Праведное пламя и беспокойный дух

Полумесяц над Реем, обрамленный тонкой дымкой облаков, был молочного цвета.

Вдоль границ элегантного внутреннего двора Резы бин-Латифа сверкали факелы в держателях, отбрасывая на стены из коричневого камня самозабвенно танцующие тени.

Мускусный аромат дыма и амбры тяжело висел в воздухе.

– Я снова чувствую себя человеком, – объявил Рахим, пересекая двор, и сел за низкий столик перед ним.

Реза тепло улыбнулся.

– Ты выглядишь намного более отдохнувшим, Рахим-джан.

– Мне обещали облако ароматов, и я не был разочарован, Реза-эфенди.

Через минуту к мужчинам присоединился Тарик, сев напротив Рахима в галерее под открытым небом.

Вскоре перед ними поставили блюда с едой – в маслянистый рис басмати, от которого еще шел пар, был добавлен ярко-оранжевый шафран, окрасивший его центр, к нему – ягненок в пикантном соусе из фиников, карамелизированного лука и терпкого барбариса; шашлычки из маринованного цыпленка с жареными помидорами, которые подавались вместе с охлажденным йогуртом и огурцами; свежая зелень, лаваш с кругами козьего сыра и нарезанной красной редиской, блестевшей яркими цветами на фоне полированного дерева посуды.

Аромат еды смешивался с запахом ароматических свечей, насыщающих органы чувств пряностями и особым настроением.

– Благодаря этому я почти забыл про последних три дня, – сказал Рахим. – Почти.

– Ты хорошо спал, Тарик-джан? – спросил Реза.

– Как и следовало ожидать, дядя.

– Не будь таким огорченным, – проворчал Рахим. – Ты мало отдыхал с момента получения письма от Шази. Считаешь себя непобедимым? Думаешь, для жизни тебе достаточно свежей росы и холодной ярости?

Тарик глянул на своего друга, прежде чем схватить шампур с цыпленком.

– Он прав. Я знаю, что тебе не терпится обсудить наши планы, но для начала нужно позаботиться о себе. – Реза оглянулся через плечо. – Спасибо. Пожалуйста, оставьте нас, – он отпустил своих слуг. Когда они ушли, положил себе порцию риса басмати и рагу из баранины. – Пока вы отдыхали сегодня днем, я сделал несколько запросов, – начал он тихим голосом. – Перво-наперво я продам все, что у меня здесь есть. Нам понадобятся деньги и резвые скакуны, чтобы мы могли быстро передвигаться. Кроме этого, потребуется также поддержка финансами и лошадьми от других. Я прав, предполагая, что твой отец не разделяет нашу точку зрения?

– Мой отец не захочет в этом участвовать, – покорно ответил Тарик. – Скорее всего, если спросить у него, он заречется от любого участия.

Реза кивнул, казалось, невозмутимо.

– Тогда перед нами возникает еще одна проблема. Если твой отец не желает иметь отношения к этой затее, ты не сможешь выставлять напоказ имя своей семьи, не рискуя при этом их жизнями и, возможно, жизнями членов семьи Шарзад. То же касается и тебя, Рахим; аль-Дин Валад – это древнее имя, и твои старшие братья не обрадуются, если ты поставишь под угрозу их се́мьи. Вы должны скрывать свои личности.

Тарик поразмыслил над словами Резы.

– Вы правы, дядя.

– Я того же мнения, но как нам получить поддержку, если никто не знает нас? – вставил Рахим. – Что вдохновит их следовать за нами?

– Оставьте это мне, – продолжил Реза. – Я был одним из главных купцов Рея на протяжении многих десятилетий, и мне известно, как следует преподносить товар. Что-то становится редким и желанным, когда его показывают определенным образом.

– Я не уверен, что понимаю, о чем вы, дядя, – сказал Тарик.

Пламя от факелов сверкнуло в глазах Резы.

– Я сделаю из вас то, что они хотят видеть. Вам только нужно оставаться такими, какими вы уже есть, – сильными юношами и одаренными воинами.

Лоб Тарика покрылся складками, взгляд затуманился.

– Но это все равно не объясняет, как мы собираемся убедить других следовать цели без лидера.

– У нее будет лидер. Ты станешь им, Тарик-джан. Ты дашь этой цели голос. Его отсутствие является причиной, по которой беспорядки на улицах города подавляют снова и снова. Твой голос должен быть таким, что находит отклик, требующим любой ценой уничтожить то, что, как мы видим, действительно лежит в основе нашего королевства… и убить короля-мальчишку.

Рахим стукнул ладонью по столу в знак одобрения.

