Глава 18

Виктория тяжело вздохнула и вышла из детской комнаты.

В зале было темно и немного прохладно. Было слышно, как по подоконнику барабанил осенний дождь. Тихо, монотонно, въедливо. Протяжно завывая, на улице гудел разгулявшийся ветер. Стянув кофту на груди, женщина задумчиво подошла к окну. Словно смеясь над ней, ветер ударил в стекло холодными брызгами. Цепляясь за жизнь, желтый кленовый листок испуганно прижался к оконной раме и, вздрогнув, обреченно упал вниз. За пеленой густого дождя едва угадывалась дорога. Виктория не видела на проезжей части света автомобильных фар. Какая-то парочка, спрятавшись под широким мужским зонтом, пробежала в обнимку. Угрюмо опустив голову, Вика поправила штору на окне и перевела взгляд на часы.

На электронном табло высветилось время – ноль сорок восемь. Сжав губы, взволнованная Виктория вытащила из кармана тонкий, недавно подаренный ей коммуникатор с сенсорным экраном компании Nokia и дотронулась до строчки «Любимый». Прижав телефон к уху, она взволнованно вслушивалась в протяжные, безразличные к ее тревогам гудки. Сторожев не отвечал. По щекам женщины покатились крупные соленые слезинки. Накинув на себя плед, Виктория легла на диван и задумалась.

С тех пор как Александр победил на выборах, прошло почти полтора года. Это было не легкое, но очень интересное время. С головой погрузившись в дела города, Сторожев все больше и больше отдалялся от дел фирмы. Руководство компанией постепенно легло на плечи Виктории – так единогласно решили соучредители. Но женщину это ничуть не огорчало. Она как никто другой радовалась успехам своего мужа. В Синегорске об Александре говорили с изумлением и восторгом. Люди судачили о нем, словно он был кем-то вроде космического пришельца. Его подход к делам, честность и принципиальность просто выпадали из существующих шаблонов. Попасть на прием к Сторожеву могла любая старушка! Он помогал детским домам, ремонтировал студенческие общежития, ломал чиновничьи схемы откатов, отправлял лечиться больных детей в Израиль, лично раскрыл дело таможенников, крышующих контрабанду леса полякам. Для жителей Синегорска, привыкших отожествлять власть с поборами, это было удивительно и даже противоестественно. За глаза некоторые коллеги называли Александра чокнутым.

Бóльшую часть времени он отдавал работе в городском совете. Смеясь, Сторожев не раз говорил, что в горсовете он не работает, а воюет. Он боролся за правду, за справедливость, готов был отстаивать права каждого человека. Сразу после выборов Александр возглавил городскую организацию партии «Реформы и порядок», входившую в блок «Наша Украина». Учитывая его опыт работы в строительстве, Сторожева единогласно избрали главой комиссии по вопросам градостроения и архитектуры. Ему доверили создание генерального плана застройки города. В последнее время Александр стал правой рукой мэра. Именно Евгений Иванович все больше и больше втягивал его в партийную работу. Мэр постоянно твердил, что выборы президента не за горами и Ющенко нужна надежная команда во всех регионах. Поэтому Сторожев делал все, чтобы поднять рейтинг их партии. Виктория искренне гордилась достижениями своего мужа.

Вместе с тем молодая женщина осознавала, что Александр отдаляется не только от дел фирмы, но и от семьи. У него просто не хватало времени ни на что, кроме работы. Убегая из дому рано утром, он до позднего вечера задерживался в своем кабинете, ставшим также и его партийным офисом, и общественной приемной. Возвращаясь домой, Сторожев сразу ложился спать. Порой у них с Викой не было времени даже на то, чтобы поговорить. Любовью они тоже занимались теперь намного реже. Ужин при свечах, посиделки с друзьями стали для них большой редкостью. Нет, Александр все так же трепетно относился и к жене, и к Любаше. Он засыпáл кабинет Виктории цветами, дарил ей дорогие подарки и даже, как школьник, писал любовные СМС-ки. Летом Сторожев впервые отправил жену и дочь на отдых в Египет. Правда, они были там без него. Виктория старалась его понять, пыталась поговорить с ним, но Александр лишь отшучивался. Целуя ее, он твердил, что отдал ей в руки свою империю, что она его боевая подруга и обязана ему помогать. И Виктория старалась.

