Глава 15

Поздним вечером, после посиделок с мамой за чаем и рассказа о визите к доктору Оливеру, я поднялась к себе и начала перестилать постель. Легкий цитрусовый аромат впитался в простыни.

Как ни тяжело в этом признаться, но любимый запах сильно осложнил мне задачу.

Рецепт, выписанный доктором Оливером, лежал на моем столе, и я пока не знала, воспользуюсь ли им. Да, я хотела спать по ночам, но эти пилюли так вырубали меня, что просыпаться после них было сущей мукой.

Переодевшись в пижаму, я пошла в ванную, умылась, почистила зубы – короче, занялась привычной вечерней рутиной. Вернувшись в спальню, я с тоской посмотрела на кровать и глубоко вздохнула…

Тихий стук в окно заставил меня подпрыгнуть. Я зажала рот рукой, сдерживая крик. Какого черта? Я словно приросла к полу, прислушиваясь.

Мягкий стук повторился.

Ладно. Вероятность того, что убийца вежливо стучится в окошко, испрашивая разрешения войти, ничтожно мала. Так я успокаивала себя, подкрадываясь к окну. Затаив дыхание, я раздвинула шторы.

Сердце учащенно забилось.

Там, за окном, на самом краю крыши, примостился Дженсен. Ухмыляясь, как ни в чем не бывало, он показывал на подоконник.

На мгновение я оцепенела и лишь глазела на него, а, очухавшись, быстро оглянулась. Дверь спальни была закрыта, но, если бы ненароком заглянула мама…

Зрелище вряд ли доставило бы ей удовольствие.

Но не могла же я оставить Дженсена на крыше. Это… хм, как-то не по-людски. Качая головой, я медленно открыла окно.

– Что ты делаешь? – прошептала я.

– Смотрю на звезды, – ответил он шепотом, и его глаза ярко сверкнули в темноте.

Я прищурилась.

– На моей крыше?

– А почему бы и нет?

Я не могла себя заставить отвести взгляд.

– Что? – Его усмешка переросла в озорную улыбку, когда парень схватился за края оконной рамы. – У тебя крыша лучше, чем у меня. И знаешь, что еще?

– Что?

– У твоей мамы очень острый слух. Поэтому тебе лучше впустить меня, пока она не застукала меня на крыше вашего дома.

Я что-то не догоняла, почему моя мама может застукать его только на крыше, а не у меня в комнате, но невольно отступила в сторону. В следующее мгновение он уже нырнул в мое окно и, плавно приземлившись, выпрямился в полный рост.

Первое, что бросилось мне в глаза, когда он предстал при свете, так это его пижамный прикид.

– Так что ты здесь делаешь? – повторила я.

Метнувшись мимо меня, парень схватил пульт и включил телевизор. Звук заглушил наши голоса.

– Хотел поговорить с тобой.

– Именно для этого господь создал мобильные телефоны, Дженсен.

Он опустил голову, глядя на меня сквозь густые ресницы.

– Глупышка Элла, мобильные телефоны создавал не Бог. А какой-нибудь башковитый ботаник.

Закатив глаза, я шлепнула его по руке.

– Ты не должен быть здесь.

– А где я должен быть? – Парень шагнул ко мне.

Я отступила назад.

– Во всяком случае, не в моей спальне в такое-то время.

– Хм… – Дженсен надвигался на меня, а я пятилась, пока не уперлась спиной в дверь. – Угадай, чем твоя спальня лучше моей?

Сердце забилось сильнее, когда он уперся рукой в стену рядом с моей головой. Я уставилась на его руку – вернее, на тугие мышцы, перекатывающиеся под тканью рубашки.

– Чем?

Парень еще ниже наклонил голову, и его голос дрожью отозвался во мне.

– У тебя кровать намного уютнее, чем у меня.

Я закусила нижнюю губу, когда он потерся губами о мочку моего уха.

– Я уверена, что дело не в этом.

– В этом, не сомневайся. – Он потянулся рукой куда-то в сторону, и я услышала, как щелкнул дверной замок. У меня в ушах запульсировала кровь. – Гэвин приходил?

