– Слово предоставляется защитнику, – провозгласил писарь.

Все уставились на отца Венцеслао. Меркурио сидел, опустив голову и облокотившись на стол. Он не шевелился. Даже патриарх повернулся к нему. Как и Джустиниани, еще скорбевший по Скарабелло: его глаза покраснели от слез.

Меркурио все еще не шевелился. Похоже, ему тяжело было дышать. Цольфо, сидевший в первом ряду с Жуаном, вскочил.

– Сядь, парень, – остановил его старик, не сводя взгляда с Меркурио, и Цольфо послушно опустился на лавку.

Толпа зашумела.

– Отец Венцеслао, – нетерпеливо окликнул юношу патриарх. – Что такое?

Меркурио отчаянно стиснул зубы, поднял голову и с трудом кивнул. Вцепившись в край стола, он поднялся. От напряжения у него перехватило дыхание. Парень посмотрел на Джудитту, и та украдкой улыбнулась ему. «Нет, она понятия не имеет, что происходит», – успокоился Меркурио и улыбнулся ей в ответ, обнажив черненые смолой зубы.

Затем он повернулся к толпе. Увидел, как обеспокоенно смотрит на него Цольфо, и ободряюще кивнул и мальчику, и Жуану. Но сделав шаг вперед, Меркурио почувствовал, что у него подгибаются ноги.

Утром Жуан крепко перевязал рану у него в боку, но она по-прежнему болела. Старик сказал, мол, нельзя в таком состоянии вести процесс, но Меркурио лишь уставился на него с выражением мрачной решимости на лице: «Если ты попытаешься удержать меня, то я из последних сил потоплю твой корабль!» Натужно кряхтя, Меркурио перевоплотился в отца Венцеслао и сел в лодку Тонио и Берто. Братья отвезли его к монастырю Святых Космы и Дамиана.

Меркурио сделал еще шаг, не сводя взгляда с толпы. Святой произнес великолепную заключительную речь. И хотя у брата Амадео не было доказательств, ему удалось пробудить сомнения в каждом из слушателей. Еще сегодня утром, входя в зал, Меркурио явственно ощущал, что победа в его руках. Народ хотел, чтобы Джудитта спаслась, может быть, лишь для того, чтобы воспротивиться власть имущим и не дать им вынести известный заранее приговор. Но заключительная речь Святого была столь страстной, столь одухотворенной, столь пламенной, что теперь зрители начали сомневаться в невиновности Джудитты.

Меркурио улыбнулся людям, делая вид, что все в порядке. Жуан сказал, что нужно произнести эту речь от чистого сердца. Справится ли он с этим? Меркурио даже не знал, способен ли произнести хоть слово. Улыбка на его губах угасла. Он потел, а пот мог смыть грим.

– Брат Амадео… – начал он.

– Громче! – крикнул кто-то в зале.

Меркурио почувствовал, как его охватывает отчаяние.

Он схватился за край стола, перед глазами у него все поплыло. Юноша посмотрел на Джудитту. Похоже, теперь и она забеспокоилась. Хотя она ничего и не знала о его ране, девушка подозревала, что что-то не так. Меркурио испугался. Ему просто нельзя сдаваться. Он решительно убрал руку со стола и шагнул к толпе. В тот же миг он ощутил острую боль в боку. Парень застонал и стиснул зубы.

– Брат Амадео… – он заставил себя говорить громче; от этого боль только усилилась, – говорил так хорошо, что я готов выслушать его речь еще раз. – Меркурио помотал головой, делая вид, что пытается стряхнуть дремоту. – Он так убаюкал меня… своими словами.

Толпа не понимала, к чему он ведет. Все слушали его, затаив дыхание и ожидая, что сейчас отец Венцеслао все им объяснит.

– И верно… – продолжил Меркурио. – Убаюкал меня, убаюкал… – Он указал на стол, за которым сидел до того. – Вы ведь и сами видели, что я уснул.

Толпа рассмеялась.

