Глава 13

Не знаю, когда меня сморил сон и что разбудило, но проснулась я в уютном коконе. Я не могла пошевелить ногами, и что-то тяжелое и теплое удерживало меня на месте. С трудом разлепив веки, я захлопала ресницами, пока глаза привыкали к темноте спальни.

И это меня сразу насторожило.

Вот уже больше недели я не засыпала без телевизора. У меня за спиной что-то зашевелилось, и теплое дыхание заплясало на шее.

Я распахнула глаза.

О боже, мой теплый уютный кокон оказался вовсе не одеялом.

Дженсен лежал сзади, обвивая рукой мою талию и закинув на меня ногу. Я оказалась прижатой к его груди. Близость его тела обжигала меня.

Я не смела пошевелиться, чувствуя, как ровно бьется его сердце, как греет живот его рука, забравшаяся под майку. Мы соприкасались кожей, и это будоражило. Я закрыла глаза, еле слышно вздохнув, когда меня обдало сладким жаром. Каждой клеточкой тела я впитывала его присутствие рядом с собой. Мне нравилось, как он обнимает меня во сне. Как его нога запуталась в моих ногах.

Пульс подскочил до небес. В крови занялся пожар – никогда я не испытывала ничего подобного ни с Гэвином, ни с кем-либо другим. Именно этого огонька мне так не хватало, ощущения нехватки воздуха, учащенного сердцебиения от сплетения наших тел – все это так напоминало вихрь эмоций, наполненных азартом и адреналином, во время пробежек.

Лежать бревном было просто невыносимо.

Но, пока я предавалась диким фантазиям, меня вдруг осенило.

Дженсен тоже лежал неподвижно.

Я не чувствовала, как вздымается его грудь, зато его сердце забилось быстрее, а рука… вернее, большой палец медленно вычерчивал ленивые круги чуть ниже моего пупка. Потом он чуть передвинул ногу вверх, и я судорожно вздохнула, как в последний раз.

Боже правый…

– Ты не спишь, – прозвучал его глубокий, низкий голос.

Дрожь пробежала по моей спине.

– Нет.

Дженсен не ответил, и я ожидала, что он отодвинется, но он этого не сделал. И я почти пожалела об этом, потому что теперь, находясь во взвинченном состоянии, чувствовала все.

Его грудь поднялась, потершись о мою спину. Прошло мгновение, он переместился, и совершенно неожиданно я оказалась на спине, а парень смотрел на меня сверху вниз. Его рука спустилась с моего живота и, скользнув по боку, приземлилась на подушку рядом с моей головой. Удерживая меня, словно в клетке, он навис надо мной, почти касаясь моей груди.

Наши взгляды скрестились. Что-то мощное, осязаемое и бесконечное проскочило между нами. Мышцы его рук слегка расслабились, и Дженсен опустился еще ниже. Он словно накрывал всю меня своим телом.

– Еще слишком рано, чтобы вставать, – сказал он и наклонил голову, так что наши губы сблизились.

Я понятия не имела, который час. Да и плевать я хотела. В этот миг все, что существовало за пределами нашего маленького мирка, не имело никакого значения.

– Я надеялся, что рядом со мной тебе удастся поспать.

– Я выспалась. – Медленно я подняла руку. Мои пальцы дрожали, когда я прикоснулась к нему, ощущая горячий и жесткий живот под тонкой футболкой.

Парень вздрогнул, и я попыталась убрать руку.

– Не надо, – сказал он и, потянувшись вниз, накрыл мою ладонь своей. Костяшки его пальцев скользнули по моей коже под задранной майкой.

– Не надо? – «Не надо» могло означать что угодно.

Его ресницы опустились, скрывая глаза.

– Не останавливайся.

Он отнял руку, а мои пальцы словно приклеились к его животу. Не знаю, что заставило меня решиться на то, что я сделала в следующее мгновение. Может, все дело в том, что ранние утренние часы и темнота превращали происходящее в сон. А, возможно, все гораздо проще – мне было хорошо с Дженсеном.

Я скользнула руками вниз, забираясь ему под футболку. Его кожа казалась обжигающе горячей, словно его лихорадило, и он содрогнулся, когда мои пальцы пробежались по кубикам пресса.

