III. Временами мир сходит с ума

От телефона она избавилась. Машину бросила. Лэптоп оставила себе не из-за его ценности или функциональности, а ради 248 страниц, которые нигде не сохранились, за исключением его памяти. Биби Блэр вступила в темноту заднего дворика покрытого гонтом дома, задаваясь вопросом, от кого она бежит: от спятившего аналога полицейского инспектора из «Les Misérables» либо от некоего персонажа, подражающего роботу-убийце из «Терминатора». Словно от того, подпадают ли ее неприятности под сюжет великой классической литературы или они остаются частью поп-культуры, хоть что-то зависит!

С улицы послышался визг тормозов, но звука столкновения за этим не последовало. Либо аварию предотвратили в последний момент, либо в обеих машинах сидят ее преследователи. Дом был огорожен оштукатуренной сверху кладкой из цементных блоков, которую в Калифорнии называют заборами. Пробежав до конца приусадебного участка, Биби взгромоздила свои сумку и лэптоп на ограду, вцепилась обеими руками за кирпичи, уложенные поверх цементных блоков, и, перебравшись, оказалась на заднем дворе соседнего дома.

Забрав лэптоп и сумку, девушка пробежала мимо плавательного бассейна, тускло освещенного полумесяцем луны. Циркуляционный насос гудел. В проходе между утопающим в темноте домом и забором она заметила прислоненный к стене велосипед с прикрепленной спереди корзинкой для перевозки небольших тяжестей. Биби положила в нее лэптоп и сумку и выкатила велосипед на улицу. Сев на него, начала крутить педали, направившись на запад. Таким образом, к противоправному нарушению границ частных владений она добавила воровство. Оглянувшись, Биби никого не заметила. Ей хотелось верить, что никто не видел, как она похитила велосипед.

Если плохие люди просто бегут за ней, то, вернувшись к собственным внедорожникам, они могут продолжить погоню уже на колесах. Если враги настигнут ее на улице, она – труп. Эти типы не побоятся привести свой приговор в действие при свидетелях, сбив ее автомобилем.

Сейчас Биби нужно съехать с холмов и, перебравшись через мост, ведущий на полуостров Бальбоа, оказаться вне зоны их поисков. Так преследователи не будут знать, куда она отправилась. Доехав до Ньюпортского бульвара, девушка свернула налево и пронеслась мимо больницы. На повороте она сильно нагнулась, стараясь сохранить скорость и срезать путь. После поворота дорога до самого полуострова шла прямо под горку. Три узкие улочки. Почти не видно машин. Биби предпочитала ехать по широкой, чисто выметенной проезжей части, избегая велосипедных полос даже там, где они были. На велополосах могут попасться камушки, ветки и прочий мусор. Если велосипедист несется на большой скорости, столкновение с мусором, весьма вероятно, приведет к тому, что велосипед пойдет юзом, колесо повернется и ударится в бордюр или железный конь вообще сбросит с себя седока. Наклонив голову и подавшись вперед, Биби рассекала прохладу ночи. Она мчалась быстрее, чем когда-либо прежде за всю свою жизнь. Она неслась мимо редких в это время суток машин и грузовиков. Водители встречали ее широко открытыми от удивления глазами, когда понимали, что среди них появилась велосипедистка. Происходящее веселило бы девушку, если бы она не боялась, что в любой момент ее может сбить сзади машина плохих людей.

Биби также опасалась нарваться на полицейских. Велосипедисту запрещено лететь посреди проезжей части бульвара. Кроме того, еще одним нарушением закона было отсутствие на ее голове шлема. Под курткой у нее спрятано оружие. Разрешение на него оформлено, но что, если возникнет недоразумение?

Прежде чем она успела это осознать, воды гавани уже поблескивали слева, а велосипед мчался по мосту. Биби спустилась с последнего склона и выехала на ровную как пол почву полуострова. Земли́ здесь на всех не хватало, поэтому она стоила дорого. По-настоящему богатые и всего лишь зажиточные люди жили тут в легендарных прибрежных особняках, изображаемых на почтовых марках. Недалеко от этих жилищ располагались старые, ветхие домишки, арендуемые компаниями пляжных крыс, что время от времени занимались низкооплачиваемой, не требующей квалификации работой, оставляющей им вдоволь времени, чтобы резать величественные волны или просто лететь с них кувырком вниз головой. Однако это не имело особого значения. Главное – быть здесь.

Щупальца тумана медленно ползли, застилая своей белесой пеленой океанские воды, проникая на улицы, оседая холодной росой на лице Биби. Она оставила велосипед в переулке позади нескольких магазинчиков, закрытых в это время суток, и пешком направилась к ближайшему из двух пирсов.

Четверг клонился к своему завершению. Транспорта видно почти не было. Для города с такой тесной застройкой и высокой плотностью населения полуостров Бальбоа сейчас выглядел почти пустынным. Легко было поверить, что одинокая женщина может зайти в узкий переулок между двумя домами и пропасть навсегда.

По мере того как туман сочетал узами брака сушу и море, проезжающие машины вызывали в голове Биби ассоциации с подводными аппаратами, бороздящими глубины затонувшего города, впрочем, не такого помпезного, как легендарная Атлантида. Добравшись до пирса, девушка очутилась в полнейшем одиночестве, и лишь железные фонарные столбы, стилизованные под старину, серебрили своим светом наползающий туман.

На случай непредвиденных обстоятельств у нее был ключ от «Погладь кошку». Отперев входную дверь, Биби за одну отведенную для этого минуту успела набрать на клавишной панели код. Расставленные повсюду для отпугивания потенциальных воров лампы системы безопасности давали достаточно света, чтобы Биби могла без особых хлопот добраться до лестницы в дальнем левом углу магазина.

Магазин занимал два стандартных помещения внизу. Ее отец арендовал также и второй этаж. Если бы не он, там располагалась бы квартира, которую владельцы здания сдавали бы в наем. Половину пространств на втором этаже Мэрфи отвел для хранения товаров, а другую использовал под свой личный офис, оборудованный небольшой кухонькой с кладовой и тесной ванной комнатой с душем. Кроме письменного стола и канцелярских шкафов для хранения документации, здесь стояли удобный диван и два кресла. На стенах в рамках висели пять крутых постеров к кинофильму «Бесконечное лето». Если бы кто-то предложил отцу продать их, он ни за что не расстался бы даже с одним из них.

Включив настольную лампу, Биби опустила жалюзи, пропускающие наружу лишь неясный отсвет. Усевшись в офисное кресло, в котором обычно сидел ее отец, девушка почувствовала себя в относительной безопасности впервые с тех пор, как в спешке покинула свою квартиру. У настольной лампы в рамке стояла фотография ее мамы и самой Биби. Ей хотелось позвонить родителям, но девушка не забыла об угрозе Терезина. Стоит ей обратиться за помощью к ним, он убьет их.

Она подумала, что скажут в полиции, если придет и поведает им свою историю. Не исключено, полицейские применят в отношении Биби закон о лицах, потенциально представляющих угрозу для себя и окружающих, и отправят ее на принудительное психическое освидетельствование. В данный момент, во всяком случае, обращаться за помощью к властям не стоило.

Биби открыла лэптоп и вставила вилку в розетку. На столе в кружке стояли ручки и карандаши. Она выдвинула ящик стола в поисках тетради или блокнота. Среди прочих предметов в ящике находилась небольшая серебряная миска с полиэтиленовым пакетом на застежке, в котором лежали костяшки «Словодела». Девушка несколько секунд внимательно разглядывала его, а затем взяла в руку.

Войдя через интернет в телефонный справочник округа Ориндж, Биби нашла множество людей с фамилией Белл, но ни одной с именем Эшли. Это еще ничего не значило. Эшли могла оказаться чьей-то женой, не включенной в справочник, или дочерью. Чтобы ее найти, придется обзвонить все телефонные номера или посетить все адреса из справочника. А еще в округе живут другие Беллы, о которых телефонной книге ничего не известно. Задача была не из легких. Следовало все хорошенько обдумать, прежде чем приступать. Должен же быть более быстрый и надежный способ найти ее?

