Глава 10
Оракулы
Маттера прилетел обратно в Санто-Доминго после своего посещения архива в Севилье, но не поехал в Саману к остальному экипажу. Вместо этого он стал звонить в Америку старикам, которые увлекались поисками сокровищ и знали кое-что такое, о чем невозможно прочитать в книгах. Он сомневался, что кто-нибудь из них разыскивал раньше какой-нибудь пиратский корабль (эти люди жаждали только серебра и золота), но он верил в мудрость и жизненный опыт, и в этом отношении они были для него настоящими оракулами. Вскоре он уже договорился о встрече с самыми лучшими из них.
Он прилетел во Флориду и поселился в отеле в Ки-Ларго. Подойдя в вестибюле к киоску, он увидел листовку, рекламирующую «Музей пиратской души» в городе Ки-Уэст: «Посмотрите на настоящие пиратские сокровища золотого века пиратства!», «Пощады не будет!» и т. п. Маттера засунул рекламную листовку себе в карман. Ки-Уэст находился в ста милях к югу, а на следующий день у него уже были назначены встречи. Однако пираты взывали к нему, а потому он сел за руль и поехал.
Стоя в очереди возле музея, он смотрел на проходящих мимо представителей богемы, артистов и туристов. Ки-Уэст казался ему тихим и милым населенным пунктом – местом, в котором он мог бы прожить аж целую неделю, прежде чем стал бы изнывать от безделья и желания ну хоть чем-нибудь заняться.
Он заплатил 13 долларов 95 центов за вход и переместился в прошлое. В первых нескольких помещениях он увидел настоящие пиратские сабли, пистолеты, украшения, пушки, бутылки из-под рома и инструменты (в том числе ужасное устройство, предназначенное для ампутации конечностей). В музее имелся даже шарик ртути, захваченный у пиратов и размещенный в маленьком кувшине с водой. Все эти экспонаты относились к золотому веку пиратства, то есть периоду с 1650 по 1720 годы. Однако самые редкие экспонаты ждали Маттеру впереди.
На одной из стен висел настоящий пиратский флаг с «Веселым Роджером» – печально известным символом пиратов, представляющим собой череп с перекрещенными под ним костями. Флаг этот был специально подсвечен в зловещей манере. Таких флагов, насколько было известно, во всем мире сохранилось только два. Возле него лежал единственный имеющийся в Америке сундук для хранения сокровищ, который был снабжен потайными отделениями и который когда-то принадлежал капитану Томасу Тю, занимающему третье место в напечатанном в журнале «Форбс» списке двадцати самых успешных в финансовом отношении пиратов (считается, что за свою пиратскую деятельность он заграбастал ценностей аж на 103 миллиона). О его судьбе сообщалось, что во время битвы в него угодило пушечное ядро, от которого все его кишки вылетели наружу. На другой стене Маттера увидел оригинал английского объявления, которое было датировано 1696 годом и в котором предлагалось пятьсот фунтов за голову пирата Генри Эвери. Данное объявление было, пожалуй, самым старым из сохранившихся плакатов о розыске.
Этот музей был создан Патом Кроче, бывшим владельцем баскетбольного клуба «Филадельфия Севенти Сиксерс», на основе его собственной коллекции.
«Этому парню, наверное, нравился баскетбол, – подумал Маттера, стоя перед экземпляром первого издания книги Эксквемелина “Пираты Америки”. – Но пираты ему нравились еще больше».
Маттера не выходил из музея, пока не прочитал про великих пиратов, а здесь они так или иначе были представлены все: Морган, Черная Борода, Уильям Кидд, Энн Бонни, Сэмюель Беллами по прозвищу «Черный Сэм», Джек Рэкхем по прозвищу «Калико»… Их пиратские судьбы были одна интереснее другой. Тем не менее выходя из музея под ослепляющее южное солнце, Маттера не смог удержаться от надменной усмешки, потому что он знал пиратского капитана, который был покруче их всех.