– Значит, мы намерены собрать силы и штурмовать город? Мне очень хочется этого, но возможен ли такой подвиг в принципе? – спросил Тарик.

Реза сделал глоток вина.

– Это сработает, если мы будем опираться на наши убеждения и воплотим их в реальность. Ваша надежда станет нашим фитилем, а моя добродетельность – пламенем.

Тарик еще раз взглянул на дядю.

– Откуда мы начнем?

Реза отодвинул тарелку.

– Возвращайтесь домой. Мне необходимо время, чтобы закончить свои дела в Рее и определить, кто может примкнуть к нам в нашем деле. Эмир из Караджи, скорее всего, окажет некоторую помощь… двоюродную сестру его жены несколько недель назад постигла та же судьба, что и Шиву. Как только у меня появится возможность, я пошлю за вами.

– А что с Шази? Я не покину Рей, пока…

– Халиф уехал в Амардху сегодня днем. Он не… – Следы скрытой ярости залегли у рта Резы. – Он не убивает своих невест, когда покидает Рей, по-видимому, чтобы не пропустить зрелище. По крайней мере неделю она будет в безопасности.

Тарик немного помедлил, перед тем как согласно кивнуть.

– Тогда, после того как мы заберем Ирзу и Джахандара-эфенди, Рахим и я вернемся домой и будем ожидать вашего послания.

– Джахандар и Ирза? Вы разве не знаете? Они покинули Рей в ночь свадьбы. С тех пор никто не видел и не слышал ничего о них.

– Уехали? Но куда они могли…

– Я думал, они поехали к тебе, Тарик-джан. Ты не получал письмо?

– Письмо Шази. Она не упоминала в нем о своей семье? – спросил Рахим.

– Я не знаю. Я так и не дочитал его.

– Ну конечно, нет, – хмыкнул Рахим.

Реза задумчиво посмотрел на своего племянника.

– В будущем тебе нужно больше обдумывать свои действия. Не торопись, принимая решения. Это будет для тебя весьма полезно.

Тарик втянул носом воздух.

– Да. Я постараюсь, дядя.

– Ты всегда хотел как лучше, Тарик-джан. Именно поэтому я знаю, что у нас все получится.

– Спасибо. За то, что так охотно берете на себя подобное задание.

– Это я должен благодарить вас обоих. Я уже давно не чувствовал такую искру надежды в душе.

Трое мужчин встали из-за стола и двинулись дальше во двор, где Зорая сидела на насесте в импровизированной конюшне, терпеливо ожидая Тарика. Он надел манкалу и свистнул птице. Она перелетела на его вытянутую руку, наслаждаясь вниманием хозяина. Затем легким движением правой руки Тарик направил Зораю в небо, чтобы она могла поохотиться. Птица вскрикнула один раз, перед тем как вознестись к туманной темноте.

Тень от ее летящего тела пробежала по лицу Тарика, на мгновение скрыв его черты от света факелов.

Реза улыбнулся сам себе.

Теперь он знал, за что бороться.

И понял, что ему в этом поможет.

На следующее утро Рахима разбудил резкий звук металла, ударяющегося об дерево прямо за его открытым окном. Он скатился с постели и неуклюже подошел к подоконнику.

– Какого черта ты делаешь? – проворчал, обращаясь к Тарику.

– А на что это похоже? – Тарик поднял изогнутый лук и наложил на него стрелу. – Нам нужно ехать.

Рахим посмотрел вверх на небо. Солнце еще не появилось над горизонтом; виднелась только рваная полоса света вдоль восточных крыш Рея.

– Ты хотя бы спал? – зевнул Рахим.

Тарик отпустил стрелу. Она с глухим звуком вонзилась в дерево, рядом с головой Рахима.

Тот не дрогнул.

– Это было действительно необходимо?

– Собирай вещи. Пока мой дядя не вернулся и не настоял, чтобы мы позавтракали с ним.

– Куда он удалился?

– Я не знаю. Он вышел, когда было еще темно. – Тарик установил другую стрелу на тетиву и прицелился.

– Почему мы исчезаем, как воры в ночи?

Тарик бросил на друга такой взгляд, который проткнул бы и камень.

– Потому что я не хочу, чтобы он узнал о плане наших действий.

– Ох! А что же мы собираемся делать?

– Как ты надоел со своими адскими вопросами! – Тарик отпустил стрелу. Она полетела тугой спиралью и глухо вонзилась в дерево, идеально дополнив группу семи других стрел с соответствующим оперением.

– Слава Тарику, сыну Назира, эмира Талеквана! Поздравляю. Ты можешь стрелять из лука, – безжизненным голосом промямлил Рахим.

Тарик, тихо выругавшись, направился к окну.

