Глава одиннадцатая,
в которой полно трудностей и опасностей, подстерегающих путешественников в открытом море
Балтер и Роман дремали, скрючившись на дне плота. Быков, Камила и Аня держались за надувные борта, будя друг друга, если замечали, что чья-то голова начинает клониться вниз.
Никто не заметил, как ночь сменилась пасмурным дождливым утром. Говорить не хотелось, да и состояние не позволяло: все силы уходили на то, чтобы держаться самим и поддерживать товарищей по несчастью.
Когда плот взмывал на гребень волны, взорам открывался беснующийся свинцовый океан. А затем пятерка путешественников скатывалась в очередную водяную впадину, откуда соседние валы виделись просто исполинскими. Эти качели изматывали. К счастью, никто не страдал морской болезнью, хотя немного мутило всех. О том, чтобы перекусить, нечего было и мечтать. Все съестные припасы промокли, а вскрыть и пустить по кругу консервную банку не позволяла качка. Посовещавшись, решили потерпеть до лучших времен.
Если они, эти времена, наступят.
Весь день свирепствовал ветер, унося редкие слова, которые они говорили друг другу. Казалось, так будет всегда. Плот поднимался на водяные горы и скатывался с них. Каждая волна норовила с шипением заполнить тесную камеру, в которой ютились Балтер и Роман. Воду вычерпывали жестяной коробкой из-под чая, который, естественно, отправили за борт. Бушующий океан – не слишком подходящее место для чаепитий.
Работа изматывала невольных мореплавателей, но одновременно и согревала. Находиться же в воде на протяжении многих часов было тяжело из-за переохлаждения, поэтому время от времени старый профессор и юноша уступали места женщинам, а сами повисали на борту, обмотав кисти рук крепежными шнурами. В такие моменты Быкову приходилось следить за обоими с удвоенным вниманием. А один раз на плот уговорили забраться его самого, но он выдержал там недолго. Провисающее дно плясало под ним, не давая ни минуты покоя, а от удушливых запахов резины, клея и талька, исходящих от плота, к горлу подступала тошнота.
Когда же закончится этот проклятый шторм?
Рокот волн напоминал артиллерийскую канонаду. Океан размеренно и методично бомбардировал плот с людьми, упорно не желая умерять свое буйство. Быков видел, что губы его спутников посинели, кожа побледнела, и не сомневался, что сам выглядит не лучше.
Но это его нисколько не заботило. Волновался он лишь об одном: выдержит ли плот, не начнет ли расползаться по швам под тяжелыми ударами волн? Он был изготовлен еще в прошлом веке, не имел тента и был порядком потрепан.
По мере приближения сумерек небо становилось все темнее. На несколько минут солнце выглянуло на западе, и путники с тоской следили за тем, как оно скрывается за пасмурными океанскими горами. Ночью Быкову померещилось, что он видит огоньки проплывающего мимо судна, и он поднял крик, насмерть перепугав спутников.
Новый рассвет застал их посреди серой мглы, не имеющей ни начала, ни конца. Серым было все: небо, бегущие по нему тучи, волнующееся море… Серыми были даже лица людей, которые смотрели на все это.
Шторм был не самым сильным из тех, что бушуют в этих широтах, и постепенно шел на убыль. Все ярче проступали краски дня. Лучи утреннего солнца, пробивающиеся сквозь завесу облаков, несли с собой слабый проблеск надежды. Все пятеро пережили эту страшную ночь. Все ждали, когда же наконец утихнет буря и можно будет попытаться добраться до суши или привлечь внимание экипажа проплывающего мимо корабля.
– Как думаешь, нас далеко отнесло от острова? – спросил Быков у Камилы.
Лежа грудью на мягком надувном валике, она повернула к нему усталое лицо. Ветер издавал разбойничьи посвисты, воздух был наполнен мельчайшими брызгами, и голоса звучали приглушенно.
– Понятия не имею, – призналась Камила. – Ветер дважды менял направление. К тому же тут множество течений.
– Воды хватит дней на пять, – подал голос Балтер.