Биби погуглила «Эшли Белл» и нашла множество людей с таким именем и фамилией от Вашингтона до Флориды. Вот только в самом округе Ориндж никто из них не жил. Девушка уже начала сомневаться, что эта женщина – местная. В «Фейсбуке» она наткнулась на фотографии Эшли Белл, как женщин, так и мужчин, но, вглядываясь в их лица, не ощутила никакой эмоциональной связи с ними.

Изучая сведения из интернета, Биби то и дело поглядывала на мисочку с костяшками-буквицами. Мисочка совсем не походила на ту, которой пользовалась Калида, а еще костяшки амазонки были во фланелевом мешочке, а не в полиэтиленовом пакете с застежкой.

Вопросы… Если родители несерьезно относились к словоделомантии, зачем отцу нужен был этот набор для гадания? Не могло ли увлечение превратиться в манию? Допустим, Калида не шарлатанка, а наделенная сверхъестественным даром гадалка, тогда сам набор для гадания без ее дара – ничто. Не считает ли отец себя кем-то вроде медиума?

Полнейшая нелепица. Ее родители до пятидесяти лет счастливо проплавали на волнах вдоль берега, то и дело повторяя свою мантру: «Чему быть, того не миновать». Их отношение к судьбе зиждилось на принципе: не спрашивай, не говори. Родители никогда не проявляли даже малейшего интереса к чему-то, отдаленно близкому к философии. Они жили, чтобы работать и наслаждаться простыми радостями серфинга. Такие люди не могут ни с того ни с сего превратиться в оккультистов. Это не более вероятно, чем если бы отец и мать стали горячо верующими свидетелями Иеговы, ходящими с религиозными брошюрками от двери до двери. Если бы папа «сорвался», то мама последовала бы его примеру. Несмотря на некоторые различия в характере, родители Биби были очень похожи друг на друга. Возможно, в этом заключалось самое важное достоинство их брака, делающее отношения между ними столь прочными и глубокими. Коль уж на то пошло, Нэнси в еще меньшей степени, чем Мэрфи, подходила на роль человека, жаждущего «скрытого знания». Она была «суперагентом», напористым продавцом домов вашей мечты и женщиной, нуждающейся в ремонте недвижимости, серфингистом-деткой, до сих пор предпочитающей коротко стричь волосы, чтобы каждый день экономить энное количество минут, которые она охотно тратила, загорая либо ловя волну. Кроме того, являлась любительницей текилы и пива, острых сортов перца хабанеро и халапеньо, проявляющей куда больше энтузиазма в постели, чем, с точки зрения дочери, полагалось в ее возрасте. Нэнси была слишком приземленным человеком, чтобы пожелать оторваться от земли и воспарить ввысь на гелии оккультных исканий. Если Нэнси не захочет, то Мэрфи в одиночку этим заниматься не станет. Значит, гадание на костяшках «Словодела» не могло быть для них ничем иным, нежели веселым времяпровождением на какой-нибудь вечеринке.

Еще немного посидев за лэптопом, Биби сделала перерыв и пошла в ванную комнату. На туалетном столике возле раковины она обнаружила бутылочку спирта, пакетик со швейными иглами и кусок белой хлопчатобумажной ткани, испещренный как засохшими, так и совсем свежими пятнами крови.

Биби не стала делать каких-либо предположений относительно своих родителей, а также их интереса к оккультизму. Она любила маму и папу и доверяла им. Серебряная мисочка, костяшки с буквами и пятна крови, возможно, на самом деле означают не то, что ей сейчас кажется. Биби затолкала свои предположения на задворки разума до тех пор, пока не найдется какое-нибудь простое объяснение, ставящее все на свои места. Оно обязательно найдется. В этом Биби была непоколебимо уверена. Она еще будет удивляться, почему не додумалась до этого сразу же после того, как обнаружила в ванной комнате такие предметы.

Ужасно устав после перипетий прошедшего дня, девушка взяла бутылку холодного пива из стоящего в офисе холодильника и уселась в кресло. Возможно, пиво охладит ее в хорошем смысле этого слова и она сможет вздремнуть хотя бы несколько часов.

Перестав строить предположения насчет Нэнси и Мэрфи, девушка направила все свои мысли на выяснение личности той, чью жизнь ей придется спасти в качестве платы за избавление от рака. Биби постаралась вспомнить все сказанное ей по телефону Терезином. Он был убежден, что убьет Биби прежде, чем она сможет добраться до Эшли, и эта уверенность, судя по всему, зиждилась отнюдь не на том, что Терезин считал Биби такой уж легкой целью. Вполне логично предположить, что ему известно местопребывание Эшли Белл и он понимает, как трудно Биби будет добраться до нее первой. Из этого допущения проистекали две возможности. Вероятно, Эшли Белл – одна из них, одна из плохих людей. Она обладает паранормальными способностями. Если Эшли Белл захочет, никто не сможет ее отыскать. Второе предположение показалось Биби куда более правдоподобным: она – пленница, которую держат в заключении, руководствуясь своими мерзкими мотивами либо с не менее мерзкой целью. Если Биби права, то ей придется пройти через несколько кругов их рукотворного ада, чтобы освободить Эшли.

Освободить ее…

Спасти Эшли Белл…

За кухонным столом, сидя напротив Калиды, Биби утверждала, что не имеет ни желания, ни возможности стать героиней комиксов, которая только и делает, что спасает незнакомых ей людей. Теперь девушка всерьез обдумывала, как этого добиться. Кое-что изменилось в ней, и эти перемены были отнюдь не к добру. События последних часов не прибавили ей уверенности в собственных силах, она не ощутила в своем сердце больше храбрости, просто сейчас ей казалось, что проще принять безумие, чем бороться с ним.

Девушка поставила пустую бутылку из-под пива на маленький круглый столик, стоящий у кресла, и зажмурилась. Она дошла до такой степени усталости, что даже оторвать руку от подлокотника кресла составляло немало труда, но при этом Биби испытывала большие сомнения насчет того, следует ли спать. Мысли в ее голове продолжали вертеться волчком, не зная усталости. Сколько Биби себя помнила, она всегда была девочкой, у которой мысли вечно крутятся в голове. Даже во сне колесики у нее в мозгу продолжали вертеться, а это угрожало снами…

Если высокие фигуры в мантиях с капюшонами придут к ней в сон сегодня ночью, то явятся они и в настоящее, став частью недавно произошедших событий. Закутанный в саван труп вследствие ограниченности в движении прежде всегда играл в ее снах вспомогательную роль, хотя то и дело порывался принять более деятельное участие в происходящем. Ограниченность в движении трупа во сне удивляла Биби. Во сне возможно все. Кадавр по желанию спящего может в мгновение ока вылезти из собственного кокона, показать лицо и раны, дурачиться, угрожать или степенно выходить на сцену со своим монологом. Вместо этого труп появился в ее больничной палате, как и прежде, в сидячем положении на стуле у окна. Свет заходящего солнца падал на его саван. Он произнес сквозь ткань: «Формы… формы… неизвестные сущности». А прежде труп сидел на плетеной скамейке на крыльце бунгало, безуспешно пытался просунуть руку сквозь хлопчатобумажную ткань, чтобы коснуться Биби, и шептал: «верховный господин», и «должно быть правдой», и «ничего, совсем ничего». Либо она открывала дверь и видела перед собой стоящий на пороге труп, который говорил ей: «силы природы».

Вот только одного страха перед ним было недостаточно, чтобы измотанная до крайности Биби, сейчас без сил рухнувшая в кресло, могла добровольно отказаться от сна… А потом куда более страшный кошмар обрушился на девушку, и весь его ужас состоял в том, что он выходил за рамки кошмара…

Она маленькая. Ей еще нет шести. Она лежит в своей кровати, а ночь давит на окна бунгало. Единственный источник света – слабенький ночничок с Микки-Маусом, воткнутый в розетку в дальнем углу комнаты. Биби – маленькая девочка, но она не боится темноты. Светились его желтые башмаки… светились его красные штаны… светилась его широкая глупая улыбка… Светильник как забавлял Биби, так и немного смущал. Неделю назад родители купили небольшой пятиваттный ночничок, потому что решили: всем детям нужно немного света ночью. Ну, Биби, возможно, и ребенок, но не младенец. Она уже выросла из такого возраста. Глупый Микки-Маус смотрит на нее, словно хочет сказать, что она до сих пор малютка и всегда ею останется. Случались ночи, когда Биби вставала со своей постельки и вынимала из розетки этого глупого светящегося мышонка. Она не хотела обидеть родителей. Они ведь не намеревались сделать ей ничего плохого. Именно поэтому Биби не выбросила Микки-Мауса и не отнесла его в ванную комнату, где мышонок не так бы ее огорчал. На самом деле Биби не хотела иметь у себя в спальне ночничок… не хотела до этой ночи. Теперь же девочка была благодарна тому, что лежит не в полной тьме.

