Глава 12
Смена тянулась медленно и скучно. Не было даже всегдашнего гула голосов: тишину нарушали только мы сами да всего пятеро посетителей.
– Уже почти сентябрь, – Федра хмуро воззрилась на мокрый тротуар сквозь стекло, по которому бежали струйки воды.
До чего же, елки-иголки, дождливый выдался год!
Чак покачал головой. Он выполнил все заказы и вышел в зал передохнуть – в обеденные часы ему редко выдавалась такая возможность.
– Нам ведь нужны дожди, дорогая!
Вздохнув, Федра направилась в заднюю комнату:
– Пойду печь пироги. Кёрби, иди домой.
– Хорошо еще, что я на машине, – раздосадованно выдохнула Кёрби.
Она сняла фартук, взяла сумочку с ключами и пошла к выходу. Я была за барной стойкой: искала, что бы почистить.
Вдруг Кёрби меня окликнула.
– Да? – Я подняла глаза и нервно сглотнула.
Кёрби стояла возле своего рабочего места при входе. Рядом с ней был Тэйлор.
– Привет, Тей, – сказала я.
Он хохотнул. На его лице промелькнуло множество эмоций, но веселья я среди них не заметила.
– Привет, Лига Плюща.
Я заметила лямку у него на плече:
– Куда собрался с багажом?
Тэйлор подошел и опустил рюкзак на стул возле бара:
– Я тебе кое-что принес.
После небольшой паузы он открыл молнию, достал маленький белый мешочек и положил его на столешницу.
– Это подарок? – спросила я, стараясь не показывать, что нервничаю.
– Не открывай, пока я не уйду.
– Куда ты?
– Не на работу.
– А…
– Идут дожди, Фэйлин. Мы тянем шланг.
Я скорчила физиономию:
– Скажи нормально. Не понимаю вашего жаргона.
– Земля достаточно влажная, и местные пожарные теперь справятся без нас. Я уезжаю.
– Но… ты же сказал, что пробудешь здесь до октября.
Тэйлор грустно пожал плечами:
– Не в моих силах остановить дождь.
Я молча уставилась на него. Небо, затянутое тучами, было темное, как ночью.
– Только не ругайся на меня из-за этого подарка, ладно? Хоть раз в жизни не будь заразой.
– Ради бога. Мне все равно.
– Все равно? – переспросил Тэйлор, моргнув.
– Полагаю, ты как-нибудь еще заглянешь?
Я взяла мешочек и убрала за барную стойку.
– Фэйлин…
– Все нормально, – сказала я, бесцельно возя по столешнице сухой тряпкой.
Он вздохнул:
– Ты все не так поняла. Я вернусь. И мы сделаем то, что запланировали.
– Ага.
– Не надо! – сказал Тэйлор, уронив плечи.
Я перестала тереть столешницу и начертила на ней смайлик:
– Вернешься – супер. А не вернешься так не вернешься. Ты мне ничего не должен.
Закрыв рюкзак и закинув его на плечо, Тэйлор прищурился:
– Ты будешь по мне скучать.
– Вот еще!
– Будешь, будешь! Ты злишься, потому что тебе будет чертовски меня не хватать.
– Нет, – я тряхнула головой и опять принялась полировать барную стойку хаотичными круговыми движениями. – Делать мне больше нечего!
– Не ершись, – усмехнулся он. – Мне тебя тоже будет не хватать.
Я стала чертить круги медленнее.
– Поэтому в следующие выходные я за тобой приеду. И мы отправимся ко мне домой. В Эйкинс.
– Что? – я подняла глаза, в которых мгновенно заблестели слезы.
– Я хотел уехать завтра, но Чак сказал про похороны…
– Ты говоришь, в следующие выходные?
По моим щекам потекли два ручейка. На лице Тэйлора самодовольство сменилось отчаянием:
– Можем поехать завтра. Я просто подумал…
– Нет, – сказала я, вытирая слезы. – Через неделю будет в самый раз. Только… – я направила на него указательный палец, – не обещай.
Он покачал головой:
– Черт возьми, не буду. Обещаю не обещать, если тебе так хочется.
Я перелезла через стойку и запрыгнула на Тэйлора, обхватив его руками и ногами.
– Спасибо! – я поцеловала его в щеку. – Спасибо.
Он усмехнулся, пытаясь скрыть удивление, и, положив ладонь мне на затылок, прижался щекой к моей щеке:
– До встречи через неделю.
Я отпустила Тэйлора, и он поставил меня на пол. От восторга я снова обхватила его руками и сжала, сцепив пальцы:
– С тобой мне очень трудно не поддаваться надежде.
