Глава 6. Лучший заклятый друг
Вступая в бой – считай заряды.
Песни Койота
– Эфо Шеф… – пробулькал я.
– Что? – Мара, вжавшись в землю, водила стволом АК. Хм… Лежала валькирия красиво. Профессионально так, еле заметная из-за пучков жесть-травы, куда откатилась одним легким движением.
– Говорю – Шер. Язык я прикусил.
– Это хорошо… – Мара вжалась сильнее. – Трындеть меньше будешь.
Тьфу ты, змея языкастая. Да и ладно.
Шер, сволочь, где ж ты? Ага, поди-ка его заметь. Если Шер хочет спрятаться, так он становится невидимкой. Шер – он этот, как его… якут? Эвенк? В общем, весь такой себе Дерсу Узала, настоящий боевой бурят, короче.
Шер не признавал современных камуфляжей. Ни стареньких цифровых, ни новых «Хамелеонов». Где он умудрился отыскать древнюю «Березку» – никто не знал. Но в ней и в самолично сделанном из кусков маскировочной сетки, лоскутов плащ-палатки и капюшона от чуть более молодого, чем его «комок», бушлата «Флора» Шер растворялся в Зоне.
– Никого, – сообщила Мара. – Нет здесь никого.
– Угу. А пуля, надо полагать, прилетела сама собой. Новый вид фауны в Зоне. Пуля с крыльями. Хорошо хоть, что не что другое.
– … – Мара не промолчала.
Ну, да. Порой пытаюсь шутить жутким жопно-сортирным юмором. И каждый раз не выходит. Но я ж упрямый. Или упорный? Ай, не тем голова забита. Совсем не тем.
Больше Шер не стрелял. Ясно. Это как физкульт-привет, наследие сгинувшего Союза, перед началом игры. Мол, ребятки, ку-ку. Ох и хреновые дела. Двигаться надо, быстрее и дальше. И смотреть вокруг.
Раздва вылезла из ближайших пучков травы. Высунула язычок, довольно задышав. Ага, теперь все ясно. Если прямо над носом теплеет, когда она вот так смотрит, то все о’кей. Округу она разведала, ничего плохого не нашла.
– И чего вы друг на друга пялитесь, как влюбленные?
– Можно идти. Раздва все осмотрела. Нет Шера, ушел он.
Мара приподнялась, глянула на меня. Потешное это дело – пялиться на кого-нибудь вот таким образом. Ладно, солнца нет. А так – на тебя смотрит зеркало в виде забрала. Сейчас хоть глаза видно. Удивленные такие глаза. Ай, чего объяснять.
А, да. КПК же. И что тут у нас, Мара? Не хочешь показывать?
Ох ты ж епта. Ну а как еще? Где водиться странному металлическому предмету, как не на заводе? Где еще найдется столько железяк, что по прихоти Зоны станут всем нужными брусочками? Только там, где металла много. От станков до лестниц и щитов на погрузочных рампах. И что еще лучше, если лучше убирать в кавычки, это одно из самых пакостных мест в Зоне. Копать-колотить, короче.
Ну а что остается, как не выполнять условия договора с Маздаем?
– Ты чего и впрямь замолчал? – поинтересовалась Мара. – Эй, супруг?
Я хмыкнул. Знала бы валькирия, куда нам предстоит переть. И не просто так, а еще и старательно высматривая «бледную» пятерку. Пипец, короче.
– Идти надо. Осторожно.
– Что у тебя случилось с этим Бледом?
Вот ведь, а? Вот какая тебе разница, интересно?
– Оно тебе не нужно.
– Да? Его человек только что стрелял в нас. И мне оно не нужно? Ты ничего не путаешь?
Ох ты ж ё-моё. Ну почему, скажите вы мне, почему нельзя просто принять как данность и не приставать? Почему женщины одинаковы? Из-за чего надо хотеть быть в курсе всего? То ли дело раньше. Кирхен, киндер, кухен. Церковь, дети, кухня. И не жу-жу, жили себе, добро наживали. Нет, надо не так. Суфражизмы с феминизмами и прочее.
– Так… он не стрелял в нас. Он стрелял в беднягу Бека. Хотел бы стрелять в нас – стрелял бы. Это первое. Второе… от понимания причины доброго отношения Бледа ко мне ничего не поменяется. Договориться с ним за просто так не получится. Даже если захочется. И помочь тебе в этом причина наших с ним разногласий не поможет.
– Ну ты прямо настоящий учитель, отчитывающий ученика.
– Да, падаван, так и есть.
– Кто?
Деревня, блин. Это же классика. Звездные войны ж… эх.
– Ладно. Идти надо.
– Ну да, – Мара кивнула, – ты это уже какой раз говоришь?
Мне иногда страшно хочется сделать ей что-то нехорошее. И сдерживают только две причины. Хорошее воспитание и ее умение выхватывать оружие с потрясающей скоростью.
Итак, пора в путь. Если по чесноку, то такого со мной еще не случалось. Тупо не хотелось идти в нужную сторону. Аж заворачивало всего, мол, вали отсюда. Точно вам говорю, именно так и происходило. Вот дерьмо-то где.
ЭМИ. Завод на Салова. Когда-то давно, до Прорыва, там делали всякие полезные штуки. От электрошкафов до стальных дверей, чтобы воры просто так не залезли. Хорошее, наверное, предприятие было. М-да. То-то и оно, что было. И ведь не особо далеко, так-то. От Периметра – чуть больше восьми километров. Угу. Всего-то восемь километров по Зоне Эс. Ну-ну. И даже прямая магистраль есть. Остатки Софиевской. Прямо бери и вдоль них шпарь. Но, как водится, всегда есть «но».
Это почти середина Второго кольца по моему внутреннему зоноизмерителю. И там сложно.
А еще, к гадалке не ходи, скоро Блед начнет игру.
И, оно тоже верно, военные зашли вслед за нами. И если они не прижались правее, то встретиться с ними можно крайне легко.
В общем, все чудесатее и чудесатее.
Раздва пискнула сбоку, чего-то там волнуясь. От ведь, это нехорошо. Когда моя девочка волнуется – значит это не зря. Тем более день уже вовсю вошел в свои права. И дневные опасности, ребятки, у нас не слабее ночных. Это уж точно. Пора двигать отсюда к чертовой матери. Пора.
Прощай, Бек. Царствия тебе Небесного, бродяга.
* * *
Небо привычно серело над самой головой. Наваливалось плотным воздушным матрацем, старательно пригибая к земле мелких насекомых, на двух ногах шастающих под ним. Еле заметные белесые просветы не обещали ничего хорошего. Небо, так-то, вообще не может ничего обещать. Оно не человек. Оно намного мудрее.
Иногда в голову приходила мысль: а как мне потом без него? Идиотская затея думать о чем-то таком. Это Зона. Тут сперва надо бы вернуться за Периметр, а уж потом прикидывать все возможные варианты будущей жизни вне ее. Именно так и никак иначе. Хозяйка не прощает глупостей, даже если их слышишь только ты сам в собственной голове. Но ведь думалось. Про небо Зоны, про нее саму. Так случается, уж поверьте. Говорят, есть целое понятие – «стокгольмский синдром». При чем здесь столица Финки? Или не Финки? Да какая разница, в сущности.
Под ногами чавкало и хлюпало. Тоже, знаете, привычно. Если не находишь асфальта, а после Прорыва такое частенько, жижа под подошвами постоянно. Чавк-чавк, шаг за шагом, месишь ее аки маленький трактор. И при этом у трактора постоянно должны работать локаторы, тепловизоры, системы дальнего обнаружения и даже сонар. А как еще? Зона окончательно проснулась. И заявляла об этом очень недвусмысленно.
