Тема: Строительство основ социализма в СССР. Индустриализация страны в конце 1920―1930-х гг.
План:
1. Демонтаж НЭПа и начало политики «большого скачка».
2. Основные проблемы индустриального развития страны.
а) Начало нового противостояния в Политбюро (1928).
б) Разработка плана Первой пятилетки, образование и разгром «бухаринской оппозиции» (1928―1929).
3. Первый пятилетний план (1928―1932).
4. Второй (1933―1937) и Третий (1938―1942) пятилетние планы.
1. Демонтаж НЭПа и начало политики «большого скачка»
Непосредственным поводом к демонтажу НЭПа и началу политики «большого скачка» стал очередной кризис заготовительной компании, возникший в ноябре ― декабре 1927 г., когда государство не смогло дополнительно получить в свое распоряжение около 130 млн пудов зерна. Прежние заготовительные кризисы, которые возникали с регулярной частотой в весенне-осенний период, правительство разрешало экономическими рычагами, в частности существенным ростом закупочных цен на необходимую государству сельхозпродукцию.
Однако в январе 1928 г. из-за резкого обострения международной обстановки и возникновения реальной угрозы начала новой мировой войны весь состав Политбюро ЦК принял решение применить меры административного воздействия в отношении тех крестьянских хозяйств, владельцы которых не желали сдавать хлеб государству по установленным им закупочным ценам. Мы хотим особо подчеркнуть, что переход к «чрезвычайным мерам», по справедливому мнению большинства историков (Ю. Емельянов, Ю. Жуков, Г. Бордюгов, В. Козлов), был одобрен всем составом Политбюро ЦК, в том числе Н.И. Бухариным, А.И. Рыковым и М.П. Томским, о чем сознательно умалчивают наши доморощенные «антисталинисты» (В. Данилов, Р. Медведев, Д. Волкогонов).
К этим мерам внеэкономического принуждения относились:
• насильственная конфискация всех излишков хлеба в государственный резервный фонд и частичная раздача хлеба беднейшим слоям деревни; и
• привлечение к уголовной ответственности по статьям за спекуляцию владельцев всех тех крестьянских хозяйств, которые отказывались добровольно продавать все излишки хлеба государству по установленным закупочным ценам.
Для активизации заготовительной кампании в Западную Сибирь, Поволжье, Украину и Северный Кавказ выехали несколько членов Политбюро, в том числе И.В. Сталин, В.М. Молотов, Л.М. Каганович и А.А. Андреев. В середине февраля 1928 г., вернувшись из поездки по Западной Сибири, И.В. Сталин подписал директиву всем руководителям местных партийных комитетов, в которой потребовал в кратчайшие сроки ликвидировать кризис хлебозаготовок и активизировать работу по созданию крупных коллективных хозяйств в стране. В начале марта 1928 г. на имя первых секретарей райкомов, обкомов, крайкомов и рескомов партии за подписью второго секретаря ЦК В.М. Молотова было направлено циркулярное письмо «О весенней посевной кампании», в котором ставилась конкретная задача ударными темпами добиться существенного расширения посевных площадей и приступить к организации новых совхозов и колхозов на всей территории страны.
По мнению ряда историков (Е. Амбарцумов, В. Данилов, В. Роговин, В. Бордюгов, В. Козлов), именно эти «чрезвычайные меры», предпринятые для преодоления заготовительного кризиса, и стали прологом коренного поворота в экономической политике руководства партии, которая впоследствии получила название политики «большого скачка».
Хотя следует сказать, что многие современные авторы (А. Ноув, М. Горинов, Ю. Жуков) полагают, что этот поворот начался значительно раньше и прямым доказательством такого поворота являлись следующие факты:
• В апреле 1926 г. на Пленуме ЦК было принято решение о введении сверхналога на нэпманов и кулаков, который в июле 1926 г был закреплен особым декретом СТО и ВЦИК СССР.
• В декабре 1926 г. была проведена очередная реорганизация ВСНХ СССР, в рамках которого были воссозданы прежние отраслевые главки, ликвидированные в 1923 г.
• В июне 1927 г. СНК и ВЦИК СССР принимают новый декрет «О государственных промышленных трестах», в соответствии с которым все промышленные тресты, основанные на принципах хозрасчета, теперь должны были строго исполнять все плановые предписания ВСНХ СССР, что прямо противоречило самой идеологии хозрасчетных отношений.
• В 1926―1927 гг. происходит постепенное, но планомерное вытеснение частных и концессионных предприятий из сферы промышленного производства и коммерческой торговли. В частности, в этот период коммерческо-посреднический оборот в оптовой торговле сократился с 6,1 млрд рублей до 270 млн рублей.
• Наконец, в 1927 г. явочным порядком начинают вводиться элементы прямого продуктообмена между городом и деревней: теперь значительную часть промышленных товаров крестьянство стало получать от государства в обмен на сданную аграрную продукцию, а не путем традиционного рыночного обмена.
Одной из ключевых проблем современной историографии является проблема установления главных причин отказа от политики НЭПа и перехода к политике «большого скачка».
Одни авторы (Н. Шмелев, В. Попов, В. Данилов) уверены в том, что этот переход был вызван чисто субъективными причинами, в частности доктринерским произволом и авантюризмом И.В. Сталина и его ближайшего окружения, поскольку объективных причин для ломки НЭПа просто не существовало. В рамках нэповской системы страна могла вполне успешно развиваться достаточно длительное время. А разные ссылки на резкое обострение международной обстановки и возникновение реальной угрозы начала новой мировой войны являются результатом мифотворчества сталинской группировки и современных апологетов сталинизма.
Другие авторы (Г. Бордюгов, В. Козлов, А. Ноув) полагают, что истоки социально-экономического кризиса НЭПа лежали в ошибочных экономических решениях 1925―1927 гг., которые принимались И.В. Сталиным, Н.И. Бухариным, A.И. Рыковым и другими членами Политбюро. В частности, Н.И. Бухарин в феврале 1927 г. на Пленуме ЦК полностью поддержал серьезные изменения финансово-кредитной политики, которые санкционировал его ближайший соратник, председатель СНК и СТО СССР А.И. Рыков, подписав в июле 1926 г. декрет о снижении закупочных цен на зерно и установлении сверхналога на нэпманов и кулаков. А ведь именно эти рыночные меры и стали детонатором того заготовительного кризиса 1927–1928 гг., который и привел к «чрезвычайным мерам» и началу политики «большого скачка».
Третья группа ученых (Э. Карр, М. Горинов, Н. Симонов, Ю. Голанд, Ю. Жуков) объясняет отказ от политики НЭПа постоянным обострением его внутренних противоречий. После завершения периода восстановления народного хозяйства нэповская система в том виде, в каком она была заложена В.И. Лениным, работала со все большими сбоями, поскольку постоянно обострялись имманентно присущие ей антагонизмы. Более того, эффективность нэповской экономики и по фондоотдаче, и по рентабельности предприятий, и по другим важным показателям была значительно ниже дореволюционной.
Кроме того, ряд современных авторов (М. Горинов, В. Кабанов, Ю. Жуков, B. Катасонов) обращают внимание на то, что:
• при разработке экономической стратегии развития народного хозяйства страны все члены высшего советского руководства, в том числе И.В. Сталин, В.М. Молотов и К.Е. Ворошилов не могли не учитывать реальных военных угроз, периодически возникавших по всему периметру советских границ, начиная с 1927 г.;
• НЭП при его последовательном проведении требовал бесконечных и все возрастающих уступок, а затем и настоящих «жертв» капитализму, сводя на нет все завоевания большевиков в период Октября и Гражданской войны;
• существовала коренная разница между задачами «восстановительного» и «реконструктивного» периодов развития народного хозяйства. В условиях восстановления хозяйственного комплекса страны в 1921―1927 гг. нэповская квазирыночная экономика, полностью исчерпав последние резервы досоветских основных капиталов и фондов, уже не могла эффективно решать задачи принципиально иного масштаба — коренной технологической реконструкции всего промышленного производства страны, строительства крупных современных предприятий и создания новых промышленных отраслей, в том числе энергетики, машиностроения, нефтехимии с длительным сроком оборота основного капитала и т. д.
