Книга: Россия — Советский Союз 1946―1991 гг. Полный курс истории России для учителей, преподавателей и студентов. Книга 4
Назад: Тема: СССР накануне перестройки в 1982―1985 гг.
Дальше: Тема: Духовное развитие общества в 1985―1991 гг.

Глава вторая
«Горбачевская перестройка» и гибель СССР (1985―1991)

Тема: Первый этап «горбачевской перестройки» в 1985―1988 гг.

План:
1. Избрание М.С. Горбачева новым лидером страны в марте 1985 г.
2. Курс на ускорение социально-экономического развития страны в 1985―1986 гг.
3. Трансформация политики «ускорения» в политику «перестройки».
4. Начальный этап политики «горбачевской перестройки» в 1987―1988 гг.
1. Избрание М.С. Горбачева новым лидером страны в марте 1985 г.
Кончина очередного престарелого генсека в марте 1985 г. стала последней в череде многочисленных смертей высших руководителей страны, начавшихся с декабря 1980 г., которую злые языки тут же окрестили «пятилеткой пышных похорон». Действительно, в это пятилетие один за другим из жизни ушли девять членов и кандидатов в члены Политбюро — А.Н. Косыгин, М.А. Суслов, Л.И. Брежнев, Т.Я. Киселев, А.Я. Пельше, Ш.Р. Рашидов, Ю.В. Андропов, Д.У. Устинов и К.У. Черненко, которые являлись последней когортой высших руководителей страны, получивших свою политическую закваску и закалку в сталинский период и занимавших, в основном, охранительные позиции в оценке той модели сталинского социализма, которая сложилась в 1930-х гг.
Было совершенно очевидно, что приход к власти нового «старика» из состава Политбюро может вызвать непредсказуемые последствия не только в широких общественных кругах, но и в недрах правящей партийно-государственной номенклатуры, прежде всего, первых секретарей республиканских, краевых и областных партийных комитетов. Поэтому шанс на приход к власти авторитетных «стариков», в частности, А.А. Громыко и В.В. Гришина, был практических исключен, поскольку мог вызвать «бунт» со стороны значительной части членов ЦК. Хотя сами они были не прочь побороться за пост нового генсека, особенно А.А. Громыко, что явствует из воспоминаний многих участников тех событий, в том числе самих членов Политбюро.
Среди «молодых» членов Политбюро наибольшие шансы на успех были у Г.А. Алиева, Г.В. Романова и М.С. Горбачева. Первый, несмотря на свой авторитет и популярность в стране, будучи этническим азербайджанцем, автоматически выпадал из числа реальных претендентов на высшую власть, хотя вполне мог побороться за пост председателя Совета Министров СССР. Второй, ставший после смерти маршала Д.Ф. Устинова полноправным хозяином всего военно-промышленного комплекса страны, не успел за столь короткое время сформировать свою команду внутри аппарата ЦК и стал заложником закулисных интриг либеральных «партийных диссидентов», которые боялись Г.В. Романова, слывшего настоящим аскетом и жестким руководителем сталинского типа. Самой подходящей фигурой для прогнившей части партийной номенклатуры был М.С. Горбачев, который сумел с помощью руководителя Организационно-партийного отдела ЦК Е.К. Лигачева довольно быстро сколотить в центральном партийном аппарате и среди обкомовских секретарей целую когорту своих активных сторонников.
Кроме того, решающим фактором в борьбе за власть стало и то, что в результате закулисных интриг М.С. Горбачев сумел заручиться поддержкой самого авторитетного члена Политбюро, первого заместителя председателя Совета Министров СССР, министра иностранных дел СССР А.А. Громыко — фактически последнего члена высшего руководства страны, принадлежавшего к сталинской управленческой элите. Немаловажным обстоятельством было и то, что М.С. Горбачева активно поддержал и новый глава КГБ СССР генерал армии В.М. Чебриков, который в силу своей должности был одним из самых информированных людей в стране.
По свидетельству всех участников этих судьбоносных событий, в закулисных переговорах А.А. Громыко и М.С. Горбачева приняли активное участие только четыре человека: сын министра иностранных дел, директор Института Африки Ан.А. Громыко, директор ИМЭМО А.Н. Яковлев, директор Института востоковедения Е.М. Примаков и начальник ПГУ КГБ СССР генерал-полковник В.А. Крючков. Они оговорили весь механизм прихода к власти нового генсека и распределение ролей в новом «правящем дуумвирате»: М.С. Горбачев — генсек, А.А. Громыко — глава государства. По достигнутой договоренности новым главой внешнеполитического ведомства страны должен был стать либо первый заместитель министра иностранных дел Г.М. Корниенко, либо многолетний советский посол в США А.Ф. Добрынин, который «прозябал» в Вашингтоне почти четверть века.
Буквально на следующий день после кончины К.У. Черненко, 11 марта 1985 г. состоялся внеочередной Пленум ЦК, на котором по предложению А.А. Громыко М.С. Горбачев был единогласно избран новым Генеральным секретарем ЦК и стал фактическим лидером страны. Тогда, конечно, никто не мог предположить, что это решение станет роковым для судеб самой партии и всей великой страны, поскольку советское общество ждало перемен и с большой надеждой приняло молодого лидера страны.
Согласно официальному протоколу заседания Политбюро ЦК КПСС, экстренно созванного для рассмотрения кандидатуры нового лидера страны, оно началось в 14.00 часов 11 марта 1985 г. Осведомленные мемуаристы, в частности, Н.И. Рыжков, говорят о том, что первое заседание Политбюро состоялось практически сразу после смерти К.У. Черненко, примерно в 22 часа 10 марта 1985 г. О том, что происходило на этом первом заседании Политбюро, однозначных сведений нет. По свидетельству тогдашнего заместителя начальника 9-го Управления КГБ генерал-майора М.С. Докучаева, осуществлявшего охрану высших лиц в государстве, первым на этом заседании выступил Г.В. Романов, который, сославшись на завещание К.У. Черненко, предложил на пост генсека кандидатуру В.В. Гришина.
Против его кандидатуры резко выступил А.А. Громыко, который жестко настоял на кандидатуре М.С. Горбачева, и это предложение прошло большинством всего в один голос. О возможности подобного развития событий говорит и то, что будущий «архитектор перестройки» академик А.Н. Яковлев в своих мемуарах «Омут памяти» прямо написал о том, что «ближайшее окружение Черненко уже готовило речи и политическую программу для Гришина».
Существует и другая версия, согласно которой против кандидатуры В.В. Гришина первым выступил не А.А. Громыко, а председатель КГБ СССР генерал армии В.М. Чебриков, поэтому он взял самоотвод, но тут же предложил кандидатуру Г.В. Романова на вакантное место генсека. И только в этот переломный момент слово взял А.А. Громыко, который, якобы сославшись на крайне неподходящую фамилию «оборонного» секретаря ЦК, убедил всех, что новым Генеральным секретарем ЦК КПСС может стать только М.С. Горбачев.
Полагаем, что каждая из этих версий имеет право на существование, ибо не очень верится, чтобы столь сложный вопрос при том раскладе сил внутри Политбюро ЦК, который сложился на момент кончины К.У. Черненко, решился так просто и однозначно, как об этом пишет сам М.С. Горбачев и его ближайшие соратники, в том числе Г.Х. Шахназаров и А.С. Черняев. На сегодняшний день практически не вызывает сомнений тот факт, что в марте 1985 г. накануне Пленума ЦК состоялось несколько заседаний Политбюро, в том числе и «узкого круга», и только когда всем стал ясен окончательный расклад сил, противная сторона решила «сдаться» на милость победителя и согласились на кандидатуру М.С. Горбачева.
Надо заметить, что на этих судьбоносных заседаниях Политбюро ЦК по очень странному стечению обстоятельств отсутствовали два самых авторитетных и старейших члена Политбюро — первый секретарь ЦК Компартии Казахстана Д.А. Кунаев и первый секретарь ЦК Компартии Украины В.В. Щербицкий. Оба они не приехали в Москву совершенно неслучайно, поскольку их сознательно слишком поздно проинформировали о смерти К.У. Черненко и созыве внеочередного Пленума ЦК буквально на следующий день после его кончины. В первом случае самую паскудную роль сыграл зав. Орготделом и секретарь ЦК по кадрам Е.К. Лигачев, а во втором — давний и верный «андроповский кадр» академик Г.А. Арбатов. Являясь основателем и многолетним директором Института США и Канады АН СССР, он по должности сопровождал В.В. Щербицкого во время его пребывания в Вашингтоне во главе советской парламентской делегации. Сразу получив всю информацию о смерти К.У. Черненко от своего давнего «подельника», первого заместителя главы Международного отдела ЦК А.С. Черняева, он сообщил об этом В.В. Щербицкому только на следующий день. Не исключено, что и В.М. Чебриков, владевший как глава КГБ СССР самой полной информацией об обстоятельствах смерти К.У. Черненко, предупредил начальника личной охраны В.В. Щербицкого генерал-майора В.Ф. Вакуленко не информировать его об этом без прямых указаний из Москвы.
2. Курс на ускорение социально-экономического развития страны в 1985―1986 гг.
Начало широкомасштабных реформ, произошедших в нашей стране во второй половине 1980-х гг., традиционно связывают с именем М.С. Горбачева, хотя ряд современных авторов (Т. Корякина, И. Фроянов, Р. Пихоя, А. Шубин) справедливо считает, что «отцом горбачевской перестройки» был его «духовный пастырь» и многолетний покровитель Ю.В. Андропов, и выделяет так называемый «эмбриональный период перестройки», который датируют 1983―1985 гг.
Действительно, еще при жизни Ю.В. Андропова началась работа над новой экономической реформой, которую возглавили три секретаря ЦК — М.С. Горбачев, В.И. Долгих и Н.И. Рыжков. Наличия одной лишь политической воли для решения острейших экономических проблем было явно недостаточно. Многое зависело от тех представлений, которые новая команда реформаторов собиралась положить в основу своего экономического курса, и здесь любой потенциальный советский реформатор неизбежно сталкивался с большими трудностями. С одной стороны, новый лидер страны и его команда привлекли в качестве главных консультантов и советников таких известных экономистов, как академики А.Г. Аганбегян, О.Т. Богомолов, Л.И. Абалкин, Р.А. Белоусов, Н.Я. Петраков, С.А. Ситарян и других, имевших «нестандартные наработки и крамольные мысли», которые в новых условиях оказались очень востребованы. Но с другой стороны, в силу объективных идеологических причин усилия этих экономистов концентрировались только на развитии марксистской экономической доктрины, а именно, теории планирования.
Более того, по мнению ряда современных авторов (Г. Попов, Н. Шмелев, А. Барсенков), к началу политики «ускорения» и «перестройки» в нашей стране практически не было крупных специалистов-теоретиков по макроэкономике, рынкам труда и капитала, международным финансам и теории производственных структур. Поэтому горбачевская «экономическая реформа» не была подготовлена ни в идейно-теоретическом, ни в организационно-прикладном плане и ее «концепция» во многом являлась чистой импровизацией.
Существует и другая точка зрения (А. Островский), авторы которой утверждают, что концепция «горбачевской перестройки» как раз существовала и активно разрабатывалась в недрах узкого круга «посвященных лиц», где верховодил тогдашний директор ИМЭМО академик А.Н. Яковлев.
В конце апреля 1985 г. состоялся очередной Пленум ЦК, который в современной историографии (Р. Пихоя, В. Согрин, А. Шубин, А. Барсенков) принято считать началом первого этапа «горбачевской перестройки» — так называемой «политики ускорения», которую традиционно датируют 1985―1986 гг.
Поскольку детально разработанной программы реформ у М.С. Горбачева и его команды не существовало, то в своем «программном» политическом докладе на апрельском Пленуме ЦК он предельно четко сформулировал только одну главную задачу — резкое повышение темпов социально-экономического развития страны. На первый план была выдвинута задача перевода производства на рельсы интенсификации и ускорения научно-технического прогресса. Для реализации этой масштабной задачи предлагалось:
• решительно поднять ответственность всех руководящих кадров, организованность и производственную дисциплину;
• уделить центральное место в «политике ускорения» развитию машиностроения и в ближайшие годы перейти к производству принципиально нового поколения машинного и технологического оборудования;
• особо пристальное внимание сосредоточить на ускоренном развитии станкостроения, вычислительной техники, приборостроения, электротехники и электроники как главных катализаторов научно-технического прогресса;
• в кратчайшие сроки подготовить комплексную программу развития производства товаров народного потребления и сферы услуг.
Кроме того, М.С. Горбачев поставил вопрос о «перестройке» стиля и «гласности» в работе всех партийных и государственных учреждений, и заявил о необходимости существенного обновления кадров и особой роли «человеческого фактора» в ускоренном развитии страны.
На апрельском Пленуме ЦК М.С. Горбачев приступил и к первому этапу своей «кадровой революции», в результате чего:
• полноправными членами Политбюро ЦК, минуя традиционный «кандидатский предбанник», стали два самых молодых секретаря ЦК — Егор Кузьмич Лигачев и Николай Иванович Рыжков. Е.К. Лигачев де-юре стал вторым секретарем ЦК, поскольку ему было поручено вести заседания Секретариата ЦК и курировать важнейшие отделы ЦК — Общий, Организационный, Идеологический и т.д.;
• из состава кандидатов в полноправные члены Политбюро ЦК был переведен председатель КГБ СССР В.М. Чебриков, который был одним из самых активных сторонников нового генсека в период «междуцарствия», и приложил немало сил для его утверждения на этом посту;
• кандидатом в члены Политбюро ЦК стал новый министр обороны СССР маршал С.Л. Соколов;
• новым секретарем ЦК по сельскому хозяйству стал министр сельского хозяйства РСФСР В.П. Никонов, который одновременно возглавил Сельскохозяйственный отдел ЦК.
Тогда же, в апреле 1985 г. произошли серьезные перемены и в аппарате ЦК. В частности, новым заведующим Общим отделом ЦК стал студенческий приятель нового генсека, прожженный партийный аппаратчик А.И. Лукьянов, заведующим Организационно-партийным отделом ЦК был назначен первый секретарь Краснодарского крайкома А.П. Разумовский, главой вновь созданного Отдела строительства ЦК стал первый секретарь Свердловского обкома Б.Н. Ельцин и т.д.
Новый этап зачистки высшего руководства страны от «брежневских кадров» прошел на очередном Пленуме ЦК и новой сессии Верховного Совета СССР, которые прошли в начале июля 1985 г. Некоторые кадровые решения, принятые на этих форумах, вызвали настоящий шок в советском обществе и за рубежом:
• из состава Политбюро и Секретариата ЦК без каких-либо объяснений был выведен Г.В. Романов, что лишний раз говорило о том, что при молчаливом согласии всех членов высшего руководства страны М.С. Горбачев убрал с политической арены своего самого опасного и ненавистного конкурента;
• новым полноправным членом Политбюро ЦК стал первый секретарь ЦК КП Грузии Э.А. Шеварнадзе, который практически одновременно был назначен новым министром иностранных дел СССР;
• патриарх советской внешней политики и старейший член Политбюро А.А. Громыко, возглавлявший свое ключевое ведомство без малого три десятка лет, был избран председателем Президиума Верховного Совета СССР;
• новыми секретарями ЦК стали Л.Н. Зайков и Б.Н. Ельцин.
