Глава 9

Как в тумане я проследовала за Джорданом в какую-то переговорную комнату в главном зале склада, где пахло горелым кофе. Судя по тонкому слою пыли на коричневом столе, в комнату давно не заглядывали. Дженсен устроился рядом со мной на неудобном складном металлическом стуле.

– Последний раз ее видели вчера вечером в гостях у подруги после тренировки чирлидеров, – объяснил помощник шерифа. – Она уехала от подруги на своей машине, но не вернулась домой, и с тех пор от нее не было никаких известий. Как правило, дела о пропаже людей заводят не ранее, чем через сутки, но в свете недавних событий мы не хотим так долго ждать.

Я подумала о Ви Бартол, которая вот уже три недели числилась пропавшей без вести, а потом вспомнила, какой растрепанной выглядела Венди сегодня утром – теперь этому нашлось объяснение. Видимо, родители Моники звонили Венди прошлой ночью, и ее больше беспокоила судьба подруги, чем собственная внешность.

Мне стало стыдно оттого, что я так плохо о ней подумала, когда встретила на парковке.

– Боже, – произнесла я, потому что не знала, что еще сказать. – Вы действительно думаете, что она пропала? А не просто уехала куда-нибудь? – Только тут до меня дошло, насколько глупо это прозвучало. Чтобы семнадцати-восемнадцатилетняя девушка вот так запросто взяла, да и смылась?

Шоу покачал головой, и, когда откинулся назад, у него под рубашкой скрипнул пуленепробиваемый жилет. Примостившись на краю стола, он сложил руки на коленях и внимательно посмотрел на нас.

– Не исключено.

– Но маловероятно. Боже, это ужасно.

Дженсен отыскал мою руку под столом и, переплетая наши пальцы, нежно сжал ее.

– Это ужасно, хотя я бы выразился покрепче.

Ироничная ухмылка тронула губы Шоу.

– Зная тебя, я в этом не сомневаюсь.

Я сделала вывод, что они действительно хорошо знакомы.

– Какое отношение это имеет к Элле? – спросил он, в упор глядя на Шоу.

Мое сердце перевернулось, когда я встретила неотрывный взгляд копа.

– Это из-за субботнего нападения? Полиция думает, что это как-то связано с исчезновением Моники?

– На поиски брошены все силы полиции – штата, округа и города, – ответил Шоу. – Мы ищем любые зацепки, и это привело меня к тебе.

Глубоко вздохнув, я кивнула.

– Ладно.

– То, что произошло с тобой, скорее всего, не имеет никакого отношения к исчезновению Моники, но я считаю полезным проверить все возможные версии.

– Разумно, – прошептала я.

– От нас ничто не должно ускользнуть, и я знаю, что ты уже сделала официальное заявление для полиции штата, но, если бы ты посвятила меня во все подробности случившегося, это могло бы пролить свет на то, что происходит сейчас. Возможно, мы найдем некоторые ответы. И может так статься, что в случае обнаружения связи между этими двумя событиями ты поможешь Монике.

Дженсен сильнее сжал мою руку, подавшись вперед.

– Неужели действительно необходимо, чтобы она снова проходила через это?

Разумеется, меньше всего на свете мне хотелось заново переживать события той ночи, но ради спасения Моники я бы согласилась на что угодно.

– Ничего, – сказала я и набрала в грудь побольше воздуха. – Я справлюсь.

Дженсен хотел было возразить, но не остановил меня, когда я начала свой рассказ. Признаюсь, это далось мне нелегко – воспоминания были еще слишком живыми, свежими, да я вообще сомневалась, что они когда-нибудь исчезнут из моей памяти. Я высвободила пальцы и обхватила себя обеими руками, пытаясь унять озноб, пробиравший меня до самых костей. Когда я рассказывала о том, как мне удалось вырваться из лап преступника, Шоу слушал с напряженным вниманием, не пропуская ни одной мелочи, а Дженсен опустил руку под стол и положил ее мне на колено. Это прикосновение вернуло меня в настоящее.