Поэтому многие авторы либерального толка (Л. Гордон, Э. Клопов, Р. Дэвис), не страдающие патологической ненавистью к пресловутому сталинизму, по объективным обстоятельствам вынуждены были согласиться с известным сталинским постулатом о качественном, стадиальном отставании промышленного производства Советского Союза от передовых европейских государств и США. Это стадиальное отставание, особо заметное во второй половине 1920-х гг., необходимо было преодолеть в ближайшие десять лет: «Либо мы это сделаем, либо нас сомнут», — так предельно жёстко и лаконично обозначил И.В. Сталин главнейшую задачу партии большевиков на ближайшую историческую перспективу.
Эту опасность прекрасно сознавали и другие члены высшего партийно-государственного руководства страны. Нарком обороны К.Е. Ворошилов, выступая на XV съезде ВКП(б) в декабре 1927 г., прямо заявил о тяжелейшем состоянии всей советской металлургической промышленности, которое реально угрожало самой обороноспособности страны и ставило Советский Союз в прямую зависимость от европейских держав и США. В частности, в своем докладе глава военного ведомства страны откровенно говорил о том, что объемы производства чёрных и цветных металлов в стране составляют только 50―80% от довоенного уровня, а многие металлургические предприятия страны полностью зависят от импортных поставок сырья и готовой продукции, в том числе меди, олова, цинка и алюминия.
2. Основные проблемы индустриального развития страны
а) Начало нового противостояния в Политбюро (1928)
В современной исторической науке «чрезвычайные меры», к которым прибегло высшее руководство страны, традиционно изучаются в отрыве от других важнейших событий того времени, в частности, существенной корректировки планов развития крупного промышленного производства в стране. Хотя целый ряд советских историков (В. Лельчук) совершенно справедливо писал о единстве сталинского подхода и к проблеме ускорения индустриального развития страны, и к проблеме проведения сплошной коллективизации, и к проблеме обострения классовой борьбы по мере продвижения к социализму.
В марте 1928 г. на заседании Политбюро ЦК при рассмотрении бюджета на текущий хозяйственный год председатель СНК СССР А.И. Рыков был неожиданно подвергнут резкой критике за недостаточный уровень внимания к проблемам развития машиностроения и черной металлургии. По итогам обсуждения данного вопроса была создана комиссия в составе председателя ВСНХ СССР В.В. Куйбышева, председателя ЦКК и наркома РКП Г.К. Орджоникидзе и председателя Госплана СССР Г.М. Кржижановского, которой было поручено изыскать дополнительные средства для увеличения объемов капитального строительства и ввода в строй новых промышленных предприятий союзного значения.
В апреле 1928 г. на Пленуме ЦК в ходе обсуждения итогов работы этой комиссии произошел новый раскол внутри Политбюро. Одна правящая группировка в составе Н.И. Бухарина, А.И. Рыкова, М.П. Томского и Н.А. Угланова в резкой форме выступила против другой правящей группировки — И.В. Сталина, В.М. Молотова, К.Е. Ворошилова, В.В. Куйбышева и Л.М. Кагановича, которая выступала за переход к ускоренным темпам индустриального развития страны. До конца в этом споре не определились только два члена Политбюро М.И. Калинин и Я.Э. Рудзутак и председатель ЦКК Г.К. Орджоникидзе. Как явствует из протоколов, в ходе состоявшейся дискуссии большинство членов ЦК поддержали позицию Н.И. Бухарина и его сторонников, однако новый заготовительный кризис, вспыхнувший в мае 1928 г., и введение карточной системы на хлеб серьезно изменили соотношение сил в пользу генсека и его группировки внутри Политбюро.
В июле 1928 г. состоялся новый Пленум ЦК, на котором И.В. Сталин не только заявил о необходимости коренного пересмотра всей промышленной политики, но и прямо указал, что в условиях ограниченных финансовых ресурсов деревня может и должна заплатить так называемую «дань» для ускоренных темпов индустриального развития страны за счет сознательного дисбаланса цен в пользу товаров промышленного производства. Позиция, занятая И.В. Сталиным, была поддержана и многими членами ЦК, в том числе председателем ВСНХ В.В. Куйбышевым, который прямо заявил, что в нынешних условиях «вопрос о темпах индустриального развития страны является важнейшим вопросом нашей партийной политики, по которому партия не должна делать ни малейших уступок».
Более того, на этом Пленуме ЦК И.В. Сталин впервые обосновал свой знаменитый тезис «об обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму», который затем неоднократно будет повторен генсеком в его многочисленных выступлениях и статьях: «О правом уклоне в ВКП(б)», «Политическом отчете ЦК» на XVI съезде партии, «Об итогах первой пятилетки» и т. д.
Очевидный проигрыш в борьбе за сохранение нэповского экономического курса заставил Н.И. Бухарина пойти на абсолютно беспринципный шаг, который, в конечном счете, стоил ему политической карьеры: по информации чекистов в дни работы Пленума ЦК он тайно встретился с одним из лидеров разгромленной «объединенной оппозиции» Л.Б. Каменевым, с которым обсуждал идею создания антисталинского внутрипартийного блока.
В сентябре 1928 г. в центральной партийной газете «Правда», редакцию которой более десятка лет возглавлял сам Н.И. Бухарин, была опубликована его статья «Заметки экономиста. К началу нового хозяйственного года», которая стала продолжением прежней дискуссии по проблемам темпов и источников социалистической индустриализации. Возвращаясь к основным положениям прошедшей внутрипартийной дискуссии и уже не отрицая необходимости более высоких темпов индустриального развития страны, он вновь заявил, что перекачка средств из крестьянских хозяйств не сможет обеспечить максимальных темпов роста промышленного производства в стране.
В исторической науке давно обсуждается вопрос о существовании так называемой «бухаринской альтернативы».
Одни историки (С. Коэн, Р. Такер, И. Горелов) абсолютно уверены, что такая реальная альтернатива была. По их твердому убеждению, Н.И. Бухарин, отказавшись от прежней доктрины большевизма, связывал дальнейшее строительство социализма в СССР с последовательным продолжением нэповского экономического курса, в котором идеи «постепенности» и «реформизма» органически бы сочетались с идеями гражданского мира в стране. Нетрудно заметить, что созданная западными советологами и их советскими клевретами умозрительная доктрина «бухаринской альтернативы» представляла собой некую гремучую смесь марксизма-ленинизма, социал-реформизма и народничества.
Другие историки (Г. Бордюгов, В. Козлов) уверены в том, что принципиальная разница между сталинским экономическим курсом и «бухаринской альтернативой» состояла не в содержании самой экономической политики, а в методах проведения нового экономического курса. Если для И.В. Сталина и его окружения существовавшая система «чрезвычайных мер» была самым удобным и проверенным способом решения всех экономических проблем в стране, то для Н.И. Бухарина и его группировки эта система была неприемлема по самой сути, поскольку в ней они видели чистой воды троцкизм.
Третья группа современных авторов (Ю. Емельянов, С. Кара-Мурза, Ю. Жуков) уверена в том, что никаких принципиальных различий между сталинским и бухаринским курсами в реальности не существовало, и представление о том, что Н.И. Бухарин был искренним сторонником долгосрочной нэповской политики основано на недоразумении. В частности, еще в 1927 г. в своем очередном теоретическом фолианте «Проблемы теории и практики социализма» он откровенно писал, что конечной целью НЭПа является его полное отрицание, то есть «преодоление рыночных отношений на почве самих рыночных отношений».