Настоящей сенсацией для всех, но только не для самого М.С. Горбачева, стало назначение Э.А. Шеварднадзе министром иностранных дел СССР. Эти два руководителя давно и хорошо знали друг друга и уже в конце 1970-х гг. полностью сошлись во мнении, что в советском обществе «все прогнило и необходимо все менять». Поэтому, придя к власти, М.С. Горбачев, задумав грандиозный «прорыв» на внешнеполитическом фронте, прекрасно понимал, что А.А. Громыко и любой другой карьерный дипломат из его блестящей когорты, например, первый заместитель министра иностранных дел СССР Г.М. Корниенко, или многолетний советский посол в Вашингтоне А.Ф. Добрынин, станут помехой для реализации его «грандиозных» внешнеполитических замыслов. Поэтому выбор и пал на Э.А. Шеварднадзе, ставшего надежным и верным соратником генсека в реализации его предательского внешнеполитического курса по отношению к своей собственной стране.
Сразу после окончания Пленума ЦК и сессии Верховного Совета СССР Политбюро ЦК утвердило новое распределение ролей в Секретариате ЦК: Е.К. Лигачев — второй секретарь, ведет заседания Секретариата ЦК и курирует Организационный отдел и Агитпроп ЦК, Н.И. Рыжков курирует Экономический отдел, Л.Н. Зайков — оборонную промышленность, В.И. Долгих — тяжелую промышленность, И.В. Капитонов — легкую промышленность и торговлю, В.П. Никонов — сельское хозяйство, Б.Н. Пономарев — международный отдел, К.В. Русаков — соцстраны, М.В. Зимянин — культуру и Б.Н. Ельцин — строительство.
Одновременно с кадровой чисткой в высших эшелонах власти новое руководство страны приступило к решению давно назревших хозяйственных и социальных проблем, которые по установившейся традиции попыталось решать чисто административным путем, не затрагивая самих основ экономической системы страны. Показательной в этом отношении является печально знаменитая антиалкогольная кампания — первое крупное комплексное мероприятие новых лидеров страны, которая последовательно проводилась в 1985—1987 гг. И хотя многие члены высшего советского руководства, в частности, Н.А. Тихонов, Г.А. Алиев и Н.И. Рыжков, категорически выступали против начала этой очень сомнительной и абсолютно неподготовленной кампании, М.С. Горбачев, опираясь на поддержку Е.К. Лигачева, М.С. Сломенцева и других членов Политбюро, сумел протащить это решение.
В мае 1985 г. были приняты два постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения», которые предписывали всем партийным, советским, административным и правоохранительным органам страны решительно и повсеместно усилить борьбу с этим социальным пороком, поразившим все слои советского общества в последний период брежневского правления. Как всегда, главными инструментами этой борьбы стали исключительно карательные и административные меры, в частности:
• резкое усиление уголовной и административной ответственности за самогоноварение и все преступления, совершенные в состоянии алкогольного опьянения;
• значительное сокращение производства алкогольных напитков и существенное повышение стоимости на них;
• резкое сокращение мест и времени их реализации в государственной торговле и т.д.
Антиалкогольная кампания, главными идеологами и проводниками которой стали два влиятельных члена Политбюро — председатель КПК при ЦК КПСС М.С. Соломенцев и второй секретарь ЦК Е.К. Лигачев, имела двоякие последствия, причем, по запоздалому признанию самого М.С. Горбачева «негативные последствия этой кампании намного превзошли ее плюсы». С одной стороны она, конечно, способствовала:
1) сокращению производственных потерь, которые, по разным оценкам, ежегодно составляли от 100 млн до 180 млн руб.;
2) резкому снижению смертности и производственного травматизма среди мужчин трудоспособного возраста и повышению общей продолжительности жизни в стране;
3) существенному повышению рождаемости и сокращению детской смертности и т.д.
С другой стороны, в результате бездумного проведения этой кампании:
1) государственный бюджет страны, по разным оценкам, ежегодно терял от 67 млрд до 200 млрд рублей, что катастрофически сказалось на всей финансовой разбалансированности народного хозяйства страны;
2) началась совершенно безумная кампания вырубки ценнейших пород винограда и прекращение закладки новых плантаций, в результате чего площади виноградников только в РСФСР сократились с 210 тыс. до 160 тыс. га, а среднегодовой сбор винограда упал с 850 тыс. до 430 тыс. тонн;
3) массовое развитие получило бытовое самогоноварение, что привело к фактическому исчерпанию сахарных ресурсов страны и потянуло за собой резкое сокращение ассортимента кондитерских и иных изделий в государственной торговле;
4) эта кампания сопровождалась совершенно бездарной и временами разнузданной пропагандой трезвости, которая порой доходила до прямого абсурда и т.д.
Кроме того, антиалкогольная кампания вскоре привела к серьезным политическим потерям, прежде всего, к резкому падению личного авторитета и рейтинга самого М.С. Горбачева, популярность которого в стране стала таять буквально на глазах.
В середине июня 1985 г. состоялось Всесоюзное совещание по проблемам научно-технического прогресса, где М.С. Горбачев в докладе «Коренной вопрос экономической политики партии» впервые изложил свою первоначальную экономическую концепцию, заявив, что «задача подъема советского машиностроения является магистральным направлением нашего развития». По мнению ряда современных авторов (Р. Пихоя, Г. Ханин), сама эта идея была не нова и содержалась в известном докладе академика В.А. Кириллина, которая стала одной и причин его отставки с поста заместителя председателя Совета Министров СССР в январе 1980 г. Теперь же эту идею «вынули из нафталина» и сделали основой новой экономической доктрины.
В сентябре―ноябре 1985 г. после недолгого «политического затишья» началась новая кадровая чистка в верхних эшелонах власти, жертвой которой стало практически все руководство советского правительства:
• сначала, в конце сентября, в отставку был отправлен давний горбачевский оппонент, глава правительства Н.А. Тихонов, и новым председателем Совета Министров СССР был назначен Н.И. Рыжков;
• затем в отставку отправили большинство заместителей председателя Совета Министров СССР, которые руководили ключевыми отраслями народного хозяйства страны, — Н.К. Байбакова, И.И. Бодюла, В.Э. Дымшица, Н.В. Мартынова, З.Н. Нуриева и Л.В. Смирнова;
• первыми заместителями председателя Совета Министров СССР были назначены новый председатель Госплана СССР Н.В. Талызин, новый председатель Госснаба СССР Л.А. Воронин и председатель Госагропрома СССР В.С. Мураховский;
• в соответствии с постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР были ликвидированы пять союзно-республиканских министерств — сельского хозяйства (В.К. Месяц), плодоовощного хозяйства (Н.Т. Козлов), мясо-молочной промышленности (Е.И. Сизенко), пищевой промышленности (Б.П. Леин) и сельского строительства (В.Д. Даниленко) и Государственный комитет по сельхозтехнике (Л.И. Хитрун), на базе которых затем будет создан очередной государственный монстр — Госагропром СССР, который возглавит В.С. Мураховский.
В декабре 1985 г. была создана Комиссия по реформе хозяйственного механизма, которую возглавил председатель Госплана СССР Н.В. Талызин, заместителями которого стали Л.А. Воронин, Д.М. Гвишиани, С.А. Ситарян, Ю.П. Баталин и Б.И. Гостев. В рамках этой комиссии было создано несколько рабочих секций, при этом важно отметить тот факт, что в состав Научной секции, которую возглавил академик Д.М. Гвишиани, вошли такие известные экономисты и правоведы, как академики и доктора наук Л.И. Абалкин, А.Г. Аганбегян, Г.А. Арбатов, А.И. Анчишкин, О.Т. Богомолов, А.Г. Гранберг, Г.А. Егиазарян, Н.И. Капустин, В.Н. Кириченко, Л.А. Козлов, В.Н. Кудрявцев, И.И. Лукинов, Б.З. Мильнер, О.И. Милюков, Е.М. Примаков и Е.К. Смирницкий.
Конечно, персональный состав этой секции заслуживает отдельного разговора, однако даже беглое знакомство с этим списком говорит о том, что особое место в нем заняли экономисты-рыночники, которые уже давно фигурировали в списке ближайших соратников А.Н. Яковлева.
В самом конце декабря 1985 г. М.С. Горбачев расправился с еще одним давним политическим противником — старейшим членом Политбюро и многолетним первым секретарем МГК КПСС В.В. Гришиным, который почти два десятка лет был безраздельным хозяином столицы. На смену этому «политическому аксакалу» пришел новоявленный секретарь ЦК Б.Н. Ельцин, который всего полгода назад оказался в Москве благодаря мощному напору тогдашнего горбачевского фаворита Е.К. Лигачева, который рассчитывал слепить из этого «уральского медведя» очередного члена горбачевской команды «реформаторов». Ряд членов тогдашнего руководства страна, в частности будущий глава союзного правительства Н.И. Рыжков, хорошо знавший необузданный и тяжелый характер Б.Н. Ельцина по многолетней совместной работе в Свердловске, категорически возражали против его перевода на работу в Москву. Однако Е.К. Лигачев, которому очень импонировал бешеный ельцинский напор и жесткий стиль руководства, сумел настоять на своем и убедить М.С. Горбачева в своей правоте. Кроме того, и самому М.С. Горбачеву нужно было поставить во главе Москвы «мощный таран», который смог бы решительно расправиться с «зажравшейся» московской номенклатурой.
Придя на пост первого секретаря МГК КПСС, Б.Н. Ельцин тут же начал проводить безжалостную зачистку столицы от прежних партийных кадров, и уже к началу 1986 г. сменил почти треть всех секретарей районных комитетов партии и начальников главных управлений Мосгорисполкома. Эти популистские шаги, вкупе с острыми критическими выступлениями Б.Н. Ельцина, носившими явно популистский характер, поначалу очень понравились москвичам и новому руководству страны. И уже в феврале 1986 г. на последнем, предсъездовском, Пленуме ЦК он был избран кандидатом в члены Политбюро ЦК.
В январе 1986 г. М.С. Горбачев поставил на Политбюро ЦК вопрос о замене генерала армии В.В. Федорчука на посту министра внутренних дел СССР. Этот вопрос был решен без особых усилий, практически весь состав высшего руководства страны принял это предложение генсека. Новым руководителем этой ключевой силовой структуры страны был назначен не крепкий профессионал, а кадровый партийный работник, первый секретарь Ростовского обкома А.В. Власов, которому вскоре присвоили воинское звание генерал-полковник. Тогда же М.С. Горбачев расстался и со своим «нечаянным» помощником по внешнеполитическим вопросам А.М. Александровым-Агентовым, который прекрасно и качественно работал в этой должности более двадцати лет, и пригласил на этот пост известного «партийного диссидента» А.С. Черняева, занимавшего долгие годы важный пост первого заместителя заведующего Международным отделом ЦК КПСС, который возглавлял известный антисталинист, многолетний секретарь ЦК Б.Н. Пономарев — главный куратор всего международного рабочего и коммунистического движения от КПСС еще со времен Н.С. Хрущева.
В конце февраля 1986 г. начал свою работу XXVII съезд КПСС, делегаты которого, заслушав основные доклады М.С. Горбачева и Н.И. Рыжкова, единогласно утвердили новую редакцию Третьей Программы КПСС и директивы на XII пятилетку (1986―1990), в которых был отчетливо обозначен новый горбачевский курс на «политику ускорения» социально-экономического развития страны, провозглашенный в апреле 1985 г. На этом съезде годы брежневского правления впервые были названы «периодом застоя», который негативно отразился на общих темпах экономического и социального развития страны, что привело к ее существенному отставанию от передовых индустриально-промышленных стран мира, давно вступивших в эпоху постиндустриального развития.
В начале марта 1986 г. по завершении работы съезда состоялся организационный Пленум ЦК, на котором были избраны руководящие органы партии. Полноправными членами Политбюро ЦК были избраны М.С. Горбачев, Г.А. Алиев, В.И. Воротников, А.А. Громыко, Л.Н. Зайков, Д.А. Кунаев, Е.К. Лигачев, П.И. Рыжков, М.С. Соломенцев, В.М. Чебриков, Э.А. Шеварднадзе и В.В. Щербицкий. Кандидатами в члены Политбюро ЦК стали П.Н. Демичев, В.И. Долгих, Б.Н. Ельцин, Н.Н. Слюньков, С.Л. Соколов, Ю.Ф. Соловьев и Н. В. Талызин. В состав Секретариата ЦК вошли М.С. Горбачев, А.П. Бирюкова, А.Ф. Добрынин, В.И. Долгих, Л.Н. Зайков, М.В. Зимянин, Е.К. Лигачев, В.А. Медведев, В.П. Никонов, Г.П. Разумовский и А.Н. Яковлев.
Таким образом, М.С. Горбачев завершил первый этап своей «кадровой революции», и самое главное, впервые сумел протащить в руководящие партийные органы двух главных своих соратников — А.Н. Яковлева и В.А. Медведева, которые вкупе со своим патроном сыграют роковую роль в истории нашей страны.
После завершения работы съезда М.С. Горбачев и его команда с удвоенной энергией принялись воплощать в жизнь свою «политику ускорения», которая по традиции вылилась в очередную административную кампанию. Хотя еще несколько лет назад ряд крупных финансистов страны, в частности заместитель заведующего Экономическим отделом ЦК В.П. Можин и член коллегии Госплана СССР В.С. Павлов, совершено разумно предлагали начать экономическую реформу в стране с кардинальной реформы всех оптовых, закупочных и розничных цен. Принципиальное решение о проведении этой реформы было принято еще Л.И. Брежневым, однако после прихода к власти Ю.В. Андропова М.С. Горбачев и другие его клевреты сумели убедить нового генсека отложить проведение ценовой реформы до лучших времен. При К.У. Черненко этот вопрос не поднимался, а при М.С. Горбачеве он вновь оказался в центре экономических дискуссий.
Основной смысл ценовой реформы, предложенной В.П. Можиным, В.С. Павловым и другими крупными специалистами, состоял в следующем:
1) нынешняя система цен, сознательно созданная в сталинскую эпоху, выполнила свою историческую миссию по ускоренной индустриализации страны и в настоящий момент стала мощным тормозом для дальнейшего движения вперед;
2) прежняя система цен базировалась на искусственно созданной стоимостной диспропорции труда и продукции сельскохозяйственного и промышленного производств, где существовал явный перекос в сторону промышленных товаров за счет существенного занижения цены труда и аграрной продукции;
3) для придания мощного импульса развитию советской экономики и создания экономических стимулов, повышающих производительность труда, необходимо существенно повысить стоимость самого труда, т.е. заработной платы, и одновременно закупочных и розничных цен на продукцию сельского хозяйства, т.е. установить «рыночный» паритет цен, основанный на себестоимости продукции и трудовых затрат на ее производство.
Новое руководство страны из чисто популистских побуждений не рискнуло начать эту архиважную реформу и вновь прибегло к хорошо испытанным административно-командным методам управления народным хозяйством страны. Более того, по свидетельству ряда мемуаристов (Н. Рыжков), своеобразие нового подхода состояло в том, что за управленческий образец была взята Государственная комиссия по военно-промышленному комплексу, в рамках которой были объединены все министерства и ведомства этого профиля. В ноябре 1985 г., сразу после отставки главного противника аграрных и экономических новаций генсека Н.А. Тихонова, на базе шести общесоюзных министерств был создан управленческий гигант — Госагропром СССР, который возглавил новый горбачевский выдвиженец и его преемник на посту первого секретаря Ставропольского крайкома партии В.С. Мураховский.
