Джудитта встала из-за стола. Она просидела за ним, согнувшись над шляпкой, уже четыре часа. Болела шея, болели руки, болела подушечка указательного пальца – девушка столько раз уже укололась иголкой, что кожа покраснела. На полу и на столе перед Джудиттой лежало не меньше дюжины шляпок разных фасонов и различных оттенков желтого.

Девушка заглянула в комнату своего отца. Исаак лежал на кровати, прикрыв голову руками. Как и все дни до этого. После смерти Марианны, возлюбленной капитана Ланцафама, доктор никак не мог оправиться от потрясения. Джудитте приходилось наблюдать за тем, как он постепенно спивается, предаваясь унынию.

У изголовья кровати стояла бутылка вина. Джудитта прокралась в комнату и протянула к бутылке руку.

– Оставь, – прорычал Исаак, не поднимая голову.

– Тебе от этого плохо, пап…

– Оставь!

Девушка вздрогнула. Она не привыкла к тому, чтобы на нее кричали. На глаза ей навернулись слезы. Джудитта опустила бутылку на выложенный плиткой пол.

– Еще станешь, как капитан…

Исаак мрачно повернулся к ней.

– Неужели в этом доме нельзя добиться покоя? – стиснув зубы, выдавил он.

Девушка испуганно отпрянула. Исаак схватил бутылку и махнул ею над головой.

– Из-за этого мне нет покоя?!

Джудитта отступала к двери.

– Из-за этого?! – Он грохнул бутылкой об стену.

Стекло разбилось, вино забрызгало стену, на полу образовались бордовые лужи.

– Ну вот! Проблема решена! И не смей собирать осколки и прибираться здесь! – Исаак угрожающе ткнул в сторону дочери пальцем. – Убирайся отсюда! – Бросившись на постель, он вновь прикрыл голову руками.

Джудитта испуганно выскочила из комнаты. Закрыв дверь, она подошла к маленькому окошку, которое выходило на главную площадь Гетто Нуово.

– Молю тебя, помоги мне, Хашем. – Девушка прикусила губу, чтобы не разрыдаться. – Если я потеряю отца… – она подавила всхлип, – …то останусь совсем одна.

Джудитта почувствовала, как растут в ней страх и отчаяние. Повернувшись, она обвела взглядом жалкую квартирку, в которой им теперь приходилось ютиться. Потолки были настолько низкими, что хотелось ссутулиться. Узкие комнаты, скрипучие полы, крохотные окна, едва пропускавшие воздух, даже если их постоянно держать открытыми. Тут было всего две комнаты, и в них приходилось и спать, и готовить, и есть. Потрепанное жилище, такое же, как и все остальные, в которых теперь приходилось жить евреям. В тесноте, да еще и по заоблачной цене, намного выше, чем платили бы христиане.

Выглянув в окно, Джудитта увидела, как на площади играют двое малышей. Дети возились прямо у ворот, и девушка засмотрелась на тяжелые створы. Вечером ворота с глухим стуком захлопывались, и от скрипа засова любого пробирала дрожь.

Джудитта обвела взглядом стены из неровных камней – ограждение квартала возводили в спешке, не заботясь о красоте. Власти города решили запереть здесь людей, точно скот. Девушка подумала о семье, живущей по соседству. Окна в той квартире выходили не на площадь, а на канал, и по приказу магистрата их замуровали. И всякий раз, как эта семья из пяти человек усаживалась за стол, им приходилось смотреть на кирпичную стену. Словно они были замурованы заживо. «Я заберу тебя отсюда», – крикнул Меркурио в первый вечер, когда их заперли здесь. Эти слова до сих пор эхом отдавались у нее в голове. Каждый вечер Джудитта ходила к мосту, надеясь увидеть там Меркурио. Она ждала. Но юноша больше не появлялся, хотя днем можно было беспрепятственно проникнуть в Гетто Нуово. Он вообще больше не приходил к ней. И когда Джудитта думала об этом, в ней закипала ярость. Ярость, вызванная унижением. «Наверняка он сейчас целуется с этой своей Бенедеттой, – думала она в такие моменты. – И наверняка они смеются надо мной и моей глупостью. Какая же я дура!»

