Глава VII

«Как нам встречаться?»

Вот вопрос, который Марго и Фурбис задавали друг другу при расставании. Весь следующий день они были заняты поисками ответа на него.

На первый взгляд решить эту задачу было очень легко, но на деле оказалось совсем иначе. С одной стороны, Фурбису невозможно было часто посещать Новый Бастид, не рискуя возбудить подозрения Паскуаля, с другой, Марго не хотела ходить к нему на свидания, потому что он был женат. Оставалось одно средство — встречаться в доме Вальбро, всегда готовой покровительствовать подобного рода свиданиям. Однако дом ее находился слишком далеко от фермы, и женщине такой путь был совершенно не под силу. Наконец, как объяснила бы она своему мужу эти частые прогулки?

Немалым препятствием к таким путешествиям служила также и вызывающая красота Марго. Чтобы попасть в Фонбланш, надо было миновать Горд. Жена Паскуаля была одной из тех женщин, на которых нельзя не обратить внимания. Стоило ей только пройти по деревне, как во всех окнах и дверях показывались любопытные, восхищавшиеся ее красотой. Она была столь очаровательна, столь примечательна во всех отношениях!

Страсть побеждает любые преграды. Марго и Фурбис так искусно и предусмотрительно повели дело, что устранили все препятствия. Фурбис под тысячей предлогов искусно затягивал свои дела на ферме в Новом Бастиде, чтобы являться туда как можно чаще. Марго, со своей стороны, действовала тоже весьма изобретательно. Встретившись случайно с гордским доктором, она упросила его навестить мужа. Паскуаль по ее настоянию имел продолжительное совещание с доктором, результатом чего было следующее решение: с целью восстановления здоровья Паскуаля ему предписывалось ни в коем случае не спать в одной комнате с Марго, в той самой комнате, в которой прожили они в течение двух лет со дня своей женитьбы. Обезопасив себя с этой стороны, молодая женщина без колебаний в ту же ночь приняла своего любовника в спальне, которая была для нее когда-то священна. То самое окно, которым два года назад она воспользовалась, чтобы сбежать с Паскуалем, раскрылось вечером перед Фурбисом. Только за час до рассвета ушел он от своей страстной любовницы, с лицом, пылающим от ее жгучих ласк и поцелуев.

За первым свиданием последовало много других. С тем самым бесстыдством, которое некогда так глубоко возмущало ее отца, Марго стала обманывать своего мужа, притворно окружая его самыми нежными заботами и проявлениями глубокой привязанности. С каким сердечным участием она провожала его каждый вечер до дверей комнаты! Как торопилась обнять своего мужа эта любящая жена, чтобы, скорее освободившись от него, броситься в объятия к поджидавшему в спальне любовнику!

В октябре во время сбора винограда число работников на ферме обыкновенно увеличивалось за счет вольнонаемных, которые нередко ночевали во дворе. Это обстоятельство послужило некоторым препятствием преступным свиданиям Марго. Но она и тут скоро нашлась. Днем, когда работники расходились группами по виноградникам, погребам и прессовальням, она укрывалась в какую-нибудь ригу, где всегда находил ее Фурбис.

— Как бы я желал остаться один с тобой, — говорил ей иногда Фурбис, — сейчас мое счастье не полно, ведь я ежеминутно должен опасаться, чтобы нас не застигли врасплох.

— Ты прав, — отвечала ему Марго. — Да и эта рига своим противным видом совсем не гармонирует с нашей любовью.

Тем временем в голову Мулине стали закрадываться первые подозрения. Ничтожное, казалось бы, обстоятельство открыло ему глаза.

Чтобы угодить своей любовнице, Фурбис сделал свой фотографический портрет в Авиньоне. Когда карточки были готовы, он принес их Марго, которая выбрала из них лучшую. Остальные Фурбис спрятал в карман, нечаянно обронив две из них. Мулине нашел их в риге.

Это открытие ужасно опечалило его. Он страдал гораздо сильнее, чем в то время, когда случайно узнал о любви Марго к Паскуалю. Он провел бессонную ночь, тщетно обдумывая, как поступить в этом случае.

