Глава десятая,
которая начинается полной идиллией, но едва не заканчивается катастрофой
Стемнело так быстро, что никто не успел заметить, как небосвод, сохраняя на западе лиловый оттенок, украсился множеством звезд. Некоторые из них выстроились в правильные геометрические узоры, некоторые сверкали обособленно и ярко, остальные представляли собой бесформенное блестящее крошево на темном фоне.
– Пожалуй, пора на боковую, – изрек профессор, задрав голову к небу.
Несмотря на покой, приятную беседу и сытный ужин, его лицо было осунувшимся и бледным. Душевные испытания, выпавшие на долю старика, не прошли бесследно.
– Я тоже хочу спать, – призналась Аня. – Глаза слипаются.
– И у меня, – поддакнул Роман.
Они сидели на шезлонгах и стульях, придвинутых к пластмассовому столу, накрытому клеенкой, с остатками обильного пиршества. Разумеется, Аня не удержала язык за зубами и рассказала спутникам секрет Камилы. Посовещавшись, ее поздравили с днем рождения и вручили подарки – чехол для мобильника и наушники.
– Они совсем новые, – пояснила Аня, смущаясь. – Взяла для своего «самсунга», но теперь его у меня все равно нет.
Поупиравшись, Камила приняла дары, а в ответ выставила оставшееся пиво и бутылку хорошего вина. Аня помогла ей куховарить, мужчины отнесли угощение на стол. Яхта встала на якорь на равном удалении от материковой бухты Херви и Лунного мыса острова Фрейзер. Это позволило путешественникам пообедать спокойно, не опасаясь сбиться с курса или врезаться во что-нибудь.
Поначалу за столом было не слишком весело. О чем бы ни заходил разговор, он неизбежно возвращался к сегодняшнему ЧП, пока Быков не заявил решительно:
– Вот что, друзья, хватит. Знаете, когда долго что-то обсуждаешь, детали забываются, остаются только произнесенные слова. Они заменяют картинку. И когда потом пробуешь рассказать историю, просто повторяешь эти слова, как ученик, зазубривший урок.
– Да, я тоже это замечал, – согласился Роман.
Возражать начал только профессор, назвавший утверждение Быкова «ненаучным и дилетантским», но это было даже хорошо, потому что завязавшаяся дискуссия окончательно вытеснила тему акул из застольной беседы. Говорили много и шумно, перебивая друг друга. В сумерках оживление пошло на убыль, а с наступлением ночи и вовсе стало понятно, каким трудным выдался день.
– Я помогу убрать, – вызвался Быков. – Мне полезно подви́гаться после еды. А вы отправляйтесь спать. Моя койка застелена красным пледом, просьба не перепутать.
Роман и Аня покрутились немного на палубе и были отправлены вниз. Камила сказала, что вполне способна обойтись без посторонней помощи, но Быков ответил, что не сомневается в этом, однако помогать женщине – рыцарский долг.
– А ты и вправду рыцарь, Дима, – сказала она.
– Фотограф, – поправил он. – Тоже странствующий, но без доспехов.
– Ты смелый. Без раздумий бросился на помощь ребятам.
– Я просто последовал твоему примеру, – сказал Быков. – Ты первая прыгнула.
– Думаешь, мне впервые пришлось иметь дело с акулами? – усмехнулась Камила.
– Ты женщина, – напомнил он. – Признаться, мне не приходилось встречать таких.
– Каких?
Не прекращая мыть тарелки, Камила повернулась к Быкову.
– Отважных, – сказал он. – Сильных, уверенных в себе.
– На самом деле я трусиха. Робкая, нерешительная… и очень одинокая.
Окончание фразы повисло в воздухе и оставалось там, пока Быков и Камила не покончили с делами и не уселись передохнуть на носу яхты.
– Почему ты одинока? – осторожно спросил он. – Разве у тебя нет… кого-нибудь?
– Был, – просто ответила она. – Точнее, были. Муж и сын. Подробности ни к чему. Но их больше нет.
Быкову вдруг ощутил холод космоса над головой.
– Я не знаю, что говорят в таких случаях, – пробормотал он.
– Лучше, когда ничего не говорят.
Они долго сидели так, молча и не шевелясь. Потом до их ушей донесся негромкий стук. Как будто кто-то негромко ударил в борт. Еще и еще.