– А потом… – Я взглянула на Дженсена, который внимательно смотрел на меня. – Я помню, как Дженсен поднял меня и… это все.

Шоу медленно кивнул.

– И ты даже мельком не увидела ни его лица, ни каких-то отличительных черт?

Я покачала головой, и мои плечи поникли.

– Маска и парик остались на месте. Честно говоря, как сказал офицер Риттер, это вполне могла быть и девушка. – Усталая, я расцепила руки и потерла глаза ладонями. – Я знаю, это вряд ли вам поможет.

– Еще как поможет, – сказал он, ободряюще улыбнувшись мне, когда я опустила руки. – Несколько дней назад в диспетчерскую поступил звонок о возможном вторжении в ваш дом. В отчете написано, что следов взлома обнаружено не было, но ты утверждала, что на твоей кровати лежала маска – такая же, как была на злодее, – и еще записка со странной фразой, что «ты виновата»?

Дженсен уставился на меня.

– Что? Почему ты мне об этом не сказала?

Проклятье.

– Я… копы ничего не нашли, и я подумала, что это просто мои фантазии. Окно было закрыто, и, когда прибыла полиция, никакой маски на кровати не оказалось. – Мой взгляд вернулся к Шоу. – Я пыталась убедить себя в том, что это лишь игра воображения, но на самом деле мне кажется, что такое трудно придумать.

Шоу не ответил сразу, а когда заговорил, ограничился расплывчатыми формулировками. Беспокойство все сильнее охватывало меня. Что, если этот отморозок все-таки побывал в моем доме? Я знала, что такое возможно, но за последние пару дней сумела убедить себя в обратном. Дрожь пробежала по моему телу, и рука Дженсена сместилась, накрывая мое колено.

– Насколько близко ты дружила с Моникой? – спросил Шоу.

– Мы вообще не дружили.

Он наморщил лоб.

– Но вы ведь вместе учились с первого класса, верно?

– Да. – Я с удивлением поймала себя на мысли, что Шоу неплохо подготовился к разговору. Хотя, с другой стороны, любой житель такого городка, как наш, мог догадаться, что мы выросли вместе. – Но мы никогда не были близки. Мы тусовались в разных компаниях, и она не всегда была… – Я осеклась, подумав, что мне будет трудно закончить предложение.

– Не была что? – мягко, но настойчиво спросил он.

Я сжала губы. Моника, как Венди и Шона, никогда не была добра к другим. Вплоть до этой недели у меня не возникало проблем ни с одной из них, но…

– Моника популярная, но не самая милая девушка. – Дженсен высказался начистоту, избавив меня от необходимости говорить о ней плохо. – У нее была привычка… еще со средней школы, дразнить и унижать других.

– Таких, как Пенн Дитон? – спросил Шоу.

Я вжалась в спинку стула при звуке его имени. И уж тем более я не ожидала услышать его от помощника шерифа.

– Да, таких, как Пенн, – пробормотал Дженсен, устремив взгляд на стену.

Вопрос мог показаться странным, но ни для кого не осталось секретом после… после случившегося, что над Пенном безжалостно издевались. И я не забыла ни одного имени тех, кто так или иначе превратил жизнь Пенна в ад.

Моника Грэм.

Брок Кокран.

Мейсон Браун.

Венди Брюэр.

Мои глаза расширились, и сердце ухнуло куда-то вниз. В этом списке значилось еще одно имя… Ви Бартол. До девятого класса, пока между Ви и Моникой не пробежала черная кошка, эти двое были не разлей вода.

Ви пропала. Теперь пропала и Моника.

Впрочем, я могла бы добавить сюда еще пару имен. И, хотя эти двое не травили Пенна, они подвели его. По сути, предали.

– Вы думаете… вы правда думаете, что это имеет отношение к исчезновению Моники? – спросила я, так и не осмелившись произнести имя Пенна вслух.

– Не совсем так, – ответил Шоу. – Но история Пенна Дитона позволяет мне лучше понять, что за человек Моника Грэм.

Его ответ мог бы меня успокоить, но я стала выискивать в нем скрытый смысл и затерялась в собственных мыслях, очнувшись, только когда Шоу заговорил снова.