Наконец, четвертая группа авторов, состоящая в основном из правоверных неотроцкистов (В. Роговин), абсолютно убеждена в том, что реальной экономической и политической альтернативой преступному сталинско-бухаринскому курсу построения основ социализма в СССР была программа «объединенной оппозиции», озвученная ее лидерами Л.Д. Троцким и Г.Е. Зиновьевым в сентябре — декабре 1927 г., в период подготовки и проведения XV съезда ВКП(б).
б) Разработка плана Первой пятилетки, образование и разгром «бухаринской оппозиции» (1928―1929)
В конце 1926 г. для составления первого в истории страны перспективного (пятилетнего) плана развития народного хозяйства решением Политбюро ЦК были созданы две рабочих группы, которые возглавили председатель Госплана СССР Г.М. Кржижановский и новый председатель ВСНХ СССР В.В. Куйбышев.
По мнению ряда авторов (В. Лельчук), такой дуализм в подходе к разработке первого пятилетнего плана был вызван тем обстоятельством, что многие члены высшего партийно-государственного руководства, в том числе сам И.В. Сталин, еще размышляли о том, какая именно идеология будет положена в основу долгосрочной программы индустриального развития страны.
Однако многие российские ученые (Л. Рогачевская, В. Попов, В. Катасонов, М. Горинов, Д. Верхотуров) считают, что сталинская группировка вполне определилась по данному вопросу и этот «дуализм» носил мнимый характер.
Члены рабочей группы Г.М. Кржижановского полагали, что процесс индустриального развития страны должен охватить все отрасли народного хозяйства страны и вобрать в себя четыре основных этапа.
1) Развитие отраслей добывающей промышленности и существенное расширение посевных площадей для производства технических культур, что позволит создать надежную сырьевую базу для развития всей остальной, в том числе и базовой, промышленности.
2) Коренная реконструкция существующей транспортной системы и всего подвижного состава, а также строительство новых железных дорог, что позволит существенно снизить общие издержки производства и связать в единый народнохозяйственный комплекс все регионы страны.
3) Рациональное размещение производительных сил и общий подъем товарности сельского хозяйства, что даст возможность значительно повысить жизненный уровень советского крестьянства, а значит, существенно увеличить рынок сбыта промышленной продукции в стране.
4) Приоритетное развитие топливно-энергетического комплекса страны, что позволит провести коренную механизацию самых трудоемких процессов производства и значительно увеличить всю энерговооруженность промышленных предприятий страны.
Фактически в основу самой этой концепции индустриального развития страны был положен знаменитый план ГОЭЛРО, разработчиком которого как раз и был академик Г.М. Кржижановский.
По мнению одних историков (В. Лельчук, A. Киселев, Э. Щагин, С. Кара-Мурза), этот знаменитый план государственной электрификации, рассчитанный на ближайшие пятнадцать лет и одобренный VIII Всероссийским съездом Советов в декабре 1920 г., был вполне выполнимой экономической задачей.
Однако другие авторы (А. Соколов, Н. Симонов) говорят о том, что этот план ГОЭЛРО, ставший памятником большевистского прожектёрства, заложил прочный фундамент политики «большого скачка», основанной на ускоренных темпах индустриализации и сплошной коллективизации сельского хозяйства страны.
В конце декабря 1927 г. во исполнение резолюции XV съезда ВКП(б) «О директивах по составлению пятилетнего плана народного хозяйства» при Госплане СССР была создана Центральная комиссия перспективного планирования во главе с Г.М. Кржижановским и двумя его заместителями С.Г. Струмилиным и Г.Ф. Гринько, которая одновременно приступила к разработке двух вариантов пятилетнего плана: отправного (минимального) и оптимального (максимального), основные показатели которого по большинству ведущих промышленных отраслей были выше примерно на 20%.
Члены второй рабочей группы, которую возглавлял председатель ВСНХ СССР B.В. Куйбышев, были, напротив, убеждены в том, что главным направлением индустриального развития страны должно стать приоритетное развитие базовых отраслей промышленного производства, т. е. машиностроения, черной и цветной металлургии, угольной промышленности и т. д. Поэтому именно в этих отраслях необходимо сосредоточить основные материальные, финансовые и людские ресурсы. В частности, согласно проекту контрольных цифр, подготовленных ведущими специалистами ВСНХ, рост отраслей тяжелой промышленности за пятилетку должен был составить 220%, легкой промышленности — 130%, а сельского хозяйства — только 55%.
Во второй половине 1928 г. этот подход был взят за основу при составлении первого пятилетнего плана развития народного хозяйства страны, официальное выполнение которого началось с октября 1928 г. По утверждению ряда советологов (Р. Такер), которое в годы «горбачевской перестройки» необычайно быстро подхватили все доморощенные антисталинисты (В. Роговин, Д. Волкогонов, Р. Медведев), главный разработчик этого плана, глава ВСНХ СССР В.В. Куйбышев в приватной беседе со своей последней супругой О.А. Лежава якобы сказал: «Баланса я свести не могу, и так как решительно не могу пойти на сокращение капитальных работ (сокращение темпа), придется брать на себя почти непосильную задачу в области снижения себестоимости».
В начале ноября 1928 г. состоялось заседание правительства, на котором по докладу В.В. Куйбышева были утверждены основные параметры плана первой пятилетки, который предусматривал увеличение объемов производства электроэнергии с 5 до 13 млрд кВт/ч, чугуна — с 3,5 до 10 млн тонн, стали — с 4,5 до 10 млн тонн, нефти — с 11 до 21 млн тонн и угля — с 35 до 75 млн тонн. Совершенно неожиданно основные параметры этого плана были поддержаны и главой правительства А.И. Рыковым, который ранее неоднократно противодействовал любым попыткам разрушить существующий баланс хозяйственного комплекса страны и носился с идеей составления планов краткосрочных «двухлеток». Узнав о компромиссной позиции, занятой его «мягкотелым» соратником по Политбюро, в Москву из отпуска срочно вернулся Н.И. Бухарин, который потребовал созыва Пленума ЦК для обсуждения всего комплекса вопросов, связанных с реализацией плана первой пятилетки.
В ноябре 1928 г. состоялся объединенный Пленум ЦК и ЦКК, на котором бухаринская группировка была подвергнута резкой и совершенно обоснованной критике со стороны большинства членов ЦК, в том числе самого И.В. Сталина, впервые заявившего о существовании «правого уклона» в руководстве ВКП(б). На этом Пленуме генсек выступил с большим докладом, в котором четко обозначил экономический курс «большого скачка», который объективно становился неизбежным:
1) быстрые темпы индустриального развития страны диктуются объективными факторами нашего внешнего и внутреннего состояния, поскольку мы значительно отстали от передовых буржуазных держав в экономическом и техническом отношениях;
2) быстрый темп развития советской индустрии вообще, и производства средств производства в частности, «представляют собой основное начало и ключ индустриализации всей страны»;
3) реконструкция промышленного производства «означает передвижку средств из области производства средств потребления в область производства средств производства. Без этого не бывает и не может быть серьезной реконструкции промышленного производства, особенно в наших, советских условиях», тем более при полном отсутствии каких-либо иностранных инвестиций;
4) необходимость ускоренных темпов индустриального развития страны продиктована отсталостью нашего аграрного хозяйства, которое «можно поднять только при помощи технически передовых орудий и средств производства».
После завершения работы Пленума ЦК сталинская группировка перешла в наступление на позиции «правых уклонистов». Первой жертвой этой атаки стал кандидат в члены Политбюро ЦК Н.А. Угланов, который был смещен с поста руководителя Московской парторганизации и заменен ближайшим соратником И.В. Сталина, вторым секретарем ЦК ВКП(б) В.М. Молотовым. В декабре 1928 г. новой жертвой внутрипартийной борьбы стал член Политбюро ЦК, председатель ВЦСПС М.П. Томский, который де-факто был смещен со своего поста главы советских профсоюзов и заменен Н.М. Шверником.