Если бы она захотела сейчас кричать, то не смогла бы. Она дышала, однако не имела достаточно воздуха в легких, чтобы кричать. Если бы ей захотелось убежать, она не смогла бы. Ее сердце стучало громко и быстро. Биби ощущала себя полной жизни. Ее сердце стучало все быстрее и быстрее. Этот стук довел девочку до странного подчинения, граничащего с параличом. Сердце, казалось, выстукивает в ее ушах два неумолимых слова: «моя вина», «моя вина», «моя вина»…

Биби вскочила с офисного кресла, напуганная прикосновением существа в ее сне. Тяжело дыша, она округленными от страха глазами оглядывалась по сторонам. Девушка особо не удивилась бы, если бы сон и реальность слились воедино, лишив ее безопасного одиночества. Она промерзла до костей и эмоционально представляла собой полнейшую развалину.

Причина разрушительного впечатления, произведенного на нее ночным кошмаром, не укрылась от Биби. Из всех ее снов этот был единственным, который также являлся ее воспоминанием. Хотя она давным-давно позабыла о том происшествии, теперь Биби вспомнила, что все это правда, что та ночь в детской спальне и внушавшее ужас ползущее нечто были самой настоящей реальностью.

Пэкстон ожидал увидеть средний транспортный вертолет с экипажем из двух человек. Когда чудовищный «Морской дракон», гремя, опустился с небес и приземлился к западу от городка, так как ни одна из улиц не была достаточно широкой для того, чтобы послужить посадочной площадкой для гиганта с несущим винтом диаметром семьдесят девять футов, старшина догадался, что новый приказ внес изменения в их миссию. Он и его люди появились на поле, стоило последнему из трех больших турбовальных газотурбинных двигателей смолкнуть. Несущий винт хрипя остановился. Направленная вниз тяга бросила пыль и сор им в глаза.

Кроме двух пилотов и еще одного члена экипажа, в вертолете прибыли два спеца по взрывным работам, два спеца по поисково-спасательным операциям, четыре морских пехотинца для защиты экипажа на земле и было доставлено около тонны всевозможного оборудования.

Морским пехотинцам всегда рады, даже если их появление означает, что огневое столкновение с противником, прежде считавшееся маловероятным, теперь кажется вполне реальной опасностью. Морских котиков больше беспокоило то, что «Морской дракон», используемый главным образом для траления мин, был оснащен водруженным на аппарели пулеметом пятидесятого калибра GAU-21, как в случае обеспечения штурмовых действий.

Капрал Нед Сиверт отличался прямотой и любил отпускать колкие замечания насчет политиканов. Он был родом из Хефлина, штат Алабама.

Нед коротко объяснил ситуацию:

– Один тупоголовый сотрудник из Белого дома, ища славы, распустил свой длинный язык. Теперь есть опасность, что сюда могут припереться местные военные в поисках неприятностей.

– Тогда надо поскорее отсюда сматываться, – сказал Пэкс.

– Да, сэр, вы так считаете, а вот некоторые паркетные генералы из западного крыла Белого дома захотели заиметь труп аль-Газали. Им теперь недостаточно ДНК и фотографии в альбом для наклеивания вырезок. Теперь они возжелали заполучить все семь трупов.

– Почему в последнюю минуту?

– Я никогда не спрашиваю почему, а то, чего доброго, они ответят и окажется, что я нахожусь в подчинении у еще больших дураков, чем мне сейчас кажется.

Среди оборудования, доставленного вертолетом, были два переносных бензиновых генератора, компрессоры, гидравлические домкраты и большие пневмоподушки из грубого материала, способные поднять тысячефунтовые бетонные плиты.

– Мы вернемся домой в летающем морге, – сказал Пэкс.

Гибб, чья мать иногда видела дух его отца разгуливающим возле их дома в Джорджии, солдат и сам верящий в привидения и одержимость призраками, сказал:

– Ничего, Пэкс. Храбрых парней не так легко испугать.

Старшина улыбнулся.

– Да, храбрых парней не испугать, они сами кого угодно испугают.

– Не всегда выходит, но скорее уж так, чем иначе, – ответил Гибб.

Биби, опустив одну из горизонтальных ламелей жалюзи, выглянула наружу. На тротуаре и автостоянке перед пирсом туман в свете уличных фонарей посверкивал словно алмазная пыль. Девушка замерла до тех пор, пока окончательно убедилась, что «Погладь кошку» не под наблюдением. Она перестала дрожать.

Она вспомнила…

Воспоминание о ползающем в ее спальне нечто вызвало череду регулярно повторяющихся кошмаров, которые мучили ее на протяжении восьми месяцев. За полгода до своего седьмого дня рождения девочка впервые воспользовалась волшебным трюком Капитана, связанным с забыванием воспоминаний, настолько болезненных, что отравляют твое существование. На карточке для записей Биби с помощью Капитана составила описание того, что произошло с ней той страшной ночью, когда Микки-Маус не смог защитить ее от страшилы. Она написала не только о том, что это было, но и как это случилось. Зажав плотную бумагу щипчиками, девочка, повторила шесть слов, которые узнала от Капитана, и сожгла картонку в пламени свечи. Капитан сгреб пепел себе на ладонь и сдул его в мусорное ведро. Мерзкое воспоминание тоже улетучилось вместе с пеплом из ее памяти.

Нет, конечно, весь этот трюк со стиранием воспоминаний с доски ее памяти был по-детски наивен. Биби хотелось забыть случившееся. Волшебства в этом содержалось не больше, чем в бумаге и огне, но она настолько искренне, отчаянно хотела, чтобы чудо свершилось, что события той ночи стерлись из ее памяти на долгие годы. Биби не понимала психологического механизма подавления собственных воспоминаний. Возможно, она просто отказывалась понимать, ведь, если она в прошлом обманула саму себя таким образом, выходило, она совсем не та стойкая и решительная девушка, какой сама себя считала.

Спустя пятнадцать лет после сжигания воспоминания в пламени свечи и более чем шестнадцати после мерзкого вторжения в ее спальню сегодняшний стресс, вызванный экстраординарными событиями, вновь пробудил давно забытые воспоминания. Вот только далеко не всё девушке удалось вспомнить. В ту ночь маленькая Биби точно знала, что именно ползает у нее в спальне под кроватью. Тогда она увидела это, но сейчас не могла вспомнить, что же это было. Возможно, Биби со временем вспомнит, однако совсем не была уверена в том, что уж так сильно этого хочет. Вероятно, она еще пожалеет об этом.

Сейчас не вызывало особого сомнения, что этот необычный случай из далекого прошлого имеет какое-то отношение к ремиссии ее рака и всему произошедшему после того, как Калида Баттерфляй вытащила из серебряной мисочки буквы «Словодела». Во сне, одновременно являвшемся воспоминанием Биби, ползающее нечто в ее спальне должно было представлять собой настоящий ужас, далеко превосходящий то, что люди обычно вкладывают в это слово. Похоже, называя это «нечто» и «оно», Биби просто пытается смягчить правду, превратив когда-то увиденное ею в безобидное детское клише, заурядного монстра ночных кошмаров. Девушка постаралась припомнить, как это было, прокручивая в голове самые напряженные моменты своего кошмара, но в памяти пока не всплывало больше ни единой подробности.

Когда дрожь во всем теле окончательно улеглась, на часах было 4 часа 4 минуты утра. Биби уселась за отцовский стол и, порывшись в ящиках, нашла флешки, которыми никто не пользовался. Она сделала две копии 248 страниц своей рукописи, оставшейся только в памяти лэптопа. Забравшись на коленях под стол, с помощью скотча Биби крепко прилепила одну из флешек к нижней стороне столешницы. Вторую засунула в карман своих джинсов.

