Новый 1989 г. начался под знаком предстоящих выборов на Съезд народных депутатов СССР. Согласно новому избирательному закону, две трети народных депутатов СССР подлежали избранию всем населением страны, а треть депутатов должны были избрать из своей среды общественные организации. На 750 мест, принадлежащих этим организациям, в частности, КПСС, Академии наук СССР, Союзам писателей и композиторов СССР и другим структурам, было выдвинуто 870 кандидатов, при этом 100 мандатов приходились на долю КПСС. Разумеется, состав этой «красной сотни» был предварительно лично определен М.С. Горбачевым и узким кругом его соратников, затем утвержден Политбюро ЦК и только после этого предложен Пленуму ЦК. Во время самой процедуры голосования за «красную сотню» такие антагонисты в Политбюро, как А.Н. Яковлев и Е.К. Лигачев, получили больше всего «черных шаров», что говорило о серьезном расколе внутри самого ЦК.

Поскольку после сентябрьского Пленума ЦК Комиссию партийного строительства ЦК продолжал возглавлять верный горбачевский клеврет Г.П. Разумовский, то именно ему были доверены подготовка и проведение выборов народных депутатов СССР. В конце января 1989 г. А.И. Лукьянов и Г.П. Разумовский представили в ЦК записку «Об основных итогах выдвижения кандидатов в народные депутаты СССР», в которой речь шла о необходимости усилить работу партийных комитетов в связи с проведением окружных предвыборных собраний по регистрации кандидатов в народные депутаты СССР.

Появление этой записки во многом было связано с тем, что горбачевское руководство не могло не учитывать тот важный факт, что в предстоящих выборах впервые примет участие политическая оппозиция. В столице своеобразным центром этой оппозиции стала «Московская трибуна», вокруг которой консолидировались все интеллектуальные силы либеральных сторонников «перестройки», не входивших во властные структуры страны.

Идея этого клуба родилась летом 1988 г., сразу после XIX партийной конференции. По одним данным, инициатором создания «Московской трибуны» был научный сотрудник Института всеобщей истории АН СССР Л.М. Баткин, а по другим данным, у ее истоков стоял никто иной, как член Политбюро и секретарь ЦК А.Н. Яковлев. Как бы то ни было, но уже в начале октября 1988 г. в актовом зале Московского историко-архивного института состоялось первое легальное собрание «Московской трибуны», в котором приняли участие ряд видных либеральных ученых и писателей, в том числе А.Д. Сахаров, Ю.Н. Афанасьев, Л.М. Баткин, Л.В. Карпинский, Ю.Ф. Карякин, С.С. Аверинцев, А.М. Адамович, М.Я. Гефтер, Т.И. Заславская, А.Б. Мигдал, Р.З. Согдеев и другие представители либеральной научной элиты страны.

Тот факт, что среди инициаторов и организаторов «Московской трибуны» были ректор МГИАИ профессор Ю.Н. Афанасьев, который, как известно, являлся доверенным лицом помощника генсека А.С. Черняева, а также Л.В. Карпинский, входивший в редколлегию главного партийного журнала «Коммунист», позволяет утверждать, что вся работа этого клуба контролировалась и направлялась именно аппаратом ЦК.

В результате очень агрессивной избирательной кампании, которая впервые носила откровенную антисоветскую и антипартийную направленность, народными депутатами СССР были избраны многие тогда еще малоизвестные представители прозападной либеральной интеллигенции, которая сыграет роковую роль в судьбе великой страны: А.Д. Сахаров, А.А. Собчак, Г.Х. Попов, Ю.Н. Афанасьев, Г.Э. Бурбулис, С.Б. Станкевич, Ю.Н. Болдырев, А.Н. Мурашев, Ю.Д. Черниченко и многие другие. Особую известность на этих выборах приобрела фигура опального Б.Н. Ельцина, который баллотировался по одному из московских избирательных округов. Все прекрасно понимали, что после «октябрьского эпизода» у генсека существовала масса способов добить своего политического оппонента и навсегда убрать его из «большой политики». Однако именно М.С. Горбачев настоял на том, чтобы оставить его в Москве, не выводить из состава ЦК и назначить на министерскую должность — первого заместителя председателя Госстроя СССР, которая была создана именно под него.

После отставки с поста первого секретаря МГК КПСС Б.Н. Ельцин на время ушел в тень, но на протяжении полутора лет подцензурные средства массовой информации периодически вспоминали о нем и его имя неоднократно выплывало то по радио, то по телевидению, то в периодической печати. Особый резонанс вызвало интервью Б.Н. Ельцина английским средствам массовой информации, которое он дал в мае 1988 г. во время визита президента Р. Рейгана в Москву. Этот факт даже обсуждался на заседании Политбюро ЦК, где его интервью было признано ошибочным, и КПК при ЦК КПСС провел с Б.Н. Ельциным воспитательную беседу, напомнив ему, как члену ЦК, о партийном уставе и партийной дисциплине.

Несмотря на это, Б.Н. Ельцин оказался среди делегатов XIX партийной конференции и даже выступил на ней, что вызывает целый ряд недоуменных вопросов. В своих мемуарах он утверждает, что это произошло случайно, и ярко описывает, как ему пришлось прорваться к микрофону и заставить М.С. Горбачева предоставить ему слово. Этой версии противоречит тот хорошо известный факт, что выступление Б.Н. Ельцина на партийной конференции было полностью показано по центральному телевидению. Более того, к ноябрьским праздникам опальный «бунтарь» получил приглашение на торжественный прием в Кремль, и расчувствовавшись от такого внимания со стороны генсека, направил ему личное послание: «Уважаемый Михаил Сергеевич! Примите от меня поздравление с нашим Великим праздником — годовщиной Октябрьской революции. Веря в победу перестройки, желаю Вам, силами руководимой Вами партии и всего народа полного осуществления в нашей стране того, о чем думал и мечтал В.И. Ленин». Именно поэтому «записной демократ» Б.Н. Ельцин пошел на выборы не с критикой самой политики «горбачевской перестройки» или бездарной экономической реформы, а с чисто популистской критикой партийных привилегий, которая была очень популярна в народе и обеспечила ему поддержку почти 90% москвичей.

Первые альтернативные выборы народных депутатов СССР состоялись 26 марта 1989 г., 4 апреля Центральная избирательная комиссия подвела их первые итоги, которые выглядели следующим образом: на 2250 депутатских мандатов в первом туре голосования было избрано 1958 депутатов, т.е. в 292 мажоритарных округах предстояли повторные выборы. Из общего числа выбранных депутатов 1716 мандатов получили члены и кандидаты в члены КПСС, а 242 мандата — беспартийные кандидаты, шедшие по мажоритарным округам.

Первый «крупный разговор» о результатах выборов состоялся на Политбюро ЦК в конце марта 1989 г., где сразу обозначился явный раскол среди его членов. Одна часть высших руководителей страны, в частности, Е.К. Лигачев, В.М. Чебриков, В.В. Щербицкий, В.И. Воротников, В.П. Никонов и другие, расценили их как унизительное поражение партии. Сам М.С. Горбачев и его клевреты А.Н. Яковлев, Э.А. Шеварднадзе и В.А. Медведев цинично заявили «о крупной политической победе», «народном референдуме в поддержку перестройки», поскольку, дескать, большинство депутатов съезда были членами КПСС.

Конечно, это заявление было на грани «добра и зла», поскольку реальные цифры говорили совершенно о другом: 1) из 458 членов и кандидатов в члены ЦК депутатские мандаты получили только 134 представителя этого высшего партийного органа страны; 2) 35 первых секретарей обкомов партии не были избраны народными депутатами СССР, в том числе и кандидат в члены Политбюро, первый секретарь Ленинградского обкома Ю.Ф. Соловьев. Столь плачевные для партии итоги выборов во многом стали результатом той разнузданной травли, клеветы и лжи, которую «демократическая» пресса, умело руководимая А.Н. Яковлевым, буквально обрушила на «противников» перестройки и весь партийный аппарат. Кроме того, не надо забывать, что среди делегатов-партийцев были такие «перевертыши», как Б.Н. Ельцин, Ю.Н. Афанасьев, Г.Х. Попов, А.А. Собчак, А.С. Черняев, Г.А. Арбатов, Е.В. Яковлев, В.А. Коротич и сотни других «внутрипартийных диссидентов», вступивших в партию только ради карьеры и собственного благополучия.

Фактическое завершение избирательной кампании, которая стала мощнейшим фактором общей политизации всей страны, удивительным образом совпало с печально знаменитой «тбилисской трагедией». В современной историографии существуют совершенно разные оценки тех событий, которые во многом носят лживый и чисто политический характер.

1) Первая оценка «тбилисских событий» принадлежит представителям так называемого «демократического» лагеря, среди которых оказалось поразительно много талантливых сказителей и баснописцев. Весь смысл их «изумительных» по своей фантазии сказок и сочинений заключается в том, что 5—8 апреля 1989 г. в центре Тбилиси проходила вполне мирная и дружелюбная манифестация сторонников перестройки, которые пели старинные грузинские песни, танцевали, истово молились и даже целовались от избытка чувств к «горбачевской перестройке» и ее замечательному лидеру. Совершенно неожиданно московский сатрап и диктатор Е.К. Лигачев, который в отсутствие М.С. Горбачева находился на «хозяйстве» в Москве, отдал приказ разогнать эту мирную демонстрацию силой. В результате этого преступного приказа командующий Закавказским военным округом генерал-полковник И.Н. Родионов, еще один «палач и убийца грузинского народа», «взял под козырек» и силами хорошо экипированных десантных частей, применивших саперные лопатки и отравляющие газы, жестоко разогнал мирных жителей грузинской столицы. В результате этой кровавой расправы более 4000 человек было ранено, а 19 безвинных грузинских старушек и юных красавиц были убиты саперными лопатками.

Эта откровенная ложь была сразу озвучена и на I Съезде народных депутатов СССР из уст народного депутата Т.В. Гамкрелидзе и в докладе «съездовской комиссии», которую возглавил депутат А.А. Собчак, а затем в мемуарах М.С. Горбачева, Э.А. Шеварднадзе, А.А. Собчака и других записных демократов и в работах многих либеральных историков, в частности, Р.Г. Пихоя.

2) Вторая, вполне правдоподобная оценка тех событий, принадлежит представителям патриотического лагеря и содержится в работах многих добросовестных историков и мемуаристов, в частности, генерала И.Н. Родионова и профессоров И.Я. Фроянова и А.А. Островского. Вся суть произошедших событий состоит в том, что:

а) 5―8 апреля 1989 г. в самом центре Тбилиси у Дома Правительства проходил несанкционированный властями многотысячный митинг, организованный руководителями общества «Церетели» — З.К. Гамсахурдия, М.И. Костава, Г.О. Чантурия, И.И. Церетели и другими грузинскими националистами.

б) На этом митинге не только звучали антисоветские и русофобские призывы и лозунги, но и было принято обращение к американским конгрессменам и президенту США, в котором содержались пункты о признании советской оккупации и оказании помощи Грузии для выхода из состава Союза ССР путем ввода войск НАТО или ООН.

в) Все руководство республики, в том числе первый секретарь ЦК КП Грузии Д.И. Патиашвили, председатель республиканского КГБ Г.Г. Гумбаридзе и министр внутренних дел ГССР Ш.А. Горгадзе заняли откровенно выжидательную позицию и отклонили предложение генерала И.Н. Родионова о наведении порядка в Тбилиси. Одновременно они держали постоянный рабочий контакт с высшим руководством в Москве, в том числе с Е.К. Лигачевым, В.М. Чебриковым и Д.Т. Язовым, однако до приезда М.С. Горбачева никто из тогдашних членов Политбюро не рискнул дать санкцию на разгон митинга в центре Тбилиси.

г) Поздним вечером 7 апреля, вернувшись из Лондона в Москву, М.С. Горбачев прямо в аэропорту дал указание Э.А. Шеварднадзе и Г.П. Разумовскому срочно вылететь в Тбилиси и разобраться на месте с возникшей ситуацией, однако они проигнорировали это указание генсека. А утром 8 апреля ситуация в Тбилиси стала предметом обсуждения на встрече ряда членов Политбюро, в ходе которой М.С. Горбачев дал прямое указание министру обороны генералу армии Д.Т. Язову навести порядок в городе и послать в качестве руководителя этой операции его заместителя генерала армии К.А. Кочетова, который долгие годы служил в этом регионе в качестве командира армейского корпуса, командующего 7-й общевойсковой армией, а затем и войсками всего Закавказского военного округа.

д) Вечером 8 апреля, когда организаторы митинга запланировали штурм Дома Правительства, части советских войск, несмотря на отчаянное сопротивление агрессивно настроенных боевиков, без какого-либо применения оружия и спецсредств, вытеснили демонстрантов с площади и установили в центре Тбилиси порядок. В ходе проведения этой операции в результате сознательно созданной давки, устроенной грузинскими провокаторами, погибло 19 гражданских лиц, и более 160 военнослужащих советской армии получили ранения.

Тогда эта достоверная информация была сознательно искажена и представлена на съезде и в средствах массовой информации именной в той «упаковке», которая нужна была ее организаторам и провокаторам, преследовавшим далеко идущие цели развала великого советского государства.

14 апреля М.С. Горбачев подписал указ «О созыве Съезда народных депутатов СССР» на 25 мая 1989 г. С этого момента развернулась не только подготовка к съезду, но и организация парламентской оппозиции.

По мнению ряда авторов (А. Островский, А. Барсенков), первые шаги в этом направлении были сделаны в Москве еще в период проведения выборов, когда в избирательный штаб Б.Н. Ельцина было направлено письмо 22 кандидатов в народные депутаты СССР в поддержку его кандидатуры. После подведения итогов выборов этот процесс пошел семимильными шагами.

Один центр либеральной оппозиции сложился в середине апреля 1989 г. в МНТК «Микрохирургия глаза», который возглавили его директор профессор С.Н. Федоров и ректор МГИАИ профессор Ю.Н. Афанасьев, сразу получивший поддержку со стороны их тайного куратора, помощника генсека А.С. Черняева.

Другой центр оппозиции сложился в Академии наук СССР, где главными фигурами стали академик-диссидент А.Д. Сахаров и профессор экономики Г.Х. Попов, активно поддержанные одним из лидеров Московского народного фронта С.Б. Станкевичем. Эта группировка либеральных «демократов» имела прямой выход на самого М.С. Горбачева и активно контактировала с первым заместителем председателя КГБ СССР генералом армии Ф.Д. Бобковым, который, будучи начальником знаменитого 5-го Управления КГБ СССР, почти четверть века курировал все подпольное «диссидентское» движение страны.

К концу апреля 1989 г. при посреднической миссии Г.Х. Попова, ставшего идейным кукловодом всей московской оппозиции, были быстро преодолены все разногласия между «группой Ю.Н. Афанасьева» и «группой Б.Н. Ельцина», и в московском Доме политпросвета состоялось организационное оформление так называемой «Московской группы депутатов». Вскоре в журнале «Огонек» была опубликована программная статья Г.Х. Попова, которая стала альтернативой «аппаратному» регламенту и повестке дня самого съезда, а также замыслам А.И. Лукьянова, готовившего этот общенародный форум.

