Глава 19
– Вот так, Ксюша, – закончив рассказ, с грустью произнесла Виктория и тяжело вздохнула.
Вечерело. В доме было тепло и уютно. За окном гудел порывистый, злой ветер. Тихо потрескивая, в камине догорали обуглившиеся поленья. Игриво переплетаясь, яркие языки пламени то обнимались, то убегали в разные стороны. По-детски поджав ноги, подруги сидели на стареньком, немного продавленном диване. Словно завороженные, они не отрывая глаз смотрели на этот магический огненный танец. Неожиданно комнату озарила вспышка. Вырвавшись из заточения, пламя испуганно задрожало, устало опустилось на тлеющие угли и, лениво скользнув вниз, погасло. Комната погрузилась в сумрак.
Скинув с коленей плед, Виктория нехотя встала с дивана. Подойдя к камину, взяла дрова, аккуратной стопочкой сложенные у стены, и положила их на тлеющие угли. Затрещав, огонь обхватил поленья жадными, яркими языками и разгорелся снова.
– И что ты теперь будешь делать? – задумчиво спросила Оксана.
– Не знаю, – честно призналась Виктория и поправила кочергой дрова. – Мне сейчас тяжело. Я, наверное, не умею прощать.
– А если человек ошибся? – не унималась подруга. – Запутался, потерялся, сбился с пути… Как быть в таком случае? Ведь он тебя любит. Я знаю. Очень любит! А мужики, Викуся, все сволочи. Выйдя из пубертатного возраста, все двадцать четыре часа в сутки, даже когда спят, они думают о сексе. И даже когда строят гигантские электростанции, и даже когда торгуют на фондовых биржах, и даже когда воюют! Все их рецепторы направлены на поиск нужного им объекта. Не зря ученые называют мужиков полигамными. Тысячелетиями смысл их жизни сводился к одному – размножаться! Это только для поддержки штанов они иногда охотились. Все остальное время думали об одном – кого бы им трахнуть! Они готовы прыгнуть на все, что движется! А если движется им навстречу… Тут они вообще мгновенно становятся податливыми. Это не то что мы, женщины. Главный орган в сексе для нас – мозг! Мы всегда поддерживали домашний очаг, рожали детей, готовили пищу. Мы и мужчины генетически разные! И все это и у нас и, к сожалению, у них происходит на уровне инстинкта. Убила бы их всех! – крикнула Ксюша и сердито насупила брови. – Но и без них тяжело…
В ответ Виктория звонко, до слез рассмеялась.
– Ксюшка, ну ты даешь! Если бы Палийчук слышал этот спич, он бы не поверил собственным ушам! Твой Ванюша таких слов точно не заслуживает. К нему сказанное не относится. У него только одна любовница – диссертация, – прикрыв кованую решетку камина, ответила она и села возле подруги.
– А у Александра – его политика! – не отступала Оксана. – Правда, Викуся, ну прости его! Черт мужика попутал! Ведь за восемь лет вашей совместной жизни это произошло впервые. Он признался тебе, что это была случайность. Я понимаю, тебе тяжело. Но не надо рубить сплеча! У вас отличная семья, дочка растет. Александр тебя любит! Поверь, многие, очень многие тебе завидуют. Может, именно поэтому Инна хотела отбить у тебя мужа? Думаешь, она его любит? Я тебя умоляю! Ей нужен был не столько он, сколько его положение и достаток. Соблазнив солидного мужика, эта наивная малышка хотела поудобнее устроить свою задницу. А получив категорический отказ, оставшись без работы, начала ему мстить. «Будь что будет», – решила она. Терять-то ей было уже нечего! А может, она надеялась, что, прочитав ее сообщение, ты Сашку бросишь?! Что, уйдя, оставишь в его сердце пустое место? А свято место пусто не бывает! И тут ее расчет, моя дорогая, довольно неплох! Пожалуйста, Викочка, подумай хорошо. Дай мужу шанс! Попытайся его простить. Ведь прошло уже целых семь дней, как ты ушла из дома. Поверь, Сторожев очень, очень переживает. Знаешь, вчера вечером, когда я встретилась с ним в садике, я его не узнала. На нем просто лица не было. Поседел, похудел, осунулся… Целыми днями сидит на работе. Говорит, что не хочет идти домой, что ему без тебя там плохо. Веришь, глаза у него, как у раненой собаки. Большие, темные и грустные. Прости, конечно, меня за сравнение, но, знаешь, очень похоже! Мне так жалко его стало. Он меня каждый день о тебе расспрашивает. Рассказывает о том, чем кормил Любочку вечером, какие ей на ночь читал книжки. Примерный отец! Знает, что я все тебе доложу. Все надеется на меня надавить, узнать, куда я тебя спрятала. Александр ведь знает, что мы с тобой самые близкие подруги. Но я тебя, конечно, не выдала. Ну, что скажешь?