«Открыть все Паскуалю», — нашептывала глодавшая его ревность.

Легко сказать — все! Нет, он не мог решиться на это. Да и поверит ли ему Паскуаль, ослепленный любовью к Марго? К тому же в Мулине зашевелилось эгоистическое чувство. Как сильно завидовал он в эти минуты Фурбису! Как искренно проклинал свою злополучную судьбу, свою непримечательную наружность, свою неразвитость!

— Я мог бы наслаждаться счастьем так же, как они, — говорил он себе.

Но, от всей души завидуя Фурбису, он нимало не жалел Паскуаля — напротив, Мулине даже почувствовал какую-то злорадность, когда узнал, как обманывают несчастного мужа. После беспокойно проведенной ночи Мулине решился отправиться к Марго.

— Вот что я нашел, — сказал он, передавая ей портреты Фурбиса. — Он должен быть осторожнее и, если действительно любит вас, пусть дорожит вашим именем.

Марго взяла карточки и, вместо изъявления благодарности, вместо того чтобы оправдываться, запальчиво ответила:

— Вы постоянно становитесь мне поперек дороги! Вы что же, поклялись следить за каждым моим шагом и начинаете ревновать меня к Фурбису, как некогда ревновали к Паскуалю? Берегитесь! Ведь я хозяйка, я могу прогнать вас.

— Нет-нет, — воскликнул он, падая перед ней на колени, — не гоните меня! Да, к несчастью, вы правы: я люблю вас. Но ведь я не виноват в этом. Я делал все, чтобы заглушить в себе чувство, и не мог. И разве я говорил вам когда-нибудь о своих страданиях? Чего вы хотите от меня? Приказывайте! Я изменю своему долгу, я изменю Паскуалю, который доверился мне. Я буду служить вам и Фурбису, я буду бодрствовать возле вас, и, если вам станет угрожать хоть малейшая опасность, я узнаю о ней и предупрежу вас. Я буду верным рабом вашим и грозой ваших врагов. Я готов сделать для вас все, но, заклинаю вас, не гоните, не гоните меня!

Его слова то и дело прерывались рыданиями, и следует признать, что этот некрасивый и несчастный человек заслуживал сострадания.

— Ага! — сказала Марго, нечувствительная ни к чему, кроме своей любви. — За два года ваши взгляды значительно исправились. В противном случае вы бы, наверное, все рассказали моему мужу.

— Это потому, что я люблю вас сильнее прежнего! — воскликнул он.

Но и этот трогательный, полный искренности голос нимало не тронул ее. Марго улыбнулась и, пожав плечами, вышла из комнаты. С этой минуты несчастный Мулине невольно примкнул к партии врагов своего господина.

В то время, когда случилось вышеописанное происшествие, Паскуаль, полностью доверявший своей жене, занимался тщательным исполнением предписанных ему доктором рекомендаций, необходимых для поправки здоровья, да и Марго, со своей стороны, никогда не была столь предупредительна с ним. Муж считал ее любезность вполне искренней, не допуская мысли, что этим она желала лишь усыпить его внимание.

В свою очередь, и Фурбис не терял времени даром. Сначала он явился, чтобы дать несколько полезных советов относительно устройства конюшен. Затем, становясь все более и более любезным с Паскуалем, быстро сумел заслужить его расположение и начал ездить довольно часто: навещал больного, чтобы развлечь его, сообщал ему местные новости, играл с ним в карты и скоро стал ему просто необходим. Мало-помалу все в доме привыкли к Фурбису. Паскуаль уже не мог обойтись без него. Он с удовольствием слушал его рассказы, смеялся шуткам и во всем следовал его советам. Скоро Фурбис мог оставаться целые дни на ферме, нимало не стесняясь и имея тысячу уважительных причин видеть Марго.

Однажды Паскуаль, почувствовав себя несколько лучше, изъявил желание поехать вместе с Фурбисом на торги в Карпантре. Утром они вместе выехали из Нового Бастида в карете фермера с намерением вернуться к вечеру того же дня. Но усталость так сильно повлияла на Паскуаля, что на обратном пути он почувствовал себя сильно ослабевшим. Фурбис остановился с ним в гостинице, взяв номер на ночь. Уложив его в постель, он вышел.