Я рассказала Дженсену, что наткнулась на Гэвина, когда выходила от доктора Оливера.

– Нет. Я пыталась ему дозвониться, но он не брал трубку.

– Я не удивлен. – Его рука остановилась на изгибе моего бедра.

– Не удивлен? – Обжигающее тепло его прикосновения проникало сквозь тонкую ткань пижамных шортиков, оставляя клеймо на моей коже.

– Не-а. – Губы Дженсена коснулись чувствительной впадинки за ухом, и у меня буквально подкосились ноги. – Ему не нравится, что мы с тобой вместе.

В груди вспорхнула колибри и неистово затрепетала крыльями.

– Мы не вместе.

– Разве?

У меня перехватило дыхание, когда его рука скользнула вверх, по ребрам, оставляя за собой огненный шлейф.

Его глубокий, низкий смешок грохотом отозвался во мне.

– Мы определенно вместе. Просто мы еще не оговорили условия нашей близости.

– Близость – неуместное слово.

– Теперь уместное. – Парень отнял руку от двери и накрыл ладонью мою щеку. Потом чуть запрокинул мою голову назад, и мне показалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. – Поэтому давай поговорим об условиях.

Наши глаза встретились, и я уже не могла отвернуться.

– Этот разговор не может подождать?

– Не-а.

– Твоя выходка обернется для нас большими неприятностями.

– Где нет риска – нет удовольствия! – Дженсен снова опустил голову и легким поцелуем коснулся бешено пульсирующей жилки на моей шее. – И не заговаривай мне зубы. У меня ответственная миссия. Я хочу тебя.

Мое сердце сделало сальто.

Он заглянул мне в глаза, его рука соскользнула со щеки и легла на ребра. Он приподнял меня, прижимаясь всем телом, просовывая ногу между моих ног. Потрясенная, я вцепилась в его плечи.

– И ты хочешь меня, – пробормотал он.

Мои пальцы комкали его рубашку. Глупо отрицать очевидное. Никто во всей Вселенной не решился бы на это.

– Мне не нужна дружба с бонусами, – прошептала я.

– Вот и хорошо. Потому что мне она тоже не нужна. С тобой, – добавил Дженсен, выписывая медленные круги большими пальцами. – Вот еще одно условие. Я ни с кем не делюсь своей девушкой. Только я и ты.

– Ты думаешь, я обычно встречаюсь сразу с несколькими парнями?

– Нет. – Он прижался губами к моей щеке. – Просто хотел уточнить. И знаешь, что еще я хочу?

По тому, как он прижимался ко мне, я догадывалась, чего ему хочется. Того же добивался от меня и Гэвин, но я не чувствовала, что готова это дать.

– Спроси меня, – сказал Дженсен.

Дыхание сбилось.

– Чего ты хочешь?

– Я хочу быть тем парнем, чьего звонка ты ждешь всякий раз, когда звонит твой телефон. Кто держит тебя за руку в школьном коридоре и за обедом, кто обладает тобой. Я хочу быть единственным, кому позволено прикасаться к тебе, – прошептал он мне в щеку. – Я хочу быть твоим.

Меня словно накачали воздухом, и, если бы он не держал меня в руках, я бы, наверное, воспарила к самому потолку. Его слова… они звучали так замечательно. Пожалуй, это были самые пронзительные слова, которые я когда-либо слышала от парней, обычно ограничивающихся сомнительными комплиментами вроде «Эй, красивая попка». Сомневаюсь, что доктор Оливер имел в виду все это, когда говорил о нашем воссоединении, но я бы соврала, если бы сказала, что не хочу этого, не хочу принимать его слова близко к сердцу.

Но я хотела этого и раньше – еще до того, как разобралась в своих чувствах, – а он причинил мне боль.

– Дженсен, я…

– Пока не говори мне ничего.

Мой взгляд был прикован к его глазам.

– Когда ты хочешь, чтобы я сказала?

– Через минуту.

Я выгнула бровь. Через…

Его губы нашли мой рот прежде, чем я смогла закончить мысль. Их прикосновение было подобно шепоту, легкому дуновению, словно он пробовал меня на вкус, проверял мою реакцию. Я не отвернулась, и тогда его губы снова прошелестели по моим губам, а потом он поцеловал меня.