В декабре 1928 г. — январе 1929 г. состоялось несколько совместных заседаний рабочих групп Госплана и ВСНХ СССР, на которых ряд госплановских специалистов, в частности И.А. Калинников, Р.Я. Гартман и В.А. Базаров, выступили с резкой критикой проекта контрольных цифр, представленных ВСНХ СССР, заявив, что все эти расчеты экономически необоснованны и абсолютно несбалансированы по различным отраслям аграрного и промышленного производства. В данном случае речь шла о том, что на этих заседаниях рабочих групп вновь схватились представители двух научных школ, которые постоянно выясняли отношения, начиная с середины 1920-х гг., когда XIV съезд ВКП(б) поставил на повестку дня важнейшую задачу «превратить СССР из страны ввозящей машины и оборудование в страну, производящую их».
Сторонники «тектологической школы» (В.А. Базаров, В.Г. Громан, Н.Д. Кондратьев, И. А. Кан), основанной на богдановской философии эмпириомонизма, а де-факто гремучей смеси идеализма и позитивизма, уверяли, что первый пятилетний план необходимо составлять только на основе изучения объективных законов развития экономики, выявленных в результате анализа уже существующих характеристик и тенденций их развития.
А их оппоненты, приверженцы «телеологической школы» (С.Г. Струмилин, Г. Кржижановский, В.И. Межлаук), основанной на марксистской диалектической методологии, напротив, полагали, что нет абсолютно никакой необходимости скрупулезно высчитывать количественные характеристики естественных факторов развития и выявлять все признаки имеющихся тенденций в экономике и т. д. Необходимо просто реально определить, какие промышленные объекты нужно построить, наметить места их возведения, подсчитать расходы, составить общий план государственных капиталовложений и проработать конкретные планы освоения всех этих средств с учетом трудовых, сырьевых, материальных и прочих ресурсов и затрат. Иными словами, первый пятилетний план развития народного хозяйства должен был сам трансформировать всю экономику страны и исходить из будущих структурных изменений экономики, а не подстраиваться под уже существующие характеристики и тенденции ее развития.
Среди партийных вождей и функционеров первую группу ученых очень активно поддерживал сторонник «эволюционного пути» к социализму тов. Н.И. Бухарин, а вторую группировку знаток «марксисткой диалектики» тов. И.В. Сталин и его соратники по Политбюро Г.К. Орджоникидзе и В.В. Куйбышев.
В начале 1929 г. в стране опять разразился заготовительный кризис, который сопровождался массовыми крестьянскими выступлениями, в том числе вооруженного характера. В этой напряженной обстановке состоялось решающее столкновение между двумя группировками на совместном заседании Политбюро ЦК и Президиума ЦКК, которое продолжалось с 30 января по 9 февраля 1929 г.
В ходе состоявшейся дискуссии И.В. Сталин и его группировка обвинили «правых уклонистов» в пропаганде «оппортунистической, капитулянтской платформы», во фракционности и в желании «сколотить с троцкистами новый антипартийный блок». В противовес этому набору обвинений Н.И. Бухарин, А.И. Рыков и М.П. Томский выступили с совместным «Заявлением», в котором обрушились на И.В. Сталина и его ближайших соратников — В.М. Молотова, В.В. Куйбышева и Л.М. Кагановича со своим набором тяжких политических обвинений, в частности:
• в бюрократическом перерождении всего партийного и государственного аппарата, в отсутствии внутрипартийной демократии и установлении режима личной власти вождя;
• в переходе на троцкистские позиции в экономической политике, в гибельном курсе на ускоренные темпы индустриализации за счет «военно-феодальной эксплуатации крестьянства».
В последнее время целый рад авторов (Р. Дэвис, О. Лацис, В. Данилов, И. Ратьковский, М. Ходяков), подобно Н.И. Бухарину и Ко, по-прежнему обвиняют И.В. Сталина и его ближайших соратников в том, что они, начав политику «большого скачка», в абсолютной точности воплотили в жизнь ту модель экономического развития страны, с которой в 1923–1926 гг. выступали многие видные троцкисты, в том числе сам Л.Д. Троцкий, Е.А. Преображенский и Г.Я. Сокольников.
Формально такой переход сталинской группировки на позиции троцкизма был, конечно, налицо, но по сути это было абсолютно не так. Дело в том, что сталинский новый курс был предложен в тот переломный момент, когда практически полностью были решены основные задачи восстановления народного хозяйства страны. Троцкисты же предлагали «свернуть шею НЭПу» в тот самый ключевой момент, когда экономика страны только находилась в стадии восстановления. Именно этого небольшого, но принципиально важного «нюанса» так и не смогли понять наши доморощенные «антисталинисты», которые, вероятнее всего, как и их кумир Н.И. Бухарин, «не понимают вполне диалектики».
На состоявшемся в апреле 1929 г. объединенном Пленуме ЦК и ЦКК был нанесен новый ощутимый удар по «правым уклонистам», которых обвинили в несовместимости их взглядов с генеральным курсом партии. Более того, И.В. Сталин прямо заявил, что «правые уклонисты» создали «самую неприятную и самую мелочную фракцию» из всех имевшихся фракций внутри ВКП(б). На сей раз жертвами внутрипартийных разборок стали идейный вдохновитель «правой оппозиции» Н.И. Бухарин, который был снят с постов главного редактора «Правды» и секретаря Исполкома Коминтерна, Н.А. Угланов, выведенный из Политбюро ЦК и лишившийся поста секретаря ЦК, и М.П. Томский, официально снятый с поста председателя ВЦСПС. И хотя Н.И. Бухарин, М.П. Томский и А.И. Рыков формально остались членами Политбюро, их реальных политический вес был де-факто сведен к нулю.
Ряд современных авторов (Г. Бордюгов, В. Козлов) утверждает, что на этом Пленуме ЦК Н.И. Бухарин и его сторонники предложили некую альтернативную программу выхода из острейшей кризисной ситуации, возникшей в результате новой заготовительной кампании зимой 1929 г. Основные элементы этой, якобы «антикризисной», программы «правой оппозиции» состояли в следующем:
• незамедлительно прибегнуть к импорту зерна из-за границы;
• срочно пересмотреть всю прежнюю политику цен и внести существенные изменения в старую систему налогообложения крестьянских хозяйств;
• решительно отказаться от прежней политики «чрезвычайных мер», которая реально угрожала дальнейшему углублению внутриполитического кризиса в стране.
При всем нашем уважении к этим авторам мы не можем согласиться с тем, что этот набор традиционных и хорошо известных полумер мог хоть в какой-то степени претендовать на некую «альтернативную программу правой оппозиции сталинскому курсу в экономическом развитии страны».
3. Первый пятилетний план (1928―1932)
В конце апреля 1929 г. Президиум Госплана СССР представил на рассмотрение правительства отправной и оптимальный варианты «Первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР на 1928―1932 гг.». Несмотря на серьезные возражения А.И. Рыкова и Г.М. Кржижановского, большинство членов правительства поддержали оптимальный пятилетний план, который был официально утвержден в мае 1929 г. на XVI партийной конференции и V Всесоюзном съезде Советов.
В июле ― августе 1929 г. ЦК ВКП(б) принял целый ряд постановлений об ускоренных темпах развития отраслей тяжелой индустрии, куда предполагалось направить почти 80 % всех капиталовложений, предусмотренных планом первой пятилетки для всего промышленного комплекса страны. Во исполнение данных постановлений ВСНХ СССР под руководством В.В. Куйбышева приступил к новому пересмотру плановых заданий пятилетки. В частности, по уточненному плану добыча сырой нефти должна была сразу увеличиться с 21 до 41 млн тонн, каменного угля — с 75 до 120 млн тонн, выплавка чугуна — с 10 до 16 млн тонн, а производство стали — с 10 до 19 млн тонн.
