Глава 20
Прошло полгода.
Для Виктории это было прекрасное, очень счастливое время. Порой она даже радовалась тому, что произошло с Александром. Правда, этого она никому не говорила! Женщина понимала, что за восемь лет брака их чувства несколько охладели, а может, они просто потеряли остроту восприятия, которая была в первые годы совместной жизни. И если бы ничего не случилось, если бы они с Александром не ощутили леденящую кровь, тонкую, как лезвие ножа, грань разрыва, повисшего у них над головами, они бы никогда не поняли, насколько дóроги и необходимы друг другу. Только пройдя через кризис семейной жизни, Вика и Александр почувствовали истинный вкус и прелесть своих чувств. Их эмоциональная связь, созревшая со временем, теперь стала подобна выдержанному, с богатым ароматом и многогранным вкусом дурманящему вину. И они наслаждались ароматом, упивались вкусом!
Виктория более ни минуты не сомневалась в искренности и преданности мужа. После примирения она постоянно чувствовала на себе его безграничное внимание и заботу. Каждый день Сторожев торопился с работы домой. Уезжая в командировку, отправлял к Виктории посыльного с огромными букетами пурпурных роз и ее любимыми конфетами «Рафаэлло». Задерживаясь на совещании, Александр писал жене трепетные, полные любви и желания сообщения. Выходные они старались провести вместе. Втроем! Любаша никогда не мешала родителям. Она каталась с ними на маленьких лыжах, играла в боулинг и изо всех сил старалась догнать родителей в бассейне. Сверкая, как солнечный зайчик, она все время была вместе с ними. С приходом весны каждые выходные Сторожевы отправлялись на пикники, собирали подснежники и даже сумели набрать трехлитровую банку чистого, как слеза, березового сока. Они не могли быть порознь и наслаждались своим счастьем. Они купались в любви.
Чувствуя огромную поддержку друг от друга, Виктория и Александр еще больше отдавались работе. В начале весны 2004 года Виктория завершила строительство небольшого бизнес-центра в Полтаве, а летом заключила удачный инвестиционный договор на возведение современного гостиничного комплекса в селе Поляница, которое входило в горнолыжный курорт Буковель. За семь лет неустанной работы их компания стала лидером строительного рынка Западной Украины.
Организовав благотворительный фонд, Виктория вместе с Александром помогали многодетным семьям, инвалидам, организовывали выставки юных художников и заботились о стариках.
Политическая деятельность Александра тоже приносила результаты. Правда, его успех радовал далеко не всех. Принципиальность и честность Сторожева постепенно начали раздражать даже самого мэра. Евгений Иванович уже не скрывал, что очень сожалеет о том, что когда-то лично проложил Сторожеву дорогу в политику. Не щадя себя, Александр стал ярым борцом с коррупцией и контрабандой. Благодаря поддержке Гончаренко, получившего к тому времени звание подполковника, он устраивал неожиданные проверки на таможне, сорвал многомиллионные поставки за границу контрабандной сельхозпродукции, разоблачил схему ввоза в Украину огромной партии бытовой техники, которая по документам значилась как гуманитарная помощь – ношеная одежда. Обескуражив многих, Сторожев устроил грандиозный скандал, проверив, как используются средства из госбюджета, выделенные на новые дороги. Как строитель, он быстро увидел завышенный объем предполагаемых работ. Правда, к тому времени государственные денежки были уже «освоены». Последней каплей, переполнившей чашу терпения Евгения Ивановича, стало громкое дело, связанное с тендером предприятий, которые занимались размещением наружной рекламы. В канун президентских выборов это была золотая жила. И надо же было Сторожеву влезть и туда! Как результат, президентскую кампанию рекламировала не самая крутая в регионе фирма родной сестры зятя мэра, а никому не известное маленькое, креативное и совершенно не жадное агентство, предложившее интересные, более выгодные для казны условия сотрудничества. Не унимаясь, Сторожев выбил на сессии Синегорского совета финансирование ремонтных работ городской площади, инициировал сооружение инфекционной больницы, добился спонсорской помощи на строительство детского садика и ремонт крыши городского роддома. В Синегорске об Александре Владимировиче говорили все. Правда, по-разному. Простые люди хвалили, большинство коллег проклинали. Сторожева приглашали на телевидение, о нем снимали репортажи и даже писали в газетах. Виктория безгранично гордилась успехами своего мужа. Ей тоже, как и всем, хотелось жить в самодостаточной, справедливой и процветающей стране, где главная национальная идея – счастье ее граждан.