Поцеловал по-настоящему, и меня захлестнула буря чувств, в которых смешались он и я, наше прошлое и все, что могло бы стать нашим будущим. Я ответила на его поцелуй, следуя за ним, и его руки скользнули к моей талии, так что уже ничто не разделяло наши тела.

Крепче прижимая меня к себе, Дженсен издал тихий стон, и его губы опалили мои огнем. Он целовал меня, пока мы оба не задохнулись от страсти, пока мои пальцы не заблудились в мягких волосах на его затылке.

Дженсен отстранился, упираясь лбом в мой лоб. Его грудь поднималась и опускалась от учащенных неглубоких вздохов.

– Теперь, – хрипло произнес он, – скажи мне, что ты об этом думаешь.

Кажется, мои серые клеточки разметало ураганом эмоций.

– Я не могу думать.

Я почувствовала, как его щека дрогнула в полу-улыбке, когда он потянулся, выключая в спальне свет. Потом взял меня за руку и увлек за собой от двери, к кровати. Мы рухнули вниз, сплетаясь руками и ногами, и никогда еще мое сердце не билось так быстро. Мы лежали лицом друг к другу, его дыхание согревало мою макушку, а сердце барабанило у меня под ладонями.

– А сейчас можешь думать? – спросил Дженсен.

Мой мозг медленно возвращался к жизни. Приятная дымка, оставленная его поцелуями, затуманивала разум. Близость его тела тоже не способствовала ясности мысли. Я подняла ресницы, и мои глаза встретились с его глазами. Он смотрел на меня как на величайшую ценность в его жизни, объект желания и поклонения. Так же он смотрел на меня когда-то, много лет назад.

В этот миг прошлое вторглось, как бывший приятель, с которым уже не осталось ничего общего. Я заглянула в светло-голубые глаза, и меня вдруг одолели сомнения, потому что слишком много всего стояло между нами.

Дженсен, казалось, уловил перемену во мне.

– Ты думаешь.

– Да, думаю. – Следующие слова дались мне нелегко, потому что до сих пор я только и делала, что убегала и пряталась от прошлого и боли, связанной с ним. Я больше не могла. – Слишком много всего стоит между нами, Дженсен. – Мой голос звучал глухо. – Ты говоришь, что хочешь меня, но когда-то ты сделал мне очень больно. Ты… опозорил меня. Я знаю, это было давно, но мне трудно забыть.

Парень задержал мой взгляд, а потом перевернулся на спину. Уставившись в потолок, он тихо выругался, и в этом сквозило столько раскаяния.

– Ты думаешь о том вечере.

Вечер. Танцы, будь они неладны.

Как же горько вспоминать об этом. После того, что случилось с Пенном, после стольких лет нашей дружбы, Дженсен выставил меня полной дурой, а сам вскоре уехал.

– Да, – пробормотала я, вглядываясь в его профиль. – Я просто не понимаю. Да, мы были детьми, но почему… почему ты так поступил?

Дженсен не ответил, и в воцарившейся тишине мои мысли перенеслись на несколько лет назад, в тот день, когда он пригласил меня на эти дурацкие танцы по случаю Дня Святого Валентина, и это означало, что я ему нравлюсь. Да, положим, нам было всего по тринадцать лет, но танцы казались необыкновенным событием. И он пригласил меня в школьном кафетерии, при всех – с нами были Брок, Мейсон, девчонки и Гэвин.

Слышала даже буфетчица, тетка с кудряшками.

Я уговорила маму купить мне нелепое розовое платье, накрутила прическу, и вечером папа привез меня на дискотеку, а Дженсен… в общем, он так и не появился. Все решили, что это такой розыгрыш. Гэвин сказал, что Дженсен повторил то же, что год назад мы сделали с Пенном, променяв меня на кого-то получше. И Дженсен так и не объяснил мне, почему. Признаюсь, я не дала ему и рта раскрыть. Когда на следующий день он пришел ко мне домой, я не пустила его на порог, тогда же и заявила, что больше не желаю с ним разговаривать.

– Почему ты устроил такой жестокий розыгрыш? – прошептала я.