На следующий день Маттера зашел в ресторан «Мэнни энд Айзас» в поселке Исламорада, расположенном в двадцати пяти милях к югу от Ки-Ларго, и пожал руку спокойному и щупленькому восьмидесятилетнему мужчине, которого звали Джек Хаскинс. Мало кто был более известен в мире охотников за сокровищами, чем этот человек, хотя Хаскинс никогда не был классическим охотником за сокровищами. Он представлял собой скорее исследователя и проделал работу, которая привела к обнаружению некоторых из самых знаменитых затонувших испанских галеонов. Разговаривая с другими людьми о затонувших сокровищах, Маттера всегда слышал про Хаскинса одно и тоже: во-первых, что он знает про обнаружение старых затонувших судов больше, чем кто-либо другой в мире; во-вторых, что он порядочный и честный человек, а в мире бизнеса это редкость; в-третьих, что его бесстыдно использовали на протяжении всей его карьеры, связанной с поиском затонувших судов.
Хаскинс порекомендовал заказать похлебку из моллюсков, и затем завязался долгий разговор. Хаскинс сказал, что при поиске затонувших сокровищ ключевое значение имеет информация. Можно обладать самой современной технологией, плавать на самом прекрасном катере и иметь серьезнейшее финансирование, но никакого толку от этого не будет, если не знать, где именно следует искать. А такая информация всегда добывается путем соответствующих исследований.
Свои исследования Хаскинс начал в Севилье, в Главном Архиве Индий – то есть в том месте, из которого Маттера только что вернулся. Еще в молодости Хаскинс совершил туда поездку, имея в своем арсенале лишь англо-испанский словарь да огромное желание найти галеон. За несколько последующих лет он хорошо освоил староиспанский язык и шрифт, которые использовались при написании истории великих испанских флотилий, перевозивших сокровища.
Вскоре охотники за сокровищами стали платить Хаскинсу за то, чтобы он проводил для них исследования в Севилье. Он пребывал там по нескольку недель за один приезд, выполняя заказанную ему работу и затем копируя тысячи прочих документов (некоторые из которых он выбирал произвольно, наугад), пока не создал благодаря подобным усилиям свой собственный архив – архив, который занял в его маленьком доме во Флориде не только жилые помещения от пола до потолка, но даже и ванные комнаты. Он использовал некоторые из собранных ими сведений для того, чтобы искать затонувшие суда лично: по свидетельствам многих людей, он был таким же прекрасным охотником за сокровищами непосредственно в воде, каким он был в архиве в Севилье. Однако наибольшие достижения Хаскинса заключались в новаторских исследованиях, которые он провел и которые помогли найти затонувшие галеоны «Аточа», «Консепсьон», «Толоса», «Гуадалупе», «Сан-Хосе» и «Маравильяс».
Многие полагали, что Хаскинс за всю свою жизнь не получил ни признания, ни вознаграждения, которых он заслуживал. Иногда его финансовое положение становилось таким плачевным, что он как-то раз даже был вынужден продать свой акваланг. Благожелатели убеждали его бороться за свои права, подавать в суд, драться – в общем, пытаться принимать какие-то меры. Адвокаты предлагали вести его дела в суде бесплатно. Однако он и так уже достаточно много поучаствовал в вооруженной борьбе на патрульных торпедных катерах во время Второй мировой войны, да и был по своей природе человеком добрым. Вместо того чтобы за что-то бороться, он снова отправлялся в архивы, находил то, чего до него не мог найти никто, лично нырял к обломкам затонувших судов, продавал старинные монеты в таком количестве, которое помогало ему сводить концы с концами. Сейчас, в возрасте почти восьмидесяти лет, он был широко известен в мире охотников за сокровищами – не только по причине его таланта находить ценные сведения о затонувших судах, но и из-за его способности прощать тех, кто поступил с ним нехорошо.
Маттера заказал кусок пирога с лаймовой начинкой, откинулся на спинку стула и стал слушать рассказы Хаскинса о сокровищах.
– Современные золото и серебро, – сказал Хаскинс, – не могут сравниться по красоте и экстравагантности со старинными золотом и серебром, найденным на галеонах, поскольку те были получены при помощи ртути. Это был опасный процесс, который сейчас запрещен, но который обеспечивал поразительную чистоту. Несовершенство изготовлявшихся вручную старинных испанских монет – абсолютно одинаковых не было даже и пары штук – делало обнаружение каждой из них бесконечно интересным.
Масштабы контрабанды, перевозимой некоторыми судами, использовавшимися для транспортировки ценностей, поражали воображение Хаскинса.