Переглянувшись, Камила и Быков подошли к борту.
– Ты что-нибудь видишь? – спросил он, перегнувшись через перила.
Она не ответила, вглядываясь в воду, плещущуюся у борта.
– По-моему, там какое-то темное пятно, – сказал Быков. – Круглое. Бочка?
– Черт! – произнесла Камила нервно. – Сейчас принесу фонарь.
Она ушла. Оставшийся один Быков отчетливо слышал, как загадочный предмет ударяется о борт. Волнение было небольшим, но, похоже, за последний час начало усиливаться. Быков почувствовал смутную тревогу, но успокаивал себя мыслью, что ему не по себе из-за реакции Камилы. Ведь не напрасно же она встревожилась…
Что же там внизу?
Это выяснилось, когда Камила вернулась с фонарем и направила луч света на загадочный предмет. Облепленный водорослями, он напоминал огромную круглую голову, вынырнувшую из глубины, чтобы рассмотреть обшивку яхты. Поплавок от рыбацкой сети? Нет, слишком велик.
– Что это? – спросил Быков.
Камила распрямилась. Свет от фонаря, отразившись от палубы, осветил ее лицо снизу, придавая ему что-то незнакомое, жутковатое.
– Разве ты не понял? – спросила она и снова направила свет на шар. – Смотри внимательнее.
Быков подчинился. Его глаза различили одинаковые короткие отростки на поверхности предмета. Исполинский каштан? Нет, конечно же нет. Это…
Он повернулся к Камиле, не решаясь озвучить свою догадку.
– Мина, – сказала она. – Японская, скорее всего. С войны осталась. Висела на глубине, а потом всплыла, и ее пригнало сюда.
– Мы можем тихонько от нее отойти?
– Не знаю, – сказала Камила. – Взгляни, она зацепилась за якорную цепь, или мне кажется?
Быков лег грудью на ограждение.
– Не кажется, – неохотно сознался он. – Нужно вызывать спасателей.
Он достал мобильник. Камила сделала то же самое, но потом покачала головой.
– Волнение усиливается, – сказала она. – Эта штуковина бьет в борт все сильнее, слышишь? Пока мы будем ждать береговую охрану, сработает детонатор, и тогда… Пуфф! – Она красноречиво развела руками. – Нужно освободиться от мины как можно скорее. Потом все остальное.
– И как мы это сделаем? – деловито поинтересовался Быков.
Он не собирался оставаться в стороне во время нового испытания. Да и возможно ли это, учитывая обстоятельства? Все они, что называется, были в одной лодке.
– У меня есть спасательный плот, – сказала Камила. – Небольшой, на трех человек. Я хочу, чтобы ты помог мне надуть его и спустить на воду. Там я разберусь с этой проклятой миной. Поможешь?
– Кем бы я был, если бы сказал «нет»?
Камила пожала плечами.
– Обычным человеком. С врожденным инстинктом самосохранения.
Быков хотел сказать, что в таком случае он не вполне обычный человек, но это прозвучало бы слишком напыщенно, поэтому просто положил мобильник на палубу, давая понять, что готов действовать. Камила улыбнулась и пристроила свой телефон рядышком. В том, как они лежали, было что-то очень личное. Словно парочка мобильных телефонов занимались тем, на что пока не отваживались их хозяева.
– Плот в чулане за рубкой, – сказала Камила. – Не тяжелый, но громоздкий. Я не сумела упаковать его как следует.
Они возились с плотом, а «Амелию» покачивало все заметнее. Как назло, ветер дул с той стороны, где болталась мина. Быков прислушивался к беспорядочным ударам о борт, и внутри него все сжималось.
– Порядок, – решила наконец Камила. – Сейчас принесу багор, и можно опускать.
– Не надо багор, – поспешно сказал Быков. – Лучше воспользоваться веслом. – Он кивнул на весла, которыми был укомплектован надувной плот. – Металл может вызвать ненужный эффект. Мина наверняка снабжена магнитами.
– И правда. Тогда подтаскивай плот к борту. Я приготовлю канат.
– Скорее, – попросил Быков, до ушей которого продолжал доноситься угрожающий стук.