– Розыгрыш? – Парень резко повернул голову в мою сторону, его глаза сузились. – Ты действительно думаешь, что я мог так поступить с тобой? Что мое приглашение на танцы было всего лишь розыгрышем?

– А что я должна была думать?

– Ты мне так и не дала шанса объяснить, почему я не пришел в тот вечер. – Он покачал головой и снова устремил взгляд к потолку. – И я не говорю, что это твоя вина. Я должен был рассказать тебе обо всем еще раньше, тогда бы ты поняла.

Я нахмурилась.

– Что-то я не въезжаю.

Его грудь поднялась от глубокого вздоха.

– О, господи, тут такое дело… ты кое-чего не знала обо мне и моей семье. Черт возьми, никто не знал. Не подумай, что я намеренно скрывал это от тебя, просто мои родители… короче, это был наш маленький грязный секрет.

– Ладно. Ты меня смущаешь. Что за грязный секрет? О чем ты?

Он открыл было рот, но язык как будто не слушался, и слова прозвучали не сразу.

– Джонатан… он…

Ох. Я и не ожидала, что это как-то связано с его братом.

Дженсен снова повернулся на бок, лицом ко мне.

– Джо… у него были проблемы, Элла. Мало кто знал об этом. Только мы и несколько его друзей. – Он опустил взгляд. – Брок знал, потому что его брат был близким другом Джо, но мама и отец были в ужасе.

– В ужасе? От чего? – недоумевала я.

Он поднял руки и растер лицо ладонями.

– У Джо были серьезные проблемы с наркотиками.

Я заморгала.

– Что?

– Героин, – с отвращением произнес Дженсен. – Это началось в десятом классе. Какое-то время он еще мог себя контролировать. Мы ни о чем не догадывались. Ни о чем. Пока он не подсел окончательно, начал воровать деньги у родителей… у меня. Однажды брат взял деньги, которые бабушка подарила мне на день рождения. Потом все открылось. Родители отправили его на реабилитацию, он прошел курс лечения, и все решили, что он… ну, в общем, слез с иглы. Джонатан поступил в колледж, но вскоре опять взялся за старое.

Ни хрена себе, мне такое даже в голову не могло прийти.

– Родители были просто раздавлены. Они винили себя в том, что неправильно его воспитывали, поэтому брат и пристрастился к наркоте. Долгое время я никак не мог понять. Почему? Не сказать, что жизнь у него была дерьмовая. Он ни в чем не нуждался, не страдал. Просто попробовал один раз и, наверное, не мог забыть ощущения кайфа, вот и гонялся потом за ним. Я не знаю. Да это и не имеет значения. В ту ночь, когда Джо умер во сне, он умер от передоза.

– О боже, – прошептала я. – Мне так…

– Только не говори, что тебе жаль, – сказал Дженсен. – Его убил героин. – Повисла пауза. – Знаешь, я думаю, люди сильно удивятся, узнав, сколько семей скрывают подобные тайны.

– Наверное, много. – Ошеломленная, я не знала, что еще сказать. Меня как будто обухом по голове ударили – ведь сколько раз я видела Джонатана, и ничто не выдавало в нем наркомана.

– Я хотел пойти на танцы, ждал этого вечера, – произнес парень тихо, не глядя на меня. – Знаешь ли ты, что уже тогда мне нравилась? Больше, чем друг. Нравилась уже давно, и я жалею, что не признался тебе в этом. Жалею, что не рассказал тебе про Джо, но я просто не знал, с чего начать. Все равнялись на него, даже я. К тому же я надеялся, что со временем… его проблема сама исчезнет.

У меня в голове начала вырисовываться картина из прошлого, о существовании которого я даже не подозревала.

– Что-то случилось в тот день?

– Да. – Дженсен тяжело сглотнул. – Джо пришел домой под вечер уже под кайфом. Все кончилось тем, что они с отцом сцепились, потому что он снова стащил деньги из маминого кошелька. Дошло до драки, и мама… черт, она была на грани истерики. Ситуация вышла из-под контроля. Пришлось вызывать полицию, и, пока суд да дело, танцы уже начались.