– Но вы, насколько я понял, хотите поговорить про пиратов, – сказал Хаскинс. – Почему бы вам не поехать ко мне домой, и там мы про них и поговорим. Я хочу вам кое-что показать.
Маттера, сидя за рулем автомобиля, свернул на подъездную дорожку, ведущую к скромному дому, построенному на сваях – непременная особенность дома в районе, в котором случаются наводнения. К входной двери вела узенькая лестница, и Хаскинс поднялся по ее ступенькам очень осторожно: перил здесь не было, а потому ему при этом пришлось держаться за стену дома. Внутри дома в каждой комнате лежали высокими стопками копии испанских документов, составленных несколько столетий назад: сотни тысяч листков бумаги, исписанных малоразборчивым почерком. Свободного места в доме было мало, и в нем не имелось даже телевизора.
– Я когда-то был один раз женат, но недолго. Детей у меня никогда не было, – сказал Хаскинс. – Бульшую часть времени я проводил наедине с самим собой, моим котом и моими исследованиями.
Каждые несколько минут Хаскинс брал наугад какой-нибудь лист бумаги из какой-нибудь коробки и читал Маттере вслух – то про груз, утраченный на затонувшем галеоне, то про переживания капитана накануне его плавания обратно в Испанию, то про показания людей, выживших при кораблекрушении, но при этом видевших, как их близкие люди в ходе этого кораблекрушения погибли. Все эти сведения были почерпнуты из бортовых журналов судов, которые перевозили сокровища и многие их которых еще пока не были найдены.
Зайдя с Маттерой на кухню, Хаскинс предложил ему выпить чашечку кофе.
– Вы трудитесь сейчас в Самане и ищете там какого-то пирата, – сказал Хаскинс. – Это означает, что вы, должно быть, ищете нашего друга господина Баннистера.
Маттера улыбнулся.
– Вам известно про Баннистера?
Хаскинсу было про него известно. Он натолкнулся на упоминание об этом пирате и о его корабле – «Золотом руне», когда он, Хаскинс, искал сведения, относящиеся к затонувшему испанскому галеону «Консепсьон». Он даже поискал в Севилье сведения о «Золотом руне» – точно так же, как это сделал на прошлой неделе Маттера. Уже от одного этого факта у Маттеры возникло ощущение, что он «играет в высшей лиге». Однако это еще и встревожило его. Если такой историк, как Хаскинс, не смог найти следы корабля Баннистера, то какие тогда шансы сделать это у него, Маттеры?
– Что мне делать, Джек? – спросил Маттера. – У меня становится уже туговато с идеями.
Хаскинс отхлебнул кофе из своей чашки и задумался. Затем он сказал, что исследования, связанные с поиском затонувшего судна, заключаются не только в том, чтобы рыться в книгах и архивных материалах. Применительно к испанским галеонам эти исследования заключаются еще и в попытках понять саму суть событий, связанных с разыскиваемым судном: почему оно отправилось в плавание именно в то время, в которое оно в него отправилось, а не в какое-нибудь другое; что ему угрожало; по какому маршруту оно двигалось, чтобы доплыть побыстрее; чем оно рисковало. То же самое, наверное, нужно понять и применительно к пиратскому кораблю.
Хаскинс показал Маттере еще множество документов и карт, которые он собрал за свою многолетнюю работу, а затем проводил Маттеру к его автомобилю. Стоя на подъездной дорожке, они пожали друг другу руки. Маттере пора было уезжать: он видел, что Хаскинс уже устал, – однако он не мог покинуть этого человека, не задав ему еще одного – последнего – вопроса.
– У вас нет ощущения, что у вас украли все эти годы, Джек?
Хаскинс несколько секунд молчал, а затем улыбнулся и сказал:
– Мне просто очень нравились затонувшие суда.
