Часть 2

– Закрывай!

Петли хрустнули, и створы высоких ворот с приглушенным стуком закрылись. Было слышно, как пронзительно скрипнули засовы, металл о металл.

– Закрыто! – крикнул кто-то.

– Закрыто! – ответил ему другой голос.

И стало тихо.

Вся еврейская община собралась на площади в Гетто Нуово. Никто не остался дома. Не было никакой договоренности, никто не звал людей на эту площадь, они просто собрались здесь. И у всех на лицах застыло одно и то же выражение – замешательство.

Впервые в жизни их заперли здесь. То была первая ночь в Гетто Нуово.

Когда ворота закрылись, над площадью воцарилась исполненная смятения тишина. Никто не знал, что его ждет. Все точно оцепенели. Люди смотрели на запертые снаружи ворота.

– Точно куры в курятнике, – хрипло выдохнула какая-то старушка. – Ужасно.

В тишине ее голос услышали все.

– Тебе другого сравнения на ум не приходит? – спросил стоявший рядом с ней мужчина.

И этот вопрос тоже все услышали.

– Точно клопы в жестянке. Точно тараканы в ночном горшке. Мне продолжать?

– Нет, – ответил ей кто-то другой.

И вновь стало тихо.

Как вдруг здешний дурачок, тщедушный юродивый, который всегда ходил с открытым ртом, так что слюна стекала у него по подбородку, затянул старую песню – ее обычно пели детям перед сном:

Маленькая девочка лет пяти сонно протерла глаза, протянула обе ручки и взялась за руку юродивого:

Отец слабоумного растроганно взял сына за руку с другой стороны, а его жена взяла за руку мужа, опустив голову ему на плечо.

– Пой, мой мальчик, – прошептала она.

И дети на площади в Гетто Нуово повторили:

– Этим светом озаренный изнутри.

Я увижу отблеск завтрашней зари.

А родители нежно трепали их по волосам и поднимали на руки, пока юродивый пел песню:

Когда вновь воцарилась тишина, эта новая непривычная тишина, все члены общины, не сводя глаз с ворот, взялись за руки, не разбирая, кто стоит рядом с ними. Они образовали цепочку без начала и конца.

И тогда слово взял раввин.

– Завтра на рассвете, когда отворятся эти створы, мы вновь станем разрозненными людьми. Но этой ночью мы – один человек.

– Аминь сэла, – ответили все на эту молитву, прочитанную впервые.

Снова стало тихо.

И тут все услышали, как кто-то крикнул с другой стороны стены:

– Я заберу тебя отсюда, Джудитта! Клянусь, я заберу тебя отсюда!

Все женщины, девушки и даже маленькие девочки, которых звали Джудитта, задумались о том, кто же кричит там, а наиболее самонадеянные из них даже решили, что эти слова адресованы им. И только Джудитта ди Негропонте узнала голос Меркурио. Ее охватило необычайно сильное чувство, словно этот голос что-то пробудил в ней. Невзирая на свою клятву больше никогда не думать о Меркурио, девушка ничего не могла с собой поделать.

Исаак повернулся к ней.

Джудитта покраснела.

– Пойдем домой, – поспешно произнесла она. – Мне холодно.

В мгновение ока стражники с лодки, курсировавшей по каналам вокруг закрытого еврейского квартала, обнаружили за мостиком возле недавно возведенного из камней заграждения человека, забравшегося на стену.

– А ну слезай! – крикнул один из стражников.

Второй начал взводить арбалет.

Меркурио поднял руки, показывая, что сдается, и принялся спускаться по стене.

Один из стражников схватил его за шкирку и толкнул на грязное дно лодки.

– О чем ты вообще думал, придурок? – напустился на него стражник.

Второй уселся на весла, и вскоре лодка подплыла к набережной Ормезини.

Небольшая группка зевак вышла на светлую мостовую, выложенную привезенным из Истрии известняком, и остановилась на берегу Рио-ди-Сан-Джироламо напротив Гетто Нуово. Все они глазели на закрытые ворота. Даже те, кому было плевать на евреев, ужаснулись, словно поверить не могли в то, что зашли так далеко.

– О господи, – сказала женщина, державшая за руку маленькую дочку. – Мы заперли их, точно скот.

Один из стражников выбрался из лодки и потащил за собой Меркурио, пробираясь сквозь толпу. Вскоре они очутились перед приземистым красным зданием. Стражник открыл дверь и втолкнул юношу в уныло обставленную комнату с низким потолком. Тут воняло вином.