– Я знал, что мне никогда не следовало…

– Успокойся. – Рахим почесал голову. – Я соберу свои вещи. Но, может, ты назовешь мне причину такой секретности?

Тарик остановился у открытого окна и сделал вдох, чтобы успокоиться.

– Ты начинаешь тревожить меня, – продолжил Рахим. – Знаю, ты волнуешься о Шази, но Реза-эфенди сказал, что нам стоит подождать, пока…

– Нет. Я не буду ждать. Я не могу ждать.

Рахим с силой потер переносицу.

– Что ты собираешься делать?

– Что-то. Что-нибудь.

– У нас до сих пор нет плана. И Реза-эфенди сказал, чтобы мы ждали. Нам следует поступить так.

Тарик прислонился плечом к стене из коричневого камня.

– Я думал об этом.

– Я слушаю, – вздохнул Рахим. – Несмотря на мои мудрые побуждения.

– Племена бедуинов вдоль границы Хорасана и Парфии… они, как известно, не заявляли о верности ни одному из королевств. Что, если мы дадим им причину изменить свою позицию?

– Какую причину?

– Причину, по которой любой человек борется за правое дело. Цель.

– Звучит неопределенно-поэтично, – возразил Рахим. – Тебе нужно что-то большее, чем это.

– Земля. Право на земельные владения. Организацию, которая им нужна, чтобы требовать этих прав.

Рахим, размышляя, приподнял один уголок губ.

– Интересно. Но они кочевники по природе. Почему их должна волновать земля?

– Некоторых из них, может, и нет. Однако они столетиями воюют друг с другом, и, кроме притока золота, как раз земля является наиболее быстрым способом получить власть и влияние. Возможно, один из их вождей заинтересован в том, чтобы сражаться на нашей стороне. Они, как известно, могут быть безжалостными, но также одними из лучших наездников, которых я когда-либо встречал. Я вижу только выгоды для обеих сторон.

Рахим увильнул от ответа.

– Звучит опасно.

– С ними стоит поговорить. Худшее, что может произойти, – это отказ.

– Худшее, что может произойти, – это то, что они перережут тебе горло.

– Да. – Вертикальные морщины прорезали переносицу Тарика. – Такое может быть. Но в мои планы не входит оскорблять их в процессе нашего общения.

– Ладно, если кто-то и может говорить с ними, не распрощавшись с головой, так это ты.

– Спасибо тебе, Рахим. Как всегда, твоя неизменная уверенность во мне снимает малейшую возможность сомнения.

Рахим ответил кривой усмешкой:

– На самом деле если кто-то и мог бы говорить с ними, не поплатившись головой, так это Шази. К счастью, в некоторой степени ее харизма передалась тебе.

– Дело не в харизме. Это была непревзойденная решимость, – сказал Тарик, предавшись приятному воспоминанию.

– Вероятно, ты прав. Я могу предположить, что она не побоялась бы позволить кобре укусить себя, поклявшись, что ее собственный яд убьет змею первым.

Тарик улыбнулся.

– И она бы победила.

– В этом я не сомневаюсь. И я почти уверен, что она терроризировала могучего халифа Хорасана, пока он не стал не более чем мяукающим котенком, съежившимся в углу. Кто знает – однажды мы могли бы свергнуть его.

При упоминании их короля Тарик сразу помрачнел.

– Нет. Он не тот человек, который с легкостью отдал бы власть.

– А тебе откуда известно?

– Я просто знаю это, – огрызнулся Тарик. – Он убил мою кузину. А сейчас у него Шарзад. У этого человека в крови нет ничего, кроме зла. Единственное, что нужно учитывать, когда речь идет об ибн аль-Рашиде, – это сколько раз я бы хотел, чтобы он умер от моей руки. И как жаль, что ответ – лишь один.

– Я тоже его презираю. Я презираю его с силой огня тысячи солнц. Но всегда следует хорошо знать своего врага, Тарик.

– Не путай мою горячность с глупостью. Я намерен узнать о нем все, что смогу. Однако это знание никогда не останется запертым в стенах крепости моей семьи. Помня об этом, я направляюсь в пустыню, чтобы найти бедуинов. – Лицо Тарика было исполнено решимости. – В одиночку.

– В одиночку?

– Да. В одиночку. Мне нужно, чтобы ты поехал в Талекван, на случай, если мой дядя передаст послание. Каждые два дня я буду отправлять Зораю с запиской о моем местонахождении.

– Ты оставишь меня со своими родителями?

– У тебя всегда будет возможность вернуться домой.

– К моим братьям с их плачущими детьми? – иронично спросил Рахим. – К постоянным попыткам женить меня на страшной сестре друга двоюродного брата? Я так не думаю. Кроме того, я многим тебе обязан за все эти годы дружбы. А Шази обязан даже больше.