Однако последние несколько дней Александр почему-то замкнулся в себе. Он не задерживался на работе, не избегал встреч с женой. Нет. Он был бесконечно ласков, внимателен и заботлив. Он все так же готовил для Вики по утрам кофе, каждый вечер, вернувшись с работы, дарил ей роскошный букет роз или какой-нибудь маленький сувенир. Только почему-то после ужина Сторожев уходил в свой кабинет. До поздней ночи Александр сидел за компьютером. Виктория видела: его что-то мучает. Женщина понимала: у Сторожева что-то произошло. Несколько раз она пыталась с ним поговорить, но он только отшучивался. Твердил, что готовится к выборам. Но молодая женщина чувствовала: он ее обманывал. А ведь раньше Александр никогда ничего от нее не скрывал, даже свои проблемы с начальством всегда обсуждал с ней, поэтому затянувшееся молчание мужа встревожило ее по-настоящему. Виктория даже попробовала поговорить об этом с Таргониным – последнее время он был правой рукой Александра. Но Максим только пожал плечами и сказал, что, наверное, Сторожев просто очень устал.
Сжавшись, сердце женщины замерло в недобром предчувствии. И оно не ошиблось.
Как-то в начале апреля Виктория вернулась раньше обычного. Пятница у них на работе всегда была коротким днем. Дома никого не было. Любашу из садика обещал забрать Сторожев. Пользуясь случаем, молодая женщина решила приготовить вкусный ужин. Торжественный и изысканный. Вика любила конец трудовой недели. Как говорила ее подруга Оксанка, «пятница – развратница». Девчонками они часто по пятницам бегали на дискотеки, устраивали веселые чаепития с тортиками или ходили в кино. В пятницу у них всегда было особое настроение. Это было ожидание праздника, выходных, когда впереди два дня ничегонеделанья, когда можно проваляться до обеда в кровати, хорошо, от души отоспаться и целыми днями бездумно гулять по городу, зависать в кафешках и кинотеатрах. Это было так классно! Так и сегодня Вика жила ожиданием праздника.
Забежав на кухню, Виктория широко распахнула окно. Не спрашивая разрешения, в квартиру ворвался свежий порывистый ветер. В воздухе закружил пьянящий, нежный запах весны. Из зарослей набухшей, полной жизни сирени послышалось несмелое переливистое пение птиц. Набрав полную грудь воздуха, молодая женщина мечтательно вздохнула и закрыла глаза. Она обожала весну! Время возрождения жизни. Время рождения новых планов… Но мечтать сейчас было некогда.
Словно отгоняя от себя паутину невидимых мыслей, Виктория весело помотала головой и засмеялась. Мечтать она будет вечером вместе со Сторожевым. А сейчас надо было опускаться на землю! Александр с Любушкой должны были прийти через час. Накинув фартук, молодая женщина открыла широкую дверцу холодильника и сосредоточилась. Ей так хотелось приготовить сегодня что-то особенное. Вика любила готовить. Часто рецепты она придумывала на ходу. Особенно ей нравилось сочетание вкуса мяса и фруктов. Битки с ананасами, свинина, фаршированная черносливом, телятина под клюквенным соусом, курица с дыней… Сторожев обожал ее кулинарные шедевры! Сейчас же Вика решила приготовить рыбу, благо, в холодильнике лежал свежий, охлажденный кусок лосося. Мурлыча под нос веселую песенку Примадонны, молодая хозяйка быстро посолила рыбу с обеих сторон, слегка посыпала ее сахаром, сбрызнула соком лимона и добавила немного измельченного чеснока. Окутав лосося этим кулинарным хитросплетением, Вика оставила его мариноваться. Тем временем она решила сделать греческий салат. И в этом случае у нее была своя, особая интерпретация. Да, Виктория использовала в этом салате классические ингредиенты – помидоры, огурец, перец, фиолетовый лук и черные маслины. Но еще обожала добавлять в него недавно появившуюся в супермаркете зелень для салата – рукколу. Правда, на самом деле руккола – это капуста. Но объяснить это обывателю, с наслаждением поглощающему тонкую, нежную, похожую на лепестки одуванчика зелень, сложно. Да и не нужно.
