XX
Мюриэль торжествует

Окончив обед, майор Фэйрли, в сопровождении Фицмориса, направился, как он объявил, к каюте экипажа, где содержались пленники.

– Вы идете с нами, доктор, не правда ли?.. Вы ведь из наших? – спросил он на пороге столовой.

Доктор, который сидел, вперив глубокомысленный взгляд в свой пустой стакан, медленно поднял голову.

– Из ваших?.. Бог мой… это судя по тому… Нужно сначала узнать, до чего вы готовы дойти? – заметил он с двусмысленной улыбкой.

– Мы пойдем настолько далеко, насколько понадобится! – грубо ответил Фэйрли. – Вы же не желаете лишиться рубинов, не так ли?

– Было бы преступлением упустить подобный случай, – сказал доктор со вздохом.

– Преступление – поругание человеческих прав! – с издевкой произнес Фэйрли. – Совесть не позволит нам совершить его, так ведь, доктор?.. И, только учитывая общие интересы, мы предполагаем поговорить с этим мистером… Ха-ха-ха! Да вы хитрец!.. Ха-ха-ха! Вас стесняет совесть, не правда ли?

– Если судить с научной точки зрения… – начал было доктор.

– О, будете хитрить, – оборвал его Фэйрли. – Вы или с нами, или против нас. Выбирайте: кусок пирога… или оковы и место рядом с обманщиком! Я, кажется, ясно выражаюсь?..

– Я с вами, конечно! – поспешил ответить доктор. – Я все время был уверен, что мы остановились здесь для того, чтобы посетить копи; и, думаю, этот молодой человек обманул наше доверие, желая улететь немедленно. А отсутствие доверия…

Взрыв смеха прервал речь ученого.

– Идем, старый мошенник, довольно болтать! – сказал Фэйрли, хохоча во все горло. – Право сильного – всегда лучшее право! А мы сегодня сильны, будем этим пользоваться, вот и все!..

Говоря так, он пошел вперед, сопровождаемый Троттером и доктором. По дороге майор позвал с дюжину негров и велел им идти следом. Один из этих людей взял большой фонарь, красноватое пламя которого причудливо играло на его лице; другой открыл дверь камеры. Трое пленников, обмотанные, как мумии, лежали на полу все в том же положении. Взяв фонарь из рук негра, Фэйрли поднес его поочередно к лицам пленников, чтобы разглядеть их.

– Вот француз! Снимите с него повязку! – скомандовал он.

Троттер стал на колени возле Оливье и поспешил исполнить приказание. Фэйрли снова отдал фонарь негру и велел встать так, чтобы пламя осветило лицо Дероша; майор скрестил руки на груди и сказал:

– Смотрите на меня! Я новый капитан «Галлии»!

Оливье, подняв голову, тотчас ответил:

– Вы вор и разбойник!

– Молчать!..

– И вы дорого заплатите за этот бунт!..

– Я приказываю вам молчать!..

– Никто здесь не смеет мне приказывать!

– Полно, Дерош, я не хочу насилия. Я пришел предложить вам одну сделку…

– Я не заключаю сделки с тем, кто посмел связать меня, с людьми вашего сорта!

– Черт побери!.. Дайте же договорить, не перебивайте, или я велю завязать вам рот!

– Я буду перебивать, если мне захочется. Что вы сделали с дамами?

– Это уже чересчур! Прийти сюда, чтобы подвергнуться допросу! – крикнул майор, затопав ногами в ярости. – Слушайте, Дерош, поговорим о деле. При условии, что вы откроете нам местонахождение рубиновой копи, вам будет дарована жизнь. Вы должны решиться, и поскорее, или я найду способ заставить вас говорить! В нашем распоряжении немало средств воздействия: сначала голод, потом жажда… потом лишение сна, не говоря уже о многих других, которые не менее убедительны, уверяю вас… Вы завели нас слишком далеко, молодой человек, в страну нецивилизованную, где вам трудно будет не подчиняться, если вы вздумаете упорствовать… Я вас уверяю, в ваших же интересах исполнить наше требование по доброй воле и немедленно указать месторождение рубинов… Вы увидите, я добрый малый: если вы расскажете нам обо всем без дальнейших церемоний, я готов отдать вам часть добытого! Разве возможно быть более сговорчивым?..

Оливье слушал майора с насмешливой улыбкой; как только тот умолк, француз не смог больше сдерживаться и громко расхохотался:

– Копи!.. Месторождение рубинов!.. Честное слово, вы все с ума сошли!.. Эту новую форму безумия следует изучить научным обществам. Мистер Отто Мейстер!.. Слышите! Болезнь сегодня принимает характер эпидемии; к несчастью, у меня нет лекарства, чтобы вас вылечить!.. Но знайте, если бы я даже и не знал, где эти чертовы копи, то вы и тогда не приблизились бы к цели!

