Тот, кто знает

Ее разбудил приглушенный скрип двери. Шарзад могла узнать его даже во сне.

Но в этот раз что-то было не так.

Что-то было в ее комнате. Нечто дерзкое и бесстрашное.

На нее смотрели чьи-то глаза. Нежеланные глаза. Крошечные иголки побежали вниз по задней части шеи девушки, и кровь циркулировала по телу, зажженная страхом.

Тихая поступь поблизости заставила ее принять внезапное решение.

Шарзад открыла глаза и закричала, наполнив темноту криком потрясения. Кто-то бросился к ней, и она вскарабкалась по подушкам в попытке убежать. Она отдернула паутинный шелк в сторону, проклиная его бесполезное предназначение.

Ее сердце закричало в груди при виде Деспины, открывающей дверь в противоположном конце комнаты.

– Шарзад?

Громадные тени задвигались по ее комнате – тени, окутанные мглой больше, чем ночью.

Шарзад схватила табуретку, стоявшую рядом с кроватью, и снова закричала, пытаясь отвлечь их от своей служанки. Если бы только Деспина смогла проскочить к двери комнаты…

Когда кто-то протянул руку к Шарзад, она замахнулась табуреткой в направлении угрозы.

– Шарзад! – вскрикнула Деспина.

– Беги! – завопила Шарзад.

Две тени устремились к Деспине, и служанка кинулась к двойным дверям. Ей удалось открыть одну, и она побежала по мраморным коридорам дворца. Единственное, питаемое страхом слово, эхом отражалось за ней:

– Джалал!

Тени обрушились на Шарзад, одна из них схватила ее сзади. Кто-то притянул девушку ближе, а из-под черной маски на Шарзад сверкнула пара озлобленных мужских глаз. Она замахнулась табуреткой ему в голову. Он поймал ее, выругавшись шепотом, и ударил Шарзад по щеке тыльной стороной ладони.

Шази откатилась на мрамор, ее глаза разрывались от расцветающей жгучей боли. Когда другая тень попыталась поставить девушку на ноги, она протянула руку и сдернула ткань с лица незнакомца. Он поднял ее за горло и толкнул к стене.

– Кто вы? Что вам нужно? – она пинала и царапала его.

Шаги громко зазвучали по коридору возле ее комнаты.

Обе двери распахнулись в скорбном протесте, открывая одинокую фигуру и силуэт меча.

Ее захватчик начал смеяться низким жестоким смехом, крепче сжав ее шею.

Халид не задавал вопросов. Он не пытался вести переговоры. Его шамшир блеснул в темноте, и тень у двери упала с бульканьем и отвратительным глухим стуком. Через мгновение в комнату ворвались Джалал и раджпут за ним по пятам.

– Уведи Халида отсюда! – крикнул Джалал раджпуту.

Раджпут, пренебрежительно оттолкнув Джалала, поднял свой тальвар.

Халид взмахнул мечом и двинулся вперед. Тени скопились на его пути. Их было не менее восьми, учитывая того, который прижимал ее к стене.

Звук вытаскиваемых из ножен клинков прорезал комнату, и мужчина, схвативший Шарзад за горло, прижал ее спиной к себе, обхватив предплечьем с тугими мышцами шею девушки.

Раджпут двинулся в авангард теней, а Халид и Джалал примыкали к нему с каждой стороны. Клинки столкнулись друг с другом, металл к металлу, и смерть проре́зала воздух, оставляя за собой кровь и мстительный гнев.

Тени проигрывали.

Захватчик Шарзад протащил ее к открытым ставням, ведущим на террасу. Его хватка ослабилась, и девушке удалось высвободить руку. Она наугад взмахнула кулаком ему в лицо. Удар пришелся в челюсть, и Шарзад развернулась, чтобы бежать. Он набросился на нее, одной рукой вцепившись ей в плечо, а другой – в заднюю часть шеи.

– Я убью тебя за это, – прошипел он ей на ухо.

– Говорит мертвец, – прохрипела она.

– Пока еще нет. – Он просунул руку от шеи к ее голове и сжал пальцы у корней ее волос, расположив Шарзад как щит перед собой. Она подавила удушье, а глаза начали слезиться.

– Ибн аль-Рашид! – проревел он.

Когда ее взгляд прояснился, Джалал и раджпут стояли совсем близко с оружием наготове.

Халид в последний раз полоснул мечом, и кровь его противника темно-красными линиями брызнула на его голую грудь и лицо. Затем он пересек комнату, его глаза были полны ярости, а с серебристого меча капала багровая кровь.