– Нет, я не шучу. – Чем больше Меркурио двигался, тем шире открывалась рана в его боку. От боли он закусил губу. Никто не должен был заметить, что он ранен. – Я должен выразить вам свое восхищение, брат Амадео, – сказал он Святому. Доминиканец смотрел на него с ненавистью. Затем Меркурио направился к клетке, в которой сидела Джудитта, и схватился за решетку, чтобы не упасть. – Вы только подумайте, – обратился он к толпе. – Какая у него потрясающая память! Все свидетели, о которых брат Амадео еще раз рассказал нам… – Меркурио опять повернулся к Святому. – Благодарю, от чистого сердца благодарю вас! – Он покачал головой. – Я вот не смог бы вспомнить ни одного из этих бесполезных свидетелей…

Толпа вновь разразилась хохотом.

– Так, именно так, мальчик, – прошептал Жуан.

Цольфо не сводил глаз с брата Амадео. Они увиделись сегодня, но Святой с ним даже не поздоровался. Впрочем, Цольфо не было до этого дела. Святой больше его не интересовал. Когда тело еврейского купца опустилось на дно лагуны, Цольфо решил начать новую жизнь.

– Меркурио – самый лучший, – гордо сказал он Жуану.

Старик посмотрел на него и кивнул.

Меркурио молча обвел взглядом толпу. Боль была настолько сильной, что у него сперло дыхание. Он остановился с открытым ртом, надеясь, что сумеет не потерять внимание зала до того момента, как сможет говорить. Одной рукой Меркурио схватился за прутья клетки, а второй обвел толпу, словно это что-то значило. Присутствующие с напряжением следили за его указующим перстом.

– Но какая свидетельница запомнилась вам лучше всего? – с трудом выдавил Меркурио.

Многие в толпе закивали, кто-то произнес ее имя, но пока лишь шепотом.

Меркурио указал на какую-то женщину в зале, подталкивая ее к тому, чтобы назвать это имя в полный голос.

– Любовница патриция Контарини, – заявила женщина. – Ой, простите, нет, конечно! – Она театральным жестом хлопнула себя по лбу. – Она не его любовница, а только служанка!

Толпа громко рассмеялась.

Патриарх покраснел от ярости, его пальцы сжались на подлокотниках кресла.

– Вон она! – крикнул один из зрителей и ткнул пальцем в угол зала.

Все повернулись, некоторые даже вскочили на ноги, кто-то поднялся на цыпочки, вытягивая шею. Даже патриарх и его свита на трибуне повернулись. Святой, Цольфо и Меркурио смотрели в ту же сторону.

Бенедетта вжалась в стену, чувствуя, что сейчас на нее направлены все взгляды. Она открыла рот и посмотрела на Джудитту, точно собираясь что-то сказать ей. Меркурио напрягся. Но в глазах Бенедетты не читалась ненависть. Девушка ничего так и не сказала. Втянув голову в плечи, она в простеньком платьице выбежала из зала. У Цольфо болезненно сжалось сердце. Поспешно поднявшись, он принялся проталкиваться сквозь расшумевшуюся толпу.

– Тихо! Тихо! – крикнул писарь. – Тишина в суде!

Добравшись до двери, Цольфо оглянулся в поисках Бенедетты, но на площади ее не было, и потому мальчик просто вернулся в зал и сел рядом с Жуаном.

– Ты ее знаешь? – спросил старик.

Цольфо посмотрел на него.

– Может быть, – задумчиво прошептал он. В его голосе слышалась тоска. – Может быть…

– Тихо! Тишина в зале! – повторил писарь, чтобы угомонить взвинченную толпу.

Меркурио обеими руками вцепился в прутья клетки. Он чувствовал, что силы покидают его. Голос писаря эхом отдавался в его ушах, лица людей расплывались, трудно было дышать, сердце билось все слабее. Пот ручьями лился по лбу, смывая грим. Солнечный свет, проникавший в огромное окно с высокой ломаной аркой, больно резал глаза.

Тяжело дыша, Меркурио повернулся к Джудитте.

– Что с тобой? – испуганно спросила она, подойдя к решетке.

Меркурио молча покачал головой.

В зале воцарилась напряженная тишина. Все смотрели на странного монаха-доминиканца, скорчившегося у клетки обвиняемой. Его руки скользили по прутьям.

– Прости… меня… – выдохнул Меркурио.

Джудитта в ужасе уставилась на него. Только сейчас она поняла, что причиняет ему такую боль.

– Солнышко мое… – тихо пробормотала она, дрожа от страха.

