Командир океанографического судна капитан I ранга Панчук сидел в каюте за рабочим столом, обхватив голову руками и уставившись на портрет генсека, висевшего напротив, на переборке. Преодолевая тяжелые душевные страдания, он размышлял: «Ну за что мне все это? Служил ведь себе спокойно, у начальства на хорошем счету, можно сказать, от службы удовлетворение получал. И на тебе, прилетела синяя птица». С момента, когда на судно прибыл служить лейтенант Кувшинов, корабельная жизнь дала сбой. Дело в том, что Петя Кувшинов был внуком главкома и носил с ним одну фамилию, но хуже того, он был внуком жены главкома, а бабу Зину на флоте боялись больше, чем самого. Со стороны могло показаться, что иметь контакт с его родней было удачей и сулило серьезные преференции, но на деле их великие возможности находились в кричащем диссонансе со скромными запросами Панчука, а наличие Пети в экипаже создавало уйму неудобств, хотя, чего скрывать, были и приятные моменты. Ну кто еще во всем военно-морском флоте Советского Союза мог позволить себе, например, сказать – Кувшинов, приведите себя в порядок! Скучать Петя не давал, вот и сегодня отчебучил, уже весь экипаж ржет. И ведь как его, паразита, угораздило? Скоро вернется адмирал, и вопрос нужно закрыть до его прибытия. В конце концов, командир я или нянька?! Ох и тяжела ты, доля командирская.

Панчук снял трубку корабельного АТС:

– Вахтенный, через десять минут соберите офицеров в кают-компании.

Судно готовилось к выходу, ждали начальника Гидрографии. Все шло как обычно, если не считать одного нюансика – штурман, капитан III ранга Стамуха находился в отпуске, и все штурманское хозяйство легло на плечи командира электронавигационной группы Пети Кувшинова. В навигатских науках Петя был, мягко говоря, не силен, потому как в училище преподаватели боялись его больше, чем он их, и портить зубы о гранит науки никто его не заставлял. На флоте ситуация не поменялась, Кувшинов рос сорняком. Выход планировался недолгим, по Черному морю, но все же, учитывая ситуацию, комдив послал на выход флагманского штурмана капитана III ранга Орина. Задача перед ним стояла непростая, ему нужно было организовать процесс таким образом, чтобы Кувшинов ничего не трогал и в то же время этого не заметил и не обиделся.

Наконец прибыл начальник Гидрографии. Сыграли тревогу, отдали швартовы, и десять тысяч тонн водоизмещения, вздрогнув, ожили и плавно отошли от причала. Первым планировался заход в порт Новороссийск, судно легло на рекомендованный путь, и началась привычная череда вахт, приема пищи и отдыха. Как обычно, шли не просто так, а с попутными работами – занимались промером, метеонаблюдениями, оплавыванием средств навигационного оборудования и оплавыванием первого отечественного прибора космической навигации АДК-3.

Командир развалился в кресле на ходовом мостике и курил трубку. Его доставал мичман-шифровальщик, плаксиво вопрошая:

– Товарищ командир, ну куда это годится? У меня подошла очередь на машину, а отдали старшему мичману Гонопольскому из отдела. Ну почему выбор пал на него, а не на меня? Я все ж плавсостав.

– Ну что тебе сказать? В жизни все непросто, возьми, к примеру, теорию эволюции, теорий этих было много, а выбрали Дарвина, хотя лично у меня она вызывает много вопросов. Вот ты мичман в третьем поколении, а руки у тебя длинней не стали и шестой палец не вырос. Это я к тому, что выбор не всегда правильный бывает, а выбирать-то надо.

Орин нес вахту вместе с Кувшиновым и поручил ему заниматься оплавыванием АДК-3. Дело нехитрое – сличай координаты обсервованного места, полученные от АДК, с координатами от американской системы Магновокс, записывай в журнал оплавывания и наноси на карту. Гордость Главного управления навигации и океанографии МО СССР, АДК-3 напоминал внешним видом и издаваемыми звуками холодильник «Морозко», а когда его чрево созревало и происходила обсервация, начинал стрекотать раненой цикадой, и из его недр выползала лента с напечатанными координатами. Американское устройство было похоже на небольшую металлическую коробку монпансье, места не занимало, работало бесшумно и без сбоев.

Ближе к ночи Петя начал чудить. Видя, что лейтенант долго возится над картой, Орин поинтересовался:

– Кувшинов, ну что там у тебя заело?

– Товарищ капитан III ранга, эта американская система полное дерьмо!

Смелое заявление несколько возбудило флагманского штурмана.

– Петр Александрович, а с чего такая категоричность?

– Да точка даже на карту не попадает.

Заинтересовавшись, Орин подошел к карте. Ситуация разъяснилась быстро, Кувшинов перепутал широту с долготой. Нужно было как-то мягонько выйти из этой ситуации.

– Кувшинов, а ты сам как думаешь, почему может возникнуть такая ошибка?

Недолго думая Петя ответил:

– Возможно, низкая облачность влияет.

Орин смотрел на него, как автослесарь смотрит на деталь, не подлежащую ремонту. Наблюдавший за происходящим командир решил все сгладить и неуверенно произнес:

– А кто знает, может, и впрямь влияет?