Тарик негромко рассмеялся.

– Благодарю тебя, Рахим-джан. Как и всегда должен, но очень редко делаю.

– Всегда пожалуйста, ты, эгоистичная сволочь. В любом случае я с радостью ожидаю, когда в этом секретном заговоре произойдет хоть одна хорошая вещь.

– И что бы это было?

– Полная ночь сна… за который в меня не будут стрелять.

Это было первое утро, когда Шарзад проснулась во дворце, не боясь рассвета, и оно стало странным.

Ее сердце рефлекторно сжалось от утренних лучей, а потом она расслабилась, услышав, как Деспина крутится по комнате. Девушка глубоко вдохнула и откинулась на подушки, позволив своему телу понежиться в этой новообретенной легкости.

– Может, ему нужно просто остаться в Амардхе, – пробормотала Шарзад, ни к кому не обращаясь.

– Я как раз собиралась вас будить, – ответила Деспина. – Ваша еда остывает.

Шарзад помедлила. Затем приняла решение.

– Спасибо за то, что использовала здравый смысл. И не прибегла к своей обычной грубости, – поддразнила ее Шарзад.

– Грубости? Вы не очень любезны по утрам.

Шарзад улыбнулась, прежде чем подняться на ноги. Она отодвинула тонкий шелк, окружающий кровать, и подошла к столу, где ее ожидал привычный поднос с едой. Когда взглянула на Деспину, с удивлением обнаружила, что лицо ее служанки не было таким блестяще идеальным, как обычно. Ее кожа казалась бледной, а лоб – напряженным.

– Что случилось? – спросила Шарзад.

Деспина покачала головой.

– Все хорошо. Я просто немного озабочена.

– Озабочена? Ты выглядишь заболевшей.

– Нет. Со мной все будет в порядке.

– Может, тебе стоит отдохнуть?

– Я в порядке, Шарзад. Правда.

Деспина приподняла крышку супницы и бросила кристаллик прессованного сахара в маленькую чашку из матового стекла. Затем взяла украшенный орнаментами серебряный чайничек с его привычного места над низко горящей свечой. Когда она высоко подняла его над чашкой и начала наливать чай, ее рука дрогнула и поток чая, выплеснувшись из чашки, попал на чайник.

– Простите, – пробормотала Деспина.

– Тебе разрешается делать ошибки, иногда, – озорно улыбнулась Шарзад.

– Все свидетельствует об обратном, – парировала служанка себе под нос.

– Я разве когда-либо предъявляла такие возмутительные требования?

Складки на лбу Деспины углубились.

– Деспина. Что произошло?

– Ничего!

Шарзад бросила на нее косой взгляд и разорвала напополам кусок лаваша.

– Простите. – Деспина закончила наливать чай. – Вы что-то говорили об Амардхе?

– Я просто комментировала недавнее путешествие халифа. Ты знаешь, почему он туда поехал?

– Вероятнее всего, он навещает султана Парфии – своего дядю.

– Понятно. Он часто наносит ему визиты? – Шарзад приступила к супу.

Деспина покачала головой.

– Нет. Они не особо… близкие друзья. Султан ему не дядя по крови. Он брат первой жены бывшего халифа. И он презирает его так же, как презирал мать нашего халифа.

– Почему?

Деспина пожала плечами.

– Полагаю, логично, что любой человек ненавидел бы замену своей умершей сестры. К тому же мать нашего халифа была красивой, умной и жизнерадостной. Судя по всему, первая жена… таковой не являлась.

– Тогда почему халиф навещает султана?

– Не знаю точно. Думаю, из дипломатических соображений. Вы можете спросить у него, когда он вернется.

– Он мне не скажет.

Деспина одарила ее полуулыбкой.

– Я рада, что вы снова разговариваете со мной.

– Хранить молчание не лучший вариант для кого-то вроде меня.

– Мудрое решение. Для кого-то вроде вас.

– Я это и сказала.

– Я знаю.

Шарзад фыркнула. Она потянулась за стаканом чая. Только тогда заметила несколько необычных маленьких темных пятен сбоку на серебряном чайнике. Девушка схватила его за ручку и поднесла ближе, ее брови сдвинулись. Льняной салфеткой она протерла один из участков, изменивший цвет.

Он не отчищался.

Шарзад поджала губы.

Подняла чашку чая и вылила каплю его содержимого на поднос. Как только жидкость соприкоснулась с блестящей поверхностью, серебро поменяло цвет.

На черный.

Как смерть.

– Деспина? – начала Шарзад ровным тоном.

– Да?

– Я думаю, с моим чаем что-то не так.