Меркурио разинул рот от изумления, увидев странный квартал, в котором в беспорядке жались друг к другу высоченные, точно башни, дома удивительнейших форм. Такое даже представить себе было трудно.

– Ну вот мы и пришли. Это Кастелетто, – сказал парень, показывавший ему дорогу.

Меркурио дал ему один марчетто и оглянулся. Во дворе между башнями было полно женщин. Они красили лица белилами и красным мелом, носили яркие наряды с глубокими вырезами, и у всех, и старых, и молодых, и зрелых женщин, и совсем еще девчушек, были на шеях желтые платки. Кто-то соблазнительно облизывал губы, проходя мимо Меркурио, одна женщина задрала юбку, демонстрируя ему белые округлые ягодицы, и, покачивая бедрами, пошла прочь.

– Трудно выбрать, верно? – рассмеялся какой-то мужик, только что вышедший из одной башни. Наверное, он заметил растерянность на лице юноши.

– Я ищу доктора Исаака ди Негропонте, – объяснил Меркурио.

– Доктора? – опешил мужчина. – Ты что, сюда не трахаться пришел?

– Мне нужен Исаак ди Негропонте.

Мужчина недоуменно покачал головой и пошел прочь.

Меркурио решительно направился к первой башне. При входе в нос ему ударил едкий запах дешевого блуда. Юноше стало дурно, и он порывисто зажал уши ладонями, чтобы не слышать стоны, доносившиеся с верхних этажей. Какая-то шлюха, покачивая бедрами, направилась к нему.

– Ты знакома с доктором Негропонте? – спросил он.

Проститутка игриво опустила ладонь ему на член.

– Где у тебя болит, сокровище мое? Я тебя от любой хвори исцелю…

Меркурио оттолкнул ее.

– Я ищу доктора Негропонте.

– Тут ищут шлюх, говнюк! – возмущенно бросила ему проститутка и пошла прочь.

Меркурио оглянулся. Он увидел немолодую уже женщину, стоявшую посреди двора, широко расставив ноги. Она не двигалась с места. Седые волосы перемежались розовыми и зелеными прядями.

– Простите, синьора, – обратился к ней Меркурио, подходя поближе. – Вы знаете доктора Негропонте?

Женщина молча посмотрела на него и застонала от облегчения. Меркурио не увидел у нее во рту ни одного зуба.

– Мне срочно нужно, – добавил он.

Женщина немного приподняла юбку и отступила в сторону. На земле осталась лужа мочи.

– Мне тоже нужно было срочно, мой миленький, – ухмыльнулась она.

– Но вы знаете доктора Негропонте?

– Знаю ли? Я знавала много мужчин, но они не называли мне своих имен. А даже если и называли, я сразу же забывала их, не успевали они всунуть-высунуть.

Меркурио уже собирался уходить, когда ему махнула рукой хорошенькая девушка. Вырез ее платья был настолько глубоким, что Меркурио увидел ее светлые абрикосовые соски. Это стало для юноши последней каплей. Он опустил глаза, заставляя себя не пялиться на шлюху, и поспешно направился к выходу.

– Погоди!

Меркурио оглянулся. Девушка догнала его, ее груди призывно покачивались.

– Нет, спасибо! – преувеличенно жестикулируя, отмахнулся он.

Юная проститутка рассмеялась.

– Могу поспорить, ты до сих пор девственник.

Меркурио хотелось уйти, но ее взгляд приказывал ему остаться.

– Смотри все глаза не высмотри!

– Ой… прости… – пробормотал юноша, отворачиваясь.

– Я слышала, ты ищешь шлюшьего доктора. – Девушка взяла его за руку.

– Ты его знаешь? – Меркурио опять покосился на ее обнаженные соски.

Девушка натянула платье повыше, прикрывая груди.

– Так лучше? Теперь ты понимаешь, что я тебе говорю?

Меркурио покраснел.

– Да, ты точно еще девственник, – рассмеялась красотка. – Он в Торре-делле-Джендайя. На шестом этаже. Спросишь Кардинальшу. – Проститутка указала на вход в одну из башен.

Кивнув, Меркурио поблагодарил ее. И вдруг девушка сдернула платье до пупка, так что ее голые груди заколыхались прямо у Меркурио перед носом. Невинно рассмеявшись, точно маленькая девочка, проститутка убежала.