– Сейчас, сейчас…
Камила склонилась над бухтой каната. Быков взялся за шелковый шнур, пропущенный сквозь кольца на борту плота.
Это все, что они успели сделать.
Взрыв тряхнул яхту, как мыльницу, плавающую в ванне. Камилу швырнуло на перила с такой легкостью, будто это был просто ворох одежды. Быков, покатившись по палубе, едва успел схватить ее за ногу и удержать. Перед глазами стоял багровый туман, ноздри улавливали запах горящей краски. Внизу раздались голоса проснувшихся.
Яхта, вздрогнув, накренилась в сторону, откуда прогремел взрыв, и начала зарываться носом в волны.
– Все наверх! – заорал Быков не своим голосом. – Живо! Тонем!
Когда ему удалось затащить свесившуюся вниз Камилу обратно, палуба была наклонена уже градусов под тридцать. Поднявшийся первым Балтер предусмотрительно опустился на четвереньки. Роман поддерживал Аню, ноги которой скользили по доскам.
– Хватайте все, что попадется под руку! – крикнула Камила, увидев, что вся команда в сборе. – Продукты! Одежду! Инструменты! Приборы!
Убедившись, что она в относительной безопасности, Быков ринулся на камбуз. Сообразив, что расспросы сейчас будут лишними, Роман и Аня скрылись внизу.
– Что произошло? – спрашивал профессор, уставившись круглыми глазами на окутанный дымом нос «Амелии».
Никто его не замечал. Все бегали по тонущему судну как угорелые, принося к плоту вещи, которые могли им пригодиться: ножи, емкости с водой, пледы, аптечку, консервы и многое другое. Разбираться со всем этим добром было некогда. Судя по тому, как быстро погружалась яхта, пробоина была большая.
Выскочивший из каюты Роман крикнул, что там уже по пояс воды. Медлить дольше было нельзя. Яхта погружалась в пучину.
– Все к плоту! – скомандовала Камила. – Мы должны отплыть до того, как «Амелия» пойдет ко дну.
«Воронка!» – вспомнил Быков. На месте тонущего судна появляется воронка, которая засасывает потерпевших кораблекрушение. Достаточно ли велико водоизмещение яхты, чтобы она могла утащить за собой взрослых людей? Быков не имел представления об этом, но проверять не собирался.
– На плоту поплывут Михаил Иосифович и Роман, – распорядился он тоном, не терпящим возражений. – Вместе с грузом.
– Это совсем не обязательно, – заспорил Балтер, – я вполне могу держаться на воде столько, сколько потребуется.
– Прения отменяются, – отрезал Быков. – Приготовились! Держимся все вместе.
Повинуясь команде, они одновременно заскользили в сторону носа, который кренился все больше. Пламя, охватившее обшивку, с шипением погасло, и стало темно. Слышно было, как вода с урчанием заполняет корпус яхты, круша переборки.
– Анечка! – лихорадочно бормотал Балтер. – Будь рядом, слышишь? Все время будь рядом! Я…
Профессор замолчал, только когда вместе с остальными начал съезжать в волнующееся море. Задрав корму, яхта спешила избавиться от людей. Но плот, застрявший между надстройкой и ограждением, задержал их. Несмотря на отчаянные усилия, никак не удавалось протолкнуть его дальше.
– Осторожно! – надрывалась Камила. – Не порвите плот! Другого нет.
Все понимали, что действовать надо осторожно, но времени оставалось все меньше. Азартно чавкая и хлюпая, океан пожирал судно.
– Давай, давай! – рычал Роман, как будто злополучный плот был живым существом и мог его слышать.
Быков, упав на живот, заполз под плот и приподнял его. Накатившая волна подоспела как раз вовремя, чтобы облегчить ему задачу. Еще немного, и громоздкую штуковину удалось высвободить из плена.
Покинув палубу, плот заплясал на конце швартового линя, предусмотрительно закрепленного Камилой.
– Вперед! – выдохнул Быков.
Он никак не мог отделаться от ощущения, что все это не взаправду, что он участник массовки на съемках приключенческого фильма. Так и хотелось поискать взглядом кинокамеры и прожектора. Но их не было. Как не было видно и режиссера, который руководил этой сценой.