Нарезав овощи, Виктория разложила их по салатницам, полила оливковым маслом, посыпала сверху ароматной приправой орегано и добавила небольшие кубики сыра фета. Повернув голову набок, она с восторгом глянула на свое творение. Затем молодая женщина достала из холодильника листья петрушки и, воткнув их в середину салата, самодовольно кивнула. До прихода Александра и Любушки оставалось всего пять минут. Обваляв в муке промариновавшиеся куски рыбы, Виктория положила их на раскаленную сковородку и включила чайник. По вечерам, после ужина, они очень любили посидеть за кружкой облепихового чая с добавлением маленькой душистой звездочки бадьяна, или, как его еще называли, звездчатого аниса. Особенно эту пряность с ярким сладковато-лакричным ароматом любил Сторожев. Он всегда имел при себе несколько маленьких высушенных звездочек. Как человек публичный, перед началом ответственных встреч он частенько отламывал кусочек бадьяна, в котором было семечко, и прятал под язык. Александр утверждал, что после этого дыхание сразу становится свежим. Так делать его научили китайцы – именно они рассказали Сторожеву о целебных свойствах бадьяна. Не зря на юго-востоке Азии его называют «звездочкой здоровья». Вздохнув, молодая хозяйка перевернула лопаткой рыбу и глянула на часы. Александр с Любашей отчего-то задерживались.
Взяв со стола телефон, Виктория набрала номер мужа, но Сторожев был вне зоны доступа. Пожав плечами, она упрямо нажала кнопку повтора. Абонент, как и прежде, был недоступен. Такого не было с тех пор, как они помирились. Женщина взволнованно сжала губы и сосредоточилась. Что же случилось? И где Любушка? Забрал Александр ее из садика или нет? Ведь сегодня детский сад работает до шести часов, а было уже начало седьмого. Вздрогнув, Виктория быстро выключила плиту и выбежала в коридор. Сбросив фартук, женщина надела элегантный плащ из черной кожи с красными вставками и натянула прикрывающие ее очаровательные коленки красные ботфорты. В этот момент послышался щелчок открывающегося замка.
– Фу! – выдохнула Виктория и облегченно опустилась в кресло, стоявшее в углу просторного коридора.
Через мгновение в проеме двери показался Сторожев. То, что у него что-то произошло, женщина поняла сразу.
– Привет, – тихо, не поднимая глаз, проговорил он и повернулся лицом к вешалке.
Словно в замедленном кино, он с трудом поднял руку и повесил на вешалку плащ. Затем, тяжело вздохнув, не спеша, опираясь на комод, снял туфли и надел тапки. Движения его были такими тяжелыми и медленными, что можно было подумать, будто несколько минут назад Александр закончил разгружать вагон, наполненный цементом.
Удивившись, Виктория сначала решила, что Сторожев заболел.
– Привет, – не отрывая от него взгляда, сердито протянула она. Словно из рога изобилия, посыпались волнующие ее вопросы: – Почему ты задержался? Что-то случилось? Ты заболел? Почему ты не отвечал на мой звонок? Любочка осталась во дворе?
Подняв голову, Александр посмотрел на нее усталыми, слегка покрасневшими глазами и тяжело вздохнул.
– Вика, Любаша у Палийчуков. Я в садике встретил Оксану. Обрадовавшись, она пригласила нашу дочку в гости, сказала, что ее мальчишки по ней соскучились. Я принял приглашение. Сказал, что не против, чтобы Любочка побыла немного у них, что у нас как раз неожиданно наметились очень серьезные планы, – грустно ответил Сторожев и, не дожидаясь ответа, пошел в комнату.
– Какие планы? – в недоумении протянула Виктория и встала.
Сбросив верхнюю одежду, женщина торопливо, вглядываясь в поникшее лицо мужа, последовала за ним в зал.
Александр устало сидел в кресле. Обхватив голову широкими ладонями, мужчина смотрел в пол.
– Саша, – осторожно произнесла женщина и застыла возле него. – Сашенька, у тебя что-то случилось?
– Вика, нам надо серьезно поговорить, – низким, глухим голосом произнес он и, набрав полную грудь воздуха, с болью посмотрел на жену.
В какой-то момент Виктории показалось, что в огромных темных глазах мужа блеснула слеза. Сторожев выглядел растерянным и даже немного испуганным. Словно кто-то загнал его в угол. Хотя, в принципе, этого не могло произойти. Александр из всех поединков выходил с честью, с высоко поднятой головой. Он был прирожденный лидер и победитель. Поэтому, судя по выражению его лица, можно было сделать вывод, что у Сторожева произошло что-то из ряда вон выходящее.