Приняв душ в маленькой ванной комнате, оборудованной возле офиса отца, девушка облачилась в ту же одежду, в которой убегала из своей квартиры. Проголодавшись, она заглянула в холодильник на кухне. Ничего из того, что Биби любила, там не оказалось, за исключением пинты шоколадного мороженого, взбитого с арахисовым маслом. Что ни говори, не особо полезный для здоровья завтрак… Ну и что? Если сверхъестественное, как оказалось, уже давно оплело своей паутиной всю ее жизнь, лишив утешения от осознания собственной рациональности, какого черта теперь нужны ей рассудительные поступки наподобие соблюдения диеты с низким содержанием жиров и зарядки по утрам?

Пока Биби ела, сидя за столом в офисе, она заглянула в адресную книгу отца в компьютере. Вторгаться в его частную жизнь не было желания. Она несколько раз порывалась все бросить, но на кону стояло ее будущее, а может, сама жизнь. Ее смущение так и не смогло перерасти в стыд. Биби искала адреса и телефоны четырех человек, которые представляли сейчас для нее наибольший интерес. Она нашла адрес и номер телефона Калиды Баттерфляй. Не обнаружив в адресной книге отца фамилии Эшли Белл, Биркенау Терезина и Чаба Коя, девушка ощутила огромное облегчение. Если бы в адресной книге компьютера Мэрфи она наткнулась хотя бы на одно из этих имен, не говоря уже обо всех, ей пришлось бы не то что делать какие-нибудь нелицеприятные выводы насчет родителей, а ставить под вопрос, может ли она им хотя бы в чем-то доверять. Это было бы для нее очень неприятно, даже болезненно.

Зайдя в интернет, Биби погуглила «Биркенау Терезин». Хотя человека с такими именем и фамилией поисковая система не выдала, зато имелось два места, омраченные историей зла.

Терезин был городком в Чехии. Семьдесят пять лет назад он назывался Терезиенштадт и входил в состав оккупированной Германией Богемии. Нацисты депортировали семь тысяч жителей городка ради того, чтобы превратить его в еврейское гетто. Одновременно в Терезине содержалось до пятидесяти восьми тысяч человек. За годы войны через него прошло более ста пятидесяти тысяч евреев. Впрочем, здесь они пребывали только временно. Терезин был перевалочным пунктом, в который евреев свозили со всех уголков бывшей Чехословакии. Оттуда их потом отправляли в различные лагеря смерти по мере того, как газовые камеры и крематории справлялись со своей работой. Одним из лагерей смерти, куда были посланы десятки тысяч евреев, являлся Аушвиц-Биркенау.

Биби задумалась над тем, какой же характер должен быть у человека, который в своей ненависти к книгам и писателям предпочел фамилию Фолкнера названию места, ставшего синонимом жестокости и смерти.

Прикончив половину пинты мороженого, девушка вдруг вспомнила, что кое о чем забыла, когда копалась в адресной книге своего отца. Она решила исправить эту оплошность, хотя испытывала неловкость из-за того, что оказалась такой недоверчивой дочерью. Биби набрала: «Фолкнер». В справочнике высветилось имя «Келси Фолкнер». Под ним были указаны местный адрес и телефон.

Выключив настольную лампу, Биби на ощупь добралась до окна и с помощью пульта управления наполовину приоткрыла ламели жалюзи. Девушка стояла и смотрела на освещенный фонарями туман, который наползал на берег словно призрак ядовитого океана, существовавшего на земле миллиарды лет назад, до того, как образовался нынешний, полный жизненных сил.

Ей не к кому обратиться за помощью. Она вынуждена сама играть роль детектива. Если Биби и была в чем-то железно уверена, так это в том, что у нее осталось совсем немного времени. Плохие люди будут искать ее. Девушка очень боялась, что количество этих самых плохих людей может быть просто ошеломительным. Нет, это не секта пары дюжин психов. Ей придется вступить в сражение с целым батальоном, если не с армией. Не имело решающего значения, будут ли они искать ее обычными способами или с помощью паранормальных методов. Когда плохие люди найдут Биби, они ее убьют. За что? Этого девушка до сих пор понять не могла.

Коль она не ошиблась насчет Эшли Белл и та – пленница негодяев (возможно, одному только Богу ведомо, что ими движет), тогда, чтобы добраться до нее, Биби надо сначала найти этих самых плохих людей. Детектив без колес – не детектив. Девушка знала, где сможет раздобыть тачку, но надо подождать. Звонить раньше семи будет неразумно.

Туман может придать таинственности даже самому обыденному месту. Мысли Биби обратились к Пэксу, который сейчас торчал в какой-то неизвестной ей дыре. Туман придавал ночи также налет меланхолии. Тоска является одной из ипостасей уныния. Она не собиралась поддаваться ему. Тоска лишит ее воли и сил. Как бы сильно она ни любила Пэкса, зацикливаться на нем сейчас не стоит.

Биби вспомнила еще об одной ночи. С ее шестого дня рождения прошло две недели. Вечером в тот день Капитан въехал в помещения над гаражом. Знакомство с ним стало самым важным в ее жизни до тех пор, пока спустя четыре года к ней не пришел Олаф.

Раньше квартиру над гаражом снимала Хадли Роджерс, молодая женщина двадцати с чем-то лет. Она с головой ушла в карьеру в сфере искусств. Хадли не была ни художником, ни преподавателем, а являлась кем-то вроде агента или брокера в сфере торговли произведениями искусств. Она почти никак не присутствовала в жизни Биби. Девочка видела мисс Роджерс в основном сбегающей вниз по лестнице к своему стоящему под навесом «корвету». Эту особу дети, кажется, приводили в полнейшую растерянность, словно она понятия не имела, откуда они берутся и какой в них толк. Мисс Роджерс казалась не человеком из плоти и крови, а ожившим рисунком девушки.

Капитан, наоборот, являлся настоящим и сыграл в ее судьбе свою роль. Старик был высоким, с морщинистым лицом и густыми седыми волосами. Он вел себя обходительно и вежливо даже по отношению к детям. Биби сопровождала свою маму, пока Нэнси показывала Капитану квартиру. К концу этих смотрин девочка пронялась к старику глубочайшей симпатией и поняла, что подружится с ним. Капитан был просто великолепен, несмотря на покрытые шрамами руки и отсутствие двух пальцев, несмотря на то, что лицо у него было обветренным, а глаза – грустными, как у английской чистокровной гончей. Биби прониклась уверенностью в том, что он сможет рассказать ей много занимательных историй.

Ночью, когда туман заволок собой Корона-дель-Мар, девочка никак не могла заснуть. Спустя некоторое время она вылезла из постельки и отправилась на кухню за стаканом молока. Биби приблизилась к кухне, где родители за столом сидели с кружками кофе и ликером «Калуа». Заслышав голос мамы, Биби встревожилась и встала за косяком двери, прислушиваясь.

– Мне кажется, это ошибка, – сказала мама. – У меня на сей счет плохие предчувствия.

– Лично у меня никаких предчувствий нет, детка, – промолвил Мэрфи. – У меня вообще не бывает предчувствий.

– Я серьезно, Мэрфи.

– Да я уже понял это еще час назад.

– Кто переезжает на новое место с двумя чемоданами и спортивной сумкой?

– Чемоданы большие, к тому же у нас тут меблированная квартира.

– Люди обычно перевозят с собой много коробок с личными вещами.

– Ты с ума сходишь из-за пустяка.

– А как же Биби?

– Послушать тебя, детка, так он – педофил.

– Я этого не говорю. Не приписывай мне своих слов. Просто, в отличие от Хадли, которой почти никогда дома не было, он все время будет торчать здесь. Биби он уже понравился. Я не хочу, чтобы она попала под дурное влияние.

– Старики на пенсии больше времени проводят дома, чем горячие, молоденькие девушки, взбирающиеся по карьерной лестнице мира искусств.

– Так значит, ты считаешь, что Хадли горячая? – спросила Нэнси.

– По моим стандартам она даже не теплая, но я умею поставить себя на место остальных людей. Я видел, как на нее глядят другие парни. Это отражалось в их взглядах.

– Смотри, чтобы я тебе глаза не выцарапала.

– Вот ты сидишь и угрожаешь своему мужу, но при этом считаешь угрозой дряхлого старика с восемью пальцами на руках.

Нэнси тихо рассмеялась.

– Я не хочу, чтобы на Биби кто-то плохо влиял.