По утверждению самих либералов, объединение всех оппозиционных сил в тот период шло на базе следующих основных требований:

• отмены 6-й статьи Конституции СССР о руководящей и направляющей роли КПСС;

• перехода к рыночной экономике и введения частной собственности на землю;

• отмены всей цензуры и введение свободы слова.

Пока шло объединение либеральной оппозиции, состоялся внеочередной Пленум ЦК, решение о созыве которого было принято спонтанно, практически сразу по возвращении М.С. Горбачева в Москву. Казалось бы, главным на этом Пленуме должен был стать вопрос об итогах прошедших выборов и приближающемся Съезде народных депутатов СССР. В реальности он был посвящен совершенно другой проблеме. Поскольку итоги прошедших выборов вызвали огромный рост протестных настроений в партийном аппарате, то возникла реальная угроза отставки М.С. Горбачева и всей команды «реформаторов» со своих высоких постов. Об этом на последнем заседании Политбюро заявил и глава правительства Н.И. Рыжков, предупредив своих коллег о возможной «коллективной отставке Политбюро с последующим избранием нового руководства страны».

По свидетельству осведомленного А.С. Черняева, еще «в середине месяца генсек решил на Пленуме освободить из ЦК 83 членов, пенсионеров... знают об этом пока человек пять». Вероятнее всего, в эту «пятерку посвященных» в тайный замысел генсека, кроме самого М.С. Горбачева и А.С. Черняева, входили В.И. Болдин, А.И. Лукьянов и Г.П. Разумовский, которые, возглавляя ключевые отделы ЦК, и провели всю «черновую» работу в преддверии этого Пленума ЦК. В результате их титанических усилий, уговоров, посулов и даже угроз большая часть пенсионеров ― членов ЦК написали добровольные прошения о досрочном выходе из состава ЦК, мотивируя это тем, что они не хотят и не могут быть преградой на пути грандиозных перемен, намеченных «мудрым» руководством партии и правительства. Одновременно М.С. Горбачев замыслил кооптировать в обновленный состав ЦК группу своих явных сторонников, однако из-за резкого протеста ряда членов Политбюро, прежде всего, Е.К. Лигачева, который напомнил генсеку о том, что члены ЦК должны избираться только партийным съездом, тот не рискнул пойти на столь явное нарушение партийного устава.

25 апреля 1989 г. состоялся Пленум ЦК, на котором М.С. Горбачев зачитал коллективное обращение 122 членов и кандидатов в члены ЦК и членов ЦРК, избранных на XXVII съезде КПСС, о досрочном и «добровольном» сложении своих полномочий. «Под раздачу» попали все ветераны партии и крупнейшие государственные и партийные деятели страны, в том числе А.А. Громыко, Н.А. Тихонов, А.Г. Алиев, В.И. Долгих, П.Н. Демичев, Е.П. Славский, С.А. Афанасьев, А.П. Александров и другие, которых горбачевская команда подозревала в подготовке «госпереворота». Однако, как верно заметил ряд авторов (А. Островский, А. Барсенков), был ли в результате этой нечистоплотной «операции» подавлен зревший в руководстве партии бунт или это был только превентивный удар по консерваторам, еще предстоит выяснить.

Этим крупнейшим разгромом всего партийного ЦК, который не снился даже И.В. Сталину, дело не ограничилось, и в начале мая в здании Моссовета М.С. Горбачев встретился с московскими депутатами, где их «идейный гуру» Г.Х. Попов поднял вопрос о необходимости участия московских депутатов в подготовке всех съездовских документов. М.С. Горбачев отнесся к этому предложению более чем благосклонно, и тут же предложил ему связаться с тов. А.И. Лукьяновым, который вскоре собрал народных избранников либеральной ориентации в Доме Политпросвета, где закипела работа по дальнейшему разрушению страны.

Накануне открытия съезда состоялся новый Пленум ЦК, который был целиком посвящен I Съезду народных депутатов СССР. Основные выступления членов ЦК касались чисто рутинных и тактических вопросов, и лишь один Б.Н. Ельцин вновь выступил с «политическим заявлением» и предложил на этом съезде «передать реальную власть от партии к Советам». И хотя именно в этом и заключалась главная цель всей горбачевской политической реформы, его предложение никто пока не поддержал.

25 мая 1989 г. открылся I Съезд народных депутатов СССР, который сам М.С. Горбачев назвал «крутым поворотом» и «настоящей сменой вех», за которыми должна была последовать постепенная замена старых институтов власти и ее символики, то есть государственного герба, государственного гимна и государственного флага страны.

Согласно Конституции СССР, «первое после выборов заседание Съезда народных депутатов СССР ведет председатель Центральной избирательной комиссии по выборам народных депутатов СССР, а затем председатель Верховного Совета СССР или его заместитель». Однако, видимо, опасаясь неожиданностей, едва только был избран президиум съезда, как М.С. Горбачев взял председательствование в свои руки. В связи с этим обстоятельством вся последующая работа съезда, по сути дела, приобрела незаконный характер.

После доклада Мандатной комиссии съезда народные депутаты избрали председателя Верховного Совета СССР, которым стал М.С. Горбачев, и только затем — сам Верховный Совет СССР, что также было вопиющим нарушением закона. При этом надо отметить три любопытных факта:

1) При избрании председателя Верховного Совета СССР «опереточную» альтернативу М.С. Горбачеву попытался создать никому не известный депутат А.М. Оболенский, который якобы стал самовыдвиженцем. Подавляющее большинство делегатов съезда проголосовало против включения его кандидатуры в бюллетень для тайного голосования, поэтому «демократ» М.С. Горбачев был избран на пост главы советского государства на безальтернативной основе, получив голоса практически всех народных депутатов СССР.

2) При избрании членов Верховного Совета СССР, который в отличие от Съезда народных депутатов должен был работать на постоянной основе, все кандидатуры, предложенные оппозицией, были провалены, среди них оказался и Б.Н. Ельцин. Тогда на следующий день сибирский депутат А.И. Казанник «добровольно» сложил свои полномочия в пользу Б.Н. Ельцина, который не просто вошел в Верховный Совет СССР, но и был избран председателем Комитета по строительству и архитектуре, который создали специально под него.

Непосвященным гражданам страны все эти события были преподнесены как сплошная импровизация, однако на самом деле все было далеко не так. После того, как состоялись выборы в Верховный Совет СССР, куда не прошел ни один из лидеров либеральной оппозиции — Б.Н. Ельцин, А.Д. Сахаров, Ю.Н. Афанасьев, А.А. Собчак и другие, куратор всех съездовских демократов Г.Х. Попов встретился с М.С. Горбачевым. На этой «тайной вечере» генсек-интриган, прекрасно сознававший роль взращенной им же «оппозиции» в Верховном Совете как реального противовеса власти ЦК, дал согласие на эту комбинацию, а затем активно поддерживал ее на всех пленарных заседаниях съезда, постоянно, в нарушение регламента, давая слово Ю.Н. Афанасьеву, А.А. Собчаку, А.Д. Сахарову и другим «демократам».

3) Явное недовольство «демократов» подобным исходом голосования в Верховный Совет СССР заставило одного из их идейных лидеров и кукловодов — Ю.Н. Афанасьева заявить, что в результате выборов был сформирован «сталинско-брежневский» Верховный Совет и назвать большинство народных избранников, не поддержавших либеральную оппозицию, «агрессивно-послушным большинством».

Помимо чисто организационных вопросов, в центре внимания депутатов съезда оказались и другие острые проблемы общественной и политической жизни страны.

1) Жаркие, но пустые прения прошли по вполне заурядному докладу М.С. Горбачева «Об основных направлениях внутренней и внешней политики СССР», по итогам обсуждения которого была принята совершенно абсурдная резолюция. Однако при этом в данном документе было записано о необходимости в кратчайшие сроки «перейти к новой экономической модели» и отстранить государство «от функций непосредственного вмешательства в оперативное управление всеми хозяйственными предприятиями и объединениями страны», т.е. фактически речь шла о полной ликвидации плановой социалистической системы хозяйства и перехода на рыночные отношения.

2) Не меньшие споры вызвало предложение академика А.Д. Сахарова принять на съезде «Декрет о власти» и провозгласить в нем отмену 6-й статьи Конституции СССР о руководящей и направляющей роли КПСС и передаче реальной власти в стране Советам всех уровней. Многие рассматривали вызывающее поведение А.Д. Сахарова на съезде как поведение энтузиаста-одиночки. Это было далеко не так, поскольку в настоящее время доподлинно установлено, что весь период работы съезда он активно поддерживал контакты с М.С. Горбачевым, а в роли челнока между ними выступал один из основателей эстонского Народного фронта академик-диссидент В.А. Пальм.

3) На этом съезде была сформирована Межрегиональная депутатская группа (МДГ), скромно обозвавшая себя «демократической» фракцией Съезда народных депутатов СССР и первой легальной парламентской оппозицией в стране. В состав этой МДГ первоначально вошло порядка 60 депутатов, а ее сопредседателями стали А.Д. Сахаров, Б.Н. Ельцин, Ю.Н. Афанасьев, Г.Х. Попов и В.А. Пальм, к которым достаточно быстро присоединилась вся националистическая и сепаратистская оппозиция прибалтийского, грузинского, украинского и молдавского розлива.

4) Важную роль в объединении всей либеральной оппозиции и партийных диссидентов сыграли еще три, явно провокационных вопроса, сразу поднятых на съезде депутатами-националистами и либералами всех мастей. Речь шла:

а) об оценке «тбилисских событий» и установления виновных в произошедшей трагедии;

б) об оценке советско-германского пакта «О ненападении» и секретных протоколов к нему;

в) о так называемом «деле кремлевских взяточников», где с подлой подачи «демократов-прокуроров» и продажной «демократической» прессы фигурировали имена безупречных с моральной точки зрения бывших и нынешних высших руководителей страны — Е.К. Лигачева, М.С. Соломенцева и Г.В. Романова.

По всем этим вопросам были созданы специальные парламентские комиссии, которые, естественно, возглавили горбачевские «прорабы» А.А. Собчак, А.Н. Яковлев и Р.А. Медведев. Надо отметить тот факт, что все эти решения были приняты на фоне совершенно разнузданной антисоветской и антирусской пропаганды во всех трех прибалтийских республиках, где при активной поддержке руководителей местных компартий В.И. Вяляса, Я.Я. Вагриса и А.М. Бразаускаса Верховные Советы Эстонии, Латвии и Литвы приняли декларации «О государственном суверенитете» и законы «Об основах экономической самостоятельности», «О верховенстве республиканских законов» и другие, которые заложили прочный фундамент крушения СССР.

Союзная власть в лице М.С. Горбачева, А.Н. Яковлева, Э.А. Шеварднадзе и других «реформаторов» в Политбюро не только не препятствовала открытым и провокационным действиям прибалтийских сепаратистов, но и активно поддерживала и подстрекала их к более радикальным шагам. В частности, сразу после завершения съезда на одном из заседаний Политбюро, где в присутствии первых секретарей местных компартий обсуждался прибалтийский вопрос, М.С. Горбачев прямо заявил, что «за союзным центром надо оставить лишь оборону, внешнюю политику, транспорт и связь, а все остальное отдать республикам».

Таким образом, I Съезд народных депутатов СССР можно с полным основанием рассматривать как поворотное событие в истории нашей страны, ставшее важной вехой на пути отстранения КПСС от власти, перехода страны на принципы рыночной экономики и подготовки к разрушению СССР.

В середине июня 1989 г., сразу после I Съезда народных депутатов СССР, должен был состояться очередной Пленум ЦК, посвященный проблемам национальной политики, однако, рассмотрев представленные материалы, М.С. Горбачев пришел к выводу, что нужен более глубокий документ, поэтому «отложил этот разговор до сентября».

Межнациональные конфликты в стране приобрели лавинообразный характер, и после кровавых событий в Карабахе и Сумгаите, где в 1988 г. в смертельной схватке сошлись армяне и азербайджанцы, в 1989 г. пламя межнациональной резни перекинулось в Новый Узень (Казахстан), Фергану (Узбекистан), Кишинев (Молдавия) и Сухуми (Абхазия), где в братоубийственной бойне схлестнулись казахи, киргизы, узбеки, турки-месхетинцы, грузины, абхазы, молдаване и гагаузы. По данным МВД СССР, к этому времени на территории страны произошло более 4000 погромов и более 600 тыс. советских граждан стали беженцами. Однако союзный центр продолжал тянуть резину и «работать» над программными документами по национальному вопросу.

Новый проект платформы КПСС «О путях гармонизации межнациональных отношений в СССР» был рассмотрен Политбюро ЦК в середине июля 1989 г. Сам текст этого проекта пока неизвестен, но, как явствует из его обсуждения, он предполагал перевод всех республик на полный хозяйственный расчет, заключение нового союзного договора, предоставление республиканским компартиям полной самостоятельности и т.д. Кто именно готовил этот документ и как протекала работа над ним, установить пока не удалось. Можно лишь констатировать тот факт, что в тот период национальную политику в ЦК курировал В.М. Чебриков, а непосредственно этой проблемой занимались специально созданный Отдел национальной политики ЦК, который возглавлял В.А. Михайлов, и Комиссия ЦК по Прибалтике во главе с В.А. Медведевым.

Представляя проект этого документа на заседании Политбюро, М.С. Горбачев заявил, что «хотя в нем не все бесспорно, с этим проектом можно идти на Пленум ЦК» и предложил «через неделю направить его членам ЦК». Однако вокруг этой «платформы» разгорелись настолько горячие споры, что от своего первоначального замысла генсеку пришлось отказаться. Если идея республиканского хозрасчета ни у кого не вызвала особых возражений, то против заключения нового союзного договора и предоставления большей самостоятельности республиканским компартиям решительно выступил первый секретарь ЦК Компартии Украины В.В. Щербицкий, активно поддержанный Е.К. Лигачевым, В.И. Воротниковым, В.П. Никоновым и другими членами партийного ареопага. Примирить спорящие стороны не удалось, поэтому было решено отложить обсуждение данного вопроса до лучших времен.

Под мощным давлением прибалтийских сепаратистов в конце июля 1989 г. Верховный Совет СССР начал активно рассматривать вопрос об экономической самостоятельности прибалтийских республик и вскоре принял постановление «О переходе Литовской ССР, Латвийской ССР и Эстонской ССР на хозрасчет». Практически параллельно с принятием этого убийственного документа, к началу августа в кулуарах «медведевской комиссии» была завершена работа над «тезисами по национальному вопросу» и новый проект платформы КПСС «Национальная политика партии в современных условиях» был сразу опубликован в печати. В основе этого документа лежали всего две идеи: 1) перевод союзных республик на полный хозяйственный расчет и 2) подписание нового союзного договора, что фактически означало признание союзных республик независимыми государствами.