Темные и светлые пятна поодаль весело перерыкивались. Хреновы шавки, бич бродяг. Если бы мне вступило в голову на досуге писать фантастику, то фигушки применил бы такой штамп. Ну, странное и страшное место, умирающий город и стаи злобных и изменившихся собак. Но куда деться от бывшего друга человека, когда их так много?
Уродливые твари, редко похожие друг на друга, даже если с одного помета. Даже по размеру не разделишь. Шавки тут разные. Парочку видел до полутора метров в холке. Не собаки, а слоны какие-то, только что полуоблезлые и со здоровенными зубищами. А нюх-то какой стал? Лохматые могли взять след за пару километров от тебя, зная, когда нагонят. И порой, хотя и не так уж часто, плевать хотели на оружие. Тем более это ведь собаки. Не волки.
Волки, несколько стай, обитавших в Зоне, оружия все-таки побаивались. Видать, врожденная память. Собаки… тут дело другое. У них память от рождения никак не хуже. И про людей им известно куда больше. Про страх перед клыками в палец длиной, про боязнь стаи четвероногих выродков, про слабость при отсутствии оружия. Ой, песики многое помнили только родившись. И цену за это драли немалую.
Сталкиваться с ними как-то совершенно не хотелось. Ни к селу ни к городу, ну их к чертовой бабушке, блохозавров. И уж как обрадовался, заметив изменившийся курс стаи, уходящей куда-то дальше, к Московской рогатке. Идите, идите, глядишь, наткнетесь на кого покруче. О, воют-то как, видно, совсем оголодали.
А еще здесь совершенно спокойно привыкаешь к постоянному карканью. Вороны, разжиревшие на падали, густо усеивающей Зону, орут не переставая. К их хриплому гвалту привыкаешь так же, как к грязи под ногами. Хотя чего там, поутру порой и раздражает. Как и все их поведение. Раненым очень хреново, когда птички рядом. Нарезают круги, страстно желая, чтобы те окочурились, а потом спуститься и пожрать. И уж сколько прочих людоедов откликаются на вороньи карусели… представить сложно.
Идти через малоэтажки, где шел Бек, не тянуло. По чужому следу топать – опасность ловить. Но другого пути не видел. По открытым пустырям, что расползались по районам, очень даже заселенным до Прорыва, даже опаснее. Учитывая Шера. Имея под боком здания, хоть прикроешь спину. Или загонишь в ловушку. Тут как выпадет. А еще не давало покоя беспокойство Раздва. Что ж тут плохого, а? Твою мать…
Вот чего, оказывается. И разглядеть его смог, только подойдя к остаткам заборчика. Его скорее всего разнес в щепки вон тот остекленевший костоглод, не иначе. И стало ясно, почему Бек шел с воздушной смесью. А то было списал это на какую-то блажь опытного бродяги.
Рыжий туман лениво перекатывался по всему проулку, где преодолевал свои последние метры Бек. Размазывался по-над землей, обманчиво невысоко, где-то в полуметре над кучами мусора и грудами обломков разрушающихся домов. Закручивался спиральками, выбрасывая по сторонам совершенно ленивые и вялые отростки. Не обманешь, сволота, я тебя хорошо знаю…
А что он здесь делает, вот что интересно? До Второго круга нам еще пилить и пилить, а раньше, чем там, туман обычно не появлялся. Хреновастые дела. Неспроста все это, думаю. Неужели Зона и впрямь стремится расширяться?
Шланг мягко щелкнул в креплении маски. Так, тихонько откроем клапан и включим датчик наполненности баллонов. Ших-ших… смесь поступала ровно. Простой до смешного датчик показывал полную герметизацию подключения. Ну, потопали?
А, да. Мара с подключением справилась так же, как и со всем прочим. Идеально. Чудо-женщина, право слово.
Когда подошва моего правого ботинка коснулась земли за забором, туман повел себя очень ожидаемо. Заволновался, стелясь активнее и размазываясь в стороны, потек к нам. Вот такой он, местный рыжий туман. Что оно такое – никто из бродяг и не знал. Нам хватало известного. Вдохни его, хотя бы немного, – и все. Аллес капут. Выблюешь легкие, харкая кровью, в то время когда его отростки совершенно невообразимым образом начнут разрастаться внутри. Как споры, разбрызгиваемые растениями, туман стрелял внутри человека во все стороны. Протыкал плоть, разъедая органы и превращая их в один сплошной буро-красный кисель, перетекающий из одной полости тела в другую. Редкостно мерзкая дрянь.
Туман волновался вокруг. Дергался к Раздва и тут же отступал. Что за благословение Зоны есть у радужек? Не знаю. Но моя девчонка на туман всегда плевать хотела. Такой вот измененный иммунитет, ничего тут не попишешь. Глядя на нее, и довольно часто, думалось о животных будущего. Не такими ли им быть, если мы и дальше будем продолжать уничтожать наш собственный мир, а? Приспособленными жить где угодно, даже там, где помрет и скафандр высочайшей степени защиты, и его владелец.
Рыжая густая сметана, застилающая на полметра все вокруг, ходила взад-вперед волнами. Хуже этого мало что есть. В любом другом случае сунулся бы в обход квартала или поселка. Но этот обходной путь еще надо было найти, а шарахаться по открытой местности со снайпером на плечах – совершеннейший идиотизм.
Так вот и идем напролом. Через туман, опасаясь переломать ноги или вляпаться во что-то. И единственный правильный путь, что видится, так это добраться до ближайшего дома и идти через него до следующего. И таким же путем дальше и дальше. Глядишь, оно выгорит. Уж всяко лучше, чем пытаться увидеть что-то в рыжем киселе под ногами. Детектор? После Бури полагаться на него не стоит. Если только на просматриваемом пространстве. Раздва? Она в тумане порой тоже теряется. Хотя и не часто. Но лучше перестраховаться.
Вон там, да, чуть дальше, пролом вместо стены. Вот туда нам и надо. Если там и есть злобный рыжик, то немного. И слой там тонкий, как тающая сладкая вата, рассмотришь все что надо.
Я махнул Маре, прося подстраховать. Чертова коммандос поняла все с единого жеста. Тут же оказалась рядом, взяла под прицел дома напротив. Да-да, именно их. Нос Раздва уже несколько раз вполне себе тревожно шевелился, а шерсть у нее на холке чуть поднималась и начинала переливаться. Неспроста, совсем даже. Моя девочка пользуется природным камуфляжем редко, когда опасность просто-напросто очень рядом.
Так… подсветим хибарку изнутри. Благо, батарейки пережили безумное электричество Бури вполне хорошо. Всего половина с утра не отзывалась на призывы тестера показать заряд. Отличный результат, что и говорить.
Страшное дело эти брошенные и умирающие дома. Нет, серьезно. Вроде бы и привыкаешь, и внимания стараешься не обращать… а не выходит. Не получается. Вот и здесь так же. Под ногой скрипит когда-то и кем-то уложенная ровно и любовно паркетная доска. Хорошо клал хозяин или наемный рабочий, из замков всего несколько вышли. Разводы грязи, потеки, пара четких следов переночевавших костоглодов. А ведь они, жильцы, радовались небось. Сделали новый ремонт, жили не тужили, и тут, трах-бах, Прорыв.