Она изо всех сил пыталась вывести их фирму в лидеры среди строительных компаний, работающих в Украине. Привлекая все новых и новых инвесторов, Виктория заключала контракты на строительство новых объектов не только на Прикарпатье, но и в центральных регионах страны. Смелая, решительная, коммуникабельная, она покоряла такие Олимпы, какие были не по плечу даже Сторожеву. Свои средства ей доверяли бизнесмены Донецка, владельцы Печерских холмов и власть имущие Златоглавой. Среди инвесторов были даже авторитеты столицы и руководители силовых ведомств. Одни доверяли Виктории как успешной бизнес-леди, другие видели в ней необыкновенно привлекательную женщину. Совокупность же этих качеств действовала неотразимо. Однако Викторию это ничуть не смущало. Признаться честно – ей это льстило. Она же ценила деловых, прагматичных и мудрых людей. Главными качествами ее партнеров были порядочность и надежность. А что было у них в голове и в прошлом, ее совершенно не интересовало. Поэтому ее бизнес-империя процветала.

Несмотря на это, семья для Виктории по-прежнему была на первом месте. Даже падая с ног от усталости, она старалась, чтобы в доме всегда было чисто, уютно, светло. Чтобы на плите была вкусная еда. Каждое утро она жарила для Сторожева оладушки с клубничным вареньем или картофель с укропом. По вечерам, стараясь угодить мужу, Виктория готовила свое коронное блюдо: мясо, запеченное по-французски, – с ломтиками помидора под сыром и майонезом. Если времени было больше, запекала лазанью или жарила пирожки с капустой. Александру так нравилось, как она готовила. Любаша же обожала ее пельмени. Она даже помогала маме их лепить! Нацепив фартук, девчушка так старательно сжимала пальчиками тесто, что порой оно даже рвалось. Виктория не признавала ни домработниц, ни нянечек. Только иногда соседка по дому забирала Любашу из садика, но и это было нечасто. Правда, чтобы подготовить дочь к школе, они с Александром нашли для девочки хорошую преподавательницу английского языка. Два раза в неделю женщина приходила к ним, чтобы заниматься с Любой лексикой и грамматикой. Со всем остальным Виктория справлялась сама.

Молодая женщина искренне надеялась, что после президентских выборов Александр сможет уделять больше внимания ей и семье. А может, забросив свое депутатство, Сторожев вернется в фирму? Честно говоря, в последнее время Вика даже ловила себя на мысли, что лучше бы он не шел в политику. Правда, вслух она этого не говорила. Но ей так хотелось, чтобы все было, как прежде: тихие вечера, совместная интересная работа, встречи с друзьями, поездки всей семьей в горы и на море.

Виктория натянула на плечи плед и снова глянула на часы. Они всегда говорили правду. На продолговатом темном табло светились четыре большие цифры: ноль, один, два, восемь. Вздрогнув, женщина поежилась. Она понимала: партийные дела так долго не обсуждают. У нее больше не было сомнений: Александр ей изменял. Вика начала догадываться об этом сразу же после возвращения из Египта. Сейчас она была в этом уверена. Придумывать отговорки, верить полету буйной фантазии Сторожева она больше не хотела и не могла. Лгать себе, своему сердцу было высшей степенью трусости.