– Ну, тогда мы должны срочно переезжать во Флориду или еще куда-нибудь, а то к нам сейчас едет твоя сестра Эдит. Она как раз должна уже пересечь границу Аризоны.

Маленькая Биби без молока вернулась в постель. Сон окончательно ее покинул. Девочка опасалась, как бы экзотического, интересного Капитана не сменила вскоре очередная скучная и бесцветная Хадли.

Не стоило ей так волноваться. Капитан прожил над гаражом четыре чудесных года до того ужасного дня крови и смерти.

Сейчас, стоя у окна в офисе отца, Биби видела, как рассвет окрасил розовым цветом наползающий на землю туман. Девушка взглянула на светящийся циферблат своих часов. Почти пора звонить Пого.

В 7 часов 5 минут утра Биби позвонила Пого со стоящего на столе отца телефона. Она думала, что разбудит его, но голос парня был бодреньким, словно зуб акулы.

– Что нового? – прозвучал ответ после второго гудка.

– Я думала, ты все и сам знаешь.

– Привет, Бибс. Ты никогда раньше не звонила мне в такое время.

– Не гони волну, брат, – промолвила она, а затем спросила насчет тех серферных крыс, с которыми Пого делил квартиру: – Как там Майк и Нат?

– В постелях. Думаю, хреновиной занимаются.

– Удивлена, что ты такой живчик с утра.

– Хотел поймать парочку перед работой, – сказал Пого, имея в виду волны, – но, когда проснулся, увидел за окном молочный суп. Сейчас без собаки-поводыря не обойдешься. Ладно… Ты меня напугала Бибс.

– Ты насчет рака?

– Даже для тебя это была уж слишком крутая переделка.

– Но теперь я здесь и готова бороться.

– Но ты ведь уже победила?

– Дело не в раке. Кое-что случилось вчера. Мне нужна твоя помощь, Пого.

– Зачем же мне еще жить на свете, как не ради того, чтобы тебе помогать?

– Сколько лет твоей «хонде»? В ней установлен джи-пи-эс?

– Блин, Бибс! У нее даже нормальных тормозов нет.

– Можно одолжить тачку на время?

– Конечно.

– Не спросишь зачем?

– А зачем мне знать зачем?

– Мне понадобится тачка на несколько дней.

– У меня есть друзья на колесах, скейтборд, а еще я симпатяга.

– Послушай! К тебе обращается не дочь босса…

– Эй! Мы же с тобой росли вместе, Бибс. Я вообще к Мэрфи не отношусь как к боссу.

– Он тоже в курсе. Я буду очень тебе благодарна, если ты ничего ему не скажешь.

– Ни единого слова не скажу. Когда тебе нужна тачка?

– Чем раньше, тем лучше. Я сейчас в магазине.

– Я буду у тебя минут через двадцать.

– Ты парень что надо, Пого.

– Бибс!

– Что?

– Ты поймала плохую волну?

– Настоящий громобой, – ответила девушка.

– Может, тебе нужно еще что-то, кроме тачки?

– Если понадобится, я тебе скажу, чувак.

Закончив разговор, Биби открыла сумку и вытащила оттуда книгу с пантерой и газелью на обложке. На корешке не было ни названия, ни имени автора. Ничего не написано сзади. Девушка откинула обложку и принялась листать. Чистые страницы, точнее, они казались чистыми до тех пор, пока на них не стали возникать сероватые завитки рукописного текста, дрожащие перед глазами подобно воде. Они исчезали прежде, чем Биби успевала прочесть хотя бы слово. Она вновь принялась листать страницы, на этот раз уже медленнее. Вновь дважды слова возникали на бумаге, дрожа так, будто девушка смотрела на них через проточную воду ручья. Каждый раз они исчезали раньше, нежели Биби успевала их прочесть. Она осмотрела переплет. В переплете просто не было места, чтобы спрятать там электронные устройства и батарейки. Это обычная книга, но не простая…

Три двигателя, выпущенные «Дженерал Электрик», давали в целом более пятнадцати тысяч лошадиных сил. Рев стоял просто невообразимый. Огромный несущий винт рассекал воздух подобно боксеру-тяжеловесу, молотящему кулаками по подвесной груше. Морские котики, морские пехотинцы и прочие служащие ВМС покинули город-призрак за два часа до заката и со скоростью 150 узлов полетели прочь из этой страны.

Под ними вибрировало днище, тревожа семерых мертвых террористов, упакованных в мешки для трупов. После смерти они оставались такими же беспокойными, как при жизни. Хорошие мужчины и женщины ищут безмятежности, мира и времени на то, чтобы посидеть и подумать. Злые люди бывают бесконечно упрямыми, несговорчивыми и всегда падкими на острые впечатления, которым предаются вновь и вновь. Злу не хватает воображения. Оно живет ощущениями, а не разумом. Вечно озлобленные на весь мир, они не понимают, что причина их злобы – ограниченность мировоззрения, которую они сами себе навязали, их пустота. Никогда не переведутся такие люди, а значит, всегда нужны будут мужчины и женщины, готовые противостоять им.

Перед самым закатом они без приключений добрались до места. Когда вертолет благополучно коснулся палубы авианосца, Пэкстон перевел дух. Предстоял доклад по возвращении с задания, но прежде он позвонит Биби в Калифорнию. Там сейчас утро. Надежда рассеялась спустя три минуты после того, как они выгрузились из вертолета: Вашингтон приказывает всем членам команды сохранять радиомолчание по отношению к внешнему миру еще по крайней мере восемь часов. О причинах этого приказа никто не потрудился им сообщить.

Головные фары машины рассекали туман на автостоянке. Серая «хонда», плавно скользя, остановилась у бордюрного камня подобно автомобилю-призраку. Биби вышла навстречу из переднего входа в «Погладь кошку».

Так как двигатель долго прогревался, Пого оставил мотор работать вхолостую, а сам, обойдя машину, подошел к девушке.

– Сегодня ты больше, чем прежде, похожа на богиню серфинга.

– Возможно, рак пошел мне на пользу.

Биби знала, что симпатична, но сногсшибательной красавицей себя не считала. С другой стороны, по сравнению с Пого многие мужчины-манекенщики из журналов мод выглядели статистами, которые проходят пробы на роли орков в сиквеле «Властелина колец». Казалось, сам Пого не обращает особого внимания на свою физическую красоту, хотя девушки бросались на него в таком количестве и с такой настойчивостью, что воздух, похоже, порой искрился от аромата эстрогена. Иногда Биби думала, что красота Пого доставляет ему скорее неудобства, ставя его в неловкое положение. Они на самом деле выросли вместе, о чем ранее упомянул Пого. Переспать с ним было бы так же немыслимо, как переспать с родным братом, если бы у нее он был. Будучи на два года старше Пого, Биби научила его «падать» (соскальзывать с волны сразу же после того, как ее поймал), делать разворот, проходя вспененную воду, правильно разворачиваться и встречать боком волну, а также множеству иных маленьких хитростей, когда Пого числился в предподростковых серфингистах-дворняжках. Со временем ученик превзошел учительницу. Возможно, его смазливое лицо что-то значило для Биби в ее собственный подростковый период. Тогда ей казалось лестным внимание паренька, к которому неравнодушно относились все девчонки кругом, но со временем Биби стали привлекать в Пого его характер, скромность и отзывчивое сердце.

Поцеловав ее в щеку, парень заглянул девушке в глаза.

– От кого ты прячешься?

– Не в том дело.

Если бы сейчас началось состязание взглядов, никто не захотел бы первым отводить глаза, поэтому Пого решил не заморачиваться. Он принялся оглядывать окутанный туманом берег. Несмотря на утро, никого еще не было видно. Только вдалеке ревела туманная сирена у входа в Ньюпортскую гавань.

– Короче говоря, когда прекратишь упрямиться, ты знаешь, к кому можно обратиться за помощью.

– Я знаю, – заверила его Биби.

Парень распахнул дверцу со стороны пассажирского сиденья и забрал лежащие на нем пакетик со своим завтраком из «Макдоналдса» и роман в мягкой обложке.

Положив на это место лэптоп и сумочку, Биби захлопнула дверцу и сказала:

– Ты, я вижу, больше не прячешь книги.