Намеченная встреча Маттеры должна была состояться на следующее утро. Ради нее ему предстояло ехать на автомобиле три часа на север от Ки-Ларго, но он ждал ее с большим нетерпением. Семидесятипятилетний Боб Маркс был одним из самых успешных охотников за сокровищами. Он – бывший моряк, специалист по подводной археологии и автор десятков книг, посвященных затонувшим судам и сокровищам, – имел в своем «послужном списке» около ста значительных находок, и это был лишь сокращенный список. Этот человек, проявляющий то высокомерие, то эрудированность, то нечестивость, открыл – помимо всего прочего – ушедший под воду в результате землетрясения город Порт-Ройал на Ямайке, испанский галеон «Нуэстра Сеньора де лас Маравильяс», забытые храмы майя в джунглях Центральной Америки и древние финикийские порты и обломки затонувших финикийских судов в Ливане.
Лишь немногие знали больше, чем Маркс, о поисках затонувших судов и видали больше него в данной сфере деятельности. Он нашел сокровищ на миллионы долларов, читал лекции более чем в сорока странах и был посвящен в рыцари испанским правительством за плавание, которое он совершил на точной копии корабля Колумба «Нинья» из Испании на остров Сан-Сальвадор и в ходе которого он рисковал своей жизнью. Когда клиенты покупали у него найденные им старинные ценности, он выдавал им сертификат подлинности, на котором стояла подпись: «Сэр Роберт Маркс».
В последние несколько месяцев между Маттерой и Марксом установились дружеские отношения, однако так было не всегда. В 1998 году Маркс, подписывая свою книгу, оскорбил Маттеру, с которым он тогда не был знаком. Несколько лет спустя, когда Маркс появился на конференции по дайвингу, которую Маттера организовал и спонсировал в Доминиканской Республике, Маттера сказал ему: «Вы слишком стары для меня, чтобы врезать вам по физиономии, Боб, но накричать на вас я все еще могу», – и затем, не стесняясь в выражениях, высказал ему все, что он о нем думает. К удивлению Маттеры, Маркс извинился за давнишний инцидент. Это очень много значило для Маттеры, поскольку у него имелось двадцать восемь написанных Марксом книг, и он считал этого человека заслуженным первопроходцем. Кроме того, Маркс, по всей видимости, уже и не помнил, что это был за инцидент.
Однако это произошло давно. Теперь же Маркс ждал его на подъездной дорожке к своему дому и махал ему рукой.
– У тебя есть ствол? – спросил Маркс. Он хотел знать, привез ли Маттера с собой пистолет.
– Да, он в бардачке.
– Хорошо. Он может нам понадобиться. Меня преследует один чокнутый ублюдок, не спрашивай почему. Просто прихвати эту штуку с собой.
Маркс был для Маттеры героем, и поэтому Маттера сделал так, как попросил его Маркс.
Они пошли по дорожке, по обеим сторонам которой лежали черепки старинных керамических изделий, тоже относящиеся к бесчисленным находкам Маркса.
– В былые времена все, кто занимался поиском сокровищ, жили в радиусе двух-трех миль вот от этого места, – сказал Маркс. – Независимо от того, работали ли они на Багамских островах, во Флориде или на Кубе, они базировались здесь. Здесь побывали все космонавты, Халиган по прозвищу «Горячие Губки» из телесериала «Чертова служба в госпитале МЭШ»… В общем, пройти мимо этого места было трудно.
Войдя вместе с Маттерой в дом, Маркс познакомил его со своей женой – и соавтором – Дженифер. Маттера читал ее книги и разговаривал с ней по телефону. Она вообще-то производила даже большее впечатление, чем ее муж. Эта семейная пара хотела было показать Маттере свой дом, но он стоял как вкопанный в столовой и глазел на поставленный высоко на полку бронзовый диск диаметром с грейпфрут.
– Вот она какая, – сказал Маттера.
Морская астролябия предшествовала секстанту и использовалась еще с конца четырнадцатого века для определения географической широты в море. Она вызывала большой интерес у охотников за сокровищами, археологов, коллекционеров и музеев, и один экземпляр мог стоить на аукционе до полумиллиона долларов. У Маркса их имелось штук десять. Они лежали на полке в ряд, и на одну из них смотрел Маттера.
И это были всего лишь самые первые из целого собрания ценных предметов, которые Маттера увидел затем по пути на кухню: кусок фарфора с изящными танцующими дельфинами, изготовленного в Китае еще до воцарения там династии Мин (он, по-видимому, был изготовлен приблизительно в 1200 году нашей эры); хорошо сохранившиеся банки для оливок, поднятые с затонувших галеонов; погребальный комплект из нефрита, относящийся, по оценке Маттеры, примерно к 200 году до нашей эры и использовавшийся членами царской семьи китайской династии Хань. Маттера не мог даже и попытаться оценить стоимость этого предмета, если его вообще можно было оценить.
