ГЛАВА СЕДЬМАЯ

У меня перехватило дыхание в горле. Впечатление было такое, словно я большое яблоко, не откусив, проглотить попытался, и оно застряло где-то ниже кадыка. Но присутствия духа я не потерял, и быстро пришел в себя. Для начала еще раз осмотрелся. Несмотря на всю свою обученность, я допускал вариант, при котором я мог не туда выйти. Но, нет. Вышел я правильно. Сомнений не было. Но и никого из нашей группы внизу тоже не было. Я торопливо спустился, и попытался вызвать кого-нибудь по внутренней связи. Ответа никакого не было. При этом я сразу подумал, что, если прилетел скутер или даже два скутера, или даже три, сбросили они паутину, захватили бойцов взвода и офицером группы Медведя, они ведь не сняли с них сразу со всех шлемы, не отобрали резко коммуникаторы. Еще следовало разобраться, что это такое, чтобы поиметь желание отнять. А это значило автоматически, что я должен иметь связь хоть с кем-то из оставшихся, если они живы. Но никто не отозвался на мой вызов. А ведь я хорошо помнил, что изначально внутренняя связь по эту стороны кристаллической гряды работала, не работала только дальняя связь, которая должна была закодированными радиоволнами уходить поверх кристаллической гряды. Но какая-то преграда не позволяла ей это сделать. И майора Медведя вызвать тоже не удалось. Но это естественно. Он же не смог оттуда вызвать к себе своих офицеров, и потому меня послал. При этом повреждалась не вся связь, а только та, что велась через коммуникатор. Связь, например, с «беспилотником» не прерывалась, когда он пересекал кристаллическую гряду.

Внизу нашлось несколько рюкзаков, лямки которых оттягивали плечи, и потому бойцы предпочли отдыхать без них, два автомата, отставленные к камням в ситуации, которая казалась не опасной, снайперская винтовка ефрейтора Ассонова, гранатомет РПГ-29 «Вампир», отложенный на время привала от себя младшим сержантом Рахметьевым, и рюкзак с тремя запасными «выстрелами» для «Вампира». Рядовой Пашинцев, второй номер гранатометного расчета, тоже желал дать спине отдохнуть.

Будь у меня сейчас в руках «беспилотник», я запустил бы его сразу, чтобы попытаться найти бойцов группы. Но дрон остался рядом с Медведем. Я же просто прошел по поляне, пытаясь представить, что здесь произошло, и нашел-таки след. Это была какая-то непонятная полупрозрачная субстанция, с которой я уже где-то встречался. Как кусок веревки, сплетенной из рыболовной лески, только эта субстанция была сплошной, а не сплетенной. Я надел перчатки для безопасности, и поднял находку. Она сразу прилипла к перчаткам, оказалась пластичной и тягучей. И я вспомнил. Точно так выглядела паутина, которая накрывала недавно сначала трех бандитов в засаде, а потом и младшего сержанта Твердоглазых. Радости такое открытие доставляло мало, хотя я уже заранее думал о том же. И теперь пришло подтверждение.

Не хватало еще, чтобы в мое отсутствие майора Медведя похитили, – подумалось.

И потому я сразу отправился в обратный путь к майору. Он оставался на месте, и, увидев меня, встал, радостно и призывно замахал рукой, поторапливая. И пытался посмотреть мне за спину на каменный мост через кристаллическую гряду. Надеялся, видимо, увидеть там своих офицеров. Но не увидел.

– А где мой «зоопарк»? – спросил, едва я приблизился.

А приблизился я не быстро. У меня почему-то ноги едва-едва ходили. Я протянул ему обрывок паутины, который принес с собой. Майор тоже вытащил перчатки, не желая прикасаться к паутине голыми руками, потрогал ее, и едва сумел оторвать пальцы.

– Что это? Где мой «зоопарк»?

– На какой вопрос отвечать сначала? – спросил я, возвращаясь к привычной манере разговора, следовательно, мое шоковое состояние начало проходить.