– Думаю, если я тебя разочарую, Федра меня задушит. После того как Чак зарежет.
Я взглянула на хозяина: он поднес нож к собственному горлу, и вид у него был совершенно не шутливый. Когда я разжала руки, Тэйлор наклонился и поцеловал меня в щеку. Отходя, он сказал:
– В пакете телефон. Мой номер туда уже вбит. Пришли мне свои данные, чтобы я мог забронировать билеты.
Я быстро оглянулась и судорожно глотнула воздух:
– Ты… ты меня убиваешь.
– И не зови меня больше Теем. А то сделка аннулируется.
Я тряхнула головой:
– Могу даже не называть тебя засранцем за глаза.
Тэйлор поправил на спине рюкзак и неохотно зашагал к двери.
– Не забывай посылать мне свои фотографии в голом виде! – крикнул он мне и, показав два поднятых пальца, вышел на улицу.
– Ничего не соображаю, – я посмотрела на Чака и Федру. – Что происходит?
Обогнув барную стойку, я достала телефон из мешочка и разорвала оберточную бумагу. На фоновой картинке белели три голые задницы. Я сразу поняла, чьи они, хотя лиц Тэйлора, Долтона и Зика видно не было.
– Вот паршивцы! – пробормотала я себе под нос и, сглотнув слезы, прикрыла рот рукой.
У Федры глаза тоже были на мокром месте.
– Еду! – Я посмотрела на нее. – Через неделю я еду в Эйкинс!
– Рада за тебя, милая! – Федра подошла ко мне с раскинутыми руками, крепко меня обняла и похлопала по спине. – Но если он не сдержит свое обещание, я с ним такое сотворю, что Чаку уже нечего будет резать.
Как только она меня отпустила, мобильник в моей руке завибрировал. На экране высветилась надпись: «Крутяга Тэйлор». Я прочла сообщение: «Хватит по мне скучать. А то я напрягаюсь». Покачав головой, я сунула телефон в карман фартука. Надо будет отдать ему это, как только мы вернемся из Эйкинса. И все-таки какой он добрый!
До конца смены мне было ужасно трудно не отвлекаться. Я постоянно представляла себе, как приезжаю в город и примиряюсь со своим прошлым – осторожно, чтобы никто ничего не заметил. Я очень долго об этом мечтала и теперь не могла поверить, что ждать осталось всего неделю. Напряжение достигло почти нестерпимой силы.
Без Кёрби вечерняя уборка заняла больше времени, чем обычно, но посетителей было совсем мало, поэтому я начала наводить порядок задолго до того, как Федра повесила табличку «Закрыто» и заперла дверь. Пересчитав чаевые, я отделила и спрятала в кассовый аппарат долю Кёрби. Потом пошла к себе наверх, мимоходом махнув Питу и Гектору.
У себя в квартире я повалилась на диван, тут же вынула из фартука телефон и взяла его обеими руками. Тэйлор прислал еще несколько эсэмэсок:
Черт! Я тоже соскучился. Ты меня заразила. Спасибо.
Когда освобождаешься?
Напиши, когда освободишься.
Не умею ждать.
Барабаня большими пальцами по сенсорному экрану, я ответила:
Надеюсь, ты не за рулем.
Как только сообщение ушло, в окошке затанцевали три точки. Что еще за фигня? Через секунду появилось сообщение:
Нет, машину вел Долтон.
Значит, точки мигают, когда он пишет ответ. Интересно, а когда пишу я, он тоже это видит?
Спросив, все ли живы-здоровы дома и получив утвердительный ответ, я зашла в тупик. С тех пор как я в прошлый раз общалась с кем-то эсэмэсками, минуло много времени. Я потеряла форму.
С негромким стуком телефон плюхнулся на кофейный столик. Надо бы пойти посмотреть, есть ли в секонд-хенде чехлы. Раньше я этим не интересовалась. А еще Кёрби могла бы одолжить мне что-нибудь старенькое.
Телефон опять завибрировал.
Пришли свои данные для билета.
Уже бронируешь?
Не вижу смысла тянуть.
Уверен?
Да.
Я написала свое полное имя и дату рождения.
Твое второе имя Имоджин? Хуже не придумаешь.
То есть?
Невозможно написать.
Ты только что это сделал.
С тобой все сложно.
Скажи спасибо моей матери. А твое второе имя?
Дин.
Простенько, но со вкусом.
Так мне все девчонки говорят. Сегодня же забронирую.
Я отложила телефон и разлеглась на диване, удобно устроив ноги на подушке. Теперь я снова могла получать и отправлять сообщения по мобильному, а через несколько дней собиралась ехать в Эйкинс, штат Иллинойс. Моя жизнь как будто сразу изменилась. Было страшновато, но я знала и чувствовала, что эта перемена – к лучшему.
