19 сентября, среда
Военный совет
Для капитана милиции Стаса Жихаря этот день завершился увольнением из органов.
Его никто не выгонял. Но и остаться не очень-то упрашивали. Разбив лоб о стену, воздвигнутую прокурором, начальником милиции и мэром города между его аргументами и необходимостью по-быстрому закрыть резонансное дело, Стас плюнул. Попросил у Ярового лист бумаги. И прямо на его столе написал рапорт. Полковник спокойно подмахнул бумажку, обронил: «Оружие сдать не забудь». И добавил после паузы: «Может, оно и к лучшему».
С Тамарой получилось еще проще. Прокурор выслушал ее, потом – отдельно – Жихаря, после чего велел следователю Комаровой готовить дело к передаче. Закрывать его будут коллеги из области. Через полтора часа в Подольск прибудет специальная следственная бригада, в которую входит целая куча народу, в том числе кто-то из самого Киева, для особого надзора.
Разбираться, почему так случилось и что вообще вокруг этого проклятого дела творится, у Томы не было ни желания, ни возможностей. Получив указание готовить его к передаче, моя подруга физически ощутила, как с ее плеч свалился непомерный груз. За эти недели она так устала, что, наоборот, испытывала благодарность к тем, кто будет в дальнейшем заниматься всей этой историей.
Однако это ни в коем случае не означало, что она не поверила Стасу и намерена бросить дело в таком состоянии, в каком оно находится сейчас. Если бы так и было, я бы начала разочаровываться в Тамаре, Олеге, а заодно и в Стасе Жихаре.
Поэтому на исходе дня, который для всех, кроме меня, поскольку я ничего не делала, оказался крайне напряженным, мы традиционно собрались в кухне Комаровых. Тамара с Олегом устроились рядом, я – в уголке дивана, кутаясь в кофту, которая стала уже почти родной, а Жихарь то плюхался на табурет, то вскакивал и начинал метаться по кухне, нервно прикуривая одну сигарету от другой.
Нам бы еще топографическую карту местности на стол – и чистой воды военный совет.
– Давайте сначала и по порядку, иначе запутаемся, – открыла обсуждение Тамара. – Что нам было известно до вчерашнего демарша Стаса?
– Ничего нам не было известно, – немедленно вклинился Жихарь. – Одни предположения, и те выглядят неправдоподобно в свете последних событий.
– Сядь! – прикрикнула на него Тома. – Отдохни. Значит, вот какая картинка вырисовывается. В музее работал сторожем шизофреник, вполне себе смирный. Потом наслушался страшилок о безголовом призраке полковника Ржеутского, усугубил все это чтением газетных бредней, и в голове у него что-то щелкнуло – он начал выслеживать людей в окрестностях разрушенного имения, нападать на них и рубить им головы.
Жихарь, словно добросовестный школьник, поднял руку.
– Что ты дергаешься, Стасик?
– Ты пропускаешь очень важные вещи, Антоновна! Напал, сбил с ног, оглушил, задушил и только потом отделил голову от тела? Или не оглушал, а сразу душил?
– Есть необходимость это подчеркнуть?
– Он прав, – включился в спор Олег. – Способ убийства имеет огромное значение, особенно после того, что обнаружил Стас. Факты: в сарайчике Притулы нашли три закопанные головы и топор, который владелец не додумался помыть, поэтому на лезвии сохранились следы крови трех человек. Группы крови и резус-факторы тождественны данным Дорошенко, Сизого и Потурая. Я ничего не перепутал, гражданин следователь? – Тамара ограничилась кивком. – На основании изложенного можно утверждать, что убийца – этот несчастный сумасшедший, Степан Притула. На эту версию работают показания Ларисы, которая его опознала, и маскарадный костюм, найденный на развалинах. Но вовсе не фактом является как то, что Притула действовал в одиночку, так и то, что все жертвы – на его совести.
– Во всяком случае, два трупа из трех – точно, – поправила мужа Тамара. – И в обоих случаях он действовал в точности так, как и должен действовать психопат. Взять хотя бы ту прошлогоднюю историю с придурком, который расчленял тела своих жертв. Фрагменты тел мы собирали по всему району, и ни за что не нашли бы преступника, если бы он на нас не обиделся. Мол, плохо работаем, никак не можем обнаружить результаты его, так сказать, деятельности! Поэтому он и выложил останки очередной жертвы на самом видном месте, не потрудившись даже как следует замести следы. Здесь та же ситуация: поначалу Притула строго придерживается разработанных им самим правил игры, то есть оставляет обезглавленный труп вблизи развалин. Затем понимает, что никто не догадывается, что это не банальное убийство, а, так сказать, продолжение зловещей легенды. Поэтому следующую свою жертву он оставляет на городской площади, на самом видном месте. И я не стала бы утверждать, что эта жертва была случайной. Сизый несколько дней подряд вертелся в музее, активно интересовался легендой о Безголовом, и Бондарь мог случайно обмолвиться об этом в присутствии сторожа. А после этого – что могло помешать легенде ожить и настичь того, кто проявил к ней повышенный интерес? И точно так же ничто не помешало Притуле доставить труп на площадь. Как он выследил Сизого, где подстерег его – мы вряд ли узнаем. Поэтому предлагаю принять в качестве доказанного факта: Дорошенко и Сизого убил свихнувшийся музейный сторож. Но дальше начинается цепочка загадок.