В июле 1930 г. прошел XVI съезд ВКП(б), на котором политика «большого скачка» получила свое дальнейшее обоснование и развитие. В частности, И.В. Сталин, выступавший с «Отчетным докладом ЦК», прямо заявил о необходимости резко увеличить плановые показатели развития базовых отраслей промышленного производства еще на 32%, что диктовалось острейшей необходимостью в кратчайшие сроки создать прочный фундамент всей социалистической экономики страны. Укрепление позиций сталинской группировки в высшем партийном руководстве со всей очевидностью продемонстрировал и организационный Пленум ЦК, прошедший сразу после съезда, на котором новыми членами Политбюро были избраны секретарь ЦК ВКП(б) Л.М. Каганович и первый секретарь Ленинградского горкома и обкома партии С.М. Киров. Позиции «правых уклонистов», напротив, безнадежно рухнули, поскольку членство в Политбюро ЦК лишь на время сохранил только глава правительства А.И. Рыков. Уже в декабре 1930 г. он будет снят с поста председателя СНК и СТО СССР и выведен из состава Политбюро ЦК, а новым главой советского правительства будет назначен ближайший сталинский соратник Вячеслав Михайлович Молотов.
Переход к ускоренной индустриализации поставил на повестку дня вопрос о пересмотре всей старой системы управления народным хозяйством страны, а также тех основных элементов рыночных отношений и механизмов, прежде всего, в финансово-банковской сфере, которые продолжали существовать. С этой целью в 1930―1931 гг. была проведена реформа всей банковско-кредитной и фискальной (налоговой) системы, в результате которой:
1) Был полностью ликвидирован коммерческий кредит и осуществлен переход к жёсткой централизованной системе кредитования всех промышленных и коммерческих (торговых) предприятий страны только через Государственный банк СССР.
2) Были ликвидированы все существовавшие в годы НЭПа фискальные отчисления в бюджет и установлены два основных вида налоговых отчислений — налог на прибыль и налог с оборота.
3) Была создана принципиально новая система распределения средств производства и средств потребления через созданный в ноябре 1930 г. Народный комиссариат снабжения СССР, который возглавил кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б) А.И. Микоян.
4) Была существенно пересмотрена существовавшая все годы НЭПа система источников накопления и доходной части бюджета, основными элементами которой стали:
а) государственная монополия на производство и реализацию всей ликеро-водочной продукции;
б) государственная монополия во внешней торговле и активный внешнеторговый баланс;
в) экспорт сырьевых ресурсов и произведений живописного и ювелирного искусства за рубеж;
г) рост прямых и косвенных налогов и создание системы принудительных внутренних займов с населения страны;
д) укрепление системы неэквивалентного обмена между городом и деревней путем установления предельно низких закупочных цен на продукцию сельского хозяйства, которые отчасти не покрывали затрат на ее производство;
е) денежная эмиссия и скрытый рост цен на продукцию промышленного производства.
В январе 1932 гг. по решению Политбюро ЦК Высший совет народного хозяйства СССР был преобразован в три мощных отраслевых наркомата — тяжелой, легкой и лесной промышленности СССР, которые, соответственно, возглавили Г.К. Орджоникидзе, И.Е. Любимов и С.С. Лобов. По сути, именно эти три гигантские государственно-промышленные монополии сконцентрировали в своих руках оперативное управление всем народно-хозяйственным комплексом страны.
По мнению ряда современных авторов, главным образом либерального толка (Р. Дэвис, Л. Рогачевская, О. Лацис, О. Хлевнюк, М. Горинов), к началу 1932 г. четко обозначились и самые острые проблемы развития хозяйственного комплекса страны, в частности:
а) стремительный рост бюджетного дефицита,
б) резкое падение темпов промышленного роста,
в) жесточайший кризис в сельском хозяйстве,
г) отрицательное сольдо внешнеторгового баланса страны.
Кроме того, в этот же период из-за острой нехватки оборотных и бюджетных средств прекратилось полное ассигнование 615 объектов капитального строительства в базовых отраслях индустрии, что составляло более трети от общего числа всех возводимых крупных предприятий в угольной, нефтяной, химической, металлургической и других отраслях промышленного комплекса страны.
По их представлениям, именно эта кризисная ситуация привела к отрезвлению высшее руководство страны, которое в конце июля 1932 г. приступило к существенному пересмотру прежней экономической политики. В этот период на хозяйстве в Москве остались новый председатель Совнаркома СССР В.М. Молотов и второй секретарь ЦК ВКП(б) Л.М. Каганович, поскольку И.В. Сталин и Г.К. Орджоникидзе, находясь в рабочем отпуске, отдыхали в Сочи. По их указанию Политбюро ЦК ВКП(б) создало новую комиссию под председательством В.В. Куйбышева, которой и было поручено в кратчайшие сроки рассмотреть вопрос о снижении себестоимости капитального строительства в отраслях тяжелой индустрии, прежде всего, металлургических заводов и угольных шахт.
Заручившись согласием генсека, через неделю В.В. Куйбышев представил на рассмотрение членов комиссии проект постановления о резком сокращении финансовых ассигнований в тяжелую промышленность и аграрный сектор страны, сумма которых составляла более 700 млн рублей. Несмотря на активное сопротивление руководителей ряда отраслевых наркоматов и ведомств, в начале августа 1932 г. вышли два постановления Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР о существенном сокращении инвестиционных вливаний в объекты капитального строительства и топливно-энергетического комплекса страны почти на 10 %.
В январе 1933 г., выступая на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК, И.В. Сталин заявил о досрочном выполнении плана первой пятилетки за четыре года и три месяца, хотя, по мнению ряда ученых (Р. Дэвис, О. Лацис, В. Данилов, В. Лельчук, Л. Рогачевская), реальные данные официальной статистики, т. е. ЦУНХУ Госплана СССР (Н.В. Осинский), которые долгие годы были засекречены, говорили якобы о другом:
1) По большинству отраслей тяжелой промышленности не были выполнены даже плановые показатели «отправного» пятилетнего плана. В частности, вместо запланированных 22 млрд кВт/ч электроэнергии произвели 13,5 млрд кВт/ч, вместо 10 млн тонн чугуна выплавили 6,5 млн тонн, вместо 75 млн тонн угля добыли 65 млн тонн, вместо 10 млн тонн стали — выплавили 6 млн тонн, и т. д.
2) Огромное увеличение капиталовложений в тяжелую промышленность в годы первой пятилетки полностью разрушило хрупкий баланс народного хозяйства и расстроило всю финансовую систему страны.
Конечно, этот вопрос нуждается в дальнейшем изучении, но, тем не менее, как верно отметили многие историки и экономисты (В. Касьяненко, В. Кузьмин, М. Горинов, С. Кара-Мурза, В. Катасонов, Г. Ханин, Н. Колесов), в годы первой пятилетки был заложен прочный фундамент индустриальной мощи СССР и создана вторая, после Криворожско-Донбасской, Уральско-Сибирская угольно-металлургическая база страны, которая сыграла колоссальную роль в годы Великой Отечественной войны.
В 1928―1933 гг. на территории страны было построено более 1500 крупных промышленных предприятий, в том числе такие гиганты социалистической индустрии, как Днепровская гидроэлектростанция, Туркестанско-Сибирская железная дорога, Кузнецкий и Карагандинский угольные бассейны, Магнитогорский, Липецкий, Новокузнецкий и Карагандинский металлургические комбинаты, Уральский и Краматорский заводы тяжелого машиностроения, Сталинградский, Харьковский и Челябинский тракторные заводы, Запорожский завод сельскохозяйственного машиностроения, Московский и Горьковский автомобильные заводы, Ярославский шинный завод, Воронежский завод синтетического каучука, Березниковский и Соликамский химические комбинаты, Московский шарикоподшипниковый завод, Хибинский апатитовый комбинат, Туапсинский нефтеперерабатывающий завод и сотни других крупнейших промышленных предприятий и объектов.