Сбитый с толку, Меркурио пошел к Торре-делле-Джендайя, оглядываясь на проститутку. Та махнула ему рукой, и юноша, все еще слегка ошалелый, улыбнулся ей. Он почувствовал, как разгорается огонь в его чреслах, и подумал о Джудитте. В очередной раз ему стало ясно, что ему недостаточно прикасаться к ней только через створы ворот.

«Именно поэтому ты сюда и пришел», – сказал он себе, заходя в Торре-делле-Джендайя. Лестница, змеясь, уходила вверх.

Потрясенно осмотревшись, Меркурио начал подъем. В его кармане позвякивала тридцать одна золотая и семь серебряных монет. Целое состояние. Такую прибыль ему принес праздник у обеднелого дворянина. Он забрал свою долю сегодня утром, через две недели после того, как ему в голову пришла эта простая, но гениальная идея. И Сараваль отдал ему деньги с радостью – дела шли отлично. Может быть, золота будет еще больше, поскольку две благородные дамы еще вели с ростовщиком переговоры об очень дорогих украшениях – цепочке и кольце. Затея Меркурио увенчалась ошеломительным успехом. Именно поэтому юноша носил монеты с собой. Он верил, что они принесут ему удачу.

Поднимаясь по грязным ступенькам Торре-делле-Джендайя, он повторял заученную наизусть фразу. Простенькую фразу. Но она, несомненно, возымеет свое действие.

Еще пара пролетов – и Меркурио добрался до этажа, где пахло не грязью и плотскими утехами, а мылом и щелочью.

– Тебе чего? – грубо осведомилась высокая женщина в пурпурном платье.

– Это шестой этаж? – уточнил Меркурио.

– Тебе чего? – повторила великанша.

– Я ищу Кардинальшу.

– Сегодня я не работаю.

– Так это ты Кардинальша? – опешил Меркурио.

– А ты тупой, да?

– Ты знаешь доктора Негропонте?

Женщина подозрительно прищурилась.

– Я тебя в последний раз спрашиваю, и если ты не хочешь, чтобы я спустила тебя с лестницы, тебе лучше бы ответить мне. Что тебе здесь нужно?

– Мне нужно кое-что сказать доктору.

– Скажи мне, и я ему передам, когда увижу, – отрезала Кардинальша.

– Нет, мне нужно переговорить с ним лично. – Меркурио замялся. – Это важно. Речь идет о его дочери.

Лицо проститутки окаменело.

– Что-то случилось? Ей плохо?

– Нет-нет, – пробормотал Меркурио. – Ну, тут, понимаешь, какое дело…

Кардинальша окинула его испытующим взглядом.

– Так. Стоишь здесь и не дергаешься, – приказала она и направилась к двери в самом начале узкого коридора.

Постучав, женщина заглянула внутрь.

– Кто там?

– Это я, доктор, – поспешно сказал Меркурио. Он все-таки пошел за Кардинальшей.

– Кто?

– Меркурио.

– Ох, проклятье! – ругнулся Исаак.

– Мне спустить его с лестницы? – Кардинальша с готовностью схватила Меркурио за шиворот.

В дверном проеме показался Исаак. Его лицо осунулось, он устал целыми днями бороться с французской болезнью. Доктор взглянул на Меркурио, но, казалось, не видел его. Он повернулся к Кардинальше, указал на комнату и молча покачал головой. Женщина побледнела, ее глаза наполнились слезами.

– Входи, – не особо приветливо бросил он Меркурио и опустил ладонь на плечо великанши. – Позаботься обо всем.

Меркурио вошел в комнату и увидел лежащую на кровати женщину. Ее нос провалился от болезни, лицо казалось напряженным.

– Добрый день, – прошептал он.

– Она тебя не слышит. – Исаак прикрыл за собой дверь. – Ее страдания сегодня подошли к концу.

Меркурио испуганно отпрянул.

– Я позвал тебя сюда, потому что и сам хотел с тобой поговорить. И вот что я тебе скажу, – с напором произнес доктор, невзирая на усталость и разочарование. – Держись подальше от моей дочери, – прошептал он. – Затем он постучал указательным пальцем Меркурио по груди и медленно, с нажимом на каждом слове, повторил: – Держись… подальше… от… моей… дочери!

