Глава 14

После упоминания о Пенне разговор не клеился.

Дженсен стойко хранил молчание всю дорогу до школы, и, прибыв с небольшим опозданием, мы припарковались на самых задворках. Лучи солнца только начинали пробиваться сквозь густые серые тучи, рассеивая утреннюю прохладу.

Я шла впереди Дженсена, злая на него и на себя. Я знала, что мои предположения о связи происходящих событий с Пенном кажутся бредом, но Дженсену все равно не следовало смотреть на меня с такой жалостью.

Как будто я схожу с ума, настаивая на своем.

Да и я хороша, могла бы и промолчать. И вообще я напрасно оставила его у себя ночевать, позволила спать в своей постели и лезть с поцелуями.

Дженсен догнал меня у самой двери. Поймав мою руку, он оттащил меня в сторону. На нас устремились любопытные взгляды.

– Что? – спросила я, пытаясь высвободить руку.

Он сузил глаза.

– Просто хочу тебе напомнить, что нам еще нужно о многом поговорить.

– Я не хочу говорить о Пенне…

– Не о нем. И вообще не об этом. – Его рука скользнула к моему локтю, и он склонил ко мне голову. – Я имею в виду нас с тобой.

– Нас? – пропищала я.

– Да, нам нужно поговорить о том, что произошло между нами сегодня утром, – сказал парень. – Не думай, что я забыл об этом.

Взбешенная таким поворотом и, к несчастью, возбужденная его словами, я закусила удила, цепляясь за злость, разлитую в жилах.

– Ну, а я забыла.

– О. – Дженсен рассмеялся. – Сомневаюсь.

Я так скрипнула зубами, что челюсть свело.

– Нам не о чем говорить.

– Я так не думаю, – возразил он, а потом улыбнулся. – И мы обязательно поговорим.

– Мы не будем…

Дженсен притянул меня к своей груди и опустил голову, так что его губы оказались в опасной близости от моих. Из меня будто разом выкачали весь воздух. Он стоял почти вплотную, и я чувствовала тепло его дыхания, почти ощущала вкус его поцелуя. Мои глаза невольно закрылись, и меня захлестнула волна наслаждения.

Когда он заговорил, его губы скользнули по моим губам.

– Вот именно.

Я тотчас открыла глаза.

Дженсен отпустил меня и подмигнул. Ухватившись за край двери, он распахнул ее передо мной.

– Тебе лучше зайти, а то опоздаешь.

На мгновение я лишилась дара речи и лишь с бессмысленным видом таращилась на него, но наконец очнулась.

– Придурок, – сказала я, вихрем пролетая мимо него.

Парень рассмеялся, и, хотя этот звук пролился бальзамом на душу, мне захотелось вернуться и влепить ему хорошую затрещину. Вместо этого я выстрелила в него свирепым взглядом и устремилась в сторону спортзала, где у входа стояла группка школьников. До меня долетали обрывки их разговора.

– Это наверняка он, – говорила какая-то девчонка. – Он встречался с ней, и никто об этом не знал?

Я насторожилась.

Парень из девятого класса пожал мускулистыми плечами.

– Да, но чтобы Гэвин? Я не думаю.

– Все равно. Если ты скрываешь свои отношения, значит, на то есть причина, – возразила другая девчонка. – Может, она была беременна, и он ее убил.

О боже.

– А как же с Моникой? Или… или ее тоже…

Я остановилась и пригвоздила каждого взглядом.

– Гэвин не имеет никакого отношения к тому, что происходит.

Не давая им шанса ответить, я прошла мимо, ускоряя шаг. К началу первого урока мне уже хотелось изрубить ударами карате всех, кто смотрел на меня на секунду дольше обычного. Похоже, уже вся школа знала о близких отношениях между Гэвином и Ви.

Черт возьми, это не предвещало ничего хорошего.

Как и все остальное.

Я плюхнулась за парту, мысленно возвращаясь к утреннему разговору с Дженсеном.

Дженсен был прав в том смысле, что мы физически не причинили Пенну никакого вреда, но это не освобождало нас от ответственности за то, что с ним случилось. Нам следовало включить мозги, но мы оказались слишком большими эгоистами и, в конечном счете, предателями.