И все же ее пальцы вновь и вновь касались носового платка, который девушка всегда носила с собой. Платка, на котором смешалась их кровь, когда они встретились впервые. Платок, ставший символом их «союза» – так Джудитта втайне называла их отношения.

«Вот я дура», – с горечью подумала она.

И тут в дверь постучали.

Девушка вздрогнула, вскинувшись от своих мыслей.

– Кто там? – осторожно спросила она.

– Я, кто же еще?

Открыв дверь, Джудитта бросилась Донноле на шею. Коротышка каждый день навещал Исаака.

– Так, спокойно. Что за вольности? – Доннола отстранился, смущенно улыбаясь.

– Он пьян. – Джудитта разрыдалась.

Мужчина вздрогнул. Он не знал, что ему делать.

– Папе плохо, а я не знаю, как мне поступить… – всхлипывала девушка. – Не знаю, как ему помочь…

Опустив ладони ей на плечи, Доннола заглянул Джудитте в глаза.

– Ладно, поговорю с ним.

Девушка понурилась.

Доннола подошел к комнате Исаака и распахнул дверь.

– Вставайте, доктор! – решительно воскликнул он. – Что это мне приходится выслушивать от вашей дочери?

– Убирайся вон, Доннола!

Было слышно, как Исаак чем-то запустил в него. Раздался приглушенный стон.

Доннола, потирая ногу и морщась, вышел из комнаты.

– Пускай вначале успокоится, – шепнул он Джудитте.

– И дверь за собой закрой! – рявкнул Исаак.

Вздрогнув, Доннола послушался, сконфуженно улыбаясь Джудитте.

– Нужно просто понять, как бы поговорить с ним… – пробормотал он. – Весь вопрос в том, какую стратегию выбрать, понимаешь?

Кивнув, Джудитта взяла одну из недавно сшитых шляпок и надела себе на голову.

– Пойду прогуляюсь.

– Вот видишь, отличная идея, – заявил Доннола. – Просто отличная!

Джудитта открыла дверь из квартиры и немного неуверенно покосилась на Доннолу.

– Ну же, иди, развейся немного, – с притворным восторгом подтолкнул ее коротышка.

Его эта ситуация столь же донимала, как и ее.

Джудитта спустилась вниз по узкой темной лестнице. В коридоре пахло плесенью. Дверь была открыта, и вскоре девушка очутилась под узкой аркой между двумя лавками ростовщиков. С другой стороны ворот Гетто Нуово доносился уже ставший привычным голос монаха – каждое утро доминиканец упорно приходил сюда, чтобы прочитать проповедь, порочащую евреев. Это был тот же монах, которого они с отцом встретили в таверне, едва сойдя на берег. Он словно преследовал их.

– Господь говорил со мною! – вопил брат Амадео. – Услышь меня, Венеция! Теперь, когда они заперты, взгляни на них, Венеция! То бич Божий, раковая опухоль на теле города! Колдуны, ведьмы, слуги Сатаны!

Джудитта опустила голову, стараясь не слушать этот противный голос, и вдохнула влажный воздух. Над лагуной висел сладковатый запах гнили, в особенности в такие знойные безветренные дни, как этот. Над землей колыхалась дымка. Подобрав юбку, Джудитта пошла через площадь, огибая лужи и грязь, и направилась к лавке старых тканей, где она иногда покупала обрезки.

– Это не та же шляпка, что вчера, верно? – поинтересовался продавец в лавке.

Покачав головой, девушка принялась перебирать ткани.

– Очень миленькая, – заявила одна из посетительниц. – Где ты ее купила?

– Я ее сама сшила, – смущенно ответила Джудитта, не поднимая головы.

– Ты? – опешила женщина.