– А ты, Дженсен? – спросил он. – Насколько я понимаю, ты приятельствовал с Моникой, и, когда я беседовал с Венди сегодня в школе, она назвала тебя как одного из ее друзей. У тебя есть какие-то соображения, почему Моника могла сбежать из дома, или, может, у нее были с кем-то проблемы?

Дженсен отпустил мою коленку и, откинувшись на спинку стула, сложил руки на груди.

– Мы с Моникой не были близкими друзьями, и, честно говоря, когда Венди обмолвилась за обедом, что Моника не ночевала дома, я не придал этому особого значения.

Он еще за обедом узнал, что Моника пропала, и ничего мне не сказал?

Парень пожал плечом.

– Какое-то время они с Броком то встречались, то разбегались. Если кто и знает, почему Моника вдруг решила уехать из города, так только он.

Шоу снова кивнул.

– Мы уже поговорили с ним, и нам необходимо опросить еще несколько человек. – Он посмотрел на меня и слегка улыбнулся. – Тебе не стоит так волноваться. Как я уже сказал, маловероятно, что все это имеет отношение к тому, что случилось с тобой.

Но мои мысли уже бежали вперед. Этому ублюдку не удалось схватить меня, но он добрался до Моники. Живот скрутило. Я почувствовала приближение тошноты.

– Даже если эти события связаны между собой, вряд ли он вернется за тобой, – продолжал полицейский. – По опыту могу сказать, что злоумышленник никогда не охотится за жертвой, которую упустил.

Жертва. Я ненавидела этот ярлык, но еще более ненавистной казалась мысль о том, что ни Ви, ни Моника не сбежали из дома тайком. И мой субботний кошмар как-то связан с Ви, а теперь и с Моникой, и это означало, что злодей все еще где-то в городе. Перед глазами замелькали образы серийных убийц и прочих упырей.

Нет, этого не могло быть наяву, в реальной жизни.

Я жила в городке, где отродясь ничего не происходило. Да, бывало, что коровы сбегали с ферм и выходили на автострады. Арестовывали водителей, которые катались на вездеходах по главной дороге. Конечно, существовали и проблемы с наркотиками, случались и криминальные разборки, порой кто-то затевал перестрелки, но в целом мы жили безопасной тихой общиной, не то что другие города.

– Сегодня мне подбросили маску, – вдруг вспомнила я. – Даже не знаю, как это вылетело из головы, но, когда после уроков я открыла свой шкафчик в раздевалке, там висела клоунская маска.

Помощник шерифа бросил на меня острый взгляд.

– Что?

Я еще раз рассказала про маску в шкафчике.

– Ее забрал один из преподавателей. Мистер Холден. Он сказал, что это розыгрыш, как и кардинал в сумке Венди…

– Насчет кардинала нам уже сообщили в администрации школы, но, насколько я знаю, про маску никто не слышал, – сказал полицейский. – Это важная информация. Спасибо.

У Шоу больше не осталось вопросов, и мы втроем вышли на улицу. Шоу подозвал к себе Дженсена поговорить с глазу на глаз.

– Подождешь меня? – попросил Дженсен.

– Конечно. – Я направилась к своей машине, и уже через минуту ко мне присоединился Дженсен. – О чем говорили? – спросила я, когда полицейская машина вырулила со стоянки.

Вечерело, солнце садилось за горы, окрашивая небо в золотисто-багряный цвет. Дженсен нахмурился, глядя вслед удаляющемуся автомобилю.

– Тебе это вряд ли понравится.

Я сложила руки на груди.

– Давай проверим.

– Он просил, чтобы я не спускал с тебя глаз.

У меня отвисла челюсть.

– Что-что?

– Что слышала. – Он вздохнул. – Джордан просто хотел убедиться, что ты не будешь разгуливать одна. Не стреляй в гонца.

Досадуя на то, что офицер не соизволил сказать об этом мне, я все-таки понимала, что Дженсен здесь ни при чем. Я переступила с ноги на ногу.