Ух-х! Вода оказалась неожиданно холодной. Быков почувствовал, как у него перехватило дыхание. Или это от страха перед неведомым?
Все пятеро – кто вскрикнув, кто молча – погрузились в воду, черную, как разлившаяся нефть. По волнам прыгали серебристые блики, которых стало намного больше, когда они начали барахтаться, торопясь отплыть от тонущей яхты. Равнодушная луна безразлично взирала с высоты, слегка прикрыв свой светлый лик туманной вуалью облаков. Быков взглянул на небо, и внезапно смертельная тоска наполнила его душу. Он подумал, что миллионы тонущих людей смотрели на эту луну, не веря в близкую гибель, но она оставалась на небе, а они навсегда исчезали в морской пучине.
Борясь с отчаянием и желанием отдаться на милость волн, Быков помог профессору, а потом и Роману забраться на плот, дно которого провисло под их тяжестью, придавая ему некоторую устойчивость и вместе с тем неповоротливость. Надутый впопыхах, он был не слишком тугим, и через его мягкие борта перекатывалась вода, заливая вещи и еду. Спасет ли это хлипкое сооружение пятерых человек, оторванных от привычной жизни? Сумеют ли они победить стихию и врагов, которые непременно встретятся им на пути?
Быков протер глаза, которые начало щипать от соли.
«Амелия» упрямо не хотела погружаться. Волны то и дело смыкались над суденышком, но, когда они откатывались, белая палуба снова появлялась на поверхности. Как будто яхта отказывалась погибать и просила людей о помощи.
Когда между ней и плотом образовалось безопасное расстояние, Камила попросила спутников остановиться. Они подчинились и, повиснув в черной воде, долго смотрели, как яхта, призрачно белея во мраке, исчезает из виду.
Когда на поверхности осталась только мачта, Камила заплакала. Никто не утешал ее, потому что не было таких слов, которые могли бы остановить эти слезы, смешанные с морской водой. Австралийка потеряла дом, хранилище воспоминаний, источник заработка. Она в одночасье лишилась всего, что имела.
– Даже фотографию не взяла, – прошептала она, глядя на то место, где затонула «Амелия». – Как жить теперь?
– Может быть, тут не очень глубоко, – осторожно сказал Быков, старавшийся держать рядом. – Наймешь водолазов, организуешь поиски…
– Ты хоть представляешь, сколько это стоит? – спросила Камила печально. – Нет, что пропало, то пропало. Может, это и к лучшему… Может, пора вырваться из прошлого и начать жить сначала…
Она взглянула на Быкова полными слез глазами. Остальные постарались сделаться как можно меньше и незаметнее, чтобы не мешать им. Даже мысли о том, что где-то рядом могут плавать акулы, отступили на задний план. Путешественники на время забыли, что только что потерпели кораблекрушение, находятся посреди океана и могут не дожить до утра. Сейчас не это было главное. Несколько секунд волны качали их в тишине, а потом Быков сказал:
– Время от времени со всеми случается то, что представляется непоправимым. Но проходит время, и мы смотрим на это событие иными глазами. И понимаем, что на самом деле все было к лучшему. Я знаю, как ужасно это звучит, когда речь идет о смерти близких или других потерях, но… но… – Покачав головой, он закончил: – Но все действительно устроено правильно. Иногда случившееся кажется несправедливым, но это все равно правильно. Иначе получается, что над нами никого нет. – Его глаза на мгновение поднялись к звездному небу. – А кто-то ведь есть. Он подбрасывает испытания и смотрит.
– Но зачем? – спросила Камила. – Зачем?
– А зачем вообще все? Не знаю. Но так есть. И жить надо. Жизнь на потом не отложишь.
Все молчали, покачиваясь на волнах.
Наконец Камила совсем другим голосом спросила:
– У кого-нибудь мобильный телефон есть? Димин и мой утонули…
– Наши тоже, – ответили вразнобой Роман и Аня.
– Проклятье! – выругался профессор. – Я оставил телефон на тумбочке.
– Вокруг этой тумбочки теперь рыбы плавают, – вздохнула Камила. – А позвонить не могут. Вот обидно, наверное!
И она расхохоталась. Хрипло, отрывисто, не очень весело. Но истерикой это не было. Она действительно смеялась. И это означало, что самое трудное для нее позади.
