– Ты мне не доверяешь! – возмущалась Джудитта, преграждая отцу путь.

– Я не доверяю этому мошеннику! – рявкнул в ответ Исаак.

– Прекрати его так называть! – Джудитта покраснела от гнева.

Доктор мотнул головой, тщетно пытаясь успокоиться.

– Я запрещаю тебе видеться с ним! – Он сжал кулаки.

– Как бы я с ним увиделась, если ты приставил ко мне этого сторожевого пса! – прошипела девушка.

Она полагала, что отец попросил Иосифа сопровождать ее, чтобы она не боялась ходить по улицам после нападения мальчишки, который вырвал у нее клок волос и сорвал шапочку. Теперь же Джудитта чувствовала себя обманутой.

– По ночам христиане заботятся о том, чтобы я была в неволе. А днем – мой собственный отец.

– Это для твоего же блага, – коротко ответил Исаак.

– Ну да, конечно, – состроила гримасу Джудитта.

– Ты еще молода, – продолжил Исаак. Он хотел прекратить эту ссору, но в то же время чувствовал, что закипает. – Сейчас ты этого не понимаешь. Но однажды ты мне за это еще спасибо скажешь.

– Однажды я от тебя убегу! – выдохнула Джудитта, с кулаками бросаясь на отца.

И тогда Исаак не сдержался. Не успел он понять, что делает, как его рука уже влепила Джудитте пощечину.

От неожиданности девушка широко распахнула глаза, приложив ладонь к больному месту.

– Джудитта… – жалобно прошептал Исаак.

Девушка молча открыла перед ним дверь, выпуская наружу.

На мгновение доктор замер на месте. Ему хотелось обнять дочь, попросить у нее прощения. Хотелось объяснить ей все, сказать, что он сожалеет. Но Исаак стоял молча. Сердце сжалось у него в груди, сперло дыхание. Как же ему хотелось, чтобы жена была рядом! Хава знала бы, что делать. Сам же он не справлялся.

Злясь на самого себя, Исаак выскочил из квартиры и встретил на лестнице Иосифа.

– Добрый день, господин доктор, – поздоровался юноша. Его ладонь неизменно покоилась на рукояти дубинки.

– Иди ты к чертовой матери со своим добрым днем, – наорал на него Исаак, пробегая мимо.

Но уже через пару ступеней он остановился, оглянулся и ткнул в Иосифа пальцем:

– Ты уволен!

– Но господин доктор… – опешил юноша.

– Убирайся вон, а не то я тебе твоей же дубинкой череп проломлю! – бушевал Исаак.

Не понимая, что происходит, Иосиф развернулся и медленно пошел вниз по лестнице.

– Ну, пошевеливайся!

Высоченный широкоплечий парень испуганно втянул голову в плечи, будто и правда опасался, что доктор его побьет, и поспешно скрылся из виду.

Исаак спустился еще на два пролета, затем, опомнившись, помчался наверх, перепрыгивая по две ступени за раз, и распахнул дверь.

– Но если я узнаю, что ты опять встречалась с этим прохвостом… – крикнул он, угрожающе махнув кулаком, и с грохотом захлопнул дверь.

– Его зовут Меркурио! – рявкнула в ответ Джудитта.

– Да, черт побери, я знаю, что его зовут Меркурио, – огрызнулся Исаак, поспешно спускаясь по лестнице.

У входа в дом его уже ждал Доннола. Коротышка оживленно болтал с одним из стражников. Исаак, не здороваясь, прошел мимо.

Доннола сломя голову помчался за ним.

– А мы сегодня в хорошем настроении, я смотрю, – выдохнул он, догнав доктора.

– Ох, проклятье, Доннола, – прорычал Исаак. – И за что мне такая напасть, как моя дочь?

Доннола рассмеялся.

– Ох, иди и ты к чертовой матери! – выругался доктор.

Но Доннола рассмеялся еще громче.

Воздух пах дешевым вином, отдававшим уксусом, – Исаак и Доннола шли мимо винных магазинчиков на Калле-делла-Мальвазия. Доктор едва подавил подступившую к горлу тошноту.