Кроме того, первоначально, находясь в «плену» экономической доктрины академика А.Г. Аганбегяна, новое руководство страны сделало основной упор на развитие всего машиностроительного комплекса, наивно полагая, что именно эта наукоемкая отрасль промышленного производства станет тем ключевым звеном, который позволит вытянуть на новые технологические горизонты все народное хозяйство страны. С этой целью в январе―мае 1986 г. была принята целая серия всевозможных постановлений и решений ЦК КПСС и Совета Министров СССР, направленных на ускоренные темпы внедрения достижений научно-технического прогресса в экономику страны: «О создании Бюро Совмина СССР по машиностроению», «О создании Государственного комитета по вычислительной технике и информатике», «О создании межотраслевых научно-технических комплексов», «Об организации Главного управления по созданию и использованию космической техники для народного хозяйства и научных исследований» и т.д.
Одновременно традиционный административный ресурс стал активно использоваться в сфере непосредственного производства, где целым рядом специальных постановлений правительства страны предписывалось:
1) быстро повысить эффективность использования новой техники путем проведения аттестации рабочих мест;
2) перевести на трехсменный режим работы все те промышленные предприятия, которые уже обладают современным и высокопроизводительным технологическим оборудованием с целью ликвидации его простоя;
3) распространить на все промышленные предприятия страны полностью оправдавшую себя в оборонных отраслях систему государственной приемки готовой продукции и т.д.
Стремясь более активно использовать экономические стимулы в развитии промышленного производства, Совет Министров СССР пошел на ряд беспрецедентных мер и в августе―ноябре 1986 г. принял несколько постановлений, которые впервые с нэповских времен узаконили:
1) право самостоятельного выхода на внешний рынок 20 союзных министерств и 60 крупнейших предприятий;
2) введение новых, существенно повышенных тарифных ставок и окладов и снятие всех ограничений на фонд заработной платы во всех производственных отраслях;
3) организацию при исполкомах местных советов кооперативов по сбору и переработке вторичного сырья;
4) принятие закона «Об индивидуальной трудовой деятельности», который легализовал создание частных кооперативов в некоторых видах производства товаров и услуг;
5) создание и деятельность на территории страны совместных предприятий (концессий) с участием иностранного капитала и т.д.
Одновременно руководство партии и правительства, живо реагируя на две острейших социальных проблемы страны, приняло две важнейших и вполне выполнимых тогда комплексных программы — «Развития производства товаров народного потребления и услуг» и «Жилье-2000», гарантируя гражданам страны настоящий прорыв в решении этих насущных задач.
Решение глобальных задач по техническому переоснащению всей экономики страны и реализация важнейших социальных программ требовали больших ассигнований. Но в это время ресурсы государства значительно сократились из-за проведения антиалкогольной кампании и в связи с неблагоприятной международной конъюнктурой. В частности, в конце 1985 г. резко упали мировые цены на нефть, и общесоюзный бюджет лишился многомиллиардных долларовых поступлений, которые в значительной степени компенсировали недостатки советской экономической системы, позволяя закупать за рубежом недостающую в стране продукцию сельского хозяйства, легкой и текстильной промышленности, высокотехнологичное оборудование и т.д. Кроме того, взятый политическим руководством курс на ускоренные темпы развития машиностроительного комплекса страны естественным образом повлек за собой серьезное увеличение закупок импортного технологического оборудования в ущерб приобретению разных товаров социального назначения и ширпотреба.
Кроме того, серьезный урон по экономике страны нанесла Чернобыльская катастрофа, ставшая настоящим шоком для руководства и всего населения страны. 26 апреля 1986 г. при проведении экспериментальных работ на четвертом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции произошел мощный взрыв, разрушивший этот энергоблок. В результате этой, невиданной ранее, техногенной катастрофы произошло очень опасное радиационное загрязнение значительной части Украины, Белоруссии, а также Брянской и Тульской областей РСФСР.
Для ликвидации тяжелейших последствий этой катастрофы была создана специальная правительственная комиссия во главе с заместителем председателя Совета Министров СССР Борисом Евдокимовичем Щербиной, которая в кратчайшие сроки решила несколько наиважнейших проблем:
1) потушила возникший после взрыва атомного реактора крайне опасный пожар, грозивший угрозой новых взрывов на Чернобыльской АЭС;
2) эвакуировала из 30-километровой зоны и переселила на новые места проживания почти 135 тыс. человек;
3) установила при помощи армейских частей химзащиты и внутренних войск МВД СССР надежный контроль над всей «зоной отчуждения»;
4) разработала и создала концепцию «саркофага», который в кратчайшие сроки был возведен над разрушенным реактором;
5) установила на этом свинцово-бетонном саркофаге надежную систему контроля за состоянием реактора и т.д.
Основная тяжесть работ выпала на долю воинских частей и соединений МО и МВД СССР, общее руководство которыми было возложено на командующего Среднеазиатским военным округом генерал-полковника В.Н. Лобова, который блестяще справился с поставленной задачей.
Большую роль в ликвидации последствий чернобыльской катастрофы сыграли Оперативная группа Политбюро, которую возглавил Н.И. Рыжков, и рабочая группа физиков-атомщиков во главе с заместителем директора Института ядерной энергии АН СССР академиком В.А. Легасовым, который был автором идеи создания и куратором строительства свинцово-бетонного саркофага над разрушенным реактором.
Непосредственная ликвидация чернобыльской катастрофы, которая обошлась госбюджету в 24 млрд рублей, нанесла серьезный удар по всему экономическому потенциалу страны. Но еще важнее было то, что эта катастрофа оказала крайне негативное влияние на общественно-политическую ситуацию в стране, поскольку первоначальная, достаточно скупая и явно ложная информация о ней, которую М.С. Горбачев озвучил только 14 мая 1986 г., впервые поставила под сомнение авторитет высшей власти, утратившей прежний ореол «сакральной святости» и непогрешимости.
М.С. Горбачев использовал эту аварию для новых кадровых чисток, и вскоре отправил в отставку более десятка союзных министров, в том числе легендарного главу Министерства среднего машиностроения СССР Ефима Павловича Славского, который возглавлял всю атомную промышленность страны почти тридцать лет, и президента Академии наук СССР академика Александра Петровича Александрова, который был одним из авторов взорвавшегося реактора РБМК.
3. Трансформация политики «ускорения» в политику «перестройки»
Курс на ускорение социально-экономического развития страны был важным этапом в осмыслении той ситуации, которая сложилась в стране к весне 1985 г. По справедливому мнению многих современных авторов (Р. Пихоя, А. Барсенков, А. Шубин), принимаемые тогда решения опирались на общие представления о том, что «так жить нельзя», и были не столько результатом продуманной системы мер, сколько отражали определенную «философию действия» и стремление нового руководства страны взяться за решение накопившихся проблем.
Одновременно у М.С. Горбачева и его ближайших соратников, в узкий круг которых входили А.Н. Яковлев, В.А. Медведев, В.И. Болдин, А.С. Черняев и ряд других прожженных партийных «диссидентов-аппаратчиков», постепенно стала формироваться собственная концепция широкомасштабных реформ. В частности, в начале декабря 1985 г. А.Н. Яковлев, ставший к тому времени заведующим Отделом пропаганды ЦК, направил на имя М.С. Горбачева аналитическую записку, и предложил провести масштабные реформы политической системы страны, которые фактически разрушали весь советский политический строй, созданный во времена И.В. Сталина. В частности, уже тогда этот «архитектор перестройки» предлагал создать на базе КПСС двухпартийную систему и легализовать политическую оппозицию, разрушить всю вертикаль органов советской власти и учредить пост президента СССР, изменить всю избирательную систему и ввести альтернативные выборы и т.д. И хотя в тот период М.С. Горбачев, не имея большинства в Политбюро, не рискнул прибегнуть к столь радикальным переменам, эти идеи стали путеводной звездой его нового политического курса.
Определенным рубежом в формировании этой концепции стал XXVII съезд КПСС, после завершения которого наметились важные перемены в трактовке этих преобразований. Прежняя, ставшая уже не нужной формула «ускорения», стала наполняться новым содержанием, и все активнее стала насаждаться мысль о том, что необходимо в гораздо большей степени и комплексно реформировать весь советский общественный строй.
Уже в мае―июле 1986 г. приевшийся термин «ускорение» постепенно стал вытесняться новым понятием «перестройка». Раскрывая смысл этого понятия, М.С. Горбачев стал активно подчеркивать, что «перестройка» должна затронуть не только экономику страны, но и всю систему политических и социальных отношений, духовно-идеологическую сферу, стиль и методы работы партийных и советских кадров и т.д. Более того, он впервые поставил знак равенства между понятиями «перестройка» и «революция», подчеркнув, что «политика перестройки это не разовый, одномоментный акт, а процесс, который будет протекать в рамках определенного исторического периода».
В августе 1986 г. под влиянием ряда членов своей команды «реформаторов», прежде всего, «перевертыша» А.Н. Яковлева, у М.С. Горбачева появляется еще одна навязчивая тема, которая вскоре станет лейтмотивом всех его выступлений. В частности, речь шла о сознательном или неосознанном противодействии политике «перестройки», главным противником которой впервые была названа партийная и государственная бюрократия и, прежде всего, ее среднее звено, которое М.С. Горбачев впервые публично обвинил в саботаже «перестройки». В борьбе с этой консервативной прослойкой правящей номенклатуры генсек все чаще стал апеллировать к научной и творческой интеллигенции и молодежи, т.е. двум социальным группам, интеллектуальный потенциал и динамизм которых позволял видеть в них наиболее естественных союзников задуманных им масштабных перемен. Так постепенно началось формироваться представление о «перестройке» как о революции, начатой «просвещенным» руководством «сверху» и проводимой при активной поддержке «снизу».
Более того, именно тогда М.С. Горбачев начинает постоянно повторять, что перемены в обществе идут недостаточно быстро и главной причиной этого торможения являются пассивность подавляющей массы населения страны и приверженность управленческих структур к прежним директивным методам и формам управления. В связи с этим обстоятельством на первое место стала постепенно выходить проблема демократизации советского общества, которая стала трактоваться не только как одна из целей реформ, но и как их обязательная предпосылка.
Одновременно происходят существенные перемены в трактовке нового понятия «гласность», которую сами «архитекторы» и «прорабы» «горбачевской перестройки» стали рассматривать как важнейший рычаг демократизации страны и повышения социальной активности инертной части населения страны. Значительное расширение информационной открытости, повышение уровня критично обсуждаемых проблем, востребованность интеллектуального потенциала — все это, по мысли М.С. Горбачева и Ко, способствовало преодолению идеологического догматизма и ломке прежних стереотипов политического поведения, что должно было существенно ускорить перестроечные процессы во всех сферах советского общества. По этой логике вещей гласность и интеллектуальное раскрепощение советского общества должны были предшествовать самим преобразованиям и оптимизировать их, обогащая теорию и практику перестройки «анализом» зарубежного и отечественного опыта. Роль идейной оппозиции консерватизму и партийному аппарату отводилась, прежде всего, прессе.
С этой целью новый секретарь ЦК А.Н. Яковлев, вернувшийся в партийный аппарат после многолетней «политической ссылки» в Канаде, проводит очень аккуратную, но вполне целенаправленную организационную подготовку «наступления гласности». В частности, он либо расставляет во главе ряда ключевых массовых печатных изданий свои, хорошо проверенные кадры — И.Т. Фролова («Коммунист»), И.Д. Лаптева («Известия»), В.А. Коротича («Огонек»), С.П. Залыгина («Новый мир»), Г.Я. Бакланова («Звезда»), Е.В. Яковлева («Московские новости»), М.Н. Полторанина («Московская правда»), либо умело «вербует» в качестве активных сторонников «перестройки» и «политики гласности» старых главных редакторов — А.Д. Дементьева («Юность»), Г.Н. Селезнева («Комсомольская правда»), П.Н. Гусева («Московский комсомолец»), В.А. Старкова («Аргументы и факты») и других, которые вскоре стали одними из самых популярных изданий в стране, тиражи которых возросли в десятки раз. При этом «политика гласности», будучи изначально хорошо управляемым явлением, отнюдь не означала введения свободы слова. Более того, всё содержание мощных информационных кампаний того времени определялось на постоянных инструктажах руководителей ведущих «демократических» изданий, которые регулярно проводились в идеологических структурах ЦК, возглавлявшихся А.Н. Яковлевым и его клевретами.
В руководстве страны уже сложились два различных подхода по вопросу о дальнейших путях реформирования советского общества. Часть толковых управленцев, которые вплотную занимались решением экономических и социальных проблем, в частности, член Политбюро, первый заместитель председателя Совета Министров СССР Г.А. Алиев, кандидат в члены Политбюро, секретарь ЦК В.И. Долгих, заместитель председателя Совета Министров СССР, председатель военно-промышленной комиссии Ю.Д. Маслюков и новый председатель Государственного комитета СССР по ценам В.С. Павлов считали, что необходимо сконцентрировать все внимание на экономической реформе. Основную суть преобразований они видели в коренном изменении прежних принципов управления народным хозяйством и мотивации труда путем:
1) перевода всей системы планового управления с материально-вещественных критериев на приоритет стоимостных критериев и
2) сокращения сферы государственного регулирования.
Одну из главных задач сторонники этого подхода видели в строгой увязке личных, коллективных и общегосударственных интересов через реализацию целого комплекса разноплановых экономических мер, среди которых особое место отводилось реформе ценообразования.
Другая часть высших руководителей страны, в частности, сам М.С. Горбачев, Э.А. Шеварднадзе, А.Н. Яковлев, В.А. Медведев и другие, были твердо убеждены в том, что решение всех экономических проблем упирается в неэффективность политической системы. Поэтому с осени 1986 г. реформа политической системы стала рассматриваться ими как главное условие дальнейшего движения вперед. В частности, речь шла реформе самой партии и отстранения ее вездесущего аппарата от вмешательства в повседневную работу государственных и хозяйственных органов, перераспределения власти в пользу выборных региональных и местных советов, утверждения всесторонней гласности, организационных форм осуществления права на свободу слова, совести, печати, собраний, митингов и демонстраций и т.д.
Эти вопросы и предстояло поставить на очередном Пленуме ЦК, интенсивная подготовка к которому началась в октябре 1986 г. под руководством A. Н. Яковлева и других «прорабов перестройки» в подмосковной резиденции Волынское-2. Там же было решено отодвинуть на второй план вопросы экономической реформы и свернуть работу экспертной группы по экономическим вопросам, которую возглавляли новые руководители Министерства финансов СССР и Госкомитета СССР по ценам Б.И. Гостев и В.С. Павлов.
В конце октября — начале декабря 1986 г. в ходе ряда острых заседаний Политбюро ЦК впервые обозначился раскол внутри высшего советского руководства. Одна линия раскола, олицетворением который стал А.А. Громыко, носила принципиальный и концептуальный характер, поскольку этот старейший член Политбюро ЦК впервые открыто выступил против:
1) очередной попытки «партийных диссидентов», плотно окруживших генсека, вновь поставить вопрос об осуждении сталинского культа и реабилитации жертв политических репрессий и
2) концептуального изменения основ внешнеполитического курса страны.
Вторая линия раскола носила более прикладной характер и была связана с вопросом реформы цен. Одна часть членов высшего партийного руководства, в частности, М.С. Горбачев, Н.И. Рыжков, В.П. Никонов и А.П. Бирюкова выступала за проведение этой реформы. А другая часть в лице Е.К. Лигачева, В.И. Воротникова и Э.А. Шеварднадзе была категорически против этой «шоковой» реформы, которая могла вызвать непредсказуемую реакцию у населения страны.