– Уже не важно, если родители узнают, что я умею читать. От колледжа я благополучно избавлен.

– Ты всегда знаешь, чего хочешь. Тебя не пугает то, что, когда пройдут годы, вдруг поймешь, что упустил нечто важное в жизни?

– Прошлое – это прошлое, Бибс, а будущее – всего лишь иллюзия. Все, что у нас есть, – это настоящее.

Указав рукой на пакетик из «Макдоналдса», Биби сказала:

– Не хочу, чтобы твоя еда остыла, но у меня еще есть к тебе пара вопросов.

Пого махнул рукой в сторону магазина.

– Там микроволновка. Всегда могу подогреть.

В воздухе ощущалась едва уловимая вонь от газов, вырывающихся из выхлопной трубы «хонды». Фальшивый туман смешивался с настоящим.

– Папа упоминал при тебе имя Калиды Баттерфляй?

После секундного колебания Пого сказал:

– Она сюда приходила. Высокая женщина. Блондинка. Когда идет, то побрякушки на ней позвякивают.

– Сюда? И часто?

– Ну… пару раз в месяц.

– Я ее видела, – сказала Биби. – Не похоже, что она серфингистка.

– Сухопутная до кончиков волос. Она даже не из тех, кто мечтает. Эта женщина приходила повидать Мэрфи.

– Зачем?

– Блин! Откуда я знаю? Они поднимались в офис.

Биби встретилась с Пого взглядом, и парень прочел в ее глазах немой вопрос, поэтому тотчас же пояснил:

– Ничего такого, Бибс. Они там ничем таким не занимаются.

Ей неприятно было спрашивать, но пришлось:

– Откуда такая убежденность?

– Не знаю, но я не сомневаюсь в этом… Они давно знакомы, однако дело, я уверен, не в сексе.

– И когда она здесь впервые появилась?

– Ну… года полтора назад…

Наползающий с океана утренний туман бросал вызов солнцу, однако подальше от вод, должно быть, тумана не было. В противном случае реактивные самолеты не вылетали бы из аэропорта имени Джона Уэйна. Драконий рев их двигателей разносился далеко над туманом, словно Биби попала в юрский период.

– А как насчет мужчины по имени Келси Фолкнер?

Подумав, Пого отрицательно покачал головой.

– Никогда о таком не слышал.

– А Биркенау Терезин?

– Если это имя, то дерьмовое.

– Эшли Белл?

– Знавал однажды другую Эшли… Эшли Скаддер. Она предала серфинг ради мира корпоративного финансирования.

– Ну, наверняка есть и те, кто успевает заниматься и тем и другим?

– Таких единицы.

– Лучше я поеду, а ты иди разогревай свой завтрак, – сказала Биби.

Она чмокнула его в щеку на прощание, и Пого крепко обнял ее. Голова парня легла Биби на плечо, а лицо он повернул в сторону.

– Когда Мэрфи позвонил во вторник из больницы и рассказал мне о раке, я закрыл магазин, выключил свет, уселся за прилавком и проплакал больше часа. Мне казалось, я никогда не успокоюсь. Не заставляй меня снова плакать, Бибс.

– Не заставлю, – пообещала девушка.

Парень посмотрел ей в глаза, и Биби, слегка ущипнув его за идеальной формы правильный нос, добавила:

– Спасибо за колеса.

– С каким бы громобоем тебе ни пришлось столкнуться, ходи по доске так уверенно, как только можешь, – промолвил Пого.

Чтобы не упасть с доски, серфингисту приходится постоянно балансировать на ней, перенося тяжесть своего тела.

Биби обошла «хонду», распахнула дверцу со стороны водителя и взглянула на Пого поверх крыши автомобиля. Ее обуревала настолько сильная признательность, что девушка сомневалась, сможет ли подобрать подходящие слова для описания подобного чувства в романе.

– Пока, чувак, – улыбнувшись, произнесла она.

– Пока, чувиха, – ответив ей улыбкой, сказал Пого. – Не забывай ходить по доске, чувиха.

Так как возиться с машинами Пого любил значительно больше, чем заниматься в колледже, хотя и меньше серфинга, его «хонда» ездила лучше, нежели могло показаться, если смотреть на машину со стороны. Хорошо отлаженный двигатель обеспечивал резкий старт с места и много лошадиных сил при подъеме на холмы. Несмотря на шутку, отпущенную насчет тормозов, они оказались в полном порядке.

Калида Баттерфляй жила в Коста-Меса, расположенном поблизости отсюда городке, где прежде проживали представители среднего класса. Потом дела в городе пошли неважно, но незадолго до кризиса 2008 года Коста-Меса вновь пережил подъем. Вследствие текущей неопределенности в сфере экономики облагораживание городка застопорилось. Теперь рядом с новыми двухэтажными домами, частично построенными с учетом пожеланий заказчика, стояли пятидесятилетние особнячки в стиле ранчо. Некоторые при этом находились во вполне ухоженном состоянии, однако попадались запущенные. То же самое можно было сказать о семидесятилетних бунгало. Одни стояли оштукатуренные, другие были обшиты досками. Почти все они нуждались в покраске и ремонте. Иные садики при домах казались ухоженными, но не редкостью являлись и нестриженые лужайки, разросшийся кустарник, а также комья грязи, раскиданные на гравиевых дорожках.

Наибольшими достоинствами городка были его безоблачное будущее в случае, если в стране вновь начнется бурный экономический рост, и огромные старые деревья, простиравшие свои раскидистые ветви над улицами. Все эти ногоплодники, дубы, купаниопсисы, швейцарские сосны и прочие виды деревьев образовывали настоящий лесопарк.

Биби остановила «хонду» в ста футах западнее от дома Калиды, припарковав машину на противоположной стороне улицы, в полумраке, отбрасываемом тенью калифорнийского дуба. Здесь туман уже немного рассеялся, хотя ближе к земле он клубился подобно облачкам ядовитого газа, выпущенного на город вражеской армией.

Дом гадалки-массажистки занимал полтора стандартных участка земли. На поверку это оказалось двухэтажное бунгало в прекрасном состоянии, выстроенное под влиянием стиля крафтсман. Биби наблюдала за домом меньше пяти минут перед тем, как подъемная дверь гаража поехала вверх и серебристый «рейндж ровер», выкатив на подъездную дорожку, свернул на восток и умчался прочь, рассекая низко стелящийся по земле туман. Прежде Биби никогда не видела машины Калиды, поэтому не могла сказать, точно ли это ее автомобиль. Стекла были затемнены. Издали Биби просто не смогла разглядеть, кто там сидит в салоне.

Девушка не была уверена, приехала ли она сюда ради того, чтобы поговорить с Калидой тет-а-тет или просто разнюхать, что здесь к чему. Предпочтя не обременять себя сумочкой, Биби сунула ее под пассажирское сиденье. Она заперла дверцы «хонды» и храбро направилась через улицу. Маленькие овальные листья калифорнийского дуба, сухие и вялые, шуршали под ступнями ее ног, словно панцири насекомых. Когда никто не ответил на ее звонок, Биби позвонила в дверь еще раз. Безрезультатно.

Не скрываясь, будто имела на это полное право, Биби через приоткрытую калитку зашла за угол дома, миновала патио, на который отбрасывала тень увитая вистерией беседка, и вышла на задний дворик. Здесь каменная стена ограждала девушку от любопытных взглядов соседей.

Внимание Биби сразу же приковала причудливо украшенная теплица из стекла и выкрашенного белой краской дерева, расположенная в конце земельного участка. Тридцати футов в длину и двадцати в ширину, сооружение это казалось тут настолько неуместным, что Биби не смогла побороть в себе желание поглядеть на теплицу вблизи.

Четыре глиняные статуи, символизирующие четыре поры года, стояли на постаментах по обе стороны от дорожки, ведущей к сооружению. Весь квартет, а не только статуя, олицетворяющая зиму, выглядел довольно угрожающе. Казалось, после того, как их создали, они вот так и стояли на протяжении целого столетия под проливными дождями, которые не прекращались ни на один день.