В середине сентября 1989 г. состоялся отложенный Пленум ЦК, все участники которого, заслушав доклад М.С. Горбачева «О национальной политике партии в современных условиях», одобрили представленную «платформу КПСС», где особое место занимало совершенно ложное «теоретическое» положение о том, что «в современных условиях суверенитет находит свое выражение в переходе всех союзных республик на хозрасчет и самофинансирование». Иными словами, это де-факто означало признание за каждой союзной республикой права собственности на саму землю и ее недра, закрепление за ними в собственность всех промышленных предприятий республиканского значения, предоставление республикам права самостоятельно определять «экономические методы и формы хозяйствования», перевод всех республиканских и союзно-республиканских экономических отношений на договорные, т.е. рыночные основы, и т.д.

Кроме национального вопроса, Пленум ЦК рассмотрел и кадровый вопрос, при этом М.С. Горбачев умудрился не только избавиться от последних рудиментов «брежневской команды», доставшейся ему в наследство от К.У. Черненко, но и вывести из руководства страны своих первоначальных выдвиженцев:

• Из состава Политбюро ЦК были выведены первый секретарь ЦК КП Украины В.В. Щербицкий, секретари ЦК В.П. Никонов и В.М. Чебриков, бывший первый секретарь Ленинградского обкома Ю.Ф. Соловьев и заместитель председателя Совета Министров СССР Н.В. Талызин.

• Полноправными членами Политбюро были избраны председатель КГБ СССР В.А. Крючков и председатель Госплана СССР Ю.Д. Маслюков, а кандидатами в члены Политбюро ЦК стали председатель Совета Союза ВС СССР академик Е.М. Примаков и председатель КПК при ЦК КПСС Б.К. Пуго.

• Новыми секретарями ЦК были избраны первые секретари Орловского, Липецкого, Татарского и Крымского обкомов партии Е.С. Строев, Ю.А. Манаенков, Г.И. Усманов и А.Н. Гиренко.

Показательно, что вопрос о столь масштабных кадровых перестановках в руководстве страны, который всегда в предварительном порядке обсуждался на Политбюро, на сей раз был решен кулуарно самим «демократом» М.С. Горбачевым, и все остальные члены Политбюро были поставлены в известность о планируемых переменах только во время работы Пленума ЦК.

В июле―августе 1989 г. Верховный Совет СССР, ставший впервые за годы советской власти работать на постоянной основе, сформировал новое союзное правительство, члены которого также впервые прошли «парламентское чистилище». В результате этого состав нового Совета Министров СССР обновился почти на 90%. Председателем Совета Министров СССР вновь был утвержден Н.И. Рыжков, его первым заместителем по общим вопросам был назначен Л.А. Воронин, а остальными первыми заместителями главы правительства стали председатель Госплана СССР Ю.Д. Маслюков, председатель Госкомиссии по чрезвычайным ситуациям В.Х. Догужиев и председатель Госкомиссии по продовольствию В.В. Никитин. Сам факт создания этих комиссий и назначение их руководителей первыми заместителями главы правительства говорил о многом, а именно о том, что экономика страны находится в катастрофическом состоянии.

Должности «простых» заместителей председателя Совета Министров СССР заняли А.П. Бирюкова, В.К. Гусев, И.С. Белоусов, Н.П. Лаверов, П.И. Мостовой, Л.Д. Рябев, И.С. Силаев и С.А. Ситарян, которые курировали конкретные отраслевые блоки правительства, в частности, социальный, оборонный, топливно-энергетический, машиностроительный и другие важные комплексы народного хозяйства страны. Еще одним заместителем председателя Совета Министров СССР стал бывший директор Института экономики АН СССР академик Л.И. Абалкин, который возглавил Комиссию по экономической реформе.

Ему и его команде экономистов было поручено в кратчайшие сроки разработать и представить на рассмотрение правительства страны новую стратегию экономической реформы, базой для которой должно было стать постановление Съезда народных депутатов СССР «Об основных направлениях внутренней и внешней политики СССР». В рамках этой комиссии было рассмотрено три основных варианта реформы:

1) Первый, так называемый «эволюционный вариант», предусматривал посредством административных методов управления постепенно преобразовать нынешние формы советского планового хозяйства и умеренные темпы структурных экономических реформ.

2) Второй, «радикальный вариант», подразумевал «шоковую терапию», т.е. практически одновременное снятие всех ограничений для рыночных механизмов, полный отказ от контроля над ценами, массовый переход к новым формам собственности и ведения хозяйства, массовую приватизацию предприятий и т.д.

3) Третий, «радикально-умеренный вариант», предполагал комплекс предварительных мер для создания стартовых условий перехода к новому хозяйственному механизму, развитие рыночных отношений, но при сохранении регулирующей роли государства, контроля за ценами, доходами, инфляцией и т.д.

Именно этот вариант экономической реформы и был взят за основу комиссией Л.И. Абалкина, которая уже к середине августа предложила свою концепцию перехода страны к многоукладной рыночной экономике в три этапа: 1989―1990, 1990—1992 и 1993—1995 гг. Предлагалось к окончанию реформы создать в стране три основных формы собственности:

• государственную, в размере 60% основных фондов, из которых 30% будут сданы в долгосрочную аренду;

• акционерную, в размере 25% основных фондов;

• кооперативную, в размере 15% основных фондов.

К концу августа 1989 г. проекты основных законов о собственности, о земле, об аренде, о налогах были готовы и в начале сентября поступили в Верховный Совет СССР, где Н.И. Рыжков сделал доклад «Стратегии углубления экономической реформы — новую законодательную инициативу», в котором была поставлена задача перевода всей экономики страны на рельсы многоукладного хозяйства, что, по своей сути, означало реставрацию индивидуальной и расширение корпоративной частной собственности, иными словами, возрождение капитализма.

В начале ноября 1989 г. вопрос об экономической реформе был рассмотрен на специальном совещании, которое состоялось в ЦК КПСС. Затем эта концепция была опубликована в «Экономической газете» и вскоре стала предметом обсуждения на специальной научной конференции, прошедшей в середине ноября, а вслед за этим в печати появился проект закона «О собственности», который ставил крест на прежней социалистической системе всего народного хозяйства страны.

В конце июля 1989 г. в Московском Доме кино под председательством Г.Х. Попова прошло общее собрание членов МДГ, в состав которой к тому времени вошли 393 народных депутата СССР. На этом сборище был избран Координационный совет из 25 человек и 5 сопредседателей. В Координационный совет МДГ вошли А.Д. Сахаров, Б.Н. Ельцин, Ю.Н. Афанасьев, Г.Х. Попов, А.А. Собчак, Н.И. Травкин, Ю.Д. Черниченко, А.Н. Мурашов, А.М. Оболенский, Г.Э. Бурбулис, Ю.Ф. Карякин, С.Б. Станкевич, Е.А. Гаер, М.М. Мартиросян, В.А. Тихонов, В.А. Пальм, В.А. Логунов, А.А. Ярошинская, М.А. Бочаров, В.В. Гончаров, М.Н. Полторанин, А.М. Емельянов, Т.Х. Гдлян и А.В. Яблоков. Сопредседателями Координационного совета МДГ стали Б.Н. Ельцин, Ю.Н. Афанасьев, Г.Х. Попов, В.А. Пальм и А.Д. Сахаров.

Ю.Н. Афанасьеву была поручена координация действий со всеми общественными движениями, Б.Н. Ельцину доверены контакты с Верховным Советом СССР, в том числе с М.С. Горбачевым и А.И. Лукьяновым, на В.А. Пальма возложена обязанность поддерживать отношения со всеми республиками, на А.Д. Сахарова — аналогичные контакты с заграницей, а Г.Х. Попов взял на себя организационные вопросы. Ответственным секретарем МДГ был избран А.Н. Мурашев, который руководил так называемым оргбюро — группой депутатов, ведавших финансами и подготовкой различных документов.

Несмотря на то, что для всех непосвященных МДГ представляла собою реальную оппозицию, Ю.Н. Афанасьев постоянно контактировал с А.С. Черняевым и А.Н. Яковлевым и пользовался личным покровительством самого М.С. Горбачева. А сам М.С. Горбачев активно поддерживал тайные связи с А.Д. Сахаровым, Б.Н. Ельциным и Г.Х. Поповым. Таким образом, все пять сопредседателей МДГ прямо или опосредованно были связаны как со Старой площадью, так и с Кремлем. Подтверждая этот факт, сам М.С. Горбачев недавно признался, что «у меня с межрегиональной группой сложились самые нормальные, самые хорошие отношения — даже лучшие, чем отношения с некоторыми другими секторами депутатского корпуса». Все это вместе взятое дает основание утверждать, что МДГ была сформирована если не по прямой указке, то, во всяком случае, при активном участии самого М.С. Горбачева и его ближайшего окружения.

Доморощенная «оппозиция» была нужна не только лично М.С. Горбачеву и его ближайшему окружению. По мере того как перестройка приобретала все более радикальный характер, все теснее становились связи наших неформалов, а затем и «демократов» с представителями иностранных посольств, в частности, американским послом Дж. Мэтлоком, в гостях у которого частенько бывали Г.Х. Попов, Ю.Н. Афанасьев, Г.А. Арбатов, Н.П. Шмелев и даже Б.Н. Ельцин с супругой.

А пока шло формирование МДГ, три его сопредседателя — Ю.Н. Афанасьев, Б.Н. Ельцин и А.Д. Сахаров — получили приглашения на зарубежный вояж. В частности, в сентябре 1989 г. в американское турне отправился главный «демократ» Б.Н. Ельцин, который с самых первых своих шагов по американской земле шокировал тамошнюю публику своими неординарными поступками и заявлениями. Злые языки утверждали, что для бодрости, храбрости и преодоления разницы во времени бывший прораб целую неделю не расставался с «Черным Джеком» — самой дешевой американской водкой. Дело доходило до того, что во время некоторых встреч он с большим трудом вязал лыко, однако на это старались не обращать особого внимания, так как в США Б.Н. Ельцин представлял поднимающуюся антисоветскую оппозицию.

Во время этого путешествия он сделал ряд громких заявлений, в частности, объявил, что выступает за право республик на выход из СССР и многопартийность, а также заверил американцев, что уже в следующем году М.С. Горбачев уйдет со своего поста. Во время этого визита Б.Н. Ельцину были устроены очень серьезные смотрины, в которых приняли участие сам президент Дж. Буш, Б. Скоукрофт, Д. Рокфеллер, З. Бжезинский, О. Андреас, Д. Хамбург и другие воротилы американской политики и бизнеса.

А пока Б.Н. Ельцин путешествовал по США, в стране шла дальнейшая работа по сплочению либеральной оппозиции. В середине сентября 1989 г. в Ленинграде прошла Всесоюзная конференция демократических движений, на которой были сделаны три доклада: Ю.Н. Афанасьева «Политическая ситуация в стране», Г.В. Старовойтовой «Национально-государственное устройство страны» и М.Е. Салье «Революционная ситуация, задачи революционного движения и координация действий».

• передать всю власть от партии государству;

• передать всю государственную собственность в частные руки;

• денонсировать союзный договор и предоставить всем компактно проживающим народам право на образование новых союзных республик и заключение ими нового союзного договора на конфедеративной основе.

В конце сентября 1989 г. состоялось второе собрание членов Межрегиональной депутатской группы, где были приняты «Тезисы к платформе МДГ» и выдвинут фальшивый лозунг «Вся власть Советам!», под которым развернулась массированная агитация против 6-й статьи Конституции СССР. С этой целью в большое агитационное турне по всей стране отправилась целая группа «оппозиционеров», в том числе Г.Х. Попов, А.А. Собчак, Ю.Н. Афанасьев, А.Д. Сахаров, Г.В. Старовойтова, А.М. Адамович, М.А. Бочаров, Т.Х. Гдлян, И.И. Заславский, Н.В. Иванов, В.И. Новодворская, М.Н. Полторанин и другие либерал-демократы. Впоследствии эти идеи МДГ были очень четко отчеканены в пяти «де»: департизация, децентрализация, демонополизация, деидеологизация и демократизация.

Тем временем в Воркуте, Кузбассе и Донбассе стала подниматься волна массовых шахтерских забастовок, которыми решили воспользоваться в МДГ. Как признавались сами либералы, после контактов Г.Х. Попова, Н.И. Травкина, А.Д. Сахарова и С.Б. Станкевича с лидерами шахтерских комитетов забастовочное движение в стране стало приобретать откровенно политический характер.

В конце ноября 1989 г. лидеры МДГ решили вынести на II Съезд народных депутатов СССР вопрос об отмене 6-й статьи Конституции СССР о руководящей роли КПСС. С этой целью ее представители предложили на заседании Верховного Совета СССР включить данный вопрос в повестку дня съезда. При голосовании этого вопроса им не хватило всего трех голосов. Тогда в начале декабря 1989 г. лидеры МДГ обратилась к населению с призывом провести накануне Съезда народных депутатов СССР предупредительную забастовку в поддержку их предложения об отмене 6-й статьи. Какого-либо отклика этот «пламенный» призыв тоже не получил. Не оказалось единства и среди самих членов МДГ, часть из которых считала постановку этого вопроса явно преждевременной.

Накануне съезда прошел и очередной Пленум ЦК, на котором М.С. Горбачев впервые был подвергнут резкой критике со стороны ряда его членов, в частности, советского посла в Польше В.И. Боровикова. И хотя эта критика носила вполне объективный и деловой характер, она не была поддержана большинством участников Пленума ЦК, и М.С. Горбачев в очередной раз сумел выйти «сухим из воды». Более того, он протащил в руководящие партийные органы еще двух своих клевретов: полноправным членом Политбюро стал новый первый секретарь ЦК КП Украины В.А. Ивашко, а секретарем ЦК — бывший горбачевский помощник, главный редактор газеты «Правды» академик И.Т. Фролов.

12 декабря открылся II Съезд народных депутатов СССР, в центре внимания которого была программа новой экономической реформы, разработанной под руководством академика Л.И. Абалкина и представленная съезду в докладе главы правительства Н.И. Рыжкова. Особый интерес к этой программе и обсуждению экономических проблем был связан с тем, что к концу 1989 г. экономический кризис в стране начал вступать в самую острую фазу. В декабре произошло абсолютное снижение объемов промышленного производства, ускорился развал потребительского рынка, стал быстро обесцениваться рубль и стало очевидным, что народное хозяйство страны стоит перед серьезными потрясениями.

Казалось бы, эта ситуация должна была привести руководителей страны к мысли о необходимости сохранения и даже укрепления плановых начал в экономике страны. Между тем, предложенная Н.И. Рыжковым новая программа экономических реформ предусматривала дальнейшее движение к рынку, переход к которому теперь предлагалось осуществить не в три, а в два этапа — по три года каждый.

На следующий день после горбачевского доклада скоропостижно скончался академик А.Д. Сахаров, считавший «духовным гуру» всей либеральной оппозиции, и эта роль «по наследству» перешла к Б.Н. Ельцину, который, выступив на съезде, неожиданно взял под свою защиту М.С. Горбачева, резко раскритиковал программу правительства и заявил о необходимости отмены пресловутой 6-й статьи. Тем не менее, большинством народных депутатов экономическая программа правительства была одобрена, а проблема руководящей роли партии была отодвинута на второй план. Кроме того, на этом съезде были заслушаны доклады комиссии «По политической и правовой оценке советско-германского договора 1939 года» (А.Н. Яковлев), комиссии «По расследованию тбилисских событий» (А.А. Собчак) и комиссии «По проверке материалов, связанных с деятельностью следственной группы Прокуратуры СССР» (В.А. Ярин).