Перед монастырем Санта-Мариа-делла-Мизерикордия в нос ему ударила другая вонь. Тут на ступенях сидели больные и раненые, ожидая, пока монахи помогут им. Пахло гноящейся плотью и смертью.

Исаак раздумывал о течении болезни, бушевавшей среди проституток. Не хворь, а бич Божий. С каждым днем число заболевших росло. Сам Исаак лечил сейчас около сорока женщин, и никто не знал, сколько людей на самом деле были больны. Многие не хотели лечиться, опасаясь потерять клиентов. А зараза все распространялась. Тех, кто обращался к Исааку, селили на шестом этаже Торре-делле-Джендайя, где здоровые проститутки уступали комнаты больным, но по-прежнему платили Скарабелло по серебряному в неделю.

По городу поползли слухи, и некоторые шлюхи начали жаловаться, мол, эта больница посреди дома терпимости разгонит им клиентов.

Но больше всего волновало Исаака то, что люди думали об этой болезни, в особенности священники и врачи. Ни Церковь, ни ученые мужи ничего не могли поделать с французской болезнью и потому склонны были опровергать объяснение, согласно которому зараза передавалась половым путем. Они утверждали, что эта хворь – проявление гнева Божьего.

Бог, говорили они, прогневался, ибо грешна была Венеция, и потому изъязвилась плоть грешников.

Но никто из говоривших так и не подумал, что грех-то и переносит болезнь. И не случайно хворь так быстро распространилась именно среди проституток: те постоянно спали с разными мужчинами, ублажая их.

Исаака удивляло отношение его коллег, готовых умыть руки. Некоторые даже отказывались лечить больных, чтобы «не нарушать волю Господа». Другие списывали все на расположение звезд, чтобы не выдать собственное непонимание и бессилие. Были и те, кто воздевал руки к небесам и говорил: «Человек предавался плотским утехам с обезьянами, потому бушует сия болезнь», как будто эти слова вообще имели какой-то смысл.

В этой атмосфере невежества и тупости оставалось всего двое людей, которые разделяли опасения Исаака и пытались бороться с болезнью научными методами – приор скуолы при храме Санта-Мария-делла-Мизерикордия и женщина из мирянского ордена флагеллантов, вместе управлявшие больницей скуолы. Дойдя до храма, Исаак увидел Заппафанги – брата-посыльного из храма. Он сразу же узнал доктора и подошел поговорить. По словам монаха, приор и помогавшая ему флагеллантка приняли еще трех больных с симптомами французской болезни.

– Я могу их осмотреть? – оживился Исаак.

– Сожалею, – покачал головой монах. – Приор просил не разглашать их имена. – Мужчина заговорщицки склонился к Исааку. – Говорят, речь идет о высокопоставленных особах. Один из них якобы даже входит в Совет десяти.

Исаак кивнул. В ближайшие дни приор, без сомнения, сообщит ему о том, как протекает болезнь. Исаака вовсе не интересовало, кем были пациенты. Ему нужно было узнать, как болезнь развивается у мужчин. Похоже, она неизменно приводила к летальному исходу, по крайней мере, так казалось сейчас. Исаак достал из кармана бутылочку и передал ее монаху.

– Отдай это приору. Это масло гваякума. Оно снимает боль.

Попрощавшись, Исаак махнул рукой Донноле, показывая, что пора продолжить путь. Дойдя до Кастелетто, мужчины сразу пошли в башню Торре-делле-Джендайя. В коридоре в нос им ударила вонь. Исаак и Доннола поплелись вверх по лестнице. На четвертом этаже доктор остановился и повернулся к своему помощнику.

– Как ты думаешь, я плохо забочусь о Джудитте?

– Что вы имеете в виду?

– Доннола… – Исаак плотно сжал губы и посмотрел наверх. – Что мы творим с этими бедняжками?

– Вы им помогаете, доктор, – уверенно ответил Доннола. – И берете меньше денег, чем могли бы.

– Я зарабатываю намного больше, чем заслуживаю. Четыре женщины уже мертвы. Я не смог спасти ни одну их них. Так за что же мне требовать деньги?

– За время, которое вы тратите на них, – совершенно серьезно возразил коротышка. – Вы сидите тут с утра до вечера. Кто бы еще поступил так?