Пожав плечами, Джудитта поспешно вышла на улицу, но не успела она сделать и пару шагов в сторону Каннареджо, как женщина из лавки догнала ее.

– Подожди, куда ты так спешишь? – Незнакомка пошла рядом с ней.

– Мне нужно кое-что купить, извините.

– На рынке?

– Да.

– Отлично! Я туда как раз и направляюсь, – улыбнулась женщина, подхватывая Джудитту под руку.

Они вдвоем пошли в сторону овощного рынка, раскинувшегося сразу за соттопортего центральной площади Гетто Нуово, неподалеку от вторых ворот.

– Услышь меня, Венеция! – распинался брат Амадео. – Покайся в грехах своих! Изгони жидовское отродье!

– Ох уж этот монах! – В голосе женщины слышалась злость. И страх.

Джудитте хотелось побыть одной, но она не знала, как отделаться от непрошеной спутницы.

– Меня зовут Октавия, – представилась женщина, качая головой, точно пытаясь отделаться от пронзительного голоса монаха. – Я знаю, это не еврейское имя, но мой отец увлекался культурой Древнего Рима. Знаешь, кем была Октавия?

Джудитта растерянно пожала плечами.

– Женой Нерона. Странное же имечко выбрал мой сумасшедший папаша, да упокоит Господь его душу. – Октавия покрепче перехватила руку Джудитты. – Ну, прыгай! – Женщина перепрыгнула большую лужу и рассмеялась.

Джудитта, не раздумывая, последовала ее примеру. Губ девушки коснулась улыбка.

– Иногда даже маленького прыжка достаточно, верно?

– Что вы имеете в виду?

– Достаточно сделать какую-то глупость, чтобы отогнать чопорность, и все сразу видится в новом свете… все становится проще. – Октавия подмигнула.

Джудитта улыбнулась.

– Итак, если не ошибаюсь, ты дочь врача. Он еще дружит с нашим стражником.

– Капитаном Ланцафамом. – Девушка кивнула.

– А как тебя зовут?

– Джудитта.

– Джудитта…

– Ди Негропонте.

– А, вот почему вы отличаетесь от нас! – воскликнула Октавия. – Почти все остальные прибыли в Венецию из Центральной Европы. Я вот, например, с немецких земель. Слышно по говору?

– Немного, – улыбнулась Джудитта.

– Тебя это забавляет?

– Нет…

– Ну же, я не обижусь. Смешной у нас говор?

– Ну, немного…

Октавия от души расхохоталась, а потом опять помрачнела.

– Я скучаю по родному языку, знаешь. Здесь все думают, что в Германии холодно. А на самом деле эти земли – оплот силы и решимости… – Она вздохнула. – Но жена всегда следует за супругом своим, дорогая. Будь по мне, мы остались бы на родине. Но мой муж хотел стать ростовщиком и открыть лавку. Так мы и очутились в Венеции. Теперь он работает с Ансельмом-банкиром. – Октавия пожала плечами. – Вообще, я не понимаю, какая радость в том, чтобы одалживать людям деньги. Раньше мы с мужем занимались книгопечатанием. В Майнце. Там лучшие печатники во всей Европе. Но здесь, в Венеции, нам нельзя работать в типографии… только потому, что мы евреи. Какая глупость, верно? Книгопечатники в Венеции могли бы научиться у нас всем хитростям, мы обучили бы их новейшим техникам, и все это совершенно бесплатно. Но только потому, что мы евреи… – Октавия возмущенно фыркнула. – Непреходяща глупость человеческая. И я имею в виду не только христиан. Нет, и среди иудеев есть те, у кого солома вместо мозгов. Ладно, не будем об этом. Что-то я разболталась, верно? – Она звонко рассмеялась.

Джудитта посмеялась вместе с ней.

– Давай теперь поговорим о более важных вещах, – продолжила Октавия. – Расскажи мне об этой шляпке. Она прекрасна. Хашем мне свидетель, я и помыслить не могла, что скажу такое об этом позорном знаке, который нам приходится носить.