Поднявшись, женщина взволнованно обняла себя за плечи и задрожала. Нет, ей не было ни страшно, ни больно. Она даже не злилась. Ей отчего-то было мучительно стыдно. И очень обидно. Гораздо в меньшей степени Викторию интересовал ответ на вопрос: «С кем?» Больше всего ее волновало: «Почему?» Все эти годы она была для Александра и преданным другом, и надежным партнером, и прекрасной женой. В постели она была как огонь. Да и не только в постели! Стараясь разнообразить свои сексуальные отношения, они с Александром без стеснения занимались любовью на берегу реки, в бескрайнем море подсолнухов, посреди соснового леса. А почему бы и нет? Они не стыдились своей наготы, их манила красота окружающей природы, романтика… Задумчиво улыбнувшись, Виктория с грустью вздохнула. Ну почему тогда он ей изменяет? Выглядела она безукоризненно. Подтянутая, стильная, ухоженная, в свои двадцать семь лет она легко могла дать фору восемнадцатилетним девчонкам. Так в чем же причина? Тряхнув головой, молодая женщина попыталась отогнать навязчивые, тяжелые мысли. А может, все совершенно не так? Александр всегда говорил, что любит ее, что она у него единственная. Так что же тогда происходит?

Убедить себя в том, что все хорошо, Виктория не могла. Факты свидетельствовали об обратном. Раньше, даже если Сторожев был очень занят, он всегда отвечал на ее звонки. Порой писал короткие СМС-ки или говорил, что позвонит позже. Опаздывая к ужину, предупреждал, что задержится на работе. Что же случилось сегодня? А впрочем, ничто уже не изменит главного – их семья рушится. Тяжело вздохнув, Виктория сбросила плед и устало поплелась на кухню.

Ее почему-то сильно знобило. Может, это сказывалось нервное перенапряжение, может, она просто замерзла. Задумавшись, женщина машинально включила чайник и достала банку с душистым чаем из мелиссы. Пить этот полезный успокаивающий напиток на ночь ее приучила еще Виолетта Генриховна. Бросив пакетик в кружку, Виктория налила туда кипятка и положила немного меда. Неожиданно она услышала легкое дребезжание и тихий всплеск воды – так ее телефон сообщал о полученных сообщениях. Запустив руку в карман, Вика торопливо вытащила оттуда телефон и разблокировала экран. Да, это действительно было СМС-сообщение. Но не от Сторожева, а от его секретарши Инны. Виктория заволновалась. Наверное, с Александром что-то случилось. А она здесь фантазирует! Дрожащими от волнения руками женщина торопливо открыла текст сообщения.

«Вика, мы с Александром любим друг друга. Уйдите с нашего пути. Так будет лучше для всех. Инна».

По телу Виктории пробежала ледяная и в то же время обжигающая волна ужаса. Округлив глаза, женщина снова дотронулась до погасшего экрана и, словно не веря собственным глазам, несколько раз подряд прочла сообщение. Едва шевеля губами, она как во сне повторяла зловещие слова, написанные на экране: «любим друг друга». Они звенели в ее голове как набат, как раскат грома. Открыв рот, Виктория хотела глотнуть воздуха. Но не смогла. Казалось, обхватив ее сзади, кто-то с силой сдавил ей горло. Руки женщины задрожали, как осенние листья. Сжавшись, сердце пропустило удар и застучало как сумасшедшее. Покачнувшись, Виктория ухватилась за стол и медленно опустилась на стул.

– Сторож, как ты мог! – глухо произнесла она.

По щекам женщины полились слезы. Мир рухнул.

Сжав губы, Виктория заскулила, как раненая собака. Только сейчас женщина осознала: все, о чем она пока что только догадывалась, было жестокой и абсолютно четкой реальностью. Но почему, почему тогда упрямое сердце доказывало ей обратное?! Встрепенувшись, Виктория поднялась со стула и медленно, вытирая заплаканные глаза, поплелась в ванную. Нет, она ни за что не покажет Александру, что страдает. Гордость в ее понимании всегда была основным качеством истинной женщины. Правда, Виолетта Генриховна советовала ей не путать гордость с гордыней… А впрочем, что именно сейчас говорило в ней, Виктории было не важно.