Конечно, особое место в работе съезда имел иезуитский доклад «комиссии А.Н. Яковлева», который, признав советско-германский пакт «О ненападении» сговором двух диктаторов и косвенно подтвердив наличие секретных протоколов к нему, фактически дал беспроигрышный карт-бланш всем прибалтийским сепаратистам, выступавшим за выход из состава СССР.

В те самые дни, когда в Москве заседал II Съезд народных депутатов СССР, в Вильнюсе состоялся XX внеочередной съезд Коммунистической партии Литвы. На своем последнем заседании, одновременно с принятием II Съездом народных депутатов СССР постановления о преступном характере пакта «Молотова-Риббентропа», литовские коммунисты во главе со своим первым секретарем А.М. Бразаускасом не только одобрили «Декларацию о самостоятельности Компартии Литвы», но и провозгласили в качестве главной своей цели создание независимого демократического литовского государства. И лишь меньшинство делегатов съезда, не согласное с принятым решением, заявило о своем выходе из КПЛ и создании собственной партии на платформе КПСС.

В самом конце декабря 1989 г. был проведен очередной Пленум ЦК, на котором было рассмотрено положение в Литве, но так и не принято никаких конструктивных решений. Выступая на нем, М.С. Горбачев лишь лицемерно и беспомощно предостерегал литовских коммунистов от принятого ими решения, но ведь, назначая A.Н. Яковлева главой этой комиссии и голосуя за осуждение советско-германского пакта «О ненападении», он прекрасно сознавал, что творит, и давал им козырной карт-бланш на выход из СССР.

В конце работы Пленума ЦК был решен и традиционный кадровый вопрос: в состав Политбюро ЦК был введен В.А. Ивашко, сменивший выдающегося советского партийного и государственного деятеля, многолетнего лидера Украинской ССР B. В. Щербицкого на посту первого секретаря ЦК КП Украины в сентябре 1989 г.

1. Новые идеологические ориентиры и литературный процесс.

2. Зарождение политической оппозиции.

3. Сокрушение идеологических основ советского общества.

В начале феврале 1986 г. в интервью газете французских коммунистов «Юманите» на вопрос корреспондента об его отношении к сталинизму М.С. Горбачев заявил, что «сталинизм — это понятие, придуманное на Западе противниками коммунизма и широко использующееся для того, чтобы очернить Советский Союз и социализм в целом». Более того, в конце октября 1986 г. в одном из своих выступлений на заседании Политбюро генсек вообще разразился целой тирадой и заявил, что «если все затеять, как это было на XX съезде партии, начать самим себя разоблачать, уличать в ошибках, то это был бы самый дорогой, самый желанный подарок нашему врагу. Возьмем, например, такого писателя, как Б. Можаев, который требует, чтобы мы издали продолжение его романа «Мужики и бабы». А в этом романе практически под сомнение ставится все, что было сделано в период индустриализации и коллективизации. А мы теперь знаем, что если бы не было коллективизации и индустриализации, то не было бы сейчас и нас, страну просто раздавил фашистский сапог». И далее, обращая внимание на повесть В.В. Быкова «Знак беды», генсек заметил, что «в кинофильме по этому роману кое-кто попытался сравнить коллективизацию с действиями фашистов».

Прошло совсем немного времени, и в начале 1987 г. в центральной печати грянул такой идеологический залп разоблачений сталинизма, перед которым сразу померкли все разоблачения Н.С. Хрущева на XX и XXII съездах КПСС. В чем же состояли причины столь быстрого «прозрения» генсека М.С. Горбачева и его команды?

А ларчик открывается просто. По свидетельству ряда осведомленных соратников генсека, в частности, тогдашнего секретаря ЦК В.А. Медведева, вопрос о необходимости подготовки борьбы со сталинизмом М.С. Горбачев предметно обсуждал в «узком кругу» своих соратников еще до открытия партийного съезда, т.е. как раз тогда, когда появилось упомянутое выше интервью газете «Юманите». Затем этот вопрос стал постепенно «обкатываться» на различных публичных встречах генсека с творческой интеллигенцией. В частности, в июне 1986 г. на одной из таких встреч тогдашний глава АПН В.М. Фалин в присутствии всей идеологической элиты страны заявил, что «социализма в нашей стране не существует и, что все его ростки подмяла и извела военно-феодальная диктатура сталинизма». Само это заявление одного из главных сановных идеологов страны было встречено без особых эмоций, но сам факт произошедшего говорил о многом.

По мнению ряда современных авторов (И. Фроянов, А. Островский), уже в августе 1986 г. группа новых партийных идеологов во главе с новым секретарем ЦК A.Н. Яковлевым завершила разработку целостной программы по новой дискредитации сталинизма как начального этапа дискредитации всей коммунистической партии и советского общественного строя. Начало этой абсолютно разнузданной по форме и клеветнической по содержанию кампании положил знаменитый фильм «Покаяние», созданный известным грузинским режиссером Т.Е. Абуладзе еще в 1984 г. с согласия тогдашнего первого секретаря ЦК КП Грузии Э.А. Шеварднадзе, который уже прекрасно понимал и знал, кто и зачем вскоре станет новым лидером партии и государства. В сентябре 1986 г. фильм «Покаяние» был представлен в Идеологический отдел ЦК КПСС, и в тот же день новый председатель Союза кинематографистов СССР Э.Г. Климов встретился с А.Н. Яковлевым, который, сознавая, что выпуск этого фильма будет подобен сигнальной ракете, которая ознаменует резкий поворот политического курса, дал добро на выход этого фильма на широкий экран.

Первый открытый показ «Покаяния» состоялся в Москве в конце января 1987 г. в рамках недели грузинского кино в кинотеатре «Тбилиси», после чего фильм появился на экранах других кинотеатров столицы, а затем пошел широким прокатом по всей стране. По личному указанию А.Н. Яковлева фильму была сделана самая широкая реклама, и уже в первую неделю его показа хвалебные рецензии о нем появились на страницах «Правды», «Труда», «Аргументов и фактов», «Литературной газеты», «Литературной России», «Недели» и других периодических изданий страны. Вскоре к этому хору «слащавых песнопений» присоединилась и эмигрантская пресса.

Почти одновременно с этим аналогичная кампания против сталинизма началась и в литературе. В начале 1986 г. в центре внимания оказался роман B. Д. Дудинцева «Белые одежды» о борьбе в биологической науке в годы сталинизма, запрещенный к печати в хрущевские времена. Первоначально его предполагалось напечатать в «Новом мире» или «Нашем современнике», однако преодолеть сопротивление его публикации в Москве тогда не удалось. Только в августе 1986 г. в журнале «Огонек», который с подачи Е.К. Лигачева и А.Н. Яковлева стал редактировать известный киевский либерал-публицист, секретарь Союза писателей СССР В.А. Коротич, были опубликованы фрагменты этого романа и объявлено о том, что полностью этот роман будет напечатан в ленинградском журнале «Нева». Сотрудники Ленинградского обкома партии, который в то время вместо Л.Н. Зайкова возглавил Ю.Ф. Соловьев, всячески пытались приостановить его публикацию, но так и не смогли противостоять напору со стороны Агитпропа ЦК, который вновь возглавил А.Н. Яковлев. И в январе ― апреле 1987 г. этот вполне заурядный, но столь важный для авторов «перестройки» литературный хлам был опубликован в журнале «Нева».

Пока шла борьба вокруг публикации романа В.Д. Дудинцева, в ноябре ― декабре 1986 г. на страницах журнала «Звезда», который тогда возглавил еще один выдвиженец А.Н. Яковлева писатель-фронтовик Г.Я. Бакланов, было опубликовано очередное «крамольное» произведение, не вышедшее в свет в годы «хрущевской оттепели» — роман А.А. Бека «Новое назначение».

В апреле ― июне 1987 г. на страницах журнала «Дружба народов», который возглавлял еще один литературный флюгер, «детский» писатель С.А. Баруздин, появился роман А.Н. Рыбакова «Дети Арбата», созданный тоже во времена «хрущевской оттепели». Тогда публикация этого романа не состоялась из-за отставки самого Н.С. Хрущева, и двадцать лет его рукопись томилась в писательском столе, ожидая нового прихода к власти «политических извращенцев». Вскоре после смерти К.У. Черненко А.Н. Рыбаков направил рукопись этого романа лично М.С. Горбачеву, который, ознакомившись с ним, заключил, что «в художественном отношении эта книжонка не произвела на него впечатления, но в ней воспроизводилась мрачная атмосфера времен сталинизма, а это было куда важнее ее литературных достоинств». Поэтому сразу после партийного съезда помощник генсека А.С. Черняев передал рукопись романа А.Н. Яковлеву, который дал ему «зеленый свет», и в сентябре 1986 г. редколлегия журнала «Дружба народов» рекомендовала его к печати.

Тогда же, в начале 1987 г., еще один литературный флюгер С.П. Залыгин, который в 1973 г. был одним из подписантов знаменитого «писательского письма», направленного против А.И. Солженицына и А.Д. Сахарова, заявил одному из западных корреспондентов, что намерен опубликовать в своем журнале «Новый мир» роман А.И. Солженицына «Раковый корпус». Практически сразу это заявление не в меру ретивого литератора было дезавуировано, и публикация романа запрещена. В руководстве партии по этому вопросу не было, да и не могло быть единства мнений, поэтому, скорей всего, С.П. Залыгин не по своей воле озвучил мнение самого близкого к нему «идейного сподвижника» А.Н. Яковлева, благодаря которому и стал главным редактором «Нового мира» в 1986 г. Зато в январе 1987 г. в «Новом мире» увидела свет явно провокационная повесть Д.А. Гранина «Зубр», посвященная судьбе беглого советского генетика Н.В. Тимофеева-Ресовского, который отказался вернуться на родину и ради «служения чистой науке» перешел на службу к германским нацистам.

Вскоре в различных литературных журналах были опубликованы и другие, ранее запрещенные произведения, в частности, поэма А.Т. Твардовского «По праву памяти», сборник В.Т. Шаламова «Колымские рассказы», повести А.П. Платонова «Котлован» и «Чевенгур», роман М.А. Булгакова «Собачье сердце», роман В.И. Белова «Кануны», повесть А.И. Приставкина «Ночевала тучка золотая» и другие сочинения совершено разного идейного и художественного уровня и содержания. Тогда же, в 1986―1987 гг., вышли в свет новые произведения ряда выдающихся советских писателей, в отличие от тогдашнего литературного хлама действительно ставшие крупным культурным событием в истории страны. В частности, речь идет о романах и повестях Ч.Т. Айтматова «Плаха», В.С. Пикуля «Честь имею», В.Г. Распутина «Пожар», Ю.В. Бондарева «Игра», М.Н. Алексеева «Меж бегущих дней», В.П. Астафьева «Печальный детектив» и других произведениях.

В феврале 1987 г. Союз писателей СССР посмертно отменил давнишнее постановление об исключении из своего состава Б.Л. Пастернака, произошедшее в хрущевские времена, что позволило «Новому миру» начать подготовку к печати его ранее запрещенного романа «Доктор Живаго». И буквально сразу после этого решения, в марте 1987 г. состоялось заседание Секретариата правления Союза писателей РСФСР, на котором признанный классик советской литературы Ю.В. Бондарев пророчески заявил: «Гражданской войны в искусстве я пока не вижу. Но я бы определил нынешнее состояние русской литературы, осажденной тоталитарно-разрушающей частью нашей критики, как положение, создавшееся в июле 1941 г., когда прогрессивные силы, оказывая неорганизованное сопротивление, отступали под натиском таранных ударов цивилизованных варваров... Если это отступление будет продолжаться и не наступит пора Сталинграда — дело кончится тем, что национальные ценности — все то, что является духовной гордостью народа, будет опрокинуто в прошлое».

Прошло совсем немного времени, и уже в конце мая 1987 г. в Москве стала активно распространяться листовка, заканчивающаяся словами «Остановить Яковлева!», в которой содержались вполне обоснованные обвинения руководителя Агитпропа ЦК во враждебной интересам страны политике, выражалась тревога по поводу предстоящего его перемещения на роль «второго человека в государстве» и говорилось, что «июнь 1987 г. может оказаться таким же роковым для судеб нашего отечества, как и июнь 1941 г.».

В январе 1987 г. газета «Московские новости», редактором которой с подачи все того же А.Н. Яковлева был назначен еще один «партийный диссидент», его однофамилец и идейный сотоварищ господин Е.В. Яковлев, опубликовала конъюнктурную статью ректора МГИАИ профессора Ю.Н. Афанасьева «Энергия исторического знания», в которой автор назвал созданное в годы сталинизма советское общество «казарменным социализмом» и поставил вопрос о необходимости пересмотра всей советской истории. Эта статья Ю.Н. Афанасьева, опубликованная АПН, положила начало новому обсуждению проблемы сталинизма в научной и публицистической литературе, а все направление этой «дискуссии» определил сам М.С. Горбачев, который в феврале 1987 г. прямо заявил: «Все, что после В.И. Ленина, подлежит пересмотру».

В апреле 1987 г. в Институте истории АН СССР прошла широкая дискуссия по докладу академика М.П. Кима «Основные этапы развития советского общества», в котором был сделан новый «теоретический» вывод, что о завершении строительства социализма в нашей стране можно говорить только с начала перестройки. А чуть позже аналогичный холуйский вывод был сделан на подобной же дискуссии, проведенной в редакции журнала «Коммунист», который вместо истинного партийца-патриота Р.И. Косолапова возглавил очередной горбачевский теоретик, дутый академик-философ И.Т. Фролов. Тогда же, в апреле 1987 г. по решению Политбюро была создана межведомственная комиссия, которая приступила к ликвидации всех библиотечных спецхранов, что означало возвращение к массовому читателю ранее запрещенных книг, однако далеко не всех, а только тех, которые отвечали интересам правящей команды горбачевских реформаторов.

В это же время наметились определенные изменения в отношении к Русской православной церкви, которая готовилась к приближавшемуся 1000-летнему юбилею Крещения Руси. Решение о подготовке к этой дате Святейший синод РПЦ принял еще в 1981 г., когда под руководством патриарха Пимена была создана Юбилейная комиссия РПЦ. Тогда, в брежневские времена, Совет по делам религий при Совете Министров СССР, который еще с хрущевских времен возглавлял генерал-лейтенант КГБ В.А. Куроедов, заявил о своем неучастии в подготовке этого юбилея. Но в мае 1985 г., когда председателем этого Совета был назначен старый партийный работник и дипломат К.М. Харчев, тогдашний секретарь ЦК М.В. Зимянин дал ему руководящее напутствие не ссорить партию с церковью. Правда, уже в сентябре 1985 г. Секретариат ЦК принял решение о противодействии клерикальной пропаганде в связи с подготовкой юбилейных торжеств, а в марте 1986 г. Пленум ЦК продублировал это решение.