В середине декабря 1986 г. с ключевого поста первого секретаря ЦК КП Казахстана был снят старейший член советского руководства Динмухамед Ахмедович Кунаев, который по-прежнему пользовался непререкаемым авторитетом у большей части казахской партийно-государственной номенклатуры. Новым главой республики с подачи Э.А. Шеварднадзе был назначен первый секретарь Ульяновского обкома Г.В. Колбин, который в недавнем прошлом более восьми лет проработал в его команде вторым секретарем ЦК КП Грузии. Это назначение стало одно из грубейших кадровых ошибок генсека, которая привела к массовому всплеску казахского национализма и антирусским выступлениям в Алма-Ате и Караганде, которые власть  быстро подавила силой, отработав в ходе операции «Метель» сценарий возможных действий в подобных ситуациях. Тогдашний командующий Среднеазиатским военным округом генерал-полковник B.Н. Лобов в категорической форме отказался применять армию против мирного населения республики, за что вскоре был переведен в Москву и назначен на руководящую должность в Генштаб.
До сих пор остается загадкой роль тогдашнего председателя Совета Министров Казахской СССР Н.А. Назарбаева в организации этих событий, поскольку некоторые современные авторы (М. Калишевский, А. Островский) полагают, что именно он был главным теневым организатором декабрьских событий, рассчитывая на волне этой антирусской провокации прийти к власти в Алма-Ате.
Тогда же, в середине декабря 1986 г. произошло событие, имевшее «знаковый» смысл для всех последующих событий в стране, поскольку по личной инициативе М.С. Горбачева из «горьковской ссылки» был возвращен и фактически реабилитирован духовный лидер антисоветских диссидентов-либералов академик А.Д. Сахаров, которого они всегда почитали как узника совести. Тем самым правящая группировка во главе с М.С. Горбачевым продемонстрировала всем, в каком направлении и насколько далеко она готова была идти в своем переосмыслении советской истории и политики прежнего партийно-государственного руководства страны.
4. Начальный этап политики «горбачевской перестройки» в 1987―1988 гг.
По мнению ряда современных авторов (Р. Пихоя, А. Барсенков, А. Шубин), наступивший новый год в определенном смысле стал ключевым этапом горбачевских реформ, который во многом предопределил все последующее развитие событий в стране, поскольку именно тогда была полностью отброшена «доктрина авторитарной перестройки» в «прежней упаковке», созданной под руководством Ю.В. Андропова, окончательно сформулирована собственно горбачевская стратегия преобразований и началось ее активное и стремительное воплощение в жизнь.
Основные усилия «реформаторов» теперь были направлены на пробуждение советского общества, повышение активности всех «конструктивных сил», кровно заинтересованных в обновленческих процессах. Новый план преобразований был озвучен в январе 1987 г. на очередном Пленуме ЦК, где в своем докладе «О перестройке и кадровой политике партии» М.С. Горбачев констатировал, что к середине 1980-х гг. в стране сложился «механизм торможения», который сдерживал социально-экономическое развитие страны и не позволял раскрыть все преимущества социализма. Корни этого механизма лежали в серьезных недостатках функционирования институтов социалистической демократии, устаревших политических и теоретических установках и в консервативном механизме управления. В качестве главного средства слома «механизма торможения» предлагалось «углубить» социалистический демократизм и дать новый мощный импульс развитию самоуправления народа через коренную реформу избирательного процесса, впервые основанного на альтернативных выборах в органы советской власти всех уровней.
На этом же Пленуме ЦК были проведены новые кадровые перестановки:
• из состава Политбюро ЦК был выведен Д.А. Кунаев, а с поста секретаря ЦК снят М.В. Зимянин;
• кандидатом в члены Политбюро был избран А.Н. Яковлев, что резко подняло его аппаратный вес;
• новыми секретарями ЦК были избраны А.И. Лукьянов и Н.Н. Слюньков. А.И. Лукьянов был перемещен на должность заведующего ключевым Отделом административных органов ЦК и стал курировать всю систему КГБ, МВД и Генеральной прокуратуры СССР, новым главой Общего отдела ЦК стал ближайший помощник генсека В.И. Болдин, а Н.Н. Слюньков возглавил Экономический отдел ЦК.
Вскоре после Пленума ЦК завершается и формирование нового понимания «гласности». Теперь ее начинают рассматривать как средство пробуждения и необходимый инструмент формирования общественного сознания в нужном направлении, как форму контроля за работой неповоротливых управленцев и как один из самых действенных способов мобилизации активных сторонников «перестройки». По сути, новая «горбачевская гласность» революционизировала и политизировала все советское общество, резко расширяя возможности общественного анализа по всему диапазону доступной информации и снятию ранее запретных и закрытых тем. Решения этого Пленума ЦК резко стимулировали пробуждение общественной активности и формирование инициативного социального поведения масс. Начавшаяся «самоорганизация общества», которая очень умело направлялась «прорабами» перестройки, проявилась в так называемых «неформальных движениях» и различных «дискуссионных клубах», которые возникли во многих крупных городах страны.
В частности, в феврале 1987 г. в Ленинграде возник первый клуб «Перестройка», инициативную группу которого возглавили молодые экономисты, социологи и философы, в том числе А.Б. Чубайс, Е.Т. Гайдар, П.С. Филиппов, В.Н. Монахов и другие. Основной целью этого клуба официально провозглашалась «разработка программ эффективного разрешения общественных конфликтов и проведение научных экспертиз по вопросам экономического и политического развития страны».  В марте 1987 г. в Москве по предложению членов этого клуба состоялась первая научная дискуссия, посвященная обсуждению проекта закона «О государственном предприятии». А затем в рамках этого клуба состоялись новые дискуссии, на которых выступали многие известные экономисты, в том числе Г.Х. Попов («С точки зрения экономиста»), Н.Я. Петраков («Управление экономикой и демократизация»), В.И. Данилов-Данильян («Экономические проблемы перестройки») и другие.
Мало кто знает, откуда «растут уши» у этого клуба. Еще в 1973 г., сразу после начала «политики разрядки» во время ответного визита Л.И. Брежнева в Вашингтон по предложению тогдашнего президента США Р. Никсона лидеры двух сверхдержав подписали соглашение о создании в австрийском Лаксенбурге Международного института прикладного системного анализа (МИПСА), а затем, в 1976 г., в Москве был создан его советский филиал — Всесоюзный НИИ системного анализа ГКНТ и АН СССР (ВНИИСИ).
Что любопытно:
1) вице-президентом первого и бессменным директором второго институтов был член Римского клуба и давний приятель президента МИПСА лорда С. Цукермана (автора британской бомбовой стратегии в годы Второй мировой войны), косыгинский зять и примаковский шурин, академик Джермен Михайлович Гвишиани, который еще в 1969 г. защитил очень показательную докторскую диссертацию «Американская теория организационного управления»;
2) под чутким руководством Д.М. Гвишиани в 1983―1984 гг. его «птенцы» Е.Т. Гайдар, П.О. Авен, О.Н. Ананьич и другие мальчиши-плохиши в «розовых штанишках» корпели над андроповской экономической реформой и частенько ездили в Ленинград, где обсуждали все свои новации на закрытых семинарах в «Змеиной Горке», где от питерских главным «смотрящим» был А.Б. Чубайс. По свидетельству самого Е.Т. Гайдара, «наш семинар разделялся на две части, на закрытую и открытую. На открытой присутствовали человек тридцать, обсуждение было интересно, информативно. Но мы прекрасно понимали, что один или два агента спецслужб на семинаре присутствуют. Поэтому на открытой части тезисы облекались в политически корректные формы. Они были крайне откровенными по масштабам того, что можно было обсуждать на научном семинаре в СССР, но в рамках того, за что не сажали. И была закрытая часть семинара, всего, если память мне не изменяет, человек восемь. Участники этих обсуждений хорошо понимали, что экономическая система, сформированная в СССР, в современном мире нежизнеспособна, надо думать о том, что будет после ее краха».
Чуть позже аналогичные организации в поддержку «перестройки» возникли в Москве, в частности, «Клуб социальных инициатив», который возглавили Б.Ю. Кагарлицкий и Г.О. Павловский, и «Община», лидерами которой стали студенты исторического факультета МГПИ им. В.И. Ленина А.К. Исаев, В.В. Гурболиков и А.В. Шубин.
Кроме того, курс на проведение «политики гласности» дал мощный импульс развитию в стране так называемой альтернативной прессы. И хотя ее тиражи были ограничены, тем не менее, именно здесь в достаточно резкой и откровенной форме обсуждались все острейшие проблемы общественной жизни страны. Более того, издания такого рода, выйдя «из подполья», не только стали средством выражения определенных политических позиций, но и сыграли важную роль в организационной консолидации советских «неформалов».
М.С. Горбачев и его ближайшее окружение продолжили зачистку верхних эшелонов власти от влиятельных политических оппонентов. Безусловно, что одним из таких оппонентов был авторитетный министр обороны СССР маршал С.Л. Соколов, который мешал М.С. Горбачеву и его команде сделать «прорыв» в переговорах по ядерному разоружению с США.
В самом конце мая 1987 г., когда М.С. Горбачев, Н.И. Рыжков, Э.А. Шеварднадзе, А.Н. Яковлев и другие члены высшего руководства страны находились на заседания Политического консультативного комитета стран-участниц ОВД в Варшаве, в самом центре Москвы совершил наглую посадку самолет «Сессна-172», который пилотировал немецкий студент М. Руст. Советская система ПВО обнаружила этот самолет сразу после нарушения им советско-финской границы, и на его перехват трижды поднимались несколько советских истребителей. Однако советский генералитет, зараженный «корейским синдромом», не рискнул прибегнуть к крайним мерам и без санкций высшего политического руководства страны отдать приказ об уничтожении этого воздушного объекта. В результате этой хорошо спланированной провокации М.С. Горбачев получил прекрасный повод для расправы с теми членами высшего руководства Вооруженных сил СССР, которые были явными противниками его политического курса, что со всей очевидностью проявилось еще в феврале―марте 1987 г. во время обсуждения на Политбюро ЦК острых вопросов о сокращении вооружений, концепции «общеевропейского дома» и изменения военной доктрины ОВД.
Буквально на следующий день после возвращения М.С. Горбачева в Москву состоялось внеплановое заседание Политбюро ЦК, по решению которого министр обороны СССР маршал С.Л. Соколов и его заместитель, легендарный главком ПВО главный маршал авиации А.И. Колдунов были отправлены в отставку. Новым министром обороны СССР был назначен генерал армии Д.Т. Язов, а главкомом ПВО стал его старинный боевой друг генерал армии И.М. Третьяк.
В настоящее время для многих стало совершенно очевидным, что эта «подлая ротация» в руководстве военным ведомством страны давно готовилась генсеком и его командой. Еще в августе 1986 г. во время визита во Владивосток М.С. Горбачев и его вездесущая супруга Р.М. Горбачева были буквально очарованы бравым командующим Дальневосточным военным округом генералом армии Д.Т. Язовым, который покорил их своим поэтическим даром и превосходным знанием стихотворного наследия великих русских поэтов. Уже в январе 1987 г. красавец-генерал переводится в Москву и становится новым начальником Главного управления кадров Министерства обороны СССР, а спустя всего четыре месяца и новым главой всего военного ведомства страны. Понятно, что такой стремительный карьерный рост делал генерала Д.Т. Язова полностью зависимой и управляемой фигурой, чего, собственно, и добивался новый генсек.
Горбачевская команда продолжала лихорадочно искать пути выхода из системного кризиса, в который стала потихоньку вползать вся экономика страны. В начале апреля 1987 г. при подготовке проекта новой экономической реформы М.С. Горбачев прямо поставил вопрос о необходимости возвращения к нэповской многоукладной экономике, основанной на принципах рыночного регулирования и сохранения в руках государства только «крупного промышленного производства».
Поэтому, по мнению ряда современных авторов (А. Островский, В. Катасонов), постоянные заклинания генсека о «социализме с человеческим лицом» представляли собой лишь дымовую завесу, поскольку на самом деле он и его команда собирались не реформировать, а демонтировать ту систему, которую они называли социалистической.
В конце апреля 1987 г. вопрос о состоянии советской экономики и подготовке новой экономической реформы был вынесен на заседание Политбюро ЦК, куда горбачевская команда сознательно пригласила министра финансов СССР Б.И. Гостева. После его явно провокационного доклада, в котором он заявил о том, что дефицит государственного бюджета страны составляет астрономическую сумму в размере 80 млрд рублей, было решено изменить систему планирования, ликвидировать Госснаб СССР и осуществить «переход на оптовую торговлю через Госплан СССР». Ликвидация Госснаба СССР, который традиционно отвечал за распределение и снабжением всех предприятий страны материально-техническими ресурсами, и переход к оптовой торговле фактически представляли собой первый шаг к рынку и к возрождению товарных бирж.
Дальнейшие поиски новой экономической доктрины и работа над ее тезисами подвигли М.С. Горбачева к обоснованию:
• новой модели хозяйственного управления и коренного изменения самой «философии» планирования от директивного и распорядительного к рекомендательному и прогностическому;
• перевода промышленных предприятий на полную самоокупаемость и хозрасчет;
• перехода к новым принципам ценообразования, сочетающим в себе рыночные механизмы с государственным регулированием, и т.д.
В конце мая 1987 г. на заседании Политбюро ЦК Н.И. Рыжков выступил с докладом «О перестройке деятельности Совета Министров СССР, министерств и ведомств сферы материального производства и республиканских органов управления». Основные предложения главы советского правительства сводились к следующему:
а) в непосредственном подчинении союзного правительства остаются только базовые отрасли экономики страны;
б) сокращается общее число союзных, союзно-республиканских и республиканских министерств;
в) ликвидируются все всесоюзные производственные объединения;
г) во всех министерствах сохраняются только функциональные главки.
Этот «революционный» доклад Н.И. Рыжкова и пакет законодательных актов, особенно постановление Совета Министров СССР «О совершенствовании деятельности республиканских органов управления», полностью разрушавшее прежний отраслевой принцип управления народным хозяйством страны и передававшее управление всех социальных отраслей — легкой, текстильной, пищевой и строительной промышленности, а также всего агропромышленного комплекса на уровень союзных республик, вызвал серьезные возражения у ряда членов Политбюро, в частности, А.А. Громыко, Е.К. Лигачева, В.И. Воротникова и М.С. Соломенцева, поэтому было решено отправить их предложения на дальнейшую доработку.
В июне 1987 г. на заседание Политбюро ЦК был вынесен очередной вопрос «О переводе объединений, предприятий и организаций отраслей народного хозяйства на полный хозяйственный расчёт и самофинансирование», вокруг которого опять развернулись горячие споры. Например, не возражая против самой этой идеи, председатель Совета Министров РСФСР В.И. Воротников резонно заметил, что в нынешних условиях, когда многие промышленные предприятия имеют дефицитный бюджет, переход к полному хозрасчету и самофинансированию грозит или банкротством этих предприятий, или искусственным взвинчиванием цен как самого простого способа повышения собственной рентабельности.
Сразу после этих событий М.С. Горбачев и А.Н. Яковлев уединились в Волынском-2, где, по свидетельству горбачевского помощника А.С. Черняева, стали готовить новый доклад к Пленуму ЦК, который по своему значению сами приравняли «к ленинскому докладу о переходе к новой экономической политике» в марте 1921 г.