– Выходит, он был не до конца честен. На самом деле он считает, что моя история как-то связана с Моникой и Ви.

– Я не думаю, что сейчас кто-либо из них знает, что происходит. – Прислонившись к моей машине, Дженсен потер рукой челюсть и покрутил шеей. – Черт, этот день начался со странностей, а заканчивается настоящим абсурдом.

Я бы назвала это преуменьшением века. Открыв водительскую дверь, я бросила сумку на пассажирское сиденье.

– Почему ты не рассказала мне, что случилось в тот день, когда к вам домой приезжала полиция? – спросил парень, повернувшись ко мне.

Я схватилась за дверцу.

– А почему ты ничего не сказал про Монику?

– Я не думал, что все так серьезно. Решил, что она просто сбежала или еще что. И к тому же я не хотел тебя волновать, особенно после твоих злоключений, – пояснил Дженсен, и это прозвучало чертовски разумно. – Так почему ты мне не сказала?

– А что говорить? – Я закусила губу. – Полицейские не обнаружили никаких доказательств того, что я видела маску с запиской, и от моих показаний попахивало психозом. Может, я и впрямь чокнутая.

– Ты не чокнутая. – Дженсен взялся за дверцу, так что его рука легла рядом с моей, и опустил голову. – Элла, ты пережила полнейшее безумие. Если даже у тебя разыграется воображение, никто не осудит тебя за это.

Мы встретились глазами.

– Что, если это не игра воображения?

Парень стиснул зубы.

– Боже, я даже думать об этом не хочу.

– Я тоже. – Когда я попыталась отвернуться, он накрыл мою щеку ладонью. Прикосновение током пробежало по всему телу. Потеряв бдительность, я не заметила, как с языка сорвался вопрос. – Ты думаешь, что случившееся со мной как-то связано с исчезновением Моники?

Он не отпускал мой взгляд.

– Хочешь правду?

– Правду, – прошептала я.

– Шоу не скажет тебе «да», потому что это может поставить расследование под угрозу. Да еще и понапрасну напугать тебя, но ты сама подумай. По большей части, Мартинсберг – городок тихий, верно? И вдруг, ни с того ни с сего одна девушка пропадает без вести, а другая подвергается нападению и чудом остается в живых? – Когда я скривилась от этих слов, Дженсен провел большим пальцем по моей щеке, скользнув по розовой, слегка поцарапанной коже. – А потом пропадает еще одна девушка? Как могут быть эти события не связанными?

Чертовски хороший вопрос, но не единственный, который приходил на ум. Мои мысли вернулись к нашему разговору в той комнате, к списку тех, кто долгие годы терроризировал Пенна. Не связаны ли последние события с тем, что… случилось с ним? Но почему и как? Нас всех объединяло и многое другое. В конце концов, мы выросли вместе, но невинный вопрос Шоу посеял уродливое семя сомнений в моей голове.

Мне стало не по себе от таких мыслей, и я отстранилась, прижимаясь спиной к машине.

– Я, наверное, поеду домой.

Дженсен опустил руку.

– Обещаешь принять приглашение перекусить в другой раз?

Я кивнула.

– Увидимся завтра в школе.

Он отступил назад и захлопнул за мной дверцу, когда я села за руль. Попрощавшись с ним взглядом, я вырулила со стоянки и, заглянув в зеркало заднего вида, убедилась в том, что Дженсен стоит там, где мы расстались. Руки в карманах.

И смотрит мне вслед.

– Это так страшно. – Линдс расхаживала взад-вперед перед диваном. – Как в ужастике. Или в этих криминальных сериалах.

Хейди, сидя рядом со мной, выгнула рыжую бровь. – Ты имеешь в виду «Криминалистов»?

– Что? – Линдс остановилась, склонив голову набок. – Что это?

– Реалити-шоу, – вздохнула Хейди.

Она покачала головой. – Нет. Скорее, «Мыслить как преступник» или что-то в этом роде – короче, то, что все смотрят.