4. Второй (1933―1937) и Третий (1938―1942) пятилетние планы
По мнению ряда современных историков, в основном либерального толка (Г. Бордюгов, В. Козлов, О. Хлевнюк, Д. Боффа, Н. Верт), в начале 1933 г. внутри Политбюро ЦК вновь разгорелась ожесточенная борьба между двумя группировками: радикальным «протроцкистским крылом» в лице И.В. Сталина, В.М. Молотова, Л.М. Кагановича, К.Б. Ворошилова и А.А. Андреева, и умеренным «пробухаринским крылом», которое было представлено С.М. Кировым, Г.К. Орджоникидзе, В.В. Куйбышевым и М.И. Калининым, опиравшимися на идеи «правых уклонистов».
По чисто умозрительному мнению данной группы ученых, представители «умеренных» пытались:
1) сохранить ленинские принципы коллективного руководства и положить конец непомерно возросшему культу личности И.В. Сталина; и
2) внести существенные коррективы в теорию и практику хозяйственного строительства, в частности, прекратить государственный террор в отношении советского крестьянства и проявить разумный подход при составлении второго пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР.
Иными словами, «умеренная группировка» в Политбюро предлагала покончить с политикой «чрезвычайных мер» и вернуться к нэповским методам руководства экономикой страны.
Их оппоненты (А. Улам, Ю. Емельянов, Ю. Жуков, С. Кара-Мурза, А. Кирилина) отрицают какую-либо борьбу влиятельных группировок в Политбюро ЦК ВКП(б) и утверждают, что главным объектом критики ряда членов партийного ареопага был вовсе не И.В. Сталин и его политический курс, а глава советского правительства В.М. Молотов, отставки которого добивались так называемые «бакинцы» — Г.К. Орджоникидзе, А.И. Микоян и А.С. Енукидзе. Но эта фронда была вызвана не их разногласиями по коренным вопросам экономической политики, а исключительным неприятием личных качеств председателя СНК и его махровым бюрократизмом. Этот «антимолотовский заговор» был отвергнут большинством членов Политбюро, в том числе и С.М. Кировым, которого «бакинцы» активно вербовали в свои ряды.
Конкретный анализ разработки плана и реализации политики коллективизации и индустриализации в годы первых пятилеток позволил ряду современных авторов (О. Хлевнюк, Ю. Жуков, И. Павлова) сделать важный вывод о реальных механизмах принятия экономических решений в тот переломный период в истории нашей страны. Вопреки традиционной точке зрения советских и зарубежных историков «тоталитарной школы» (С. Коэн, Р. Пайпс, Р. Такер, М. Геллер, А. Некрич) о том, что единственным субъектом принятия всех важнейших решений были высшие партийные инстанции, реальная картина была намного сложней. Безусловно, высшей инстанцией, определявшей основные принципы экономической политики, было Политбюро ЦК и лично И.В. Сталин. Но это лишь отчасти характеризует механизм принятия решений, поскольку и И.В. Сталин, и В.М. Молотов, и другие члены высшего партийного ареопага все чаще стали выступать в роли своеобразных «третейских судей» в ожесточенных спорах между Наркоматом финансов СССР, Госпланом СССР и важнейшими отраслевыми наркоматами.
В советской партийно-государственной системе весомость разного рода претензий на обладание особым статусом своего наркомата или ведомства зависели как от степени приоритетности решения конкретных хозяйственных задач, так и от реального аппаратного веса, влияния и места руководителя наркомата или ведомства в партийно-государственной иерархии страны. Например, Г.К. Орджоникидзе, А.А. Андрееву или А.И. Микояну, которые возглавляли Наркоматы тяжелой промышленности, путей сообщения и снабжения СССР и одновременно являлись членами Политбюро ЦК ВКП(б), было значительно проще и быстрее решать проблемы своих ведомств, чем, например, руководителям Наркоматов легкой промышленности и внешней торговли СССР И.Б. Любимову и А.П. Розенгольцу, которые являлись всего лишь кандидатами в члены ЦК ВКП(б).
Впервые задания «Второго пятилетнего плана развития народного хозяйства страны на 1933―1937 гг.» были рассмотрены и утверждены на XVII партийной конференции, которая состоялась в январе — феврале 1932 г. Поскольку темпы промышленного роста в стране в 1930–1931 гг. все еще внушали серьезную уверенность и оптимизм в досрочном выполнении основных показателей плана первой пятилетки, высшее политическое руководство страны поставило амбициозную задачу догнать передовые капиталистические страны по важнейшим экономическим показателям. Поэтому первоначальные директивы второго пятилетнего плана предусматривали увеличение производства электроэнергии до 100 млрд кВт/ч., добычу каменного угля — до 250 млн тонн, выплавку чугуна — до 22 млн тонн, добычу сырой нефти — до 100 млн тонн и производство зерна — до 130 млн тонн.
Позже, учитывая срыв плановых заданий первой пятилетки, на очередном Пленуме ЦК, прошедшем в январе 1933 г., И.В. Сталин вынужден был провозгласить отказ от политики «необоснованно ускоренных темпов» промышленного и аграрного развития страны, и дал указание Госплану СССР представить высшему руководству страны новые, более реальные плановые показатели развития народного хозяйства на вторую пятилетку.
К составлению «Второго пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР на 1933―1937 гг.» Госплан СССР (В.В. Куйбышев) подошел более взвешенно и рационально. Сама методология разработки плановых заданий пятилетки осталась прежней. По утверждению ряда современных авторов (М. Горинов, В. Лельчук, О. Хлевнюк), практика разработки первых пятилетних планов развития народного хозяйства страны была основана на так называемом «программно-целевом» методе, который предусматривал жесткую систему его составления:
1) на первом этапе проектировался план развития ключевых отраслей промышленного производства, на котором базировался весь народнохозяйственный план, в частности, металлургии, энергетики, машиностроения и других индустриальных отраслей;
2) на втором этапе следовали плановые разработки по развитию сельского хозяйства, транспорта и капитального строительства;
3) на третьем этапе приступали к составлению плановых показателей сферы обращения, потребления, услуг и финансов, то есть внутренней и внешней торговли, кредита, бюджета и т. д.;
4) наконец, на четвертом заключительном этапе планировались основные показатели воспроизводства рабочей силы, ее оптимального размещения по различным регионам и отраслям народного хозяйства страны.
Под влиянием экономического кризиса в стране произошли существенные перемены в самой методике разработки и составления второго пятилетнего плана развития народного хозяйства страны, в частности:
• постоянный рост капиталовложений сменился более взвешенной политикой сокращения производственных планов капитального строительства в различных регионах страны;
• Госплан СССР попытался сбалансировать высокие темпы экономического роста промышленного производства с реальными сырьевыми и материальными ресурсами, созданными за прошедший период;
• была частично восстановлена традиционная роль Наркомата финансов СССР в составлении сбалансированного бюджета и стабилизации денежного обращения внутри страны.
В феврале 1934 г. делегаты XVII съезда ВКП(б) утвердили новые плановые показатели на вторую пятилетку, которые предусматривали рост производства электроэнергии до 38 млрд кВт/ч, увеличение выплавки чугуна и стали до 16―17 млн тонн, добычу нефти до 47 млн тонн, производство зерна до 105 млн тонн и т. д. Кроме того, второй пятилетний план развития народного хозяйства был впервые нацелен на опережающий рост производства отраслей группы «Б», выпускающих средства потребления, по отношению к отраслям группы «А», производящим средства производства. Все эти меры привели к тому, что уже в конце 1933 г. был стабилизирован курс рубля на внутреннем рынке страны, а в конце 1934 г. впервые за многие годы рост промышленного производства превзошел плановые показатели на целых 6%.