– Ксюшенька, я не могу! – вздохнув, с болью выдавила из себя Виктория и сжалась. – Наверное, я слишком сильно его любила. А он меня предал. Я запуталась, не знаю, что мне делать. Самое страшное, что я одновременно люблю и ненавижу его.
Неожиданно на столе зазвонил телефон.
– Сторожев?! – взволнованно поинтересовалась Оксана.
Повернув голову, Виктория не торопясь глянула на светящийся экран мобильного телефона.
– Да, он, – задумчиво ответила она и нажала кнопку отбоя. – Сегодня это уже восемнадцатый звонок. А сообщения шлет каждые полчаса. Правда, я их вообще не читаю.
– Ну ты даешь! – восхищенно воскликнула подруга. – Я бы так не смогла! Ладно… Кстати, я приехала к тебе не с пустыми руками. А то смотрю, ты тоже форму теряешь. Под глазами круги, похудела. Кожа да кости! Оно тебе надо? Красивое тело – наше оружие. Легкая артиллерия! Поняла?
Кивнув, Виктория вымученно улыбнулась.
– Поняла!
– Тогда тащи фужеры из серванта! – скомандовала Оксана, копошась в сумке. – Наталья Евгеньевна – женщина хозяйственная. На даче у нее есть все, что надо для полноценной жизни. А я, подруга, привезла тебе французское вино. Красное, молодое – божоле-нуво. Очень хорошее!
Подтянув к дивану круглую табуретку, Виктория застелила ее кухонным полотенцем и поставила сверху два стареньких зеленых бокала.
– Еще дай две тарелочки! У меня есть кусочек рокфора и виноград.
– Сейчас, сейчас! – засуетилась Вика и побежала в кухню.
В этот момент снова зазвонил телефон. Правда, на сей раз Ксюшин.
Опустив руку в карман, женщина торопливо вытащила мобильный.
– Странно, это Таргонин, – вглядываясь в буквы, написанные на экране, прокомментировала она и удивленно пожала плечами. Кашлянув, уверенно ответила: – Да, Максим, слушаю! Что? Когда? Еще не окончилась? Хорошо, хорошо. Я ей передам.
Нажав на кнопку отбоя, Оксана несмело подняла глаза на подругу и прикусила губу.
Словно предчувствуя что-то недоброе, сердце Виктории тревожно сжалось и застучало в ускоренном, бешеном темпе.
– Что случилось? – вглядываясь в испуганные глаза Ксюши, спросила она.
– Викусь, ты только не переживай. Сторожев в больнице. Ему сейчас делают операцию. Больше пока ничего не знаю, – испуганно прошептала Оксана.
– В какой больнице? – еле шевеля губами, выдавила из себя Виктория. Казалось, внутри нее все оборвалось. Руки, ноги дрожали. В глазах застыла неподдельная, искренняя тревога.
– В городской хирургии, на Трускавецкой.
– Это, наверное, все из-за меня, – ошеломленно протянула Вика и, сжав кулаки, решительно добавила: – Я еду к нему. Я должна быть рядом с ним.
