карлтон». С другой стороны, мое лицо все равно было мокрое и меня никто не видел, поэтому я могла позволить себе снять напряжение.

Я начала плакать. Об Олив, о родителях, о Тэйлоре. Раньше мы были так счастливы, а я этого не ценила. Теперь вернуться назад я уже не могла. Я стала первой женщиной, которую он полюбил, но не поняла, как непросто ему, наверное, было признаться в своих чувствах – и мне, и самому себе. Я разрушила доверие, которое существовало между нами, причем разрушила, как выяснилось, безо всякой причины. Я плакала оттого, что сердилась на себя. И оттого, что плачу в дорогущем отеле на сказочном острове.

Выплакавшись, я помылась и закрыла кран. Вода моментально перестала течь: как будто внезапно прекратился тропический ливень. Обернув вокруг груди невероятно мягкое и пушистое полотенце, я вышла из душа и вытерла запотевшее зеркало. На меня посмотрела знакомая туманная физиономия – на сей раз с красными припухшими глазами. «Вот черт!» – выругалась я и быстро прижала к нижним векам тряпочку, смоченную в холодной воде.

Когда отечность почти спала, я расчесала волосы и просушила их отельным феном. До начала церемонии оставалось всего сорок пять минут: я провозилась в душе дольше, чем планировала.

Выбежав в комнату, я достала из сумки длинное платье, которое одолжила у Кёрби. Оно было из легкой развевающейся ткани. Благодаря завышенной талии вырез не казался слишком нескромным. Мне очень нравилась расцветка: кремовый оттенок переходил сначала в персиково-розовый, а потом в приглушенный сиреневый. Платье напоминало закат на пляже и потому как нельзя лучше соответствовало случаю.

Я собрала волосы в низкую гладкую шишечку сбоку и постаралась изобразить макияж, который мог сойти за вечерний. Иногда быть девушкой ужасно муторно.

Когда Тэйлор сказал мне спуститься на пляж по лестнице, я не сообразила, что лестниц в отеле сотня. Я подобрала подол и зашагала по камням, стараясь не слишком стучать каблуками. Дорогу мне перебежала ящерка, и я вскрикнула от неожиданности. Служащий отеля, проходивший мимо, усмехнулся. Слава богу, он был единственным свидетелем этой сцены.

Спустившись наконец на тропинку, я увидела белый муслин, развевающийся на ветру, и пошла в том направлении. Перед белой беседкой стояли белые стулья, колонны были задрапированы белой тканью и украшены десятками нежных бутонов.

Джим сидел один в первом ряду у прохода. Неловко ступая в туфлях по песку, я приблизилась к нему. Он приветливо на меня посмотрел:

– Ты приехала!

Он похлопал по сиденью соседнего стула.

– Конечно! А вы не ждали?

– Надеялся.

Я усмехнулась, чуть отстранившись, чтобы увидеть выражение его лица. Я почти не знала этого человека и не могла быть уверена, что он надо мной не издевается.

– Вы очень любезны.

– Вот и я! Привет! – Какая-то девушка пролезла через нас с Джимом и, плюхнувшись рядом со мной, перекинула на спину длинные темные локоны. – Уф!

На ней была белая кофточка на бретельках и длинная юбка с цветочным рисунком. Взмахи ресниц подчеркивали красоту льдисто-голубых глаз. Она выглядела, как супермодель, а двигалась, как неуклюжий подросток.

– Что, Элли? – хохотнул Джим. – Тяжелое выдалось утро?

– Как всегда. Была у Шепа. Фотографировала. – Оторвав одну руку от очень дорогого фотоаппарата, она протянула ее мне: – Я Эллисон. Подруга Тайлера. Или девушка. Как угодно.

– О! – произнесла я, сотрясаясь от крепкого рукопожатия.

На ее идеально загорелом лице появилась лукавая улыбка:

– Он хорошо целуется, правда?

Я моргнула. Упоминание о том нелепом случае в «Ковбоях» было для меня неожиданностью.

– Это произошло давно. И по недоразумению.

Джим захохотал так, что его пузо заходило ходуном:

– Чертовы мальчишки! И от кого они этого набрались? Точно не от меня!

– И не от матери, – ляпнула Эллисон.

Я сжалась при упоминании о покойной жене Джима, но сам он только улыбнулся, и глаза его потеплели.

– Хорошая была женщина, – проговорил он, вертя золотое кольцо на пальце. – Но будь она во всем слишком правильной, я бы ее не заметил.

– Это парни от вас унаследовали, – сказала Эллисон.

Интересно, как давно они с Джимом знакомы? Похоже, она знала его достаточно хорошо, чтобы подкалывать, но Тэйлор мне ничего о ней не говорил.

Эллисон обхватила меня за плечи и стиснула, прижавшись щекой к моей щеке:

– Приятно познакомиться со второй половиной второй половины Тайлера!