Это случилось осенью, в седьмом классе, как раз когда Дженсен начал расти не по дням, а по часам, а я стала замечать, какая у него необыкновенная улыбка, как его глаза меняют цвет в зависимости от настроения.

И не я одна это замечала.

Девчонки вроде Венди и Моники все чаще присаживались к нам за столик во время обеда, вились вокруг нашей маленькой компании, когда мы выбирались на улицу. Гэвин, Пенн и я знали, что их интересует Дженсен, хотя он, казалось, не обращал на это никакого внимания.

В отличие от меня.

Может, именно во время этих долгих дневных переменок ко мне и пришло осознание того, что я теряю Дженсена, что рано или поздно он переметнется к крутым и симпатичным подружкам. И, возможно, поэтому я с такой легкостью забыла о том, кого всегда считала своим самым верным другом.

Все произошло той осенью, после злополучной игры «Правда или расплата» в домике на дереве, когда Дженсен поцеловал меня, а Пенн спросил, будем ли мы дружить вечно.

До Хэллоуина оставалось две недели, и Пенн ходил особенно счастливым. Приближался день его рождения, и родители планировали совместить оба праздника, так что, несмотря на привычную нервотрепку в школе, он пребывал в радостном волнении.

И тут вдруг Брок решил устроить вечеринку у себя дома в тот же день, что и у Пенна, и Дженсен оказался в числе приглашенных. Оглядываясь назад, я задавалась вопросом, не нарочно ли Брок это сделал. Услышал о планах Пенна и решил все испортить? Это выглядело по-детски, но если вспомнить, как травили Пенна в школе, как отличились мы с Дженсеном, можно себе представить, на какие коварные и безбашенные поступки способны юные создания.

Дженсен захотел пойти на вечеринку Брока. В конце концов, их братья дружили, но ему было в лом идти одному, поэтому он пригласил меня. Я с радостью ухватилась за эту идею, потому что не хотела, чтобы Дженсен шел на вечеринку без меня, тем более что там его поджидали Венди и Моника.

Не знаю, почему нам взбрело в голову пойти к Броку – наверное, просто были маленькими и глупыми. Но мы с Дженсеном собирались успеть на оба мероприятия – заскочить к Броку, а оттуда рвануть к Пенну. Когда Гэвин узнал о наших планах, он взялся нас отговаривать, предупреждал, что если Пенн узнает, то очень обидится, но мы не слушали.

И вот, в день рождения Пенна, мы с Дженсеном отправились к Броку, с твердым намерением смыться, но все сложилось не так, как мы задумали. Хотя Дженсен все время находился рядом со мной и не заглядывался на других девушек, уйти пораньше нам не удалось. Я даже не могла вспомнить, почему. Мы просто потеряли счет времени.

Короче, мы пропустили праздник у Пенна.

И на следующий день, за обедом в школе, Пенн узнал, где мы были, когда Брок как бы невзначай упомянул об этом, проходя мимо нашего столика. Мне никогда не забыть, как побледнел Пенн, как он все повторял, что ничего страшного, пока мы с Дженсеном наперебой просили прощения.

Пенн, казалось, пережил это, и прошло около двух недель. Я уже и не вспоминала о нашем досадном промахе, и однажды после школы, как обычно, надела кроссовки и вышла на пробежку. Я собиралась встретиться с мальчишками в домике на дереве, поэтому туда и направилась, но прибежала слишком рано. Мы назначали встречу на половину пятого, и у меня в запасе оставалось еще минут пятнадцать, когда в поле зрения показался домик.

Помню, я замедлила темп, чтобы дать передышку натруженным мышцам ног, и, пока глотала свежий осенний воздух, мне казалось, что время еле тащится. Я стала взбираться на дерево, когда мое внимание привлекло нечто, валявшееся на земле, с другой стороны. Я спустилась и обошла вокруг дерева.

Тут я и увидела бездыханное тело Пенна.

Пенн лежал лицом вверх, распластавшись всем телом, подвернув одну ногу. Шея была как-то неестественно вывернута. Мне еще никогда не доводилось видеть мертвых, но я почему-то знала, что он мертв. Я поняла это сразу.