Во время подготовки этого Пленума ЦК между генсеком и премьером впервые возникли серьезные разногласия, которые дошли до взаимных обвинений и даже оскорблений. Более того, в ходе одной из приватных бесед Н.И. Рыжков прямо поставил вопрос ребром: или наиболее радикальные предложения убираются из проекта решений Пленума ЦК, или он уходит в отставку. Сам М.С. Горбачев утверждал, что главное разногласие между ним и Н.И. Рыжковым было связано с тем, что перевод предприятий на самоокупаемость и хозрасчет приведет к тому, что будет разрушена вся система планового хозяйства и потеряет смысл весь пятилетний план, который надо будет либо в корне пересмотреть, либо вообще отменить. Н.И. Рыжков же утверждал, что суть разногласий состояла в том, что М.С. Горбачев и его команда собирались не только перевести все предприятия на полный хозрасчет и самофинансирование и отказаться от директивного планирования, но и с января 1988 г. полностью отпустить все социально значимые цены и отдать ценообразование на откуп «свободному рынку», которого в стране просто не существовало в принципе. Не желая раньше времени идти на раскол в высшем руководстве партии, М.С. Горбачев вынужден был пойти на уступки, и за неделю до Пленума ЦК на встрече с Н.И. Рыжковым, А.Н. Яковлевым, В.А. Медведевым, Н.Н. Слюньковым, В.И. Болдиным и А.С. Черняевым, которая прошла в Волынском-2, согласовать компромиссный вариант экономической реформы.
В конце июня 1987 г. состоялся новый Пленум ЦК, на котором были рассмотрены два вопроса:
1) задачи партии по коренной перестройке управления экономикой и
2) созыв XIX партконференции.
Основные положения одобренной Пленумом ЦК экономической реформы состояли в следующем:
а) директивное планирование было решено заменить на индикативное, то есть рекомендательное;
б) основой взаимоотношений предприятий и государства должен был стать государственный заказ;
в) производимая сверх госзаказа продукция могла реализоваться предприятиями по договорным ценам;
г) предполагалось увеличить размер оставляемой в руках предприятий прибыли;
д) отменялись все прежние ограничения на размер заработной платы и т.д.
Было принято решение, что осуществление этой реформы будет проводиться поэтапно, в течение двух ближайших лет.
Решения июньского Пленума ЦК КПСС представляли собой лишь начало более радикальных экономических реформ, поскольку в сентябре 1987 г. один из главных разработчиков этой реформы академик А.Г. Аганбегян откровенно заявил, что «мы пока не собираемся создавать акционерный капитал и выпускать акции... мы пока развиваем и углубляем рынок потребительских товаров, создаем новый для нас рынок средств производства и оптовую торговлю ими, намечаем реформу цен. Если ко всему этому мы еще создадим рынок капитала, биржи, то это может нас вывести из экономического равновесия». Таким образом, переход предприятий на хозрасчет и самофинансирование рассматривался лишь как первый шаг на пути к созданию многоукладной рыночной экономики.
Июньский Пленум ЦК принял и новые кадровые решения, которые укрепили позиции горбачевской команды:
• полноправными членами Политбюро ЦК стали А.Н. Яковлев, Н.Н. Слюньков и В.П. Никонов;
• кандидатом в члены Политбюро ЦК вместо отставного маршала С.Л. Соколова стал генерал армии Д.Т. Язов.
Кроме того, Пленум ЦК принял беспрецедентное решение о созыве в следующем году XIX партийной конференции, которая целиком должна была сосредоточиться на одном-единственном вопросе — коренной реформе всей политической системы страны. Многие социальные слои советского общества связывали с июньским Пленумом ЦК большие надежды на изменения экономической ситуации к лучшему, однако вскоре стало очевидно, что отказ от советских методов планового хозяйства и принятые нововведения резко ухудшили экономическую ситуацию в стране, а вместе с ней и всю психологическую атмосферу в обществе.
Осенью 1987 г. споры внутри руководства партии выплеснулись наружу. В начале сентября 1987 г. на заседании Политбюро ЦК, которое в отсутствие М.С. Горбачева вел второй секретарь ЦК Е.К. Лигачев, между ним и Б.Н. Ельциным вспыхнул острый конфликт, связанный с тем, что партийный руководитель Москвы перестал согласовывать свои политические шаги с Секретариатом и Политбюро ЦК. После произошедшей перепалки Б.Н. Ельцин направил М.С. Горбачеву, отдыхавшему в своей новой крымской резиденции «Форос», «сопливое письмо», в котором, высказав личную обиду на тов. Е.К. Лигачева, его «негодный» стиль управления и организованную им травлю, поставил вопрос о своей отставке с постов первого секретаря МГК КПСС и кандидата в члены Политбюро ЦК.
Ряд современных либеральных авторов (Р. Пихоя) называет это письмо «документом громадного личного мужества». Их идейные оппоненты (А. Островский) вполне справедливо полагают, что можно с полным основанием утверждать, что на подобный «самоотверженный шаг» Б.Н. Ельцина подтолкнул никто иной, как сам интриган М.С. Горбачев, чтобы руками этого «уральского медведя» расправиться с «консерваторами» в Политбюро. Чтобы отвести от себя подозрения в причастности к этой интриге, сам М.С. Горбачев, который в то время вкупе со своим помощником по международным делал А.С. Черняевым сочинял по заказу двух американских издательств свой «теоретический шедевр» «Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира», предложил Б.Н. Ельцину подождать с решением его вопроса до своего возвращения в Москву.
После возвращения генсека в Москву состоялось очередное заседание Политбюро, посвященное вопросу о «масштабах и темпах перестройки». По итогам обсуждения этого вопроса было принято постановление, текст которого было поручено отредактировать рабочей группе, в состав которой вошли Е.К. Лигачев и А.Н. Яковлев. Второй секретарь ЦК довольно быстро подготовил проект постановления «Об узловых вопросах перестройки в стране и задачах партийных организаций по ее активизации», и по давно заведенной традиции передал его «по кругу». Однако этот проект вернулся от прожженного интригана А.Н. Яковлева в совершенно неузнаваемом виде, и именно в этой редакции был обнародован М.С. Горбачевым на очередном заседании Политбюро ЦК. В связи с этим обстоятельством в начале октября 1987 г. Е.К. Лигачев направил М.С. Горбачеву возмущенное письмо, но генсек, занятый подготовкой доклада к юбилею Великого Октября, не отреагировал на него.
21 октября 1987 г. состоялся Пленум ЦК, посвященный 70-летнему юбилею Великой Октябрьской социалистической революции, на котором с докладом «Великий Октябрь и перестройка — революция продолжается» выступил сам М.С. Горбачев. Возомнив себя новым партийным теоретиком, он особо отметил творческий характер ленинизма и подчеркнул уникальную способность В.И. Ленина отказаться от тех догм, которые не отвечали императивам своего времени и самой жизни. Тем самым он провел прямую параллель с нынешней «перестройкой», заявив о том, что она является ярким доказательством творческого развития «диалектических основ ленинизма». Кроме того, теоретик-генсек впервые подверг серьезной ревизии начальный этап советской истории, который был давно канонизирован в «Кратком курсе истории ВКП(б)».
В частности, он впервые заявил:
1) о положительном значении всех внутрипартийных дискуссий 1920-х гг., которые помогли руководству страны «выработать нужные решения»;
2) о явно недооцененных сталинским политическим руководством возможностях НЭПа и необоснованном отказе от его проведения;
3) о негативных последствиях сплошной коллективизации и непомерной социальной цене революционных преобразований;
4) о создании в конце 1930-х гг. административно-командной системы, которая подмяла под себя не только экономический базис, но и всю политическую надстройку страны, и т.д.
Кроме того, М.С. Горбачев впервые:
1) поставил вопрос о политической реабилитации Н.И. Бухарина, А.И. Рыкова и других деятелей правой оппозиции и заявил о необходимости довести до конца приостановленный процесс реабилитации жертв политических репрессий; и
2) заявил о личной ответственности Л.И. Брежнева за нарастание всех негативных процессов в жизни советского общества в 1970-х — начале 1980-х гг.
После доклада М.С. Горбачева было принято решение прений не открывать, но совершенно неожиданно слово для выступления попросил Б.Н. Ельцин. Е.К. Лигачев, который вел это заседание Пленума ЦК, никак не отреагировал на этот факт, однако интриган М.С. Горбачев, заявив что «у товарища Ельцина есть какое-то заявление», предоставил ему слово. Прекрасно зная о письме Б.Н. Ельцина на его имя, М.С. Горбачев, конечно, понимал, зачем он просил слова, и не ошибся в своих прогнозах. В своем довольно сумбурном выступлении Б.Н. Ельцин вновь заявил:
1) об отставании темпов «перестройки»;
2) о существовании серьезной оппозиции этой политике среди значительной части партийно-государственной бюрократии;
3) о своей невозможности работать с Е.К. Лигачевым и другими консерваторами в Политбюро и
4) о своей отставке с поста кандидата в члены Политбюро ЦК.
После ельцинского заявления началась бурная «дискуссия», умело направляемая М.С. Горбачевым, в ходе которой несостоявшийся «бунтарь» был буквально размазан по стенке всеми выступавшими членами ЦК, в том числе А.Н. Яковлевым, Э.А. Шеварднадзе, Н.И. Рыжковым, А.А. Громыко, Е.К. Лигачевым, В.А. Медведевым и многими другими членами ЦК. Вопреки веским ожиданиям, решение о его отставке принято так и не было, а в заключительной резолюции Пленума ЦК только содержалась кондовая запись о признании выступления «товарища Ельцина Б.Н. политически ошибочным».
Зато на этом Пленуме ЦК в отставку был отправлен член Политбюро, первый заместитель председателя Совета Министров СССР Г.А. Алиев, который был одним из немногих членов высшего руководства страны, работавший буквально на износ и представлявший реальную опасность для М.С. Горбачева. Воспользовавшись тем, что Г.А. Алиев после смерти своей супруги перенес тяжелейший инфаркт, он фактически вынудил его подписать заявление о своей отставке и выкинул этого выдающегося государственного деятеля страны из большой политики.
7―8 ноября 1987 г. состоялись грандиозные торжества по случаю юбилейной годовщины Великого Октября, на которых М.С. Горбачев слово в слово повторил свой доклад на большом торжественном заседании, прошедшем в Кремлевском Дворце съездов. А 9 ноября Б.Н. Ельцин, будучи в пьяном невменяемом состоянии, совершил опереточную попытку «самоубийства» и был госпитализирован в ЦКБ. Несмотря на эту «трагедию», Политбюро ЦК приняло решение заменить Б.Н. Ельцина на посту первого секретаря МГК Л.Н. Зайковым, который при этом сохранил за собой прежний пост секретаря ЦК по оборонной промышленности.
По мнению ряда либеральных авторов (Р. Пихоя), отставка Б.Н. Ельцина, несмотря на то, что она была поддержана всеми членами Политбюро, объективно способствовала укреплению консервативного крыла в высшем руководстве страны, видными членами которого были Е.К. Лигачев, А.А. Громыко, М.С. Соломенцев, Л.Н. Зайков, В.И. Воротников и В.М. Чебриков.
Другие авторы (А. Островский) не склонны столь примитивно оценивать эти события, и полагают, что вся заварушка, связанная с Б.Н. Ельциным, стала первым звеном хитроумной интриги, затеянной М.С. Горбачевым и А.Н. Яковлевым, главной целью которой была нейтрализация Е.К. Лигачева и Ко.
11 ноября 1987 г. состоялся Пленум МГК КПСС, который зримо показал всему руководству страны и самим москвичам, какую негативную и разрушительную роль сыграл Б.Н. Ельцин за неполных два года в качестве руководителя Москвы, как безжалостно он расправлялся с партийными и хозяйственными кадрами столицы, доведя двух секретарей райкомов партии до самоубийства, как полностью разрушил всю систему управления городским хозяйством и социальной сферой и т.д. В результате жесткого и принципиального разговора он был с позором снят со своей должности, и новым первым секретарем МГК был избран член Политбюро и Секретариата ЦК Л.Н. Зайков.
Еще не успели затихнуть страсти, вызванные отставкой Б.Н. Ельцина, как произошел новый конфликт в Политбюро, причиной которого стали серьезные разногласия по вопросам экономической реформы и крайнее недовольство ряда его членов жестким стилем работы второго секретаря ЦК. Как явствует из мемуаров Е.К. Лигачева, представленный Н.И. Рыжковым план развития народного хозяйства страны на 1988 г. вызвал острые споры на одном из заседаний Политбюро. Одна часть членов высшего руководства страны, в частности, А.Н. Яковлев и В.А. Медведев, посчитали его слишком умеренным, а другая часть в лице самого Е.К. Лигачева, В.И. Воротникова, Л.Н. Зайкова, В.П. Никонова и Н.Н. Слюнькова, напротив, посчитали его слишком радикальным и призвали к большей «осмотрительности» и «постепенности» в проведении экономической реформы. В результате произошло то, чего еще никогда не было в истории Политбюро — представленный правительством проект плана не получил поддержки большинства его членов.
М.С. Горбачев, естественно, был на стороне первой группировки, поэтому он добился того, чтобы через некоторое время проект этого плана был все-таки утвержден, причем в гораздо более радикальном виде, поскольку госзаказ по многим министерствам был снижен сразу на одну треть, а в некоторых отраслях — наполовину и более процентов. Все это зримо свидетельствовало о том, что Е.К. Лигачев не только как второй секретарь ЦК, но и как куратор всей кадровой политики партии становился одним из важнейших препятствий на путь дальнейших задуманных генсеком и его командой перемен, поэтому его надо было срочно «остановить».

Тема: Второй этап «горбачевской перестройки» в 1988―1989 гг.

План:
1. Курс на политическую реформу и новый этап горбачевской «перестройки».
2. XIX партийная конференция и ее итоги.
3. Развитие политической реформы во второй половине 1988 г.
4. Создание первых легальных антисоветских политических структур.
5. Первые итоги горбачевской экономической реформы.
6. Выборы народных депутатов СССР и обострение политической ситуации в стране.
7. Тбилисские события в апреле 1989 г.
8. Накануне I съезда народных депутатов СССР.
9. I Съезд народных депутатов СССР и его итоги.
10. Развитие политической ситуации в стране во второй половине 1989 г.
   а) Национальный вопрос и кадровая чистка в Политбюро.
   б) Новая экономическая реформа.
   в) Консолидация либеральной оппозиции.
11. II Съезд народных депутатов СССР и его итоги.
1. Курс на политическую реформу и новый этап горбачевской «перестройки»
В конце декабря 1987 г. на последнем предновогоднем заседании Политбюро М.С. Горбачев предложил всем его членам «крепко поразмыслить», «сформировать концепцию перестройки» и «обсудить все в январе». Подготовку материалов для этого обсуждения генсек поручил А.И. Лукьянову, который в начале января 1988 г. направил ему документ под названием «Набросок возможной концепции дальнейшей демократизации советского государственного строя (к XIX Всесоюзной партийной конференции)».
В процессе планируемой демократизации советского общества А.И. Лукьянов выделил три направления:
1) кардинальное усиление властных полномочий Советов и контроля с их стороны за деятельностью подчиненного им государственного аппарата;
2) обеспечение дополнительных и эффективных гарантий демократических прав и свобод советского человека;
3) проведение глубокой реформы всей системы советского законодательства и деятельности всех правоохранительных органов.
В связи с этим предлагалось «решительно устранить двоевластие партии и Советов, которое прочно укоренилось за последние пять десятилетий» и передать Советам реальную государственную власти, чтобы партия, «освободившись от несвойственных ей функций хозяйственного управления, смогла бы, наконец, сосредоточиться на осуществлении своей авангардной роли, определяя главные направления политики, расставляя и контролируя кадры, соединяя в общественное русло действия всех государственных и общественных организаций». Одновременно с этим намечалась реформа самой государственной власти. Прежде всего имелось ввиду введение альтернативных выборов. При этом предлагалось «возвращение к ленинской системе съездов Советов, при которой население избирает только низовые звенья Советов, а все остальные органы власти формируются съездами Советов».