– Любая дама из высшего общества.

– Я уже говорил вам. Вы, евреи, обожаете себя жалеть. Вынужден признаться вам, мне наскучило это слушать.

Исаак улыбнулся.

– Так что скажешь, я хорошо забочусь о Джудитте или нет?

– Это только вы можете знать, доктор. Но раз уж вам хочется поговорить об этом, то лучше бы вам обратиться к вашей дочери, а не ко мне.

– Ты превращаешься в занудливого философа, Доннола. – Доктор хлопнул его по плечу. – И все же я благодарен тебе.

Они поднялись еще на два пролета.

Кардинальша, высоченная мужиковатая шлюха, уже ждала их.

– Поступило еще трое, – сообщила она. – Но мест больше нет.

– Значит, придется потесниться.

– Вообще-то, их было на две больше, – немного смущенно шепнула Квирина. – Но они сказали, что… что они не…

– Не хотят, чтобы их лечил еврей? – напрямую спросил Исаак.

Женщина мрачно кивнула.

– Если бы таких было только две, – вздохнул Исаак. – Мне жаль, что я родился евреем, – мрачно воздел он руки горе. – Но так уж сложилось, верно?

– Вы наш врач, тут и говорить не о чем, – решительно заявила Кардинальша.

Доннола улыбнулся проститутке, проходя мимо.

– Отличный ответ, – сказал он. – Знаешь, красавица, когда-нибудь я предложу тебе насладиться моим телом.

– Тогда придется тебе насладиться ударом моего кулака в челюсть, – отрезала Квирина.

Рассмеявшись, Доннола поспешил за Исааком.

Тот уже начал обход. Доктор заглядывал в каждую комнату и ободряюще улыбался каждой больной проститутке. Доннола протиснулся мимо и открыл дверь в конце коридора, украшенную изображением пышногрудой дамы.

– Добрый день, Республика, – тепло поздоровался он. – Как ты себя чувствуешь?

– Лучше.

Доннола повернулся к Исааку и улыбнулся.

– Вот видите? – прошептал он. – Кому-то стало лучше, невзирая на всю вашу бестолковость.

– Цыплят по осени считают, – мрачно ответил Исаак.

Доннола в нарочитом отчаянии всплеснул руками.

– Иногда я вас удушить готов, доктор.

Исаак вошел в комнату.

Лидия, дочь Констанцы, бросилась ему навстречу и заключила в объятия.

– Раны заживают! Они и правда заживают! Спасибо, спасибо вам огромное! – Она крепко прижала его к себе. – Я люблю вас как отца, доктор.

– Но… но… – растерялся Исаак.

Доннола оглушительно расхохотался.

Исаак подошел к Республике, сел к ней на кровать и увидел, что на щеках женщины вновь проступил румянец. Болезнь иссушила столь пышные когда-то формы Констанцы, но женщина была еще жива.

Откинув одеяло, Исаак тщательнейшим образом проверил каждый из нарывов.

«Ты не настоящий врач, не забывай об этом», – повторял он себе.

– Марианна гордится вами, доктор, – сказала Республика, как будто прочитав его мысли. – Она явилась мне сегодня ночью во сне.

Исаак заслушался ее чувственным голосом, бальзамом лившимся ему в сердце.

Исааку хотелось погладить ее по щеке. Констанца привлекала его как женщина. Но не успел он подумать об этом, как устыдился своих мыслей и поспешно поднялся с ее постели.

– Да. Раны и правда выглядят лучше.

У Республики слезы навернулись на глаза. Она плотно сжала губы, чтобы не расплакаться.

Исаак опустил взгляд. В воцарившейся тишине он вдруг почувствовал, как кто-то взял его за руку. Лидия неслышно подкралась к нему и сунула доктору в ладонь что-то маленькое и холодное.

Исаак увидел, что на ладони у него лежит монетка, тот самый грош, который девочка предложила ему при первой встрече. Доктор повернулся к ней, и девочка молча покачала головой. Она не позволит ему отказаться от оплаты.

Исаак сжал в кулаке марчетто.

«Да, ты это заслужил, проклятый мошенник», – подумал он.