Поначалу власти назвали это трагической случайностью. Будто бы Пенн забрался в домик на дереве и по нечаянности упал. Но все дело в том, что Пенн никогда не лазал туда в одиночку, и я не могла себе представить, почему в тот день он вдруг решил изменить этому правилу.

Но кошмар только усилился, когда спустя два дня родители Пенна нашли в его спальне предсмертную записку. И, по слухам, в записке оказалась всего одна фраза.

Вот так он подытожил всю свою жизнь.

Пенн сиганул из домика на дереве. В городе много говорили об этом, люди недоумевали. Почему никто не знал, что над Пенном жестоко издевались в школе? Почему не замечали признаков депрессии? Почему домик построили на такой высоте, что при нечаянном падении любой мог сломать шею?

Для меня все эти вопросы не имели никакого смысла, потому что я знала, что стало для него последней каплей, что толкнуло его через край.

Мы не убили Пенна собственными руками, но стали последней каплей, подтолкнули его к гибели. Мы знали, как трудно ему живется – дома постоянные ссоры родителей, в школе насмешки и травля со стороны одноклассников. Мы оказались той самой соломинкой, ломающей хребет верблюду, и не проходило дня, чтобы я не корила себя за то, что мы приняли не лучшее решение.

Что выбрали не Пенна.

Дженсен присоединился к нам с Хейди за обедом, и к тому времени мой воинственный запал поблек, сменившись усталостью. Все утро в школе только и говорили, что о Гэвине. О Ви. И о Монике. В глазах наших одноклассников Гэвин был серийным убийцей.

– Жаль, что мы не можем ничем помочь, – сказала я, уткнувшись взглядом в тарелку с лазаньей.

– Кому? – спросил Дженсен, и до меня дошло, что мои слова прозвучали как мысли вслух, хотя не все знали, о чем я думаю.

– Гэвину. – Я отложила вилку и вздохнула. – Все только о нем и говорят.

– Это точно. – Хейди нахмурилась. – Только мне никто ничего не говорит, так что приходится кормиться слухами.

Я осторожно покосилась на Дженсена. Опустив голову, он слой за слоем расковыривал лазанью, словно искал что-то спрятанное внутри.

– Мы должны доказать, что Гэвин ни в чем не виноват.

Дженсен посмотрел на меня, вскидывая брови.

– И как мы это сделаем?

– Хороший вопрос, – добавила Хейди, заплетая длинные пряди рыжих волос в косу.

– Я еще не зашла так далеко в своем мыслительном процессе, – проворчала я.

– Ну, учитывая, что ты не Нэнси Дрю, а я не один из братьев Харди, даже не знаю, что мы можем сделать. – Уголок его губ дернулся вверх, когда я строго зыркнула на него. – Послушай, я не хочу строить из себя умника.

– Что, мозгов не хватает?

– Ладно. Может быть, немного осталось, но давай посмотрим на это серьезно. Что мы реально можем сделать? Копы и без нас роют землю. Мы же не запустим собственное расследование? Тем более, никто из нас не знает, что искать.

– Еще один хороший довод, – вмешалась Хейди, и я уже начала сомневаться, что от нее будет толк. – Вы же не можете пойти обыскивать ферму. Это место преступления, и полиция наверняка уже собрала все, что можно считать уликами.

– И доступа к этим уликам у нас нет. – Парень потыкал вилкой в лазанью. – Если только ты не знаешь, как проникнуть в полицейский участок. Кстати, если бы тебе это удалось, получилось бы очень сексуально.

Я закатила глаза.

– Это реальная жизнь. – Дженсен поймал мой взгляд. – Не книга или телешоу, где подростки вдруг превращаются в опытных следаков. Пойми, мы не частные детективы, и меньше всего мне хочется, чтобы ты подвергала себя опасности.

Что я могла возразить на это? Дженсен и Хейди правы. Никто из нас даже не представлял себе, с чего начать. Черт, я забыла позвонить Риттеру и рассказать про эту проклятую птицу, так что из меня уже получился паршивый детектив.

Хейди потянулась через стол и сжала мою руку.

– Полиция обязательно найдет доказательства того, что Гэвин не имеет никакого отношения к смерти Ви и всему остальному. У них наверняка уже есть зацепки, и, как только они найдут настоящего убийцу, Гэвину вообще будет не о чем волноваться.

