Джудитта, поджав губы, медленно ходила туда-сюда между столами в мастерской. Девушка хмурилась, в ее взоре сквозил холод.

В мастерской царило подавленное настроение. Швеи работали, опустив головы и втянув плечи. Они запуганно слушали эхо шагов. А Джудитта следила за ними. В задней части мастерской закройщик Раши Шабтай снимал мерки для моделей и делал отметки мелом на ткани. Ножницы так и мелькали, но даже его отвлекало присутствие Джудитты. Ведь и он не избежал подозрения.

Войдя в мастерскую, Октавия поспешно подошла к Джудитте.

– Что ты тут делаешь? – прошептала она. – Уходи отсюда.

Джудитта рассеянно скользнула по ней взглядом, словно не узнавая. Ей казалось, будто между ними выросла мощная непреодолимая стена.

– Джудитта, оставь этих женщин в покое, – повторила Октавия. – Мы и так отстаем с заказами. Если ты останешься здесь, им ни за что не справиться…

– С чем они не справятся? – хрипло осведомилась Джудитта. Судя по голосу, это были ее первые слова за сегодня. – С тем, как бы зашить в мои платья окропленные кровью вороньи перья?

– Джудитта…

– Или молочные зубы, завязанные узлом волосы, сушеных лягушек, хвосты ящериц, крылья летучих мышей? – невозмутимо продолжила Джудитта. – С чем именно они не справятся?

– Джудитта, они не могли…

– А кто еще? – повысила голос она.

Ножницы Раши Шабтая остановились. Иголки швей застыли в воздухе. Женщины опустили головы.

Джудитта обвела мастерскую взглядом.

– Как ты можешь думать, что наши работницы способны на такое? – с упреком спросила Октавия, хватая подругу за руку. – «Твои платья», как ты их назвала, существуют только благодаря им. Они настолько же твои, как и их. И все эти люди гордятся тем, что здесь происходит. Гордятся нашим успехом. Гордятся доходами, благодаря которым могут растить детей. Гордятся тем, что работают и зарабатывают наравне с мужчинами…

– Оставь меня в покое! – прошипела Джудитта, высвобождаясь от хватки Октавии.

– Что у тебя случилось? – В голосе Октавии слышалось тепло и сочувствие.

Джудитта плотно сжала губы, противясь искушению что-нибудь сказать. Она повернулась к швеям. Все смотрели на нее.

– Ну, за работу! – рявкнула девушка. И, словно спасаясь бегством, метнулась к двери мастерской.

Очутившись на улице, Джудитта подняла голову. Небо затянули плотные темные тучи, и девушке показалось, будто они готовы удушить ее.

«Что у тебя случилось?» – спросила ее Октавия.

Что Джудитта могла ответить подруге?

Что жизнь для нее кончена? Что для нее больше ничего не имеет значения, даже все эти платья? Что ярость, обращенная на швей, то недоверие, с которым Джудитта проверяла их работу, объяснялись лишь ее ненавистью к себе? Что она всем желала смерти – просто потому, что на самом деле желала смерти себе?

Джудитта поспешно вышла из Гетто Нуово. От всего пережитого у нее кружилась голова. И чем мучительней становились ее мысли, тем быстрей она бежала, будто так можно было оставить все дурное позади, словно шлейф, плохо пришитый к платью.

Могла ли она сказать Октавии, что жизнь кончена? Именно эта мысль сейчас затмевала собою все остальные. Ничего другого для Джудитты не существовало. Пришло время признаться себе в этом. И она сама положила конец своей жизни. Потому что сама прогнала Меркурио.

Запыхавшись, девушка остановилась. Этот разговор словно прорвал в ней плотину, которую она столь тщательно строила между мыслями и разумом. Но теперь Джудитте все казалось очевидным. Она знала, что двигало ею, и смирилась. В этот миг ярость ушла, уступив место жгучей боли, которую ранее замещала злость. Вначале боль была глухой, подспудной, точно что-то воспалилось в ее душе, но затем, когда Джудитта перестала сопротивляться, боль усилилась, стала острой, словно от кровоточащей раны.

Джудитта зажала лицо руками, надавив пальцами на глаза, чтобы сдержать слезы. А затем разрыдалась, наконец осознав, что навсегда отказалась от Меркурио.

Немного успокоившись, девушка оглянулась. Только сейчас она поняла, что стоит перед палаццо, в котором жили Бенедетта и ее жестокий любовник. Джудитта подумала, что ноги неспроста принесли ее сюда. Словно часть ее сознания подсказывала: «Ты можешь и должна что-то сделать».

Сердце гулко стучало в груди. Девушка смотрела на вход в особняк, чувствуя, как нарастает в ней страх. Перед ее внутренним взором вновь возникла та сцена, которую она увидела благодаря точному расчету Бенедетты: патриций взрезает какому-то мужчине щеку и кровь заливает все вокруг. При мысли об этом у Джудитты сперло дыхание.