Меркурио почувствовал, как кровь ударила ему в голову. Его затрясло от возмущения – обычно именно так он отвечал на несправедливость. Но юноша сдержался, глубоко вздохнул и произнес-таки фразу, которую заучил наизусть:

– Я стал таким, как вы… доктор, – немного сдавленно сказал он. – Стал честным.

– Да у тебя на лице написано, что ты прохвост, – прорычал Исаак, подходя к нему совсем близко. – Ты преступник. Дрянь.

– А вы тогда кто? – вспылил Меркурио.

– Хочешь оскорбить меня? – Исаак схватил его за грудки.

– Почему вы полагаете, что вы вправе измениться, а другие – нет? – Глаза юноши сверкали, он больше не мог мириться с такой несправедливостью. – Да за кого вы себя принимаете?! – Он высвободился из хватки доктора.

Исаак молча смотрел на него.

– Доктор, выслушайте меня, – уже спокойнее продолжил Меркурио. – Сейчас у меня приличная работа. – Он достал кошель с заработанными монетами и показал их доктору, уверенный, что это впечатлит Исаака. – Вот, посмотрите. Я не только стал честным человеком, я еще и разбогател, – гордо сообщил он.

– Держись подальше от моей дочери, – сказал Исаак, не удостоив деньги и взглядом.

– Но я люблю вашу дочь! – воскликнул Меркурио и сам испугался своих слов. Он впервые произнес это вслух.

Исаак чуть ли не с кулаками на него бросился, когда дверь распахнулась. Кардинальша и другие две проститутки вошли, опустив головы. Их глаза покраснели от слез. Женщины переложили тело своей подруги на носилки – осторожно, словно она была еще жива – и вынесли в коридор.

Исаак размеренным шагом подошел к двери и, захлопнув ее, так и остановился – с ладонью на ручке, спиной к Меркурио.

– Если ты и правда любишь Джудитту, – тихо произнес он, – то пойми наконец, сколько горя ты ей принесешь. Подумай об этом, раз любишь ее.

Меркурио стало стыдно. Он завязал кошель с монетами и спрятал деньги на поясе. В глубине души он был согласен с доктором и уже готов был признать свое поражение, когда вспомнил об Анне и о том, как она верила в него. И о том, как смотрела на него Джудитта. Меркурио был уверен, что она любит его.

– Нет! – заявил он. – Нет!

Исаак повернулся, его лицо покраснело.

– Я стану честным человеком! – стоял на своем Меркурио. – Я буду достоин руки Джудитты!

– Да? И что дальше? – Исаак все сильнее наливался кровью. – Ты и евреем станешь?

– Да, если придется!

– Уходи отсюда, мальчик. Наши миры могут существовать рядом друг с другом, но никогда им не слиться воедино.

– Вы так считаете, потому что у вас не хватает воображения.

– Воображения? – насмешливо переспросил Исаак, приподнимая одну бровь. Он покачал головой и открыл дверь. – Уходи, мальчик. Ты просто дурак.

Меркурио медленно, с достоинством направился к двери.

– Я стану…

– Ты даже сейчас не знаешь, кто ты такой, – в ярости перебил его Исаак. – Откуда же тебе знать, кем ты станешь?

Меркурио развернулся.

– Я могу стать кем угодно, стоит мне только захотеть!

– Вот видишь. Ты всего лишь притворщик! – Исаак толкнул его в сторону лестницы. – Так может рассуждать только прожженный мошенник. Честный человек не хочет стать кем-то другим. Он хочет быть собой, болван ты эдакий!

Меркурио был потрясен до глубины души. Он боялся, что Исаак может быть прав, ведь он действительно не знал, кто он такой. Вдруг он вообще никто? И этот страх разгорался в юноше все ярче, а с ним и ярость, заставлявшая наседать на собеседника.

– Вы можете отчитывать меня сколько угодно, но как вы могли допустить, чтобы ваша дочь жила в заточении, точно дикий зверь? Что вы за человек такой? Что вы за отец такой? Разве этого Джудитта заслуживает?

– Ах ты проклятый мерзавец! – Замахнувшись, Исаак набросился на парня, обрушив на него всю свою злость.