Хищнические тени теперь были беззвучны и неподвижны.

Когда Халид подошел ближе, рука в волосах Шарзад ужесточила хватку. Захватчик резко дернул девушку к себе, и с ее уст сорвался крик.

Джалал выругался, лезвие его сабли белело в лучах луны.

Халид остановился как вкопанный.

Захватчик Шарзад захохотал; его голос звучал так, словно металл соприкасался с камнем. Свободной рукой он подставил небольшой кинжал к ее горлу.

– Ни единой мольбы? – прошептал на ухо Шарзад.

– Я никого не умоляю, – возразила она. – Особенно мертвецов.

– А могучий халиф Хорасана? – сказал ее захватчик в ночь. – Может, у царя царей есть какие-либо мольбы?

И снова Халид направился к ним в безжалостной тишине, поднимая шамшир.

– Не двигайся, ты, отродье блудницы! – взорвался захватчик Шарзад. – Или я вырежу червоточину в ее горле. Ты можешь наблюдать, как она умрет, прямо как твоя мать.

Халид застыл во времени. Затем Шарзад увидела, как его лицо разбивается на кусочки. Глаза из расплавленного янтаря потускнели в притупленном воспоминании. Полностью выцвели. Его обнаженное мучение опалило ее душу и лишило дыхания. Окровавленный шамшир опустился.

– Я убью тебя за это, – выдавила Шарзад через плечо.

Его смех разнесся порочным рокотом у нее за спиной.

– Чего ты хочешь? – тихо спросил Халид.

– Брось оружие.

Шамшир с резким звоном ударился о мрамор. Халиф сделал это не раздумывая.

Ее захватчик глумился в своем триумфе.

– Прикажи им бросить свое оружие.

– Прекрати! – закричала Шарзад.

Пленитель убрал руку от ее затылка и схватил Шарзад за подбородок, задирая голову девушки выше, сильнее прижимая кинжал.

– Джалал. Викрам. Делайте, как он говорит. – Голос Халида был тяжелым. – Принимайте условия.

– Халид! – отчаянно закричала Шарзад. – Не делай этого. Джалал, не слушай его. Ты не можешь…

– Скажешь еще хоть слово, и я постараюсь, чтобы оно было твоим последним. – Он передвинул руку от ее подбородка ко рту.

Шарзад вцепилась зубами в его плоть, настолько сильно, насколько могла. Вкус соли и пота устремился к ее языку. Захватчик взревел, ослабив хватку. Она со всей силы ударила его локтем в солнечное сплетение, и его кинжал скользнул по ее шее, оставляя за собой раскаленный след. Затем пара сильных рук дернула девушку в сторону, прижав к окровавленной груди.

Сердце Халида билось вокруг нее, громко и быстро. Оно мчалось под ее щекой, в каждом ударе было негласное обещание.

И этого мгновения времени оказалось достаточно.

Раджпут бросил ее захватчика на пол. Джалал ударил его коленом в туловище и впечатал украшенный драгоценностями эфес ему в челюсть.

– Как ты вообще мог подумать, что это сойдет тебе с рук? – кипел Джалал. – Угрожать моему брату? Моей семье? – Сверкающая рукоять меча продолжила свой карающий натиск.

– Достаточно! – Халид произнес это слово с такой силой, такой неподслащенной яростью, что в комнате все затихло. Он протянул руку к шамширу, и лезвие, которое протащил по мрамору, угрожающе заскрежетало.

Без лишних вопросов Джалал отошел от мужчины и направился к Шарзад. Раджпут растворился в тенях неподалеку, его огромные руки лежали на тальваре, и бородатое лицо в лунном свете казалось хладнокровно одичавшим.

Халид шел вперед.

Мужчина лежал на полу, кровь бежала у него изо рта и носа. Когда он увидел нависшего над ним Халида, то рассмеялся ломаным, скрипучим смехом.

Халид поднес кончик лезвия к горлу мужчины.

– Она была права. Ты мертвец. Но я готов обсуждать степень боли.

Хриплый смех поверженного стал еще громче.

– Кто тебя послал? – продолжил Халид диким шепотом.

– Тот, кто хочет видеть, как ты страдаешь.

– Скажи мне, и я избавлю тебя от той боли, которую ты очень заслуживаешь.

Мужчина закашлялся, алые струйки брызнули из его опухшего рта.

– Ты думаешь, я тебя боюсь, мальчишка?

– Я спрошу в последний раз. А потом ответ просто сорвут с твоих губ.