И все же она пришла сюда. Но почему?

– Я должна поговорить с патрицием, – громко сказала девушка, чтобы собраться с духом.

А вдруг его можно переубедить? Уговорить не причинять Меркурио вреда? Но возможно ли переубедить столь жестокого человека?

Но что ей терять? Ее жизнь и так уже кончена. Нужно попытаться.

Джудитта шагнула вперед, к воротам. Двое вооруженных стражников и привратник посмотрели на нее, презрительно покосившись на ее желтую шляпку. Девушка сделала еще один шаг, но тут увидела на другом конце улицы Святого. Доминиканец появился в сопровождении своих мрачных приспешников. В руках у них были палки. Толпа бесновалась и хохотала. Отпрянув, Джудитта прижалась к стене, глядя, как Святой идет к палаццо.

Темные небеса прорвались проливным дождем, исторгнув все воды, что сдерживали до тех пор. Ливень промочил одежду Джудитты, шерсть, шелк, лен. Ледяная вода дошла до кожи, и Джудитту зазнобило.

Святой побежал ко входу в особняк, на прощание подняв руки со стигматами. Его последователи разбрелись.

Джудитта остановилась, точно вкопанная. Ливень все не прекращался, а девушка стояла на месте и не могла сделать ни шагу, чтобы укрыться от холодных капель.

Святой уже почти дошел до двери палаццо, когда вдруг остановился и низко поклонился. В дверном проеме появился патриций. Бенедетта держала его под руку, и Джудитта заметила, как она стала бледна и какие темные круги пролегли под ее глазами.

Четверо слуг, не мешкая, выбежали из палаццо и встали у входа. В руках они держали какое-то странное приспособление – на черных резных колышках была натянута белая ткань с золотой вышивкой. Патриций и Бенедетта посмотрели на небеса, затем он попрощался со своей любовницей и встал под навес. Диковинная конструкция полностью защищала его от дождя. Контарини пошел вперед, и слуги двинулись рядом с ним, шагая в ногу, чтобы ни капли не пролилось на их господина.

Джудитта шагнула вперед. Если она собиралась поговорить с патрицием, то сейчас ей представилась такая возможность.

Но тут ее заметила Бенедетта.

– Ринальдо! – крикнула она.

Патриций повернулся.

Бенедетта ткнула в сторону Джудитты пальцем.

– Это она!

Контарини повернулся и, встретившись с Джудиттой взглядом, склонил набок огромную обезображенную голову и с любопытством уставился на еврейскую девушку.

Его рот изогнулся в гнусной улыбке, открывая ряд острых, как у хищной рыбы, зубов. Патриций поднял искалеченную руку, которую не до конца мог выпрямить, и указал на Джудитту кривым пальцем.

Девушка стояла в переулке, промокнув до нитки. Желтая еврейская шляпка пропиталась водой и сползала на глаза. Джудитта смотрела на равнодушное лицо Контарини, на его острые зубы и изуродованную руку. Ей стало страшно. Повернувшись, девушка бросилась бежать – под хохот патриция и Бенедетты.

Когда она добежала до Гетто Нуово, промокшая и напуганная до смерти, дождь прекратился. Запыхавшись, Джудитта перешла через мост и еще издалека увидела перед своей лавкой толпу. Она помчалась вперед. Люди расступались, пропуская ее.

Первым, кого увидела Джудитта, добежав до лавки, был Ариэль Бар-Цадок. Мужчина сидел на камне перед магазином, положив на колени желтую шапочку. Его жена зажимала ему лоб носовым платком. Ткань окрасилась алым. Спиной к Джудитте стояла какая-то женщина, в ее платье на плече зияла большая дыра. Когда женщина оглянулась, Джудитта увидела, что это Октавия. Она придерживала платье на груди, чтобы оно не упало. Ее глаза расширились от страха.

Только теперь Джудитта увидела, что пол усыпан обрывками бархата и шелка, витрина разбита, а в мокрых от дождя осколках стекла отражается мрачное серое небо.

– Они напали на нас… – едва слышно прошептала Октавия.

– Святой, – сказала какая-то женщина в толпе.

– У них были палки и камни, а еще они громко… – Голос Октавии сорвался.

– Громко кричали «ведьма», – договорила за нее женщина.

– Стражники прибежали слишком поздно, – сказал Ариэль.

Джудитта окинула взглядом развороченную лавку. Мокрое платье липло к телу, девушку била дрожь. Посмотрев на стражников на мосту, она присела и подняла обрывок шелковой ткани.

– Но почему? – прошептала Октавия.

– Потому что Бог оставил нас, – ответила Джудитта.

– Не говори так.

Сейчас на нее смотрела вся толпа. Порыв ветра поднял над землей обрызганное кровью воронье перо, выпавшее из одного из платьев.

– Потому что я проклята, – сказала Джудитта.