Суетливо открыв шкаф, она начала собирать вещи.
– Конечно, конечно, все верно! – кивнув, согласилась с ней подруга и неуверенно предложила: – Может, я поеду вместе с тобой?
– Нет, не надо. Ты лучше Любочку забери из садика. Пожалуйста, – низким, осипшим голосом произнесла Вика и задумалась. – Может, мне придется остаться с Александром в больнице. Я обязана быть вместе с ним.
– Ты за Любушку не переживай, – блеснув глазами, взволнованно ответила Оксана и предложила: – А может, сядешь ко мне в машину? Я тебя подвезу к больнице и сразу поеду за детьми в садик. А то ты так разволновалась. Как ты в таком состоянии будешь вести машину?
– Нет! – решительно отрезала Виктория, на ходу набрасывая на себя пальто. Выбежав из дома, она на мгновение приостановилась и крикнула: – Ксюшенька, не переживай за меня. Я сейчас успокоюсь. Ты только, пожалуйста, погаси в камине огонь и закрой дом. А я тебе позже перезвоню. Спасибо, подруга!
На улице было совсем темно. Крепко сжимая руль, Виктория выехала на трассу, ведущую к Синегорску. Слезы неудержимо текли по ее лицу. Изо всех сил стараясь сдерживаться, она сосредоточенно всматривалась в дорогу. К счастью, встречных машин было мало: из-за разгулявшейся непогоды количество автомобилистов порядком поубавилось. Встречный ветер неустанно бросал на лобовое стекло пожелтевшие мокрые листья. Тихо и размеренно в машине работали дворники. Но даже их монотонный звук не приносил привычного ощущения умиротворения и комфорта.
Теряясь в догадках, Виктория все время думала над тем, что же произошло с Александром. Болезненным его назвать было сложно – организм у Сторожева был крепкий, здоровье отменное. Значит, он попал в аварию. Может быть, что-то себе сломал. Наверное, это была автомобильная авария… Саша ехал уставший, думал о ней, переживал. И вот, результат налицо! Точнее, на теле ее мужа. От этих предположений колени у Вики задрожали еще сильнее. Лишь бы его жизни ничего не угрожало! Сделав несколько глубоких вдохов, Виктория попыталась отогнать от себя шквал навязчивых, страшных мыслей.
Свернув с пригородной трассы, машина стремительно въехала в город. Сосредоточив внимание на дороге, молодая женщина попробовала прочитать вслух Блока, но сбилась уже на второй строчке. А может, она обошлась со Сторожевым слишком жестко? Хотя вряд ли! Узнав об измене, многие женщины уходят от мужей навсегда, а не на семь дней. Но у каждого своя жизнь. У многих в шкафу спрятаны маленькие скелеты, вынимать которые не хочется ни при каких обстоятельствах. Однако они никогда, никогда не исчезают из памяти.
Так может ли она простить Александру измену? Этот вопрос не давал Вике покоя. Она пока что не могла этого сделать. Вместе с тем в глубине души Виктория чувствовала и свою вину перед ним. За то, что не отстояла свою честь, за то, что не рассказала Александру о том, что Люба – дочка Кустицкого. Это было так сложно… Понимая свои ошибки, она не имела права быть категоричной и высокомерной. Она тоже грешна, тоже когда-то запуталась. И, несмотря на происшедшее, Виктория все-таки верила Александру. Верила его словам, верила его чувствам. Глотая соленые, стекающие по щекам слезы, Виктория поняла, точнее, призналась самой себе, что не хочет его терять. Слишком сильно она любила мужа.