– Машина! – не выдержала я.
– Точно, – перехватил инициативу Жихарь. – Потурай, покровительствовавший музею, должен был знать тамошнего сторожа. Поэтому не исключено, что поздним вечером он мог остановиться по пути домой и подобрать Степана с обочины. Хотя хрен его знает, почему его вынесло на дорогу без карнавального костюма, в котором он разгуливал ради собственного удовольствия и устрашения обывателей. Тут куча вопросов, но главный из них – кто отогнал «шкоду» Потурая, и не в ближайшую посадку, а в лес, расположенный в десятках километров от Подольска? И все же, учитывая, что я вот этими самыми руками, – тут Стас для убедительности выставил свои лапищи на всеобщее обозрение, – выносил из сарайчика Притулы голову Потурая, и закопана она была вместе с двумя другими, можно утверждать, что наш «призрак» был так или иначе причастен и к этому убийству. А может, и в самом деле бизнесмена убил Степан, завладев его головой в качестве очередного экспоната для своей коллекции. Но кто-то все равно был рядом с ним. Тот, кто позаботился, чтобы Потурай оказался в нужное время в нужном месте – под топором «призрака». Тот, кто перегнал машину в соседнюю область, чтобы запутать следы. Наконец, тот, кто потом убил Степана, дав таким образом следствию повод закрыть дело и списать все трупы на него. Даже если бы сторож и не напал на Лару, его судьба все равно уже была решена. И без этого эпизода его нашли бы в петле.
– Выглядит логично, – согласилась Тамара. – А теперь еще раз о том, что пришло тебе в голову.
– Позавчера ночью, когда Ларису черти понесли на развалины, – Стас покосился на меня, ожидая реакции, но я решила промолчать, – лупил дождь. На Притуле были кирзовые сапоги. В них же его и вынули из петли. Сапоги в грязи по голенища, но на кухонном столике, на который он якобы встал, чтобы сунуть голову в петлю, нет следов сапог и вообще каких-либо следов. Его аккуратно и тщательно вытерли, когда Степан уже болтался на крюке. Никто из тех, кто работал на месте, не обратил на это внимания – до такой степени все обрадовались, что дело раскрыто. Ну, и процесс извлечения отрезанных голов из ямы тоже сыграл свою роль. Честно говоря, я и сам сначала не врубился. Потом очухался, еще раз осмотрел кухню и столик. Результат тот же.
– Мог это сделать один человек? Я имею в виду – вздернуть Притулу, мертвого или находящегося в бессознательном состоянии, на высоко расположенный крюк от люстры? – Я даже привстала на цыпочки и подняла руки вверх, чтобы вышло нагляднее. – Ты что-то такое говорил вчера, только до меня не совсем дошло.
– Ну, тут полно и таких, до которых вообще ничего не дошло. – Стас поднялся и вышел на середину кухни, словно собираясь сыграть спектакль для одного актера. – Теоретически для этого нужны два-три человека. Вон, Сергея Есенина в гостинице «Англетер» трое вешали, я недавно фильм об этом смотрел… Только вряд ли в нашем случае было задействовано столько народу. Я вчера еще раз вернулся туда, влез в дом через окно, чтобы пломбу не трогать, и еще раз обстоятельно все осмотрел. Картина вырисовывается примерно такая: кто-то задушил Притулу, затем взял заранее приготовленный длинный кусок проволоки, сделал петлю и нацепил ее на шею мертвеца. Затем стол был передвинут на такое место, с которого Притула мог бы самостоятельно дотянуться до крюка в потолке. Труп втащили на стол. Крюк в потолке надежный, я проверил. Проволоку пропустили через крюк, потом этот кто-то слез со стола на пол и начал поднимать мертвое тело как подъемный кран…
Жихарь изобразил что-то вроде пантомимы: пошире расставил ноги, откинулся назад и начал перебирать в воздухе руками.