– Что вы этим хотите сказать? – взревел взбешенный Фэйрли.

– А то, что если бы я и знал, где находятся копи, то ни за что не указал бы на них банде воров и мошенников! – ответил Оливье, глядя майору прямо в глаза. – Но мне это неизвестно, потому в любом случае вопрос исчерпан!

– А, вопрос исчерпан! – выкрикнул майор, скрежеща зубами. – В самом деле?.. Считаю до трех… Раз, два… Укажете ли вы место вашей копи?

– Мне нечего вам сказать!

– Отлично. Заткните ему рот. Слушайте, Оливье Дерош, я даю вам два часа на размышление! Через два часа я вернусь узнать о результатах… И поймите в конце концов, это серьезно! Вы должны будете ответить… в противном случае…

И майор закончил свою мысль выразительным жестом: показав, что намерен затянуть петлю на шее капитана. С кляпом во рту, Оливье мог ответить лишь пожатием плеч. Что касается Фэйрли, то он, задыхаясь от бешенства, растолкав свой отряд, вышел, разразившись потоком проклятий.

– Посмотрим, посмотрим! – говорил Отто Мейстер, стараясь успокоить майора и остановить этот поток ругательств.

– Что вы кричите так громко? – спросил Троттер, в душе злясь не меньше, но стараясь это скрыть. – Подумайте, вас могут услышать. Эти дамы…

– К черту! Я презираю их! – кричал Фэйрли в бешенстве. – Что вы думаете, я не могу заставить их замолчать?

– Заставить замолчать? – спросил Троттер, задрожав.

– Черт возьми!.. Я каждой из них заткну рот… рубином!.. и, ручаюсь вам, они прекратят свою музыку.

– А!.. так!.. Сначала нужно бы узнать, где взять эти пресловутые рубины!..

– Само собой!.. Не бойтесь. Он заговорит, этот француз, или я его задушу!..

– Плохое средство, чтобы узнать секрет, – заметил Троттер с презрением. – Дорогой мой, позвольте заметить вам по-дружески, что излишнее насилие – признак дурного тона. Я призываю вас к сдержанности… Подумайте о суде, которому нас подвергнут, если все это дойдет до Лондона…

– Я презираю Лондон, хороший тон, умеренность и вас! – заревел Фэйрли. – Я поведу дело по-своему!.. И скажу вам, кстати, мой милый Троттер, что у меня найдется еще повязка и пара кандалов. Да и пуля в лоб, если вы будете продолжать вмешиваться не в свое дело!

Троттер открыл рот, чтобы ответить, но Отто Мейстер сильно дернул его за рукав:

– Тсс, он пьян!.. Не обращайте внимания… Этот человек опасен… Он может оказать нам плохую услугу… Делайте вид, что не слышите! – И, повышая голос, проговорил вкрадчиво: – Извольте пройти в столовую и выпить содовой, дорогой капитан. Наглость этого жалкого Дероша, без сомнения, расстроила вам нервы.

– Мне, нервы! Да вы меня трусом считаете, что ли?

– Нет, честное слово, – ответил ученый, сокрушенный неудачей. – Но, нервничаете вы или нет, стакан содовой никогда не повредит.

– Вот это единственные разумные слова за весь вечер, – проворчал Фэйрли. – Велите принести содовой и сигар… да поживее! – прибавил он, направляясь в столовую, и тотчас развалился в кресле, водрузив ноги на другое. Старательно выбрав самую лучшую сигару, он подвинул ящик к Фицморису и доктору, которые уселись у стола.

– Угощайтесь! – сказал он сухо.

– Какие невыносимые манеры! – пробормотал Фицморис сквозь зубы.

Доктор же решился на вылазку.

– Благодарю, дорогой капитан. Превосходные сигары, честное слово! Вода тоже первого сорта. Действительно, мы чудесно проведем время, оставшись в этой прекрасной стране. Я заранее радуюсь при мысли, сколько всего можно будет изучить на досуге интересного и в то же время таинственного…

– Вопрос в том, где находятся копи! – гаркнул Фэйрли, заложив руки в карманы, и с хмурым видом уставился в пол.

Фицморис Троттер презрительно улыбнулся.

– Когда Дерош будет повешен, мы запросто найдем ее! – заметил он с насмешкой.

Фэйрли бросил на него зловещий взгляд.