Погруженная в размышления, женщина въехала на знакомый двор городской больницы. Часы на приборной панели показывали ровно девять вечера. Миновав сторожку охранника, машина плавно остановилась на небольшой парковке, расположенной вдоль больничного сквера. Чуть дальше от ее «тойоты» стояла карета скорой помощи и старенькие ярко-желтые «жигули». Людей во дворе не было, только молоденький врач, спрятавшийся от промозглого ветра под козырьком приемного покоя, торопливо, жадно делая одну затяжку за другой, курил. Подняв голову, Виктория посмотрела на старое четырехэтажное здание больницы. Почти в каждом окне горел свет. Значит, отбоя еще не было, значит, она еще сможет попасть к Александру. Подхватив сумку, женщина подняла воротник пальто и торопливо, перепрыгивая через лужу, выскочила из машины.
Миновав приемный покой, Виктория беспрепятственно поднялась на третий этаж. Она хорошо знала, где находится хирургическое отделение: проведывая друзей, Вика была здесь не раз. Глубоко вдохнув, она решительно потянула на себя широкую стеклянную дверь с белой порванной занавеской и перекрестилась. Стараясь ступать как можно тише, женщина осторожно вошла в длинный, ярко освещенный коридор, по обе стороны которого виднелось множество дверей, ведущих в больничные палаты. Вздохнув, Виктория сразу же почувствовала тяжелый, удушливый запах медикаментов и хлорки. Покрутив головой, она взволнованно глянула по сторонам. Ни больных, ни врачей в коридоре не было. Только с левой стороны, недалеко от входа, за широким письменным столом сидела молоденькая медсестра. Сосредоточенно вчитываясь в лист назначения, девушка внимательно раскладывала по колпачкам лекарства.
Поднявшись на цыпочки, Виктория быстро, почти бегом подошла к ней.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась она и вымученно улыбнулась. – Простите за позднее вторжение. Мне недавно сообщили, что у вас после операции находится мой муж.
– Здравствуйте, – подняв на нее сонные голубые глаза, угрюмо буркнула девушка и старательно, наверное, для большей важности, свела на переносице брови. – У нас здесь, простите, все после операции. А визитеров, как видите, нет. Поздно уже. Через десять минут будет отбой, я обязана закрыть отделение. К тому же на вас нет халата!
– Понятно, – коротко, по-деловому ответила Виктория. – Прошу прощения. Только, пожалуйста, девушка, позовите дежурного врача. Чувствую, я сейчас упаду в обморок. Что-то мне совсем нехорошо!
Не желая отступать, она артистично вытерла лоб рукой и, не спрашивая разрешения, упала в инвалидную коляску, стоявшую у стола.
Испуганно расширив и без того огромные глаза, медсестра схватила Викторию за запястье.
– Что с вами? – заволновалась она и начала считать ее пульс.
– Позовите врача, – не глядя на медсестру, повторила Виктория и подняла глаза к потолку.
Кивнув, девушка торопливо вбежала в кабинет, расположенный недалеко от стола.
– Антон Леонидович, Антон Леонидович! Здесь какой-то женщине плохо. Пришла к мужу, а сама встать не может, – донеслось из кабинета.
В следующее мгновение послышались широкие уверенные шаги.
Опустив веки, Виктория изо всех сил постаралась изобразить на лице боль.
– Что с вами? – услышала она над собой приятный мужской голос.
Открыв глаза, молодая женщина рассеянно посмотрела на говорившего. Наклонившись, над ней стоял высокий темноволосый мужчина лет тридцати с цепким взглядом карих глаз и маленькой родинкой справа возле носа. Наверное, это был врач.
– Ничего, мне уже легче! – продолжая изображать слабость, протянула Виктория и поднялась. – Просто я очень разволновалась из-за того, что меня не пускают к мужу. Вот голова и закружилась.
– Понятно! – хитро улыбнулся доктор и приподнял брови. – Кто ваш муж?
– Сторожев Александр Владимирович, – выпалила Виктория и сосредоточилась. – Что с ним?
– А, Сторожев! – встрепенувшись, повторил врач и с любопытством посмотрел на нее. – Понятно.
Улыбнувшись, мужчина взял Викторию за локоть и степенно, с высоко поднятой головой пошел по коридору.
– Прежде всего представлюсь. Я врач и заведующий отделением, Антон Леонидович Билоус.