– Ладно. – Я выдавила из себя улыбку. – Вы правы.

Зеленые глаза Хейди вспыхнули.

– Я знаю.

– Хочешь мои персики? – Дженсен подвинул ко мне свой поднос.

Я перевела взгляд с него на фрукты.

– Согласись, ты же хочешь, – вкрадчиво произнес он.

Хейди хихикнула.

– Что за грязные шуточки?

– Правда? – Он бросил ей небрежную ухмылку, на которую слетелся бы рой девушек. – Зато какие вкусные.

Закусив губу, я попыталась сдержать усмешку. Но все-таки взяла вилку и подцепила ломтик персика.

– Спасибо.

– Угу.

Я вгрызлась в сладкую мякоть, чувствуя, как сок растекается по моим губам. Я потянулась за салфеткой, но меня опередили.

– Я помогу. – Прежде чем я успела среагировать, Дженсен склонил ко мне голову, так что со стороны казалось, будто он меня целует, и я подумала, что именно это у него на уме.

Я замерла. Наш первый настоящий поцелуй – и в школьной столовой?

Только он не поцеловал меня, а быстрым движением языка слизнул каплю сока с моей нижней губы. Я ахнула, когда тепло разлилось по губам и дрожью пронеслось по всему телу.

Дженсен отстранился, сверкая кристально-голубыми глазами в обрамлении густых ресниц.

– М-м. Вкусно.

– О боже, – прошептала Хейди, прижимая руку к груди. – Кажется, я сейчас забеременею, наблюдая за вами.

Мои щеки едва не лопались от жара, и я разрывалась между желаниями залезть под стол, наорать на Дженсена и, схватив его в охапку, впиться в него губами, когда над нашим столиком нависла чья-то тень. Все еще в дурмане, с горящими губами, я подняла взгляд.

Брок стоял у столика и смотрел сверху вниз на Дженсена.

– Старина, есть минутка?

Тот откинулся назад, склонив голову набок.

– Нет. Я вообще-то занят.

Удивление промелькнуло на лице Брока, и он перевел взгляд на меня. На его щеках вспыхнули красные пятна.

– Ты серьезно?

– Похоже, что я шучу?

Вау. Мои глаза расширились. Что за пикировка?

Брок помрачнел, буравя нас взглядом, от которого у меня по спине побежали мурашки.

– Как скажешь, приятель. Увидимся позже.

– Вау. – Хейди широко распахнутыми глазами наблюдала за тем, как Брок пришибленно плетется обратно к своему столику.

– Кажется, ты его порядком разозлил.

Дженсен пожал плечами.

– Плевать я на него хотел.

Чего я не могла сказать о себе, когда подумала о ферме и таинственном исчезновении Брока.

Шел урок рисования, когда я вдруг вспомнила, что после школы у меня назначена встреча с доктором Оливером. Дженсен предложил подвезти меня, и, хоть я настаивала на том, что могу добраться сама, не уступал, пока я скрепя сердце не согласилась.

И ждал меня после уроков.

Он пообещал угостить меня смузи после сеанса, и ему не пришлось меня долго уговаривать, потому что смузи уж точно не помешало бы.

Кабинет доктора Оливера находился на Фокскрофт-авеню, на третьем этаже кирпичного здания, и, когда я вышла из лифта, за мной тянулся едва уловимый запах антисептика.

Я тихо ступала по потертому коричневому ковру, следуя по узкому, до боли знакомому коридору. Впереди маячила дверь с матовым стеклом. Доктор Оливер очень серьезно относился к конфиденциальности.

Я знала, что стучаться не нужно. Администратора в вечернее время уже не было. Я прошла мимо пальмовых деревьев в горшках и остановилась у приоткрытой двери.

– Здравствуйте?

– Элла? – откликнулся доктор Оливер. – Давай, заходи.

Глубоко вздохнув, я толкнула дверь. Добрый доктор стоял спиной ко мне, потрясая баночкой над большим аквариумом. Парень был одержим своими рыбками. Не дожидаясь приглашения, я уселась перед его столом.

– Как ты сегодня? – вежливо поинтересовался он.