Блин. Я оторопела. Все это время я убеждала себя в том, что Дженсен коварно подшутил надо мной или попросту забыл о своем приглашении, придумывала и другие, самые невероятные, объяснения, но чтобы такое… У меня никогда не возникало и мысли на этот счет.

– Я хотел тебе рассказать. – Парень снова посмотрел на меня. – Но…

– Но я не дала тебе шанса. – Я крепко зажмурилась. – Когда ты пришел ко мне на следующий день, я попросила оставить меня в покое. А потом ты уехал. Боже, Дженсен, я очень виновата. Прости, что так получилось.

– Тебе не за что просить прощения. – Кончики его пальцев осторожно коснулись моей щеки. – Я мог бы раньше рассказать тебе о том, что происходит. Мог прийти еще раз и попытаться объяснить, но я этого не сделал. Сейчас все это неважно.

Нет, важно.

– Вот почему я не пришел тогда на танцы и почему мои родители настояли на переезде. Они хотели сменить обстановку. В любом случае, как я уже сказал, мне бы очень хотелось многое сделать по-другому, но я не могу повернуть время вспять. Все, что у меня есть, это сегодня и завтра, и я хочу иметь будущее, – сказал он, закрывая глаза. – Будущее с тобой.

Что-то затрепыхалось в моей груди, и, видит Бог, я тоже хотела такого будущего. Я хотела Дженсена. Хотела всегда, и мне так не хватало его все эти годы, но, чтобы получить его, я должна была отпустить прошлое.

Готова ли я к этому?

Приподнявшись, я посмотрела на него сверху вниз. Дженсен открыл глаза и настороженно наблюдал за мной, а в его поблескивающих красивых глазах сквозила покорность. Я знала, что он ожидает услышать «нет» или какую-нибудь глупость вроде того, что мне надо подумать. И еще я знала, что он все равно останется со мной, всегда будет рядом, а в самой глубине души таилась уверенность, что он не отступит.

Он будет ждать.

Но я не хотела ждать.

Я больше не хотела жить прошлым, полным боли и обид, вины и недоразумений. Я хотела жить сегодня и завтра, тем более что последние события все громче напоминали о том, что завтра может и не наступить. Я хотела начать все сначала, и я хотела этого с ним.

– Я тоже этого хочу, – сказала я, и сердце заколотилось в груди. – Я хочу быть с тобой.

Дженсен долго не двигался, и я даже засомневалась, дышит ли он. Но тут он протянул руку, взял мой подбородок двумя пальцами, опуская его.

– Серьезно?

– Серьезнее не бывает, – прошептала я.

– Спасибо тебе. – Дженсен заключил меня в объятия, прижимая к груди, и мы уже не отпускали друг друга.

Как и в прошлый раз, я проснулась очень рано, но на удивление отдохнувшей и счастливой.

По-настоящему счастливой.

Я заснула в объятиях Дженсена, закинув на него ногу, уткнув голову ему под подбородок. Сердце подпрыгнуло, когда в голове стал прокручиваться наш вчерашний разговор. И тот поцелуй.

До сих пор не верилось, что Дженсен поблагодарил меня за то, что я с ним, что дала ему шанс.

До меня не сразу дошло, что Дженсен не спит. В какой-то момент его пальцы скользнули по моей спине. Я чувствовала, как под моими ладонями бьется его сердце – в унисон с моим.

– Доброе утро, – пробормотала я.

– М-м… – Это все, что он смог произнести, зато его рука пришла в движение, потянувшись к моему оголенному плечу, и кончики пальцев добрались до подбородка. Он приподнял мне голову, и я встретила его сонный взгляд из-под полуопущенных век.

– Доброе утро.

Прежде чем я успела сказать что-нибудь, Дженсен поцеловал меня. Я запаниковала – как же так: не умылась, не почистила зубы, плюс всклокоченная после сна голова – но бесконечная нежность его поцелуя отмела все мои опасения. Он целовал меня неспешно и сладко, исследуя и пробуя на вкус, и я растворилась в ощущениях.

Когда он наконец оторвался от моих губ, я прижалась к нему всем телом, опрокидывая его на спину. Его руки спускались все ниже, к моей пояснице, и у меня вырвался судорожный вздох.