Но это лирика, конечно, непростительная и ненужная. Вперед-вперед, Хэт, проверяй дальше. И тщательнее, тут сюрпризов тоже… может хватить по самое не балуй. Ну, внимательно и косясь одним глазом на медленно заходящую спиной Мару. Раздва, милашка, иди вперед.
Эмпатия – штука полезная. Радужка понимала меня сразу, каким-то невообразимым образом улавливая желания и просьбы. И делала. Как сейчас, когда осторожно, прижимаясь к полу, скользнула к белеющей в темноте двери, сорванной с петель и покрытой нанесенным мусором.
Мара двигалась за спиной тихо, практически не шуршала сухой листвой, явно заброшенной в пролом ветром. Разве что покосилась на большой и почти выцветший плакат на стене. Склеенные и намертво закрепленные чем-то листы ватмана с трогательной и неуклюжей надписью разноцветными фломастерами: с днем рождения папа. Без запятой, ясное дело. Судя по тому, что амазонка чуть замерла, ее тоже пробрало. Да, милая, вот так тут и есть, в мертвом великом городе.
В луче фонаря дрожала вездесущая и поднятая мною пыль. Серебрилась, вращаясь от еле уловимого сквозняка. И пока по ее основной массе, лежащей в следующей комнате ковром, уверенно виднелось отсутствие опасности. Чьих-то, кроме Раздва, следов не виднелось. Хотя ни о чем это не говорит. Совершенно.
А вот за дверью, точнее, под ней, что-то было. Что-то, проигнорированное Раздва, но вызвавшее нездоровое любопытство детектора. Приборчик, встроенный в КПК, переживал серьезно. Левую руку от его дрожи пронимало до самого локтя. Пришлось ею же и скомандовать «стоять» напарнице. И чего у нас тут за хрень такая, а?
Меня так и тянуло чуть приподнять дверь. Тем более что ее в свое время слепили из МДФ и веса в ней всего ничего. Несерьезная такая дверь, угу. И хорошо, что МДФ, что плавится от высокой температуры очень даже неплохо. Потому как мне уже ясно – что тут приперлось и обживается. «Бенгалка», ждущая активации. Чертов кусок аномального антрацита, дрожащего от рвущейся наружу вспышки. Так и есть, вон немного бок торчит.
Я показал Маре на аномальную ловушку, весьма опасную в закрытых помещениях. Никогда не угадаешь – сколько в ней сейчас заряда. А полыхнуть может так, что напалм покажется детской забавой.
Выщербленная и пористая, как пемза, видимая черная часть алела изнутри. Хреново, хотя куда хуже, когда отсветы багровые. Тогда все, тушите свечи. Шандарахнет на любое движение и всего лишь чуть яростнее дракона Смауга, поджаривающего гномов на ужин. Аномалия чуть подрагивала под дверным полотном, еле уловимо постукивая неровностями по полу. А вот чего «бенгалку» пропустила Раздва, скажите мне?
А, да! Прямо не память, а решето. Рыжего тумана она не боится. Вот только он для нее как синтетик для торчка. Вштыривает, и моя девочка вся такая в эйфории. Забыл, не подумал.
Мара коснулась плеча. Обернувшись, увидел вполне понятный кивок. Мол, чего стоим, кого ждем? Ну да, и как сам не догадался. Амазонка же в точности выполняет мои указания и поступает как ведомая. Разве что проявляет любопытство из-за причины задержки такого крутого сталкера, как Хэт. Не ударять же в грязь лицом, верно?
Не тот дом выбрали, сдается мне. Не тот. Надо бы попробовать следующий, а то жариться в комнатке брошенной халупы как-то не улыбается.
На улице хрустнуло. Очень ощутимо, как будто кто-то тяжелый наступил на проржавевшее ведро. И, ясное дело, Мара уже караулила этого кого-то, чуть отступив под защиту тени от стены.
Тишина в Зоне – штука дорогая. По ценности находится в аккурат между запасной флягой воды и найденной перед самым Периметром «авророй» или как минимум миниатюрой середины девятнадцатого века. Почему? Потому что тишина дает возможность найти на слух того, или тех, кто жаждет до тебя добраться, но прячется. Тут самое главное не полагаться на усилители звуковых колебаний, встроенные в шлем. А быть уверенным в собственном слухе. Ну и немного в интуиции.
Хруст больше не повторился. Только чуть скрипнул щебень, в достатке выползающий из трещин в совершенно дряхлом асфальте. Ну, вот и ладненько, вот и многое ясно. Это у нас там не дикий и злобный зверь-мутант. Тот себе не позволит два раза подряд так лажануть. На улице у нас, стараясь не запалиться, шастает какой-то коварный и злой человек. И уж точно не Шер. Шер на таких мелочах не попадался. Так, что делать-то будем?
Еле слышный шорох, доносящийся из пролома, сместился дальше. В ту сторону, куда мы с Марой и шли. Угу, вот оно чего. На арене безумного сталкерского колизея-лабиринта появились новые игроки. Судя по тому, что наш неприветливый сосед двигается так осторожно, он что-то высматривает. Вернее, кого-то. И, сдается мне, именно нас с девчонками. Прямо беда-а-а-а…
Ну, чего уж тут тогда мелочиться? Будем действовать нагло и лихо. У нас есть маленькое преимущество. Нас закрывает стена. И если там, за ней, кто-то не таскает в качестве средства убиения старенький Корд или дойчевский МГ, то нам повезет. Ждать шестистволки-гатлинга не стоило. Ее без экзы не потягаешь. А с экзой так тихо не трещат. В ней топают, аки мастодонты. Тух-тух, тух-тух, мягкие и тяжеленные шаги такие. Точно вам говорю.
Сдвинулся к Маре, прижав губы к мембране, закрывающей ухо. Пользоваться переговорником не стоит, у Бледа наверняка есть сканеры, встроенные в оборудование.
– Прыгать умеешь?
Она кивнула. И хорошо. Я вроде тоже не жалуюсь. И надо придумать подарок нашим друзьям за стеной. Что тут? О, ваза, тяжелая и в руку хорошо ложится. Но это так, на всякий случай. Если «бенгалка» сама не сработает.
А дальше… ух, дальше одно сплошное веселье. Если можно так сказать про далеко не самую умную идею. Импровизация, мать ее ети!
С места мы рванули с небольшим отставанием. Раздва, уловив смысл, уже неслась дальше, подкидывая свой пушистый зад. Мара пошла первой, ее шанс выжить был больше. Ну, вот такой я идиот, ничего не поделаешь. Дам следует пропускать первыми. А «бенгалка» после нее будет точь-в-точь как взведенная МОНка. Точно вам говорю.
Там, за стеной, что-то успели услышать. Но стрелять никто не начал. Сразу. Начали потом. После устроенного мною представления. Второй раз такую херню не проверну даже под угрозой расстрела. Ну его к братьям-каликвинцам.
Мара перелетела дверь и аномалию прямо как олимпийская чемпионка. Несмотря на всю ее сбрую и запас патронов. Я даже позавидовал, чес-слово. Ну так, чуть-чуть. И полетел вперед сам, стараясь не отстать и ничего не зацепить. Черная головешка «бенгалки», сердито шипя, уже несколько раз подпрыгнула вверх, чуя движение. Беда, беда. Искры, летящие от нее, заметны невооруженным глазом. И заметно нагрелся воздух. Нагрелся… когда оказался над аномалией, то чуть не подпалил себе непотребные места. Ага.
Уже пролетая над дверью, вазу я выкинул. Явно не пригодится. Мне бы успеть долететь до благословенного угла следующей комнаты. Вот прямо дотянуться. У-у-у, ё-моё, ногу-то как потянул!