– Со второго начинай.

– Не знаю. Возможно, даст «наколку» ответ на первый вопрос. Это кусок паутины. Нашел там, на месте. Людей там нет. Предполагаю, они не задирали голову, и не видели, как к нам подлетел скутер или даже несколько скутеров.

– Похитили! – по-звериному взревел Медведь.

– Не думаю, что они все вместе пошли искать общественный туалет.

– Пауки!

Я промолчал, поскольку точно ответить не мог, но паутина могла остаться только после пауков. Значит, и слова тратить было не обязательно.

– Пойдемте туда, товарищ майор. Там осталась часть рюкзаков и оружие.

– Сейчас прилетит грузовой вертолет. Сюда прилетит. Мы не можем уйти. И для преследования пауков у нас возможности нет. Их скутера летают быстрее, чем мы бегаем.

– Их скутера летают, как я думаю, со скоростью мысли.

– Тем более. Не знаю, может, ты со скоростью мысли бегаешь, а я так не умею. А вот, кстати, и «беспилотник».

Последние его слова констатировали появление в воздухе над нами большого беспилотного вертолета. Под его днищем что-то призывно мигало. И майор Медведь вышел на относительно ровную площадку, руками показывая, где лучше совершить посадку.

Между нами внутренняя связь работала без перебоев.

– Там разве есть пилот? – меня ввели в заблуждение знаки, подаваемые майором.

– Там есть камеры. И у «беспилотника» есть удаленный оператор, который нас видит. И все выполняет.

Вертолет, в самом деле, подчинился командам Медведя, и посадку совершил там, где ему показывали. Майор, похоже, уже имел дело с такими машинами. И сразу, как только остановились два винта, находящиеся один над другим, и стабилизаторный винт, шагнул к корпусу, открыл небольшую дверцу, и выдвинул сначала длинные полозья, потом по этим полозьям большой пластиковый ящик.

– Сюда и человек поместится, – заметил я.

Медведь кивнул в сторону борта, где сквозь свежую бортовую краску слабо просвечивал красный крест в белом кругу.

– По идее, это санитарный вертолет. Таким он и создавался по заказу ГИБДД. В этом ящике положено отправлять раненых с места дорожно-транспортных происшествий. Два человека должно поместиться. Дрон просто приспособили под военный «транспортник».

В пластиковом ящике было мало предметов для нас. Для себя я нашел только несколько контейнеров для проб, и дополнительный внешний диск, точно такой, какой уже был у меня. Я догадался даже, что этот диск не запасной, а сменный. И мне необходимо переписать на первый данные со сканера и со спектрофотометра, чем я сразу и занялся, чтобы отправить первые данные. Ученые из лаборатории генерала Вильмонта желали сразу приступить к работе. При этом я отдавал себе отчет, что, возможно, эти данные помогут нам в дальнейшем. В отдельный контейнер я поместил принесенный кусок паутины, записал на планшетник видеоряд с комментариями к находке, описал дополнительно, как паутина использовалась при захвате бандитской засады и моего командира отделения, потом все записи, и видео, и аудио, и несколько фотографий, которые я сделал, перебросил на внешний диск. После этого осталось только перегрузить наполненные контейнеры из рюкзака в пластиковый ящик, и заменить их пустыми.

Майор Медведь тем временем отошел в сторону, и связался с командующим. Видимо, доложил ситуацию, и получил приказ. После чего начал подавать знаки носовой камера «беспилотника». Ящик и полозья были уже удалены в корпус, дверца захлопнулась, и вертолет быстро взлетел. У него не было необходимости кружить над районом, производя разведывательную съемку, и винтокрылая машина стремительно двинулась в сторону севера.

Я не знал, как далеко вертолету лететь, хотя и понимал, что он не прямиком в Москву направится. Наверное, груз где-то перегрузят в транспортный самолет, потом в машину, и только после этого доставят в лабораторию. А какие-то выводы мы сможем получить, в лучшем случае, завтра.

