– Но почему? – спросил Джакопо Джустиниани.

Он принимал Меркурио в зале Большого совета. Два пажа с длинными светлыми волосами провели юношу в огромный зал. Своей длиной в пятьдесят шесть метров, шириной около двадцати пяти и высотой в пятнадцать метров зал поражал воображение. При этом потолок не поддерживала ни одна колонна. Меркурио никогда еще не видел ничего столь потрясающего, как этот зал на втором этаже Дворца дожей, окна которого выходили и на причал, и на площадь. В семь высоких окон, заострявшихся сверху, падал слепящий свет.

– Потому что… – Меркурио осекся.

Скарабелло сказал ему, что этот человек сожрет такого, как Одноглазый, на завтрак. Но Джакопо Джустиниани показался ему совсем не таким, как при первой встрече, когда Меркурио видел его в маске. Патриций был довольно приятным человеком с добродушным взглядом, и пока что он обращался с Меркурио вполне вежливо.

– Мне посоветовали не проявлять с вами слабость. – Меркурио доверился своему инстинкту. – Но в вашем присутствии сложно сохранять силу духа.

Джакопо Джустиниани. Его фамилия была занесена в «Золотую книгу», а значит, все отпрыски семейства Джустиниани могли заседать в Большом совете, который не только выбирал дожа, но и определял саму судьбу Венеции.

Патриций весело улыбнулся Меркурио и покрутил в руке кольцо, которое юноша передал ему по приказу Скарабелло.

– Человек, о котором идет речь, вернее, человек, о котором ведет речь Скарабелло, это капитан Ланцафам, один из героев битвы при Мариньяно. И хотя после победы Светлейшая Республика отплатила ему лишь унижением, заставив героя охранять евреев, он никогда не возражал. Он человек благородный и отважный, к тому же дружит с доктором, который готов пожертвовать собой, лишь бы остановить распространение французской болезни в городе…

– Погоди-ка, мальчик, – перебил его Джакопо, удивленно вздернув брови. – Мы сейчас говорим о том самом враче, который вышвырнул Скарабелло из Кастелетто?

– Ну да… – замялся Меркурио. – Да, полагаю, что… мы говорим о том самом враче…

– Так почему же Скарабелло вдруг вызвался защищать его? – продолжил допрос Джустиниани.

– Ну… дело в том, что… – Меркурио не знал, как ему выкрутиться.

Он не подумал, что его слова содержат в себе такое противоречие. Что, если из-за этого весь план полетит к чертям?

– Ну ладно, это не имеет значения. Мне не интересно, что там задумал Скарабелло, – вдруг резко выпалил Джустиниани.

Меркурио его тон показался странным. Словно патриций попытался изобразить презрение, но ему это не удалось. Слишком уж сильно он старался.

– Понимаете, обвиняемая по имени Джудитта ди Негропонте – дочь того доктора, и с вашей стороны, ваша светлость, было бы очень благородно, если бы вы позволили охранять ее кому-то, кто ее знает, чтобы девушка могла хоть немного утешиться и…

– Почему Скарабелло так беспокоится об этой девчонке? – резко перебил его Джустиниани.

Меркурио обомлел. Сейчас либо нужно было придумать хорошую отговорку, либо сказать правду. И он решился:

– Это не Скарабелло о ней беспокоится…

– Вот как? – Смерив Меркурио взглядом, патриций кивнул. – Ну ладно. А почему Скарабелло так беспокоится о тебе? – Джустиниани грустно улыбнулся и, украдкой посмотрев на пажей, тихонько спросил, подавшись вперед: – Ты его новый парень?

– Нет, ваша милость, – покачал головой Меркурио. – Я на него не работаю.

Джустиниани звонко рассмеялся.

– А я и не спрашивал тебя о том, работаешь ли ты на него. – На мгновение его взор помутился, точно патриций погрузился в воспоминания, но затем Джустиниани добродушно посмотрел на Меркурио. – Я уже понял, что он ничегошеньки тебе не рассказал, мальчик.

– Простите, о чем вы говорите, ваша светлость? – недоуменно переспросил Меркурио.

Джакопо Джустиниани покачал головой.