Тогда же, в начале января 1988 г. на первом в новом году заседании Политбюро ЦК М.С. Горбачев активно продолжил гнуть свою политическую линию и распорядился «больше не ставить в повестку дня его заседаний хозяйственные вопросы», чем: 1) фактически отстранил весь состав Политбюро от реального обсуждения всех проблем экономической реформы и 2) вывел правительство страны из-под текущего контроля со стороны высших органов партии.
Одновременно М.С. Горбачев выступил за резкое сокращение числа заседаний Секретариата ЦК, мотивировав свое предложение необходимостью борьбы с бюрократизмом. Хотя на самом деле он преследовал совершенно иную цель:
1) прежде всего, он решил существенно ослабить и нейтрализовать роль Секретариата ЦК как коллегиального руководящего органа партии, работавшего в постоянном режиме;
2) сознавая, что его «перестройка» вступает в решающую стадию, он стремился полностью парализовать возможное сопротивление его политическому курсу среди консервативного крыла в руководстве партией, олицетворением которого стал второй секретарь ЦК Е.К. Лигачев, который по должности вел все заседания Секретариата ЦК и осуществлял реальное оперативное руководство всем центральным партийным аппаратом и реализацией его решений в жизнь.
Эта тенденция отстранения партии от реального руководства страной дала о себе знать и при подготовке очередного Пленума ЦК, который состоялся в середине февраля 1988 г., поскольку впервые в истории партии доклад генсека был вынесен на суд членов ЦК без предварительного обсуждения на Политбюро ЦК.
На этом Пленуме М.С. Горбачев выступил с докладом «Об идеологическом обеспечении перестройки», который был опубликован во всех центральных газетах под звонким названием «Революционной перестройке — идеологию обновления». Основные положения этого доклада действительно носили революционный характер, поскольку в нем содержались крамольные идеи о том, что:
• поразивший страну кризис носит «не частный, а общий, системный характер»;
• логика реформ требует не простого совершенствования всей советской системы, а «вторжения в самые ее основы»;
• главным направлением дальнейшего движения вперед является «перестройка всей политической системы», а ее «коренным вопросом является разграничение функций партийных и государственных органов».
В этом же докладе М.С. Горбачев, возомнивший себя новым В.И. Лениным, подобно ему указал на срочную необходимость провести «коренную перемену всей точки зрения на социализм», однако, понимая, что этот «теоретический пассаж» может насторожить непосвященных членов ЦК, он цинично и лживо заявил, что «в нашей работе мы должны действовать, руководствуясь нашими, марксистско-ленинскими принципами, а принципами, товарищи, мы не должны поступаться ни под какими предлогами».
На этом Пленуме ЦК произошли очередные кадровые перестановки:
• кандидатами в члены Политбюро ЦК были избраны Г.П. Разумовский и Ю.Д. Маслюков;
• новым секретарем ЦК по оборонке стал О.Д. Бакланов;
• Б.Н. Ельцин был выведен из Политбюро ЦК и «сослан» в ранге министра первым заместителем председателя Государственного строительного комитета СССР.
Естественно, все эти перестановки имели свою логику, так как:
1) повышение политического статуса Г.П. Разумовского, который был главным партийным «кадровиком», выводило его из непосредственного подчинения Е.К. Лигачева;
2) вхождение Ю.Д. Маслюкова в состав высшего партийного ареопага было связано с тем, что, оставаясь на прежнем посту председателя Военно-промышленной комиссии, он становился новым председателем Госплана СССР и первым заместителем председателя Совета Министров СССР;
3) назначение министра оборонной промышленности СССР О.Д. Бакланова новым секретарем ЦК, курирующим весь военно-промышленный комплекс страны, было связано с переходом на работу в Московский горком партии Л.Н. Зайкова, а также с тем обстоятельством, что сам М.С. Горбачев накануне задуманных им «разоруженческих инициатив» и грандиозных планов конверсии военного производства панически боялся испортить отношения с очень влиятельными военно-промышленными кругами страны и стал откровенно заигрывать с ними;
4) наконец, новое назначение Б.Н. Ельцина, вероятнее всего, было связано с тем, что М.С. Горбачев, хорошо предвидя все свои дальнейшие шаги по разрушению политического и общественного строя страны, решил держать его «на коротком поводке» и использовать в нужный политический момент, но, как всегда, просчитался. Ведь генсек мог совершенно спокойно сослать несостоявшегося «бунтаря» в качестве советского посла в любую из «банановых республик» Африки, но сознательно не сделал этого.
Политическая ситуация в стране стала резко обострятся. Все громче стали звучать голоса тех представителей творческой и научной интеллигенции, которые категорически не принимали новый политический курс М.С. Горбачева и его команды.
В середине марта 1988 г. на страницах русской патриотической газеты «Советская Россия», главным редактором которой был В.В. Чикин, была опубликована письмо-статья «Не могу поступаться принципами», автором которой была доцент Ленинградского технологического института Н.А. Андреева. Общее содержание этой статьи, название которой было взято из последнего горбачевского «пассажа» на Пленуме ЦК, состояло в констатации того, что:
1) критика сталинских репрессий в либеральных печатных изданиях превратилась в разнузданную критику всей политики партии в эпоху индустриализации и коллективизации страны;
2) сторонники «леволиберального социализма» и откровенные «троцкисты», стоящие на западнических и космополитических позициях, занялись самой настоящей фальсификацией истории и теории социализма;
3) необходимо твердо стоять на почве «классового подхода» в оценке событий прошлого и настоящего нашей страны и т.д.
В тот же день по рекомендации своего нового помощника Г.Х. Шахназарова М.С. Горбачев ознакомился с этой статьей, но никак не отреагировал на нее, поскольку в Москве отсутствовал его главный «идеологический гуру» А.Н. Яковлев, да и сам генсек на следующий день отправлялся с государственным визитом в Югославию. После возвращения М.С. Горбачева и А.Н. Яковлева из зарубежных поездок генсек, умело накачанный «хромоногим дьяволом», решил дать бой консерваторам в Политбюро. В конце марта 1988 г. в течение двух дней на Политбюро шли самые жаркие баталии вокруг этого письма. М.С. Горбачев, активно поддержанный Н.И. Рыжковым, Э.А. Шеварднадзе и В.А. Медведевым, буквально сорвавшись с цепи, стал всячески поносить И.В. Сталина и сталинизм самыми последними словами. Более того, прожженный партийный интриган-«демократ» А.Н. Яковлев, который, вероятнее всего, и был главным режиссером этого спектакля, в духе «лучших» партийных традиций припечатал к этому письму обвинительный ярлык — «манифест антиперестроечных сил» и подвел «теоретический базис» под свое определение. Результатом этого обсуждения стала подготовленная А.Н. Яковлевым, В.И. Болдиным и другими «реформаторами» анонимная редакторская статья «Принципы перестройки, революционность мышления и действий», опубликованная в «Правде» в начале апреля 1988 г., которая стала определенным водоразделом в развитии политических процессов в стране.
Статья Н.А. Андреевой, в подготовке и публикации которой был не вполне обоснованно обвинен Е.К. Лигачев, открывала для М.С. Горбачева и Ко прекрасную возможность нанести превентивный удар по консерваторам, который был необходим, так как в это время шла подготовка к XIX партийной конференции. К тому времени никаких видимых серьезных покушений на основы марксизма-ленинизма еще не наблюдалось, что позволяло без особого труда отвергнуть все обвинения Н.А. Андреевой как абсолютно беспочвенные, и в связи с этим дискредитировать любую критику перестройки. Эта статья позволяла также поставить вопрос о необходимости сломить сопротивление консерваторов, для чего реформировать всю политическую систему страны.
В своих мемуарах «Омут памяти» А.Н. Яковлев прямо характеризует статью Н.А. Андреевой как «малый мятеж против перестройки». С этой оценкой вполне можно согласиться, но при одном принципиальном уточнении — как и знаменитый корниловский мятеж, этот «мятеж» был спровоцирован теми, кто его потом и подавил. Более того, еще один «прораб горбачевской перестройки» А.С. Черняев не менее цинично писал, что «если бы не было Нины Андреевой, ее надо было бы выдумать, поскольку именно после этой статьи пошел такой шквал критики сталинизма в газетах и журналах, такая раскованность, что до того дня Е. Лигачев и его команда не потерпели бы и дня».
Команда М.С. Горбачева продолжила наращивать усилия по проведению политической реформы, и в середине апреля 1988 г. он «в три приема, чтобы создать непринужденную и доверительную атмосферу, провел беседы со всеми секретарями ЦК компартий республик, крайкомов и обкомов партии». В общей сложности в этих «беседах» приняло участие больше 150 человек, в ходе которых генсек едва ли не впервые открыто поставил под сомнение правомерность существования 6-й статьи Конституции СССР о руководящей и направляющей роли партии.
После окончания этих встреч состоялось заседание Секретариата ЦК, на котором была создана рабочая группа по доработке тезисов доклада М.С. Горбачева на XIX партийной конференции. Первый, еще вполне «сырой» вариант этих тезисов был подготовлен двумя помощниками генсека — И.Т. Фроловым и Г.Х. Шахназаровым.В конце апреля 1988 г. М.С. Горбачев пригласил на приватную беседу в свою резиденцию А.Н. Яковлева, В.А. Медведева, Н.Н. Слюнькова, А.И. Лукьянова, И.Т. Фролова, А.С. Черняева, В.И. Болдина, С.А. Ситаряна, Г.Х. Шахназарова, В.П. Можина и Н.Б. Биккенина, где провел с ними «обстоятельный разговор о характере тезисов». Затем эти тезисы были переданы рабочей группе, которая расположилась в поселке Волынское-2, где завершающая работа над ними велась уже под непосредственным руководством А.Н. Яковлева.
В конце мая 1988 г. «горбачевские тезисы» были рассмотрены на Политбюро и одобрены Пленумом ЦК, а затем опубликованы в «Правде». Главное место в этом документе занимали следующие положения:
1) необходимо вернуть Советам реальные властные полномочия, передав на их рассмотрение и решение все без исключения конкретные вопросы государственной, хозяйственной и социально-культурной жизни страны»;
2) исключить из повседневной практики принятие постановлений партийных комитетов, содержащих прямые указания государственным, хозяйственным органам и общественным организациям, поскольку отныне свой политический курс партия должна проводить через коммунистов, работающих в органах государственной власти;
3) для реализации последнего положения предполагалось разрешить секретарям партийных комитетов совмещать свои партийные посты с руководящими должностями в Советах;
4) предлагалось принципиально изменить характер самих выборов, которые впервые должны стать действительно свободными и альтернативными;
5) создать материальные и правовые условия для реализации конституционных прав и свобод граждан, т.е. свободы слова, печати, собраний, митингов, уличных шествий и демонстраций и других.
В «горбачевских тезисах» ничего не говорилось о свободе союзов или партий, но подчеркивалось, что «возникает необходимость в ближайшее время определить правовую основу деятельности всех общественных организаций, добровольных обществ и самодеятельных объединений».
О том, что эти «тезисы» имели не декларативный характер, свидетельствует следующий факт: в начале апреля 1988 г., когда работа над ними еще только начиналась, уже были подготовлены проекты законов о гласности, о средствах массовой информации, о свободе совести, о добровольных общественных и творческих союзах, о порядке проведения собраний, митингов и демонстраций, и велась активная работа над законами о профсоюзах и молодежи. В конечном итоге все ограничилось только тем, что в конце мая 1988 г. был утвержден новый закон «О кооперации», который положил начало приватизации и открыл возможность для легализации «теневых капиталов» в стране.
За неделю до начала конференции состоялось обсуждение проекта доклада М.С. Горбачева на очередном заседании Политбюро, где по странному стечению обстоятельств все его члены, в том числе вожди «консерваторов» А.А. Громыко, В.В. Щербицкий и Е.К. Лигачев, поддержали эти «новаторские предложения», которые, по сути, означали «разгосударствление партии».
2. XIX партийная конференция и ее итоги
28 июня 1988 г. состоялось открытие XIX партийной конференции, на рассмотрение которой было вынесено два основных вопроса:
1) «О ходе реализации решений XXVII съезда КПСС, основных итогах первой половины двенадцатой пятилетки и задачах партийных организаций по углублению процесса перестройки» и
2) «О мерах по дальнейшей демократизации жизни партии и общества».
В центре внимания делегатов конференции оказался второй вопрос, ради которого она, собственно говоря, и созывалась. По мнению ряда современных авторов (Р. Пихоя), «в ходе многочисленных выступлений на конференции довольно ясно определились два крыла в партии». Одно из них (В.В. Бакатин, Л.И. Абалкин, М.А. Ульянов) — «реформаторское», которое выступало за горбачевскую формулу «больше демократии — больше социализма», а другое (Ю.В. Бондарев, Г.В. Колбин, А.А. Логунов) — «консервативное», которое выступало с позиций противников перестройки. Представляется, что подобная трактовка расстановки политических сил внутри партии носит довольно примитивный характер. В частности, если говорить о выступлении директора Института экономики АН СССР академика Л .И. Абалкина, то он:
1) выступил с резкой критикой популярной тогда концепции «ускорения» и заявил, что экономика страны нуждается не столько в увеличении темпов экономического роста, сколько в структурной перестройке;
2) заявил о том, что в нынешних условиях именно решение экономических, а не политических задач должно стать магистральным направлением работы всей партии по реформированию советского общества;
3) первым подверг сомнению поспешное горбачевское предложение о совмещении партийных и государственных постов.
Все эти заявления настолько возмутили М.С. Горбачева, что он был вынужден тут же прокомментировать их, и обвинил Л.И. Абалкина в «экономическом детерминизме». Вместе с тем это выступление было высоко оценено главой правительства Н.И. Рыжковым, который вскоре предложил Л.И. Абалкину стать его советником по вопросам экономической реформы.
Что касается выступления выдающегося советского писателя Ю.В. Бондарева, то оно действительно стало одним из самых критических выступлений в хоре той восхищенной «словесной шелухи», которая неслась в адрес «перестройки» и ее инициатора. Будучи умудренным «инженером человеческих душ», прошедшим самое пекло войны в лейтенантских погонах, он образно сравнил «перестройку» с самолетом, который поднялся в воздух, совершенно не зная место своего будущего приземления.
В центре внимания делегатов конференции оказались также выступления двух ярых политических оппонентов, о существовании которых, но только кулуарно, говорили все последнее время — Б.Н. Ельцина и Е.К. Лигачева. Сначала на трибуну якобы «прорвался с боем» Б.Н. Ельцин, который выступил с тем же набором голословных и чисто популистских обвинений, которые содержались в его сумбурном выступлении на Пленуме ЦК в октябре 1987 г. В частности, он заявил о том, что:
1) «перестройка» практически не затронула партию и, прежде всего, ее консервативный аппарат;
2) необходимо привлечь к ответственности тех лидеров партии, т.е. членов Политбюро, которые довели страну до нынешнего кризисного состояния;
3) следует разобраться со всеми номенклатурными привилегиями партийной верхушки и ликвидировать их и т.д.
Кроме того, в конце своего выступления Б.Н. Ельцин обратился к делегатам конференции с просьбой о прижизненной «политической реабилитации».