Глубокий звук, похожий на рычание, вырвался из его груди, и что-то во мне откликнулось на этот призыв. Я запрокинула голову назад. Наши губы почти соприкоснулись. И разом вспыхнуло столько эмоций – трепет, надежда, похоть и нечто более сокровенное – то, что всегда жило во мне.

– Элла, – выдохнул он мое имя, и это прозвучало не то мольбой, не то проклятьем. Опираясь на одну руку, Дженсен накрыл мою щеку ладонью и провел большим пальцем по моей нижней губе. – Я никогда не переставал думать о тебе – о нас. Ни на миг.

Мое сердце забилось быстрее.

– Ни на миг?

– Да. – Парень прижался губами к моему лбу, а потом к кончику носа. – И я знаю, что не перестану думать о нас. – Сладкое мимолетное прикосновение его губ к уголку моего рта заставило меня ахнуть от восторга. – Я хочу…

Что-то глухо ударилось в окно, и я вздрогнула от удивления и испуга.

Дженсен спрыгнул с меня, а потом и с кровати с какой-то нечеловеческой скоростью, как будто у него за спиной развернулись крылья. Приподнявшись, я вцепилась в края одеяла.

– Что это было?

– Не знаю. – Крадучись, он обошел вокруг кровати, пробираясь к окну.

Я встала на колени, и мое сердце учащенно забилось, но уже совсем по другой причине.

– Дженсен! Что ты делаешь?

– Проверяю, что за шум. – Он взглянул на меня. Черты его лица терялись в темноте комнаты. – Оставайся там.

Пьянящее тепло улетучилось, как только он раздвинул шторы. Ледяной страх разлился у меня в животе, но я отпустила одеяло, когда он выглянул в окно.

– Что за черт? – пробормотал он, потянувшись к защелке, чтобы поднять оконную раму.

Не в силах усидеть на месте, я слезла с кровати и подкралась к нему. Прохладный ночной воздух обдувал мои ноги. Я обхватила себя руками.

– Что?

Дженсен ответил не сразу, словно и не слышал меня. Я протянула руку, тронув его за плечо, и он тотчас повернулся ко мне.

– Думаю, тебе лучше вернуться в постель, Элла.

Я выдержала его взгляд, чувствуя, как мои внутренности стягиваются в узлы.

– Что там?

Под серебристым светом луны лицо Дженсена казалось заострившимся, и в следующее мгновение он обнял меня за плечи, прижимая к себе.

– Это, возможно… совпадение, – сказал он, но в его голосе не прозвучало и капли уверенности.

Вытянув шею, я попыталась высунуться в окно, и у меня перехватило дыхание, когда взгляд упал на неподвижную тушку, застывшую на крыше, всего в полуметре от распахнутого окна.

Птица.

Я зажала рот рукой, отступая назад. Даже в слабом свете я могла разглядеть, что это за птица.

Это был кардинал.

Никто из нас не смог уснуть после этого.

С восходом солнца Дженсен осторожно снял с крыши бедную птичку. Он оставался со мной и ждал, пока я принимала душ и быстро собиралась в школу. Потом заставил меня вместе с ним отправиться к нему домой.

– Я не брошу тебя одну, – сказал он.

Я не стала возражать.

К тому времени, как мы пришли, его родители уже уехали на работу. Дженсен жил в таком же старом двухэтажном кирпичном доме, отремонтированном еще в те времена, когда мы под стол пешком ходили. Ярко-красные, голубые и белые цветы пышными каскадами свисали из декоративных ящиков на перилах крыльца. Плети роз, высаженных по углам, наполняли воздух тонким ароматом.

Я задержалась на широком парадном крыльце. Сколько же лет прошло с тех пор, как я в последний раз заходила в эти двери!

– Идем? – спросил он.

– Да. – Я заставила себя переступить порог дома.

Первое впечатление подсказывало, что здесь почти ничего не изменилось. В доме по-прежнему пахло яблоками и корицей. Повсюду были расставлены плетеные корзины. Некоторые – пустые. В других размещались цветочные композиции или хранились всякие мелочи. Его мама любила стиль кантри – все деревянное и под старину.

– Я быстро в душ. – Дженсен остановился у лестницы. – Чувствуй себя как дома.

– Ладно. – Я бросила сумку возле входной двери.