– Но у нас нет насоса, а плот пропускает воздух, – заметил Роман. – Кто-нибудь хочет со мной поменяться? Я бы поплавал.
– Сиди, – снисходительно обронила Аня. – Нам самим плавать нравится. Правда, Дмитрий Львович?
– Да уж, – согласился Быков, через силу усмехнувшись. – Наплаваемся на всю оставшуюся жизнь. Знаете, а я ведь по возвращении собирался в бассейн записаться. Пожалуй, лучше теннис, а?
Ответом на эту незатейливую шутку был общий смех – хриплый, натужный, похожий на кашель, но все же смех, а это многое значило. Стихия их не сломала, как ни старалась. Они доказали себе и друг другу, что способны оставаться людьми даже в практически невыносимых условиях.
Быков думал об этом, а после о том, что океан постоянно испытывает тех, кто осмеливается бросить ему вызов. Это место одинаково опасно и в бурю, и в штиль, когда морская гладь гладкая и ровная, как стекло. Океан не ведает ни ярости, ни сочувствия, ни уважения. Он просто существует – огромный, могучий, равнодушный. Его высокомерие не вызывало в Быкове раздражения, и его не смущала мысль о собственной ничтожности в сравнении с океаном. Но он не мог не задуматься о том, какую крохотную величину в мире представляет он сам, да и все человечество. Кому какое дело до их страданий и боли?
Десантируясь с тонущей яхты, Быков поцарапался, и теперь раны, пропитанные соленой водой, горели. Насквозь промокшая одежда не спасала от холода, и его постоянно бил озноб. Спать удавалось только урывками, привязавшись к плоту.
Очнувшись в очередной раз, он разлепил воспаленные глаза и увидел, что трехметровые волны сменились крупной зыбью. Пенистые буруны исчезли, воздух очистился от водяной измороси, качка стала умеренной: плот приподнимало метра на два и мягко опускало вниз.
– Мы видели сухогруз, – сообщила Камила Быкову. – Милях в трех.
– Я попытался встать в полный рост, чтобы нас заметили, и свалился в воду. И поплыл, представь себе, дядя! – похвастался Роман. – Тренировки не прошли даром.
– Молодец, – сказал Быков, подставляя лицо солнцу.
Океан постепенно нагревался. Одежда, не соприкасающаяся с водой, просыхала. В очистившемся небе плыли белые облака. Роман уговорил Аню забраться на плот, а сам спустился в воду. Отвернувшись от мужчин, девушка выжала футболку. Ее спина была покрыта ссадинами и царапинами, воспалившимися в соленой воде.
Горизонт подернулся голубоватой дымкой. От плота поднимался пар. Балтер, зачерпывая воду банкой, поливал голову и виновато посматривал на товарищей за бортом.
Один раз в пятидесяти метрах перед плотом прочертил зигзаг акулий плавник. Обогнув людей, она устремилась куда-то дальше.
– А киты здесь водятся? – опасливо спросил Роман, когда плавник пропал из виду.
– Водятся, – подтвердила Камила. – И касатки. Эти хуже всего будут.
– Можно примотать нож к палке, – предложил Быков. – Получится копье.
– Где ты возьмешь палку? И кого собираешься напугать таким копьем?
Ответить Быков не успел. Его взгляд остановился на скоплении облаков на горизонте.
– Взгляни туда, Камила, – сказал он. – Я, конечно, не моряк, но мне кажется, что там должна быть земля.
Камила повернула голову. Безразличное выражение ее лица сменилось оживлением.
– Мужчины, пришло время отрабатывать места в бизнес-классе, – сказала она. – По бокам плота крепятся весла. Берите их и гребите.
– Прямо на кучевые облака, – уточнил Быков.
Романа и Балтера не пришлось просить дважды. Они схватили весла и принялись грести – сначала неумело, мешая друг другу, потом все более слаженно. Через полчаса их сменили Быков и Аня.
Когда настала очередь первой двойки, Камила решительно отстранила профессора.