– Что мне вам рассказать? – Джудитта залилась краской.

– Дитя, стоит краснеть, только если ты что-то натворила, а вовсе не тогда, когда ты создала что-то и правда чудесное, – заявила Октавия. – Торговец обносками сказал, что сегодня на тебе новая шляпка. Что это значит? У тебя их много?

Джудитта кивнула.

– Из тебя словечка не вытянешь, – вздохнула женщина. – Можно посмотреть на твои шляпки? Может, даже купить одну?

– Купить? – опешила девушка.

– А что, ты хочешь мне ее подарить? – рассмеялась Октавия.

– Ну, собственно, я об этом и думала…

– Ты уверена, что еврейка? – зашлась смехом женщина. – Ох, милая, я все шучу. Мне нравится потешаться над нами, как и над христианами. Так я привыкаю к их дурацким замечаниям, и они уже не кажутся мне такими обидными.

– Пойдемте со мной, – вдруг заявила Джудитта, схватила спутницу за руку и потащила к аркадам у центральной площади Гетто Нуово. – Подождите здесь, я сейчас вернусь.

Взлетев вверх по лестнице, девушка ворвалась в квартиру.

Исаак и Доннола, насупившись, сидели друг напротив друга и молчали. Исаак посмотрел на дочь, его глаза поблескивали. Не произнеся ни слова, он опустил голову и вздохнул.

Джудитта собрала все шляпки, которые успела сшить, и убежала, радуясь возможности убраться из этого печального жилища.

– Вот, выберите себе любую, – запыхавшись, сказала она Октавии.

– Послушай, девочка, не говори мне «вы», а то я чувствую себя совсем старой.

– Ладно, – улыбнулась Джудитта, протягивая ей шляпки. – Выбери себе ту, которая нравится тебе больше всего.

Взяв шляпки, Октавия осмотрела их одну за другой.

– У тебя определенно есть талант, девочка, – заметила она и вдруг хитро улыбнулась. – Пойдем!

В центре площади разместилась довольно большая группка женщин. Они занимались рукоделием или чистили овощи на ужин, приглядывая за игравшими на площади ребятишками. И, конечно же, общались. Время от времени кто-то из них посматривал в сторону набережной Ормезини, где брат Амадео раздувался от ненависти к еврейскому народу.

– Привет, Ракель, – сказала Октавия, подходя к женщинам. – Привет всем!

Женщины подозрительно уставились на Джудитту, но Октавия сделала вид, что не замечает этого. Она уселась на свободный стул, жестом приказала Джудитте встать рядом и принялась демонстративно разглядывать шляпки.

– Как называлась эта модель? – подняв одну из шляпок, спросила она.

Этот вопрос застал Джудитту врасплох, поэтому девушка так и не смогла выдавить из себя ничего вразумительного.

– Майнцкая модель, ты говорила? – продолжила Октавия. – Значит, Майнцкая, – удовлетворенно кивнула она. – Это название очень ей подходит. – С этими словами она примерила шляпку. – Как ты думаешь, мне идет, Ракель?

– Ну да, это желтая шляпа, – пожала плечами Ракель, точно эта тема нисколько ее не интересовала. Но в ее голосе слышалась неуверенность. И женщина не сводила со шляпки глаз.

– Да, ты права. – Сняв шляпку, Октавия покрутила ее в руках. – Но эта вышивка… И это сочетание узоров и полутонов… Мне почему-то показалось, что это совершенно обычная… – Запнувшись, Октавия пожала плечами. – Ах, мне думается, я чуть было не сказала глупость. – Она передала головной убор Джудитте. – Вот, забирай.

– Так что ты хотела сказать? – переспросила ее другая женщина.

– Да ну, глупости все это.

– Ты всегда болтаешь глупости. Одной больше, одной меньше. Ну же, рассказывай.