Обе подруги объявились через несколько минут после того, как я добралась до дома. И я была потрясена, узнав, что Линдс сама заехала за Хейди и привезла ее ко мне, причем умудрилась не съехать в кювет в пылу горячих споров. Линдс увидела удивленное выражение моего лица и легко угадала ход моих мыслей.

– Я больше ни шагу не сделаю одна! – воскликнула она, переступая порог, и дверь наверняка заехала бы Хейди по носу, если бы та не придержала ее. – Я не хочу, чтобы меня похитили.

– Как будто кто-то собирается ее похищать, – пробормотала Хейди себе под нос.

Наконец, Линдс перестала маячить туда-сюда и плюхнулась в старое потертое кресло. – Но мне действительно страшно, – повторила она. – Кому это понадобилось?

– Вопрос на миллион. – Я принялась наматывать на палец прядь волос. – После разговора с помощником шерифа у меня сложилось впечатление, что у них нет никаких идей на этот счет.

– В том-то все и дело. Доказательств – ноль. – Хейди достала из сумки целлофановый пакетик и выудила оттуда кусок зернового батончика. Взглянув на Линдс, я увидела, как она сморщила нос, когда Хейди отправила в рот свое здоровое лакомство. Я усмехнулась. Подруга протянула мне пакетик. – Хочешь пожевать?

Я покачала головой.

– Нет, спасибо.

Хейди пожала плечами.

– Во всяком случае, ничего еще не доказано, верно? И даже если что-то известно, полицейские наверняка будут держать это в тайне, чтобы не спугнуть злодея.

Линдс закинула ногу на ногу.

– Ты насмотрелась этого в «Криминалистах»?

– Ага. – Хейди ухмыльнулась. – И на канале Ай Ди.

– Моника могла сбежать с ландшафтным дизайнером, – предложила свою версию Линдс. – Вы видели ландшафтного дизайнера, которого наняли ее родители? Он такой красавчик.

Несмотря на всю серьезность происходящего, я рассмеялась.

– Ну, будем надеяться, что так оно и есть. Я просто не хочу, чтобы сбылось то, чего мы все боимся.

– А я не хочу, чтобы это коснулось тебя, – добавила Хейди, устремив на меня взгляд зеленовато-карих глаз, зажав между пальцами гигантский кусок батончика.

– И я тоже, – бросила Линдс.

– Спасибо, девчонки.

– Но, знаете, чего я не понимаю? – Хейди сунула в рот кусок и задумчиво пожевала, пока мы ждали продолжения. – Предположим, все эти случаи связаны. Я знаю, это ужасная мысль, но что у тебя общего с Ви и Моникой? Я, конечно, не прожила с ними бок о бок всю жизнь, но, насколько мне известно, вы никогда не были подругами, верно?

– Элла никогда не дружила с Ви или Моникой, – ответила Линдс.

Хейди нахмурилась, убирая пакетик в сумку.

– Вот этого я как раз и не понимаю. Если это цепочка, то наверняка случайных событий, верно? Иначе и быть не может.

Мой взгляд упал на журнальный столик, и я рассеянно кивнула. Да, набор случайностей. Может, я и поверила бы в это, если бы клоунская маска не оказалась в моем шкафчике и на кровати, откуда она таинственным образом исчезла. И если бы меня ничего не связывало с Моникой и Ви.

Но кое-что общее у нас все-таки было.

В пятницу вся школа гудела, обсуждая исчезновение Моники Грэм, и страсти накалились, когда после обеда приехали копы, чтобы побеседовать еще с несколькими учениками. От Моники по-прежнему не было никаких известий, и я не могла себе представить, каково приходится ее семье и близким.

Должно быть, они страдали так же, как родители Ви.

Самое печальное, что целую неделю никто в школе и не вспомнил про Ви. После ее позорной выходки на прошлогодней тусовке к ней как будто потеряли интерес, но вчерашнее происшествие все изменило.

Теперь она стала темой разговоров, наряду с Моникой.

К концу дня я чувствовала себя выжатой как лимон и даже пропустила традиционное пятничное смузи с Линдс и Хейди – ритуал, который мы придумали в начале девятого класса, – но, когда вернулась домой и поднялась к себе, сразу кинулась к шкафу, бросив сумку на кровать.