– Слушаю тебя, – опустившись в кресло напротив, проговорила Виктория и взволнованно, с силой сплела пальцы. С каждым ударом сердце женщины билось все быстрее и быстрее. – Говори!
– Вика, ты только, пожалуйста, не волнуйся, – сдвинув на переносице брови, начал Александр и на мгновение замолчал. Подняв голову, он, казалось, не решался сказать что-то страшное. Его лицо исказила гримаса отчаяния и боли. Сжавшись, мужчина с трудом выдавил из себя: – Две недели назад у меня родился сын. Его мать – Инна. Прости…
Округлив глаза, Виктория не шевелилась. Минута, две, три… Окаменев, женщина словно оказалась в параллельном мире. Видя себя со стороны, она полностью потеряла возможность думать, рассуждать, говорить. Она только дышала. Правда, тяжело и с трудом. То, что она услышала от Сторожева, подействовало на Вику не как гром среди ясного неба, не как удар молнии. Нет. Это был настоящий шок. Казалось, у Виктории наступила клиническая смерть. А может, конец света. Во всяком случае – конец ее, ее света.
Постепенно до ее сознания начали доходить слова, сказанные Александром. Тело женщины неестественно задрожало. Ее в буквальном смысле трясло. Похолодев от ужаса, она побледнела как полотно.
– Вика, – бросившись к ней, тихо позвал Александр, – ты меня слышишь?
– Да, – глядя на него невидящими глазами, ответила она.
– Вика, господи, не пугай меня! – закричал он и, обхватив ее поникшие хрупкие плечи, сжал их. – Девочка моя, пожалуйста, скажи же мне хоть что-то!
– Что? – глядя в никуда, безвольно ответила женщина. Сжавшись, ее губы стали тонкими, как ниточки.
Сторожев испуганно побежал в кухню. Вернувшись, протянул жене стакан с водой.
– Пей! – то ли попросил, то ли приказал он.
Виктория обхватила стакан дрожащими руками и выпила. Ее глотки были судорожными и жадными.
– Спасибо, – словно прилежная школьница, по привычке произнесла она и протянула мужу стакан.
– Ты как? – опустившись перед ней на колени, спросил Александр.
– Никак. Меня нет. Меня убили, – прошептала женщина и закрыла глаза. Из-под густых пушистых ресниц полились безудержные соленые ручейки.
Не зная ни что говорить, ни что делать, Сторожев растерянно сидел возле нее на полу.
– Не зря, наверное, говорится, что Господь воздает каждому по его заслугам. Наверное, я поступил с тобой тогда очень жестоко. Ты этого не заслуживала. Теперь эта боль вернулась мне, – задумчиво произнес он и обхватил руками ее холодную, словно безжизненную ладонь.
– Расскажи мне всю правду, – содрогаясь, произнесла Виктория.
Обведя комнату холодным, пустым взглядом, женщина задумчиво посмотрела в окно.
Вздрогнув пурпурными бликами, в стекле отразились огни догорающего заката. Комнату окутали сумерки.
– Да, да! – засуетился Сторожев. – Я расскажу тебе все. Хотя я от тебя действительно почти ничего не скрывал. Прости. Все, что я говорил о Мальвине, было правдой. Я действительно был с ней только один раз. Все ее дальнейшие домогательства и угрозы были для меня как индийское кино. Правда! Я без сожаления уволил эту маленькую интриганку с работы. Хотя, не скрою, винил и ругал я не только ее, а в первую очередь себя. Помирившись с тобой, я старался о ней даже не вспоминать…
– И что, это тебе не удалось? – ухмыльнувшись, перебила его Виктория.
– Не удалось! – с омерзением крикнул мужчина. – Буквально сразу после увольнения Инна снова начала меня доставать. Звонила, отправляла телефонные сообщения, слала письма по электронной почте. В каждом письме она сообщала о том, что беременна и что я обязан на ней жениться.
Замолчав, Сторожев устало поднялся с пола и подошел к окну. Вглядываясь в лиловую темноту, продолжил:
– Знаешь, я был на сто процентов уверен, что это ложь. Я ей вообще не отвечал. Однако Мальвина обо мне не забывала. Сначала она просила меня жениться на ней, потом начала угрожать, что напишет о моем поведении в Киев, попросит вынести его на рассмотрение политсовета партии. Я продолжал молчать. А две недели назад Инна заявилась ко мне с пузом. Признаться честно, я ошалел. Но все равно я ей не верил. Какой там ребенок? Да еще от меня! Разве так бывает?