– Не важно, – отмахнулся он, будто пытаясь показать, что подобные глупости его не интересуют. Взор его голубых глаз вновь устремился к пажам. – Я прикажу, чтобы охрана обвиняемой ди Негропонте была поручена капитану Ланцафаму. – Патриций встал, собираясь покинуть зал.

– Ваша милость… – окликнул его Меркурио. – Кольцо…

Джустиниани посмотрел на кольцо. Столь знакомый ему перстень – на сердолике был вырезан герб его семьи. В цепочке запутался белоснежный волосок. И вновь тоска проступила на потрясающе красивом лице патриция. Меркурио показалось, что Джустиниани не отдаст ему кольцо, но вдруг патриций отшвырнул перстень, словно сердолик обжег ему пальцы.

– Еще кое-что, ваша милость. – Меркурио нагнулся и подобрал кольцо.

Джустиниани молча смотрел на него.

– Джудитта получит защитника?

– Конечно нет, – отрезал патриций. – Инквизиция ненавидит проигрывать.

– Прошу вас, предоставьте ей такую возможность. Это ведь в вашей власти.

– Этот процесс касается только Церкви. С точки зрения церковного права, суд инквизиции проходит без свидетелей и без защитника.

– Но этот процесс вовсе не проходит без свидетелей…

– Нет. Церковь хочет воспользоваться этой ведьмой в своих целях. Тут речь идет о большой политике, мальчик, – задумчиво ответил патриций.

– Но у вас есть власть.

Джакопо Джустиниани молча смотрел на него.

– Дайте ей шанс на справедливый суд, – взмолился Меркурио.

– Ты еще не понял, да? – мягко спросил Джустиниани. – Суд святой инквизиции не бывает справедливым.

– Прошу, дайте ей шанс, ваша милость! Я умоляю вас!

– Девушка и так уже обречена, – возразил патриций. – Она еврейка. И ведьма. Кто станет защищать ее? Монах? Человек Церкви? Он будет считать ее ведьмой и иноверкой, как и ее обвинитель. Все это – лишь фарс.

– Дайте ей шанс, позвольте ей получить защитника!

Меркурио опустился перед ним на колени, с мольбой, но сохраняя достоинство.

– У вас есть необходимая для этого власть.

Джустиниани инстинктивно протянул руку – ему вдруг захотелось потрепать мальчишку по голове. Но рука замерла в воздухе, на лице патриция проступила печаль.

– Этой еврейке повезло. Может, она и правда ведьма. – Улыбка скользнула по его губам. – Я посмотрю, что можно для нее сделать.

– Да благословит вас Господь, ваша светлость. – Меркурио поднялся на ноги.

– Нет, Господь проклинает меня, и вот уже много лет висит надо мною его проклятье, – прошептал Джустиниани.

– Мне так не кажется, ваша милость. – Меркурио посмотрел ему в глаза.

– Иди, мальчик, – улыбнулся патриций.

– Простите, ваша милость, а тут случайно нет второго выхода?

Когда Меркурио входил во Дворец дожей, он заметил, что на смену как раз заступил командир, которому он сломал нос.

Джакопо, прыснув, подозвал одного из своих пажей.

– Отведи его к выходу на причал, – приказал он.

Едва выйдя из Дворца дожей, Меркурио вновь услышал барабанную дробь.

– В воскресенье, день Господен, по высочайшему приказу патриарха нашего Антонио Контарини, на площади Сан-Марко возле Дворца дожей перед всем честным народом нашей Светлейшей Республики Венеция представитель святой инквизиции зачитает обвинения, выдвинутые против Джудитты ди Негропонте, еврейки и ведьмы…

«Завтра», – подумал Меркурио, и его пробрала дрожь, желудок судорожно сжался от страха.

Вернувшись в Местре, он сразу пошел к Скарабелло.

Беловолосый спал. Рана на его губе разрослась, обнажив зубы, локоны утратили былую роскошь и блеск, на голове проступили новые гнойники. Иссохшая кожа туго обтягивала череп, и даже пальцы стали тоньше. Меркурио показалось, что Скарабелло уже умер. Но тут мужчина открыл глаза. Вначале его взор оставался мутным, но затем наступило какое-то просветление, и Скарабелло узнал Меркурио. И улыбнулся ему.