Я открыла дверцу и встала на колени, раскидывая груды джинсов, пока не отыскала нераспечатанную обувную коробку. Обрывки рождественской упаковочной бумаги еще цеплялись за ее края. Мама приклеила крышку скотчем, как будто она могла открыться, сорвать обертку и испортить сюрприз.

Но содержимое коробки не обещало никакого сюрприза. Мама каждый год дарила одно и то же, а потом, в день генеральной уборки, выбрасывала из моего шкафа запечатанную коробку с предыдущего Рождества.

Я понятия не имела, зачем все это затеваю, но, качнувшись назад, сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, после чего просунула палец под скотч, отдирая ленту. Сняв крышку, я уставилась на новенькую пару черно-розовых кроссовок.

Кроссовки.

И удобные, с супинатором. Наверняка стоили немалых денег и очень напоминали четвертую неношеную пару, но мама… она продолжала их покупать.

Глубоко в душе затеплилось желание надеть и зашнуровать эти кроссовки. Сама идея просто выйти на улицу и побежать – куда угодно, – забыть обо всем и раствориться в ощущениях казалась очень заманчивой.

Но я не стала их надевать. Я закрыла коробку и вернула ее на место – осторожно, почти благоговейно.

С бегом, в любом случае, не прокатило бы. Пока по городу разгуливает психопат, об этом не могло быть и речи. К тому же прошлой ночью я спала часа три, не больше, и сейчас мне хотелось только одного – рухнуть куда-нибудь и отрубиться.

Что я и сделала.

Свернувшись калачиком в углу дивана, я смотрела сериал про похождения призраков. Мама сидела рядом со мной – она слышала об исчезновении Моники, но не заговаривала об этом, за что я была ей благодарна. Мне не хотелось ни о чем думать. Моему мозгу требовался перерыв.

Все кончилось тем, что я так и заснула на диване и проспала до самого утра, а проснулась с ломотой в мышцах. Я посмотрела на настенные часы – до встречи с отцом оставалось чуть больше двух часов.

Скинув одеяло, я свесила ноги с дивана и встала, потягиваясь и разминая затекшие конечности. Я услышала, как наверху чем-то шуршит мама, и улыбнулась. Недавно у нее появилось новое хобби – вязание, – и по субботам она уединялась в своей комнате со спицами и пряжей.

Я налила себе стакан апельсинового сока и поднялась по лестнице. Остановившись у двери маминой спальни, тихо постучала.

– Заходи, – позвала она.

Толкнув дверь бедром, я заглянула в комнату. Мама по-турецки сидела на кровати. Зажав в руке спицы, она пыталась распутать нити ярко-розовой пряжи.

– Доброе утро, – сказала я.

Она приветливо улыбнулась.

– Готовишься к встрече с отцом?

– Ага.

– Хорошо. – Она приложила ярко-розовую нитку к зеленой материи. – Что ты на это скажешь?

Я сохранила невозмутимое выражение лица, поскольку понятия не имела, что у нее в руках. Кусок ткани шириной в полметра, с неровным краем – что за хрень?

– Очень… ярко.

– Правда? – Она опустила руки и прищурилась, поглядывая на спицы. – Я вяжу шарфы для девушек из нашего банка. Думаю, это отличный подарок на Рождество.

Жесть.

Глотнув сока, я повернулась и закрыла за собой дверь, подумав о том, что любой пятилетний ребенок смастерил бы что-то более оригинальное, чем это.

Я замешкалась у двери своей комнаты, но все-таки заставила себя повернуть ручку. Здесь ничего не изменилось со вчерашнего дня, когда я вернулась домой из школы, поглазела на свои кроссовки, после чего переоделась в домашнюю пижаму.

В моей комнате было немного прохладнее, чем в остальной части дома. Оставив стакан с соком на столе рядом с ноутбуком, я подошла к окну и отдернула шторы, впуская утреннее солнце.

Когда после короткого душа я вернулась в свою спальню, у меня возникло странное ощущение, будто я нахожусь в гостях, в чужом доме. Чтобы убить время, я принялась разглядывать книжную полку, забыв про стакан с соком на столе.