– Примерно так он и поднял Притулу. Дальше – самое сложное. Продолжая удерживать тело в висячем положении, наш кто-то забрался на стол и закрепил провод на крюке. Затем отрезал лишний кусок провода, спустился, протер стол, чтобы не осталось его собственных следов, – и «самоубийца» готов. Место среза совсем свежее, но это ничего не значит – провод мог отрезать и сам Степан, готовя для себя петлю. Но вот чего он точно не мог сделать, так это вытереть стол! – торжественно закончил Стас и снова уселся на место.
Слишком сложно. Логично, убедительно – и все равно слишком сложно. Проще допустить, что всех троих убил маньяк-шизофреник, а в таком случае о логике и речи нет. Кто может просчитать, что творилось в уме психически нездорового человека? Поэтому Тамару и Стаса никто даже слушать не стал. Иначе пришлось бы поверить в существование в Подольске целого заговора против…
Против кого?
– Давайте лучше подумаем, кому здесь было выгодно избавиться от Потурая, списав его смерть на серийного убийцу, – со вздохом проговорила я.
– Если б не история с машиной, больше всего подошел бы твой приятель Бондарь, – буркнул Стас. – Не верю я, что он ни о чем не догадывался. С чего бы ему так упорно впаривать тебе эту дурацкую легенду? Дескать, менты не поверят, и все такое… Может, Бондарь давно понял, кто тут работает «призраком», даже выследил его, а потом убрал, чтобы на него не возложили ответственность. Вполне возможно! Видишь, как он сейчас выгребает: мол, действительно, взял на работу психа, пожалел, скрыл этот факт, косвенно виноват, но…
– Я не думаю, что…
– Так и я не думаю! Зачем директору музея, который существует почти исключительно на подачки спонсоров и западных фондов, грохать одного из своих кормильцев? Сколько там покойник отваливал Бондарю в год?
– Пять тысяч. Зелеными. Информация в открытом доступе, регулярно публикуется, – сказала Тамара.
– Значит, примерно четыре сотни в месяц, – мгновенно сосчитал Стас. – Потурай не олигарх, но бизнес у него нормально стоит, мог себе позволить такие траты. Были у него и другие расходы на благотворительность. Нет, не вижу, с какой бы стати Бондарю желать ему смерти. Есть еще соображения?
Олег откашлялся. Три пары глаз впились в него, и он, словно фокусник, извлекающий из шляпы живого кролика, произнес:
– Лиза.
– Что – Лиза? – недоуменно переспросил Жихарь.
– Не забывайте, что я все-таки нотариус. И постоянно обслуживал семейство Потурай с тех пор, как оно перебралось в Подольск. Существует завещание, составленное на ее имя. Муж отписал ей всю недвижимость и долю в бизнесе, если после его смерти общее руководство делом будет передано исполнительному директору. Если же Лиза решит заниматься семейным бизнесом сама, то сможет приступить к руководству фирмой через полгода после смерти мужа. Копия этого документа хранится у меня.
Мы переглянулись.
– Ты тоже составил завещание? – поинтересовалась Тамара.
– Не путай грешное с праведным, женщина. Вся недвижимость, принадлежавшая Потураю, в документах значится его личной собственностью. Это у нас с тобой все, нажитое в браке, общее – и при разводе телевизор придется распилить пополам. – Тома шутя толкнула мужа в бок. – А у семейства Потурай – брачный контракт. Для наших краев это вообще диковинка, но Потурай был человеком продвинутым. К тому же, сдается мне, что-то он знал или подозревал, если стремился всеми способами привязать к себе жену.
– У них большая разница в возрасте? – спросила я.
– Одиннадцать лет. Ему было где-то под пятьдесят. Сердце, конечно, пошаливало, как у большинства бизнесменов, но ничего серьезного. Согласно контракту, пока он оставался живым и дееспособным, у Лизы не было вообще ничего.
– А до брака у нее было какое-то собственное имущество? Квартира, машина…
– Это нам неизвестно, – развел руками Олег. – Она же не из наших краев. Всегда держалась в тени мужа, скромница, никогда ничем не выделялась.
– И тем не менее муж обложил ее запретами и ограничил в праве на распоряжение имуществом.
– Если бы она решила развестись с ним по суду – не получила бы ничего. Кроме права работать в фирме в качестве наемного работника с небольшой, но стабильной зарплатой, – уточнил Олег. – Думайте, что хотите, но, с моей точки зрения, больше никто не мог быть настолько заинтересован в скоропостижной смерти Потурая.
– Стас, а это самое, с петлей… Могла бы женщина провернуть такую штуку?
Теперь три пары глаз выжидательно смотрели на Жихаря.
– Женщины на все способны.
– А если серьезно?