— Я должен непременно вернуться в Горд сегодня же вечером, — обратился он к хозяину гостиницы. — Передайте моему товарищу, что завтра утром ему вышлют лошадей.

И, не простившись с Паскуалем, он отправился к Марго.

Подобного рода случаи нередко повторялись в первые месяцы их преступной связи. Казалось, все благоприятствовало им. Однако как-то раз вечером, Марго едва не выдала себя из-за неосторожности.

Фурбис ужинал на ферме, где в то же время гостил Фредерик Борель. За столом все были очень веселы. После ужина хозяин предложил сыграть в ландскнехт.

Фурбис, привыкший к этой игре в среде своих товарищей, познакомил с ней Паскуаля, которому игра очень понравилась.

— Кстати, вы мне остались должны в последний раз, — обратился к нему Фурбис.

Принесли карты. Марго и Фредерик Борель также приняли участие в игре. Марго проигрывала, горячилась и, несмотря на то что ставки были невелики, скоро опустошила свой кошелек. Настала очередь метать Паскуалю, и он несколько раз бил карты трех своих партнеров.

— Ва-банк! — воскликнула Марго, теряя всякую надежду отыграться.

В банке находилось шесть франков. Паскуаль начал метать карты. Марго сидела напротив своего мужа, между двоюродным братом и любовником; опираясь локтем на стол, она лихорадочным взглядом следила за игрой. Глаза ее блестели, губы были плотно сжаты. Она ждала. Паскуаль выиграл.

— Теперь в банке двенадцать франков, — сказал он.

— Ва-банк! — снова вскрикнула Марго и, обращаясь к Фурбису, прибавила: — Одолжи мне денег, я проигралась.

При этих словах, сказанных столь неожиданно, Фурбис смутился. Фредерик посмотрел на Паскуаля, фермер удивленно уставился на свою жену. Мулине, случайно вошедший в комнату, остановился пораженный.

— Что ты себе позволяешь? — обратился Паскуаль к Марго.

— Я совсем не понимаю что говорю, — ответила она. — Я хотела сказать это Фредерику, господин Фурбис должен извинить меня. Я не буду больше играть, у меня голова идет кругом…

Она поспешно вышла из-за стола и отправилась в комнату, чтобы прийти в себя от охватившего ее смущения. Скоро с игроками простился и Фурбис. Он сделал вид, что уходит домой, а между тем отправился к Марго. Едва он успел войти в ее комнату, как она бросилась к нему на шею и со слезами на глазах проговорила:

— Прости меня, я чуть было не выдала нашей тайны. Я проклинаю себя за неосторожность, но это положение становится просто невыносимым. Ах, почему я не твоя жена?

Фурбис не отвечал, но слова Марго глубоко врезались ему в сердце, и с этой минуты он не переставал думать о них.

На другой день Фредерик Борель, ночевавший на ферме, отправляясь утром домой, встретил Мулине.

— Как вы можете объяснить вчерашнюю фразу Марго к Фурбису? — спросил он.

— Весьма просто, — ответил Мулине. — Она хотела со своей просьбой обратиться к вам, но ошиблась. Только и всего.

Объясняя таким образом ее неосторожный поступок, он держал слово, данное Марго, — защищать ее везде и всюду.

— Однако так ошибаться все-таки довольно странно, — заметил Фредерик.

— Может быть, это странно для вас, я же, со своей стороны, не нахожу здесь ничего особенного.

Несмотря на то что все это было высказано самым спокойным и убедительным тоном, Фредерик остался при своем мнении. Это происшествие крепко засело у него в голове, и из него-то впоследствии и развилось подозрение.

Паскуаль оставался совершенно спокоен. Он верил жене и слова, сказанные ею в горячности, оставил безо всякого внимания. Он заметно поправился: силы его окрепли, лицо не имело уже прежнего болезненного вида, и глазам возвратилась их обычная живость.