– Приходили стражники. Они тебя ищут. Командир не унимается. – Он с трудом вдохнул. – Тебе нужно пересидеть где-то еще пару дней. Если хочешь, я найду тебе укрытие…

– Нет, в этом нет необходимости. Я и сам могу за себя постоять.

Скарабелло улыбнулся.

– Трепло.

– Ты и так уже достаточно для меня сделал.

– Как прошла твоя встреча? – спросил Скарабелло. – Он разозлился из-за того, что я не явился к нему лично?

Меркурио внимательно посмотрел на него. Только сейчас он понял, что отношения между Скарабелло и Джустиниани были вовсе не такими простыми, как ему казалось вначале. Речь тут шла не о шантаже. Что-то очень важное связывало судьбы этих двух сильных мужчин.

И вдруг Меркурио вспомнил слова Джустиниани, смысл которых он тогда не понял. Патриций спросил его, стал ли Меркурио новым парнем Скарабелло. И добавил: «Он ничегошеньки тебе не рассказал, мальчик».

– Так что, он разозлился? – повторил Скарабелло.

– Нет… – рассеянно ответил Меркурио. В его голове вызревала невероятная догадка. Увидев, как омрачилось лицо Скарабелло, он поспешно поправился: – Ну, то есть… На самом деле, мне показалось, что да. Он так возмущенно на меня посмотрел.

Губы Скарабелло растянулись в улыбке, и на лице его проступило точно такое же выражение, как и у Джакопо Джустиниани. Тоски и светлой грусти.

– Как все прошло?

– Хорошо.

– Ну ты ему показал, что он ничуть не лучше тебя, а?

И вдруг Меркурио охватило странное чувство, настолько сильное, что у парня сперло дыхание. Он не мог объяснить себе, что происходит, и когда попытался задуматься об этом, то почувствовал, что мысли словно ускользают от него.

– Он попросил меня… передать тебе привет.

– Ты лжешь! – Лицо Скарабелло окаменело. Похоже, он испугался.

– Нет, это правда.

Беловолосый отвернулся, но за мгновение до этого Меркурио увидел в его взгляде ту же тоску, что и в голубых глазах Джакопо Джустиниани.

– Оставь меня, – приказал ему Скарабелло.

Меркурио положил ему перстень на грудь и направился к выходу.

– Спасибо, мальчик, – прошептал Скарабелло, так тихо, что никто его не услышал.

Он сжал перстень, а потом с его изъеденных болезнью губ слетело заветное имя. Имя, которое он не произносил уже много лет.

Меркурио бежал по полям. Ему нужно было подумать, собраться с духом. Все считали, что Джудитте нет спасения, они смирились с ее казнью, словно она уже сгорела на костре.

– Нет! – крикнул он. – Нет…

И вновь Меркурио объял страх. Он не мог потерять Джудитту еще раз, и мысль об этом неотвязно крутилась у него в голове. Острая боль пронзила грудь. Меркурио замотал головой, точно пытаясь освободиться от страха.

И тут среди кустов, разросшихся слева от поля, Меркурио увидел кое-кого знакомого. Страх мгновенно сменился яростью, и парень припал на одно колено, поднимая несколько камней. Затем он сорвался с места и метнулся к кустам.

– Убирайся отсюда, щенок! – Он бросил в сторону Цольфо камнем.

Мальчик вышел из-за кустов, подняв руки.

– Не бей меня, Меркурио, – скулил он. – Пожалуйста, не бей меня!

– Пошел вон! – заходился от злости Меркурио. – Что тебе здесь надо? Тебя прислал твой монах, чтобы ты выведал, не затеваем ли мы что-то? Следишь за нами, мразь?! А ну убирайся отсюда, а то я тебя камнями до смерти забью, тварь!

– Пожалуйста, не надо, не надо… – молил Цольфо, приближаясь шаг за шагом. – Никто меня не присылал…

– Пошел вон, кому говорю!