Они вышли из дома и прошли по узкой дорожке в офис Маркса – офис, который когда-то был бараком для рабов на плантации сахарного тростника. Там Маттера увидел еще более ценное сокровище – десятки тысяч книг, стоящих в два ряда на полках, которые, казалось, были бесконечно длинными.
– Не прикасайся к этим лошадям! – воскликнул Маркс, когда Маттера проходил мимо скульптур, поднятых с затонувшего несколько веков назад португальского корабля. – Они стоят по сотне тысяч баксов за штуку, так что смотри не сломай их!
На скамье возле рабочего стола Маркса Маттера заметил экземпляр иллюстрированного подарочного издания книги Маркса, посвященного обнаружению им финикийских артефактов. На еще одном столе, стоявшем рядом, он увидел сотни этих артефактов: они были аккуратно разложены рядом с другими аналогичными предметами, возраст которых насчитывал тысячи лет.
– Я продам тебе все, что захочешь, – сказал Маркс. – По цене, действующей для друзей и родственников. И предоставлю сертификат подлинности. Там, в дальнем помещении, есть и порнография с эротикой. Древним все такое нравилось.
В течение следующих нескольких часов Маркс рассказывал истории про охоту за сокровищами, описывая события, произошедшие и очень давно, и совсем недавно. В каждой из этих историй было полно приключений и опасностей, и в большинстве из них подтверждалось то, что Маркс сказал еще несколько десятилетий назад: «Сокровища – это неприятности». Эта его сентенция стала абсолютной истиной в данном бизнесе. Люди со стороны думали, что она означает, что охотники за сокровищами обычно становятся банкротами (что было правдой), однако Маркс имел в виду совсем другое. Неприятности, которые он имел в виду, грозили тем немногим несчастным, которым удавалось находить сокровища. Они тяжким грузом – соразмерным с весом найденного золота и серебра – ложились на их душу. На протяжении истории человечества найденные сокровища снова и снова делали ранее вполне порядочных людей скаредными и трансформировали изначально благонамеренных людей в негодяев. Один лишь их вид заставлял вроде бы разумного человека жертвовать своим семейным благополучием, дружбой и товариществом, обманывать инвесторов и стремиться урвать себе больше полагающейся ему доли. Тем самым золото и серебро творили свое собственное колдовство. В совокупности с человеческим инстинктом они могли даже самого праведного человека сделать подлым.
Маттера слушал бы рассказы Маркса хоть весь день, но он ведь пришел сюда поговорить о пиратах, а потому попытался перенаправить разговор в нужное русло. Маркс как-то коротко упомянул о Баннистере и «Золотом руне» в одной из своих книг, и теперь Маттера хотел узнать об этом пирате поподробнее.
– Нет никакой карты и никаких секретных инструкций относительно того, как найти «Золотое руно», – сказал Маркс. – Если ты хочешь добраться до него, тебе следует понять, чем эти ребята занимались. Тебе следует понимать пиратов.
Марксу и самому довелось узнать очень многое о пиратах, когда в 1964 году он осуществил мечту своего детства и исследовал ушедший под воду город Порт-Ройал на Ямайке – знаменитое пристанище пиратов, исчезнувшее в результате землетрясения в 1692 году. Именно в Порт-Ройале Баннистер присвоил себе судно, которым командовал, и стал пиратом. Именно из Порт-Ройала на него была организована охота.
– Пираты со всего мира прибывали в Порт-Ройал, – сказал Маркс. – Там вершились великие дела. Этот твой парень был частью всего этого. Он находился там в период расцвета этого города. Это должно тебе что-то сказать.