Зная, что он все равно прибегнет к своим психотерапевтическим штучкам, независимо от моего ответа, я решила не юлить.

– Устала.

– Я так и думал. Твоя мама сказала, что ты плохо спишь? – Мужчина закрутил крышку на баночке и отставил ее в сторону. Повернувшись ко мне, он снял очки в тонкой металлической оправе и улыбнулся. Карие глаза, темная аккуратная бородка, редеющие волосы – все, как я помнила с нашей последней встречи.

Я кивнула.

– Да, бессонница.

– Полагаю, это последствия нападения и прочих событий. – Он опустился в кресло, снова надевая очки. – Ты же знаешь, что надо делать в таких случаях, Элла.

Проглотив вздох, я откинулась на спинку стула. Конечно, я знала, что надо делать. Говорить о своих чувствах. Говорить о своих страхах. И о том, и о другом. Но мне хотелось закончить с этим побыстрее, выбраться из этого темного облака. Меня ждал смузи. Поэтому я послушно рассказала доктору о том, как себя чувствую и чем напугана. Призналась в том, что меня мучают ночные кошмары, что дергаюсь от каждого шороха.

Доктор Оливер слушал, как всегда, спокойно и внимательно, подперев рукой подбородок. Когда я закончила, он ошарашил меня неожиданным вопросом.

– Значит, ты снова встречаешься с Дженсеном Карвером?

У меня глаза на лоб полезли. Как ловко он перешел от обсуждения моих страхов к разговору о том, с кем я провожу время.

– Откуда вы знаете?

Он улыбнулся и постучал пальцем по виску.

– Я – экстрасенс.

Я продолжала вопросительно смотреть на него.

Доктор Оливер вздохнул.

– Окно выходит на парковку. – Он жестом показал за спину. – Я видел, как ты выпрыгнула из его машины.

– О.

– Как бы то ни было, – протянул он, и я слегка улыбнулась. – Когда вы возобновили общение? После ночного нападения? – Когда я кивнула, его пальцы снова скользнули к подбородку. – И как ваши отношения?

Я почувствовала, как тепло расползается по щекам.

– Все хорошо.

– Угу. – Возникла пауза. – Когда ты снова сблизилась с Дженсеном, это пробудило какие-то воспоминания?

Я сжала губы.

Мужчина поднял бровь.

Я снова вздохнула.

– Наверное. Я имею в виду, мне трудно не думать… о нем, но мы стараемся не говорить об этом.

– И напрасно.

Я закусила щеку. Вспоминая, чем закончился наш утренний разговор о Пенне, я бы предпочла не повторять этот опыт.

– Я всегда говорил, что взгляд Дженсена на то, что случилось с Пенном, был бы тебе очень полезен. – Доктор Оливер опустил руки. – Он видит и чувствует это по-другому.

И не то чтобы Дженсен не испытывал никаких угрызений совести. Я знала, что он тоже страдает, но, как выразился доктор Оливер, смотрит на вещи прагматично. Дженсен считал, что, независимо от того, что мы сделали или не сделали, Пенн рано или поздно все равно свел бы счеты с жизнью.

Очевидно, что у Пенна были проблемы с психикой. Даже я это признавала, и со временем мне удалось убедить себя в том, что наш поступок не стал причиной самоубийства Пенна, хотя и подтолкнул его к этому шагу.

– Ты по-прежнему чувствуешь себя виновной в смерти Пенна?

У меня вырвался рваный вздох, когда я встретила взгляд доктора Оливера. Мне, конечно, хотелось солгать, потому что я знала, что если скажу «да», сеанс затянется надолго. Да и время честности истекло.

– Иногда я… забываю об этом. В смысле, не напрочь забываю, просто не думаю об этом.

– Это нормально, Элла.

Я поморщилась.

– Только, по-моему, неправильно. – Я бы предпочла не продолжать, но в глазах доктора Оливера читалось, что он будет ждать до посинения, пока не услышит всю правду. – Я не хочу забывать… Пенна. Он был… моим лучшим другом. Мы выросли вместе. – Мой голос охрип. – Было бы несправедливо просто вычеркнуть его из памяти.