Умыв заплаканное лицо, она старательно намазала опухшие веки кремом и, словно смеясь правде в глаза, подкрасила тушью ресницы и даже подвела губы. Расчесав волосы, женщина уложила их в высокую стильную прическу и кокетливо заколола красивой шпилькой. Нет, она всегда должна выглядеть достойно! Даже в минуты поражения. Хотя от кого она потерпела поражение? От этой молоденькой секретарши? Глубоко вдохнув, Виктория почувствовала, как в ней просыпается пантера. Нет, она не сдастся без боя. Да и с кем там сражаться?

Инна пришла в их компанию два года тому назад, как раз накануне выборов. Двадцатилетняя студентка-заочница, она была дальней родственницей самого мэра – то ли ее мать была его двоюродной сестрой, то ли отец – двоюродным братом. Впрочем, это сейчас было не важно. Вела себя девушка так, словно она не двоюродная племянница Евгения Ивановича, а его дочь. Высокая, стройная, с огромными голубыми глазами и длинными, мелко завитыми волосами, она была чем-то похожа на куклу. Такая же неестественная, неживая. Под толстым слоем грима угадать черты лица юной нимфы было довольно сложно. Не зря в офисе ее называли Мальвиной. Болтливая, услужливая, улыбчивая, Инна старалась всем угодить, быть в курсе того, что происходило в фирме. Сторожева это злило. Ворча под нос, он все время грозился ее уволить. Сдерживало его только то, что и он сам, и его бизнес-проекты пока что очень зависели от отношений с мэром. Глупая и тщеславная, девушка не упускала случая напомнить окружающим о своих родственных связях. Никакими выдающимися деловыми качествами Инна не обладала. Да и работа как таковая ее особо не интересовала. На столе у девушки всегда был беспорядок, вести деловую переписку она не умела, иностранные языки знала плохо. За два года работы в офисе она даже не смогла как следует освоить компьютер. Зато амбиций у Инночки было хоть отбавляй! Сославшись на своего дядю, она настоятельно попросила Александра к названию ее должности «секретарь» добавить модное слово «референт». Сторожев вынужден был согласиться. Показав шефу модные журналы, девушка рекомендовала ему изменить интерьер приемной, мол, такому уважаемому бизнесмену и политику необходимо иметь достойный фон. Нахмурив бровки, Инна утверждала, что от этого зависит его имидж. Евгений Иванович и в этом поддержал племянницу. Александр снова пошел у нее на поводу. Правда, в благодарность за это Инна окружила его заботой. Она старательно варила для шефа кофе, приносила из дому эклеры, тортики и пироги. Вика только удивлялась такой услужливости. Александр же смеялся. Говорил, что Инна еще ребенок. И этот ребенок – ее конкурентка. Нет! В конце концов, это было даже забавно. Ведь если бы не рекомендация мэра, попросившего взять Инночку на работу, Сторожев вряд ли пригласил бы ее даже на собеседование. К тому же Александр был старше Инны на пятнадцать лет. А это очень много! Тяжело вздохнув, Виктория снова пошла на кухню.

В этот момент в коридоре послышался шум. Хлопнув, закрылась входная дверь, затем зажегся настенный светильник. Значит, Сторожев все-таки вернулся домой. Виктория не шевелилась, она боялась даже дышать. Женщина чувствовала, понимала: сейчас произойдет то, что изменит ее жизнь навсегда. Набрав полную грудь воздуха, Виктория взяла кружку с остывшим чаем и торопливо села на стул. В коридоре раздался грохот – наверное, на пол упал зонт. Подняв голову, женщина выгнула спину и напряглась.