Маттера провел весь остаток дня, разговаривая с Марксом и слушая его рассказы. Ближе к вечеру они поехали в еще один из офисов Маркса в городе, где этот старый охотник за сокровищами показал фотографии, относящиеся к его деятельности. К тому времени, когда они вышли из этого офиса, было уже почти темно, но Маркс все еще выглядел очень даже бодреньким, запросто перепрыгнул канаву, когда они шли к машине, и неутомимо продолжал рассказывать, сквернословя при этом, про храбрость и безрассудство, проявленные при поиске сокровищ. Для Маттеры было очевидно, что этот человек никогда не отойдет от дел и что поиски сокровищ – это не то, чем Маркс занимается, а то, что составляет его сущность как человека. Подобно Уильяму Фипсу, жившему в конце семнадцатого века, Маркс, похоже, был человеком самоуверенным и считал, что у моря нужно забирать, а не клянчить. Отойти от дел? И чем тогда заниматься? Отправиться в поездку по Европе на автобусе туристической фирмы «Перильо»? Ходить по магазинам и выискивать новые продукты питания, которые, чтобы привлечь внимание покупателей, продаются первое время со скидкой? Маттере пришла в голову мысль, что, по большому счету, не имело значения, станут ли люди вроде Маркса слишком старыми для того, чтобы и в самом деле находить и поднимать с морского дна какие-либо старинные ценные предметы, ибо такие люди занимались подобной деятельностью отнюдь не ради сокровищ. Они, по большому счету, занимались этим делом ради того, чтобы выходить в море, чтобы искать предметы, которые никто другой искать не отваживался, чтобы быть «сэром Робертом», а не просто «Бобом».
Маттере оставалось явиться еще на одну назначенную встречу. Он в какой-то мере ждал этой встречи больше, чем всех остальных.
Карл Фисмер по прозвищу «Физз» имел репутацию великого мастера в сфере деятельности, в которой имелось огромное множество великих выдумщиков. Он был также известен своей честностью и искренностью, и так же, как и для Хаскинса, его близкого друга, эти его качества обошлись ему в несколько состояний. Он когда-то работал на некоторых из самых знаменитых затонувших судов, в том числе на галеоне «Консепсьон». А еще он когда-то работал в заливе Самана. Многие говорили, что Физз знает о человеческой природе даже больше, чем он знает о сокровищах.
Целые поколения охотников за сокровищами знали историю жизни Физза. Он когда-то работал в корпорации «Дженерал моторс» в городе Цинциннати, но презирал свою работу: каждый день казался ему похожим на предыдущий. В 1968 году он переехал во Флориду после того, как его жена – в которую он влюбился еще в школе – погибла в результате автомобильной катастрофы. Ей было всего лишь двадцать шесть. После этого жить своей прежней размеренной жизнью Физзу уже не хотелось. Он упаковал вещи и загрузил их в свой автомобиль, усадил в него своих двух маленьких детей и поехал на юг.
В городе Сарасота он поступил на работу в пожарное депо, то есть на самую лучшую из подвернувшихся ему работ, которые были связаны с теми или иными приключениями. Тренируясь на пожарном судне поднимать из глубины моря тела людей, он натолкнулся на обломки затонувшего корабля – маленького грузового судна, корпус которого развалился и внутри виднелись медные трубки. Физз и другие пожарники вытащили с этого судна все, что смогли. В результате этих их усилий им удалось разжиться аж на шесть долларов сорок центов, однако сама мысль о том, что деньги можно доставать из морской глубины, вдохновила Физза, и с того самого дня он стал заядлым ныряльщиком.
За несколько последующих месяцев он посетил все библиотеки и книжные магазины в радиусе одного дня езды на автомобиле от Сарасоты, читая все имеющиеся там материалы про испанские галеоны и затонувшие сокровища. Он изготовил свой собственный магнитометр – несуразную конструкцию, состоящую из транзисторов и проводов, который улавливал не столько металл, сколько местные радиостанции, но это еще больше раззадорило Физза. В течение шести лет он рыскал по морскому дну в окрестностях Сарасоты, но не нашел почти ничего. Только тогда, уже в возрасте тридцати шести лет, он отправился на архипелаг Флорида-Кис, но не для того, чтобы искать сокровища, а для того, чтобы найти там человека, который фактически придумал такое понятие, как охота за сокровищами.