– Это дискриминация по возрастному признаку? – задиристо спросил он.
– Да хоть по национальному или по половому, – отрезала Камила. – Отдыхайте. Вам и так досталось.
– Я покрепче многих молодых буду, – ворчал Балтер, повиснув на плоту, тогда как Быков и Аня работали в воде ногами, чтобы облегчить задачу гребцам.
Не так быстро, как хотелось бы, но облачная гряда постепенно приближалась. Она напоминала призрачный замок с округлыми башнями, возвышающимися над океаном. Детали этого сооружения менялись и становились все более отчетливыми, пока внизу не проступили темные тона.
– Да, это земля, – сказала Камила. – Не знаю, материк или остров Фрейзер. В любом случае мы туда доберемся.
– Только подкрепиться не мешает, – подал голос Быков, испытывавший поистине адские муки голода.
Предложение было с энтузиазмами подхвачено всеми участниками экспедиции. Они пообедали консервами, сырыми яйцами и солоноватой кашицей, в которую превратился упакованный в целлофан батон.
Около трех часов дня обрадованная Камила объявила, что видит маяк.
– Это Сэнди-Кейп, – сказала она. – Самая северная и пустынная часть острова. Тут много мелей и подводных скал. Когда-то здесь постоянно случались кораблекрушения, вот маяк и поставили.
– Значит, там есть люди? – обрадовалась Аня.
– Они бывают здесь не чаще одного раза в год, – разочаровала ее Камила. – Да иногда туристы забредают пофотографироваться.
– Как же тогда маяк работает? – удивился Роман, сумевший разглядеть белую башню под красной крышей на далеком мысе.
– На солнечной и ветровой энергии. Всем управляет компьютер. Как и положено в современном мире.
Быков подумал, что пусть это мир и современный, однако компьютерных программ на всех не хватает, но предпочел промолчать. Он не любил показывать иностранцам, что его родина в чем-то отстает и пробуксовывает. Признавать это было неприятно. Как, например, тот простой факт, что в странах бывшего СССР вряд ли существуют маяки, работающие без людей. Разве что в Прибалтике, но от этого было еще обиднее.
– Будем грести туда? – спросил профессор, картинно прикладывая ладонь к глазам.
– Грести будем, – ответила Камила, – но вряд ли попадем к маяку. Течение отнесет нас немного южнее. В этом месте «Амелию» всегда подхватывает… подхватывало.
Поправившись, она помрачнела. Чтобы отвлечь ее от невеселых мыслей, Быков предложил устроить показательную греблю. Они согнали прежнюю команду в воду, а сами заняли места наверху, вооружившись веслами.
Океан уже почти разгладился, волны уменьшились до метровой высоты. Поверхность успела прогреться и приобрести прежнюю прозрачность. Быков заметил, что все трое «пассажиров» стали чаще смотреть вниз, чтобы не прозевать появление акул, и хотел сказать им что-нибудь ободряющее, но не успел.
Аня издала пронзительный вопль и забила ногами, вспенивая воду.
– Что? Что? – вскричал Балтер. – Что случилось, Анечка?
Оттолкнув Романа, он опустил голову в воду, пытаясь разглядеть, что творится в глубине. Сжимая весло, Быков плюхнулся в океан, готовый защищать девушку ценой собственной жизни. Роман со свирепым видом держался рядом – ничего другого ему не оставалось.
Никто из них не видел никаких признаков опасности. Между тем лицо Ани сделалось белым как мел, а сама девушка ослабела настолько, что пришлось поддерживать ее под руки, чтобы она не пошла ко дну. Перегнувшись через борт, Камила затащила ее на плот. Балтер и Быков ей помогали. С Аней явно было что-то не так. Ее глаза затуманились, она едва не теряла сознание и вряд ли воспринимала происходящее вокруг.
– Нога, – шептала она, – горит…
– О чем это она? – недоумевал Роман.
– Бредит, – предположил Быков.
Балтер ничего не говорил, совершенно потеряв голову от страха и волнения.