– Капитан, мы поймали этого мальчишку, когда он кричал, мол, собирается вытащить из Гетто Нуово какую-то девушку. Может, он и сам еврей.

Капитан поднял взгляд от своей бутылки. Было видно, что он силится разглядеть задержанного, но уже спустя мгновение его лицо прояснилось.

– Кого я вижу! Еще-не-совсем-священник! – расхохотался он.

Меркурио улыбнулся.

– Оставь нас одних, Серраваль, – приказал стражнику Ланцафам.

Кивнув, мужчина вышел из комнаты и закрыл дверь.

– Садись, еще-не-совсем-священник. – У капитана явно улучшилось настроение. – Выпей со мной. – Он протянул Меркурио бутылку.

– Нет, спасибо, я не пью. – Юноша устроился на трехногом табурете у стола.

– Со мной ты выпьешь, мальчик мой. Из вежливости.

Меркурио поднес горлышко бутылки ко рту и сделал вид, что пьет, на самом деле заткнув отверстие кончиком языка, чтобы вино не проливалось ему в рот. Притворившись, что он сглотнул, Меркурио вернул бутылку Ланцафаму.

Капитан ухмыльнулся.

– Я проделывал тот же трюк, когда был маленьким, а отец заставлял меня выпивать с ним. – Он грустно покачал головой. – Наверное, следовало использовать его и дальше.

– Вы ошибаетесь, капитан, я вы…

– Еще-не-совсем-священник, – Ланцафам грохнул кулаком о стол, – я принимаю твое нежелание выпивать. Я даже посмеялся над этим. Но не стоит выставлять меня дураком. Иначе я рассержусь.

– Простите. – Меркурио смущенно потупился.

– Ну ладно. – Ланцафам приложился к бутылке и выпил все до дна. – Серраваль!

В дверном проеме показался стражник. У него были длинные каштановые волосы, обрамлявшие круглое лицо с острой бородкой. В светлых глазах светился ум.

Серраваль сразу понял, чего хочет от него капитан. Распахнув стоявший у двери шкаф, стражник вытащил оттуда бутылку, открыл ее ножом, поставил на стол и вышел из комнаты.

– Он был отличным солдатом. Одним из лучших. А теперь он сторожит евреев, – буркнул Ланцафам, вперившись в Меркурио невидящим взглядом.

– Я не знал, что вы теперь командуете этим отрядом, – сказал юноша, чтобы нарушить неловкое молчание.

– Отрядом? – Капитан вновь погрузился в свои мысли. – Вот и магистрат его так называет. Восемь человек, четыре пеших и четыре на лодках. Это не отряд. И ни один отряд не стал бы охранять толпу невооруженных евреев. Да и зачем? Чтобы они не ходили по городу ночью? – Ланцафам отпил из новой бутылки. – Завтра утром мы откроем ворота и эти мнимые пленники пойдут по своим делам. А в Гетто Нуово придут христиане, потому что им все равно нужно брать деньги в рост, вести торговлю и так далее. Так зачем же весь этот сыр-бор? Все дело в том, что христиане боятся ночи, мальчик. Они точно дети. Этот фарс долго не протянет.

Меркурио молча кивнул, не зная, что сказать.

– Где твоя ряса? – спросил у него капитан.

– Потерял.

– Да простит меня Господь, мне не жаль. Делать такого парня, как ты, священником – чистой воды расточительство. Чем же ты теперь намерен заняться?

– Хочу, чтобы у меня был собственный корабль, – пылко заявил Меркурио.

– От еще-не-совсем-священника до почти-наверняка-придурка – не лучший путь, – ухмыльнулся Ланцафам.

Но Меркурио и глазом не моргнул.

– Однажды у меня будет собственный корабль.

Вера мальчишки в грядущие свершения произвела на Ланцафама впечатление. Капитан знал, что у него самого больше такой веры нет, и печально подумал о юноше, каким был когда-то и каким ему больше не суждено быть.

– Твоя затея до такой степени глупа и сумасбродна, что я клянусь тебе здесь и сейчас, что если она сработает, то я поплыву с тобой, чтобы обеспечить тебе безопасное плавание. И ни сольдо с тебя за защиту не возьму, – с неожиданным нажимом произнес он.

– Ловлю вас на слове, – улыбнулся Меркурио.

Глаза Ланцафама затуманились от вина, но капитан взял себя в руки.

– Кто та девушка, которую ты хочешь освободить?

– Вы ее не знаете, – попытался уйти от этого разговора Меркурио.