Через пару секунд после щелкнувшей взрывпакетом лодыжки «бенгалка» окончательно разозлилась и разрядилась. Чтоб я так жил, Ктулху ее побери!
Они всегда делают это так быстро, что не успеваешь уловить само начало. Вот только по полу сердито подпрыгивал плотный черно-серый клубень с алым светом внутри и… Раз, на этом месте вспыхивает сверхновая. Только не белая, а багрово-алая, чуть медлит, еле заметно сжимаясь, и…
Огонь лохматыми опаляющими крыльями оказывается везде. Радиус в десяток метров не проблема. Пламя ревет, свистит, пожирая весь кислород, что может переработать. Жадно лижет мягко и неотвратимо расползающимися языками дерево, пластик, плоть. Рядом с аномальным пламенем занимается практически все, кроме бетона и стали. Вот только бетон темнеет и крошится, покрывается черными разводами и трещинами. А сталь начинает светиться температурой, лишь чуть уступающей доменной.
– ……………… В…… на…… И……!
Вот именно что такое я и проорал, кубарем катясь по полу к спасительному углу, отшвыривая в сторону Мару и с пола, стремной радиактивной лягушкой прыгая за ней. Господи, пронеси и помилуй, как на такое можно было решиться в закрытом помещении, а?!! Гребаный ты придурок, Хэт!!!
Если первую одну десятую секунды пламя еще ленилось, то в следующие три оно реабилитировалось полностью. Да еще как! Жахнуло, разродившись неровной полыхающей сферой, проникающей в любую щель рыжим голодным огнем. Ох, мама моя, ни хрена себе!
Рыжие клубы вырвались в коридор, откуда я только что скакнул зайцем. Разбухли облаком, с треском вцепившись в валяющийся стул, обои и висевшие вялые занавески. А над нашими головами, жутко хрустнув, вылетел кусок стены, добавив всполохов. Воздух мгновенно раскалился, пискнул датчик дыхательной маски, включив дополнительный фиксатор.
– И так всегда? – Мара уставилась на меня.
Я кивнул. Смысла скрывать переговоры нету. Просто так ловушка не срабатывает. И будьте уверены, вот как у нас над головой, так же случилось и с наружной стеной. Выдали мы себя капитально.
С места я стартовал чуть раньше, чем стоявший снаружи злодей решил проверить стены на прочность. Торопливый стук, протянувшийся от пролома до нашей комнаты, сразу выдал автоматчика. Это еще хорошо. Было бы чего серьезнее, черт знает, что произошло бы. Стены-то тут дранка, не кирпич. Пулемет прошьет навылет. А автоматные держит, пули просто увязают в месиве еще советской постройки.
Дом пылал изнутри. Это не фигура речи, это факт. «Бенгалка» оказалась жутко зрелой и заряженной. Такого эффекта от ее срабатывания не встречал. Ни разу. Оставленная за спиной комната полыхала полностью. Шипел, потрескивая искорками, треснувший и затертый пол. Жарко скручивались обои и обивка дивана. С потолка тяжело падали расплавленные капли искусственного покрытия. Огонь, хватанув кусок нашего укрытия, обманчиво неторопливо полз сюда. Быстрые рыжие, с черными гребнями, змейки пламени разбегались в разные стороны. Распускались желто-алыми цветами, торопливо пожирали сантиметры пока еще не занявшейся квартиры.
Мы летели вперед, туда, где виднелся свет, то ли от дырок в стене, то ли от оставшихся окон, то ли вообще от двери в подъезд. Соображать на ходу порой выходит туго, но сделать нужное получилось сразу. Ребристая сфера, оставляя еле заметный дымящийся след, вылетела наружу, выброшенная Марой.
Жахнуло так неожиданно сильно, что я даже испугался. Что за гранаты, интересно, прихватила с собой валькирия? Если мне не показалось, то разрыв куда больше напоминал попадание снаряда, чем стандартный гранатный хлопок. Даже кусок стены влетел внутрь, осев крошкой и пылью. И тут же, не успела она осесть, в комнату полезли любопытствующие плети рыжего тумана.
А мы, выбив две двери подряд, вывалились наружу. Терпеть ненавижу такой бег с преследованием и стрельбой за спиной. А он-то сейчас и начнется. Да такой, что пипец просто. Я еле успел подхватить Раздва и закинуть ее на рюкзак, надеясь, что пушистая не улетит в сторону. И побежали, побежали, насколько позволяла ситуация. Благо, туман немного рассеялся, давая возможность контролировать хотя бы что-то перед собой.
Оглянулся один раз, удачно прижавшись к крыше завалившейся набок «газельки». По металлу корпуса тут же простучали пули. Беда, епта, как еще сказать. Игра началась, не иначе. Блед и его ребятки гонят добычу. И плевать им на все вокруг. Хреновые дела, скажу вам честно. Не нужны они сейчас. Совершенно.
Потому как расклад совсем не в нашу пользу. Ну а как еще, когда опасения полностью подтвердились и сомнений не оставалось. Кто там топтался и хрустел ржавым металлом, знал точно. И вполне понимал, чего ожидать.
Блед, Шер, Вано, Цыган и Яра. Яра – мужик, Ярославом кличут вроде как. Пятеро лютых упырей, алчущих прострелить меня в паре мест, если не чего похуже. Что им жаждалось в отношении Мары, сказать сложно. Подозреваю, что им известно про ее женскую, понимаешь, природу.
С Шером валькирия слегка познакомилась. Сейчас, как понял, на нашем хвосте висят Вано и Цыган. Во всяком случае, автоматами из пятерки пользовались Блед и эти двое из ларца, схожие с лица. Погонялы у ребят даны не зря. Один кавказец, другой из тех, что ромалы-чавелы. Как его сюда занесло – вопрос другой. Но мне как-то наплевать. В этой пятерке отмороженных национальность роль не играла. Никакую.
Эти двое сейчас и прятались за огрызками нескольких малолитражек и кучами строймусора. Ну, точно, не ошибешься. Вон мелькнул раструб одноразового огнемета, что постоянно таскает с собой Вано. Ни разу, кстати, не слышал про его использование. Чего таскает? Да откуда мне знать?
Мой АК плюнул в сторону показавшегося бурого плеча. Вано таскает какой-то странный костюм, выкрашенный в коричнево-бурый цвет. Его порой, если уловить движение, выпалить можно за пару секунд. Ну, во всяком случае, во все наши три встречи так и происходило. И пару раз я его зацепил. Сейчас не получилось. Крошка от подбитых кирпичей брызнула левее. Твою мать, никак что-то с моим дорогим стволом? Или просто не практиковался давно?
Еще одна пуля, отправленная явно не Шером, впилась в стену. Прямо над головой. Глухо чпокнула, входя в старую дранку и разбросав в стороны штукатурку. Один кусок изрядно приложил крохе Раздва, та даже зашипела от неожиданности.
А это Цыган. Он большой любитель палить вот так, длинными очередями, создавая такой себе свинцовый дождь, прижимающий к земле. Попадает редко, но создает плотный такой заслон, через который не проскочишь.
У него, кстати, самый серьезный защитный комплект. Цыган, мама не горюй, таскает с собой штурмовой «Орех» и вполне тяжелый комплект защиты корпуса, включающий дополнительные щитки для бедер и рук, и даже, мама совсем в шоке, наплечники. Да-да, есть такое дело.
Мара, лежа за вросшим в землю и давно умершим внедорожником, отчаянно сигнализировала о собственном желании идти на прорыв. Верное решение, если разбираться. Залеживаться совершенно не стоит. Абсолютно, я бы сказал. Потому как скоро к нам пожалует в гости Яра. И сейчас это похуже Шера.