– Мне нужно выбраться из этой постели или…

Я уставилась на него, и сердце замерло.

– Или что?

Дженсен откинул голову назад, и его волосы торчали во все стороны, как и мои.

– Или мы поменяемся позами, в конечном итоге опоздаем в школу, и, скорее всего, в самый неподходящий момент нас застукает твоя мама. – Он приподнялся и поцеловал мои приоткрытые губы. – Да, причем в этот момент мы, возможно, будем голыми, так что…

Меня накрыло волной головокружения. Мысль о том, что в комнату может ворваться мама, повергала в ужас, но я все равно не отстранилась. Я прикоснулась к его щеке, пробежавшись пальцами по легкой щетине.

– Хотя нет. – Его губы изогнулись в ленивой улыбке. – Мы непременно будем голыми.

Я закусила губу. Внутри все похолодело, когда я представила себе, что между нами не останется даже тонкой материи.

Когда я заговорила, мой голос прозвучал тихо, почти шепотом.

– У меня этого никогда не было.

– В смысле? – Его рука скользнула вверх по спине, и он нежно дернул меня за волосы. – Ты никогда не раздевалась?

Мы с Гэвином, конечно, экспериментировали, пока встречались. И наши так называемые любовные игры предполагали раздевание, но…

– Нет. Я не об этом.

Он вскинул брови, и ленивая улыбка исчезла, зато глаза слегка расширились. Его лицо приобрело какое-то комическое выражение.

– Постой. Вы с Гэвином никогда не…

Я помотала головой.

– Что, ни разу?

– Не-а, – сказала я, и он выглядел настолько ошарашенным, будто услышал мое признание в том, что я – пасхальный кролик. – Неужели в это так трудно поверить?

– Да, черт возьми, – пробормотал он, накрывая мою щеку растопыренной пятерней. – Черт, как же он смог устоять?

Я выстрелила в него недовольным взглядом.

– Извини. Я просто подумал…

– Заходить так далеко… мне казалось, что это неправильно. – Я пожала плечами. – Тем более что с ним было не так…

– Не так? – Дженсен сглотнул. Тяжело. – Не так, как у нас с тобой?

– Да.

Он долго смотрел на меня, а потом зажмурился.

– Блин. От этого не легче.

– Не легче?

– Удержаться от того, чтобы не раздеть тебя.

Не в силах подавить усмешку, я скатилась с него, и он застонал.

– Не поняла?

– Ох. – Дженсен закрыл глаза рукой. – Я говорил тебе, какая ты красивая по утрам?

Я улыбнулась.

– Нет.

– Так вот, ты очень красивая. – Он убрал руку, приоткрывая один глаз. – Самое прекрасное из того, что можно увидеть, проснувшись утром. – Парень сел на постели и, наклонившись, поцеловал меня в лоб. – Я лучше пойду.

– Да, – прошептала я, чувствуя, как становится тесно в груди. Я знала, как называется это чувство. Словом всего из шести букв. Это то, что я испытывала к Дженсену уже давно, даже когда хотела его ненавидеть.

Дженсен плавно поднялся, и я последовала за ним. У окна он остановился и повернулся ко мне.

– Знаешь, я могу задержаться еще на несколько минут, – прогудел парень, сияя озорной ухмылкой. – Если ты пойдешь в душ, я могу помочь.

– О нет. – Я ткнула его кулаком в грудь. – В такой помощи я точно не нуждаюсь.

Он выпрямился, положив руки на мои бедра.

– Я думаю, что ты врешь. Мне кажется, тебе хочется такой помощи.

Мои щеки вспыхнули. Черт возьми, он, как всегда, прав.

– Тебе лучше уйти.

Хмыкнув, Дженсен опустил голову и поцеловал меня. Поцеловал, как в первый и последний раз. Мое бедное сердце уже неистовствовало, когда он оторвался от меня и вылез из окна.

И не успокоилось даже после этого.