Через сутки рано утром подошли на рейд порта Новороссийск. В утренней дымке вырисовывалась панорама города. Встали на якорь, погода была изумительная – полный штиль, окурок, брошенный за борт, часами оставался на месте. После завтрака адмирал убыл в порт. В те времена Гидрография была организацией могущественной, без ее разрешения в прибрежной полосе никто и чихнуть не мог. В Новороссийске адмирала уже встречала толпа просителей от рыбколхозов и гидростроителей до руководителей порта.

На вахту заступил Петя Кувшинов. Учитывая то, что судно на якоре и погода прекрасная, его решили оставить на вахте одного, но на всякий случай командир решил провести инструктаж лично. Они склонились над картой.

– Петр Александрович, вот наше место. Тебе необходимо взять несколько контрольных пеленгов на узнаваемые объекты, хорошо разнесенные по углам, начертить круг безопасности и периодически проверять место. Если пеленг заметно изменится и мы выйдем за круг безопасности, значит, нас снесло с якоря и нужно объявлять судовую тревогу.

– Не волнуйтесь, товарищ командир, все будет в порядке!

Командир спустился в каюту и решил отдохнуть, пока начальник находится на берегу. Он прилег на койку и начал читать. Не дочитал и до половины страницы, как веки сомкнулись и книга упала на лицо, прикрывая от солнечных лучей, пробивающихся через иллюминатор. Сон был спокойный и глубокий.

От берега к судну один за одним потянулись катера. Заинтересованные организации делали «уважение». На борт передавались коробки, свертки, бочонки, и все они были подписаны. «Уважение» было адресным, адмирал должен был знать, кто и насколько его уважает. Погрузкой руководил помощник, за его нехитрыми манипуляциями наблюдали начальник РТС с флагманским штурманом. Хозяйственный мужик, начальник РТС внес предложение:

– Давай одну коробку ко мне в каюту. Пробу снимем, а то, неровен час, отравят нам начальника.

Помощник не возражал. Оставив за себя боцмана, он прихватил первую попавшуюся под руку коробку и поднялся в каюту начальника РТС. На коробке красовалась надпись «Рыбколхоз „Заезда Анапы“». Потирая руки, Орин радостно произнес:

– Это ты здорово прихватил, открывай.

Из коробки достали литровую банку черной икры, осетровый балык, какие-то консервы производства рыбколхоза и бутылку армянского коньяка. Помощник выскочил и через минуту вернулся с буханкой белого хлеба. Пока помощник нарезал хлеб, Орин побелевшими от напряжения пальцами сворачивал крышку у банки с икрой, начальник РТС достал рюмки, у собравшихся бесконтрольно выделялась слюна. Наконец стол был накрыт, на тарелке красиво лежали тонко нарезанный балык и бутерброды с наваленной горкой черной икрой, в рюмках с коньяком игриво преломлялся солнечный свет. Ну просто полная распирдуха! Наступил предел терпения, все молча потянулись за рюмками. Неожиданно, как удар током, прозвучал сигнал судовой тревоги.

Командир подскочил как ошпаренный, первая мысль – пожар!

Он влетел на ходовой мостик, следом появился старпом, за ним показался Орин.

– Кувшинов, что случилось?!

– Товарищ командир, нас с якоря сорвало!

Командир облегченно выдохнул и начал считать про себя. Старпом не выдержал:

– Лейтенант, ты хоть за борт выгляни! Что ты несешь?!

Придя в себя, командир скомандовал:

– Отбой судовой тревоге!

Три продолжительных звонка вернули жизнь в нормальное русло.

В общем, диагноз был понятен, но все же любопытство жгло.

– Петр Александрович, а почему вы решили, что нас с якоря сорвало?

– При проверке контрольных пеленгов один пеленг изменился на шестьдесят три градуса, и я, как вы и учили, сыграл тревогу.

– Ну что ж, давай посмотрим, что у тебя получилось.

Командир вместе с флагманским штурманом склонились над картой.

– Так, это пеленг на Пенайский маяк, это на светящийся знак мыса Любви, а это что такое?

– А это пеленг на портовый кран.

От смеха Орин бился в конвульсиях. Просто кран переместился на другой конец порта обрабатывать очередное судно. Командир с отрешенным видом спустился к себе. Орин заскочил в каюту начальника РТС, его уже ждали. С ходу выпив и закусив, он «живописуя» рассказал, как их с якоря «сорвало». С трудом пропихивая в рот бутерброд с икрой, помощник промычал:

– Сука, а не лейтенант, весь кайф сломал.

Доклад вахтенного вывел Панчука из состояния задумчивости.

– Товарищ командир, офицеры собраны.

В кают-компании командира встречал старпом:

– Товарищи офицеры! Товарищ капитан I ранга, офицеры по вашему приказанию собраны, незаконно отсутствующих нет!

– Товарищи офицеры!

Собравшиеся расселись, старшие офицеры – поближе к командиру, младшие офицеры – шумной стайкой чуть поодаль. Панчук оглядел собравшихся:

– Товарищи офицеры, сегодня при несении вахты в сложной, я бы даже сказал, в экстремальной обстановке лейтенант Кувшинов проявил себя настоящим моряком. За проявленную бдительность и высокий профессионализм объявляю лейтенанту Кувшинову благодарность!

Младшие офицеры ехидно улыбались, а старшие офицеры слушали командира с сочувствием и пониманием.