– Шляпка показалась мне настолько красивой, что я и не подумала о том, что она желтая. Я хотела сказать, что она выглядит как нормальная шляпка, которую не погнушалась бы купить и христианка. – Октавия пожала плечами. – Взбредет же такое в голову. – Она повернулась к Джудитте. – Ну-ка покажи мне еще одну.

– И мне тоже покажи, девочка. – Третья женщина в кругу указала на шляпку, которую только что примеряла Октавия.

Немного смущаясь, Джудитта выполнила ее просьбу. Под завистливыми взглядами подруг та принялась примерять шляпку. Было видно, что окружающие женщины жалеют, что не попросились на примерку первыми.

– Ах, эта шляпка просто потрясающая! – воскликнула Октавия.

– Негропонтийская модель, – объявила Джудитта.

– Шутишь, как и всегда? Ты же говорила мне, что это Кельнская модель.

– Да, конечно. – Джудитта кивнула.

– Выбирай северные города, девочка! – шепнула ей Октавия.

– Вы о чем там шепчетесь? – сразу же осведомилась одна из женщин.

– О том, чтобы Джудитта предоставила мне скидку. Я собираюсь купить у нее все эти шляпки. Хочу каждый день надевать новую.

– Что, все-превсе? – Женщина, примерявшая первую шляпку, прижала полюбившийся ей головной убор к груди. – Но я ее первая выбрала, как раз хотела спросить, сколько она стоит.

– А я хотела присмотреть себе другую. – Ракель указала на шляпку у Джудитты в руках.

– Амстердамская модель? Ну нет, Ракель, эту я сама хочу купить.

– Забудь об этом, – возмутилась Ракель. Встав, она отобрала у Джудитты шляпку.

Остальные женщины столпились вокруг и принялись примерять шляпки. Когда все разошлись, Джудитта пересчитала деньги. Два серебряных дуката, одна монетка стоимостью в двенадцать денье и пять торнеселло.

– Неплохо, да? – спросила Октавия.

Джудитта лишилась дара речи.

– У тебя талант, девочка, – повторила Октавия. – У меня, кстати, тоже, скажу это тебе со всей скромностью. – Она заговорщицки подтолкнула Джудитту локтем под бок. – Нам стоит подумать о том, чтобы открыть совместное дело, как считаешь?

– Серьезно? – растерялась девушка.

– А зачем нужен талант, если мы им не пользуемся?

Джудитта не могла поверить собственным ушам. И в то же время она понимала, что сейчас сбывается ее мечта. Она ни разу не доводила мысль о продаже шляпок до конца, но на самом деле ей хотелось именно этого. Девушка посмотрела вслед удаляющимся женщинам, нарядившимся в новые шляпки. Они были прекрасны, как Джудитта и надеялась.

– Серьезно? – еще раз переспросила она.

Октавия кивнула, улыбаясь.

– Я знаю, что твой отец сейчас не работает… – прошептала она.

Джудитта оцепенела.

– У нас маленькая община, девочка…

– Я не хочу говорить об этом, – отрезала девушка.

Развернувшись, она побежала прочь.

У арок она чуть не сбила с ног девочку лет тринадцати.

– Здесь живет еврейский доктор? – спросила девочка.

– Что еще за доктор? – подозрительно переспросила Джудитта.

– Который лечил Марианну. Проститутку.

– Ты кто?

– Моя мама тоже работает проституткой. Она была подругой Марианны. – Девочка отвела взгляд, в ее глазах блеснули слезы. И в то же время на ее лице читалась гордость и решимость. – Моя мать больна. Ее сразила та же хворь, что и Марианну. А Марианна говорила ей, что в городе появился еврейский врач с добрым сердцем. Врач, умеющий снять боль. Врач, сделавший все, чтобы спасти ее.

Джудитта подавила дрожь.

– Этот врач – мой отец, – гордо сказала она. – Пойдем.

У входа девушка посмотрела на мост. Она все еще надеялась увидеть там Меркурио.