– Мне кажется, – снова вмешался доктор, – что у бывшего капитана этого корабля наверняка где-то есть план копи! Следует осмотреть его бумаги. И если вы поручите мне покопаться в них…

– Только не в одиночку! – прогремел Фэйрли.

– Ах!.. Вы шутите, дорогой капитан! Само собой, я займусь поисками в вашем присутствии… Я это сделаю, если желаете, при вас и нашем дорогом Троттере.

– Любопытно узнать, – насмешливо произнес Троттер, – какой интерес побуждает вас приняться за эти поиски, милейший доктор? Вы член многих обществ, у вас нет ни жены, ни детей, по-видимому, вы вполне обеспечены, чтобы иметь возможность наслаждаться жизнью; какой вам интерес искать эти копи?

– Но, – ответил сконфуженно лингвист, – тот же, что и у всех. Тем более, – продолжал он, снова набираясь храбрости, – подумайте, как это важно для самой науки, располагать большими средствами! Подумайте хорошенько, как много можно дать миру благодаря сокровищам, скрытым в этих далеких горах! Подумайте об институтах, обсерваториях, ученых обществах, которые цивилизованные нации…

Взрыв хохота прервал его речь.

– Подумайте о благе, которое получит Отто Мейстер, набивая свои карманы по примеру простых смертных! – воскликнул Фэйрли, подражая интонации ученого. – Шутник, да и только! А вы, Троттер, кажетесь мне забавным, когда спрашиваете о мотиве, который побуждает его к этому! Тот же, что и у вас, ей-богу!..

– Позвольте! – пролепетал доктор жалобно.

– Да! – сказал Фэйрли с презрением. – Вы стоите не больше Троттера, мой милый; Троттер стоит не больше вас, и вы оба стоите не больше меня! Не тратьте попусту хитрых фраз, потому что я их не выношу. А что касается ваших разговоров об учреждениях, институтах, науке, то к черту их, довольно!.. Вы внушаете мне отвращение!

И он передернул плечами с таким чувством, что бедный ученый, совершенно раздавленный, повесил голову и уставился в свой стакан.

– Это верно! – сказал Троттер. – У нас один план – завладеть копями, чтобы пожить на широкую ногу! А вы, Фэйрли, каков ваш план?

– Жить спокойно и в свое удовольствие! – ответил Фэйрли. – Подумайте сами, разве не смешно дожить до моих лет и остановиться на полдороге, не имея средств на пропитание? Именно таково теперь мое положение.

– Кому вы это говорите? – произнес Троттер со вздохом. – Но хватит о грустном! Мы вернемся в Лондон, нагруженные миллионами, и никто даже не спросит, откуда мы их взяли… и если мы сумеем хорошо ими распорядиться, никто не станет беспокоиться об их происхождении!

– Но я вовсе не собираюсь их тратить! – воскликнул Фэйрли. – Единственное, чего я желаю, – не заботиться больше о завтрашнем дне! Я сделаюсь скрягой! Я не дотронусь до карт, ни в одном пари не стану участвовать!.. Я заплачу свои долги!.. Я изменюсь во всем!..

– А я, наоборот, буду швыряться деньгами! – воскликнул Троттер, смеясь. – Платить долги!.. Даже и не подумаю!.. Я еще и других заставлю платить мне!.. Никто в наше время не умеет жить роскошно. Молодые люди являются в свет со стариковскими головами на плечах, в уме у них одни книги!.. Вот я и научу их, покажу, что значит солидный господин!

– К черту, я презираю это!.. Хорошенький домик в деревне, река, чтобы ловить в ней рыбу, экипаж, чтобы объезжать свое имение, и приличную сумму в банке – больше мне ничего не надо! У меня простые вкусы и желания! – бормотал Фэйрли, видимо размечтавшись.

– Самые дорогие лошади, самые красивые экипажи, превосходные яхты, все салоны у моих ног… конюшня с рысаками… – шептал Троттер.

– Я знаю в Хэмптонском предместье один домик, такой мне и нужен… – продолжал Фэйрли вполголоса. – Не очень далеко от Лондона… прекрасные деревья… спокойное место… Там можно тихо провести старость и закончить в спокойствии свои дни… Я, как и другие, умею жить с удобствами. Только денег мне не хватало до сих пор…

– У нас у всех есть это умение! – воскликнул Троттер весело. – Взгляните на доктора!.. Он уже чувствует, как крылья уносят его к высотам ангельской безгрешности, и он это докажет, едва только богатство окажется в его руках. Бедный доктор, он не знает, какому святому молиться, – это единственное, что его мучит! Устроит ли он заведение для юных слепцов, создаст ли обсерваторию, чтобы земля могла войти в сношения с другими планетами? Учредит ли приз за добродетель (и для начала присвоит его себе), или, еще лучше, школу высоких наук, где учащиеся будут говорить только по-китайски, а в рекреации, для отдыха, по-халдейски?.. Или это будет археологическая академия?.. Или он захочет принести счастье тибетцам, провозгласив себя великим ламой, вместо этого молокососа, с которым мы познакомились сегодня утром?.. Он говорит так хорошо по-тибетски, этот доктор!.. И всякий, глядя на него, поймет, что он святой человек!..