Но прошло совсем немного времени, и уже в июне 1986 г. на встрече М.С. Горбачева с главными редакторами средств массовой информации тогдашний глава АПН В.М. Фалин, то ли прозрев, то ли получив рекомендации свыше, предложил отметить 1000-летие Крещения Руси как национальный праздник. Вскоре после упомянутого совещания В.М. Фалин направил в ЦК специальную записку по этому вопросу, а главный редактор журнала «Коммунист» академик И.Т. Фролов выступил с инициативой издания трудов русских религиозных философов прошлого века. Поскольку тогда непосредственным начальником и того, и другого был новоиспеченный секретарь ЦК по идеологии А.Н. Яковлев, вряд ли бы они решились на подобные шаги, не согласовав их с ним.

В конце 1986 г. В.М. Фалин снова поднял тот же вопрос и на этот раз получил поддержку со стороны генсека, который, по свидетельству его помощника А.С. Черняева, уже в начале 1987 г. дважды публично заявил, что мы «будем отмечать 1000-летие Крещения Руси». Поскольку советское государство всегда было сугубо светским, а его идеология — атеистической, то согласие генсека отметить этот юбилей на официальном уровне означало только одно — отказ от воинствующего атеизма как официальной государственной идеологии. В доказательство этих грандиозных планов в июле 1987 г. на страницах «Московских новостей» появилась знаковая публикация «Земли родной минувшая судьба», представлявшая собой диалог известного советского историка и археолога профессора В.Л. Янина с известным православным теологом, протоиереем Иоанном Белевцевым по поводу приближающегося юбилея.

Пересмотр прежней политики в отношении церкви был, безусловно, связан с совершенно иными целями нового советского руководства, которые для М.С. Горбачева и его команды были куда важнее, чем нормализация церковно-государственных отношений. В январе 1987 г. в руководстве партии был поднят вопрос о подготовке к 70-летию Великой Октябрьской социалистической революции, а в марте М.С. Горбачев поручил главному редактору журнала «Коммунист» И.Т. Фролову подготовить «концепцию его доклада» к этому юбилею.

По свидетельству самого И.Т. Фролова, представленный им вариант настолько понравился М.С. Горбачеву, что в конце апреля 1987 г. он предложил ему перейти на должность его помощника по вопросам идеологии, науки, образования и культуры. И вскоре Фролов был освобожден от должности главного редактора журнала «Коммунист» и его преемником на этом посту стал однокурсник Р.М. Горбачевой Н.Б. Биккенин. Тогда же в состав редколлегии этого главного теоретического журнала партии были включены новоявленные «рыночники» — О.Р. Лацис и Е.Т. Гайдар, первый из которых стал первым заместителем главного редактора. По заявлению самого М.С. Горбачева, работа над этим докладом началась с совещания в узком кругу, где высказывались самые смелые и крамольные мысли, некоторые даже не попали в сам доклад, но не по причине несогласия с ними, а исключительно по тактическим соображениям, поскольку «еще не пришло время».

В конце сентября 1987 г. состоялось обсуждение основных идей этого доклада на заседании Политбюро, где М.С. Горбачев заявил, что завершился первый этап перестройки и начался ее второй этап — «трансформация политики, идей первого этапа в практическую жизнь», поэтому надо честно сказать партии и народу о том, от чего мы отказываемся и чего хотим. В тот же день Политбюро приняло решение о создании новой комиссии по реабилитации жертв сталинских репрессий, в состав которой вошли всего восемь человек: В.И. Болдин, П.Н. Демичев, А.И. Лукьянов, Г.П. Разумовский, Г.Л. Смирнов, М.С. Соломенцев, В.М. Чебриков и А.Н. Яковлев. Первоначально председателем этой комиссии стал глава КПК при ЦК КПСС М.С. Соломенцев, а после его отставки в октябре 1988 г. ее возглавил А.Н. Яковлев. Принятое узким руководством решение пока не получило огласки и до поры до времени держалось в тайне.

К середине октября 1987 г. появился черновой вариант юбилейного доклада, который вновь был обсужден и одобрен на Политбюро ЦК. По заведенному порядку проект подготовленного доклада должен был пройти через утверждение на Пленуме ЦК. Поэтому перед этим утверждением в «узком кругу» текст доклада прошел окончательную доработку в брежневской резиденции Завидово, где над ним целую неделю корпели сам М.С. Горбачев, А.Н. Яковлев, В.А. Медведев, В.И. Болдин, А.С. Черняев, Г.Х. Шахназаров, Н.Я. Петраков и Н.Б. Биккенин. Несмотря на возникшие расхождения, в целом доклад был одобрен и вынесен на Пленум ЦК, а в начале ноября 1987 г. М.С. Горбачев выступил с ним на торжественном заседании в Кремлевском Дворце съездов.

В основу всего горбачевского доклада была положена идея, что все проблемы, с которыми столкнулось советское общество на современном этапе — это наследие сталинизма, а «горбачевская перестройка» — это «возвращение к ленинизму». Поэтому в этом докладе впервые после Н.С. Хрущева на официальном уровне сталинские репрессии были названы преступлением, была поставлена под сомнение обоснованность этих репрессий и тем самым положено начало идейной, а затем и юридической реабилитации их жертв. Первым среди этих жертв был назван Н.И. Бухарин, после чего стала активно пропагандироваться идея о возвращении к НЭПу, верным стражем которого якобы был этот настоящий большевик-ленинец.

Позднее, характеризуя всю эту кампанию и раскрывая ее потаенный и действительный смысл, главный «архитектор» горбачевской перестройки академик А.Н. Яковлев в предисловии к предельно лживой «Черной книге коммунизма», написанной коллективом французских историков-еврокоммунистов под руководством Н. Верта и С. Куртуа, предельно цинично писал: «После XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды "идей" позднего Ленина. Надо было ясно, четко и внятно вычленить феномен большевизма, отделив его от марксизма прошлого века. А потому без устали говорили о "гениальности" позднего Ленина, о необходимости возврата к ленинскому "плану строительства социализма" через кооперацию, через государственный капитализм и т.д. Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и "нравственным социализмом" — по революционаризму вообще. Начался новый виток разоблачения "культа личности Сталина". Но не эмоциональным выкриком, как это сделал Хрущев, а с четким подтекстом: преступник не только Сталин, но и сама система преступна». Тем самым господин А.Н. Яковлев предельно открыто признал, что дело заключалось отнюдь не в восстановлении исторической правды и справедливости, а в идеологической подготовке задуманной им же реформы политической системы, призванной сокрушить саму эту систему.

Кроме того, особое значение в этом докладе имело заявление М.С. Горбачева о том, что «никто не знает истины в последней инстанции», поэтому следует отказаться «от монополии на истину». Если учесть то обстоятельство, что до сих пор в качестве последней инстанции выступала именно КПСС, в КПСС — ее роль играл ЦК, в ЦК — Политбюро, а в Политбюро — Генеральный секретарь, то получается, что осенью 1987 г. устами самого М.С. Горбачева партия заявила о своем отказе от монополии на идеологию и провозгласила идеологический плюрализм. Этот «плюрализм» сразу оказался предельно однобоким и с очень большим привкусом раболепия и низкопоклонства перед «цивилизованным Западом».

Для понимания тех коренных перемен, которые наметились в партийной идеологии в конце 1987 г., принципиальное значение имеет и доклад секретаря ЦК В.А. Медведева «Великий Октябрь и современный мир», который был сначала произнесен им на научной конференции, а затем опубликован в виде статьи на страницах журнала «Коммунист». На протяжении многих десятилетий все высшее партийное руководство страны исходило из знаменитого ленинского постулата о том, что на рубеже XIX―XX вв. капитализм вступил в высшую и последнюю стадию своего развития — империализм. В соответствии с этим вся история капитализма XX в. стала рассматриваться с точки зрения его неизбежного системного кризиса и последующей гибели.

В начале 1986 г. в процессе подготовки новой редакции партийной программы, которая была принята на XXVII съезде КПСС, была сделана осторожная попытка поставить этот ленинский тезис под сомнение, и в текст новой редакции программы было включено положение о том, что «капитализм не исчерпал себя». Но тогда эта новация вызвала серьезные возражения у партийных «ортодоксов» и была отклонена. Вскоре после окончания съезда новый директор ИМЭМО академик Е.М. Примаков представил в журнал «Коммунист» свою статью «Ленинский анализ империализма и современность», в которой, с одной стороны, утверждалось, что империализм находится в нисходящей стадии своего развития, но с другой стороны особо подчеркивалось то, что он еще не исчерпал всех возможностей своего развития. Однако и эта статья вызвала возражения со стороны редакционной коллегии журнала и была опубликована только после серьезной редакторской правки. В результате изумленные читатели журнала смогли насладиться таким «теоретическим» перлом, как «тенденция к загниванию капитализма на высшей стадии не исключает его неизмеримо более быстрого в целом роста, чем прежде». Этот «околонаучный бред» не только противоречил элементарной логике, но и реальным историческим фактам развития современных буржуазных государств.

И вот теперь к этой «давней» проблеме вновь обратился секретарь ЦК В.А. Медведев, который впервые заявил, что, возможно, монополистический капитализм в нынешних условиях является наиболее «адекватной формой капиталистического способа производства». Таким образом, новый партийный «теоретик» горбачевского розлива, по сути дела, поставил под сомнение ленинскую теорию империализма, в частности, его главный вывод о том, что монополистический капитализм — это высшая и последняя стадия в развитии капитализма, а значит, поставил под сомнение все прежние разговоры об общем кризисе капитализма, его загнивании и скорой гибели. Из этого авторского заключения логически вытекал следующий вывод: если капитализм не исчерпал возможностей для своего развития, то, следовательно, нет никаких материальных условий для перехода к другой, более высокой стадии общественного развития — социализму, а значит, Октябрьская революция не была и не могла быть социалистической и рассчитывать на победу социализма над капитализмом в ближайшем обозримом будущем не приходится.

Одновременно на волне нового этапа экономических реформ в 1987 г. появляются публицистические статьи ряд видных либеральных философов и экономистов, в том числе профессоров В.И. Селюнина и Г.И. Ханина «Лукавая цифра» («Новый мир» №2), Г.Х. Попова «С точки зрения экономиста» («Наука и жизнь» №4), Н.П. Шмелева «Авансы и долги» («Новый мир» №6), И.М. Клямкина «Какая улица ведет к храму» («Новый мир» №11) и ряд других. Главный смысл всех этих публикаций состоял в том, что:

• тот исторический путь, по которому советское государство пошло в начале 1930-х гг., оказался тупиковым и необходимо вернуться назад, к той исторической развилке, откуда был сделан неверный поворот;

• в годы сталинизма в стране была создана командно-административная система, которая исчерпала свой исторический ресурс;

• необходимо вновь свернуть на столбовую дорогу развития всей человеческой цивилизации и признать общечеловеческую ценность основных принципов рыночной экономики и объективных законов экономического развития всех стран.

В январе 1988 г. было опубликовано постановление Политбюро ЦК о создании при ЦК КПСС комиссии «По реабилитации жертв политических репрессий конца 1930-х годов», а в июле 1988 г. вышло новое постановление Политбюро ЦК КПСС «О дополнительных мерах по завершению работы, связанной с реабилитацией необоснованно репрессированных в 1930―1940-е годы и в начале 1950-х годов», которые дали мощный старт новой истерии, связанной с разнузданной и во многом лживой критикой сталинизма. Вполне сознательная ложь и клевета была направлена теперь не только против И.В. Сталина и Л.П. Берия, но и против всех членов тогдашнего политического руководства страны — В.М. Молотова, К.Е. Ворошилова, М.И. Калинина, Л.М. Кагановича, А.А. Жданова, Г.М. Маленкова, М.А. Суслова и многих других. Именно тогда на страницах многих либеральных газет и журналов стали появляться низкопробные и гнусные статьи Р.А. Медведева, Ю.С. Семенова, А.В. Антонова-Овсеенко и других идеологических «прорабов перестройки».

Одновременно процесс развенчания сталинского культа и созданного им «казарменного социализма» стал разворачиваться «снизу». Учрежденное рядом творческих организаций историко-просветительское общество «Мемориал», объединившее в своих рядах отпетых либеральных диссидентов и патологических русофобов (А.Д. Сахаров, С.А. Ковалев, Л.А. Пономарев, А.В. Рогинский), прикрываясь лживыми лозунгами содействия полной реабилитации жертв политических репрессий, оказания им помощи, восстановления исторической правды о сталинской эпохе, занялось откровенной подрывной деятельностью против основ советского государственного и общественного строя.

Конечно, все происходящее неоднозначно оценивалось широким общественным сознанием, так как под лозунгом «возрождения ленинского облика социализма» в средствах массовой информации развернулась совершенно разнузданная кампания по дискредитации прошлого нашей страны, в которой начинается критика самих идеологических основ и ценностей социализма. На страницах ряда периодических изданий, в частности, «Огонька», «Московских новостей», «Недели», «Московского комсомольца» и других ликвидация «белых пятен» в истории страны постепенно стала превращаться в закрашивание черной краской целых исторических периодов страны. При этом с понятием «сталинизм» все чаще начинают ассоциировать все политические процессы, происходившее в стране в 1920—1950-х гг., и ставить под сомнение сам социалистический характер советского общественного строя.

В годы «хрущевской оттепели» в нашей стране зародилось диссидентское движение, и хотя его ряды постепенно расширялись, по оценкам самих лидеров этого движения (В. Буковский), оно вряд ли насчитывало более 10000 человек. При этом активная, деятельная часть диссидентов была и того малочисленнее, и насчитывала не более 600―700 человек.

После того, как в декабре 1986 г. Политбюро ЦК и лично М.С. Горбачев приняли решение о возвращении из «горьковской ссылки» академика А.Д. Сахарова, в стране была проведена крупная политическая амнистия. По верному замечанию ряда авторов (А. Шубин), «освобождение диссидентов стало началом конца этого движения, поскольку многие из них, устав от борьбы», либо отошли от активной политической деятельности, либо эмигрировали, и лишь единицы продолжили свою политическую борьбу. Между тем «архитекторам» перестройки нужна была мощная армия своих «хунвейбинов», способных задавить любых противников перестройки, поэтому в условиях разгрома диссидентского движения требовалось срочно создать новую «оппозицию» своими собственными руками. Поэтому в политическом лексиконе вскоре появился совершенно незнакомый для обывательского большинства термин «неформалы».

В мае 1986 г. был принят союзный закон «О порядке создания любительских объединений и клубов по интересам», а в сентябре 1986 г. в Москве на базе детского клуба «Наш Арбат» возник «Клуб социальных инициатив», который стал одним из первых очагов консолидации неформалов в столице. Сопредседателями этого «Клуба» стали ранее совершенно незнакомые между собой люди — Г.Л. Пельман, Б.Ю. Кагарлицкий, М.В. Малютин и Г.О. Павловский, которых кто-то очень быстро и с вполне определенной целью познакомил и сдружил. Обстоятельства возникновения этой «конторы» до сих пор покрыты тайной, и можно лишь отметить тот факт, что она была организована «по инициативе молодых ученых Центрального экономико-математического института АН СССР». Впоследствии этот клуб несколько раз менял своих учредителей, пока в октябре 1987 г. он не был зарегистрирован при Советской социологический ассоциации, которую в 1986 г. возглавила академик Т.И. Заславская.