Время тянулось мучительно медленно. Минута, две, три… Наконец послышались тихие неторопливые шаги. Наверное, увидев свет, Александр направился на кухню. Через несколько секунд дверь медленно отворилась. Опустив голову, Сторожев нерешительно, слегка пошатываясь, зашел в кухню. Аккуратно закрыв за собой дверь, он ослабил на шее галстук и как подкошенный упал на табурет, стоявший возле двери. Было видно, что Александр пьян. Мокрые слипшиеся волосы торчали в разные стороны. Лицо покрылось густыми красными пятнами. Сузившись, глаза непривычно блестели и избегали встречи со взглядом жены. Брюки Александра были влажными и помятыми. Таким неопрятным Вика его еще не видела. Сторожев никогда не страдал чрезмерным пристрастием к алкоголю. Да и споить его было довольно сложно. Видимо, сегодня кто-то особенно постарался. А может, он сам напился? Вздохнув, Виктория брезгливо поморщилась.

– Привет, – виновато пробормотал Александр.

Виктория молчала.

Повернувшись к нему, она прищурила глаза и пристально, не отрываясь, смерила мужа взглядом с ног до головы. Засуетившись, Сторожев отвел взгляд и тяжело вздохнул.

– Почему? – с болью выдавила из себя Виктория.

Не отвечая, он растерянно расстегнул пуговицы на рубашке и, бросив на жену беглый пустой взгляд, снова торопливо отвел глаза.

– Почему? – требовательно повторила молодая женщина.

– Что «почему»? – нахмурившись, переспросил Сторожев и поднялся.

Подойдя к мойке, он рывком открыл кран с холодной водой и, демонстративно несколько раз облив голову, умылся. Полетели брызги, мебель, пол покрылись некрасивыми мокрыми пятнами. Не обращая на это внимания, Александр жадно глотнул воздух и, подхватив маленькое кухонное полотенце, начал с силой тереть голову. Виктория возмущенно округлила глаза, но промолчала. Так дико он себя раньше никогда не вел. А может, Сторожев хотел, чтобы она начала его ругать? Может, пытался направить разговор в нужное ему русло? Сдерживая эмоции, Виктория стиснула зубы и отвернулась к окну.

– Я это, Вика… – начал Александр и, тяжело вздохнув, замолчал. Подняв глаза, он виновато, по-детски пожал плечами и пробубнил: – Прости! Мы с Евгением Ивановичем в офисе засиделись. Разговор был серьезный. Понимаешь, Викочка, я перенервничал. Выпил лишнего. Прости!

– Александр, мы прожили с тобой восемь лет, – не глядя на него, начала женщина. – Нашу жизнь сложно назвать легкой, но она была невероятно счастливой. Во всяком случае для меня. Я не сомневалась, что мы любим друг друга. Знаешь, я верила, что так будет всегда! Для меня ты был самым лучшим на свете. Самым преданным, самым сильным, самым надежным. Ты всегда дарил мне радость. Ты был мне и другом, и любимым. Рядом с тобой мне всегда было спокойно. Я чувствовала себя уверенной, защищенной. А теперь все закончилось. Веришь, мне тяжело в этом признаться. Даже себе самой. Но это факт. Чтобы это понять, особого ума, Сторож, не надо. Пожалуйста, не лги мне. Это унизительно, бессмысленно и обидно. Ты сделал выбор, – спокойно, чеканя каждое слово, произнесла она и, поднявшись, попыталась выйти из кухни.

– Стой! – крикнул Александр и, бросив полотенце на стол, с силой схватил Вику за руку. – Это неправда!

– Неправда?! – удивленно повторила женщина и вытащила телефон. Открыв сообщение, присланное секретаршей, Виктория поднесла мобильник к его глазам. – А что же тогда здесь написано?

Насупившись, Сторожев несколько раз прочитал сообщение и побагровел. Его губы стали тонкими, как нити, глаза налились кровью.

– Вика, я очень тебя прошу, выслушай меня. Все не так. Это… Здесь написано… понимаешь… – растерянно пробормотал он и сжал ее плечи. – Да… то есть нет… я… я люблю тебя! Только тебя! Я запутался. Ты мне нужна! Понимаешь?