Конечно, это откровенно популистское выступление было с восторгом встречено значительной частью советских людей, особенно творческой интеллигенцией, которые еще не знали, что собой представлял этот «народный трибун» и «партийный бунтарь», бывший на поверку банальным алкоголиком и популистом. Поэтому все последующие выступления с критикой Б.Н. Ельцина, особенно эмоциональная речь Е.К. Лигачева, были встречены с большим неприятием в обществе. С этого момента Б.Н. Ельцин, фактически вернувшись в «большую политику», стал стремительно набирать политические очки и постепенно превращаться в лидера всей либеральной оппозиции.
По итогам работы XIX партийной конференции было принято пять итоговых резолюций: «О демократизации советского общества и реформе политической системы», «О межнациональных отношениях», «О борьбе с бюрократизмом», «О гласности» и «О правовой реформе».
Главное место в этом ряду заняла первая резолюция, которая дала старт реформе всей политической системы страны. В частности, было решено незамедлительно внести в Конституцию СССР поправки о создании Съезда народных депутатов СССР и принять соответствующий закон о выборах, в апреле 1989 г. провести на основании нового закона выборы народных депутатов СССР, а осенью 1989 г. провести аналогичные выборы во всех союзных республиках.
Не менее серьезные новшества содержались и в резолюции по национальному вопросу, которые в конечном итоге заложили фундамент разрушения всей союзной федерации. В частности, в этой резолюции говорилось:
1) о необходимости перераспределения власти от союзного центра в пользу республик;
2) о постепенном переходе республик и регионов на принципы хозрасчета;
3) о развитии прямых связей между союзными республиками, минуя союзный центр;
4) о лишении русского языка статуса государственного языка и признание его в качестве средства межнационального общения и т.д.
Через три недели после партийной конференции Политбюро ЦК постановило провести до конца текущего года во всех партийных организациях страны отчетно-перевыборные собрания и конференции и подготовить все документы, необходимые для реформы политической системы страны. В конце июля 1988 г. очередной Пленум ЦК утвердил постановление Политбюро о создании комиссии ЦК во главе с М.С. Горбачевым для подготовки предложений, связанных с осуществлением политической реформы. Одновременно в рамках комиссии была создана рабочая группа по подготовке поправок к Конституции СССР, которую возглавили два профессиональных юриста и прожженных партийных аппаратчика — А.И. Лукьянов и Г.Х. Шахназаров, руками которых М.С. Горбачев стал уничтожать советский политический строй.
Затем «Правда» опубликовала постановление Пленума ЦК «О практической работе по реализации решений XIX Всесоюзной конференции КПСС», в котором говорилось, что:
1) необходимо в кратчайшие сроки осуществить практические шаги по разграничению функций партийных комитетов и Советов народных депутатов всех уровней;
2) впредь исключить принятие совместных постановлений партийных комитетов и исполнительно-распорядительных органов Советов;
3) решительно пресекать любые попытки работников партийного аппарата вмешиваться в осуществление полномочий советских органов власти.
Это «самоотречение» правящей партии от власти необходимо было облечь в юридическую форму, поэтому далее в опубликованном постановлении ставилась прямая задача: подготовить и представить на всенародное обсуждение в октябре 1988 г. проекты закона «Об изменениях и дополнениях Конституции СССР» и закона «О выборах народных депутатов СССР», провести эти выборы в марте 1989 г., а уже в апреле 1989 г. созвать Съезд народных депутатов СССР, который изберет новый Верховный Совет СССР.
Одновременно предлагалось:
1) «развернуть в Верховном Совете СССР работу над проектами законов о молодежи, о правах профсоюзов, о добровольных обществах, органах общественной самодеятельности и иных самодеятельных объединениях, о печати, других законодательных актов, вытекающих из реформы политической системы»;
2) «подготовить к началу 1989 г. необходимые материалы по вопросам совершенствования межнациональных отношений в СССР для рассмотрения на Пленуме ЦК КПСС»;
3) «до середины 1989 г. осуществить в основном судебную реформу, перестройку деятельности прокуратуры, арбитража, следственных органов, адвокатуры, юридической службы в народном хозяйстве и провести серьезную работу по совершенствованию уголовного законодательства».
Характеризуя значение XIX партийной конференции, сам М.С. Горбачев позднее говорил, что она стала «по-настоящему поворотным моментом, после которого перестройка начала приобретать необратимый характер», более того, «перестройку можно датировать именно этим временем, а все остальное — это прелюдия перестройки».
Конечно, М.С. Горбачев, будучи многоопытным партийным функционером, не мог не понимать, что разделяя партию и государство — этих двух сиамских близнецов, он ставит на край гибели и партию, и государство. Несмотря на это, в начале августа 1988 г., находясь на отдыхе в своей новой крымской резиденции в Форосе, он приступил к созданию очередного «теоретического» шедевра — брошюры под названием «О социализме», в которой с присущим ему цинизмом продолжал дурачить партию и народ о «перестройке, призванной раскрыть все преимущества социализма».
3. Развитие политической реформы во второй половине 1988 г.
После возвращения в Москву главные усилия М.С. Горбачева и его команды были направлены на то, чтобы «разработать концепцию преобразования партийного аппарата, и в первую очередь самого Центрального Комитета партии». В результате в конце августа 1988 г. на свет появилась горбачевская записка «К вопросу о реорганизации партийного аппарата», в которой предлагались беспрецедентные меры:
1) передать все функции по оперативному управлению экономикой от соответствующих отделов ЦК Совету Министров СССР;
2) в связи с этим обстоятельством сократить партийный аппарат всех уровней на 700—800 тыс. человек, в том числе половину ответственных и технических работников аппарата ЦК, т.е. около 1500 человек.
В начале сентября 1988 г. эта записка была рассмотрена на заседании Политбюро ЦК, и хотя ряд его членов, в частности, Е.К. Лигачев, Н.И. Рыжков и В.И. Воротников, высказали веские опасения, что столь радикальные меры могут привести к параличу всей системы управления народным хозяйством страны, это убийственное решение было принято. В результате внутри партийного аппарата, как в центре, так и на местах, сложился очень мощный очаг сопротивления горбачевским начинаниям, поскольку практически все партаппаратчики стали тихо ненавидеть генсека и его команду «реформаторов».
Одновременно М.С. Горбачев начал радикально менять и свое отношение к старой команде «реформаторов» и избавляться от прежних соратников, с которыми он начал «политику ускорения». Свое новое отношение к бывшим соратникам по перестройке М.С. Горбачев ярко продемонстрировал в конце сентября 1988 г., когда состоялся очередной Пленум ЦК, прошедший, по словам очевидцев, «не более получаса». За столь короткое время без всяких дискуссий и прений, с подачи «демократа» М.С. Горбачева были приняты важнейшие политические и кадровые решения:
• Прежде всего, в отставку были отправлены партийные «аксакалы» — старейший член Политбюро, председатель Президиума Верховного Совета СССР A.А. Громыко, член Политбюро, председатель КПК при ЦК М.С. Соломенцев, кандидат в члены Политбюро, секретарь ЦК В.И. Долгих, кандидат в члены Политбюро, первый заместитель ПВС СССР П.Н. Демичев и один из самых «молодых» секретарей ЦК уже горбачевского призыва А.Ф. Добрынин;
• Полноправным членом Политбюро стал секретарь ЦК по идеологии В.А. Медведев, новым секретарем ЦК по правовым вопросам был избран председатель КГБ СССР генерал армии В.М. Чебриков и новыми кандидатами в члены Политбюро стали А.В. Власов и А.П. Бирюкова.
• Сам М.С. Горбачев был рекомендован на пост председатели Президиума Верховного Совета СССР, А.И. Лукьянов — на пост первого заместителя председателя ПВС СССР, В.И. Воротников — на пост председателя Президиума Верховного Совета РСФСР, А.В. Власов — на должность председателя Совета Министров РСФСР, первый секретарь ЦК КП Латвии Б.К. Пуго — на пост председателя КПК при ЦК КПСС, первый секретарь Кемеровского обкома В.В. Бакатин — на пост министра внутренних дел СССР, а начальник ПГУ КГБ СССР генерал-полковник B.А. Крючков — на пост нового председателя КГБ СССР.
• Вместо прежних 20 отраслевых отделов ЦК было создано всего несколько комиссий ЦК, которые полностью утратили прежние управленческие функции. Е.К. Лигачев и В.П. Никонов возглавили Комиссию по сельскому хозяйству, В.А. Медведев — Идеологическую комиссию, А.Н. Яковлев — Международную комиссию, В.М. Чебриков — Правовую комиссию, Н.Н. Слюньков — Социально-экономическую комиссию и Г.П. Разумовский — Комиссию партийного строительства.
Коренная реформа центрального партийного аппарата естественным образом поставила на повестку дня вопрос о роли Секретариата ЦК, который на протяжении десятилетий являлся основным рабочим органом ЦК КПСС. Он собирался регулярно раз в неделю и коллегиально решал все текущие вопросы партийного и государственного строительства. Заседания Секретариата ЦК традиционно проводил секретарь ЦК, занимавший в партийной иерархии второе после генсека место и обладавший огромными властными полномочиями. С момента прихода к власти М.С. Горбачева этот пост де-юре занимал Е.К. Лигачев, но с начала 1988 г., когда его взгляды вошли в непримиримое противоречие с взглядами новой горбачевской команды, генсек стал сознательно ограничивать властный ресурс второго секретаря ЦК.
В начале октября 1988 г. на первом после Пленума ЦК заседании Политбюро М.С. Горбачев заявил, что отныне «необходимость проведения Секретариата ЦК будет определять сам генсек, а вести его заседания по очереди, ежемесячно, будут все секретари ЦК». До конца года состоялось всего несколько заседаний этого рабочего органа, которые провели сам М.С. Горбачев, а затем В.А. Медведев, на этом заседания Секретариата ЦК прекратились сами собой и «партия лишилась своего оперативного штаба по руководству страной». В результате Е.К. Лигачев, который курировал всю идеологию и кадры и вел заседания Секретариата ЦК, утратил свое прежнее положение и вскоре перешел в открытую оппозицию к генсеку.
Едва завершился сентябрьский Пленум ЦК, как возглавляемая А.И. Лукьяновым и Г.Х. Шахназаровым комиссия ЦК представила свои поправки к Конституции СССР, которые были направлены на рассмотрение М.С. Горбачева. В двадцатых числах октября в печати были опубликованы проекты законов «Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного Закона) СССР» и «О выборах народных депутатов СССР», которые должны были пройти процедуру всенародного обсуждения. Однако уже через пять дней состоялся новый Пленум ЦК, который в ускоренном порядке рассмотрел вопрос «О мерах по осуществлению реформы в области государственного строя» и на следующий день внеочередная сессия Верховного Совета СССР одобрила эти законопроекты.
В начале декабря 1988 г. М.С. Горбачев подписал постановление Президиума Верховного Совета СССР «О порядке введения в действие Закона СССР «Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного Закона) СССР», в соответствии с которым в стране учреждался новый высший орган государственной власти — Съезд народных депутатов СССР, который получил право избирать постоянно действующий Верховный Совет СССР. А спустя три дня был подписан закон «О выборах народных депутатов СССР», в соответствии с которым общее количество народных депутатов определялось в 2250 человек, из которых 1500 депутатов подлежали избранию на всенародных альтернативных выборах по мажоритарным округам, а 750 депутатов — делегировались общественными организациями страны. Поскольку ЦК КПСС имел прекрасную возможность определять состав этих 750 депутатов, то для контроля над работой Съезда народных депутатов СССР ему требовалось получить на альтернативных выборах чуть больше 370 мандатов в 1500 избирательных округах, что гарантировало «демократическому» горбачевскому руководству необходимое большинство голосов.
4. Создание первых легальных антисоветских политических структур
Параллельно с реформой политической системы, которую проводила узкая группировка горбачевских клевретов, началась бурная активизации общественной жизни страны. По неполным данным КГБ СССР, только в одной Москве за прошедший год состоялось более 600 несанкционированных митингов, организованных рядом неформальных, не подконтрольных партии структур, в развитии которых начинается совершенно новый этап.
В марте 1988 г. ведущий научный сотрудник Института государства и права АН СССР Б.П. Курашвили, который, к слову сказать, был выпускником Высшей школы КГБ СССР, выступил с идеей объединения сторонников перестройки и создания общероссийского «Демократического союза» или «Народного фронта в поддержку перестройки». В апреле 1988 г. в Москве возникла так называемая «Клубная партийная группа», в состав которой вошли «Демократическая перестройка», «Перестройка-88», «Народное действие», «Социальная перестройка» и другие структуры, «вождями» которых стали несколько вузовских преподавателей, в частности, Г.Г. Гусев, В.Н. Лысенко, И.Б. Чубайс и С.Б. Шеболдаев.
В начале мая 1988 г. под Москвой состоялся учредительный съезд «Демократического союза», лидером которого стала В.Н. Новодворская, а в начале июня в Москве состоялся «форум демократической общественности», в котором принял участие ректор МГИАИ Ю.Н. Афанасьев. Главным итогом этого форума стало решение о создании Организационного комитета Московского народного фронта, и хотя вскоре в самом Оргкомитете возник раскол между социалистами и либералами, в конце июля 1988 г. было объявлено о создании Московского народного фронта.
В Ленинграде вопрос о создании аналогичной организации под названием «Союз демократических сил» был рассмотрен на заседании клуба «Перестройка» в конце мая 1988 г., а уже через десять дней возник инициативный комитет Народного фронта Ленинграда, позднее преобразованный в организацию «За народный фронт».
В начале июня 1988 г. в Литве появилась организация, получившая название «Движение за перестройку», которую возглавили детский писатель В.К. Петкявичус и академик Э.И. Вилкас. Тогда же в Прибалтике стали создаваться и первые политические партии, которые открыто провозгласили курс на независимость и выход из состава СССР — Партия национальной независимости Эстонии, Движение за национальную независимость Латвии, Лига свободной Литвы и ряд других.
В начале августа 1988 г. М.С. Горбачев направил в Прибалтику А.Н. Яковлева, который в своем выступлении на собрании в Академии наук Литовской ССР прямо заявил, что «когда В.И. Ленин писал о суверенных республиках, он говорил, что лишь два вопроса составляют общесоюзный интерес — оборона и внешняя политика». Тем самым член Политбюро и секретарь ЦК, один из ближайших сподвижников генсека, открыто признал, что является сторонником развала единого союзного государства и превращения его в аморфную конфедерацию «свободных республик». Завершив свой политический вояж и сорвав бурные аплодисменты у всех русофобов и сепаратистов, А.Н. Яковлев отправился в крымскую резиденцию генсека и заверил его, что «все прибалтийцы выступают за перестройку и за Союз», поэтому «нам не следует выступать с позиции осуждения народных фронтов, а нужно всячески поддержать их и сотрудничать с ними».
Осенью 1988 г. процесс создания альтернативных политических структур антисоветской и русофобской направленности стал набирать новые обороты. В сентябре 1988 г. украинские националисты объединились в народное движение «Рух», а в октябре прошли учредительные съезды Народных фронтов Эстонии, Латвии и Литвы, к которым с приветствиями обратились новоиспеченные первые секретари ЦК прибалтийских компартий В.И. Вяляс, Я.Я. Вагрис и А.М. Бразаускас.
В середине октября 1988 г. состоялось заседание Политбюро, на котором был поставлен вопрос о подготовке Пленума ЦК по межнациональным отношениям. Выступая на этом заседании, М.С. Горбачев ни словом не обмолвился о тревожной ситуации, складывавшейся в Прибалтике, однако на следующий день он предложил Н.Н. Слюнькову выехать в Литву, В.А. Медведеву — в Латвию, а В.М. Чебрикову — в Эстонию. Эти поездки состоялись сразу после праздника, т.е. в первой декаде ноября 1988 г., и по свидетельству А.С. Черняева, «привели в ужас трех членов Политбюро».