Яра, кроме роста за два метра и комплекции медведя, обладает еще одним серьезным для Зоны штрихом. Единым унифицированным пулеметом «Сармат» калибра семь-шестьдесят два. И коробками по двести, что здоровяк таскал по три зараз. Поди-ка, не уважь его требования и пожелания в момент агрессивной формы решения конфликта. То есть вот как сейчас. Когда остается только воевать, и все.
Пули нащупывали мое убежище. Ай, как нехорошо, а! Груда кирпича не совсем то, что мне сейчас хотелось бы. И валить надо бы, пока не подтянулись сам Блед с Ярой.
Дах! Дах! А вот это уже Шер. Лупит, как из автомата, пытаясь найти меня за красно-коричневой горкой. Осколки во все стороны, щелкнули даже по забралу. Говнюки, епта… Я про Шера, Вано и Цыгана.
Мара кивнула мне, показывая – откуда зайдет. Авантюристка, елы-палы. А что делать? Как что? Прикрывать. Не жалея патронов, сейчас оно глупо.
Думаете, нет кайфа сильнее, чем стрелять? Ну… в чем-то вы правы. Есть, несомненно, вещи приятнее, да. Но стрелять, стрелять это… Это прекрасно. Это чудесно. Это животрепещуще. Это, мать его, какой-то катарсис. Причем в прямом смысле. Может, именно вот это и заставляет многих быть здесь? Тот адреналин, что питает изнутри после боя. В бою кайфа не получишь, если, конечно, ты не чертов берсерк, входящий в боевой раж и живущий только боем. Бой, еб его намотай, это работа. Тяжелая и кайфовая только после завершения работа.
Противники, успевшие среагировать, спрятались. Кроме Шера. Хотя этого здесь и не найдешь, коли не захочет. Но помехой в стрельбе оно не стало. Прижал я ребят хорошо, и при этом практически не высовываясь. Мне хватило чуть встать на колено и расстреливать по три патрона, посылая веер коротких очередей. Лезть под него все равно никто не станет. А Мара смогла воспользоваться шансом на полную катушку.
Валькирия проскользнула вперед, добравшись до висевшей и согнутой пополам стальной двери. А дверь вела в следующий дом. Опасно? Да. Только передвигаться, прикрываясь машинами и зная, что со спины могут зайти пулеметчик и мой «лучший» друг, еще опаснее. Осталось мне добраться до Мары, и все будет относительно неплохо. Хотя бы на минуту. И в течение ее надо будет что-то придумать. Гребаная импровизация.
Пули прилетели сбоку. И сверху. Не иначе как Шер засел на чердаке горящего дома. А горел тот знатно. Но полету пуль это никак не помешало. Одну зацепила макушку шлема, бросив меня назад и приложив головой о кирпич. Аж в ушах зазвенело.
– Хэт? – Мара была очень лаконичной.
– Жив. Щас…
– Вставай, – ласково вклинился в эфир Шер, – исправлю ошибку.
– Скотина, – посетовал я, – сволочь.
А Мара тратить слов не стала. Влепила из подствольника в кровлю, уже начавшую чадить. Белое облако разрыва хлопнуло внутри, ведь валькирия оказалась прямо снайпером. Граната влетела в одну из небольших дыр, густо усеивающих металлочерепицу. Шер гулко выматерился и зашипел. Ага, один на время выбыл. Хотя Вано и Цыган постарались компенсировать отсутствие коллеги.
Маре пришлось спрятаться глубже. Ствол еле торчал из-за странно скрученной двери. А мне, чего уж, пришлось ползти и пятиться одновременно. До того решительно эти двое пошли на прорыв. Охренеть, как решительно. Аж страшно стало.
Вано преодолел первые три метра, добравшись до вросшей по бампер «Тойоты» быстро. Цыган, совершенно не жалея боеприпасов, поливал от бедра. Или от плеча? Подняться у меня не выходило. Вот она, большая емкость дисковых магазинов. Сколько там? Штук восемьдесят? Пулемет, епта, голову не поднимешь. Так и шьет, как швейная машинка. Та-дах, та-дах, та-да-дах, и все тут. Раздва, шмыгнувшая к Маре, пищала чего-то, высунувши мордочку. А я полз. На локтях и жопе, старательно отталкиваясь пятками и бедными моими локоточками. Ох и синяки будут, жесть просто. А надо мной свистело и с хрустом разлеталось.
Цыган пошел на прорыв точно в тот момент, когда я преодолел половину пути. Пошел дико, не просто не перестав стрелять, а вбивая в дверь, прячущую Мару, пулю за пулей. Сталь звенела и кое-где сдавалась, потихоньку превращаясь в сито. Цыган шел к своей цели – оставленной мною груде кирпичей. И оставалось ему пройти шагов пять.
На мое счастье, туман порой скрывает в своей глубине некоторые сюрпризы. В этот раз он скрыл «фейерверк». И пришлось Цыгану несладко. Причем весьма.
Ловушка разрядилась, думаю, более чем зрелищно. Даже на меня градом посыпалось все дерьмо, что подбиралось к ней не менее суток. Осыпало, чего уж, с ног до головы. Один неслабый кусок кирпича прилетел прямо в грудь. Я охнул и распластался лабораторной лягушкой. Твою мать, что такое не везет и как с этим бороться?
А вот Цыгана, судя по тяжелому «шмяку», приложило куда лучше. Матерящийся Вано это только подтвердил.
– Милая… – слабо поинтересовался я, – а…
– Двигай быстрее! – Мара воспользовалась передышкой как надо. Высунулась и заставила Вано не отсвечивать. Охнув, я перевернулся и на всех четырех мослах потрюхал в ее сторону. И спустя несколько секунд счастливо брякнулся в темноту подъезда. Копать твой огород, ни хрена себе прогулка у нас складывается.
Выглянув, постарался оценить диспозицию и вообще расстановку сил. Ну, что сказать? Впечатляет.
Не случись Цыгану таскать свои полурыцарские доспехи – быть ему сейчас дохлым. А так, если судить по попыткам встать, жив, курилка. Толку, правда, нам с этого – с гулькины причиндалы. Потому как стоило Маре прицелиться, прямо у нее над головой снова свистнуло. Повезло, не иначе. Ни разу на моей памяти Шер столько не промахивался в течение дня.
– Уходим, – я дернул Мару за плечо, – пошли.
Согласилась валькирия не сразу. Еще попыталась выстрелить, хотя бы по замеченным приметам, выставив ствол и используя гранаты. Но не на тех напоролась. Пуля пробила сталь двери перед выстрелом. Чиркнула по прицелу, чуть не срикошетив ей в горло. Мара дернулась, и выстрел не задался. ВОГ улетел куда-то вверх и в сторону. Хлопнул о крышу соседнего дома.
– Уходим! – пришлось даже заорать, наплевав на радиотишину.
– Я достану вас, Хэт. – Шер дышал тяжело. Так дышат после приема анестетика, видно, зацепила его Мара не хило. – Достану.
– Да пошел ты!
Ага, пошел он к той-то самой матери. Так, а что тут у нас с Марой? А с Марой у нас пулевое по касательной. Прямо на предплечье, левом. Беда…
В общем, перевязать ее вышло не сразу. Удирали мы через дома, перелезая из окна в окно и постоянно оглядываясь. На наше счастье, Блед с Ярой не появились, а тем троим было чем заняться. Вот такие у нас небольшие войнушки тут случаются. Не попишешь.