Бессмысленно закрывать на замок теплицу, где нет ничего ценного. Дверь с южной стороны оказалась незапертой. Биби шагнула в теплоту и влажность мирка экзотических растений, большинство из которых росло в лотках с плодородной почвой, стоявших на высоких столах, разделенных узкими проходами. Здесь не было орхидей, антуриумов и прочих растений, выращиваемых исключительно ради их красивых цветков. Кажется, все это были пряные и лекарственные травы. Вот только Биби смогла распознать лишь несколько видов, которые люди привыкли использовать у себя на кухне: базилик, мята, цикорий, фенхель, розмарин, тархун и тимьян. Названия остальных трав, а их здесь было раза в два больше, она просто не знала. У некоторых из столов имелся нижний ряд, куда никогда не проникали прямые лучи света. В этих застойных озерцах винноцветных теней росли грибы: поганки, дождевики и какая-то плесень совершенно нездорового вида. Не исключено, что она была смертельно ядовитой.

Разгуливая по теплице, Биби вспомнила об «Алисе в Стране чудес» Льюиса Кэрролла. Там курившая кальян гусеница предложила девочке два кусочка гриба. Хотя Биби уже смирилась с реальностью того, что произошло с ней вчера ночью на кухне собственной квартиры, включая резкое падение температуры, странности со свечным пламенем и часами, вонь гниющих роз, которые на самом деле были недавно срезаны и благоухали, теперь у нее возникло определенное подозрение. Она подумала, что увиденное вчера отчасти можно объяснить наличием галлюциногена, полученного с использованием одного из этих растений. Калида могла подсыпать его в бокал с шардоне, пока Биби на нее не смотрела.

Повернув за угол, девушка заметила на одном из столов проволочную клетку с ярд длиной и в два фута шириной. Там сидело от пятнадцати до двадцати мышей разных оттенков серого и коричневого окраса. Грызуны ели и пили из маленьких мисочек, сновали по клетке взад-вперед, залезали в неглубокие «норки», сделанные из предварительно размоченной до состояния кашицы, порезанной газетной бумаги, чистили себе шерстку, испражнялись и спаривались. Даже беря в расчет, что мыши крайне нервные зверьки, Биби сделала вывод: обитатели клетки тем не менее отличаются уж слишком большой нервозностью – носятся из одного угла в другой, вертятся волчком на месте, когда их собратья непреднамеренно наступают им на хвост. Мыши беспрерывно буравили своими глазками, темными и жидкими, словно капельки нефти, собственную маленькую территорию.

Их поведение заставило Биби взглянуть на цементный пол, на котором ползали те, кто нагнал на мышей такой страх. Одна змея… другая… третья…

Биби тотчас же определила, что извивающиеся на полу теплицы змеи – это не гадюки. Там вообще не было ни единой змеи одного и того же вида. К герпетологии девушка относилась прохладно, поэтому не могла определить их вид либо сказать по внешним признакам, ядовита ли какая-нибудь из змей или нет. Биби решила, что они всё же безвредны, иначе Калида не позволила бы рептилиям так свободно ползать по полу.

Вот только люди постоянно гибнут, несмотря на холодный расчет и железную логику своих предположений. А ведь она совсем недавно пообещала Пого, что не даст ему повода еще раз оплакивать ее, поэтому девушка принялась осторожно отступать от извивающейся троицы, опасаясь того, что может наступить на четвертую, которая окажется у нее на пути. Биби была готова в любой момент развернуться и дать стрекача, если одна из змей начнет сворачиваться кольцами, готовясь к броску.

Быть может, змеи ошибочно приняли ее за Калиду, появившуюся, чтобы накормить их мышами. Когда девушка отступила, змеи за ней не поползли. Две бесшумно скрылись под столом, на котором стояла клетка с грызунами, а третья принялась взбираться вверх по ножке, собираясь, по-видимому, выбрать среди паникующих мышей ту, что станет ее обедом.

Выйдя из теплицы и захлопнув за собой дверь, Биби с облегчением выпустила из груди воздух.

Во всяком случае, рискнув, она кое-что узнала о Калиде: оккультные интересы гадалки не ограничиваются одной словоделомантией. Либо ее убитая мать была женщиной с разносторонними каббалистическими интересами, либо уже сама Калида расширила первоначальный бизнес матери… В любом случае гадалка теперь представлялась человеком странным, если не полной психичкой.

Как бы то ни было, следовало проникнуть в главное здание. С учетом того, на что намекало содержимое теплицы, в бунгало для Биби найдется много интересного.

Она подергала ручку ведущей на кухню двери. Заперто. Девушка не видела знака, предупреждающего, что дом находится под защитой охранной компании, но ей не хотелось брать в руки камень и бить стекло. Работая над новым романом, Биби многое узнала о взломах, встречалась с детективами, специализирующимися на этом, и даже беседовала с осужденными преступниками, сидящими за множество краж со взломами. Она узнала, что для полноценного обвинения необходимо именно взломать двери или окна, а затем украсть в помещении какую-нибудь вещь. Без этого тебя обвинят в куда менее тяжелом правонарушении – в незаконном проникновении.

То, что она сейчас обдумывает юридические последствия задуманного ею проступка, Биби не на шутку встревожило… Ладно… А у нее есть другой выбор? Полицейские не станут рассматривать ее жалобы на угрозы со стороны сверхъестественных сил, к тому же она не исключала, что плохие люди есть и среди копов. А еще два дня назад Смерть не только стояла на пороге ее дома, но уже трезвонила в дверь и звала выйти поиграть с ней. По сравнению с этим любая неприятность, ожидающая ее сейчас, – слаще и нежнее пудинга.

Среди прочих любопытных фактов об ограблениях со взломом Биби узнала, что, как ни странно, многие люди, заботясь о том, чтобы все замки внизу были заперты, совсем забывают об окнах на втором этаже, а иногда даже о балконных дверях.

По бокам овитой вистерией беседки, затенявшей патио, были набиты планки сечением два на два дюйма, что делало их вполне пригодными в качестве альтернативы перекладинам приставной лестницы. Биби выбрала тот край, где вистерия разрослась не настолько густо. Мысленно сказав самой себе, что это намного безопаснее, чем серфинг, так как в беседке не водятся акулы, девушка устремилась вверх с проворством, которое, признаться, порадовало ее. Возможно, в последние годы она излишне много времени просиживала за письменным столом, сочиняя, но подобный образ жизни пока что не сделал ее рохлей.

Четыре раздвижных окна выходили на беседку и задний двор. Третье оказалось незапертым. Биби опустила нижнюю створку. Звон сработавшей сигнализации не прозвучал. Тогда она перебралась через подоконник, оставив окно открытым на случай, если возникнет необходимость бежать.

Признаться, звание правонарушительницы, совершающей проникновение в дом через открытое окно, пусть даже без кражи, не казалось ей романтичным. Чем-чем, а этим гордиться не стоило. Она хотела вытянуть пистолет из кобуры и начать обыскивать дом, но почувствовала себя крайне глупо. У нее не было подобного опыта. Ее нервы представляли собой натянутые канаты. Если, повернув за угол, она столкнется с Калидой или, того хуже, совершенно посторонним и ни в чем не повинным человеком, то может испугаться и нажать на спусковой крючок. Вместо этого Биби пошла безоружная, спрашивая себя, почему она не удосужилась завоевать черный пояс в одном из боевых искусств.

Девушка проникла в комнату, которая, судя по всему, являлась спальней хозяйки. Обставлена она была куда зауряднее, чем можно было ожидать. Аккуратно заправленная кровать с подзором. Репродукции пейзажей Калифорнии, выполненные на пленэре. Нигде не было видно ни ковров со знаками зодиака, ни черных свечей в подсвечниках из полированных костей, ни жутковатых тотемов, висящих на стене позади изголовья кровати. Змей, кстати, тоже нигде видно не было. Дверца в стенном шкафу оставалась приоткрытой. Внутри висела обычная одежда.

Пойдя на риск быть обвиненной в незаконном проникновении, Биби, однако, не имела намерения рыться в ящиках комодов в доме Калиды, выискивая ее секреты. Наверняка эти тайны не будут иметь никакого отношения к ней. К тому же большинство скрываемых в спальнях секретов имеют весьма убогий вид. Биби предполагала, что все важное для нее здесь будет иметь несколько гротескный, по крайней мере, впечатляющий вид. Она узнает то, что ей надо, как только откроет дверь либо пересечет порог.