После отлета вертолета на месте его стоянки остался какой-то непонятный запах. Я потянул носом. Майор Медведь сделал то же самое, причем сделал демонстративно и шумно:

– Не нравится запах?

– Я к запахам отношусь нейтрально. Не выношу только потную женщину и теплую водку.

– Двигатель на «беспилотнике» работает на водороде. Оттого и запах.

– Непривычный, – помог я Медведю подыскать правильное слово. И сразу предпочел вернуться к наиболее болезненным вопросам. – Что сказал командующий?

– Командующий не сказал. Он приказал.

– Приказал. – с этим трудно было не согласиться.

– Найти, и освободить. Предлагает войти в контакт с пограничниками. Я сказал, что на контакт с пограничниками пойдем, если убедимся, что не сможем справиться сами. Вдвоем мы менее заметны, как я считаю, более мобильны и боеспособны. А пограничников еще и защищать придется. А ты как считаешь?

– Я тоже так считаю, товарищ майор. Начнем искать?

– Пойдем в лагерь. Посмотрим, что там осталось.

Перед выходом мне пришлось поработать отверткой, свернуть все выступающие части «беспилотника» так, чтобы он компактно поместился в моем рюкзаке. Много места дрон не занял, да и вес имел небольшой.

Мы снова воспользовались каменным мостом, который я нанес даже на карту в «планшетнике», хотя и предполагал, что в таком виде мост простоит не долго, потому что уже при втором нашем совместном переходе на ту сторону камни стали значительно горячее. А как и сколько они смогут выдерживать борьбу с высокой температурой – этого не смогли бы сказать, наверное, даже многоопытные геологи. Двинулись мы сразу быстро. Ни меня, ни майора Медведя подгонять не требовалось. А ходить в высоком темпе умели и я, и он.

На горке, где я в свой одиночный выход останавливался, остановился и майор. Посмотрел на бывшую стоянку группы, оглядел окрестности. Они, впрочем, ничего не открывали. Вокруг были все такие же лесистые горы, как и везде, и никакой внешней угрозы они не показывали. Но я, на всякий случай, просмотрел окружающий лес в бинокль с тепловизором. Если бы кто-то там прятался, тепловизор обязательно показал бы светящееся пятно. Впрочем, нам опасаться проходилось не столько леса и гор, сколько пространства над ними. Пространство мы тоже просмотрели. Но никакой опасности не увидели. Но оба убедились, что место для привала было выбрано неразумное. Здесь был прекрасный простор, был обзор, и видно было, если бы подходил противник, Но один противник, по идее, сам должен был бы от нас прятаться, а другой должен был бы искать нас с воздуха. И на том месте, где был объявлен привал, спрятаться было совершенно негде. Большие камни валуны были способны прикрыть от взгляда сбоку, но никак не прятали от взгляда сверху. А это в настоящей ситуации было самым важным. Едва ли эмир Магомет Арсамаков и его люди рискнули бы устроить на группу, когда она была еще в полновесном составе, засаду. Не столько людей у Арсамакова, чтобы он решился на бой. Даже будь у него равное с нами количество бойцов, он не рискнул бы напасть. А пауки нападают одинаково и на бандитов, даже когда они в значительном числе, и на федералов, когда они в гораздо более значительном числе. На пару федералов, то есть, на меня и майора Медведя, они тем более напасть не постесняются. И потому осторожность нам следует соблюдать повышенную.

Мы спустились к месту привала. Из оставленного оружия я вытащил затворы, и спрятал их под камень. Себе взял только гранатомет «Вампир», памятуя убийственную силу этого оружия, и рюкзак с тремя запасными «выстрелами». Чтобы удобнее было нести, я перевесил свой рюкзак на грудь, а за спину повесил рюкзак с «выстрелами».

Майор Медведь проверил два оставленных рюкзака, принадлежащие капитану Волкову, и старшему лейтенанту Лисину. И забрал из них только мультиметр, которым Лисин проводил измерения напряжения и силу тока в кристаллической гряде.