Баллон закончился на одну треть, когда, мокрые от пота и жутко уставшие, мы смогли добраться до самой окраины этого райончика. И задали, как смогли, деру дальше. Только, вот беда, чуть в сторону. Не тащить же этих упырей, когда они соберутся и встанут на ноги, на своих плечах к нашей же цели? Согласны? Вот-вот. Потому и чапали мы совершенно в другую сторону, все ближе приближаясь к станции «Купчино».
Это, сами понимаете, такой хитрый план прошаренного сталкера Хэта. Именно так. И пусть он не кажется самоубийственным, не-не. Просто подходить к его осуществлению надо правильно, и тогда все сложится. Хотя, чего тут греха таить, поперся туда не от большого ума или везения. Просто на связь вышел Блед. Долбаная скотина, что, судя по показаниям приборов, шел явно со стороны нашего с Марой ЭМИ. И искать туда дорогу стоило не по прямой. А хотя бы от «Волковской», куда добраться можно и по тоннелям. Если их окончательно не затопило.
Хотя крюк выходил… мать моя женщина просто, какой крюк.
Но и до метро бы добраться. А идти не близко. И дорога, сами понимаете, не из простых. Хотя где наша не пропадала…
А вот разговор с Бледом вышел плохой. Но другого-то и не ждал.
– Хэт, ты меня слышишь?
– Слышу, слышу…
– Донесли, что ты гуляешь по Зоне не просто не один, а в компании миловидной особи, смертельной аки кронштадтец. Правда?
– Спроси у своих.
– Вот потому и говорю. Зря ты потащил девочку сюда. Говорят, женился?
– Да. По любви. Может, разойдемся?
– Нет, Хэт, не разойдемся. Ты мне слегка задолжал с того самого раза.
Етит твою за ногу, хренов ты урод! Одна и та же волынка – и сколько времени? Не уводил я у тебя из-под носа этот самый всеми забытый архив Кати номер два. Не уводил!
– Сделай нам подарок на свадьбу, Блед… прекрати за мной гоняться.
– Нет, так не пойдет. Так не интересно. Ты это, воспользовался бы моментом, свинтил бы к Периметру, и все.
Логика у него – не подкопаешься. Явно понимает, что вся моя история шита белыми нитками. Только одно дело, когда такое понимает кто-то из дружественных бродяг, и другое, когда до этого дотумкал вот этот самый нехороший человек.
Любой нормальный сталкер, зная об охоте на себя, либо шел с чуть большим количеством напарников, либо постарался бы решить этот вопрос раньше. А не поперся бы в Зону с как бы только что появившейся супругой. С другой стороны – сталкеры, как и гусары, никому и ничего объяснять не должны. Я дерусь, потому что я дерусь, и все тут.
– Ты кого особью назвал, милок? – поинтересовалась Мара, до сих пор молчавшая.
– О, кто у нас тут появился… – Блед протянул это ну прям как сытый кот. – И чего ж тебя с этим неудачником к нам понесло, девочка?
– Тебя не спросила. Послушай по-хорошему, отстань от моего милого…
– Какая у тебя интересная… подружка, – протянул Блед. – Ну да ладно, встретимся, поговорим. Я так понимаю, дружище, что ты чешешь к Привалу. М-м, хорошо.
Хорошо ему, ага. Единственный плюс – Блед ни за что не появится там, куда мы идем. Потому как Копатыч его очень не любит. И, как водится, при встрече готов будет радостно поприветствовать его с помощью залпа из своих турелей, стоящих на входе.
– Встретимся, голубки, – буркнула станция его самым злым голосом, и Блед отключился.
Опыт не пропьешь и в Зоне просто так не растеряешь. Понял Блед все правильно. Ну, куда идти двум, что от его команды скрываются, как не в Привал? То-то же, что больше и некуда.
* * *
До Привала мы добрались не скоро. По дороге чуть не угодили в целое болото «чертова киселя», что здесь встречался на каждом шагу, и отстреляли пару магазинов по тем самым шавкам, что живо скакали обратно. Обойти их не вышло. Но так как высота у нас была господствующая, а патронов жалеть не стоило, то в какой-то момент собачки решили не связываться. И, потеряв двух или трех собратьев, поскакали по своим делам.
А перед нами в самом скором времени открылся великолепный вид на Привал. И что может быть лучше, как не смотреть на безопасное – относительно – место посреди совершенно безумного города, наполненного убийцами по самую завязку.
Пользоваться Привалом выходило не у всех. «Местные» за просто так никого к себе не пропустят. И каким лакмусом они меряют сталкерскую братию, понять сложно. Я вот пришелся Копатычу ко двору. Хотя подозреваю, что дело не во мне, а в Раздва. Веры в живую Зону где, думаете, поднабрался? Да как раз здесь, ночуя несколько раз и порой слушая странную философию тех, кто выжил. Выжил, изменился и продолжал существовать там, где люди не живут.
Мара под самый конец пути устала. Кровопотеря сыграла свою роль. Хорошо, что успели залатать вовремя, а то текло, как из порося. Я даже начал в какой-то момент переживать. Не, честное слово, не вру. Да и не особо она мне и чужая стала за эти дни. И прикрыла так, что оставалось ей только радоваться. Вот такие дела, да-да.
Привал, собранный с бору по сосенке у самой станции Купчино, показался издалека. Копатыч страх как не любил нежданных визитеров, и площадку перед ним Амеба чистил долго и упорно. Зато теперь никто незамеченным не подойдет. Вот как мы, например.
– Стоять, ущербные! – мягко пророкотал Бор, скрежетнув металлом турели. – Открываем.
И тут Мара увидела Амебу.
Дела прошлые-3
Когда вспоминаешь некоторые вещи… даже сейчас задница болит. И затылок. Не, а чего? После удара амбала приложился первым и вторым по списку. Да так, что искры из глаз и чуть ли не адреналин в штанах. Но пронесло, в смысле, не сподобился так-то опозориться.
Урфин взял его в оборот. Всадил в комок мускулов треть своего диска. Заставил опрокинуться. И отступить. Не убить. Отступить. Спрятаться в груду коричневого металла, скрежещущего от рывков прячущейся твари. Амбал не помер. Натурально, остался жив. Врылся в землю, в гравий и металл так глубоко, что тратить патроны, чуть не начавшие рикошетить, Урфин не стал. Нам еще светило веселое возвращение.
В общем… до сейфа мы добрались. Только богаче не стали. Вскрыли пузанчика до нас. Но не бывает худа без добра. На обратном пути, адски завывая, прямо на нас спикировало что-то крылатое, воняющее и дымящее. Нет, не метеорит или, к примеру, НУРС. Беспилотник. Стремный фанерчатый беспилотник с бензиновым движком и блямбой Института. На выгнутой пластинке, как водится, содержалась вся необходимая информация. Включая просьбу о снятии записывающего блока и координаты с указанием размеров премии. Так что расходы, свои и Урфина, покрыл и даже заработал на пару дней «погудеть».
Обиднее оказалось не найти того упыря, что продал мне инфу. Но Урфин не особо обиделся. Он вообще тип странный. То ведется, прямо как карикатурный жид, то душа нараспашку. Это да… Но все равно хреново вышло. Обвели вокруг пальца, что и говорить. Единственный плюс – опыт. Его-то набираться стоило по самое не хочу. И пройти до Обуховки в десятое посещение Зоны… это серьезно.