– Дальше, – перебив его философские рассуждения, требовательно произнесла Виктория.
– Так вот. Инна сказала, что на следующий день ложится в роддом. Вытащив медицинскую карточку, Мальвина показала мне дату предполагаемых родов, которую определил врач. Она должна была рожать на следующий день, тридцатого марта. Вместе с тем я был удивлен, что дата родов вполне совпадала с предполагаемым исходом моей безрассудной глупости. Но я все равно упрямо не верил! Я был убежден, что это шантаж! Сначала я хотел выгнать Мальвину. Но по-тихому это не получилось бы: в приемной собрались люди, и я вынужден был вести себя более спокойно. Выслушав ее тираду о безграничной любви ко мне, я сказал, что никогда, ни при каких условиях не уйду из семьи. Тогда Инна ответила, что подаст на меня в суд, закопает мою политическую карьеру, опозорит на весь город и, не стесняясь, изложила план моего распятия. Я опять не повелся. Тогда, словно подведя итоги неудавшихся политических дебатов, Мальвина заявила, что, если я на ней не женюсь, она оставит ребенка в роддоме и уедет в Италию. Она извергла яд: сказала, что малыш был ей нужен только как инструмент! Понимаешь, как средство для того, чтобы выйти за меня замуж. Это было кощунство!
Знаешь, чем больше наглости и цинизма я видел в этом существе, которое сложно назвать женщиной, тем сильнее я его ненавидел. Дождавшись, когда приемная освободится, я выпроводил Инну из офиса. Но буду честен: после ее ухода мне стало немного не по себе. После разговора с Инной я не спал до утра. Однако следующий день заставил меня волноваться еще больше. После обеда мне позвонили с незнакомого городского номера. Приятный женский голос сообщил о том, что в пятнадцать часов Беликова Инна Игоревна родила мальчика, которого записала на мое имя. После небольшой паузы женщина добавила, что гражданка Беликова написала отказ от ребенка и что через две недели его переведут в дом малютки.
После этого я вообще не мог найти себе места. На следующий день вместо работы я первым делом поехал в роддом, хотя, если честно, мне было довольно неловко и даже стыдно. Благо, у меня там работает старый приятель, ты его помнишь – Миша Куленко. Заместитель главного врача по хозяйственной части. Мишка не раз обращался ко мне по многим вопросам, поэтому я был уверен, что он мне поможет. Да и, что было немаловажно, я знал, что он будет держать язык за зубами. Так и вышло. Я рассказал Михаилу о своей проблеме. Он связался с заведующей отделением. Та вроде бы неплохая женщина. Именно она посоветовала мне пройти генетический тест на отцовство. Заведующая пояснила, что после получения результата теста суд без проблем вынесет решение об исключении моих данных как об отце ребенка из акта о рождении сына Беликовой, что полностью снимет все волнующие меня вопросы. Обрадовавшись, я сразу же согласился. В тот же день у меня взяли пробы слюны.
Знаешь, будучи абсолютно уверенным в том, что Мальвина лгала, я даже немного расслабился. Правда, особой радости я все-таки не испытывал. Тем временем анализы мои и ребенка отправили в Киев. И вот сегодня в обед мне прислали ответ.
Судорожно вздрогнув, Виктория обхватила себя руками.
– И что там написано? – поникшим голосом спросила она.
– С точностью до девяноста восьми процентов я являюсь отцом этого мальчика, – на одном дыхании проговорил Сторожев.
Виктория вздрогнула.
– Скажи, ты уже его видел?
– Нет.
– Где мальчик сейчас?
– Пока в роддоме. Его готовят к переводу в дом малютки.
– А где его мать? – продолжала допытываться Вика.
– Не знаю, – раздраженно ответил Александр. Не оборачиваясь, мужчина угрюмо смотрел в окно. – Мне безразлична ее судьба. Инна написала отказ от ребенка. Она сделала свой выбор.
– А ты?
– В смысле? – встрепенувшись, переспросил Сторожев и повернулся к Вике. – Что ты имеешь в виду?
– Что ты будешь делать с ребенком? – не отступала она.
– Не знаю, – честно, с болью признался мужчина. – Не знаю. Прости, Вика. Я не готов ответить тебе на этот вопрос. Мне надо подумать.