— Это вам и заботам моей жены я обязан своим выздоровлением, — говорил он, обращаясь к Фурбису.

Марго и Фурбис по-прежнему продолжали встречаться. Никогда прежде Марго не была более привлекательна. Казалось, она только и жила для Фурбиса, только и мечтала о нем, на ласки же своего законного мужа отвечала, проклиная себя. Но ни одним неосторожным жестом она не выдала себя, боясь обнаружить свою связь.

Одного она не могла скрыть в себе — это ревности к жене Фурбиса, и однажды, когда любовник объявил Марго, что ему надо съездить по делам с Бригиттой, Марго заметила ему:

— Как счастлива она, имея возможность везде бывать с тобой. Она отнимает тебя у меня! Я завидую ей.

Фурбис старался успокоить Марго, приводя ей немало доказательств своей любви.

— Напрасно ты волнуешься, — говорил он, — я вовсе не люблю ее.

— Ты клянешься мне в этом?

— Конечно.

— Хорошо! — воскликнула она. — Дай мне слово, что ты не поедешь с ней вдвоем. Я не хочу, чтобы она оставалась наедине с тобой. Возьми с собой детей, пожалуйста, прошу тебя.

Он обещал ей исполнить это желание. На другой день Марго пошла на дорогу и успокоилась только тогда, когда мимо нее проехал шарабан, в котором действительно сидел Фурбис с женой и детьми.

Это была первая их разлука; с тех пор как она узнала его, не проходило и дня, чтобы они не виделись. Марго не могла победить охватившую ее тоску, несмотря на то что Фурбис прислал ей записку через Вальбро. Это послание, еще более усилившее страсть Марго, кончалось следующими словами: «Сожги письмо». Марго прочитала письмо несколько раз, покрывая его поцелуями, затем разорвала на мелкие кусочки и медленно, один за другим, бросила их в камин, поцеловав еще раз каждый из них, прежде чем предать огню. В свою очередь, и она послала Фурбису следующий ответ: «Не думаю, дорогой мой, чтобы я когда-нибудь могла позабыть тебя. Я слишком сильно тебя люблю, и тебе никогда не испытать такой любви, как моя. В течение этих двух дней глаза мои не высыхают от слез, твое отсутствие тяжело для меня. К тому же я содрогаюсь от одной только мысли, что нам придется когда-нибудь расстаться. Я была бы не в силах вынести эту потерю и умерла бы от тоски. Многое еще хотелось бы передать тебе, но не могу более писать: мысли путаются в голове. Возвращайся, возвращайся скорее, я с ума сойду, дожидаясь тебя…»

Это было ее первое письмо к Фурбису, и Вальбро его передала. Наступил день, когда Фурбис должен был вернуться, но его все не было. Марго ждала, запершись у себя в комнате: она сказалась больной, не пожелав выходить к обеду, где должна была встретиться с мужем. Наконец, потеряв всякое терпение, она позвала к себе Мулине и, несмотря на то, что произошло между ними раньше, сказала:

— Отправляйтесь в Фонбланш и, если Фурбис вернулся, скажите ему, что я умоляю его навестить нас немедленно.

Мулине отправился тотчас же и вскоре вернулся с ответом, что Фурбис приехал недавно и через несколько минут явится к ней.

— Благодарю вас, Мулине, — воскликнула Марго, в порыве поцеловав своего слугу, совершенно растерявшегося от радости и полученного знака внимания.

Несмотря на довольно холодный вечер, Марго открыла окно и села ждать Фурбиса. Была уже поздняя осень, и, с тех пор как она была в связи с Фурбисом, прошло два месяца.

Еще издалека она заметила его. Спустить лестницу, по которой он обыкновенно поднимался к ней, было делом одной минуты. Очутившись в ее комнате, он, не говоря ни слова, убрал лестницу и затворил окно, вслед за тем Марго бросилась к нему.

— Не уезжай, не уезжай никогда, умоляю тебя! Я слишком страдаю в твое отсутствие.

Говоря эти слова, она покрывала лицо Фурбиса жгучими поцелуями, страстно и безумно сжимая его в своих объятиях.