28

Служба безопасности больницы располагалась на первом этаже, спрятанная в лабиринте коридоров. Два техника сидели перед четырьмя десятками мониторов, которые транслировали видео со всех этажей больницы – из приемного покоя, кафетерия, с парковок и даже с крыши.

О’Брайен взглянул на идентификаторы локации, размещенные под каждым монитором.

– А зачем вам камеры на крыше? – поинтересовался он.

– Прыгуны, – ответил один из мужчин у консоли. – За последнюю пару лет у нас было двое, изобразивших прыжок ласточкой на улицу. Хорошо, что теперь все двери на крышу с двойными запорами.

– Так что у вас есть на нашего неуловимого священника между семью и восемью?

– Я сделал для вас подборку. Все оцифровано. Хранится на здоровенном жестком диске. Архивируется и стирается после десяти дней хранения. Все работает автоматически, если только мы не скажем компьютеру сохранить информацию. Вашего священника поймала камера девять.

Мужчина нажал четыре кнопки, и время внизу одного из экранов сменилось. На оборудовании использовался тот же формат, что и у военных, все вплоть до секунд. О’Брайен, Грант и двое сотрудников службы безопасности молча смотрели на экран. Медсестры на обходе, уборщик толкает швабру, семья сгрудилась в дальнем конце холла, и мужчина в одежде священника идет к помощнику маршала Тиму Глисону.

О’Брайен наклонился к монитору, стараясь разглядеть каждую деталь. Изображение было цветным, но камера снимала слишком общим планом. На мужчине были фетровая шляпа, воротничок священника, очки, темный костюм в церковном стиле и черные туфли.

О’Брайен изучал поведение мужчины. Плавные, успокаивающие движения. Воплощение братской любви. Кивает. Перекладывает Библию из левой руки в правую и касается плеча помощника маршала.

– Почему у него с собой Библия? Католические священники обычно носят молитвенник. Вы можете отмотать на пятнадцать футов назад от момента, когда он касается помощника? – спросил О’Брайен.

– Конечно.

– Ага, вот так отлично. Запустите. Вы можете увеличить изображение?

– Немного. У этих камер нет высокого разрешения. Когда я увеличу, вы заметите, как ухудшится качество.

Техник увеличил изображение.

– Смотри, – сказал О’Брайен, ткнув пальцем в изображение. – Видишь, Дэн?

– Что именно?

– Преступник знает о камере, а ее нелегко заметить. Он смотрит в ту сторону только долю секунды. Вот почему он поворачивается боком. Он перекладывает Библию из левой руки в правую – а правая предположительно повреждена, помнишь? Во время разговора он потирает левую щеку. Не хочет, чтобы можно было прочесть по губам. Вы можете придвинуть ближе?

– Только чуть-чуть, – сказал техник. – Картинка начнет распадаться на пиксели.

– Вот так хорошо. Дэн, видишь?

– Я вижу его руку.

– Посмотри внимательнее. Не много найдется женатых католических священников.

Дэн Грант наклонился к монитору.

– Ого, он носит золотое кольцо.

– Интересно, знает ли его хозяйка, что спит с убийцей?