И весь зал увидел, как она протянула руку к левому боку монаха.

– Прости… меня… – повторил Меркурио и отпустил прутья, отпрянув назад.

На том месте, к которому прикоснулась Джудитта, на белой рясе проступило алое пятно.

Развернувшись, Меркурио упал на колени.

Толпа задержала дыхание.

Джудитта зажала рот руками, ее глаза наполнились слезами.

– Ох, мальчик… – испуганно произнес Жуан.

– Меркурио… – прошептал Цольфо.

Джустиниани, сбросив оцепенение собственной боли, медленно встал с кресла. Казалось, само время остановилось.

И Святой воспользовался этим. Вскочив, он обвиняющее ткнул пальцем в Джудитту, а вторую руку выставил перед собой, чтобы все видели его стигматы.

– Ведьма! – заорал брат Амадео. – Отродье Сатаны!

Зрители посмотрели на него. А потом повернулись к Джудитте. Но для нее сейчас существовал только Меркурио. Она в отчаянии качала головой.

– Отродье Сатаны! – вновь возопил Святой. – Ты похитила душу у этого доброго слуги Господа нашего, а все для того, чтобы он спас тебя! Ты околдовала его!

В толпе поднялся гомон.

Джудитта перевела взгляд на людей и опустила руку. И все увидели кровь на ее губах.

– Она испила его крови! – что есть мочи завопил доминиканец.

И толпа как с цепи сорвалась. Люди позабыли о том, что совсем недавно считали Джудитту невиновной.

– Ведьма! Шлюха Сатаны! Ты сгоришь в аду! На костер тебя!

Меркурио повернулся к Ланцафаму. Капитан, обнажив меч, решительно встал перед клеткой Джудитты. Его солдаты окружили обвиняемую, чтобы защитить ее от возможного нападения толпы.

– Капитан! – из последних сил крикнул Меркурио.

Ланцафам повернулся к нему. Грим юноши подтекал все сильнее.

– Сейчас или никогда, капитан, – прошептал он.

– Так ты… – Ланцафам только сейчас понял, кто стоит перед ним.

– Сейчас или никогда, – повторил Меркурио. – Увезите ее. Лодка ждет. Вы знаете где…

– Да, знаю.

– Идите. – Меркурио отчаянно пытался поднять веки, но они так и норовили опуститься.

– Меркурио! – вскрикнула Джудитта.

– Спасите ее… – прошептал он Ланцафаму.

Капитан открыл клетку.

– Защищайте обвиняемую! – приказал он своим солдатам.

Толпа уже начала прорывать ряды гвардейцев дожа.

– Пойдем, Джудитта, мы уходим. – Капитан взял ее под руку.

– Что вы творите? – возмутился патриарх, поднимаясь со своего места.

Он уже собирался приказать гвардейцам, чтобы те задержали капитана, но тут Джустиниани схватил его за запястье.

– Это что вы творите, патриарх? – резко осведомился он. – Вы что, хотите, чтобы толпа разорвала обвиняемую на части?

Патриарх потрясенно уставился на пальцы Джустиниани, сжимавшие его руку.

– Что вы себе позволяете?!

– Сядьте! – В голосе Джустиниани слышалась такая решимость, что патриарх не стал возражать. Затем дворянин повернулся к Ланцафаму. – Быстро! Уводите ее отсюда! – крикнул он, а затем ткнул пальцем в командира гвардейцев: – А вы никого не пропускайте!

Ланцафам прижал Джудитту к себе и бросил последний взгляд на Меркурио.

– Мальчик…

– Уходите… – едва слышно прошептал Меркурио.

Он все еще стоял на коленях, в глазах у него помутилось, голова безвольно опустилась на грудь.

– Меркурио, нет! – крикнула Джудитта.

– Ну же, вперед, – приказал капитан, подталкивая девушку.

– Нет! Нет! – в отчаянии вопила она.

Меркурио повернулся, пытаясь улыбнуться возлюбленной. Но он ее уже не видел. Перед глазами у него мерцали ярко-белые круги, и когда Джудитта вышла в боковую дверь зала, юноша повалился на пол.

Умолкли все звуки, мысли, страхи. Умолк сам мир. И на Меркурио опустилась тьма.