– Я сбежал от них, Меркурио… – Цольфо указал на свою одежду, грязную, рваную. – Я уже две недели живу на улице. Я больше не с братом Амадео…

– Я тебе не верю!

– И не с Бенедеттой… Они злые… такие злые…

– Оставь меня в покое, Цольфо! – Меркурио поднял руку, показывая ему ладонь. – Как думаешь, из-за кого у меня этот шрам? Из-за тебя, тварь! Ты хотел убить девушку, которая не сделала тебе ничего плохого! А теперь ты смеешь являться сюда и говорить мне, что монах и Бенедетта – злые?!

– Пожалуйста… пожалуйста… – лепетал Цольфо, подходя все ближе.

– Я тебе не верю! – заорал Меркурио, наклоняясь за новым камнем.

Цольфо остановился. Он плакал, и слезы размывали грязь, въевшуюся в его кожу.

– Я не знаю, куда…

– А мне плевать! – Меркурио бросил в него камнем.

Мальчик отпрянул.

– Пожалуйста…

Меркурио поднял еще один камень и швырнул в его сторону. Камень попал Цольфо в бок.

– Я не знаю, куда… – повторил мальчик, отступая.

– Как по мне, так можешь сдохнуть под мостом. Или пойди утопись в канале… Мне плевать! Убирайся!

Цольфо замер на мгновение, но когда Меркурио поднял еще один камень, мальчик развернулся и скрылся за кустами.

Меркурио в ярости швырнул камнем об землю, но потом поднял еще один и изо всех сил бросил вперед. Юноша тяжело дышал, кровь стучала у него в ушах.

И постепенно ярость вновь сменилась страхом. Меркурио боялся, что Джудитта умрет, потому что ему не удастся ее спасти.

– Что же мне делать? – прошептал он. Ноги у него подогнулись, и Меркурио опустился на колени. – Я позабыл, как молиться, – тихо сказал он, складывая ладони. – Я даже не знаю, как обратиться к тебе… – Юноша посмотрел на белое от зноя небо. Воздух над полем дрожал. – Архангел Михаил, – произнес Меркурио, вспомнив, что этот ангел все время хранил его с тех пор, как он покинул Рим. Пытаясь подобрать подходящие слова, Меркурио на мгновение замер с открытым ртом. – Я забыл, как молиться… – повторил он. – Но ты можешь мне помочь?

Он не знал, что еще сказать. Юноша застыл в молитвенной позе, сухая земля шуршала у него под коленями, по лбу градом катился пот.

Через какое-то время Меркурио встал и пошел прочь.

Анна ждала его на пороге дома.

– Что случилось? Я слышала, ты кричал…

– Ничего. Просто щенок приблудился.

– А я уже испугалась. Слушай, тебе нельзя оставаться здесь на ночь. Приходили стражники, и их командир…

– Да, я знаю, – перебил ее Меркурио. – Не волнуйся, им меня не заполучить… – У него бегали глаза.

– Ну, говори, – подбодрила его Анна, видя, что он отводит взгляд.

– Что?

– Поговори со мной, мальчик мой.

– О чем?

Анна нежно погладила его по щеке.

– Ты не можешь нести такой груз один.

– Послушай, Анна…

– С тех пор как ты узнал о том, что случилось с Джудиттой, ты не пролил ни слезинки…

– Ну я просто не такой уж и плакса…

– Я говорила со Скарабелло, – сказала дель Меркато. – Ты знаешь, он мне не нравится. Но даже такой подонок, как Скарабелло, и тот к тебе хорошо относится. А знаешь почему? Потому что ты особенный. И Скарабелло сказал мне, что ты задумал кое-что очень опасное.

– Откуда ему знать, что я задумал, если я и сам еще не знаю? – пожал плечами Меркурио, пытаясь сдержать печальную улыбку.

– Ты не можешь взвалить на себя эту ношу, – повторила Анна, притянула юношу к себе и опустила его голову себе на плечо. – Как ты вырос, мальчик… – прошептала она.

– Хочешь помочь мне? – спросил Меркурио, мягко отстраняясь.

– Ну конечно. – Анна с жалостью посмотрела на него.

– Тогда не доводи меня до слез. Иначе я не выдержу.