Если бы тогда, наслаждаясь единственной доступной роскошью, гречкой с котлетой, мог представить весь объем и сложность следующего практического занятия, м-да…
Жить за Периметром без денег тяжело. Спора нет, без них вообще тяжко. Но тарелка обычных макарон по-флотски в Славянке стоит, как, скажем, половина порции фуа-гра где-нибудь в Воронеже. А съем комнатенки с крохотным туалетом в месяц обойдется как нормальная «двушка» в Поволжье. Так что, заприметив хитрым и сильно пьяным глазом идущего ко мне Ваксу, радостно оскалился, предчувствуя тугрики.
– Ты как даун лыбишься, в курсе? – Вежливости Ваксе вообще не занимать, прямо кавалергард, обучавшийся в Пажеском корпусе. – Да ты в грибы, как посмотрю?
– В сопли, братец… Все за ради нервы подлечить.
– А, да. Слыхал, как вас с Урфином подвергли жесточайшей пытке.
– Э?..
– Хреном по лбу постучали вместо нормальной наводки, грю.
Урфин, пьющий в гордом одиночестве прямо за моей спиной, хрюкнул. И начал вставать. А встающий и в дупель упоротый Урфин, скажу я вам, зрелище еще то. Хуже могла быть только та версия, что величественно разворачивалась к Ваксе. А именно – ухайдаканный в зюзю и люто-злобный Урфин.
– Вакса, закрой хлебальник. – Ваксе прилетел лещ. Леща ему отвесил Баркас, человек серьезный и Урфина совсем не опасающийся. Ну… во всяком случае, внешне. – Урф, с меня проставиться за дурака. Не заводись.
– Хэт, брателло! – Урфин тяжело повис на моих хилых плечах, обдав ароматом чесночных гренок и пятнадцатилетнего армянского. – Послушай старшего, пошли ты их на хер. Обоих. Чего бы ни предлагали, всяко целее будешь. А мне, уважаемый Буксир, требуется вон та красивая темная и пузатая бутылка.
Палец Урфина недвусмысленно показал на верхнюю полку над головой Иеронима Аполлинария. А, да. Иероним Аполлинарий очень любил, когда его так называли. Что за дурь курил этот парень? Да кто ж знает… А вот темно-пузатых бутылок за его спиной стояло никак не меньше десяти.
– И какую именно? – спокойно и совершенно не жадно вздохнул Баркас. – Левую, правую?
– Пузатую. И красивую, – с убежденностью вусмерть уделавшегося человека заявил Урфин, явно то ли требующий уважения, то ли все-таки нарывающийся на драку.
Баркас еще разок вздохнул и изобразил на пальцах телеграмму Иерониму. Урфин, получив требуемое, долго и внимательно оглядывал ее. Явно старался вычислить всю объемность пузатости и глубину темности. Похлопал меня по плечу, точно найдя ее той, что надо, и удалился. Совершенно благородно и по-королевски. Даже старенькая парка-хаки, свисающая с плеча, смотрелась мантией, подбитой горностаем. Епта, люблю и уважаю этих стариков, что и говорить. Однако три года таскаться в Зону – это… серьезно.
Баркас сел напротив. Что оставалось, как не приготовиться его внимательно слушать? Вот и выслушал. На свою голову. И задницу.
Через два дня мой опыт походов в Зону вырос просто неимоверно. Ну а как еще, когда ты отправляешься в святая святых? На сам Невский.
Мне от щедрот даже выдали комплект для закрытого цикла дыхания. Да-да, с рыжим туманом сталкиваться мне еще не приходилось. Все и всегда, само собой, случается в первый раз.
* * *
– Вон там… – Баркас показал на появившийся впереди просвет. – Перекресток рядом с Казанским.
Вакса, обходящий очередное люксовое авто, замер. Поднял сжатый кулак.
– Что?
– Дрянь какая-то. Хэт, обойди с другой стороны, прикроешь.
Хэт, Хэт… ну а что? Назвался груздем, полезай в кузовок. Хорошо, никто вперед «открывашкой» не пускает особо. Так, пару раз. Если, конечно, все веселье не ждет впереди.
Что тут? Да и впрямь какая-то хрень.
Что бросилось в глаза? Серый, блестящий от дождя старый асфальт. Целый, а не остатки тротуара в виде щебня. Только хрен редьки не слаще. Прямо перед нами он так и ходил волнами. И не останавливался. Практически.
– Стоять. – Баркас, глядя на асфальтоволнение поверх моей головы, вздохнул. Наушники шлема скрипнули статикой, подхватив вздох. – Надо бы обойти.
– Ага. – Вакса злился. – Это квартал назад и…
– Насрать. – Баркас дернул меня за ремень, держащий баллон. – Отходи, Хэт.
– Какого, Барк? – Вакса злился еще сильнее. – А? Уж точно не ему сейчас отходить.
– Рот закрой.
Спорить с ним Вакса не стал. Из слышанного стало ясно – Баркас мужик серьезный. Видать, слухи верные. Нагловатый «второй номер» пусть и ворчит, но слушается беспрекословно.
– Пойдем через дом. – Баркас отошел к ближайшему окну, на наше счастье – с деревянной рамой и обычными стеклами. Винтаж, что и говорить, старому зданию – природные материалы.
Он пошарил вокруг глазами, явно ища камень, кирпич или еще что-то тяжелое. Я даже хрюкнул от удовольствия, видя глаза ведущего, удивленные и через пластик маски. Ну, вот так. Ничего в округе подобного не наблюдалось. Как такое возможно? Да черт знает, как-то вот так.
Питер вообще любит преподносить такие странные сюрпризы. Людей, в нормальном понимании слова, здесь уже сколько лет нет? Вот-вот, уже немало. Город, как и человеческий организм, если не следить, быстро ветшает и разрушается.
Вот само это здание и его сосед, в узком пролете между которыми мы сейчас топчемся… Им же лет по двести – двести пятьдесят. По самому верху, у почти отвалившегося стока, дыра на дыре, как будто кто палил чем-то серьезным. Только изнутри. А где все вылетевшее? То-то и оно, что ни единого кирпичика и нету.
Выбивать стекло имевшимся снаряжением в Зоне решится только дурак. Вот оно, серое от грязи и потеков, ни хрена не разберешь – а что там, за ним? А за ним может быть что угодно. От безобидного трухлявого серванта с советской еще посудой до растянувшегося ковра «бубльгума». А коснуться чем-то «бубльгума» – то же самое, что с криком «За ВДВ!» вылить на голову литр серной кислоты. Последствия летальные. Липкая дрянь за пару секунд доберется до плоти – и все, пиши пропало. Разъест, как «серая слизь». Только от «серой слизи», говорят, боли нет. А здесь, и это видел сам, конец окажется ужасно больным.
– Твою мать… – Вакса выругался как-то очень уж громко. – Братва, а ведь и впрямь валить надо.
Я покосился в сторону волнующегося асфальта. И тоже выругался. Очень уж недвусмысленно вспучивался там большой такой горб. Как будто какой-то любопытный подземный житель ужасно захотел поглядеть: а кто это у нас тут топочет и шумит?
– Хэт, саперку! – Баркас протянул руку.
А точно, у меня же есть предмет постоянных подтруниваний надо мной же. Мол, кому в Зоне и зачем саперка нужна? Складная лопатка всяко лучше, если уж хочешь что-то зарывать-откапывать. Ну да. Только сами знаете, на самом деле чего только нельзя сделать МСЛ. Но речь-то не о том.
Саперка прекрасно выполнила роль кирпича, брошенная уверенно-сильной лапищей Баркаса. Стекло глухо крякнуло и рассыпалось нехотя и лениво, провисая на серой грязи. И за ним оказалась пустота.