– Меня слегка удивляет, что не видно «гуляющих дымов», – заявил я. – Еще вчера с перевала их виднелась целая куча. Сейчас ни одного не заметил.

– Думаю, их пауки уничтожают вместе со следом. След создает информационную блокаду территории. Паукам это не нравится. Может, они наши земные переговоры прослушивают?

Я только плечами пожал. А что можно было ответить, только то, что все допустимо, а недопустимо только то, что мы сумели проверить? Это и без моих объяснений ясно.

– Куда пойдем? – спросил Медведь.

– А полегче вопросов не найдется, товарищ майор?

Я уже сам несколько раз заглядывал в «планшетник», рассматривая карту, и мысленно выбирая наиболее приемлемые пути к базе пауков. Но путей было множество, выбрать я не сумел, и решил оставить этот вопрос до решения командира.

– Можно и полегче. Как нам совместить задания генерала Вильмонта с задачей по поиску и освобождению своих бойцов?

– А мы должны совмещать?

– Я считаю это разумным решением.

– Что нам это даст? – спросил я, но сам уже понял мысль Медведя.

У пауков есть несколько «планшетников», на которых обозначен наш маршрут. Если первый планшетник, который они забрали у командира отделения, еще был не в состоянии категорично заявить о планах всей группы – Твердоглазых мог же сказать, и сказал наверняка, что он шел один, и на карте обозначен его одиночный маршрут, то два дополнительных «планшетника» капитана Волкова и старшего лейтенанта Лисина утвердят пауков во мнении, что маршрут групповой. Знают ли они о том, что захватили не всех? Могут и знать, могут и просто предполагать. И в том, и в другом случае они будут искать остатки группы, нас двоих, то есть, на этом маршруте. Скорее всего, на конечной его точке, потому что не знают момента времени, в который мы должны появиться на промежуточных точках. А конечная точка нашего маршрута обозначена на всех «планшетниках» одинаково. Это место крушения боевого космолета пауков, и, одновременно, место спасения мной одного из них.

Пауки при этом не рассчитывают встретить с нашей стороны какое-то серьезное сопротивление. Пока, по крайней мере, они его от людей не встречали. А мы даже в одиночку, и, тем более, вдвоем в состоянии такое сопротивление оказать, и даже достаточно жесткое. Нам подготовка позволяет. Мы знаем про угрозу паутины, которой никто из землян не ждал, не зная, что она своей неожиданностью несет наибольшую опасность, и постараемся от нее уберечься. Место можно выбрать такое, где паутина будет бессильна. То есть, среди деревьев или среди высоких скал. Никакого нашего оружия пауки, похоже, не знают, как и мы не знаем их оружия, которое, несомненно, есть. Пусть они существа внеземные, пусть они имеют технологии, пока недоступные землянам. Но земное оружие, которое, возможно, покажется паукам примитивом, тоже способно на многое. Сумел же гранатометчик взвода младший сержант контрактной службы Рахметьев из «Вампира» подстрелить боевой инопланетный космолет. Кажется, Александр Дюма однажды написал, что самая прекрасная шпага, имеющая эфес из золота, украшенного бриллиантами, будучи в руке самого великого фехтовальщика эпохи – ничто в сравнении с простой дубиной простолюдина, и не спасет фехтовальщика от избиения. Мы видели, как один космолет отбивал высокотехнологичные атаки двух космолетов противника. Удачно отбивал. Тем не менее, перед выстрелом из «Вампира» он не устоял, как шпага не устоит перед дубинкой.

Это уже само по себе давало нам шанс в схватке с пауком или пауками. Они, конечно, будут нас искать. Если только знают о нашем существовании. А знать о нем они могут от тех же бандитов, что были захвачены в засаде. Более того, сам эмир Магомет Арсамаков был в состоянии рискнуть, пойти, грубо говоря, ва-банк, и заявиться к паукам с предложением своей дружбы и сотрудничества. Он наверняка сказал бы, что не все бойцы нашего отряда пойманы, и на свободе остались самые боеспособные и опасные.