Филолог натужно смеялся, между тем как из-под очков бросал на Фицмориса ядовитые взгляды.

– Да, все это очень мило, – проворчал Фэйрли, вставая, – но, чтобы исполнить все эти прекрасные проекты, нужно найти копи, а мы не знаем дороги к ним. Идите ищите план! Да, смотрите хорошенько! – сердито прибавил капитан, поворачиваясь к ученому.

– С радостью, дорогой капитан, если вы доверите мне ключи от каюты бывшего капитана.

– Не торопитесь, Отто Мейстер! – раздался вдруг голос позади него. – Если позволите, я сам заберу ключи от моей каюты.

Все трое мгновенно обернулись. На пороге стоял Оливье Дерош. С яростным криком Фэйрли схватил револьвер и направил его на Оливье. Но тот опередил майора. Не успев спустить курок, сраженный пулей в лоб, Фэйрли зашатался и, как сноп, грузно рухнул на пол лицом вперед.

В ту же минуту появился лорд Дункан, и, пока Троттер, опешив от неожиданности, дрожащей рукой стрелял наугад, командир «Аллигатора» раздробил ему челюсть. Наконец, Петтибон, вошедший вслед за ними с ломом в руках, встретил несчастного Отто Мейстера, который хотел скрыться, и так хватил его по голове, что злосчастный доктор сразу же повалился на своих соучастников.

Все произошло настолько быстро, что действующие лица этой кровавой драмы едва ли имели время разглядеть друг друга. Позади них, в дверях, показались Боб с Эндимионом, а остальные члены экипажа, прибежав на шум, боязливо выглядывали из-за их плеч. Со стороны кают послышался пронзительный крик, в котором легко было узнать голос Мюриэль. Оливье, бросив револьвер, подбежал к поверженным бандитам. Едва он тронул Отто Мейстера, лежавшего распростертым на других телах, из груди доктора вырвался протяжный стон.

– Этот больше напуган, чем ранен! – заметил Оливье, бегло осматривая его. – Пусть его поднимут и отнесут в каюту для больных.

Что касается Фицмориса Троттера, он, с раздробленной челюстью, еще дышал! Смерть Фэйрли была мгновенной. Когда унесли труп и обоих раненых, Оливье направился к каютам и, открыв двери, сообщил пленницам о победе. В первые минуты ничего не было слышно, кроме шумных поздравлений и восклицаний. Вне себя от радости, Мюриэль обнимала всех без исключения, начиная с мистера Петтибона, который был шокирован таким вопиющим нарушением этикета. Этель, бледная и дрожащая, повисла на шее отца и была так подавлена пережитым страхом за жизнь дорогих ей людей, что не находила слов для выражения чувств. О леди Дункан нечего было и говорить: она была совсем разбита. Миссис Петтибон, напротив, пребывала в самом воинственном настроении. Узнав о победе своего мужа над Отто Мейстером, она обратилась к нему с громкими поздравлениями и похвалами, что было, по ее мнению, высшей наградой. После этого мужественная женщина отправилась в лазарет и перевязала ужасную рану Фицмориса Троттера так же, как и рану на голове доктора.

Между тем все услышали стук в каютах, где были заперты лорд Темпль и лорд Эртон. Их приглушенные мольбы об освобождении теперь были отчетливо слышны. В общей суматохе все про них забыли. Мюриэль спохватилась и, как стрела, помчалась освобождать пленников. Ключ торчал в замке. Хитрая девушка моментально открыла дверь, ворвалась в каюту, затворила за собой дверь и упала в изнеможении на руки растерявшегося Эртона, точно в неожиданном припадке бессилия. В то время как он ее поддерживал, смущенный, Мюриэль, казалось, пришла в себя и, глядя вокруг растерянным взглядом, прошептала:

– Джон! Джон! Если нужно умереть… по крайней мере… умрем вместе!

– Дорогая мисс Рютвен! – попытался протестовать несчастный лорд.

– Да… да… что значит смерть… я не боюсь ничего… с вами!..

И потом вдруг, точно приходя в сознание, она закрыла лицо руками и проговорила прерывисто:

– Что я сказала?.. Боже мой!.. Я умру со стыда!.. Лорд Темпль, что вы обо мне подумаете?