Проход мы расчистили прикладами, радуясь отсутствию решеток. Баркаса, охнув от тяжести, забросили вдвоем с Ваксой. Ему помог я, наш ведущий страховал внутренности дома. И мне-то пришлось скакать козлом, матеря строителей дома, решивших установить окна на уровне выше моего роста. И пока мне выпало корячиться, стараясь не распороть себя и амуницию об оскаленные остатки стекла, Ваксины глаза стали ну очень-очень испуганными. А я решил не оборачиваться.
– Пригнись! – Вакса воткнул меня в пол и сам оказался рядом. – Барк, мурены!
Твою мать…
За стеклом стучало и хрустело. Что? Асфальт, земля, куски коммуникаций, щебень и все прочее. Так оно всегда, когда на свет Божий посреди брошенного мрачного города появляется еще одно наказание на наши головы. Баркас, вжавшийся в стену, прижал палец к губам. А то непонятно, а то сейчас кто-то тут орать примется, ага.
Бомбардировка стен не стихала. Гулко стучали обломки и осколки, разбрасываемые живым гейзером, прущим из-под земли. И за что здесь бедным сталкерам выпало такое? Оп-па, а вот и они пожаловали. Точно, это они.
Грохот сменился шелестом вперемешку с усилившимся хрустом. Беда, что и говорить. И даже не надо выглядывать, чтобы понять происходящее. Один раз увиденное на всю жизнь въелось коротким стереофильмом на подкорку.
За стеной, в оседающей пыли, посреди вывороченных глыб земли, перемешанной с осколками проезжей части и тротуара, ворочался и жадно шарил вокруг голодный кошмар. Муренами их назвал Фукс, любивший когда-то в прошлой жизни дайвинг. Мне мурен доводилось видеть только на телеканале «Вокруг света» в фильмах про ужасы морских глубин. Понятное дело, что у нас здесь не змеевидные острозубые рыбы, но от этого не легче.
У нас, шелестя чешуйками друг о друга, тыкаются во все стороны слепыми глазами длинные мускулистые щупальца. Их много, никак не меньше десятка. Ноздри, уши, глаза, что у них? Непонятно. Они слепы и немы. Хотя пасть у каждой особи будь здоров. Но они не глухи, и нюх у них хорош. И они нас почуяли и очень-очень-очень хотят добраться до аппетитных людишек и схарчить их на обед. Или что у мурен сейчас по распорядку дня.
Шорохи за выбитым стеклом становились сильнее, нетерпеливее. Когда к шелесту переплетающихся чешуек, трущихся о стену, добавились глухие сильные толчки, стало совсем не по себе. Как кошка лапой проверяет незнакомый предмет, так сейчас вытянутые живые бревна, извиваясь, сжимая мощные длинные тела, пробуют наш серый старенький дом на прочность и наличие дырок.
Толчки переросли в удары, уверенные, не боящиеся повредить себе. В глубине одной из комнат что-то хрустнуло. Вакса, распластавшись крабом в толстом ковре из пыли, корчил страшные рожи и матерился. Или молился… Хотя, если честно, я склонялся к мату.
В глубине хрустнуло еще раз. А где это, собственно, мы? Ну, где-где… в офисе, ясен пень. Дом-то парадным выходит точно на Невский, престижно и все такое. А мы сидим аккурат в сквозном коридоре. А хрустит откуда-то из самой глубины, из еле освещенного аппендикса первого этажа сраных кабинетов. И хруст движется к нам. Вместе с шарканьем.
Ш-ш-ши-их-х… Ах ты ж, сволочь…
Представляете звук, когда крупной наждачкой да по старой стене с остатками обоев? Да-да, любимая народная забава «ремонт своими руками» до сих пор в ходу. Хотя и год на дворе… пятый.
Вот сейчас там, снаружи, толстенная мускулистая змея, не имеющая хвоста, сделала то же самое. И очень осторожно нащупала низ той рамы, через которую недавно перевалилась моя тушка. Гребаный ты намотай, что ж такое-то?
Из темноты, шаркая и хрустя суставами, бормоча под нос, к нам двигался местный. Самый обычный местный. Ну, как обычный?
Как раз местные доказывали всем своим видом факт несоответствия заявленного и имеющегося. Речь о мутантах. Гуманоидных. Красных, Белых, прочих. Одинаковые, как из пробирки, те совершенно не похожи на местных. Хотя местных не так и много. Оно и не странно. Большая часть виденных сталкерами местных – явно бывшие бомжи, клошары и люмпены. А не просто попавшие под Прорыв жители. Слишком специфичны одежда, обувь, мелочи. Хотя сейчас это не играло никакой роли.
Роль играл местный, все увереннее идущий к нам, бормочущий что-то под нос, вислой сливой стекающий вниз на стеклянно-прозрачной маске лица. А за стеной, ших да ших, к первой мурене, уже столкнувшей прямо мне на голову осколочек стекла, прибавлялись остальные. Вакса, задрожав всем телом, почти врос в пыль на полу.
Местный, в обрывках кожаной куртки, огромных и держащихся на веревке вокруг шеи джинсах, дошаркал до нас. На свою беду. И на нашу тоже. Мурена атаковала, на краткий миг застыв надо мной. Сердце гулко ухнуло куда-то в район скольки-то там перстной кишки, несколько раз екнуло и подпрыгнуло назад.
Чешуйки, мелко дрожащие на сжимающихся кольцах мускулов, шелестели еле слышно. Чуть громче, брызнув в стороны прозрачными каплями, раскрылся цветок на рыле мурены. Мясисто чавкнув, несколько лепестков разошлись в стороны, отогнулись к туловищу, блеснув частоколом острых кривых зубчиков и отдельно торчащих клыков на каждом лепестке. Пол, где слюна пробила пыль, зашипел, едко завоняв остатками покрытия. И мурена атаковала. Мелькнула, вытягиваясь и вцепившись своей раззявленной плотоядной ромашкой в местного.
Вакса заорал, вскочил, выпустив в страшилище одну длинную очередь.
Баркас, выкатив глаза, наклонился, явно переворачиваясь в сторону окна.
За стеной, разом затихнув, на мгновение замерло все. И тут же, перекрывая крик Ваксы треском выламываемой рамы, грохотом ударов по стене и звоном выбиваемых стекол, коридор перестал быть пустым.
– Беги туда… откуда он пришел. – Баркас, пригнувшись, лупил короткими по трем муренам, оказавшимся у него за спиной и тянущимся к нему. Выбитые стекла двух окон пока мешали, тяжелые живые щупальца сами распарывали себя на острых клыках, торчащих из дерева. – Беги, прикрывай меня, как отодвинешься!
Легко сказать, беги. Но я попробовал. А вот Ваксе оказалось уже не помочь. Следом за первой, разорвавшей местного пополам, к нам в гости сунулись разом две ее подруги. И хотя одна, продырявленная густо и обильно, сейчас еле дергалась, оставшихся на Ваксу хватило.
Вакса выл и орал, невидимый в сжимающихся кольцах огромных зубастых бревен. Наружу торчал только ствол его «Половца» и подошва левого ботинка. Покойся с миром, бродяга… когда вся боль закончится.
Я почти успел. Почти, правда, не считается. Вытянувшись и разом став тоньше, мурена достала, поддев под колено, нащупав и вцепившись в берц. Голова гулко стукнула по косяку двери, и меня потянуло назад. К воплям, стрельбе прорывающегося Баркаса и обильной сочной едальне, брызгающей во все стороны кровью.