– А откуда, черт побери, тебе известно, кого я знаю, а кого нет, мальчик?

Меркурио промолчал.

– Дочь доктора, верно?

– Какого доктора?

– Ты начинаешь действовать мне на нервы, мальчик. – Ланцафам перегнулся через стол и угрожающе нацелил палец на грудь Меркурио. – А это очень и очень нехорошо для тебя. Мне и так тошно сидеть здесь. Полгода назад я был героем битвы при Мариньяно, а теперь мне приходится корчить из себя ночного сторожа, только чтобы свести концы с концами. Думаю, ты понимаешь, что от этого я не в лучшем настроении.

Меркурио удрученно кивнул.

– Да, это она.

Ланцафам простонал.

– Кстати, мальчонка, которого ты притащил с собой, теперь повсюду снует за этим монахом, распространяющим по Венеции свою заразу. Ну и парочка! – Капитан решил-таки сменить тему.

– Гм…

– Разве ты не должен был передать его и ту девчонку какой-то большой шишке в церкви?

– Ну вообще-то должен был…

Ланцафам кивнул.

– Но этой шишки никогда и не было, и потому…

Меркурио ухмыльнулся.

Капитан улыбнулся ему в ответ.

– Что стало с девушкой?

– Не знаю. Мы не поддерживаем связь.

– Жаль. Такая красавица.

– Если увижу ее, то передам, чтобы зашла к вам как-нибудь.

– Нет, я для нее слишком стар. А вот тебе она как раз подходит. К тому же она христианка, а не еврейка, – заметил Ланцафам. – Тебе не кажется, что с ней тебе было бы намного проще?

– Простое не прельщает меня, – пожал плечами Меркурио.

– Эй, ты! Тебе чего надо?! – послышался из-за двери голос Серраваля. – Пошла прочь!

– Кто там, Серраваль? – громко позвал Ланцафам.

– Никого, капитан, – ответил стражник. – Девчонка какая-то.

– Может, это твоя подружка-христианка, – хмыкнул Ланцафам, глядя на Меркурио.

– Она мне не подружка.

– Ладно, неважно. Мне просто показалось, что я видел ее неподалеку.

– Этого не может быть, – перебил его Меркурио.

– Почему? – удивился капитан.

Меркурио задумался. На самом деле он произнес эту фразу только потому, что ему не понравились слова Ланцафама. Он не хотел видеть Бенедетту. Она и так ему уже много хлопот доставила.

– Не знаю. – Он потупился. – Так, чушь какую-то несу. Как бы то ни было, мне на нее наплевать. Как и на другие простые и скучные вещи в этой жизни.

– Может, тебе стоит привыкнуть к скуке, по крайней мере, пока я тут капитан, – решительно заявил Ланцафам. – Пускай вся эта затея с Гетто Нуово – лишь фарс, который мне к тому же не по душе, я выполню свой долг, не забывай об этом. Больше не попадайся стражникам. И не морочь голову еврейской девчонке. Если ее поймают ночью за пределами Гетто Нуово, это может плохо кончиться. – Он выразительно посмотрел на Меркурио.

Юноша не узнавал Ланцафама. Он помнил героя в доспехах, восседавшего на коне, помнил гордый взгляд воина. Куда все это подевалось? Меркурио было его жаль.

Словно прочитав мысли мальчишки, Ланцафам отхлебнул вина и, покачиваясь, поднялся. Вид у него был раздраженный.

– Все, уходи, мальчик. Выметайся отсюда. У меня еще полно дел. – Открыв дверь, он выдворил Меркурио прочь. – Отпусти его, Серраваль, а сам отправляйся на лодку.

– Да, капитан.

Подхватив Меркурио под руку, стражник потащил его на набережную Ормезини. Там Серраваль нагнулся и поднял камень.

– Убирайся отсюда, прохвост паршивый! – Он замахнулся.

Когда Меркурио скрылся из виду, капитан Ланцафам взял еще одну бутылку вина, стакан из слоновой кости и игральные кости.

Дойдя до ворот Гетто Нуово, капитан приказал стражнику пропустить его внутрь. Там его уже ждал Исаак.

– Доброй ночи, доктор.

– Доброй ночи, капитан, – улыбнулся он.

– Как насчет партии в кости?

– Что о вас подумают, если увидят, что вы играете с евреем?

– Что о вас подумают, если увидят, что вы играете с гоем?

Друзья сели на мостовую, прислонившись спинами к стене. Капитан бросил кости.

– Знаешь, кого я встретил сегодня вечером?

– Как не знать. – Исаак сокрушенно покачал головой.