Не знаю, что меня заставило схватить именно эту книжку, но пальцы скользнули по толстым корешкам и остановились на тонком гладком переплете. Вытащив книгу, я даже не посмотрела, что у меня в руках, пока не присела на край кровати. Мой взгляд упал на знакомый бело-голубой узор, и тут до меня дошло, что это мой ежегодный альбом из средней школы.

Мои пальцы задрожали, когда я открыла его. Даже не пролистав страницы, я сразу нашла тот раздел. Я не стала рассматривать фотографии, на которых выглядела малолетним придурком. Мой взгляд скользнул по списку имен.

Пенн Дитон.

Боль пронзила мою грудь, а потом свернулась клубком раскаяния, печали, стыда, вины и подступила к самому горлу. Дыхание вырывалось хрипами, пока взгляд скользил вдоль ряда цветных фотографий, останавливаясь на четвертой слева.

Слезы кололи глаза, и я сморгнула их, уставившись на юношу, который улыбался мне.

Пенн… Меня всегда завораживала его улыбка. Широкая. Зубастая. Его ничуть не смущал сколотый передний зуб. Во всяком случае, до средней школы. У него были красивые карие глаза, обрамленные тяжелыми ресницами, и волосы цвета воронова крыла. Всегда ниже всех, даже на этой фотографии по пояс он выглядел узкоплечим. Тщедушным. Не знаю, сколько времени прошло, но мои щеки стали влажными от слез, и тушь на ресницах наверняка растеклась.

Хлюпая носом, я погладила большим пальцем его фото. Как жаль, что нельзя вернуться в прошлое, обратить внимание на знаки свыше. Я бы многое отдала за то, чтобы заново пройти тот отрезок жизни, не совершая того, что мы…

Судорожно вздохнув, я захлопнула альбом. Он выскользнул из моих рук и шлепнулся на пол. Я вскочила с кровати, обошла вокруг альбома и поспешила в ванную. Трясущимися руками я схватила влажную салфетку и наспех стерла черные разводы под глазами.

Подправив макияж, чтобы не выглядеть законченной наркоманкой, я выбросила салфетку в мусорную корзину и пошла обратно в спальню. Схватив альбом двумя пальцами, словно ядовитую змею, я затолкала его на полку.

Мне предстояло встретиться с отцом, и я заторопилась.

Перед уходом я взяла с комода небольшую шкатулку и, присев на кровать, порылась в своих украшениях, выискивая браслет, который папа подарил мне на мой семнадцатый день рождения. Это был бриллиантовый теннисный браслет, слишком дорогой и изысканный, чтобы его носить, но я всегда надевала его на свидания с отцом. Мне казалось, что это правильно.

Отодвинув в сторону пару серег-колец, я нахмурилась и поджала губы. Куда подевался этот чертов браслет? Не обнаружив его в шкатулке, я встала и пошарила на комоде, подумав, что могла нечаянно обронить его, когда снимала в прошлый раз, но под руку попадались лишь какие-то безделушки и выцветшие чеки.

– Какого черта? – пробормотала я, вытряхивая содержимое шкатулки.

Я тщательно перебрала все украшения, но оказалось, что пропал не только браслет, но и кольцо, которое Гэвин подарил мне на Рождество два года назад – помолвочное, из белого золота, с крошечным сапфиром. Он горбатился, чтобы заработать на него, три месяца в прачечной у отца. Когда мы расстались, я хотела вернуть ему кольцо, считая, что больше не вправе его носить, но Гэвин настоял на том, чтобы оно осталось у меня.

И вот теперь ни браслета, ни кольца.

Неужели я переложила их в другое место? Я пробежалась взглядом по комнате в последней попытке отыскать пропажу, но – увы. Все это казалось странным, ведь я всегда бережно относилась к дорогим мне вещам. Смутная тревога терзала меня, когда я закрыла шкатулку.

Я вернула ее на комод, постояла в задумчивости и вышла из комнаты, притворив за собой дверь.