Вопли, непривычные на этом этаже, где расположились больные, привлекли внимание Кардинальши и других двух шлюх, и драку остановили. Когда Исаака и Меркурио разняли, доктор не решился посмотреть на своего противника. Он боялся, что юноша прав. Исаак увез дочь с родного острова, чтобы обеспечить ей лучшую жизнь. Но действительно ли жизнь здесь была лучше?

– Я заберу Джудитту отсюда! – крикнул Меркурио, пока его оттаскивали прочь.

– А я тебе сердце зубами вырву, – огрызнулся Исаак, но так тихо, что никто его не услышал. – Выгоните его взашей, – понурившись, сказал он и пошел за своими вещами, оставшимися в комнате в начале коридора.

Меркурио вышел из Кастелетто в настолько взбудораженном состоянии, что едва мог ясно мыслить. Он чувствовал гнев от всех тех гадостей, что наговорил ему Исаак, но в то же время и глубокую тревогу, ибо многое из сказанного могло оказаться правдой. Что, если он не справится? Не станет настоящим мужчиной? Человеком, которому не приходится всю жизнь убегать и прятаться?

Погрузившись в раздумья, юноша обозленно топал вперед, куда глаза глядели. Временами он натыкался на прохожих, но не слышал ни ругани, ни оскорблений и не останавливался, чтобы извиниться. Сейчас для Меркурио имели значение только его мысли, словно ничего другого и не существовало вовсе.

Близился вечер, и над землей сгустился туман, отгородивший Меркурио от всего мира. Мог ли он позволить себе любить Джудитту? Что он мог предложить ей? Слова Исаака задели его. Сам того не зная, доктор нащупал его больное место. «Кто ты?» – вновь и вновь спрашивал себя Меркурио. Он сказал Исааку, что может стать кем захочет. Но разве сейчас он никем не был? Кем был он, Меркурио? Кем он был, когда не притворялся?

Устав задавать себе один и тот же вопрос, не находя на него ответа, парень остановился и закрыл лицо руками, вложив в этот жест всю свою злость и отчаяние. Успокоившись немного, Меркурио открыл глаза и попытался понять, где находится. Но мир вокруг сузился, отгородился густым туманом, точно спрятался за плотным пологом из левантинского хлопка. Меркурио сделал шаг, и его правый башмак угодил в грязь. Юноша прыгнул вперед и приземлился на глыбу истрийского известняка – таким в городе были устланы каналы. Но воды за глыбой не было, только, как показалось Меркурио, какая-то рампа из вбитых в землю досок. Доски поросли лишайником, тут царил едкий запах гнили.

Меркурио забрался на рампу и побрел вперед. Вскоре послышался плеск воды, и вдруг юноша очутился перед темной округлой стеной из древесины, поднимавшейся между берегом и водой.

– Кто там? – осведомились из тумана.

Рядом зарычала собака.

Меркурио не знал, что ему ответить на этот вопрос.

– Где мы находимся? – спросил он, не понимая, с какой стороны доносится голос, и прислонился к стенке. Та легонько колыхнулась, и Меркурио показалось, что дерево дышит.

– Ты на верфи Жуана дель Ольмо. А Жуан дель Ольмо – это, стало быть, я, – сказал человек прямо за его спиной.

Меркурио оглянулся. К нему, рыча, подошел худой облезлый пес с порванными ушами – тонкий хвост поджат, верхняя губа поднята, желтоватые клыки обнажены. Но Меркурио пес показался скорее испуганным, чем злым, и потому он протянул животному руку. Пес отпрянул, но затем подошел снова, осмелев от присутствия своего хозяина: из густого тумана вынырнул старик. Пес обнюхал руку Меркурио и завилял хвостом.

– Молодец, Мозье, – сказал Жуан.

Меркурио же удивленно уставился на странное сооружение из темного дерева, открывшееся его взору.

– Что это?

– Каракка.

– Что? – переспросил Меркурио.

– Парусный корабль. – Старик тихо рассмеялся.

– Какой большой… – потрясенно протянул юноша.

Жуан кивнул.

– Вернее, это была каракка.

– Была?

– Судно нужно утопить. – В голосе старика слышалась грусть. – Как только у меня появятся деньги, придется отправить его на дно. Вот так вот… – вздохнул он.

– А почему?

Жуан подошел в корме и легонько постучал по дереву.

– Ты не разбираешься в кораблях и морских обычаях, верно, мальчик? – Он грустно рассмеялся.