Эти успехи в экономическом развитии страны вновь породили у высшего политического руководства излишний оптимизм. В июле 1935 г. на Пленуме ЦК И.В. Сталин вновь поддержал предложение руководителей ряда отраслевых наркоматов и ведомств об увеличении капиталовложений в тяжелую промышленность с 19 до 22 млрд рублей. Более того, в декабре 1935 г. Политбюро ЦК одобрило существенное повышение плановых заданий на 1936 г., которые были представлены новым руководителем Госплана СССР, заместителем председателя СНК СССР В.И. Межлауком. В частности, скорректированный план на новый хозяйственный год предусматривали рост промышленного производства на 23%, а увеличение объемов капиталовложений в тяжелую промышленность с 28 до 36 млрд рублей.
Плановый утопизм, столь характерный для 1930―1932 гг., породил традиционные проблемы и противоречия, а именно: рост количества незавершенных объектов в капитальном строительстве, падение качества выпускаемой продукции, диспропорцию между различными отраслями промышленного производства, дестабилизацию бюджета страны и т. д. Все эти обстоятельства заставили вновь пересмотреть народнохозяйственный план на 1937 г., контрольные цифры которого в июле 1936 г. были полностью одобрены высшим политическим руководством страны. В частности, в скорректированном плане последнего года второй пятилетки объемы прироста промышленной продукции были сокращены до 20%, а объемы инвестиций в промышленное производство страны уменьшились с 34 до 28 млрд рублей.
В мае 1937 г. на очередном Пленуме ЦК И.В. Сталин вновь заявил о досрочном и успешном выполнении второго пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР за четыре года и три месяца. И хотя плановые показатели большинства отраслей народного хозяйства страны вновь не были достигнуты в полном объеме, в натуральном выражении производство электроэнергии выросло с 13,5 до 36 млрд кВт/ч, выплавка чугуна — с 6 до 14,5 млн тонн, производство стали — с 6 до 17,5 млн тонн, добыча угля — с 64,5 до 128 млн тонн, а производство сырой нефти — с 21,5 до 28,5 млн тонн.
По оценкам большинства историков (В. Лельчук, М. Горинов, А. Вдовин), в годы второй пятилетки в строй были введены 4500 крупнейших промышленных предприятий в различных регионах страны, в том числе такие гиганты советской индустрии, как Азовский и Запорожский сталелитейные заводы, Карсакпайский, Балхашский и Красноуральский медеплавильные заводы, Чимкентский свинцовый комбинат, Нижнетагильский и Новолипецкий металлургические комбинаты, Челябинский ферросплавный комбинат, Горловский азотно-туковый комбинат, Днепровский алюминиевый комбинат, Воркутинский и Печорский угольные бассейны, Никопольский и Уральский трубопрокатные заводы, Уфалейский никелевый завод, Ростовский завод сельскохозяйственного машиностроения, Новомосковский химический комбинат, Минский тракторный завод, Куйбышевский авиационный завод, Камский целлюлозно-бумажный комбинат, Ташкентский хлопчатобумажный комбинат, Московский, Саратовский, Оркский и Хабаровский нефтехимические заводы, Московский метрополитен и тысячи других промышленных предприятий и объектов.
Всего же за годы двух первых пятилеток (1928―1937) рост промышленного производства в стране увеличился в разы, о чем со всей очевидностью говорят такие впечатляющие цифры:
Производство электроэнергии
1928 г. — 5 млрд кВт/ч
1937 г. — 36 млрд кВт/ч
Выплавка чугуна
1928 г. — 3,5 млн тонн
1937 г. — 14,4 млн тонн
Выплавка стали
1928 г. — 4,5 млн тонн
1937 г. — 17,5 млн тонн
Добыча угля
1928 г. — 35 млн тонн
1937 г. — 128 млн тонн
Добыча нефти
1928 г. — 11,5 млн тонн
1937 г. — 28,5 млн тонн
Производство тракторов
1928 г. — 2 тыс. единиц
1937 г. — 66 тыс. единиц
Производство автомобилей
1928 г. — 1 тыс. единиц
1937 г. — 200 тыс. единиц
В столь значительных успехах, достигнутых в годы первых пятилеток, не последнюю роль сыграл массовый трудовой героизм советских людей, нашедший свое зримое воплощение в знаменитом «стахановском движении» (1935), в основе которого лежал пресловутый «рекордизм». По мнению ряда современных авторов (М. Горинов, В. Роговин, В. Катасонов), в основе этого «рекордизма», охватившего все отрасли народного хозяйства страны, лежали материальный, социальный и патриотический мотивы, которые позволили сталинскому руководству использовать это мощное рабочее движение в политических и технократических целях. С одной стороны, Всесоюзный съезд «стахановцев», прошедший в ноябре 1935 г., назвал многомиллионное «движение стахановцев» самой сокрушительной силой, способной уничтожить любую контрреволюцию в стране. С другой стороны, декабрьский Пленум ЦК, в работе которого приняли участие руководители всех промышленных наркоматов и ведомств страны, расценили «движение стахановцев» как новую форму организации труда, в основе которой лежала революция технологических процессов.
Надо признать и тот печальный факт, что к концу второй пятилетки «движение стахановцев» уже превратилось в неуправляемый поток пролетарской энергии, нанесший серьезный удар по промышленному и аграрному производству страны, поскольку:
• противостояние стахановцев и директорского корпуса привело к определенной дестабилизации управления значительной части крупных аграрных и промышленных предприятий страны;
• непредсказуемость стахановских рекордов в условиях планово-распределительной экономической системы расстроило производственные связи многих промышленных предприятий в разных уголках страны;
• вследствие постоянной штурмовщины и необоснованного рекордизма снизились эффективность и качество промышленного производства, и напротив, резко увеличились производственный травматизм и эксплуатация рабочей силы.
В марте 1939 г. состоялся XVIII съезд ВКП(б), на котором был утвержден «Третий пятилетний план развития народного хозяйства СССР на 1938―1942 гг.». Приоритетным направлением этого пятилетнего плана опять стало развитие базовых отраслей промышленного производства, показатели роста которых напрямую влияли на рост обороноспособности СССР. Особенно большое значение в этом плане было уделено:
а) созданию мощной топливно-энергетической базы на Урале, в Западной Сибири и Средней Азии;
б) развитию нового крупного нефтедобывающего района в Башкирии и Татарстане;
в) опережающему росту предприятий черной и цветной металлургии на Урале и в Западной Сибири.
Кроме того, на этом съезде И.В. Сталин, позитивно оценив огромные достижения двух первых пятилеток, заявил об успешном построении основ социализма в СССР, т. е. ликвидации условий для возрождения капитализма внутри самой страны.
На организационном Пленуме ЦК, состоявшемся в последний день работы съезда, был избран новый состав Политбюро и Секретариата ЦК. Полноправными членами Политбюро ЦК стали И.В. Сталин, В.М. Молотов, К.Е. Ворошилов, Л.М. Каганович, А.А. Жданов, А.И. Микоян, А.А. Андреев, М.И. Калинин и Н.С. Хрущев, а кандидатами в члены Л.П. Берия и Н.М. Шверник. В состав нового Секретариата ЦК вошли И.В. Сталин, Г.М. Маленков, А.А. Жданов и А.А. Андреев.
Новые грандиозные задачи по развитию промышленного производства страны потребовали срочно перестроить и разукрупнить громоздкие главки и наркоматы, поэтому уже в январе 1939 г. число промышленных наркоматов было резко увеличено с 6 до 22 единиц. В частности, Наркомат оборонной промышленности СССР был разделен на Наркомат авиационной промышленности (М.М. Каганович), Наркомат судостроительной промышленности (И.Ф. Тевосян), Наркомат вооружений (Б.Л. Ванников) и Наркомат боеприпасов (И.П. Сергеев); Наркомат машиностроения СССР был разделен на Наркомат тяжелого машиностроения (В.А. Малышев), Наркомат среднего машиностроения (И.А. Лихачев) и Наркомат общего машиностроения (П.И. Паршин), и т. д. Тогда же были созданы Наркомат автомобильного транспорта СССР (В.И. Борейко), Наркомат строительства СССР (С.З. Гинзбург) и другие центральные общесоюзные ведомства, имевшие прямое отношение к укреплению обороны страны. Была перестроена и вся работа Экономсовета при СНК СССР (В.М. Молотов), на базе которого были созданы различные хозяйственные советы по оборонной промышленности, металлургии, топливу, машиностроению и т. д.