Ни когда он заехал за мной, чтобы отвезти в школу, ни когда мы, взявшись за руки, вошли в школьный вестибюль. Дженсен, казалось, не обращал внимания на вопросительные взгляды, устремленные в нашу сторону. Кто-то выглядел озадаченным, недоумевая, что он во мне нашел. У кого-то просто отвисла челюсть.

Линдс ждала меня у шкафчика в раздевалке и, склонив голову набок, с любопытством смотрела на нас. Когда мы подошли ближе, ее взгляд упал на наши сцепленные руки и снова вернулся к моему лицу.

– Я что-то пропустила? – спросила она.

Дженсен усмехнулся.

– Что ты могла пропустить?

– Должно быть, вышел в свет информационный бюллетень, на который я не подписана. – Она пришпилила меня взглядом. – Потому что вы двое держитесь за руки.

И что в этом сенсационного?

Чуть в стороне от Линдс стояли Венди и Брок. Не знаю, о чем они говорили, но, увидев нас, разом умолкли. Я переминалась с ноги на ногу, чувствуя себя неловко из-за такого повышенного внимания. Я попыталась высвободить руку, но Дженсен держал ее мертвой хваткой.

– Да, и что дальше? – сказал Дженсен.

Глаза Линдс расширились до размеров мини-спутников. У нее за спиной Венди ткнула локтем Брока, к которому присоединился Мейсон. Кажется, мы собрали целую аудиторию зрителей.

Мои щеки вспыхнули, язык присох, не в состоянии выговорить простые слова, которые объяснили бы, кто мы друг другу, но Дженсен, похоже, предпочитал не рассказывать, а показывать.

Его пальцы скользнули по моему подбородку, когда он чуть приподнял мою голову и коснулся губ поцелуем – не мимолетным и целомудренным, а сладострастным и совсем не уместным в школьных стенах. Хуже того, когда мои губы раскрылись, он возвел этот поцелуй на совершенно новый уровень.

Вздох Венди прозвучал раскатом грома, и я знала, что должна оторваться от Дженсена. Не стоило устраивать такие шоу, но вкус его губ и ощущения, которые они дарили, обладали удивительным свойством, заставляя забыть о существовании мира вокруг нас.

– Ни хрена себе, – возбужденным шепотом прозвучал голос Линдс.

Мое лицо пылало, когда Дженсен отстранился.

– Я ответил на твой вопрос? – сказал он.

– Более чем убедительно, – ответила подруга, с ухмылкой поглядывая на меня.

Сама не знаю, почему, но я еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться, и мои губы уже растянулись в улыбке, когда я повернулась, сталкиваясь взглядом с парой темных глаз.

Гэвин.

Он смотрел на нас с Дженсеном так, будто я или мы оба подошли и врезали ему по яйцам. Он побледнел, и стали еще заметнее темные тени под глазами. Черты его лица посуровели, и, развернувшись, парень зашагал в обратную сторону.

Как только мы зашли в кабинет рисования, Линдс вцепилась в меня, как клещ, выпытывая подробности о нас с Дженсеном. Она была убеждена, что у нас бурный тайный роман, и это звучало куда более интригующе, чем правда.

Мисс Рид, наша замечательная учительница рисования, тут же устремилась к нам, на ходу вытирая руки о заляпанный красками рабочий халат. Мне захотелось стать невидимкой. В начале каждого урока она посылала двух учеников в кладовку за картинами, над которыми мы работали, но сегодня я чувствовала себя на редкость лениво.

Ее взгляд упал на Венди.

– Я попрошу вас с Мейсоном сходить за картинами.

Венди тяжело вздохнула.

– Мне что-то нездоровится. Может, кто-нибудь другой сходит? Пожалуйста, – заныла она.

Я закатила глаза.

– Элла? Мейсон? – воскликнула мисс Рид, положив руки на полные бедра. – Ваша очередь. Вы знаете порядок.

Черт.

Линдс сморщила нос.

– Повезло тебе.

В ее голосе не угадывалось и намека на везение, и Мейсон смерил ее взглядом.

– Я все слышу.

Она мило улыбнулась ему.

– А мне плевать.

Закатив глаза и поджав губы, я встала и направилась к двери, чтобы не оказаться втянутой в их королевские разборки. Мейсон опередил меня, с силой распахнул дверь настежь и выскочил из класса. Я вылетела следом за ним, прежде чем дверь шлепнула меня по заднице.

