Глава 16

Проснувшись в доме Джима Мэддокса, в бывшей комнате Томаса, я стала бояться, что, когда проснется и Тэйлор, мы почувствуем себя неловко. Я не спала с рассвета, а он продолжал лежать рядом, медленно и ровно дыша.

На улице чирикали птички. Из постели я видела в окне только чистое голубое небо да линии проводов. Наступивший день должен был стать одним из лучших в моей жизни. Олив могла этого и не понять, но я собиралась проникнуть в ее память, а потом всю жизнь этим дорожить.

Рука, расслабленно лежавшая на моем животе, пошевелилась.

– Солнышко, – произнес Тэйлор, привлекая меня к себе.

– Что? – откликнулась я растерянно.

Ласковые обращения были мне непривычны: родители называли меня солнышком только на людях, для создания благоприятного имиджа семьи.

– Мне кажется, просыпаться без тебя я уже не смогу, – сказал Тэйлор довольным, хотя и сонным голосом.

Я усмехнулась и пощекотала носом его шею:

– Сможешь.

– Но не хочу.

– В Эстес-Парке без тебя будут скучать.

– А как же! Так какие у нас на сегодня планы? – спросил он, покрывая мою щеку поцелуями. – Не согласен становиться соучастником похищения, пока мы не позавтракаем.

Я вздохнула:

– Не хочу, чтобы она поняла, кто я и зачем приехала. Хочу только… увидеть ее собственными глазами. На этот раз я буду готова и смогу насладиться моментом. Я оставлю крошечный отпечаток в ее жизни, пусть даже никто, кроме меня, не будет об этом знать.

– Я буду.

– Да, конечно, я рассуждаю как эгоистка, – сказала я, прикрыв глаза ладонью.

Тэйлор убрал мою руку от лица и приподнял мне подбородок:

– Наоборот. Я нечасто встречаю людей, которые бы думали о себе так мало. Олив в соседнем доме, а ты мечтаешь только о том, чтобы встретиться с ней как посторонний человек и потом вспоминать это, зная, что она живет своей жизнью.

Раньше я никогда не смотрела на ситуацию под этим углом. Так мое положение выглядело печально, но достойно. Я еще раз почувствовала: женщина, которая отражается в глазах Тэйлора, заслуживает прощения. За это я была ему бесконечно благодарна.

– Ты так говоришь, потому что тебе приходится, – поддразнила я его.

Он улыбнулся без тени неискренности:

– Я так говорю, потому что это правда.

Я не ответила. Тогда Тэйлор опустил глаза.

– Что? – спросила я, встревоженная переменой в его настроении.

– От твоего ответа ничего не зависит, но я все-таки хочу спросить. – После небольшой паузы он решился: – Где отец Олив? Биологический.

Я сглотнула:

– Это долгий разговор.

– Но ты не любила этого мужчину?

Я покачала головой. И не солгала. Даже до встречи с Тэйлором я понимала: внимание того, кто старше меня и должен, по идее, пользоваться уважением окружающих, может быть мне приятно, но это еще не любовь.

– Он… причинил тебе боль?

Я опять покачала головой:

– Для тебя это очень важно?

– Я хочу это знать, – ответил Тэйлор, подумав несколько секунд.

Я отвернулась, чтобы не смотреть ему в лицо.

– Тот человек был моим учителем, точнее, тренером. В старших классах. У него есть жена. Она знает, что он ей изменил, но не знает, что со школьницей. Про Олив ей ничего не известно.

– Боже мой, Фэйлин! И он оставил тебя в такой ситуации одну?!

– Нет. Он предложил заплатить за «решение проблемы». Я в клинику не пошла. Ни в первый раз, ни во второй. Я не ждала, что он уйдет ко мне от жены. Да и не хотела. До сих пор не знаю, почему я это сделала.

– Потому, что была еще девчонкой. Потому, что у тебя паршивые отношения с отцом. Оправданий множество.

– Оправданий нет. Я сделала выбор и теперь живу, расхлебывая последствия.

– Но совсем не обязательно жить одной.

Тэйлор обнял меня, прижал к себе и спрятал лицо в моих волосах.

– После сегодняшнего дня все будет хорошо. Я ее отпущу.