Чуть позже, в 1940―1941 гг., был существенно расширен и состав заместителей председателя СНК СССР, которые одновременно стали руководителями отраслевых советов по машиностроению (В.А. Малышев), по металлургии (М.З. Сабуров), по топливу и электрохозяйству (М.Г. Первухин), по ширпотребу (А.Н. Косыгин) и другие.
За три первых года третьей пятилетки (1938―1940 гг.) валовая продукция промышленности выросла в 1,5 раза, а машиностроения — в 1,7 раза, что было достигнуто за счет введения в строй 3000 новых крупных предприятий на всей территории страны, в частности Кураховской ГРЭС, Угличской и Комсомольской ГЭС, Забайкальского и Новотагильского металлургических комбинатов, Московского завода малолитражных автомобилей, Енакиевского цементного завода, Уфимского нефтеперерабатывающего комбината, Среднеуральского медеплавильного завода, Сегежского и Марийского целлюлозно-бумажных комбинатов и т. д.
Более того, как установил профессор Г.И. Ханин, который в последнее время опубликовал ряд фундаментальных научных работ по истории советской экономики («Экономика СССР в конце 1930-х ― 1960 год»), только по официальным, причем явно заниженным данным, рост военного производства за три года третьей пятилетки (1938―1940 гг.) вырос в 2,4 раза, а количество станков собственного производства увеличилось на 86%, что и обеспечило работу всей промышленности в первые месяцы войны.
Выполнение напряженных планов третьей пятилетки во многом было обеспечено не только предельно жесткими методами сталинского руководства, но и возвратом к прежней политике милитаризации труда, характерной для эпохи Гражданской войны. В связи с этим обстоятельством Президиум Верховного Совета СССР в июне 1940 г. принял указы «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений» и «Об ответственности за выпуск недоброкачественной продукции и за несоблюдение обязательных стандартов промышленными предприятиями».
В соответствии с этими правовыми актами под угрозой жесткого дисциплинарного, административного и даже уголовного наказания:
1) рабочим и служащим всех промышленных предприятий страны был категорически запрещен переход с одного предприятия на другое без разрешения дирекции;
2) на всех предприятиях страны были введены обязательные «трудовые книжки», которые хранились в отделе кадров по месту работы, где фиксировались все нарушения трудовой дисциплины и причины увольнения с предыдущего места работы;
3) рабочий режим всех промышленных предприятий был существенно ужесточен, за опоздание на работу и прогулы была предусмотрена жесткая дисциплинарная и даже уголовная ответственность;
4) с 7 до 8 часов была увеличена продолжительность рабочего дня, а вместо шестидневной рабочей недели была введена семидневная рабочая неделя с одним выходным днем и т. д.
Новый этап в развитии экономической политики был связан с февралем 1941 г., когда на XVIII Всесоюзной партийной конференции, а затем на Пленуме ЦК высшее политическое руководство страны вынуждено было вновь прибегнуть к подзабытым элементам «чрезвычайных мер», которые были столь характерны для эпохи Гражданской войны и ликвидации НЭПа. В частности, по решению партийной конференции во всех горкомах и обкомах партии была введена отдельная должность секретаря по оборонным отраслям и транспорту. По мнению ряда современных историков (Ю. Емельянов, Ю. Жуков, С. Кара-Мурза), возврат к старым методам экономической политики был абсолютно оправдан и продиктован, прежде всего, резким обострением международной обстановки и возросшей угрозой неизбежного вступления СССР во Вторую мировую войну, которая уже вовсю полыхала на трех континентах.
На этом Пленуме ЦК были проведены кадровые перестановки и в состав Политбюро ЦК вошли три новых кандидата в члены: секретари ЦК ВКП(б) Г.М. Маленков и А.С. Щербаков и первый заместитель председателя СНК СССР, председатель Госплана СССР Н.А. Вознесенский. А всего спустя три месяца после этих назначений, которые красноречиво говорили об особом внимании высшего политического руководства к проблемам обороны страны, в мае 1941 г. председателем Совета Народных Комиссаров СССР был назначен И.В. Сталин. Многолетний глава советского правительства В.М. Молотов, занимавший эту должность с декабря 1930 г., сохранив за собой пост наркома иностранных дел СССР, был назначен одним из 15 заместителей председателя СНК СССР.
По мнению большинства историков (В. Лельчук, М. Горинов, А. Соколов, В. Попов), ускоренные темпы индустриального развития страны объективно обернулись рядом родовых пороков советской экономики, в частности:
• серьезным дисбалансом всего промышленного производства, которое сопровождалось хроническим кризисом отраслей производства средства потребления;
• тяжелым кризисом, а затем стагнацией всего сельскохозяйственного производства, которое на протяжении пяти десятилетий оставалось ахиллесовой пятой всей советской экономики;
• созданием пресловутой командно-административной системы, которая составляла основу управления всем народнохозяйственным комплексом страны до конца 1980-х гг.
В исторической науке до сих пор существует проблема существования реальной альтернативы командно-административной системе, которую в период «горбачевской перестройки» постоянно называли «казарменным», «государственным», «ранним» и даже «феодальным» социализмом.
Одни авторы (И. Клямкин, М. Горинов, Г. Бордюгов, Козлов) убеждены, что такой альтернативы просто не существовало, поскольку сама эта система сформировалась и выросла из глубин нэповской экономики, которая во много продолжила славные традиции «военного коммунизма».
Другие ученые (Г. Гребенник) уверены в том, что административная система вызревала вне рамок НЭПа и реальная альтернатива этой системе все-таки была. А становление и развитие командно-административной системы было связано исключительно с реализацией сталинской экономической стратегии, в основе которой лежали принципы «чрезвычайщины» и созданный на базе этих принципов мощнейший репрессивный аппарат.
Мы хотим особо подчеркнуть, что в свете последних научных изысканий ряда крупных историков и экономистов (С. Кара-Мурза, В. Катасонов, Ю. Жуков) подобные выводы и оценки «сталинского социализма» представляются очень скороспелыми и поверхностными, и поэтому эта переломная эпоха в истории СССР нуждается в дальнейшем серьезном исследовании.
В одной из последних своих работ «Экономика Сталина» (2014) известный российский ученый, профессор В.Ю. Катасонов попытался вкратце дать системную характеристику сталинской модели социализма, которая позволила нашей стране в кратчайшие сроки решить проблему индустриализации, обеспечить очень высокие темпы экономического роста, вывести ее в разряд второй экономической супердержавы и одержать историческую победу в Великой Отечественной войне. Такими основными элементами сталинской модели социализма стали:
1) общенародная собственность на средства производства;
2) единый народно-хозяйственный комплекс страны;
3) централизованное управление;
4) директивное планирование;
5) мобилизационный характер экономики;
6) ее максимальная самодостаточность;
7) ориентация не на стоимостной, а натуральный показатель роста производства;
8) отказ от прибыли как главного стоимостного показателя и ориентация на постоянное снижение себестоимости готовой продукции;
9) ограниченный характер товарно-денежных отношений;
10) государственная монополия на банковскую деятельность и одноуровневая банковская система;
11) двухконтурная — наличная и безналичная — система внутреннего денежного обращения;
12) ускоренное развитие отраслей группы «А» по отношению к отраслям группы «Б»;
13) государственная монополия внешней торговли;
14) государственная валютная монополия;
15) замена конкуренции социалистическим соревнованием;
16) сочетание моральных и материальных стимулов труда;
17) недопустимость нетрудовых доходов и т. д.