Дженсен начал подниматься по ступенькам, но вдруг остановился. Вернувшись ко мне, он обхватил мое лицо теплыми надежными ладонями. У меня перехватило дыхание, когда он запрокинул мою голову назад и коснулся моего лба легким поцелуем.

– Я скоро, – сказал он.

И Дженсен ушел, а я так и застыла столбом, как будто разучилась дышать и ходить. Я дотронулась до лба, на котором еще горел его поцелуй, и сердце ударилось о ребра.

Что мы делаем?

Я не могла ответить на этот вопрос, но точно знала, что сегодня утром мы переступили черту дружбы, и Дженсен, похоже, не собирался к ней возвращаться. Но прямо сейчас мне не хотелось об этом думать.

Когда я все-таки прошла вглубь дома, у меня возникло такое чувство, будто я совершаю прогулку в прошлое. Все вокруг осталось таким же, как до их переезда. Конечно, некоторые вещи поменяли свои места, но дух дома сохранился. Я сразу вспомнила, как мы гоняли по гостиной, плюхались на большие круглые подушки, прежде разбросанные перед телевизором, сражались за джойстик игровой приставки.

Я всегда надирала Дженсену задницу в игре «Марио на картинге».

Столовая использовалась для особых случаев – дней рождения и семейных праздников. Я прошла по короткому коридору, который вел на кухню, где когда-то мы коротали вечера, уплетая пиццу и «слоппи джо».

На стенах висели фотографии в рамках – в основном Джонатана, старшего брата Дженсена. Я остановилась, разглядывая портреты симпатичного старшеклассника и редкие семейные фото.

Боже, Дженсен был удивительно похож на брата – такие же полные, выразительные губы, крепкая челюсть.

Одна фотография привлекла мое внимание. Боль пронзила грудь, когда мой взгляд скользнул по знакомой картинке. Снимок был сделан в Рождество, несколько лет назад, когда мы перешли в среднюю школу.

Гэвин в очках, чем-то напоминающий Гарри Поттера, ухмылялся в объектив. Дженсен, выше всех ростом, держал меня за плечи своими длинными руками. Я не смотрела в камеру. Нет. Задрав голову, я уставилась на Дженсена. И рядом со мной стоял Пенн. У него на шее болтался рождественский венок из еловых веток с зимними ягодами, откуда смешно торчала его голова.

– Помнишь то Рождество? Гэвин и Пенн устроили соревнование, кто больше съест клюквенного соуса. Оба натрескались до тошноты, и мы испугались, как бы они коньки не отбросили.

Сглотнув комок в горле, я обернулась на звук голоса Дженсена. Мои губы раскрылись. Он стоял у меня за спиной, заворачивая рукава рубашки.

Джинсы сидели низко на бедрах, открывая выпирающие кости и офигенный пресс. Волосы, еще влажные, липли ко лбу.

Я тотчас отвернулась, чувствуя, как горят щеки.

– Быстро ты.

– Да, я шустрый. – Усмехнувшись, парень прошел мимо меня на кухню. – Хочешь что-нибудь перекусить? Кажется, у нас есть глазированные хлопья. Ты все еще жалуешь их?

– Да. – Я проследовала за ним в просторную кухню, которая заметно изменилась со времен нашего детства. Ее полностью переоборудовали и обставили белой мебелью в стиле кантри, которая эффектно смотрелась на фоне темного деревянного пола. Я запрыгнула на высокий табурет у рабочего стола посреди кухни.

Дженсен натянул рубашку через голову и взялся за приготовление завтрака. Через пару минут передо мной уже стояла миска сладких хлопьев.

– Думаю, нам надо сообщить полиции про птицу.

Я чуть не поперхнулась хлопьями.

– Так ты считаешь, что это не совпадение? – Дурацкий вопрос, но, кажется, я цеплялась за ниточку надежды.

Он прислонился бедром к столу, с миской каши в руках.

– Я не знаю, но зачем рисковать?

– Согласна, – пробормотала я, наблюдая, как плавают хлопья в молоке. – Я позвоню Риттеру по дороге в школу. Он оставил мне свой телефон. – Подняв взгляд, я ничуть не удивилась, когда увидела, что парень уже прикончил свою кашу. – Я просто не понимаю, почему.