В связи с вышесказанным заслуживает особого внимания один любопытный факт: по свидетельству тогдашнего первого заместителя председателя КГБ СССР генерала армии Ф.Д. Бобкова, еще в конце 1960-х гг. по указанию Ю.В. Андропова в Институте социологии АН СССР был создан закрытый сектор 5-го Управления КГБ СССР, целиком состоящий из офицеров госбезопасности, на базе которого затем «развивался и рос сам этот институт». Это признание представляет особый интерес, если учесть, какую роль в подготовке и реализации политики «перестройки» играла Советская социологическая ассоциация. Очевидно, что «социологи» из КГБ имели не только полную информацию о том, что происходило в этой ассоциации, но и могли оказывать влияние на ее деятельность.

В октябре 1986 г. «Клуб социальных инициатив» провел первое свое мероприятие — обсуждение проекта закона «О кооперации», куда были приглашены видные советские ученые, в том числе члены Советской социологической ассоциации — Т.И. Заславская и Л.А. Гордон, которые и стали патронировать этот клуб. Кроме того, одним из «теневых» центров, направлявших работу этого клуба, стала квартира известного либерального историка М.Я. Гефтера, которую посещали некоторые «партийные диссиденты», в том числе бывшие крупные комсомольские работники и члены редколлегии журнала «Коммунист» Л.В. Карпинский и Ю.Н. Афанасьев.

Сам по себе факт посещения Ю.Н. Афанасьевым этих посиделок не представлял бы особого интереса, если бы не одно обстоятельство: он стал участником этих встреч не сам по себе, а «в качестве связного от помощника генсека А.С. Черняева», за которым стоит никто иной, как новоявленный зав. Агитпропом ЦК и секретарь ЦК по пропаганде А.Н. Яковлев. Когда именно Ю.Н. Афанасьев познакомился с А.С. Черняевым, не вполне ясно, но до марта 1986 г. они оба входили в состав редколлегии журнала «Коммунист», и по свидетельству помощника генсека, «были близки до перестройки и в начале ее», когда тот ходил к нему за поддержкой, а сам М.С. Горбачев «поначалу его очень ценил». После того, как у Ю.Н. Афанасьева возникли трения с новым главным редактором журнала «Коммунист» академиком И.Т. Фроловым, именно А.С. Черняев убедил секретаря ЦК М.В. Зимянина, который курировал все высшие учебные заведения страны, переместить его на пост ректора Московского историко-архивного института.

Все эти обстоятельства дают основание думать, что именно через Ю.Н. Афанасьева деятельность «Клуба социальных инициатив» если и не направлялась со Старой площади, где располагалось здание ЦК, то, по крайней мере, согласовывалась с ней. Более того, по мнению ряда авторов (А. Шубин, А. Островский), на посиделках в «штабной квартире» М.Я. Гефтера «обкатывались» все основные вопросы, интересовавшие либеральное крыло в Политбюро, включая самого М.С. Горбачева.

На рубеже 1986―1987 гг. возникла очередная либеральная «тусовка», которая объединила ряд молодых и очень амбициозных экономистов из Ленинграда, Москвы и Новосибирска. В состав этой «тусовки» вошли три основных группировки: «московско-питерская» (Е.Т. Гайдар, П.О. Авен, А.Р. Кох, А.Б. Чубайс), «новосибирская» (В.М. Широнин, С.Г. Кордонский) и «госплановская» (В.А. Найшуль). Во время работы этой «школы молодых экономистов и социологов» появилась идея создания «клуба профессионального общения и работы на перестройку», которая тут же получила всемерную поддержку со стороны МГК КПСС (Б.Н. Ельцин) и ЛОК КПСС (Ю.Ф. Соловьев), в результате чего в апреле―июле 1987 г. в Москве и Ленинграде возникли два дискуссионных клуба под одинаковым названием «Перестройка». По утверждению целого ряда хорошо осведомленных авторов (А. Шубин, Г. Павловский), обе «Перестройки» проектировались как вполне открытые клубы, за которыми стоял «Клуб социальных инициатив как управляющая ложа». Основной базой московского клуба «Перестройка» стал Центральный экономико-математический институт АН СССР во главе с академиком В.Л. Макаровым, который лично курировал А.Н. Яковлев, а его доверенным лицом в этом клубе был Е.Т. Гайдар, входивший в состав редколлегии журнала «Коммунист».

В 1987 г. возглавляемая еще одним академиком-экономистом А.Г. Аганбегяном редакция журнала «ЭКО», которая наиболее активно пропагандировала новые идеи в экономике, стала создавать в ряде крупных городов страны клубы своих читателей, которые стали еще одной формой объединения советских «неформалов». В июне 1987 г. на Пленуме ЦК первый секретарь Ленинградского обкома Ю.Ф. Соловьев, не посвященный во все эти закулисные интриги, выразил искреннее беспокойство по поводу возникновения неформальных объединений в стране, однако тогда на его беспокойство никто не отреагировал. В конце сентября 1987 г. этот вопрос вновь был поднят на заседании Политбюро, но тогдашний председатель КГБ СССР генерал армии В.М. Чебриков успокоил всех товарищей, заявив им, что «образование неформальных общественных организаций — это закономерный процесс».

Понять спокойствие шефа тайной полиции страны, в общем-то, было нетрудно, поскольку начало этому «закономерному процессу» было положено «письмом одного из руководителей партии» в адрес руководства КГБ СССР с просьбой дать рекомендации, кого можно выдвинуть на перспективу в качестве «демократов». Естественно, на Лубянке такой список быстро составили и включили в него «около тысячи имен», которых сами генералы спецслужб характеризовали как «бросовую агентуру». Разумеется, было бы неверно зачислять в агентуру спецслужб всех неформалов 1980-х гг., точно так же неверно было бы видеть во всех социологах офицеров 5-го Управления КГБ. Однако есть все основания думать, что Агитпроп ЦК КПСС, который тогда возглавил А.Н. Яковлев, и КГБ СССР во главе с В.М. Чебриковым играли важную роль в организации неформального движения, а затем и «демократической оппозиции» в стране.

В августе 1987 г. в Москве в доме культуры «Новатор» под эгидой двух райкомов партии была проведена «встреча-диалог» «Общественные инициативы в перестройке», в которой приняли участие более 300 человек, представлявшие 50 клубов из 12 городов страны. Организатором этой встречи был «Клуб социальных инициатив», а в кулуарах самой встречи поговаривали, что она «курируется лично А.Н. Яковлевым». Из числа участников этой встречи известны такие персонажи, как Б.Ю. Кагарлицкий, В.А. Гурболиков, А.К. Исаев, В.А. Золотарев, В.И. Новодворская, П.М. Кудюкин, М.В. Малютин, С.Б. Станкевич, Г.О. Павловский, Г.Л. Пельман и другие неформалы из студенческой и научной среды. Несмотря на то, что во время этой встречи звучали различные радикальные предложения, в частности идея В.И. Новодворской провозгласить это сборище новым Учредительным собранием, фактически этот форум закончилась ничем, и первая попытка объединить неформальные организации страны оказалась неудачной.

Важную роль в дальнейшем развитии неформального движения в стране сыграла Комиссия по проблемам самодеятельных объединений, клубов и инициативных групп, которая была создана осенью 1987 г. при Советской социологической ассоциации во главе с бывшим комсомольским работником, директором НИИ культуры В.Б. Чурбановым, имевшим прямой «доступ к определенным лицам в ЦК КПСС, в том числе к А.Н. Яковлеву».

Из всех оппозиционных группировок, действовавших в Советском Союзе к началу перестройки, самой многочисленной и лучше всех организованной был знаменитый Народно-трудовой союз (НТС), который к тому же имел за границей собственную издательскую базу и три журнала — «Встречи», «Грани» и «Посев». По данным спецслужб, к середине 1980-х гг. в «молекулах» НТС насчитывалось около 2000 человек, которые действовали во многих городах страны. Казалось бы, именно НТС мог стать ядром всей оппозиции, однако никаких директив на этот счет не поступало. А между тем имеются достоверные сведения о том, что зарубежные спецслужбы сразу обратили внимание на неформальные объединения и начали работать с их лидерами уже в 1985―1986 гг., что позволило позднее продвинуть своих людей в органы госуправления России «на весьма высоком уровне». Среди этих сотрудников, плотно опекавших доморощенных неформалов в столице, были и два «вторых секретаря политического отдела посольства США в Москве С. Вагнер и Р. Стефенсон».

Чтобы обеспечить успех политике «перестройки» и сделать ее необратимой, требовалось радикально изменить отношение советских людей к прежним идейным ценностям. А совершить эту «революцию в умах» можно было только с помощью прессы. Поэтому вся вторая половина 1980-х гг. характеризовалась редким издательским бумом, которому во многом способствовала отмена лимитов тиражей периодических изданий, принятая специальным постановлением ЦК. Достаточно сказать, что в эти годы тираж многих либеральных изданий, поливавших помоями и грязью всю советскую историю, вырос до заоблачных размеров, например, у вполне заурядной партийной газетенки «Аргументы и факты», которой руководил В.А. Старков, тираж за три года вырос 1,4 млн до 9,2 млн экземпляров.

Используя этот взрыв читательского интереса и умело направляя его, руководство партии в начале 1988 г. развернуло открытую кампанию по идеологическому перевооружению советского общества. Важную роль в этой кампании сыграла серия статей о теневой экономике. Если в 1985—1986 гг. в печати появляются и постепенно распространяются публикации об отдельных злоупотреблениях власти и в сознание людей вбрасывается идея о срастании власти и криминала как частном явлении, то в 1987―1988 гг. открыто поднимается вопрос о существовании советской мафии.

Одна из первых публикаций на эту тему появилась в январе 1988 г., когда центральный орган партии газета «Правда» напечатала статью Г.М. Овчаренко «Кобры над золотом». С этого момента тема советской мафии постепенно раскручивается и приобретает такой же характер, как и тема сталинизма. Более того, жертвами этой кампании стали многие невинные люди, в том числе бывший брежневский зять, первый заместитель министра внутренних дел СССР генерал-полковник Ю.М. Чурбанов, который по личному указанию М.С. Горбачева был осужден на 12 лет лишения свободы.

По информации ряда хорошо осведомленных авторов (Р. Медведев), имевших тесные контакты с окружением М.С. Горбачева, первоначально предполагалось начать пересмотр открытых процессов сталинской эпохи сразу после завершения помпезных торжеств, посвященных юбилею Великого Октября. Потом было решено отложить эту политическую акцию до поездки М.С. Горбачева в Вашингтон, и лишь в начале 1988 г. началась новая волна реабилитации жертв политических репрессий. Первыми были реабилитированы лидер «правых уклонистов» Н.И. Бухарин и его ближайшие подельники А.И. Рыков, М.П. Томский и Н.Н. Угланов, а затем в июне 1988 г. все обвинения уголовного характера были сняты и с лидеров «объединенной левой оппозиции» — Л.Д. Троцкого, Г.Е. Зиновьева, Л.Б. Каменева и других.

После того, как активно заработала комиссия по реабилитации, где первую скрипку стал играть А.Н. Яковлев, в печать буквально хлынул поток новых материалов о сталинских репрессиях. Первоначально М.С. Горбачев и его идеологические сатрапы пошли по пути, проторенному Н.С. Хрущевым, разоблачавшего И.В. Сталина под лозунгом возвращения к В.И. Ленину и очищения ленинизма от сталинских извращений.

В связи с этим обстоятельством в периодической печати началось активное обсуждение проблемы «термидорианского переворота». Насколько удалось установить, первым эту проблему в октябре 1987 г. поднял господин Л.В. Карпинский, а затем в январе 1988 г. ее коснулся вполне заурядный публицист А.А. Нуйкин, опубликовавший в «Новом мире» свою статью «Идеалы или интересы». Позже эта проблема была специально рассмотрена в публикации В.В. Кавторина и В.В. Чубинского «Роман и история», увидевшая свет в марте 1988 г. в ленинградском журнале «Нева». Начав свой опус с обсуждения романа А.Н. Рыбакова «Дети Арбата», они сразу перешли к проблеме сталинизма, поставив перед собою задачу понять его происхождение. В ходе этого сумбурного и бездоказательного «рассуждения» они высказали мысль, что 1937 г. «по своей сути был государственным переворотом», который Ф.Э. Дзержинский предсказал еще в 1926 г. в одном из своих приватных писем к В.В. Куйбышеву.

В июле 1988 г. подобная публикация появилась на страницах «Правды», где Ю.Н. Афанасьев заявил, что «не считает созданное у нас общество социалистическим» и полагает, что необходимо выработать новую тактику, «чтобы заново вырулить на социалистическую дорогу». Эта точка зрения сразу же была поддержана и другими либеральными авторами, в частности, вездесущей «академической дамой» Т.И. Заславской, которая заявила, что в советском обществе «причудливо смешались элементы общества, переходящего от капитализма к социализму, азиатской деспотии, государственно-монополистического капитализма, а может быть, и каких-то иных типов общества». А далее она поставила собственный «диагноз» перестройке как «второй революции социалистического типа».

В январе — апреле 1988 г. журнал «Октябрь» опубликовал уже получивший к тому времени известность роман В.С. Гроссмана «Жизнь и судьба», которому сразу же была сделана громкая реклама. Главная причина этой рекламы заключалась отнюдь не в художественных достоинствах романа, а в том, что его автор поставил вопрос о родстве сталинизма и фашизма. Таким образом, еще не утихли страсти вокруг «Белых одежд» В.Д. Дудинцева и «Детей Арбата» A. Н. Рыбакова, как в Агитпропе ЦК уже начали готовить новый идеологический залп. Это дает основание думать, что обсуждение данной темы с самого начала рассматривалось идеологами партии лишь как подготовка к тому, чтобы поставить в сознании советских людей сталинизм на одну доску с гитлеризмом.

Позднее на страницах этого журнала увидели свет запрещенные советской цензурой «Реквием» А.А. Ахматовой, «Адам и Ева» М.А. Булгакова, «Самоубийство» М.А. Алданова, «Псалом» Ф.Н. Горенштейна, «Революция! Революция! Революция!» B.Ф. Тендрякова, а также явно провокационная и низкопробная «историческая фантазия» Д.А. Волкогонова «Триумф и трагедия: политический портрет И.В. Сталина». Все эти публикации, особенно роман В.С. Гроссмана «Жизнь и судьба» и русофобская книжонка А.Д. Синявского «Прогулки с Пушкиным», вынудили руководство Союза писателей РСФСР во главе с выдающимся советским поэтом и общественным деятелем С.В. Михалковым поставить принципиальный вопрос об отставке А.А. Ананьева с поста главного редактора этого журнала. Благодаря активной поддержке со стороны Агитпропа ЦК и либеральной общественности в лице Д.С. Лихачева, А.Д. Сахарова, А.Г. Шнитке, О.Н. Ефремова, М.А. Захарова и других, подписавших письмо в защиту журнала, А.А. Ананьев сохранил свой пост и продолжил русофобскую линию журнала.