Вздохнув, женщина взволнованно сжала губы. Стемнело. В комнате повисла звенящая тишина. Не шевелясь, Александр задумчиво стоял у окна. Сидя в кресле, Виктория смотрела в далекое прошлое. Наверное, сейчас им было тяжело, как никогда. Кому больше, в этот момент сказать было сложно – сердце каждого разрывалось от нестерпимой, обжигающей боли.
– Саша, мне надо побыть одной. Я хочу прогуляться, – твердо сказала Виктория и встала.
– Уже темно. Может, мы пойдем вместе? – робко предложил Сторожев.
– Нет, – отрезала женщина и вышла из комнаты.
Хлопнув, закрылась входная дверь.
Опустив голову, Александр торопливо поднялся на третий этаж роддома и оглянулся. Его дыхание было прерывистым и тяжелым. Лицо покраснело. Темные, с редкой проседью волосы были немного взъерошены и прилипли к мокрому лбу. Взгляд казался сосредоточенным и неподвижным. Было заметно, что он волновался.
– Пожалуйста, наденьте бахилы! – вежливо попросила дежурная медсестра. – Даже несмотря на разрешение Татьяны Романовны, мы обязаны соблюдать правила!
– Конечно, конечно! – кивнув, пробормотал Сторожев и, наклонившись, суетливо натянул бахилы на ноги.
Выпрямившись, Александр старательно оправил полы узкого больничного халата, выданного ему в раздевалке, и сосредоточился. Дрожащими руками мужчина попытался втиснуть пуговицы в узкие маленькие дырочки, но руки его не слушались. С трудом застегнув две пуговицы, Александр виновато посмотрел на медсестру и вымученно улыбнулся.
– Идемте за мной! – вздохнув, велела она ему и, отворив дверь, повела по коридору.
Затаив дыхание, Сторожев шел следом. После разговора с женой прошло больше двух часов. Виктории дома еще не было. На телефонные звонки она не отвечала. Все это время Александр отчаянно думал. О себе, о Виктории, о Любушке, о малыше. Мужчина понимал: во всем, что произошло, виноват только он. Он один. Переводить стрелки на кого-то другого было неправильно. Да и нечестно. Расслабившись, он получил по заслугам. Но в чем виноват ребенок? Что совершил этот маленький человечек, которого произвели на свет? Он же сюда, в этот мир, не просился! И что теперь его ждет? Вдруг Сторожев остро, до страшной, мучительной боли захотел увидеть эту ни в чем не повинную кроху. Своего сына. Несмотря на позднее время, он все-таки перезвонил заведующей отделением и уже через полчаса был возле городского роддома.
А теперь, теперь до встречи с сыном оставалось всего несколько метров.
– Пожалуйста, Александр Владимирович, проходите! – широко распахнув дверь, воскликнула медсестра и пропустила его вперед. – Ваш мальчик находится здесь! Я подожду вас в коридоре.
Сделав шаг, Сторожев неожиданно остановился и округлил глаза.
Прижимая к груди младенца, напротив него стояла Виктория. Его Виктория. Склонившись над очаровательным розовощеким малышом с темными непослушными завитками и длинными, загнутыми кверху ресницами, она задумчиво улыбалась. В ее теплых, лучистых глазах горел безудержный свет счастья. Рыжие пышные волосы женщины были аккуратно собраны в пучок на затылке. Удлинившись, ее лицо стало еще более утонченным. Вздрогнув, уголки губ слегка приподнялись и расплылись в легкой, едва заметной улыбке. Такой прекрасной Виктория еще никогда не была. Она была подобна Мадонне Да Винчи. Мадонне с младенцем.
– Ты?! – наконец обретя дар речи, ошеломленно спросил Александр. – Я… я не ожидал тебя здесь увидеть.
– А я приехала познакомиться с Егором, с нашим Егором! – умиленно глядя на малыша, ответила Виктория и медленно, с трудом оторвав взгляд от мальчика, подняла на Сторожева огромные изумрудные глаза.
– С Егором?! – переспросил Александр и стыдливо отвернулся. На его удивленных глазах блеснули скупые мужские слезы. Вытерев ладонью щеки, он набрал полную грудь воздуха и медленно, с упоением произнес: – Если на земле и есть ангел, то имя его – Виктория. Спасибо тебе за все! Я этого никогда не забуду!