– Ты только скажи, что тебе нужно: побыть одной, выговориться, или рука, чтобы опереться, или жилетка, чтобы поплакать.

– Пожалуй, все вышеперечисленное.

– Любой каприз, детка.

Я улыбнулась, вспомнив, как он сказал то же самое у входа в кафе в день нашей первой встречи. Тогда мы разыгрывали сценку для моих родителей, и тем не менее рядом с Тэйлором я почувствовала себя спокойно. Сейчас все было по-настоящему, и опять благодаря ему мой страх отступал.

– Тэйлор! – крикнул Джим снизу. – Завтракать!

Тэйлор встал, напялил футболку и штаны, низко нахлобучил темно-синюю кепку:

– Готова? Сегодня мы одержим победы на всех фронтах!

Наскоро приняв душ, я надела любимые джинсы и розовую кофточку, которую купила в благотворительном магазине специально для того дня, когда снова увижу дочку. Зная, что буду для нее в лучшем случае мимолетным воспоминанием, я все-таки хотела запомниться ей красивой.

Тэйлор пошел вниз. Потратив еще несколько минут на прическу и макияж, я присоединилась к отцу с сыном. Когда Джим уже почти закончил есть, раздался стук. Входная дверь распахнулась.

– С добрым утром, Мэддоксы! – воскликнул Трентон, извещая всех о своем приходе, и прибавил, заметив меня: – А также их друзья.

Из кухни, куда он направился, донеслось хлопанье буфетных створок и звяканье посуды. Выдвинулся и задвинулся ящик, открылась и захлопнулась дверца холодильника.

– К черту эту фигню про друзей, – сказал Тэйлор.

Широко улыбаясь, Трентон уселся между ним и Джимом и поставил перед собой миску с хлопьями.

– Серьезно? Значит, у вас вчера все сладилось? Трэв сказал, ты довел ее до слез.

Джим влепил сыну подзатыльник:

– Трентон Аллен!

– Ай! Да что я такого сказал! – возмутился тот, потирая голову.

Джим отхлебнул кофе и постарался придать лицу спокойное выражение:

– Фэйлин, как себя чувствуешь? Получше?

– Намного. Спасибо.

– Тэйлор, какие у вас на сегодня планы?

Тэйлор пожал плечами и посмотрел на брата:

– А у тебя какие, дундук?

– О господи! – Джим вздохнул. – Можно хоть раз за столом не ругаться?

Братья покачали головами. Отец тоже.

– Я сегодня работаю, – ответил Трентон, бултыхая ложкой в миске с хлопьями.

– С Олив сидишь? – спросил Тэйлор.

– Нет, а что? – Трент как будто смешался.

– Она такая прикольная! Я бы хотел повидать ее до отъезда.

Трентон отправил ложку в рот и, подумав, сказал:

– Если тебе действительно приспичило провести утро с пятилетней девочкой, я могу позвать ее в парк. Ну а мне самому потом надо будет на работу.

– С шестилетней, – ляпнула я. – Ей уже шесть.

– Точно, – Трентон моргнул. – На прошлой неделе у нее был день рождения. Я все никак не привыкну.

– Пойти в парк – неплохая мысль, – произнес Джим, пристально глядя на меня.

Он явно что-то заподозрил, хотя что – оставалось только догадываться.

– Тебе, видимо, нравится с ней играть, – сказала я.

– Малышка просто супер! – улыбнулся Трентон.

Он встал, вынул из кармана телефон и набрал номер:

– Трент, погоди… – начал Тэйлор, но кто-то уже взял трубку.

– Шейн, как дела? – спросил Трентон. – Нет. Да. Ага. Чем сегодня занимается Ю?

Я посмотрела на Тэйлора и беззвучно шевельнула губами:

– Ю?

Он пожал плечами. Трентон кивнул:

– Приехал мой брат с девушкой. Тэйлор. Нет, он по-прежнему страховой агент. И Тайлер тоже. В Колорадо. Девчонки! – Он ухмыльнулся, поглядев на старшего брата. Тот не ответил. – Так, может, встретимся в парке? Или ты занят?

Шейн что-то ответил, а у меня от страха скрутило живот. Они с Лайзой наверняка узнали бы меня, если бы пришли в парк. Вряд ли им бы понравилось, что я явилась без предупреждения.