Надеяться на точность указаний эмира было сложно. Правда, имелось косвенное подтверждение вероятного местонахождения базы пауков со стороны средств космической разведки. Но это было достаточно далеко от нас, и проход туда таил немало опасностей, как в лице бандитов, так и в лице самих пауков, которые осуществляют превентивные меры защиты, следовательно, и о других мерах защиты позаботились. Скорее всего, паукам не известна устоявшаяся тактика действий спецназа ГРУ, когда дерзость действий приводит к положительному результату. И самыми дерзкими в настоящий момент действиями могут оказаться именно те, на которые мы с майором Медведем, не сговариваясь и не обсуждая это, согласились. Мне, по крайней мере, так показалось. Однако, для уточнения я все же спросил:

– Будем захватывать скутера?

Майор расправил плечи, и как-то сразу покрупнел.

– Или сами скутера, или хотя бы шлемы, про которые ты рассказывал. А там уж, на чем мы полетим, верхом на метле или на мотоцикле, в кресле ли – ничего не изменит. Но я не вижу альтернативы. Или они нас, или мы их. Действия пошли на уничтожение.

Я согласно встал, и поправил на плечах лямки двух рюкзаков. Гранатомет РПГ-29 «Вампир» я взвалил себе на лечо, как оглоблю. Он был не самой легкой ношей – без «выстрела» вес «Вампира» был чуть больше двенадцати килограммов. Переложить такой груз с места на место – не сложная задача, а вот носить на марше, да еще с грузом из трех гранат ПГ-29В калибра 105 миллиметров. Гранаты эти, которые в армии привычно зовут «выстрелами» для гранатомета, имеют собственный реактивный двигатель, что, конечно, не делает их легче. Немало весит и тандемная кумулятивная боевая часть, способная пробивать шестьсот миллиметров гомогенной брони, прикрытой динамической защитой. Короче говоря, рюкзак с тремя «выстрелами» весил чуть больше двадцати килограммов. И я вынужденно оценил, какую работу проделывали на марше плечи младшего сержанта Рахметьева и рядового Пашинцева. И пусть они несли два груза по отдельности, тем не менее, при быстроте передвижений взвода это тоже сложно. Силовая выносливость требуется основательная.

Майор Медведь взял в руки снайперскую винтовку ефрейтора Ассонова.

– А затвор где?

Я кивнул на камень. Майор вытащил затвор, собрал винтовку, проверил количество патронов в магазине, потом посмотрел в оптический прицел.

– Патроны бронебойные. С одной стороны хорошо, с другой – не очень. Скрытности не будет. А прицельная марка какая-то странная. Я с такой впервые встречаюсь. Я вообще-то только с «Дуплексом» стрелял.

– Освоите, товарищ майор. У Ассонова на прицеле, насколько я помню, «Миль-Дот» стоит.

– Освою. Куда я денусь! Придется осваивать.

Майор кивнул то ли мне, то ли сам себе, и забросил ремень винтовки на левое плечо. На правом он носил собственный автомат.

– За мной! – майор пошел первым, но, поскольку дорогу я знал, а он видел только маршрут на карте, я не за спиной Медведя пристроился, а встал рядом.