Похоже, только Камила понимала, что происходит, и знала, что делать. Уложив девушку, она принялась внимательно разглядывать ее голые ноги. Обнаружив что-то, коснулась кожи пальцем и спросила:
– Здесь болит?
– Да, – прошептала Аня. – Что-то обожгло… Так больно… Очень печет…
– Сейчас полегчает, – пообещала австралийка. – Это тебя морская оса ужалила.
– Оса? – в один голос переспросили мужчины, с недоумением наблюдая за тем, как Камила поспешно отрывает лоскут от Аниной юбки и обматывает тканью пальцы своей правой руки.
– Оса, оса, – коротко подтвердила она, склонившись над ногой девушки. – Коробочка. Необходимо удалить щупальца, прилипшие к телу. Иначе…
– Что иначе? – воскликнул Роман, побледнев почти так же сильно, как Аня. – Что иначе, Камила?
Ему ответил Балтер:
– Летальный исход. Медуза-коробочка самая ядовитая в мире. Chironex fleckeri. – Он всхлипнул. – Господи, что я наделал! Зачем потащил Аню на край света? Никогда себе этого не прощу, никогда!
Он горестно покачал головой.
– Не отчаивайтесь раньше времени, профессор, – сказала Камила, стряхивая в воду какие-то полупрозрачные нити. – Состояние не критическое.
– А вам известно, что яда этой твари хватает на то, чтобы убить шестьдесят человек за три минуты? – вскричал Балтер. – Об этом пишут серьезнейшие научные авторитеты.
– К счастью, практика редко совпадает с теорией, – сказала Камила, тщательно споласкивая руки. – Яда коробочке хватает, но убить человека она может только в том случае, если полностью обхватит его щупальцами. Наша Аня легко отделалась. Медуза лишь задела ее.
– Ничего себе легко, – пробормотал Роман, подтянувшись, чтобы посмотреть на постанывающую Аню.
– Больно, конечно. Пловцы гибнут, кстати, от шока или сердечного приступа. Доза яда не обязательно должна быть смертельной.
– Мне лучше, – объявила Аня, садясь. – Спасибо, Камила. Уже не так печет.
Девушка хотела потереть обожженную ногу, но австралийка ее остановила:
– Нельзя. Такие ожоги лучше не трогать. Даже перевязывать не рекомендуется. Просто потерпи немного. Солнце и воздух сделают свое дело.
– Она такая здоровенная, – поделилась впечатлениями Аня. – Мне показалось, что я ногой задела мяч, мягкий и тяжелый. А потом – раз! Я чуть сознание не потеряла от боли.
– Бедная моя, – пробормотал Балтер, глаза которого были мокрыми то ли от слез, то ли от воды.
– Я в порядке, дедушка, не волнуйся.
– А что, если эта зараза кружит где-то поблизости? – встревоженно спросил Роман, стараясь рассмотреть свои ноги над фиолетовой бездной.
– Она синяя, поэтому ее не увидишь, – предупредила Камила. – А щупальца вообще прозрачные. Их шестьдесят, вытягиваются на три метра.
– Настоящая сеть, – заметил Быков.
– Похоже, – согласилась австралийка. – Этой сетью медуза ловит креветки и рыбу. А ее пожирают морские черепахи.
– На них яд не действует? – удивился Роман.
– Это единственные в мире существа, на которых химия Chironex fleckeri не действует, – авторитетно заявил Балтер.
Увидев, что опасность миновала, он успокоился и был готов поделиться со слушателями своими обширными познаниями о медузах-коробочках. Однако Быков бесцеремонно его оборвал, предложив всем как следует поработать ногами.
– Нужно грести к берегу, пока он виден, – сказал он. – Или вам хочется провести еще одну ночь в море?
Как выяснилось, этого не хотелось никому. Прекратив разговоры, путешественники рассредоточились, чтобы правильно распределить усилия. Весла доверили пострадавшей Ане и ее престарелому деду.
По команде Быкова все начали грести – не подозревая, что направляются прямиком в новую западню, приготовленную природой.