– Отлично, пока, – сказал Трентон и положил телефон на стол. – Шейн на работе, Олив дома с Лайзой. Он ей позвонит, и мы сможем забрать малышку через двадцать минут.

– Вот и классно, – отозвался Тэйлор. – Она по-прежнему любит Парк Бэгби?

– Еще как! – ухмыльнулся Трентон.

– Ладно. Встретимся там. Мне надо заехать за сигаретами.

Трентон резко посерьезнел:

– Только рядом с Олив не курить!

– Знаю, чучело. До скорого. До свидания, папа.

Мы с Тэйлором встали, Джим нам помахал. Мы вышли из дома и направились к машине, переплетя пальцы. Тэйлор дотронулся до меня не впервые, но в этот раз его прикосновение ощущалось как-то по-особенному. Он не просто взял меня за руку. Он пожелал стать свидетелем дня, который должен был изменить мое будущее и мое прошлое.

– Телефон взяла? – спросил он, поворачивая ключ в замке зажигания.

– Нет. – Я пристегнула ремень. – А зачем?

– Ты, наверное, захочешь с ней сфотографироваться. Ничего. Я сниму вас на свой.

– Фотографий не надо. – Я покачала головой. – Только воспоминания.

– Уверена?

Я кивнула и сделала глубокий вдох. Машина тронулась с места. Мы подъехали к магазинчику. Тэйлор заскочил туда и вскоре вернулся с двумя пачками сигарет. Я скорчила рожу.

– Сегодня вечером мы играем в покер! – произнес он, оправдываясь.

– И ты выкуришь две пачки?

– Не исключено.

Я поморщилась. Он усмехнулся и, поцеловав мою руку, выехал на дорогу.

Ехать до Парка Бэгби было недалеко – мили две. Тэйлор остановил машину на засыпанной гравием площадке. Я вылезла и, хрустя камешками под ногами, зашагала туда, где росла трава.

– Тыщу лет не качался! – сказал Тэйлор, подводя меня к качелям и садясь на один конец доски.

Я села на другой:

– Только не сбрось меня! Я хочу провести этот день с Олив, а не в больнице.

Во взгляде Тэйлора мелькнуло разочарование, но потом он рассмеялся:

– Ты слишком хорошо меня знаешь. Слава богу, в нашей паре есть хотя бы один взрослый человек.

– А мы пара?

– Э… ну да. – Тэйлор не ожидал такого вопроса. – А разве нет?

– Ты говорил, что мы перестанем быть друзьями после выходных. Понедельник еще не наступил.

Он скептически выгнул бровь:

– Того, чем я занимался с тобой вчера, я с друзьями не делаю. Считаю нашу дружбу официально завершенной.

Он присел, перевесив меня, и мои ноги оторвались от земли.

– Логично, – согласилась я.

По физиономии Тэйлора медленно расплылась победоносная улыбка.

– Обалдеть! – сказал он, засовывая в рот сигарету. – Отец говорил мне, что это произойдет, а я не верил.

– Во что?

– В то, что я однолюб.

Рядом с нашей машиной припарковался старенький красный «додж-интрепид». Приехал Трентон. Встав с места водителя, он обежал вокруг капота, открыл заднюю дверцу и потянулся вглубь салона. На асфальт ступили ножки маленькой белокурой красавицы. Как только я увидела ее ангельское личико, мое сердце подпрыгнуло. Лайза обула девочку в туфельки на толстой подошве (симпатичные и в то же время подходящие для прогулки в парке), а волосы заплела в боковую косичку.

Выйдя из машины, Олив прямиком побежала на игровую площадку и, промчавшись мимо нас, забралась на свободные качели. Мы, трое, наблюдали за ней с ближайшей скамейки. Малышка тоненьким голоском позвала Трентона, чтобы он ее подтолкнул; у меня защипало в глазах. День, которого я так ждала, наступил.

– Можно мне? – предложила я, вскочив.

– Ну… давай, – сказал Трентон.

– Не возражаешь? – спросила я у Олив. Она помотала головой. – Как тебя качать?

Я взялась за цепи и отпустила их.