– Серьезно… Ничего сверхсложного в этом нет. При желании все возможно. Меня другое интересует: машину она водит?
– Водит, – кивнул Олег. – По доверенности. Лично видел ее несколько раз за рулем.
– Тогда что же: каким-то образом она закорешилась с музейным сторожем и использовала его в качестве орудия? Кто в это поверит?
– Мы о Лизе Потурай ничего не знаем, – напомнила Тамара. – А вдруг в прошлом она еще и не такие штучки выкидывала? Но делать какие-либо предположения мы можем, только если выясним, кем она была до того, как стала женой своего мужа. Хотя, – она хмыкнула, – что-то слабо мне верится в существование сговора между обеспеченной и ухоженной женщиной и спятившим психопатом. Тем более что Лиза в таком случае заранее должна была знать, кто именно убивает людей. Неужели она сама вычислила и выследила его?
– Тогда у нее должен быть тайный любовник…
– Ну, приехали… – Стас снова сорвался с табурета. – Давайте введем еще парочку персонажей – и готов сериал! Лично я в это никогда не поверю. Бабенка подозрительная, не спорю. Прокачать бы ее…
Мы переглянулись.
– Что ты уставился?
– Я завтра сдаю дела. При всем желании не смогу подключиться. Увольняться из ментовки – еще тот геморрой. Антоновна тоже при исполнении…
– Вот-вот, – подтвердила Тамара. – Если с утра я не появлюсь на работе – меня распнут так, что не воскресну, да еще и руки вымоют. А у Олега завтра важная сделка, клиенты сразу три дома продают, покупают и оформляют. Тоже не дай бог.
– И что вы предлагаете?
Тамара снова откашлялась.
– Завтра хоронят Потурая. Останки уже выдали вдове, гроб перевезли в Хмельницкий, хоронить будут там, на центральном кладбище. Фирма заплатила за место, поминальный обед и прочее… Может, там найдется кто-то, кто знал Лизу в прошлом. Лучше бы это была женщина – мы, бабы, любим языки почесать, особенно в провинции.
– На поминках, что ли?
– Нет, туда лучше не соваться. Скорее на кладбище. Помянуть обычно зовут своих, а на похороны разный народ сбегается. Напрягись, Лариска, иначе никак…
И в самом деле. Еще несколько дней назад меня старались как можно дальше отодвинуть от этого дела, а теперь следователь прокуратуры чуть ли не официально отправляет меня, частное лицо, осуществлять действия, на которые я не имею ни малейшего права. Но ведь действительно, без этого – никак. Только…
– Ну, если вы верите, что я справлюсь… А на чем же я поеду? Машина моя в дрова, – я кивнула в сторону окна, выходившего во двор. Там скучал мой «опель», изувеченный «призраком». Вчера в конце дня, благодаря усилиям Олега, его притащили сюда на буксире. Олег вроде уже начал договариваться о ремонте, но мое сердце чуяло – ехать домой придется без колес, чтобы потом еще раз наведаться в Подольск и забрать отремонтированный транспорт.
– Разбаловалась ты, подруга, – проворчала Тамара.
Олег вышел и вернулся, держа в руке зеленую купюру.
– Это тебе на проезд и суточные, кума. Сотни хватит?
Я взглянула на Тому. Та кивнула, никак не прокомментировав решение мужа.
– Тебе же никто ничего не компенсирует!
– Ничего. Как-нибудь заработаем. Раз уж это дело стало нашим личным, можно сказать – семейным в широком смысле слова, – широким жестом он обвел всю компанию, – то и расходы мы, соответственно, берем на себя. Теперь так… – Он выложил на стол рядом с купюрой свой мобильный. – Этот – безлимитный, в отличие от твоего. Свой оставишь мне. В контактах – все наши телефоны. Если что-то срочное – немедленно звони и обстоятельно докладывай. Появится что-то существенное здесь – тебе маякнут эсэмэской. Перезвонишь, получишь информацию или дополнительные инструкции. Ни на чьи посторонние звонки не отвечай. В общем, – подвел итог Олег, – финансами и связью ты обеспечена…
– А я завтра утром подгоню тебе одного таксиста, отвезет тебя в Хмельницкий, и по вполне приемлемой цене. А уж там действуй по обстоятельствам, – вставил Жихарь. – В случае чего – звони сразу, чем смогу – подстрахую. На крайний случай есть у меня в Хмельницком знакомые менты, нормальные парни…
– Такие, как в Каменце?
– Ага. Они все такие. В общем, Лариса, смотри в оба. Ты девочка вроде бы взрослая.
Допустим.
Но при этом я не могла отделаться от ощущения, что меня провожают на фронт. Или, скорее, за линию фронта.
Во вражеский тыл.