В современной либеральной историографии (Р. Пихоя, В. Согрин, Р. Медведев, Л. Млечин) создание всех массовых движений «в поддержку перестройки» традиционно трактуют как «живое творчество масс», возникшее на благотворной волне горбачевской политики гласности и демократизации советского общества, объявленной самой КПСС. Авторы патриотической направленности (И. Фроянов, А. Островский) утверждают, что даже беглое знакомство с известными обстоятельствами возникновения народных фронтов и других подобных им организаций показывает, что на огромной территории Советского Союза они появились на свет почти одновременно, в пределах всего полугода, и уже один этот факт дает все основания думать, что процесс формирования политической оппозиции в стране имел не стихийный, а вполне организованный характер. Более того, в современной мемуарной литературе, в частности, воспоминаниях бывшего начальника Второго Главного управления КГБ СССР генерал-полковника В.Ф. Грушко, уже появились достоверные сведения, что за спиной этой антисоветской оппозиции стояли зарубежные спецслужбы.
Кроме того, в бывшем архиве ЦК КПСС чудом сохранилась записка «О негативном аспекте международных связей ряда самодеятельных общественных объединений», датированная январем 1989 г., в которой содержатся конкретные сведения о работе представителей зарубежных спецслужб, в частности. американских дипломатов, которые являлись кадровыми сотрудниками ЦРУ, на территории Прибалтики.
Не отрицая активной причастности зарубежных спецслужб к организации общественного движения на территории СССР, следует обратить внимание и на другие факты. В частности, в середине января 1989 г. помощник генсека Г.Х. Шахназаров предложил М.С. Горбачеву подумать о том, что делать с быстро растущей оппозицией внутри страны. Рассматривая три возможных варианта действий — подавление, раскол или внедрение, он предложил отдать предпочтение третьему варианту, то есть не только «проникнуть внутрь и постараться интегрировать» оппозиционное движение, но и «встроить в обновленную политическую систему социализма блок конструктивной оппозиции».
5. Первые итоги горбачевской экономической реформы
Пока «архитекторы» и «прорабы» горбачевской перестройки «пекли» политическую реформу, сами же активно создавали оппозиционное движение, провоцировали национальные конфликты и начинали разводить народы по их национальным квартирам и разрушать Советский Союз, общая ситуация в стране продолжала ухудшаться.
Несмотря на то, что ушедшая эпоха «застоя» характеризовалась небольшим замедлением темпов экономического роста и складыванием предпосылок возможного экономического кризиса, само его возникновение во многом имело искусственный характер. Это касается и антиалкогольной кампании, и сознательного понижения мировых цен на нефть, ставшего результатом прямого сговора администрации президента Р. Рейгана с арабскими шейхами, но все же решающий удар по советской экономике нанесла экономическая реформа 1987 г.
На первый взгляд, вторая половина 1980-х гг. характеризовалась ростом производства товаров и услуг. По данным советских экономистов (Н. Федоренко, Л. Абалкин, Г. Ханин, В. Катасонов), в этот период размер валового внутреннего продукта (ВВП) страны вырос с 780 млрд до 1 000 млрд рублей, то есть почти на 30%, однако за эти же годы «перестройки» общий объем промышленного производства увеличился менее чем на 15%, а сельскохозяйственного производства — лишь на 5%.
Ранее уже отмечалось, что когда в конце 1987 г. Н.И. Рыжков представил на заседание Политбюро ЦК план развития народного хозяйства на 1988 г., то получил одобрение на его реализацию только после того, как большинство его коллег приняли решение, что «госзаказ по многим министерствам будет снижен сразу на одну треть, а в некоторых отраслях — наполовину и более от общего объема производства». Это означало, что, начиная с 1988 г., все предприятия получили прекрасную возможность сократить объем выпускаемой ими «обязательной» продукции, а всю остальную продукцию, произведенную сверх госзаказа, реализовать на рынке по «договорным ценам».
Когда началась экономическая реформа 1987 г., многие специалисты полагали, что ее ждет печальная судьба экономической реформы 1965 г., так как было совершенно невозможно перевести на полный хозяйственный расчет и самофинансирование основу всей советской промышленности — военно-промышленный комплекс СССР. В этой казавшейся неотразимой логике была одна существенная ошибка: все тогдашние «непосвященные» экономисты исходили как из аксиомы, что советское правительство не способно пожертвовать интересами ВПК. А между тем, провозгласив курс на сближение с «цивилизованным» Западом и начав безудержное разоружение, «архитекторы перестройки», прежде всего, пошли на сокращение госзаказа именно военной промышленности, нанеся первый, смертельный удар по экономике всей страны. Единственным выходом из такого положения вещей стала конверсия военного производства, хотя, начиная экономическую реформу и подписывая первые крупные соглашения по разоружению, советское правительство не имело никакой программы конверсии. Более того, не учитывая специфики отдельных военных предприятий, оно поставило перед ними одну, общую задачу — производство товаров народного потребления.
Второй мощный удар по советской экономике был нанесен абсолютно бездумным решением правительства предоставить всем предприятиям страны право на реализацию производимой сверх госзаказа продукции по договорным ценам, а также произвольно повышать цены на любые виды новой продукции и импортные товары. Доказательство этого мы находим в специальной справке Госкомстата СССР, представленной в ЦК КПСС, где сообщалось, что на предприятиях Министерства легкой промышленности СССР в 1987―1988 гг. при общем росте производства изделий легкой промышленности в рублевом выражении всего на 3%, объем товаров, реализуемых по договорным ценам, увеличился в 3 раза, а производство остальных товаров, реализуемых по твердым ценам, сократилось почти на 10%. При этом рентабельность товаров, реализуемых по договорным ценам, стала в 3 раза выше средней цены и превышает 60―80% к ее себестоимости, в результате только за счет этих надбавок к твердым розничным ценам на различных предприятиях легкой и текстильной промышленности страны было получено более половины прироста всей прибыли. Одновременно с этим сократилось производство в натуральном выражении ряда товаров массового спроса, в частности, шерстяных тканей, пальто, плащей, брюк, женского трикотажа, радиоприемников, холодильников, термосов и т.д. На ряде предприятий сокращение объемов производства в натуральном виде достигло 20―25 %.
Более того, в условиях товарного дефицита процесс вымывания из ассортимента недорогих изделий принял массовый характер. Сначала это сказалось «на ассортименте товаров для детей, молодежи и лиц старшего возраста», а затем с прилавков магазинов стали исчезать такие повседневные товары, как мыло, домашняя обувь, школьная форма, карандаши, зубные щетки, керосин, геркулес, макароны, мука, сигареты и т.д., то есть все то, на чем невозможно было сразу получить крупную торговую прибыль. Поэтому осенью 1989 г. академик Л.И. Абалкин вынужден был констатировать, что экономическое положение в стране продолжает стремительно ухудшаться, в большинстве отраслей и предприятий производство не растет, а если и растет, то нередко в силу элементарного завышения цен.
Третий удар по советской экономике был нанесен ликвидацией прежних нормативов на заработную плату. С января 1987 г. начало действовать новое постановление Совета Министров СССР «О совершенствовании организации заработной платы и внедрения новых тарифных ставок и должностных окладов работников производственных отраслей народного хозяйства», отменившее ее предельный уровень, следствием чего стал стремительный рост фонда заработной платы. Если в 1985 г. средняя зарплата в стране составляла 190 рублей в месяц, то уже 1989 г. она достигла 275 рублей, то есть выросла почти на 50%. И это при том, что в стране именно тогда существенно усилился товарный дефицит, что еще больше обострило социальную обстановку в советском обществе.
Обратной стороной роста цен и фонда заработной платы было быстрое увеличение денежной массы. По данным все того же Госкомстата СССР, в 1985 г. общий объем денежной массы в стране составлял менее 71 млрд рублей, а уже в 1989 г. он составил почти 110 млрд рублей, то есть всего за пять лет он вырос на 40 млрд рублей. Таким образом, при средней оборачиваемости одного рубля пять раз в год, в 1985 г. товарный спрос населения составлял 355 млрд рублей, а уже в 1989 г. он составил 550 млрд рублей. Если сопоставить эти показатели с розничным товарооборотом, который составлял в 1985 г. 325 млрд рублей, а в 1989 г. — 420 млрд рублей, то окажется, что в начале перестройки неудовлетворенный спрос не превышал 30 млрд рублей (10%), а на ее пике он составил 130 млрд рублей (40%).
В результате всех этих «реформ» потребительский рынок в стране был буквально взорван, а традиционный для советской экономики разрыв между денежной и товарной массой, возникший во времена Н.С. Хрущева, приобрел просто угрожающий характер, и полки всех магазинов стали пустеть буквально на глазах. Одним из зримых проявлений этого развала потребительского рынка в стране был стремительный рост денежных вкладов населения в Сберегательный банк СССР: если в 1985 г. общая сумма вкладов населения страны составляла 221 млрд рублей, то уже в 1989 г. она выросла до 338 млрд рублей, т.е. почти на 55%.
Еще быстрее рос внутренний государственный долг страны: если в 1985 г. он составлял около 142 млрд рублей, то уже в 1989 г. он вырос до 399 млрд рублей, т.е. за прошедшие пять лет он увеличился почти в 3 раза. А поскольку Сбербанк СССР принадлежал исключительно государству, то по сути дела все вклады населения представляли собою внутренний государственный долг.
Четвертый сокрушительный удар по советской экономике нанесли печально знаменитые нормативные акты, принятые Верховным Советом и Советом Министров СССР, в частности, закон «Об индивидуальной трудовой деятельности» (ноябрь 1986 г.), постановление СМ СССР «О создании кооперативов по производству товаров народного потребления» (февраль 1987 г.) и особенно пресловутый закон «О кооперации в СССР» (май 1988 г.). Когда разрабатывались эти правовые акты, значительная часть высших руководителей страны наивно полагала, что они позволят быстро создать рядом с государственным новый, дополнительный сектор советской экономики, который, аккумулируя негосударственные средства, приведет к существенному росту потребительских товаров и услуг. На самом деле этот кооперативный сектор стал расти и развиваться исключительно за счет государственного сектора, дополнительно дестабилизируя и без того тяжелое положение в экономике страны. Как констатировал тогдашний зам. главы советского правительства академик Л.И. Абалкин, к середине 1990 г. из 210 тысяч кооперативов, существовавших к тому времени стране, более 85% действовали при существующих государственных предприятиях. Кроме того, не следует забывать, что эти правовые акты, и прежде всего, «либеральный» закон «О кооперации» положили начало легализации старых подпольных цехов, начальной, абсолютно незаконной, приватизации государственной собственности, отмыванию гигантских теневых капиталов и возникновению первых очевидных очагов организованной преступности, которая с начала 1990-х гг. будет контролировать значительную часть промышленных и крупных аграрных предприятий страны.
Наконец, пятый смертельный удар по советской экономике был нанесен отменой государственной монополии внешней торговли. Если в начале 1986 г. право непосредственной экспортно-импортной деятельности в порядке эксперимента было предоставлено очень ограниченному кругу предприятий и организаций, то с апреля 1989 г. практически все советские государственные и кооперативные предприятия и другие организации получили право непосредственно экспортировать собственную продукцию и закупать на заработанные средства товары для развития производства и удовлетворения потребностей своих трудовых коллективов. К этому времени только официально было зарегистрировано свыше 14 тысяч советских участников внешнеэкономической деятельности, среди которых было более 10 тысяч государственных предприятий, 2,5 тысяч кооперативов и около 1,5 тысяч совместных предприятий с участием зарубежного капитала. Не случайно именно тогда Министерство внешней торговли СССР, которое почти три десятка лет возглавлял легендарный управленец Николай Семенович Патоличев, было ликвидировано и на его месте создано аморфное Министерство внешнеэкономических связей СССР, которое возглавил либерал-министр К.Ф. Катушев, чья блестящая партийная карьера как секретаря ЦК по связям с соцстранами закатилась еще в брежневские времена.
Если в 1987 г. на децентрализованные операции всех участников внешней деятельности приходилось только 20% общего товарооборота страны, то уже в 1989 г. государственные объединения и предприятия, находящиеся в подчинении Министерства внешнеэкономических связей СССР, сохранили за собой только 60% всего внешнеторгового товарооборота страны, в том числе примерно 70% экспорта и 50% импорта, приходящихся исключительно на ключевые товары общегосударственного назначения.
Принимая это решение, правительство наивно рассчитывало на то, что разрушение одного из основополагающих столпов сталинской советской экономики позволит достаточно быстро насытить внутренний рынок новейшим высокотехнологичным оборудованием и качественными импортными товарами ширпотреба, а также принесет существенные дополнительные доходы в казну. Реальность превзошла все самые мрачные прогнозы: в 1985—1990 гг. общий экспорт советской продукции за рубеж сократился с 73 млрд до 61 млрд рублей, а импорт зарубежной продукции увеличился всего с 69 млрд до 70,5 млрд рублей. Таким образом, если в 1985 г. СССР имел положительное сальдо внешнеторгового баланса, которое составляло порядка 4 млрд рублей, то уже в 1990 г. получил отрицательное сальдо внешнеторгового баланса, которое составляло почти 12 млрд рублей.
По мере того как сокращались доходы от внешнеторговых операций, а сами эти операции стали приобретать откровенно убыточный характер, рос и внешний долг государства. Только в 1986―1990 гг. на обслуживание внешнего долга государственная казна потратила более 80 млрд долларов. В таких условиях было неизбежно увеличение дефицита государственного бюджета и ограничение расходов на капитальное строительство и незавершенные работы. По данным ряда экономистов (Н. Федоренко, Н. Шмелев, Г. Ханин), если в 1985—1986 гг. ежегодный бюджетный дефицит составлял в среднем 20 млрд рублей, в 1987—1988 гг. он постепенно подобрался к отметке в 60 млрд рублей, то уже в 1989 г. был запланирован на уровне 120 млрд рублей. Если же взять только союзный бюджет, без местных бюджетов союзных республик, краев и областей, то картина будет еще более ужасающей: если в 1985 г. ежегодный бюджетный дефицит страны составлял порядка 5,5%, а уже в 1989 г. он вырос до астрономической цифры в 35,5%, т.е. почти в 7 раз.
В 1985―1989 гг. доходы государственного бюджета практически стабилизировались на одном уровне.
Объясняя причину такого положения вещей, некоторые известные экономисты (Е. Гайдар, Н. Шмелев) утверждали, что серьезное сокращение доходов госбюджета шло по двум крупным статьям:
• налога с оборота от реализации спиртных напитков и
• доходов от внешней торговли,
а также двух дополнительных факторов:
• борьбы с нетрудовыми доходами и
• увеличения капиталовложений.
Другие авторы (А. Островский, Г. Ханин), не отрицая действия этих факторов, считают, что гораздо более важным фактором такого бедственного положения вещей стало гигантское перераспределение прибыли в пользу предприятий, произошедшее в результате реализации экономической реформы 1987―1988 гг.
Таким образом, если в 1985 г. дефицит государственного бюджета в значительной степени был порожден антиалкогольной кампанией, если в 1986―1987 гг. важным фактором его формирования стало резкое снижение мировых цен на нефть, то в 1988―1989 гг. дефицит госбюджета в значительной степени был результатом начатой экономической реформы.
Назад: Тема: СССР накануне перестройки в 1982―1985 гг.
Дальше: Тема: Духовное развитие общества в 1985―1991 гг.