Деревянный пол из клена в коридоре второго этажа поскрипывал под ногами. Что бы она ни делала, скрип все равно раздавался. Когда Биби попробовала идти ближе к стене, скрип не стал тише. Девушка зашагала быстрее и увереннее, однако звуки остались такими же, как и когда она медленно, осторожно кралась вперед.

За просторной ванной комнатой располагались еще два помещения. В первом вообще не оказалось мебели. Ничто не висело на стенах. В оконных проемах были установлены зеркала, препятствовавшие попаданию в комнату дневного света. Биби взглянула на себя в зеркало, и ей не понравилось то, что она увидела: взволнованная, маленькая, неуверенная в себе… Посередине пола из бледной древесины клена было выведено аккуратными черными буквами в дюйм высотой: «Талия». Имя матери Калиды. Если верить тому, что рассказала Биби гадалка, двенадцать лет назад плохие люди жестоко пытали Талию, убили ее и расчленили труп. Скорее всего, не в этой комнате, а в другом месте. Эта комната с именем, написанным на полу, не казалась похожей ни на место преступления, ни на усыпальницу жертвы убийства. У Биби почему-то возникло ощущение, что комната является местом общения с кем-то или чем-то, о чем она не имела ни малейшего представления.

Напротив пустой комнаты располагался кабинет. В углу на столе стоял компьютер и два принтера, второй – для цветной печати. Все оборудование – мрачное и молчаливое. Еще здесь была пленэрная живопись на стенах. У стены – комод розового дерева. Посередине комнаты располагался круглый столик с одним приставленным к нему стулом.

Она нашла гротескное и впечатляющее, нашла то, что искала.

На столе стояла серебряная миска с буквицами-костяшками. Рядом виднелись два рядка выложенных костяшек. Судя по всему, Калида вернулась к гаданию, начатому на кухне в квартире Биби. Девушка прочла первый ряд: ashley bell. Ряд внизу содержал адрес: eleven moonrise way.

Возле выложенных костяшек лежал лист высококачественной фотобумаги из той, что обычно используют для цветной печати. Когда Биби его перевернула, на нее уставилась симпатичная девочка лет тринадцати. Волосы светло-палевого цвета. Широко посаженные васильковые глаза с оттенком гиацинта. Фото было сделано крупным планом – девочка по плечи. На ней была белая блузка с наглаженным воротничком. Поверх одежды на фотографии было написано: «Калида! Это Эшли Белл».

Именно эта девочка… Эшли Белл. Красивое лицо с исполненным спокойствия выражением. Однако в этом спокойствии ощущалась какая-то натянутость. Биби показалось, что девочка за маской спокойствия скрывает от фотографа свои истинные чувства – страх и злость. Биби не исключала, что ее собственное воображение влияет на то, что она видит на фотографии. Возможно, девочка просто устала или старается придать своему лицу одно из тех бессмысленных выражений, которые в наши дни популярны на страницах журналов, посвященных высокой моде. Но нет же! Биби заметила правоту собственных выводов во взгляде девочки. Если цветá на фотографии точно воспроизводят оригинал, эти очаровательные голубые глаза с красноватым отливом, подобно прозрачной дистиллированной воде, выдавали таящуюся в их глубине интуицию и наблюдательность. Они были не только широко посажены, но еще широко открыты. Девочка на фотографии не хмурилась, но выражение этих глаз свидетельствовало о том, что кажущаяся безмятежность ее лица иллюзорна, что фотограф или еще что-то, увиденное ею в той же стороне, очень ее беспокоит.

А еще Биби рассмотрела в этой девочке мягкость и уязвимость, вызвавшие в девушке глубокую симпатию, а также неуловимое внешнее сходство с кем-то, но она не могла понять, с кем именно. Фото произвело на Биби глубочайшее впечатление, потрясшее девушку до глубины души. До сих пор поиски Эшли Белл представляли собой игру без правил, искания чего-то не совсем реального, возможно, иллюзорного, квест без тени веселья для его участницы. Существовал шанс, что все это искусно состряпанное надувательство, включая постановочное гадание под воздействием галлюциногенов. Она могла оказаться жертвой сговора группы безумцев, мотивы поступков которых не в силах понять ни один человек в здравом уме. До этого Биби исполняла свою небезопасную во всех отношениях роль, исходя из того, что она является главной фигурой во всей этой игре, главной и единственной мишенью. Увидев девочку, чей внешний вид и осанка казались одновременно лучезарно-эфемерными и каменно-солидными, Биби в корне поменяла собственное мнение о происходящем. Она паладин, белый рыцарь, второстепенная мишень, ставшая таковой лишь потому, что хочет спасти девочку. Эшли Белл – главная мишень плохих людей и мерило всего того, что должно произойти в дальнейшем. Если выражаться на сленге серфингистов, Эшли Белл – салага, начинающая дворняжка в среде серфингистов, а Биби отведена роль крутого волнолёта, чей долг – уберечь новичка от волн-левиафанов, порожденных разразившимся где-то штормом.

Реальность наконец выкристаллизовалась из хаоса последних двенадцати часов. Она изо всей мочи вбивала в сознание Биби твердую уверенность: Эшли Белл существует и девочка – в беде. Люди, угрожающие ей, обладают странными способностями и находятся вне пределов досягаемости закона. Кроме того, они хорошо организованы и безжалостны.

Калида распечатала фотографию Эшли, которую ей кто-то прислал в формате «джейпег». Было бы нелишним узнать, кто именно. Возможно, Калида распечатала также само пришедшее по электронной почте письмо.

Как любой другой дом, этот тоже издавал звуки, порождаемые им самим, а не людьми, – поскрипывание, постукивание и тихий шелест, производимый расширением, сжатием и проседанием. Несколько подобных звуков заставили Биби замереть, но тишина и ощущение того, что ей ничего не угрожает, успокоили девушку, как только дом перестал жаловаться на силу притяжения.

Она обыскала ящики стола. Ничего. Электрический бумагоизмельчитель заполнил ведро для ненужных документов узкими ленточками бумаги шириной около четверти дюйма. Они разве что пригодились бы во время праздничного парада в честь вернувшихся с луны астронавтов. Просмотрев то, что можно было разобрать, Биби поняла – записи электронного адреса среди резаной бумаги нет.

Девушка заподозрила, что уже чересчур много времени провела в доме. Залезть в компьютер Калиды было бы нелишним, но оставаться здесь надолго Биби не стоит.

В левой руке неся фотографию, а правую сунув под блейзер поближе к пистолету, девушка спустилась по ступенькам лестницы на первый этаж. Ни одна из них не нарушила скрипом царящую в доме тишину. Через окно округлой формы с неба лился золотистый утренний свет, в котором танцевали обычно незаметные пылинки. Казалось, ей предоставлена возможность взглянуть на невидимый мир молекулярного строения мироздания.

Комнаты первого этажа тоже не отличались эксцентричностью. Меблировка здесь была такой же, как в любом нормальном доме. Только войдя на кухню, Биби увидела свидетельство того, что плохие люди побывали здесь. Обеденный стол подвинули в угол. На него взгромоздили стулья. Белый тент из высокопрочного клеенчатого материала был прилеплен синей изолентой к глянцевой мексиканской кафельной плитке пола. Несколько пропитанных кровью половичков лежало поверх тента. Крови было сравнительно немного. Скорее всего, они убили ее так, чтобы кровь не лилась, возможно, удушили. Только после смерти Калиды ее труп расчленили. Так вышло чище, надо было меньше прибирать после себя, да и пронзительных криков, способных разбудить соседей, точно не раздавалось. Труп, скорее всего, вывезли на «рейндж ровере», чтобы избавиться, вот только на столе, возле холодильника, десять отрезанных пальцев, каждый украшенный сверкающим перстнем, лежали аккуратно, словно птифур, на тарелке, будто угощение к послеобеденному чаю.

Человеческая жестокость вызывала у Биби отвращение, но шокировать не могла. Она не тратила времени зря, пялясь на отвратительное зрелище либо задаваясь бесплодным вопросом: «Зачем их здесь оставили?» Биби сразу же поняла главное: заметание следов не закончено, а значит, скоро вернутся те, кто уехал отсюда на «рейндж ровере», или приедет кто-нибудь другой.

Когда Биби бросилась из кухни, до ее слуха долетел шум шин на подъездной дорожке и приглушенный скрежет поднимающейся двери гаража.