– Ты думаешь помешать персту судьбы? Не важно, как долго будешь бороться с этим, ты все равно заплатишь свою цену, ибн аль-Рашид. – Глаза мужчины взметнулись к Шарзад с неопровержимой значительностью во взгляде.

– Мы уже прошли этап разговоров. – Халид провел мечом по шее мужчины, пустив тонкую струйку крови. – В этом я определенно сын своего отца.

Смех мужчины стал маниакальным.

– Ты хочешь знать, кто послал меня, могучий царь царей? Я скажу тебе, – он хватал ртом воздух, начиная задыхаться. – Тот, кто знает.

С этими словами он вспорол собственное горло, проведя им по краю лезвия.

Джалал схватил Шарзад в охапку и прижал ее лицо к своему плечу. Руки девушки дрожали на нем, и он, пытаясь успокоить ее, прижал свою ладонь к щеке Шарзад.

Раджпут присел рядом с трупом ее захватчика. Он скользнул взглядом своих бездонных черных глаз по неподвижному телу. Затем приподнял темный рукав, закрывающий правое предплечье мужчины. В бледном лунном свете, льющемся с террасы, Шарзад увидела слабую отметку, выжженную на его коже: очертания скарабея.

– Пес из Фиды, – словно отдаленный гром, проворчал раджпут.

Халид молча посмотрел на клеймо, перед тем как отвернуться. С тихим проклятием он швырнул свой шамшир через всю комнату.

– Что это? – спросила Шарзад у Джалала.

– Фидийцы. Наемники. Палачи.

Шарзад резко вдохнула, вопросы накапливались в ее голове.

Джалал взглянул на ее шею.

– О мой бог! У тебя кровь. – Он откинул ее волосы в сторону.

Перед тем как она успела отреагировать, Халид поднял ее на руки. Он не обращал внимания на протесты девушки, унося ее подальше от места бойни, а за ними шли Джалал и раджпут. Когда они переступили порог, она увидела два безжизненных тела королевских стражников, лежащих за дверью, что смотрели на нее остекленевшими глазами. Горло одного и другого было перерезано и выглядело будто распахнутая пасть. Шарзад подавила возглас.

– Они все мертвы, – сказал Халид, не глядя на нее. – Каждый стражник в этом коридоре мертв.

Она сильнее обхватила его шею, когда он продолжил путь по коридору. Стоило им завернуть за угол, в дверь ворвались солдаты во главе с генералом аль-Хури.

– Она ранена? – резко спросил шарбан.

– Я в порядке, – ответила она, на мгновение опешив от его беспокойства. – Правда, все хорошо.

– Она ранена, – пояснил Джалал.

– Пустяки, – возразила Шарзад. – Поставь меня на землю. Я могу идти.

Халид проигнорировал это требование.

– Я могу идти, Халид.

И снова он даже не посмотрел на нее, не то что бы ответил.

Они двигались по коридорам со стражей, освещающей им путь, окружившей их сверкающим бастионом из стали и огня факелов. Решив уступить в этом конкретном сражении, Шарзад прижалась к Халиду и на мгновение закрыла глаза от яркого света, а он обнял ее крепче.

Они повернули в другой, меньший, коридор, которого Шарзад никогда до этого не видела. Он был выложен камнем, имел гладкий алебастровый арочный потолок. Вскоре они остановились перед рядом двойных дверей из полированного черного дерева, на бронзовых и железных петлях.

– Стражники должны стоять на посту здесь и у дверей, ведущих в мою комнату, ожидая дальнейших распоряжений, – велел Халид. – Примите к сведению – если произойдет хоть малейшее нарушение на любом из выходов, вы будете отвечать передо мной.

Охранник, оживленно кивнув, потянул за одну из бронзовых ручек. Халид прошел сквозь огромную дверь из черного дерева с Шарзад на руках. Он не отпустил ее. Вместо этого пересек темную как ночь прихожую и прошел к другим дверям, идентичным первым. Миновав этот порог, внес ее в огромную комнату со сводчатым потолком, освещенным по центру единственной лампой из решетчатого золота. Халид посадил Шарзад на край высокой кровати, застеленной темным шелком. Затем подошел к огромному шкафу из черного дерева, стоящему возле задней стены, и достал из него несколько полосок пряденой ткани и маленькую округлую емкость, прежде чем взять кувшин, стоящий на столе.

Опустившись перед девушкой на колени, он откинул ее волосы через плечо, чтобы осмотреть рану.

– Я же тебе сказала, – произнесла она. – Рана не серьезная. Это не многим больше простой царапины.

Халид налил воды из кувшина на полоску ткани, поднес ее к шее девушки и начал промывать рану.