Меркурио пожал плечами.

– Не разбираюсь, – признал он.

– Корабли… Они как лошади, – пояснил старик. – Загнанных лошадей пристреливают.

– А это… загнанный корабль?

– Да, бедняжка.

– Он ваш?

– Теперь, когда судно в столь плачевном состоянии, мой. – Жуан похлопал корабль по деревянному боку. – Я служил на нем еще юнгой. Я повзрослел и состарился на нем. Этим доскам больше сорока лет. – Он с любовью провел кончиками пальцев по внешней стороне киля.

Корабль едва заметно качнуло, наверное, от слабого подводного течения. Доски заскрипели – судно словно бы отвечало старику. И вновь Меркурио показалось, что перед ним живое существо.

– И когда хозяин корабля решил потопить его… – продолжил Жуан. – Знаешь, а ведь с тех пор прошло уже лет пять. – Он помолчал, качая головой, словно сам не мог поверить в то, что сделал. – Тут все соседи надо мной потешаются. И в чем-то они правы. Вот и тебе сейчас расскажу, чтобы и ты понял, какой я старый дурень, совсем умом тронулся… Когда хозяин решил, что пришло время пустить корабль ко дну, я попросил его отдать судно мне и предложил платить за это. Я просто не мог расстаться с этой… этой… эх, да чего уж там. – Жуан простонал. – Вот я старый дурак. Я думал, эта красавица заслуживает того, чтобы ее пустил ко дну тот, кто ее любит, а не какой-то чужак.

Собака завиляла хвостом и немного застенчиво лизнула Меркурио в руку.

Старик потрепал ее по голове.

– Ты у меня тоже старый дурак, Мозье. Откуда ты знаешь, что это приличный человек? Может, он нам сейчас глотки перережет. И ограбит нас.

– Нет-нет, господин, – испугался Меркурио. – Я ни в коем случае не собираюсь…

– Я знаю, мальчик, – сказал Жуан и, словно чтобы остановить поток собственных глупостей, поднял руку, изъеденную старостью и сыростью этого места между сушей и водой. – Мозье у меня не дурак. Будь ты плохим человеком, он бы тебя уже укусил.

– Так значит, вы уверены в том, что я не плохой человек? – переспросил Меркурио.

– Конечно, мальчик, – не колеблясь ответил старик.

– А вы знаете, кто я?

– Откуда же мне знать, кто ты? – удивился Жуан.

Меркурио пристально смотрел на него, будто ожидая ответа на свой вопрос. Словно этот старик мог разъяснить ему все, дать ответ и ему, и Исааку.

– Ты похож на… – начал Жуан.

– На кого? – с надеждой в голосе спросил Меркурио.

– На человека, который потерялся, – пожал плечами старик.

Меркурио молча смотрел на него.

– Да, – произнес он наконец. – Вы правы.

Жуан ткнул пальцем себе за спину.

– Держись левее этого канала. Это Рио-ди-Санта-Жюстина. Иди вдоль него напрямик, пока не увидишь слева еще один канал, Рио-ди-Фонтего. Если пойдешь вдоль него, то очутишься прямо перед Арсеналом. Знаешь, как оттуда добраться домой?

– Да… Спасибо.

– И нам пора домой, Мозье. – Старик медленно побрел обратно в туман.

Меркурио опустил ладонь на бок корабля, на то же место, которого касался Жуан дель Ольмо, коснулся пакли и затвердевшей смолы в швах обшивки.

Корабль заскрипел, словно заговорил и с Меркурио тоже.

– А почему вы его не почините? – крикнул юноша вслед удаляющейся в туман темной фигуре.

– У меня нет денег, чтобы потопить его, – печально ответил старик. – Откуда мне взять деньги, чтобы привести его в порядок?

Шарканье его шагов затихло.

Корабль скрипел, будто пытаясь поведать Меркурио о чем-то. Ладонь юноши скользнула к кошелю с тридцатью одной монетой, которые он заработал честным трудом.

– Я дам вам денег, – крикнул он в полог из тумана.

Эта фраза эхом разнеслась в пустоте вокруг.

И воцарилась тишина.

Из тумана вновь вынырнули старик и его собака.

– Наверное, ты еще больший остолоп, чем Жуан дель Ольмо, – рассмеялся старик. На этот раз в его голосе не было печали.