Пока советские читатели знакомились с романом В.С. Гроссмана, грянула очередная громкая сенсация. В конце сентября 1988 г. на страницах «Литературной газеты» член ее редколлегии, заштатный писатель и публицист О.П. Мороз опубликовал совершенно клеветническую статью, в которой заявил, что известный русский психиатр академик В.М. Бехтерев был отравлен после того, как поставил И.В. Сталину диагноз паранойя.

Прошло совсем немного времени, и на страницах центральной печати появилась еще одна сенсационная версия о связях И.В. Сталина с царской охранкой. Впервые буквально вскользь эта тема была затронута в августе 1987 г. в интервью историка М.Я. Гефтера диссиденту Г.О. Павловскому, которые, как известно, были членами одного «клуба посвященных». Весной 1988 г. по рукам стал ходить откровенная фальшивка — «Письмо» жандармского полковника А.И. Еремина, из которого явствовало, будто бы И.В. Сталин являлся агентом царской охранки. Следующий шаг в дискредитации вождя был уже сделан в октябре 1988 г., когда профессор МГИМО Д.Ф. Волков огласил названное письмо на Учредительной конференции общества «Мемориал». А в ноябре увидела свет повесть А.М. Адамовича «Каратели», в которой инспирированная партийными диссидентами-аппаратчиками версия о связях И.В. Сталина с царской охранкой была запущена в массовое сознание.

Одурманенная публика еще только-только переваривала эти две сенсации, а в конце ноября 1988 г. «Московские новости» опубликовали статью Р.А. Медведева «Наш иск Сталину», в которой без всяких доказательств утверждалось, что жертвами сталинских репрессии стали более 25 млн советских граждан, из которых почти половина «погибли или были убиты». Замыслы организаторов этой разнузданной клеветнической кампании шли еще дальше. В марте ― июне 1988 г. рижский журнал «Родник» опубликовал сказку-притчу Дж. Оруэлла «Скотный двор», в которой автор подводил читателя к выводу о том, что мир, в котором мы живем, — это огромный скотный двор, но вырваться из него мы не способны, так как скоты обречены на то, чтобы оставаться скотами всю свою жизнь.

Едва закончилась публикация романа В.С. Гроссмана «Жизнь и судьба», как в свет вышел майский номер журнала «Новый мир» со статьей В.И. Селюнина «Истоки», в которой советское общество рассматривалось как социалистическое общество, а все его пороки, прежде всего внеэкономическое принуждение, характеризовались как внутренняя сущность самого социализма. Таким образом, автор подводил читателей к мысли о том, что истоки сталинизма следует искать не в скверном характере вождя, а в сущности самой социалистической теории.

Этой теме был посвящен и знаменитый роман Е.И. Замятина «Мы», который в апреле ― мае 1988 г. опубликовал журнал «Знамя», редактором которого был еще один записной либерал тов. Г.Я. Бакланов. Написанный в жанре фантастики, это роман рисовал социалистическое общество как большую тюрьму, что, по сути, роднило его с предельно лживым романом А.И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», который тогда все еще был запрещен к публикации советской цензурой.

В апреле 1988 г. редактор «Нового мира» С.П. Залыгин вновь заявил, что в ближайшее время возглавляемый им журнал приступит к публикации произведений А.И. Солженицына. На этот раз никто не стал опровергать его заявление, и более того, директор русского зарубежного издательства ИМКА Пресс Н.А. Струве подтвердил, что «Новый мир» действительно планирует публикацию произведений А.И. Солженицына. В июле С.П. Залыгин направил ему телеграмму с просьбой дать согласие на публикацию его произведений в СССР и предложил начать с «Ракового корпуса». А.И. Солженицын, ответив согласием, поставил условие, что такую публикацию надо начать с «Архипелага ГУЛАГ».

Пока в верхах решался этот вопрос, в августе 1988 г. на страницах «Московских новостей» появилась статья Л.А. Воскресенского «Здравствуйте, Иван Денисович!», а «Книжное обозрение» опубликовало статью Е.К. Чуковской «Вернуть Солженицыну гражданство СССР». После этих публикаций новый глава Союза кинематографистов СССР А.С. Смирнов официально направил в Президиум Верховного Совета СССР предложение о его восстановлении в гражданстве. Обсудив поставленный вопрос, два секретаря ЦК В.М. Чебриков и В.А. Медведев представили в ЦК КПСС записку, в которой высказались против реабилитации А.И. Солженицына. В октябре 1988 г. этот вопрос был вынесен на рассмотрение Политбюро, но вокруг него разгорелись настолько горячие споры, что никакого решения принять не удалось.

В связи с этим обстоятельством с одной стороны, С.П. Залыгину было предложено задержать публикацию «Архипелага ГУЛАГ», а с другой стороны, было дано добро на неофициальное чествование А.И. Солженицына по случаю его 70-летнего юбилея, и мероприятия по этому поводу состоялись в ряде творческих союзов страны. И хотя публикацию «Архипелага ГУЛАГ» удалось задержать, идеологическая атака на советскую систему продолжала идти по нарастающей, что прямо зафиксировал в своем дневнике горбачевский помощник А.С. Черняев: «Каждый день читаю где-нибудь о разрушении догм и принципов... В каждом номере серьезных журналов идет повальное разрушение столпов, на которых строился весь официальный "марксизм-ленинизм"».

Когда установка о том, что сталинский социализм — это фашизм прочно вошла в сознание советских граждан, в их умы стала ускоренно внедряться новая установка о том, что И.В. Сталин является самым верным учеником и продолжателем дела В.И. Ленина и К. Маркса. В начале ноябре 1988 г. в журнале «Огонек» известный страж «ленинизма» драматург М.Ф. Шатров, сделавший себе головокружительную карьеру на конъюнктурных пьесках «Так победим» (1982), «Диктатура совести» (1986) и «Брестский мир» (1987), быстро перестроился и уже выступил против прежнего «обожествления В.И. Ленина и революции».

Еще дальше в этом отношении пошел очередной партийный аппаратчик-диссидент, сотрудник Международного отдела ЦК профессор А.С. Ципко, опубликовавший на рубеже 1988―1989 гг. в журнале «Наука и жизнь» свою статью «Истоки сталинизма». По признанию самого автора, эта статья была создана им по заданию секретаря ЦК по идеологии В.А. Медведева, который попросил его написать «аналитический текст о тех сторонах учения К. Маркса о коммунизме, которые не оправдались на практике». Аналогичную «просьбу» повторил еще и тов. А.Н. Яковлев, который вообще заявил ему, что «настало время сказать, что марксизм с самого начала был утопичен и ошибочен».

Одна из важнейших идей этой провокационной статьи заключалась в утверждении того, что «сталинизм» — это «разновидность левого экстремизма», а «истоки сталинизма лежат в традициях русского левого радикализма», который был характерен для всего революционного движения в России. И хотя сам А.С. Ципко не писал об этом прямо, из всей его статьи вытекало, что принципиальной разницы между И.В. Сталиным и В.И. Лениным не существует. Более того, в конце своей статьи он сформулировал вывод о том, что «И.В. Сталин как личность сформировался в марксистской среде» и «в целом никогда не выходил за рамки азбучных истин марксизма», а поэтому «и его мышление, и его представления о социализме были типичными для марксистов того времени». Таким образом, в общественное сознание начинает активно внедряться мысль, что сталинские преступления — это неизбежное следствие самого марксистского учения и самой социалистической системы.

Характеризуя значение этой публикаций, горбачевский помощник А.С. Черняев позднее откровенно писал, что «со знаменитых статей А. Ципко полным ходом развернулся демонтаж ленинизма, во всяком случае, марксизма-ленинизма». В начале апреля 1989 г. он сделал восторженную запись в своем дневнике: «Прочитал в «Коммунисте» статью некоего А. Панарина "Диалектика гуманизма". Это — отмена марксизма-ленинизма как идеологии!». И эти цинично-восторженные перлы писал не кто-нибудь, а помощник Генерального секретаря КПСС, который продолжал носить в своем кармане партийный билет!

В результате всех этих публикаций с начала 1989 г. начинается целенаправленное охаивание Великой Октябрьской социалистической революции. И хотя в бурные революционные годы действительно было много различных нераскрытых и темных сторон, главный смысл всей этой писанины сводился не к тому, чтобы создать многоцветную картину тех лет, а к тому, чтобы дискредитировать саму идею революционной борьбы и вылить очередной ушат грязи на советскую историю.

Незадолго до этих событий по указке А.Н. Яковлева и Ко в недрах ЦК был разработан проект либерального закона о печати, который предусматривал полный отказ государства и партии от монополии на издательскую деятельность и отмену предварительной цензуры, что по существу означало полный отказ правящей партии от монополии на идеологию. На самом деле большинство средств массовой информации все больше и больше стало играть только в одни ворота. По утверждению хорошо осведомленного во всей этой кухне журналиста М.Н. Полторанина, самой строгой цензуре подвергались самые «свободные» издания, в частности, газета «Московские новости» и журнал «Огонек». Главные редакторы этих светочей демократической прессы — Е.В. Яковлев и В.А. Коротич брали с собой все статьи очередного номера и ехали с этой папочкой к самому А.Н. Яковлеву, который эту папочку внимательно просматривал и давал прямую установку, что печатать, а что нет. Например, писать о расстреле польских военнопленных в Катыни было можно и даже нужно, а о зверствах белополяков в годы Гражданской войны — нельзя и т.д.

Когда для дискредитации И.В. Сталина и сталинизма было сделано все возможное и невозможное, началось отождествление сталинизма и ленинизма. Наиболее последовательно и открыто эта идея была воплощена в повести все того же В.С. Гроссмана «Все течет», которая была опубликована в июне 1989 г. на страницах журнала «Октябрь». Эта публикация была отнюдь не случайной, поскольку в то время, когда журнал «Октябрь» готовил повесть В.С. Гроссмана к печати, полным ходом шла подготовка к публикации всех знаковых и нашумевших сочинений А.И. Солженицына.

В апреле 1989 г. видный «прораб перестройки» С.П. Залыгин заявил, что в седьмом номере «Нового мира» будет опубликована «Нобелевская лекция» А.И. Солженицына, с восьмого номера начнется публикация его «Архипелага ГУЛАГ», и в начале июня оба номера этого журнала были подписаны к печати и сданы в набор. В результате вопрос об этих публикациях возник на заседании Политбюро ЦК, где глава Идеологической комиссии В.А. Медведев предложил не муссировать эту проблему и «отдать ее на откуп» Союзу писателей СССР, чтобы «инженеры человеческих душ» сами решили судьбу А.И. Солженицына и его произведений, после чего М.С. Горбачев единолично снял данный вопрос с обсуждения. На следующий день секретариат Союза писателей СССР дал добро на публикацию бездарных солженицынских фальшивок.

Таким образом, был дан старт публикации самых злобных, лживых и кощунственных произведений, в которых все советское государство с момента своего возникновения называлось огромным концлагерем, во главе которого стояли сплошь и рядом кровожадные убийцы и палачи. В доказательство своих слов А.И. Солженицын лживо утверждал, что при И.В. Сталине в советских концлагерях находилось около 15—20 млн человек, и по 1 млн советских граждан расстреливалось ежегодно. В результате сорок лет существования советской власти унесли 110 млн человеческих жизней, из которых 66 млн были замучены и убиты в концлагерях, остальные 44 млн пали на полях Гражданской и Великой Отечественной войн!

И хотя эти цифры были самой настоящей и чудовищной фальсификацией, о чем прекрасно знали все, в том числе сам М.С. Горбачев, А.Н. Яковлев и их «прислуга» от исторической науки типа профессора В.П. Наумова, они сознательно были запущены в «научный» и общественный оборот, чтобы окончательно добить сталинизм, а вместе с ним и всю систему советской власти в стране. Это значит, что руководство партии стало сознательно переходить от объявленного реформирования советской системы к ее полному разрушению.

Тогда же, в октябре 1989 г., в виде отдельной статьи под названием «Читая Ленина» появился фрагмент из книги известного русского писателя В.А. Солоухина «Последняя ступень», в которой автор обвинял вождя революции и возглавляемую им партию большевиков в том, что, захватив государственную власть, они «ввели в стране оккупационный режим» и положили начало массовому геноциду русского народа. Но более важным была даже не сама статья, а то обстоятельство, что перепечатанная из эмигрантского «Посева», она появилась не в каком-нибудь диссидентском издании, а в журнале, на обложке которого значилось: «Издание газеты «Правда», «Ордена Ленина и ордена Октябрьской революции типография имени В.И. Ленина издательства ЦК КПСС «Правда».

Разумеется, данная статья была опубликована под рубрикой «полемика» и сопровождалась критическими возражениями под названием «Куда идет суд». Но это была лишь дымовая завеса, имеющая своей целью продемонстрировать, что главное партийное издание выше бушующих в стране политических страстей. Именно так, по-иезуитски, сразу после I Съезда народных депутатов СССР руководимые партией средства массовой информации открыли бешеный огонь теперь уже по В.И. Ленину и всей советской системе. А все это, по утверждению все того же помощника генсека тов. А.С. Черняева, дало мощный импульс к превращению критики «деформаций социализма и отступлений от Ленина в обвальное развенчание всего марксизма-ленинизма как идеологии, теории и практики строительства социализма, и положило начало отторжению социалистического строя вообще».

О том, что это была хорошо продуманная политическая линия, зримо свидетельствует следующий факт: в конце августа 1989 г. Госкомитет по народному образованию СССР, который возглавлял еще один горбачевский ставленник Г.А. Ягодин, издал приказ «О перестройке преподавания общественных наук в высших учебных заведениях». Этим приказом вместо «марксистско-ленинской философии» вводилась просто «философия», вместо «марксистско-ленинской политэкономии» — «политическая экономия», вместо «научного коммунизма» — «проблемы теории современного социализма», а вместо «истории КПСС» — «социально-политическая история XX века». По существу, это было равнозначно отделению партии от государства, поскольку сама партия начала наступление на ту идеологию, которую она еще недавно исповедовала и от которой еще до конца не отказалось. Фактически это было «идеологическое харакири». Вдогонку к этому «харакири» в сентябре 1989 г. «Новый мир» опубликовал статью В.Н. Тростникова «Научна ли научная картина мира», автор которой поставил под сомнение не только дарвиновскую теорию происхождения человека, не только теорию эволюции, но и вообще возможность познания мира без божественного откровения.

В ноябре 1989 г. А.С. Черняев направил своему патрону письмо, в котором прямо писал, что «речь сейчас пойдет уже не просто о развитии концепции перестройки, а о смене теоретических основ нашей политики и общественного развития, о новом скачке в истории социалистической мысли принципиального значения, о диалектическом преодолении В. Ленина». Есть основания предполагать, что программу этого этапа перестройки М.С. Горбачев собирался обнародовать в конце 1989 г., но вернувшись в Москву из очередного заграничного турне, он не решился предпринять столь рискованный шаг и окончательно отстранить партию от власти. Не случайно в новом письме своему патрону А.С. Черняев писал: «Могу понять ваши опасения, начнется погром райкомов и обкомов, изъятие у них партийного имущества... Политбюро потеряет легальное право быть на деле властвующим верховным органом, но ведь это неизбежно».