Арт Мак-Ки считался отцом американских охотников за сокровищами. В 1940-е годы он нашел у побережья Флориды несколько затонувших испанских галеонов – часть знаменитой флотилии 1733 года. О нем написали в журнале «Лайф», его показали в шоу Дейва Гарроуэя, его имя стало фигурировать в прочих газетах, журналах и киножурналах. До Мак-Ки лишь немногие в Америке знали, что на свете существуют такие люди, как охотники за сокровищами. Мак-Ки построил музей найденных сокровищ рядом со своим домом в поселке Исламорада, и именно там Физз нашел его: он орудовал возле своего дома газонокосилкой. К тому времени Мак-Ки уже перевалило за шестьдесят.
– Я хочу стать охотником за сокровищами, – заявил ему Физз, – и готов работать бесплатно, чтобы освоить это дело.
– Готов поспорить, что ты ныряльщик, – сказал Мак-Ки.
– Да, сэр.
– А что ты еще умеешь делать? Ты можешь быть капитаном катера? А механиком? У тебя есть какое-нибудь медицинское образование? Ты умеешь готовить еду?
– Нет, ничего из этого.
– Сейчас уже все ныряльщики. Их развелось слишком много.
Физз сел в свой автомобиль и вернулся в Сарасоту. Там он стал ходить на курсы оказания экстренной медицинской помощи, освоил специальность капитана катера и получил соответствующее свидетельство, научился обращаться с малогабаритными двигателями и вызвался готовить каждый рабочий день еду для пятнадцати пожарных в пожарном депо. Два года спустя он снова приехал в Исламораду и снова нашел Мак-Ки, который и на этот раз орудовал газонокосилкой.
– Я Карл Фисмер. Я хочу стать охотником за сокровищами и горю желанием работать бесплатно, чтобы освоить это дело.
– Готов поспорить, что ты ныряльщик.
– Да, сэр.
– А что еще ты можешь делать?
– Я – капитан катера, я могу ремонтировать малогабаритные двигатели, у меня есть государственное свидетельство, что я прошел курс обучения по оказанию экстренной медицинской помощи, я умею готовить пищу. Особенно вкусно я готовлю мясные рулеты.
– Хорошо. Беру тебя с собой в следующую экспедицию.
И Физз начал учиться у этого мастера. Это было начало карьеры охотника за сокровищами, в ходе которой его будут ждать приключения в различных уголках мира…
Маттера нашел адрес Физза в Тавернье – маленьком городке, расположенном в семи милях к югу от Ки-Ларго, – и постучал в дверь небольшого дома, стоящего на берегу петляющего канала. Дверь открыл коренастый, загорелый и симпатичный шестидесятивосьмилетний мужчина. Маттере бросились в глаза его аккуратно подстриженная серая бородка, гавайская рубашка, шорты цвета хаки, кожаные туфли на резиновой подошве и тяжелая серебряная монета на цепочке вокруг шеи.
– Заходи, и давай поговорим о затонувших судах, – сказал Физз.
Маттера посмотрел по сторонам. На каждой полке, на телевизоре, за кофеваркой – везде виднелись артефакты с затонувших кораблей. На столике, на котором стоял телевизор, он заметил серебряную монету и даже рассмотрел дату ее выпуска – 1639 год.
– Это вторая по ценности из монет, которые я нашел, – усмехнулся Физз.
– А самая ценная, я думаю, – это та, которая висит у вас на шее.
– Правильно думаешь.
Физз знал, что Маттера хочет поговорить о пиратах, а потому он пригласил своего гостя присесть с ним за кухонный стол, за которым, по словам Физза, рассказывались самые интересные истории.
– Я хотел бы услышать, что ты накопал, – сказал Физз.
Маттера рассказал ему и про Баннистера, и про «Золотое руно», и про свои поиски вместе с Чаттертоном в заливе Самана, и про поиски в библиотеках, архивах, букинистических магазинах, и про свое общение с продавцами редких карт.
– Я зашел в тупик, Физз. Я не знаю, что мне делать дальше.
Физз налил Маттере пива.
– А в чем ты лучше всего проявляешь себя, Джон?
– Что вы имеете в виду?
– Что тебе больше всего нравится делать, когда ты ищешь затонувшее судно? Исследовать морское дно при помощи различных устройств? Нырять в морскую глубину? Копать на дне? Что тебе по душе?
– История. Исследования.
– Тогда тебе нужно продолжать ими заниматься.