Шарзад изучала его лицо, пока он работал. Темные круги под глазами были сейчас еще более выраженными. Пятна высохшей крови покрывали его лоб и щеку, портя загорелую кожу. Черты лица оставались жесткими. Непреклонными. Подобно краям потрепанного свитка, который требовал, чтобы его разгладили… или же отбросили раз и навсегда.

Когда он смочил другой кусок полотна, Шарзад положила свою ладонь на его и забрала ткань из рук. Она поднесла полоску материи к лицу Халида и вытерла темную кровь его врага.

Тигриные глаза халифа наконец взглянули на нее. Они бегали по ней в мучительной тишине, пока она смывала остатки смерти уверенными изящными движениями. Затем он наклонился вперед, прижавшись лбом к ее лбу и взяв ее за руки, успокаивая не только Шарзад, но и себя.

– Я хочу отослать тебя из дворца. В место, где ничего из этого не сможет коснуться тебя, – начал он.

Ее сердце вздрогнуло, и она отстранилась.

– Отослать меня прочь? Как будто я вещь?

– Нет. Я не это имел в виду.

– Что же ты тогда подразумевал?

– То, что я не могу обезопасить тебя здесь. От чего бы то ни было.

– И ты решишь это, просто отправив меня прочь? – Шарзад повторила вопрос опасным шепотом.

– Мое решение – это не решение. Это готовность сделать все, что необходимо, – даже столь неприятную вещь, как отправить тебя подальше от себя.

– И ты ожидаешь, что я послушаюсь? Поеду, куда прикажешь?

– Я ожидаю, что ты доверишься мне.

Шарзад прищурила глаза.

– Ты должен знать – я не приму радостно то, что ты обращаешься со мной как с собственностью.

– Я никогда не обращался с тобой как с собственностью, Шарзад.

– Пока не заговорил о том, чтобы отослать меня прочь.

Халид положил руки ей на талию.

– Ты моя жена. И они пытаются навредить тебе из-за меня.

– Они? Ты имеешь в виду фидийцев? – Она колебалась. – Кто они? Кому они служат?

– Кому угодно, кто может заплатить их цену. Их верность приходит и уходит как прилив; а золото – нет. Люди, нанявшие их, мало что могут предложить, кроме этого.

– И ты думаешь, станет лучше от того, что ты уступишь таким людям?

– Меня не волнует их мнение, пока ты в безопасности.

– Тебя должно волновать. Пришло время начать заботиться об этом. Ты не можешь продолжать править этим королевством таким бездушным образом.

Он улыбнулся невесело и горько.

– Ты говоришь так, будто что-то понимаешь. Будто ты знаешь.

– Ты прав. Я ничего не понимаю. И ничего не знаю. И чья это вина? – Шарзад оттолкнула его голую грудь и встала с кровати, пройдя мимо него.

– Я уже сказал тебе почему. – Халид поднялся на ноги. – Тебе опасно знать эти вещи. Знать…

– Знать что? – Она резко развернулась к нему. – Знать тебя? Словно я когда-нибудь могла надеяться постичь это. Все же я как дура пыталась узнать. Понять, что тебя тревожит, что приносит тебе радость. Но я по-прежнему в неведении, даже о самых тривиальных вещах. Я не знаю, какой у тебя любимый цвет. Какая еда тебе не нравится. Какие запахи вызывают у тебя самые заветные воспоминания. Я ничего не знаю, потому что ты борешься со мной на каждом шагу.

Он наблюдал за ней, пока она говорила, его лицо было внимательным, самообладание – нарочитым, хотя глаза выдавали более глубокий конфликт, который халиф уже не пытался скрыть.

– Мне не известно, чего ты хочешь от меня, Шарзад. Я только знаю, что не могу тебе этого дать. Не сейчас.

– Это намного легче, чем кажется, Халид-джан. Мой любимый цвет – фиолетовый. От запаха роз я чувствую себя дома, где бы я ни была. Я не люблю рыбу, но буду есть ее, чтобы порадовать любимого человека, улыбаясь сквозь мучения.

Его лицо оставалось каменным, борьба в его глазах продолжалась.

С поверженным вздохом она развернулась и направилась к выходу.

– Спокойной ночи.

Халид догнал ее несколькими широкими шагами и прижал руку к двери из черного дерева, не давая Шарзад уйти.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – тихо спросил он.

Она не подняла глаз, хотя ее сердце отдавало ударами у нее в горле, словно барабан.

– Докажи, что настоящий мужчина не выставляет напоказ то, что в нем есть. Это просто есть.