– Никто не говорит, что нужно забыть его, Элла, но жизнь продолжается. Так было, и так будет. И это нельзя рассматривать как неуважение к памяти Пенна, – терпеливо произнес он и, откинувшись на спинку стула, закинул ногу на ногу. – Ты должна отпустить чувство вины.

Поджав губы, я сложила руки на груди.

Врач устремил на меня цепкий взгляд.

– Ты не убивала этого парня. И Дженсен не убивал. То, что вы предпочли одну вечеринку другой, не возлагает на вас ответственность за его гибель. Случилась трагедия, – сказал он, всплеснув руками, после чего опять сцепил их под подбородком. – К ней привела череда печальных событий, и ваш поступок ни в коей мере не делает из вас виновных.

Я так хотела в это верить.

– А как насчет Моники? Ви?

– Что ты имеешь в виду?

– Они постоянно издевались над ним. Выходит, они-то виноваты в его гибели?

Доктор Оливер надолго замолчал.

– Тот, кто занимается буллингом, лишает человека самоуважения, уверенности, воли к жизни и, разумеется, становится ответственным за последствия. Травля, которой они подвергали мальчишку, не идет ни в какое сравнение с тем, что сделали вы с Дженсеном. Ты сама это знаешь.

Я кивнула.

– Буду с тобой честен, – сказал мужчина, и я придала своему лицу выражение безучастности. – Твои тревоги, страхи, даже ночные кошмары – это нормальная реакция организма на жестокое нападение. Они останутся с тобой на какое-то время, возможно, до тех пор, пока не задержат преступника, но не повлияют на твою повседневную жизнь. И это хорошо. А еще лучше то, что ты снова с Дженсеном. В каком-то смысле, узнавая его заново, ты очень помогаешь себе.

– Правда?

Он кивнул, доставая из ящика стола толстый блокнот.

– Так тебе будет легче отпустить свое прошлое, с которым уже давно пора расстаться.

Надо же, мне это даже в голову не приходило.

– Но я все-таки выпишу тебе рецепт на снотворное. – Доктор нацарапал что-то в блокноте и вырвал листок. – Сон очень важен.

Я взяла рецепт.

– Значит, я в порядке?

– Как любой из нас. – Быстрая улыбка промелькнула на его лице.

Мой взгляд упал на листок с неразборчивыми каракулями.

– Могу я задать вам вопрос?

Врач откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу.

– Да, конечно.

– Вы ведь психиатр, да?

Он выгнул бровь.

– Иногда бываю.

Я улыбнулась.

– В смысле, вы занимаетесь психикой, и… вот если посмотреть, что происходит вокруг, почему… как вы думаете, почему кто-то совершает такое?

– Ну… думаю, простого ответа на этот вопрос не существует, – сказал доктор. – Есть люди, которые убивают ради острых ощущений – скажем так, ловят кайф. Тут нет никаких мотивов или причин. Жертв они выбирают случайно и обычно не засиживаются на одном месте.

– И вы не думаете, что здесь такой случай?

– Я не думаю, что собрано достаточно доказательств, чтобы утверждать наверняка, но удивился бы, если бы полиция ограничилась только этой версией. Убийства совершаются по разным мотивам – это и жадность, и любовь, и ненависть. – Мужчина помолчал, встречаясь со мной взглядом. – Месть. И много чего еще. И, если полиция установит мотив, связывающий убийство с исчезновением и нападением, тогда они найдут убийцу.

Я попыталась переварить его слова.

– Но что, если нет мотива?

Доктор Оливер подался вперед, и кресло скрипнуло под ним.

– Убийства ради удовольствия – это редкость, Элла. Почти всегда существует мотив. И в большинстве случаев он лежит на поверхности.

Холодок на цыпочках пробежал по моей спине.

– Жду тебя через три недели, – сказал врач, откидываясь назад. – Посмотрим, как ты справляешься. А теперь выметайся из моего кабинета. – Он улыбнулся. – Жена готовит спагетти на ужин. Я не хочу опоздать.

Я усмехнулась, несмотря на неприятный осадок, оставшийся после его профессиональных замечаний об убийцах.

– Хорошо. До свидания.