– Очень приятно, – торопливо буркнула Вика. – Виктория Ивановна.
– Так вот, Виктория Ивановна. Два часа назад мы прооперировали вашего супруга…
– Что с ним? – не дав врачу договорить, испуганно спросила она.
– Сейчас уже все хорошо, – задумчиво произнес Антон Леонидович и остановился.
Затаив дыхание, Виктория взволнованно всматривалась в его глаза.
– В семнадцать часов Александр Владимирович сам обратился в приемный покой с жалобой на резкую, невыносимую боль в правой стороне живота. Обследовав его на УЗИ и сделав анализ крови, мы никаких отклонений не обнаружили. Температуры, рвоты у него не было. Сначала мы даже подумали, что это банальная кишечная колика. Александра Владимировича в городе знают все. Поверьте, мы проявили к нему участие, обследовали, дали обезболивающие и противовоспалительные препараты. Но несмотря на это, боль не уменьшалась. Стала наблюдаться ярко выраженная локализация болевого синдрома в правой подвздошной области. Было очевидно, что это приступ аппендицита. К тому же сам Александр Владимирович рассказал нам о том, что его часто тревожит боль в правом боку. После согласования с ним, исходя из анамнеза, мы провели аппендэктомию, то есть операцию по удалению аппендицита. Однако ни флегмозного воспаления, ни абсцесса, ни перфорации мы не обнаружили. Я думаю, что у вашего супруга была легкая катаральная форма воспаления аппендицита на фоне пониженного болевого порога. Операция закончилась успешно. Здоровью вашего мужа ничто не угрожает! – облегченно вздохнув, резюмировал врач. – Буквально пару минут назад я был у него. У Александра Владимировича все хорошо. Сейчас он отходит от наркоза и отдыхает.
Задрожав, Виктория взволнованно сжала губы.
– Спасибо, Антон Леонидович, за помощь, – слегка покачивая головой, прошептала она и, прижав руку к груди, жалобно попросила: – Пожалуйста, разрешите его проведать!
– Да не вопрос! Пожалуйста! Идемте со мной, – великодушно предложил врач и, галантно подхватив Вику под руку, повел за собой. – Мы поселили вашего супруга в отдельной комфортабельной палате. У него есть все необходимые медикаменты. Не отходя ни на шаг, возле Александра Владимировича дежурит наша медсестра. Там есть и туалетная комната, и телевизор. В общем, у вашего супруга имеются все условия для полноценного лечения и отдыха.
Пройдя несколько метров, он остановился возле палаты номер семь.
– Пожалуйста, проходите! – пропуская Вику вперед, предложил Антон Леонидович и вежливо открыл перед ней дверь.
Сжавшись, Виктория осторожно вошла в небольшую светлую палату. Стены были выкрашены в нежно-голубой цвет. На полу лежала широкая синяя ковровая дорожка с витиеватым коричневым рисунком. На окнах висели вертикальные белые жалюзи. С правой стороны, у стены, стояла высокая больничная кровать с приподнятым подголовником. Рядом была тумбочка и какая-то медицинская аппаратура. Заслоняя лицо больного, возле кровати сидела дежурная медсестра. Услышав, что кто-то вошел, девушка быстро поднялась и обернулась.
Викторию словно отбросило назад.
На широкой больничной кровати, накрытый белоснежной простыней, лежал ее муж. Побледневшее лицо Сторожева изменилось до неузнаваемости. Похудевший, с впалыми щеками, Александр был совершенно не похож на себя. Вокруг его глаз были заметны темные, с синим оттенком круги. Побелевшие губы слегка потрескались и дрожали. На висках действительно была заметна первая седина.
– Антон Леонидович, у нас все хорошо! – шепотом отрапортовала девушка. – Больной несколько раз открывал глаза. Просил пить. Я слегка смочила ему губы водой. Температура тридцать семь и шесть!