– Спасибо, – крикнула я ему вслед.

Одноклассник оглянулся, тряхнув светлыми волосами.

– Извини, – буркнул он, и мне показалось, что я расслышала нотки искреннего раскаяния.

Мы направились в сторону театральной мастерской, рядом с которой располагался вход в кладовку и за кулисы. Зная, как мне всегда «везет», я уже чувствовала, что половина картин еще не просохла.

– Так ты теперь путаешься с Дженсеном или как? – спросил он, толкая дверь кулаком.

Я нахмурилась, глядя ему в спину. В жаргоне парней слово «путаться» могло означать что угодно.

– Мы встречаемся.

– Встречаетесь? – На этот раз Мейсон придержал для меня дверь. – Это интересно.

Сдвинув брови, я шла следом за ним по узкому коридору. Пахло плесенью и скипидаром.

– И чем же это так интересно?

Он пожал плечами.

– Ну, как тебе сказать. Ты же знаешь, он не встречается с девушками. Просто трахает их. Вот и все.

Я подавила желание сказать Мейсону, что у нас все по-другому, но потом подумала, что мои долгие объяснения лягут впустую на клетки его давно прокуренного мозга.

Парень прошел вглубь кладовой, лавируя между мольбертами и штабелями картин с прошлых занятий.

– Все выпали в осадок, увидев вас вместе. Не он ли пригласил тебя в восьмом классе на танцы, а потом кинул?

– Вау, – сказала я и остановилась, уставившись на него. – Ты не думаешь, что пора бы уже забыть об этом?

– Извини. – На этот раз в его голосе звучало не сожаление. Скорее, в нем сквозило наглое самодовольство. – Я просто хотел сказать, что это выглядит странно.

Да, странно. Согласна. Видимо, поэтому Гэвин был так потрясен тем, что я снова дружу с Дженсеном, но теперь-то я знала правду.

Я вздохнула, прогоняя уродливые воспоминания, все-таки выплывшие на поверхность, и заправила волосы за ухо. Все осталось в прошлом, и Дженсен стал другим. Я тоже стала другой.

Но, сколько я ни убеждала себя в этом, на сердце все равно лежала тяжесть. Память как будто не хотела прощать давних обид, возвращая меня в тот вечер, когда я чувствовала себя самой несчастной на свете. Я до сих пор думала, что в этом и есть моя карма.

В тишине раздался звук шагов, и это показалось странным, потому что мы оба стояли неподвижно. Нахмурившись, я обернулась, оглядывая комнату. На полках среди картин валялись тюбики и банки с краской, театральный реквизит и предметы одежды.

Меня накрыло неприятное чувство дежавю. Мурашки поползли по коже, словно полчища злых муравьев. То же самое я испытала на ферме, перед тем как нашла тело Ви.

Озноб прокатился по моей коже, когда я уставилась на болтающиеся на вешалках сценические костюмы, ожидая, что они вот-вот прыгнут на меня. И вроде бы все оставалось на своих местах. Ничего не происходило, но меня не покидало ощущение, будто за мной наблюдают, и от этого становилось не по себе.

– Вот они, – объявил Мейсон, отыскав стопку картин нашего класса. Я обернулась и увидела, что парень смотрит на меня с жалостью, как будто я нуждаюсь в утешении. Конечно, кто-то наблюдал за мной. Это был Мейсон. Ну и тупица же я. – Думаю, я смогу донести большую часть. Только вот… Ни хрена себе!

Я разинула рот, когда он отпрыгнул в сторону, поднимая руки, словно в него целилась рота полицейских.

– Что?

Парень покачал головой, показывая в сторону.

Я проследила за его взглядом и почувствовала, как пол качнулся у меня под ногами. Картины… Боже, они были изуродованы, холсты вспороты чем-то зазубренным и острым и залиты красной краской, как место кровавого преступления. Но не это пугало больше всего.

О нет. Совсем не это.

Я отступила назад, и мой взгляд скользнул по истерзанным полотнам, выставленным в ряд. Намалеванные на них буквы складывались в два слова.