А может, не хотела понимать, почему.

Дженсен молча ополоснул свою миску и поставил ее в посудомоечную машину.

– Разве у кого-то могут быть причины творить такое?

Слова уже вертелись на кончике языка, и я бы с удовольствием проглотила их, но не смогла.

– Я не думаю, что это случайно. Чтобы Мартинсберг ни с того ни с сего вдруг заинтересовал серийного убийцу, – проговорила я, замечая, как напряглись мышцы спины под его рубашкой. – И я знаю, что ты тоже так думаешь.

– Да. – Парень повернулся ко мне. – Просто не хочу тебя пугать.

– Я уже напугана до смерти, – призналась я шепотом.

Его красивое лицо посуровело.

– Я знаю. И меня это бесит.

– Но это ничего не меняет. Все происходящее каким-то образом взаимосвязано. Я уверена.

Он покачал головой, играя желваками.

– Но как? Ты не дружила с Ви и Моникой. Разве что вы жили в одном городе и ходили в одну школу, а больше вас ничего не связывает.

Я подумала о списке имен, который составила в голове, и, когда подняла взгляд на Дженсена, почувствовала неприятный холодок в животе.

– На самом деле, связывает.

Дженсен нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы произнести это имя.

– Пенн.

Он уставился на меня, и его глаза слегка расширились. – Что?!

Меня охватил озноб.

– Пенн любил кардиналов. Даже ты об этом говорил. Ви и Моника издевались над Пенном, помнишь? В средней школе они его просто терроризировали. Так же, как Венди. И Брок с Мейсоном…

– Элла. – Дженсен двинулся ко мне.

– А в тот день? – продолжала я, пропуская мимо ушей предупреждение. – Мы поступили так же подло. И ты это знаешь. Ты и я…

– Стоп. – Дженсен пересек кухню и схватил меня за плечи. Мышцы дергались на его скуле. – Я не знаю, что происходит, но это не имеет никакого отношения к прошлому, а Пенн остался в прошлом. Так что с ним это никак не связано. Не может быть связано, Элла.

Я встретила взгляд его светло-голубых глаз.

– Тогда как ты объяснишь кардиналов? Почему именно они?

– Кто знает? Но он здесь совершенно ни при чем. – Его руки соскользнули с моих плеч, и он отступил назад. – Пенн мертв, Элла.

Я спрыгнула с табурета, вдруг пожалев о том, что вообще завела этот разговор. Резко повернувшись, я направилась к двери.

– Нам пора.

– Нет. – Дженсен догнал меня и встал передо мной, загораживая выход. – Я знаю, вот уже четыре года тебя мучает чувство вины. Потому ты и начала посещать психотерапевта.

Сердце ухнуло куда-то вниз. Откуда он узнал про доктора Оливера? Да, в то время он еще жил в Мартинсберге, и мы общались, но я ему ничего не говорила. Гэвин узнал про мои сеансы, только когда мы перешли в старшую школу и начали встречаться.

– И теперь это чувство вины переросло во что-то другое. Сама подумай, как это может быть связано с Пенном? Его нет уже четыре года.

– Я знаю, сколько лет прошло с его смерти, – огрызнулась я, уже не сдерживая злость.

Его бледные глаза сверкнули синевой.

– Но как, черт возьми, это связано с ним?

– Я не знаю! – крикнула я, тяжело дыша. – Может быть, кто-то мстит за то, что они сделали – за то, что сделали мы!

Дженсен отшатнулся, как будто я дала ему пощечину, и изумленно посмотрел на меня.

– Мы ничего не делали.

Горький смешок вырвался у меня.

– Как ты можешь такое говорить? Ведь мы виноваты, Дженсен. Гэвин предупреждал нас, что Пенн не переживет это, но мы его не послушали.

– О боже… – Он покачал головой, не сводя с меня глаз. По его лицу пробежала волна ужаса и сомнения. – Ты думаешь?..

Он мог и не продолжать, потому что мы оба знали, о чем речь. Я пристально смотрела на него, с трудом переводя дыхание.

Дженсен шагнул ко мне, взял мое лицо в ладони. Его дикий взгляд искал мои глаза.

– Мы не убивали Пенна, Элла.

Я судорожно вздохнула.

– Разве?