– Молодец, Ирочка, иди отдохни! К Александру Владимировичу пришла супруга. Давай предоставим им возможность побыть вдвоем, – вежливо попросил врач девушку и, повернувшись к Сторожевой, тихо добавил: – Я оставлю вас, Виктория Ивановна, возле мужа. Сейчас девочки принесут вам халат, а вы пока, пожалуйста, располагайтесь! Только я вас очень прошу, не давайте Александру Владимировичу пить. Если попросит воды, лишь смочите ему губы. Вы меня поняли?
– Поняла, поняла! – как прилежная школьница, затараторила Вика и для большей убедительности кивнула.
– Вот и хорошо, – удовлетворенно улыбнувшись, ответил врач и, подтолкнув медсестру вперед, вышел из больничной палаты.
Не оборачиваясь, Виктория бросила сумку на стул и медленно, боясь даже дышать, подошла к мужу. Глаза Александра были плотно закрыты. Веки слегка дрожали. На лице застыла мученическая гримаса боли. Длинные руки Сторожева были как-то неестественно ровно вытянуты вдоль тела и бессильно, не шевелясь, лежали на простыне. Из его груди доносилось тяжелое, прерывистое дыхание.
– Саша, – низким, гортанным голосом выдавила из себя Виктория и нерешительно склонилась над мужем.
Боясь ему навредить, женщина мягко коснулась плеча Александра и осторожно поцеловала в щеку. Скользнув по ее лицу, слезинка упала ему на губы.
– Ви-ка! – радостно, чуть слышно протянул Сторожев и приоткрыл глаза. – Ты… ты не броси-ла меня. Ты пришла ко мне. Де-девочка моя. Ви-ку-ся! Прос… прости меня. Иначе я у… умру. Я не мо-гу без тебя.
Не в силах сдерживаться, Виктория тихо заплакала.
– Сашенька, хороший мой! Как ты меня напугал. Мне казалось, что земля ускользает у меня из-под ног. Если бы с тобой что-то случилось, я бы этого не пережила. Не волнуйся, ты только, пожалуйста, не волнуйся, я от тебя никуда не уйду! Поправляйся и не болей, – словно в забытьи, осыпая его поцелуями, шептала Виктория.
– Спа-сибо тебе, моя де-вочка, – с трудом проговорил Александр. Ожив, на бледном, застывшем лице блеснули карие, полные счастья глаза. – Толь-ко ради этих слов, ради тво-е-го воз-вра-щения я по-шел на эту чер-то-ву опе-рацию.
– Как это «пошел»?! – не поняв, переспросила Виктория и, округлив глаза, отпрянула. – Как понимать твои слова? Ты что, нарочно лег на операцию, чтобы я вернулась к тебе?
– Да! – облегченно выдохнул Сторожев и виновато скривил губы. – Я прос-то не ви-дел дру-гого пу-ти по-мириться с тобой.
– Что?! – удивленно воскликнула молодая женщина и выпрямилась.
Только сейчас она поняла, чем было вызвано недоумение врача по поводу неспецифических симптомов. По телу Виктории пробежала дрожь. Казалось, внутри нее лопнул какой-то сосуд и из него фонтаном полились негодование, угрозы и, что удивительно, – искренность. Прищурив глаза, Вика внимательно глянула на мужа и, уперев руки в бока, крикнула: – Сторожев, ты идиот! Такое мог сделать только ты! Что ни говори, ты у меня оригинал! – И, покачивая головой, грозно добавила: – Но запомни: если ты еще когда-нибудь хотя бы попытаешься глянуть налево, я тебе этого не прощу. Даже если ты отрежешь себе голову. Понял?!
– Понял! – набрав полную грудь воздуха, на одном дыхании ответил Александр и расплылся в счастливой, полной радостного восторга улыбке. – Я о-бо-жаю тебя, Ви-ку-ся! Я бу-ду са-мым хо-ро-шим на свете мужем. Обе-щаю, я ни-ког-да, слы-ши-шь, ни-ког-да боль-ше тебя не оби-жу!