Логическим следствием этого процесса стала инициатива народного депутата РСФСР В.П. Миронова, который в июне 1990 г. предложил вынести на обсуждение Верховного Совета РСФСР постановление «Об исторической и правовой оценке насильственного свержения законного правительства демократической Российской Республики в октябре 1917 г. и о роли в этих событиях партии большевиков во главе с В.И. Лениным». Параллельно с процессом «развенчания ленинизма» началась активная публикация известных философских работ, принадлежащих перу В.С. Соловьева, Г.П. Федотова, П.А. Сорокина, В.В. Розанова, И.А. Ильина и других выдающихся русских религиозных мыслителей, которые, как известно, были активными противниками большевизма. Кроме того, в начале 1990 г. был переиздан антибольшевистский сборник «Из глубины» (1918), авторами которого были П.Б. Струве, С.Л. Франк, С.Н. Булгаков, Н.А. Бердяев, А.С. Изгоев и другие бывшие «легальные марксисты», а чуть позже был переиздан не менее знаменитый сборник «Вехи» (1909), созданный теми же авторами.

Своеобразным противовесом этой разнузданной вакханалии, учиненной либеральными изданиями, напрямую руководимыми А.Н. Яковлевым и Ко, стали русские патриотические издания, в частности, журналы «Наш современник», «Молодая гвардия» и «Москва», которые возглавляли крупные русские писатели и публицисты С.В. Викулов, А.С. Иванов и М.Н. Алексеев. На страницах этих журналов не только печатались произведения крупнейших русских советских писателей — Ю.В. Бондарева, В.Г. Распутина, П.И. Проскурина, Ю.Н. Лощица, В.Н. Крупина, Ф.А. Абрамова, А.А. Проханова, Е.А. Исаева и других, но глубокие и очень содержательные философские и исторические работы крупнейших русских советских ученых, в частности А.Г. Кузьмина, В.В. Кожинова, Ф.Ф. Кузнецова, И.Р. Шафаревича и многих других.

В марте 1990 г. из среды этой части советской патриотической интеллигенции вышло знаменитое «Письмо 74-х», адресованное «Президенту СССР, Верховному Совету СССР, Верховному Совету РСФСР и делегатам XXVIII Съезда КПСС», которое было опубликовано в журнале «Наш современник» и объявлено открытым для подписания всеми патриотами Отечества. В результате под ним поставили автографы более тысячи советских деятелей литературы, искусства и науки, в том числе Л.М. Леонов, П.Л. Проскурин, В.Г. Распутин, Ю.И. Бондарев, А.А. Проханов, В.В. Кожинов, Ю.П. Кузнецов, В.Н. Крупин, А.Г. Кузьмин, И.Р. Шафаревич, А.С. Иванов, С.Ю. Кунаев, Д.А. Жуков, М.А. Ганина и другие.

В этом «Письме» совершенно справедливо утверждалось, что «под знаменами объявленной "демократизации", строительства "правового государства", под лозунгами борьбы с "фашизмом и расизмом" в нашей стране разнуздались силы общественной дестабилизации, на передний край идеологической перестройки выдвинулись преемники откровенного расизма. Их прибежище — многомиллионные по тиражам центральные периодические издания, теле- и радиоканалы, вещающие на всю страну. Происходит беспримерная во всей истории человечества массированная травля, шельмование и преследование представителей коренного населения страны. Совершенно тенденциозные, полные национальной нетерпимости, высокомерия и ненависти публикации "Огонька", "Советской культуры", "Комсомольской правды", "Книжного обозрения", "Московских новостей", "Известий", журналов "Октябрь", "Юность", "Знамя" и других вынуждают заключить, что пасынком нынешней "революционной перестройки" является в первую очередь русский народ. Люди русского происхождения — ежедневно, без каких-либо объективных оснований именуются в прессе "фашистами" и "расистами". Русофобия в средствах массовой информации сегодня догнала и перегнала зарубежную, заокеанскую антирусскую пропаганду. Русский человек сплошь и рядом нарекается "великодержавным шовинистом", угрожающим другим нациям и народам. Для этого лживо, глумливо переписывается история России так, что священная защита Отечества, святая героика русского патриотического чувства трактуется как "генетическая" агрессивность, самодовлеющий милитаризм. "Прогрессивная" пресса, в том числе и органы ЦК КПСС, насаждают кощунственное понятие "русского фашизма"».

Особое неприятие авторов письма вызывала проводимая «передовыми» СМИ идеализация еврейского народа «как истинно интернационалистического, самого гуманного, самого талантливого, самого трудолюбивого и понесшего притом якобы наибольшие жертвы». «Не замечателен ли сам по себе факт, что фабрикация мифа о "русском фашизме" проходит на фоне стремительной реабилитации и безоглядной идеализации сионистской идеологии. Эта идеализация равно касается нынче и советских, и зарубежных культурных, общественных деятелей еврейского происхождения — в том числе политических деятелей фашистского государства-агрессора Израиля. Эта чисто расистская идеализация дошла ныне до игнорирования едва ли не всей мировой общественности с ее трезвыми оценками и выводами. Некритическое, слащаво-умильное, по существу — раболепное отношение к еврейству в его прошлом и настоящем, к здешнему и зарубежному, к империалистам и сионистам в том числе, оказывается, с точки зрения ведущих средств массовой информации, главным мерилом личного, общественного, даже профессионального достоинства советских людей нееврейского происхождения».

Письмо требовало «положить конец антирусской, антироссийской кампании в печати, на радио и телевидении» и завершалось следующим пассажем: «Всегда помните о национальном достоинстве великороссов, завещанном нам нашими славными предками, тысячелетней историей России, ежедневно помните, что мы, русские, — высокоталантливый, геройски отважный, знающий радость осмысленного, созидательного труда, могучий духом народ. Что "русский характер", "русское сердце", бескорыстная русская преданность истине, русское чувство справедливости, сострадания, правды, наконец, — неистребимый, беззаветный русский патриотизм — все это никогда и никем не может быть изъято из сокровищницы человеческого духа».

Свою негативную лепту в промывание мозгов советских граждан внес и перестроечный кинематограф, где тоже произошли крутые перемены не в лучшую сторону. В мае 1986 г. состоялся печально знаменитый V съезд кинематографистов СССР, который вошел в историю советской культуры как самый разнузданный по форме и по содержанию форум творческой интеллигенции страны. Получив команду «фас» от нового главы Агитпропа ЦК А.Н. Яковлева, группа наиболее ретивых «реформаторов», которую возглавляли режиссеры Э.Г. Климов, С.А. Соловьев и А.С. Смирнов, не просто захватила всю власть в Союзе кинематографистов СССР, но и опустилась до личного сведения счетов, травли и оскорблений в адрес ряда великих советских режиссеров — народных артистов СССР С.Ф. Бондарчука, С.И. Ростоцкого, Л.А. Кулиджанова и других, которые до недавнего времени возглавляли этот союз.

Одновременно на экраны страны было выпущено более 100 кинофильмов, которые были запрещены к показу в предыдущий период, в частности, работы А.Я. Аскольдова «Комиссар» (1967), А.С. Кончаловского «История Аси Клячкиной, которая любила, да не вышла замуж» (1967), К.Г. Муратовой «Долгие проводы» (1971), А.Ю. Германа «Проверка на дорогах» (1971), Э.Г. Климова «Агония» (1974), И.А. Шешукова «Вторая попытка Виктора Крохина» (1977) и другие.

Казалось бы, процессы «демократизации», отмена тотальной цензуры, ликвидация художественных советов, внедрение рыночных механизмов в процесс советского кинопроизводства должны были дать мощный импульс новому этапу в развитии великого советского кинематографа. Ничего этого не произошло. Напротив, на экраны страны хлынул целый поток различных по художественному уровню, но очень актуальных и откровенно политизированных фильмов, которые смаковали все самые негативные стороны жизни советского общества.

Именно с таким, зачастую с откровенно антисоветским, подтекстом были созданы социальные и криминальные драмы В.Ю. Абдрашитова («Плюмбум, или Опасная игра» 1986, «Слуга» 1989); К.Г. Шахназарова («Курьер» 1986, «Город Зеро» 1988); Р.Г. Балаяна («Храни меня, мой талисман» 1986); П.Е. Тодоровского («По главной улице с оркестром» 1986, «Интердевочка» 1989); А.А. Итыгипова («Обвиняется свадьба» 1986, «Смиренное кладбище» 1989); В.В. Бортко («Единожды солгав» 1987); Э.А. Рязанова («Забытая мелодия для флейты» 1987, «Дорогая Елена Сергеевна» 1988, «Небеса обетованные» 1991); Э.М. Уразбаева («Визит к Минотавру» 1987); С.А. Соловьева («Асса» 1987, «Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви» 1989, «Дом под звездным небом» 1991); Е.В. Герасимова («Забавы молодых» 1987); Ю.Н. Кары («Воры в законе» 1988); В.П. Тодоровского («Бич Божий» 1988); С.И. Ашкинази («Криминальный талант» 1988); В.А. Рыбарева («Меня зовут Арлекино» 1988); С.Я. Кулиша («Трагедия в стиле рок» 1988); С.О. Снежкина («ЧП районного масштаба» 1988); В.В. Пичула («Маленькая Вера» 1988, «В городе Сочи темные ночи» 1989); А.В. Рогожина («Караул» 1989); С.В. Бодрова («Катала» 1989); А.А. Муратова («Криминальный квартет» 1989, «По прозвищу зверь» 1990); М.Н. Туманишвили («Авария — дочь мента» 1989); В.А. Сергеева («Палач» 1990, «Гений» 1991); С.Г. Эркенова («Сто дней до приказа» 1990); Л.А. Филатова («Сукины дети» 1990); П.С. Лунгина («Такси-блюз» 1990); Г.Г. Натансона («Взбесившийся автобус» 1990); Р.Ю. Фрунтова («Дураки умирают по пятницам» 1990), М.Н. Туманишвили («Волкодав» 1991) и других режиссеров.

Не менее популярной темой в годы «перестройки» стала так называемая ликвидация «белых пятен» истории, а фактически сознательное искажение революционной и советской истории и насаждение новых идеологических клише. В таком контексте были созданы картины Р.Г. Балаяна («Филер» 1987); Ю.Н. Кары («Завтра была война» 1987, «Пиры Валтасара, или Ночь со Сталиным» 1989); В.В. Бортко («Собачье сердце» 1988); С.И. Ростоцкого («Из жизни Федора Кузькина» 1989); В.И. Кучинского («Любовь с привилегиями» 1989); Е.А. Евтушенко («Похороны Сталина» 1990); А.А. Прошкина («Николай Вавилов» 1990); Л.В. Марягина («Враг народа Бухарин» 1990); Т.В. Левчука и Н.Р. Кохана («Война на западном направлении» 1990); А.С. Кончаловского («Ближний круг» 1991); К.Г. Шахназарова («Цареубийца» 1991) и других советских режиссеров, которые в прежние времена «господства советской цензуры» создавали куда более содержательные и художественно ценные фильмы.

Аналогичная плачевная ситуация сложилась и в таком любимом жанре советского кинематографа, как кинокомедия, где даже классики этого жанра — Э.А. Рязанов, Л.И. Гайдай и Г.Н. Данелия не смогли создать ничего такого, что могло бы сравниться с их шедеврами, созданными в годы «брежневского застоя». Среди советских кинокомедий того периода более-менее сносный прием у публики получили фильмы Е.В. Герасимова («Не ходите, девки, замуж» 1985), В.Н. Шиловского («Миллион в брачной корзине» 1986), Ю.Б. Мамина («Праздник Нептуна» 1986, «Фонтан» 1988, «Бакенбарды» 1990); А.Н. Эйрамджана («Бабник» 1989, «Моя морячка» 1990); Л.И. Гайдая («Частный детектив, или Операция "Кооперация"» 1989, «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди» 1991); Г.Н. Данелия («Кин-дза-дза!» 1986, «Паспорт» 1990) и ряд других.

Свою лепту в разрушение морально-нравственных устоев советского общества внесли новые телевизионные передачи «Взгляд», «До и после полуночи», «Пятое колесо», «600 секунд», «Прожектор перестройки», которые были буквально напичканы негативными сюжетами, а также провокационные документальные ленты С.С. Говорухина («Так жить нельзя», «Россия, которую мы потеряли») и Ю.Б. Подниекса («Легко ли быть молодым»).

Годы «перестройки» стали временем тяжелейшего и затяжного кризиса советского театрального искусства и эстрады, который проявился в разных плоскостях, в частности:

1) В широком развитии так называемого студийного движения и созданием примитивных и убогих театров-студий С.Е. Кургиняна (театр-студия «На досках»), М.Г. Розовского (театр-студия «У Никитских ворот»), И.Л. Райхельгауза (театр-студия «Школа современной пьесы»), В.Р. Беляковича (театр-студия «На Юго-Западе») и других.

2) В конъюнктурных театральных постановках на тему «революции» и «сталинских репрессий», среди которых особым рвением отличались главные режиссеры театров «Ленком» и «Современник» М.А. Захаров и Г.Б. Волчек, где шли спектакли по пьесам и произведениям М.Ф. Шатрова («Диктатура совести», «Синие кони на красной траве», «Дальше, дальше, дальше...»), Е.С. Гинзбург («Крутой маршрут»), И.С. Грековой («Вдовий пароход»), С.А. Каледина («Смиренное кладбище») и другие очень актуальные спектакли, внесшие свою лепту в разоблачение «пролетарской революции», «кровавого сталинского режима» и «эпохи брежневского застоя».

3) В тяжелом кризисе и расколе ряда знаменитых театральных коллективов страны, в частности, двух ведущих московских театров — МХАТ им. М. Горького и Театра драмы и комедии на Таганке. Первый раскол был связан с инициативой самого главного режиссера МХАТа Олега Николаевича Ефремова, который предложил разделить театральную труппы на да две части, и противостоящей ему группы актеров, которую возглавляла Татьяна Васильевна Доронина. Второй раскол был связан с тем, что после возвращения в страну бывшего основателя и главного режиссера театра Юрия Петровича Любимова часть театральной труппы во главе с Николаем Николаевичем Губенко и Леонидом Алексеевичем Филатовым восстала против его диктаторских и «рыночных» методов управления, в результате чего возник второй театр «Содружество актеров Таганки» во главе с Н.Н. Губенко.

4) В первые перестроечные годы из подполья вышла музыкальная рок-культура, видными представителями которой стали Ю.Ю. Шевчук (группа «ДДТ»), Б.Б. Гребенщиков (группа «Аквариум»), А.В. Макаревич (группа «Машина времени»), В.Р. Цой (группа «Кино»), А.А. Микоян («Группа Стаса Намина»), П.Н. Мамонов (группа «Звуки Му»), С.В. Маврин («Авария»), И.И. Сукачев («Бригада С») и другие.