Тишину в комнате нарушал только приглушенный грохот басов, долетавший из «Ковбоев». Мне вспомнилось, как Тэйлор Дин танцевал, как шагал по горной тропе, смотрел видеокассеты и стирал белье. Жизнь была бы прекрасна, если бы я смогла довести все это до логического завершения.
Только я начала расслабляться, в дверь забарабанили. Я вскочила с дивана и открыла задвижку. На пороге стоял Гуннар: его физиономия вся покрылась красными пятнами, а глаза блестели в тусклом свете коридорной лампочки. У меня отвисла челюсть:
– Ой… Что случилось? Где Кёрби? Как ты вошел в кафе?
– Кёрби показала мне, где вы держите запасной ключ. Фэйлин, она со мной не разговаривает. На этот раз я действительно попал.
– То есть как?
Гуннар прошел в комнату, сел в кресло и закрыл лицо руками, упершись локтями в колени. Я притворила дверь.
– Что произошло?
Гуннар покачал головой:
– Кёрби думает, я ей изменяю. Я пытался объяснить, но она не хочет слушать.
Я принялась расхаживать по комнате, скрестив руки под грудью. Он в отчаянии посмотрел на меня:
– Ты с ней поговоришь?
– Конечно. Если ты мне все-таки объяснишь, в чем дело.
Гуннар опустил глаза:
– Я сказал ей неправду.
– О чем?
– О том, почему я поздно приезжаю. Это не пробки. Просто я взял в колледже подработку плюс к своим десяти часам.
Я пожала плечами, удивленно глядя на него:
– Ну и зачем ты скрывал это от Кёрби?
– Она была бы недовольна.
– Что за работа?
– Неофициальная. Помогаю парню, который обслуживает одно здание прямо возле университета. Вывожу мусор, стригу газон, кое-что чиню и подкрашиваю…
– Почему это должно было не понравиться Кёрби?
Гуннар сглотнул:
– Потому что это общага женского общества «Дельта-гамма».
Я зажала рот пальцами, чтобы не расхохотаться.
– Фэйлин, я выкопал себе глубокую яму. Помоги выбраться.
– Каким образом? И давно ли у женских обществ нашего университета имеются собственные общежития?
– Общежитие в Боулдере.
Казалось, бедняга так измучен, что вот-вот упадет.
– Туда же ехать полтора часа! Зачем тебе это надо?
– От нас далеко, зато до Денвера всего минут тридцать. Я хотел найти работу поближе к месту, куда мы хотим переехать. Случай представился, и я решил воспользоваться.
– Ну ты даешь! – усмехнулась я.
Мы с Кёрби были близкими подругами, но даже мне она не поверила бы слепо.
– Фэйлин, мне не до смеха. Деньги хорошие, поэтому я согласился. Кёрби мне не поверит. Пожалуйста, скажи ей. Ты же знаешь: я ее люблю и не собираюсь ей изменять. Она и сама это знает, просто очень сердится.
– Еще она знает, что ты ее обманул.
Его плечи обмякли:
– Она бросит меня из-за такой ерунды! – Он поднял лицо и жалобно посмотрел на меня: – Пожалуйста, помоги!
– Я поговорю с ней, но обещать ничего не могу.
Гуннар кивнул, потом встал и поплелся к двери. Уже взявшись за ручку, он обернулся:
– Фэйлин, я бы никогда не стал ей изменять. Она единственная девушка, которую я любил и люблю.
– Верю.
Он открыл дверь и ахнул: в коридорчике, прижимая к груди бутылку вина, стояла зареванная Кёрби. Ее нижняя губка задрожала.
– Я просто… не знал, что мне еще делать, – сказал Гуннар.
Не выпуская бутылку из рук, Кёрби заключила его в объятья. Он приподнял ее (иначе ему пришлось бы низко нагнуться) и крепко стиснул. Она уткнулась лицом ему в шею:
– Ты идиот!
– Знаю.
Кёрби отстранилась и посмотрела Гуннару в глаза:
– Никогда больше мне не ври!
– Не буду. Я так перепугался!
Поцеловав его, она протянула бутылку мне:
– Я хотела, чтобы мы ее вместе выпили.
– Тебе пить еще рано.
– Но я так психанула… Это я у мамы из шкафчика взяла.
Кёрби посмотрела на Гуннара, и я испугалась, что они не дотерпят до спальни.
– Эй, ребята! Давайте не здесь!
Я вытолкнула Гуннара в коридор и закрыла дверь. Потом прислонилась к холодильнику, взглянула на бутылку у себя в руке и усмехнулась. Эти двое все-таки были очень милые, хоть и устраивали иногда раздражающие сцены.