Мы спустились до дна ущелья напрямую. Этот спуск шел от перевала, и был достаточно пологим, не требующим особых усилий и страховок. И потому преодолели мы его быстро. А впереди было еще два хребта. Не самых высоких, но с крутыми подъемами и спусками. Впрочем, я вместе со взводом уже преодолевал их, и знал хорошо, что они проходимы. Правда, я шел без того груза, который взвалил сейчас на своим плечи. Но тащили же этот груз мои солдаты. Пусть вдвоем, это не играло роли. Солдаты не умели так, как я, терпеть и «отказываться уставать». «Отказываться уставать» – это вариант саморегуляции организма, психологический настрой, способный заставить тело творить чудеса. Следует только в самые трудные, самые критические моменты, когда кажется, что силы заканчиваются, разделить сознание и тело, и со стороны, отстраненно наблюдать за телом. Оно само откуда-то находит и силы, и энергию, а человек это все только наблюдает сначала с удивлением, потом с пониманием. Само это понятие заимствовано из раджа-йоги, и называется «выходом из обусловленности». И достигается путем длительных тренировок. Один мой знакомый лейтенант, тоже командир взвода, только служит он в другой роте нашего батальона, зимой, если становится ведущим, способен без смены, пока его не остановят вести взвод и торить тропу для остальных. Он пользуется как раз этим методом. Полностью отделяет свой ум от тела, и потому не осознает усталости мышц. Мы все привыкли к пониманию того состояния, когда наступает усталость. Просто считаем, что она должна наступить в такое-то и такое-то время. Однако это понятие ложное, и обуславливается как раз знанием того, что усталость неизбежна. А если ум отстраняется, то организм использует собственные скрытые силы, и бывает в состоянии перегружаться до бесконечности. Хотя, конечно, бесконечность – это явный перебор наших инструкторов.

Тем не менее, я по себе хорошо знаю, насколько больше становится сил в таком состоянии. Инструкторы любят рассказывать историю, как шли в горах два альпиниста. Один из них просто атлет, а второй – поклонник раджа-йоги. Атлет сорвался со скалы. И поклонник раджа-йоги трое суток держал руками страховочную веревку, и руки его не чувствовали усталости. Он усилием ума отключил от своих физических усилий ум. Когда им на помощь пришли горные спасатели, поклонник раджа-йоги еще и им помогал вытаскивать своего товарища. Пример классический, но характерный. Такая степень владения умом и телом, конечно, не каждому доступна, но каждый может к этому стремиться, и должен тренироваться.

Когда я шел со своим взводом, приходилось останавливаться, и устраивать привалы. С майором Медведем мы шли без остановки. Мы, офицеры, могли себе такое позволить, и знали, что у нас хватит сил, если сейчас придется вступить в бой. Офицер всегда имеет лучшую подготовку, чем солдаты. Солдаты приходят и уходят, а офицер постоянно готовит их, и постоянно вынужден находиться в высокой степени боевой подготовки.

Мы прошли несколько километров по дну ущелья.

– Пора поворачивать. – по памяти определил я. – Странно, так ни одного «гуляющего дыма» и не встретили. Вчера их в этом ущелье было полно.

Я присел, и набрал во фляжку немного воды для пробы. Вчера я брал пробу с этого же места, значит, требовалась повторная, чтобы стали заметны изменения, если они есть.

– Ручей далеко тянется? – показал майор на поток ледяной воды, бегущий по дну ущелья, и даже ногой воду поддел, выбрасывая брызги на берег.

– Не знаю. Метрах в ста отсюда была стоянка банды Арсамакова. Прямо на берегу ручья. Отсюда они пошли на сигнальный дым летчиков. Мы едва-едва успели предотвратить нападение. Арсамаков не решился нападать открыто, фронтом, хотя у летчиков из оружия были только пистолеты. Разделил банду на две части, часть внизу оставил, часть в обход повел, чтобы сверху атаковать. С бандитами наш снайпер в одиночку расправился. Только Арсамаков и еще двое или трое убежали.

Воспоминания эти, как я сам понял, просто грели мои мысли. И я им предавался с удовольствием. И Медведь слушал с пониманием.

Сейчас часть взвода находится в карантине, а боевой костяк неизвестно где и неизвестно в каких условиях. Понимание этого давало мне боевую злость, и я готов был давить всех пауков подряд. Мелких, местных, каблуком, крупных, залетных, чем получится.

И потому при подъеме на склон пошел быстрее. Просто завелся от своих мыслей. Майор Медведь мои воспоминания не прервал. Понимал, наверное, что я часто теперь буду вспоминать взвод и его дела. До тех самых пор буду, пока мы не освободим солдат их инопланетного плена. И он готов был на любой риск, чтобы помочь мне.