Покинув кабинет с рецептом на новомодное снотворное, я бесшумно закрыла за собой дверь и направилась по коридору, внимательно читая предписание. Снотворное. Буду ли я его принимать? Впрочем, мой изможденный вид подсказывал, что мне это необходимо.

Прошлой ночью мне удалось поспать. Даже при том, что рано проснулась, я наконец-то выспалась. Но не мог же Дженсен баюкать меня до конца моих дней.

Тут же нахлынули воспоминания о сегодняшнем утре, о том, как он прижимался ко мне, а потом перед глазами ожила сцена за обедом, когда он… Я прижала ладони к пылающим щекам и, свернув за угол, едва не сшибла человека.

Проглотив крик, я попятилась назад, шмякнувшись об стену. Сильные руки легли мне на плечи, удерживая меня от падения.

– Эй, ты в порядке? – раздался голос Гэвина.

Я прижала к груди руки, рецепт и все остальное.

– Боже, как ты меня напугал.

– Ну, ты выскочила из-за угла, лицо закрыто руками. Сомневаюсь, что ты могла кого-то разглядеть. – Слабая улыбка тронула его губы. – Ты точно в порядке?

– Да, просто задумалась. – Подняв взгляд, я обратила внимание на его бледное лицо и глубокие тени под глазами. – А ты в порядке?

Он сдвинул брови.

– Конечно.

– Ты выглядишь…

– Усталым? – предложил он, и у него вырвался сухой смешок. – Ну, как ты знаешь, на этой неделе обстановочка в школе та еще.

Я поморщилась.

– Мне очень жаль. Правда. Жаль, что тебе приходится все это терпеть. Это несправедливо.

– Да, но думаю, что большей несправедливостью это обернулось для Ви.

– Это верно. – Сердце сжалось.

Гэвин все еще держал меня за плечи.

– Что ты здесь делаешь? Снова посещаешь доктора Оливера?

Я кивнула.

– Да, после всего случившегося мама решила, что это будет полезно. – Я похлопала по карману джинсов. – У меня проблемы со сном, и я… – Тут меня словно током ударило. Я нахмурилась. – А ты что здесь делаешь?

– Помогаю родителям. Они убирают офисы. Я тут застрял с ними на весь вечер. – Его пальцы запутались в моих волосах. – На самом деле я рад, что столкнулся с тобой. Может, перекусим где-нибудь? Уверен, предки поймут, если я отлучусь.

– О, я…

– Мне сейчас не помешает дружеское плечо.

Сердце защемило, и я крепко обняла Гэвина, исполненная сочувствия к нему.

– Я знаю, но сегодня никак не могу. Может, завтра, после школы?

Гэвин обвил меня руками, уткнувшись подбородком в мою макушку. Его грудь поднялась в глубоком вздохе.

– Что ты делаешь сегодня вечером?

– Э-э, мы с Дженсеном хотели выпить смузи, – сказала я, и Гэвин тотчас напрягся. – Он привез меня сюда. И ждет на улице.

– Он ждет тебя, – медленно повторил он и отстранился, опуская руки. – Значит, у тебя что-то с Дженсеном?

– Что? Нет. – Я заправила волосы за ухо. Кажется, я соврала. Хотя глупо отрицать очевидное. – Это не имеет значения, Гэвин. Мы все равно можем завтра встретиться. Или сегодня вечером, только попозже, если…

– Забудь. – Гэвин резко развернулся. – Увидимся.

– Подожди. – Я пошла за ним по пустынному коридору. – Гэвин, перестань. Не надо…

– Не надо что? – Парень обернулся, и его лицо перекосилось. – Бросать одного ради другого? Разве это не то, что ты делаешь? Ты бросила меня в конце прошлого года и теперь путаешься с Дженсеном?

Я изумленно уставилась на него.

– Постой. Это совсем не так.

– Не так? Не делай из меня дурака! Тебе ведь не привыкать, верно? Вам с Дженсеном. Вы оба всегда знаете свою выгоду. Разве это не то, что вы сделали с Пенном? И не то, что Дженсен сделал с тобой?

Даже после пощечины мне было бы легче. Слезы подступили к горлу, и я покачала головой. Гэвин задержал на мне взгляд и произнес:

– Вы двое действительно идеально подходите друг другу. Что ж, вперед.