– Высоко! – радостно взвизгнула девочка.

Я толкнула еще раз.

Она засмеялась:

– Выше!

– Так хватит, – крикнул Трентон. – Она всегда говорит: «Выше!» – а потом пугается.

– Не плавда!

Я подтолкнула ее так, чтобы ей было весело, но не страшно, и бросила взгляд на Тэйлора: он смотрел на нас, как гордый отец.

Через десять минут Олив попросила меня покачаться вместе с ней. Я села, она взяла мою руку, и мы принялись раскачиваться, взвизгивая и хохоча. Когда она запрокидывала головку, ее звонкий смех заслонял от меня весь мир. Мы с моей дочкой были вместе: больше ничего не существовало. Только то, о чем я мечтала с ее рождения и что потом собиралась беречь как самое дорогое воспоминание.

– На голку! – объявила Олив, соскочив с качелей.

Ее ножки ни секунды не стояли на месте. Мы вдвоем подбежали к лесенке, перелезли мостик, уселись на горке рядышком и, оттолкнувшись, съехали вниз. Одновременно приземлившись, мы встретились взглядами: малышка была почти точной копией моих детских фотографий.

Мы побежали дальше. Так прошел час. Кружа вместе с Олив по детской площадке, я чувствовала такое умиротворение, какого раньше не испытывала никогда. Девочка радовалась, и, хотя я столько пропустила, нам было очень хорошо вдвоем – ей и мне. Я могла надеяться, что это наше кратковременное счастье найдет себе уголок в ее памяти.

Увы, скоро раздался голос Трентона:

– Ю! Мама вернулась из магазина. Пора домой!

– Не хочу! – хныкнула она и, посмотрев на меня, спросила: – Ты пгидешь ко мне домой поиглать?

– Я бы с радостью. С тобой было весело!

Девочка раскрыла руки, предлагая себя обнять. Я наклонилась и бережно ее обхватила. Прядки светлых волос коснулись моего лица, маленькие пухлые пальчики сжали мои плечи.

– Плиятно было познакомиться! – сказала Олив и помахала мне.

Трентон подхватил ее, отнес к машине и стал пристегивать. Я не плакала, пока они не отъехали.

– В жизни не видал ничего красивее! – сказал Тэйлор. – Получилось так, как ты хотела?

Я смогла только кивнуть и, сев на скамейку, вцепилась в нее, чтобы не упасть. Когда Тэйлор опустился рядом и заглянул мне в лицо, в его взгляде было столько любви и понимания, сколько мне еще никто никогда не дарил. Я стала понемногу успокаиваться, осознавая, что мое желание исполнилось. Сделав вдох и выдох, я как будто выпустила из себя шесть лет боли, обиды и стыда.

– Фэйлин? – с тревогой позвал Тэйлор.

Смахнув слезу, я с улыбкой посмотрела на него и просто сказала:

– Она счастлива. И я счастлива. Я сама точно не знаю, чего ждала, но получила даже больше. Никогда не смогу тебя за это отблагодарить.

Тэйлор поднес мою руку к губам:

– Улыбка на твоем лице – больше мне ничего не нужно.

Я потянулась к нему, он крепко меня обнял.

– Ты ему скажешь? – спросила я.

– Тренту? Нет. Сегодняшний день только твой и Олив. Остальные подождут.

Я положила голову Тэйлору на плечо:

– Как хорошо…

– На сегодня я запланировал много хороших вещей. Но сначала мы посидим и подождем, пока ты придешь в себя. Торопиться некуда.

Я обхватила обеими руками его руку и вздохнула, пытаясь навсегда запомнить детскую площадку и зеленый лесок неподалеку. Под щебет птиц легкий ветер гнал по земле опавшие листья.

– Лучше не бывает, – сказала я.

– Десять минут назад, когда я на вас смотрел… мне хотелось заморозить время, чтобы мы жили в нем вечно.

– Мы и будем жить вечно. В памяти Олив. Может быть, каждый раз, приезжая сюда, она будет вспоминать этот день.

– Я уверен.

Я расслабилась, опустив голову ему на плечо:

– Ты прав: торопиться некуда. В моем сердце ни для чего нет места, кроме тебя, моей дочки и счастья.