– Ага, значит, ты слышал?

– Сложно было не расслышать, как он тут вопил.

– Милый парнишка, верно? – Ланцафам рассмеялся.

– Он нравился бы мне намного больше, не будь я отцом Джудитты.

– Это я понимаю. – Ланцафам мотнул головой. – Твоя очередь метать кости.

Исаак потряс кубики в стакане и бросил.

– Скоро этот фарс прекратится, доктор.

– Это кажется фарсом только тем, кто наблюдает за происходящим извне. Нам тут, внутри, это не видится невинной шуткой, поверь мне.

Ланцафам помолчал.

– Вскоре все закончится, – повторил он.

– Это не должно было начаться, – проворчал Исаак.

Ланцафам собрал кости в стакан и метнул, а затем передал стакан Исааку. Оба не особо следили за ходом игры.

Исаак заметил, что капитан сжимает в руке тонкую дешевую цепочку.

– Это украшение принадлежало Марианне, верно?

Ланцафам сложил кости в стакан, но бросать не стал. Глядя в одну точку, он сидел у стены, перебирая пальцами цепочку, точно четки.

– Я больше не буду работать врачом.

– Зря.

– Капитан, я не врач. Я мошенник.

– Все врачи – мошенники, – горько рассмеялся Ланцафам.

– Я серьезно. Я мошенник и этим зарабатывал себе на жизнь.

– Послушай, Исаак. – Отложив кости, капитан схватил его за отвороты куртки. – Я тебе не духовник, да и ты не христианин. Поэтому не надо мне тут исповедоваться. Я не хочу это выслушивать. – Он убрал руку. – Я знаю, кто ты. Все остальное меня не интересует. – Ланцафам вновь уставился на цепочку.

– Вам ее не хватает? – шепотом спросил Исаак.

– Как воздуха, – не поднимая головы, ответил капитан. – Я никогда не говорил ей об этом. Да и сам себе не признавался.

– Некоторые люди оставляют неизгладимый след в нашей душе.

Глаза Ланцафама затуманились от слез и вина.

– Твоя жена… она оставила неизгладимый след в твоей душе?

– Да, – вздохнул Исаак. – И этот след останется со мной навсегда.

Ланцафам передернул плечами.

– Играй, доктор. Терпеть не могу, когда мы грустим о прошлом.

Исаак метнул кости, но никто не взглянул на кубики.

– Возможно, твоя дочь Джудитта оставила след в душе этого мальчика, – предположил капитан.

– Это его беда, – пожал плечами Исаак.

– Или его счастье. Мы потеряли своих женщин. Возможно, мальчонка нашел свою.

– Вы собираетесь играть или нет, капитан? – остановил его доктор.

Ланцафам задумчиво кивнул, бросая кости.

– Ты прав, от этого мальчишки одни хлопоты.

– Это уж точно, – проворчал Исаак.

Ланцафам хлопнул его по плечу.

– Но мальчонка тебе по душе. Признай это.

Исаак встал.

– Вы можете сколько угодно притворяться, будто не верите в то, что я мошенник, – с серьезным видом произнес он. – Но я уехал с острова Негропонте, потому что там все меня знали. И у Джудитты не было там будущего, потому что никто не станет жениться на дочери преступника, если сам он не преступник. Поэтому я и приехал сюда. Чтобы у моей дочери появился шанс. И разрази меня гром, если я после всего этого подпущу к ней какого-то мелкого прохвоста.

– Да, так судьба сыграла бы с тобой злую шутку, верно? – рассмеялся Ланцафам.

– Занимайтесь своим делом, капитан. Следите за тем, чтобы ночью опасные еврейские молодчики не похитили невинных христианских младенцев, – раздраженно отрезал Исаак. Он даже покраснел от злости. – А я иду спать.

В ответ капитан зашелся смехом. Дождавшись, пока его друг перейдет площадь Гетто Нуово, пройдет мимо арки дома, в котором Ашер Мешуллам уже открыл новую лавку, и скроется в узком дверном проеме своего жилища, капитан поднял голову и окинул взглядом здание, в котором жил теперь Исаак. На пятом этаже в окне горела свеча. Ланцафам улыбнулся, представив себе, что в этой залитой светом свечи комнате сидит еврейская девчонка и мечтает о мальчишке-христианине. Эта мысль тронула его, но в то же время капитан ощутил пустоту в своей душе. Крикнув стражнику, чтобы тот выпустил его из Гетто Нуово, капитан отправился к себе, собираясь выпить ликера.