– Хватит! – остановила его бурный словесный поток Виктория. Вырвавшись из рук мужа, женщина резко отпрянула и снисходительно ухмыльнулась. – Ты можешь говорить нормально, по-человечески?

– Да, – смиренно ответил Александр и тихо, с робкой надеждой добавил: – Ты выслушаешь меня?

– Я тебя слушаю, – глядя на него строгим, испепеляющим взглядом, ответила Виктория и снова села за стол. – Но если ты намерен мне лгать, то даже не начинай. Я хочу знать только правду, даже если она будет для меня горькой.

Кивнув, Сторожев потер кулаками глаза и, отодвинув табурет, сел напротив нее. Положив руки на стол, он с силой, до красноты стиснул пальцы и сосредоточился. Взгляд его был тяжелым, руки заметно дрожали. Таким взволнованным Александр еще никогда не был. Даже на суде он выглядел намного спокойнее. Сжав губы, Виктория смотрела ему прямо в глаза. Наверное, в этот момент молодая женщина волновалась еще больше. Но она изо всех сил старалась сдерживаться. Обхватив руками кружку, стоявшую на столе, Виктория нервно передвигала ее по кругу.

– Вика, я виноват перед тобой, – тихо произнес Сторожев. Лицо его исказилось до неузнаваемости. Казалось, его обожгла боль. – Виноват. И я не ищу себе оправдания. Нет! Но то, что написано в СМС, неправда. Я люблю только тебя, только тебя, моя девочка.

Вздрогнув, Виктория встала из-за стола.

– Сторож, не делай из меня дуру! – взвилась она.

– Нет, что ты, Вика! Пожалуйста, не спеши делать выводы, выслушай меня до конца! Молю тебя! Не уходи, – попросил Александр. – Я хочу покаяться перед тобой. Я расскажу тебе все, правда.

– Говори, – сухо ответила Вика и опустилась на прежнее место.

– Летом, когда вы с Любашей были на море, Евгений Иванович попросил меня встретиться с руководством из Киева. К нам тогда приехали два серьезных туза с Печерских холмов и один перец из СБУ. Впрочем, это не важно. Понимаешь, до президентских выборов остался год. Вот они и ездят по регионам. Не столько чтобы оговорить детали, сколько чтобы пополнить партийный бюджет. Встретившись, мы сначала обсудили подготовку к выборам, утвердили состав команды. Когда дело дошло до финансовых вопросов, я, скажу честно, немного вспылил. Финансовый план, который довели до моего сведения, был вообще неподъемный. Мне предлагалось либо «наехать» на чужой бизнес, либо отжать чью-то собственность. Конечно, не своими руками. Для этого существуют налоговая, «шестерка», санстанция. Короче, государственная машина, гидра, которой я могу управлять. Поэтому лучший вариант, конечно же, – попросить бизнесменов заплатить добровольно. Но тогда я буду должен пообещать что-то взамен. А что надо предпринимателю? Земля, освобождение от налогов, победа в тендере, причем без конкуренции. Вик, я под таким не подписывался!

– Сторож, мы сейчас говорим о твоей гребаной политике или о нашей семье? – перебив его, вспылила Виктория.

– О семье, Викочка, – засуетился Александр. – Пожалуйста, выслушай, это важно. Тогда ты сможешь понять, в каком я был состоянии. Короче, мы немного повздорили. Но, в принципе, они нормальные мужики. Директивы, сама понимаешь, шли сверху. После этого мы хорошо посидели. Нам всем надо было снять стресс. Мы выпили почти три бутылки виски. Закуски у нас почти не было, только конфеты и сыр. Когда они ушли, знаешь, я просто бесился от безысходности. Меня загнали в угол. Все мои моральные принципы летели в мусорное ведро! Не зря говорят, что политика – грязное дело! Короче, я тогда никак не мог успокоиться, все как заведенный топтался по своему кабинету. В офисе было пусто. Ребята разошлись. Вас дома не было…

Неожиданно я услышал в приемной шум. Время было довольно позднее, кажется, около одиннадцати часов. Выглянув, я увидел Мальвину. Сидя за компом, она что-то скачивала из интернета – как оказалось, готовила шпаргалки к экзамену по сопромату. Короче, я попросил ее сделать мне бутерброды и заварить чай. Она, сама знаешь, барышня услужливая. А тут вообще – начала медом мазать, – глухо изрек Сторожев и встал из-за стола.