Однако Маттера и так уже потратил не один месяц на исследования и прочел все, что он только смог найти. Он сказал об этом Физзу. И тогда Физз поведал ему историю Джека Хаскинса.
Подобно многим охотникам за сокровищами в конце 1960-х годов, Хаскинс пытался найти «Аточу» – испанский галеон, затонувший неподалеку от архипелага Флорида-Кис в 1622 году. Не одно столетие считалось, что данное судно пошло ко дну возле поселка Исламорада, расположенного в центре архипелага Флорида-Кис, но никто не смог найти там от него и следа. Поэтому Хаскинс – который был историком в душе – отправился в Севилью.
Там он стал рыться в архивных материалах, просматривая тысячи страниц различных документов, ко многим из которых никто не прикасался аж с семнадцатого века. Он потратил несколько лет на изучение старинных документов, но не обнаружил ничего такого, что могло бы ему помочь в поисках «Аточи».
– В подобной ситуации большинство людей на этом бы остановились, – сказал Физз. – А Джек не остановился.
Хаскинс продолжал изучать архивные документы, причем даже самые вроде бы никчемные из них – такие, которые вряд ли стоили бы даже того, чтобы делать с них в Севилье ксерокопию. Однажды он натолкнулся на один интересный факт, затерявшийся в этих тысячах страниц – упоминание о некоем месте, которое называлось Маркесас-Кис и находилось неподалеку от Ки-Уэст, примерно в восьмидесяти милях от того района, где большинство охотников за сокровищами пытались тогда найти «Аточу». Хаскинс поделился данной информацией – ему вообще было свойственно делиться, – и это помогло охотнику за сокровищами по имени Мел Фишер, который когда-то разводил на ранчо кур, обнаружить место, где лежит судно. Вскоре «Аточа» стала одним из самых знаменитых затонувших судов всех времен.
– На сегодняшний момент его стоимость достигла уже половины миллиарда, – сказал Физз. – Джек не получил почти ничего, но это уже другая история. Это затонувшее судно было найдено потому, что Джек не прекратил рыться в документах.
На берег начали возвращаться первые рыбацкие лодки, поэтому собеседники вышли на застекленное крыльцо Физза, чтобы посмотреть, как они причаливают. Физз и Маттера разговаривали несколько часов кряду. Физз вспоминал различные случаи, произошедшие с ним за долгие годы поисков сокровищ. В его шутках и недомолвках Маттера искал скрытый смысл, и смысл всего сказанного Физзом показался ему таким: «Сокровища показывают, кто ты на самом деле такой. Они удаляют любой фасад, который ты воздвиг, любой вымысел, в который ты веришь относительно самого себя, и открывают, кто ты есть на самом деле. Если ты ничтожный, лживый, жадный, презренный придурок, сокровища сообщат тебе об этом. Если ты добрый и порядочный человек, сокровища тоже не будут молчать. Чтобы узнать об этом, не нужно находить даже и одну монету. Вполне достаточно просто приблизиться к сокровищам – так, чтобы казалось, что до них уже можно дотянуться рукой, – и ты получишь ответ. Как только это произойдет, уже никому не соврешь и не навешаешь лапшу на уши. По этой причине сокровища чреваты кризисом, потому что в конечном счете ты получаешь самого себя, причем таким, какой ты есть на самом деле».
Когда пришло время расставаться, Маттера спросил про монету, висящую у Физза на шее. Физз взял ее в руки и стащил с шеи. Это была монета номиналом в восемь эскудо, найденная на галеоне «Консепсьон» – затонувшем судне, которое он обожал, потому что оно было дважды утеряно для истории, но о нем в конце концов вспомнили.
Мчась на автомобиле по длинным мостам, по дороге в свой отель, Маттера наблюдал в зеркало заднего вида, как за его спиной постепенно исчезает архипелаг Флорида-Кис. Типичные местные заведения – такие, как ресторан «Крейгс» и закусочная «Докс» – постепенно сменялись кофейнями «Старбакс» и ресторанами «Деннис». Время общения Маттеры с оракулами подошло к концу, и хотя ни один из них не смог подсказать ему, где же находятся обломки затонувшего судна Баннистера, все указали ему в одном и том же направлении – в сторону истории – и посоветовали ему не сдаваться.