– А оно есть? Действительно ли ты моя? – спросил Халид с тихим торжеством в голосе.

Ее убежденность еще больше дрогнула.

– Я сказала тебе: не пытайся обладать мной.

– Я не стремлюсь к этому.

Она повернула голову и посмотрела ему в глаза.

– Тогда никогда больше не говори о том, что отправишь меня прочь. Я тебе не принадлежу, и ты не можешь распоряжаться мною по собственному желанию.

Лицо Халида разгладилось в понимании.

– Ты настолько права. Ты не моя. – Он убрал ладонь с двери. – Это я твой.

Шарзад плотно сжала пальцы, заставляя себя вспомнить время, когда она ничего для него не значила. Время, когда он не значил для нее даже меньше, чем ничего, и забрать кровь за кровь было единственным смыслом ее жизни.

Увы, она уже не видела того же мальчишку перед собой. Только свет посреди моря темноты и верное обещание чего-то большего. Но она никогда не видела то, что должна была видеть. Боль, злость и предательство. Эти вещи всегда исчезали, и она презирала себя за это.

Прежде чем она смогла остановить свои руки, они потянулись к нему, словно существовали только для того, чтобы прикасаться к нему. Ее пальцы коснулись его подбородка, нежно, точно перышко, перед тем как отстраниться, и он закрыл глаза, легко вдыхая. Будто яд, играющий с лекарством, руки не слушались Шарзад и взяли все под контроль, а простого ощущения его кожи им было недостаточно. Всегда недостаточно. Они прикоснулись к его лбу и легко продвинулись к вискам, прежде чем скользнуть в его волосы, гладкие как шелк и темные будто ночь. Она видела, как расплавленный янтарь в его открытых глазах сменяется огнем от прикосновения ее пальцев. Шарзад пробежала ладонями вниз к его шее, где замерла.

– Почему ты не прикасаешься ко мне? – прошептала она.

Ему потребовалось время, чтобы ответить:

– Потому что, если я начну, то уже не смогу остановиться.

– А кто просил тебя останавливаться? – Ее пальцы опустились к его груди.

– Что, если я не смогу дать тебе ответов, которых ты хочешь?

И опять она вернулась к нулю.

Тем не менее там, в тепле его глаз, было все.

– Тогда дай мне это. – Шарзад встала на цыпочки и прильнула своим ртом к его губам.

Когда он не ответил, она провела языком по его нижней губе, и его руки обхватили Шарзад за талию, медленно испепеляя ее. Она подумала, что он оттолкнет ее, но Халид с силой притянул девушку к себе. Он целовал ее, объединяя ничто во все. Шарзад обвила его шею обеими руками, и он прислонил ее спиной к двери из черного дерева, пока она не уперлась в нее; они дышали в такт, вдох за вдохом, удар за ударом.

– Халид. – Она схватила его за плечи, когда его губы коснулись нежной кожи под подбородком. Ее сердце стучало так громко, что она сначала не услышала шума за дверью.

– Сеид.

– Халид, – повторила она, ловя его запястья.

Он тихо выругался. Затем потянулся к бронзовой ручке.

– Да. – Его голос был низким и раздраженным.

Стражник поклонился сквозь приоткрытую дверь.

– Шарбан хочет поговорить с вами. Капитан аль-Хури, возможно, выяснил, как злоумышленники проникли во дворец.

Халид, коротко кивнув, захлопнул за собой дверь. Он провел ладонью по подбородку, прежде чем опять повернуться к Шарзад.

Она стояла, прислонившись к черному дереву и заведя руки за спину.

– Иди, – сказала мягко.

Он медлил, изучая ее внимательным взглядом.

– Я…

– Не волнуйся. Я останусь здесь.

– Спасибо. – Снова взявшись за ручку, он, задержавшись, улыбнулся сам себе.

Она свела брови.

– Что такое?

– Это подходящее наказание для монстра. Хотеть чего-то так сильно, держать это в руках и знать, вне всяких сомнений, что ты никогда не заслужишь этого. – Халид открыл дверь и вышел за порог, не ожидая ответа.

Шарзад сползла на пол. Руки, которые так уверенно прикасались к нему, сейчас дрожали перед ее лицом. Как доказательство того, что она в равной степени наказана за свои прегрешения. Наказана за то, что желает монстра.

Она молча поблагодарила звезды, которые вмешались в судьбу, ведь ее монстр, похоже, не знал, как разум оставил ее на протяжении одного вздоха. Как на нее обрушилось чувство вины. И как вопросы обременяли ее душу.