Видно, у нее просто такая манера общения. Со всеми фамильярничает.

В этот момент появилась еще одна молодая женщина: она несколько раз сфотографировала беседку телефоном и подошла к нам. Эллисон подвинулась, освободив стул между нами:

– Садись сюда, Кэми.

– Спасибо, – отозвалась Камилла.

У меня возникло ощущение, что она благодарит Эллисон не просто за освобожденное место. Тряхнув стрижеными волосами, Кэми уселась и поправила лиф открытого платья. Ее руки, от плеч до пальцев, были покрыты татуировками: большими и маленькими, простыми и замысловатыми. Когда она сверкнула безукоризненной улыбкой, я кивнула:

– Фэйлин.

– Камилла.

– Чья… – Произнеся это слово, я вдруг поняла, что мой вопрос бестактен, но было уже поздно.

– Трентона, – ответила она.

Эллисон подняла левую руку Камиллы:

– Они обручились! Жуть, правда?!

– Не понимаю… о чем ты, – пробормотала я.

Джим рассмеялся:

– Элли хочет сказать, что пугается при мысли о браке с кем-то из братьев Мэддокс. И ей есть чего бояться: скоро она сама капитулирует.

– Это версия Тайлера, – сказала Эллисон.

– Не старайся, – съязвила Камилла. – Ты даже себя обмануть не можешь.

Эллисон только помотала головой, совсем не обидевшись. Через несколько минут пришла пожилая пара с еще одной дамой. Джим представил мне своего брата Джека, его жену Дину и Пэм, маму Америки (так звали подругу Эбби).

Я взглянула на телефон: до начала церемонии оставалось всего десять минут. Появилась пятая женщина. Она судорожно сжимала сумочку и отчаянно пыталась сохранять спокойствие.

– Лииз! – воскликнула Камилла с оттенком паники в голосе и вскочила со своего места.

– Что такое? – спросила Эллисон, пересаживаясь на соседний стул (теперь она оказалась в конце ряда). – Я думала…

Камилла опустилась на ее прежнее место, только теперь поняв, что будет дальше. С ужасом посмотрев на пустой стул между мной и Кэми, Лииз быстро села и уставилась прямо перед собой. Подруги Трентона и Тайлера переглянулись. У Камиллы вспыхнули щеки.

Лииз выглядела потрясающе. Ярко-сиреневое платье очень шло к ее блестящим черным волосам. Было нетрудно сообразить, чья она девушка: перед тем как подняться по ступенькам беседки, Томас поцеловал ее в щеку.

– Привет, Лииз, – Джим подался вперед.

Тоже чуть наклонившись, она взяла его протянутую руку. Эллисон посмотрела на них с теплой улыбкой, а Камилла притворилась, будто ничего не видит. И что бы это все значило?

Из колонок заиграла музыка, и в беседку вошел пастор. Друзья жениха выстроились по старшинству.

– Кто этот молодой человек? – спросила я у Джима. – Шепли?

Он кивнул, обведя парней гордым отцовским взглядом. Было видно, что все они очень близки между собой. Похоже, в этой семье ничто долго не оставалось в секрете.

Тэйлор прекрасно выглядел в смокинге. Но меня слегка напрягало, что теперь он казался точной копией своего близнеца, чья девушка сидела в полуметре от меня. Тэйлор подмигнул мне, и мы все усмехнулись, потому что остальные братья тоже подмигнули своим пассиям. Получилось почти синхронно.

Церемония началась. Я откинулась на спинку стула и стала смотреть. Трэвис и Эбби повторно поклялись любить друг друга. Они были еще очень молоды, но их слова прозвучали красиво, искренне и трогательно. Он так смотрел на нее, а она на него, что у меня защемило сердце.

Впереди у них была долгая жизнь: дети и внуки. Насколько я знала, из всех братьев только Тэйлор не мог рассчитывать на такую перспективу. Несмотря на это, он стоял очень счастливый и, когда Трэвис произносил слова «вечно» и «навсегда», поглядывал на меня.

Вся церемония после появления невесты заняла меньше десяти минут. Пастор велел молодоженам поцеловаться, и все мы радостно зашумели. Джим усмехнулся и прижал меня к себе, свободной рукой вытирая глаза.

Я подняла телефон и сфотографировала влюбленных: Трэвис обнял Эбби, слегка наклонил ее, и они скрепили свое будущее поцелуем. Я постаралась, чтобы Тэйлор, с улыбкой глядящий на них, тоже попал в кадр. Ветер подхватил фату, пастор воздел руки.

– Представляю вам мистера и миссис Трэвис Мэддокс! – воскликнул он, стараясь перекричать ветер, волны, аплодисменты гостей и ликующие вопли братьев жениха.