Виктория застыла. Опустив глаза, она обхватила голову руками. В этот момент ей хотелось спрятаться от всего мира. А может, она просто боялась услышать то, что вертелось на языке у мужа?

Подойдя к окну, Александр приоткрыл штору и посмотрел во двор. Наверное, пытался собраться с мыслями. Взгляд его устремился вдаль. Качаясь на ветру, уличный фонарь отбрасывал на его лицо голубоватые, холодные блики. От этого оно казалось бледным и нездоровым. Но Сторожев об этом не догадывался.

– Знаешь, Вика, меня с детства учили никогда не обсуждать женщин. Будь то уборщица в школе или соседка. Как-то не принято было в нашей семье говорить о женщине плохо, – вглядываясь в темноту, признался он. – Поэтому мне сейчас сложно. Но ради тебя я готов сказать то, чего никогда не сказал бы никому другому.

– Сань, давай без прелюдий, – тихо попросила женщина и задрожала. Подперев подбородок рукой, она задумчиво, не сводя глаз, уставилась на дно кружки. Словно там, внизу, можно было разглядеть свою судьбу.

– Хорошо, – выдохнув, обреченно произнес Сторожев. – В общем, Мальвина сделала мне бутерброды, заварила чай. Сказала, что рада помочь, что домой она не спешит. Стала расспрашивать о том, почему я до сих пор в офисе, что у меня случилось. Потом начала жалеть. Странно как-то… Я тоже, наверное, вел себя глупо. Сидеть в офисе ночью, откровенничать с ней однозначно было безумием. Видимо, я был слишком пьян. Я до сих пор этого не понимаю. Затем она начала рассказывать о себе, о том, как она одинока. Что ее не интересует никто, кроме одного мужчины. Я, поддерживая разговор, спросил ее о том, кто же этот неблагодарный. И тут произошло то, чего я не мог представить даже во сне. Подбежав ко мне, Мальвина начала меня целовать, объясняться в любви. Она так плакала, что я ошалел! Хотел все по-мирному разрулить, вызвать такси, отправить девчонку домой. Мне это сразу не понравилось. То ли от волнения, то ли по инерции я предложил ей коньяка. Налил и себе. Это было, конечно, еще одной ошибкой. Мальвина вошла в раж. Меня развезло. А дальше… Все произошло так быстро, что я даже не помню как. Наверное, я плохо соображал. Прости за детали! Но ты сама сказала, что хочешь знать правду.

Замолчав, Сторожев устало опустил штору, словно это был занавес. Его занавес. Свою сцену он уже отыграл. Наверное, не очень удачно. Аплодисментов, как и свиста, не было. Был ли это антракт или конец спектакля, пока сказать было сложно. В кухне повисла непривычная, звенящая тишина. Только часы, не обращая внимания на происходящее, настойчиво шли вперед: тик-так, тик-так. Нервно пригладив ершистые волосы, Александр нерешительно подошел к жене.

Опустив голову, Виктория тихо плакала. Ее плечи дрожали. По щекам женщины не переставая текли соленые тонкие ручейки. Горючие родники боли… Крупными дрожащими каплями они срывались с ее лица и ударялись об стол. Так больно Вике еще никогда не было. Прекрасный, радужный, светлый шар ее счастья, тот, о котором она мечтала с детства, лопнул. Пытаясь поймать ее взгляд, Сторожев попробовал заглянуть ей в глаза. Но не смог. Вздрагивая, веки Виктории были закрыты. Не отводя взгляда, Александр взволнованно опустился перед женой на колени. Его лицо напряглось. Сузившись, глаза лихорадочно, жарко блестели. Прикусив губу, Сторожев попытался схватить Викторию за руку. Но женщина ее вырвала.