– Ну что ж, – сказала я сама себе, – сегодня я, по крайней мере, буду хорошо спать. Я одна. Можно спокойно пропустить стаканчик или два.
Я отвинтила крышку, налила в стакан белого муската и, прихватив бутылку с собой, пошла в спальню. Вино было таким, каким и должен быть напиток за двенадцать долларов: слишком теплым и слишком сладким, – но меня и это устраивало.
За пять минут я опустошила стакан и наполнила его снова – на этот раз до краев. Еще через десять минут взялась за бутылку в третий раз, подумав: «Вот тебе и два стаканчика!»
Положив сотовый на прикроватную тумбочку и воткнув его в сеть, я разделась догола. Когда живешь одна, можно запросто позволить себе спать безо всего. Я растянулась, чувствуя простыни кожей, и расслабленно опустила голову на перьевую подушку. Но вдруг телефон загудел: я усмехнулась и бросилась к нему. Тэйлор писал:
Не спится. Хочу обратно в Спрингс.
Я подавила желание прижать мобильник к груди. Став свидетельницей бурного примирения Кёрби с Гуннаром и выпив три бокала вина меньше чем за двадцать минут, я стала странно сентиментальной.
Тоже не сплю. У меня был Гуннар.
С Кёрби?
Да. Они поссорились.
Юношеская любовь…
Она самая.
Зря смеешься. Такое бывает.
С кем?
С моим братом Трэвисом было. Его в прошлом году неслабо накрыло. А теперь он женат, хотя ему еще пить не положено.
Сколько лет?
20.
Женился в 19? Стремно.
Да нет. Им вместе хорошо.
Значит, одобряешь?
Конечно, раз они друг друга любят.
Разве в 19 лет можно это понять?
Скоро встретитесь. Сама поглядишь.
Заметано.
☺
Я отложила сотовый, допила стакан, и все как будто замедлилось. Даже моргать я стала медленнее. Скользнув по простыне чувствительными участками кожи, я вытянулась и, с улыбкой посмотрев на телефон, снова его взяла. Слегка постучала им по тумбочке и стала ждать. Вскоре раздался протяжный звонок.
– Не разбудил? – спросил Тэйлор усталым, но не сонным голосом.
– Эта штука вибрирует каждый раз, когда ты шлешь мне эсэмэску. А я лежу в постели голая, – промямлила я заплетающимся языком. – Хочется положить его между ног: вдруг ты опять напишешь?
Я понимала, как непристойно то, что я говорю, но мне было наплевать. Целых десять секунд мы оба молчали. Потом я не вытерпела и спросила:
– Как по-твоему, сработает?
– Ты пьяная?
Я сжала губы, безуспешно попытавшись подавить смешок.
– Кёрби занесла бутылочку винца.
– Я думал, ты не пьешь.
– Вообще не пью, но сейчас я одна, так почему бы и нет?
– То есть ты не пьешь только в общественных местах?
– Дома тоже, если рядом кто-то есть.
– Не могу решить дилемму, – произнес Тэйлор деловым тоном, – остановить тебя или поглядеть, до чего ты договоришься. Последнее заманчиво, но завтра ты наверняка будешь себя ненавидеть. И меня тоже, может быть.
– Я по тебе уже скучаю, – я перестала улыбаться. – А ведь не хотела, чтобы ты мне нравился.
– Я сразу понял, – весело сказал он и вздохнул. – Поначалу у меня вообще шансов не было. Ты такая злюка, что я с ума схожу. Но в хорошем смысле.
– Я злюка? – спросила я, и в глазах защипало от слез.
– Да, но… Черт! От алкоголя ты впадаешь в уныние, да? Тебе нельзя пить одной.
– Мне так не хватает… всего этого, – мягко сказала я, поднося пальцы к губам.
– Чего? – спросил Тэйлор. – Знаешь, у меня отец несколько лет не просыхал. А потом бросил. Иногда родителей приходится прощать. Они ведь тоже не всегда соображают, что делают.
Я только покачала головой, не силах ответить.
– Фэйлин, засыпай, детка. А то хуже будет.
– Откуда ты знаешь?
– Мой отец тоже был грустный пьяница.
Я кивнула, хотя Тэйлор меня не видел.
– Держи телефон возле уха. Ложись и закрывай глаза. Я не повешу трубку, пока ты не уснешь.
– Ну, хорошо, – подчинилась я.
Больше он ничего не говорил, но я слышала его дыхание. Мне было интересно, как долго он прождет, и я изо всех сил старалась не засыпать. Но очень скоро что-то тяжелое и пушистое утащило меня в сон.