Тяжело вздохнув, Александр устало поднялся.

– Мне очень жаль. Больно смотреть на то, как ты плачешь, Вика. Я всегда был готов убить любого, кто причинит тебе боль. И этой сволочью оказался я. Да, я сволочь, сволочь! Я знаю это. И не ищу себе оправдания, нет! – сокрушенно произнес он и побагровел. Александр тяжело дышал, казалось, он сейчас задохнется. – Мне стыдно, Викочка, перед тобой! Очень стыдно. Я виноват! Пожалуйста, если у меня есть хоть один шанс из тысячи, выслушай и прости. Не оставляй меня. Я без тебя не выживу, пропаду! Ты у меня единственная! Я люблю только тебя! Прошу, не уходи, прости меня! Прости, если можешь.

– А Инна? – шмыгнув носом, осторожно спросила Виктория.

– Между нами ничего нет. Это было всего один раз. Пьяный бред, помутнение. Это никогда ни с кем не повторится. В конце концов, мне этого не надо. Мне нужна только ты! Только ты! Слышишь?!

Повернувшись к мужу, Виктория подняла на него заплаканные глаза.

– И все-таки ты чего-то не договариваешь. Как в таком случае понимать это сообщение? И где ты был сегодня так долго?

Вздохнув, Сторожев опустил потускневшие глаза и задумчиво сжал губы. Было заметно, что он не решается открыться ей до конца.

– Вика, не знаю, как тебе это сказать… – начал он и замялся. Затем, глубоко вдохнув, Александр на одном дыхании выпалил: – С тех пор Мальвина не дает мне покоя. Она требует, чтобы я развелся с тобой и женился на ней. Бред какой-то! Целый месяц она угрожала, что расскажет о случившемся Евгению Ивановичу. А в обед устроила мне скандал и заявила, что сообщит обо всем тебе. Короче, сегодня я подписал приказ о ее увольнении. Будь что будет. Мне наплевать даже на мэра. Мне нужна только ты. Вот так. А потом я закрылся в своем кабинете и крепко напился. Один! Набрался по самое не хочу и заснул на диване. Я даже не слышал, как ты звонила. Это кошмар!

Округлив глаза, Виктория с изумлением глянула на мужа и несколько раз качнула головой.

– Допрыгался?

– Допрыгался, – согласился он и подошел к холодильнику. Открыв дверцу, Александр вытащил оттуда бутылку боржоми и жадно, большими глотками выпил всю воду, которая там оставалась. Бросив бутылку в мусорное ведро, Сторожев торопливо приблизился к жене и, опустившись на корточки, обнял ее колени. – Викочка, мне очень жаль, что я причинил тебе боль. Пожалуйста, прости меня!

– Простить?! – саркастически ухмыльнувшись, переспросила Виктория и, оттолкнув мужа, встала. Гордо подняв голову, она равнодушно посмотрела на него и уверенно, не отводя глаз, произнесла: – Как ты себе это представляешь?! Мое сердце без выключателя! Люблю, не люблю… Оно живое. Своим поступком ты вытеснил из него все, что жило в нем до этого времени. Теперь оно, Саша, пустое.

Тряхнув головой, женщина неторопливо подошла к двери и оглянулась.

– Завтра утром я уеду. Мне надо побыть одной. Любочку оставлю в садике на пятидневку. Меня не ищи, – строго, тоном, не терпящим возражений, произнесла Виктория и взялась за дверную ручку.

Глядя на жену воспаленными, усталыми глазами, Сторожев едва заметно кивнул и вымученно улыбнулся.

– Хорошо. Делай так, как находишь нужным. За дочку не переживай, я справлюсь. Только, пожалуйста, прости меня! – жалобно воскликнул он и опустил голову.

Виктория вышла из кухни и закрыла за собой дверь.