– Что вы так же искренни, как и очаровательны, и лорду Эртону очень повезло, что он смог внушить вам такие чувства! – воскликнул лорд Темпль, заинтригованный этим обстоятельством.

По его выразительному взгляду бедный Эртон понял, что должен уступить.

– Мисс Рютвен, – пробормотал он в замешательстве, – я тронут… поверьте мне… я разделяю… я буду очень счастлив… и как только вернусь в Лондон… и будет возможность поговорить с вашими родителями… если я осмелюсь… если вы захотите…

– Быть вашей женой! – воскликнула Мюриэль, снова падая ему на руки. – Ах! После признания, которое вырвалось у меня, как я могу сказать: «Нет»? Как могу отказать?!..

– Действительно, – согласился с ней лорд Темпль. – Но довольно говорить об этом в такую минуту – я слышал выстрелы… вы сами, мисс Рютвен, говорили о смерти…

– Ах, да!.. там сражались… Я потеряла голову… Однако все кончилось, я думаю… ничего не слышно.

– Идемте посмотрим! – воскликнул Эртон.

Он торопился скорее выйти из каюты, но Мюриэль снова повисла на его руке. В таком положении они вошли в салон и присоединились к остальным.

– Вот наш спаситель! – сказал Оливье, крепко пожимая руку Боба, который смеялся, но чувствовал себя неловко. – Милостивые господа, и мистер Петтибон особенно, позвольте представить вам моего друга Роберта Рютвена, который, по благому внушению, скрывался под этой черной маской, а теперь спас нам жизнь, я могу сказать это с полной уверенностью, потому как считал себя приговоренным к смерти.

– Боб Рютвен!..

– Как!.. И он тоже!..

– Еще один!

– Невероятно!

– Кто бы мог подумать!..

– Ни одного настоящего негра на борту! – воскликнул Петтибон, растерянно оглядываясь.

– О, успокойтесь, дорогой Петтибон! Здесь есть несколько истинных негров. Эндимион, например! – возразил Оливье, смеясь. – Но хорошо, что с нами мой молодой друг, негр он или нет! Это он открыл заговор и предупредил меня о нем еще вчера! Если бы я его послушал, кто знает, может быть, ничего бы и не случилось! Только я не мог поверить, что люди нашего круга, товарищи по клубу «Мельтон», как Троттер и Фэйрли, пошли бы на открытый разбой!..

– Троттер и Фэйрли! Ох! Это все фальшивые негры! – стонал Петтибон.

– Не считая Отто Мейстера!.. Да, нам пришлось бы плохо, если бы мой честный Боб не предостерег нас. Он воспользовался минутой, когда разбойники пили вино в этой зале, и вместе с Эндимионом, вооружившись ломами, выбил дверь камеры; в три приема он бритвой разрезал путы на мне и дал в руки револьвер… Мне осталось только пойти в залу, в то время как Боб освободил других и вооружил их, как и меня. Освобожденные, они пришли как раз вовремя, чтобы избавить меня от Фицмориса Троттера и Отто Мейстера, и все закончилось хорошо. Все благодаря Бобу!..

– О, дорогой Боб!.. Я должна вас обнять! – воскликнула Мюриэль, бросаясь на шею своему брату. – А теперь, мне кажется, первым делом надо счистить с вас эту ужасную краску!.. Мистер Петтибон, – прибавила она, оборачиваясь со смехом к комиссару, – вы простите мне теперь непозволительные разговоры с негром?

– Мисс Рютвен, – ответил Петтибон безропотно, – я молчу. Мне нечего сказать; благодарность, которую я испытываю к Теодору… то есть к мистеру Роберту Рютвену… сковала мне уста навеки!

В знак этого степенный американец подошел и пожал руку Бобу, который поклонился ему, смеясь.

– Я не помню зла, господин комиссар! Но вы со мной дурно поступили в Лондоне. Мне следовало бы вам отплатить!..

– А теперь, дорогой капитан, какие меры вы собираетесь принять? – вмешался в разговор командир «Аллигатора».

– Я только что хотел просить вас и господина Петтибона присоединиться ко мне с тем, чтобы произвести расследование причин бунта, – ответил Оливье.

Оставив дам в обществе лордов Темпля и Эртона, все еще ошеломленных происшедшими событиями, он направился к каюте экипажа.

Тщательный допрос вскоре позволил установить личности самых активных участников бунта. Их было всего четверо. Другие примкнули к ним или по незнанию, или по глупости.

Оливье велел позвать четырех виновных и, выслушав их неловкие объяснения, сообщил о своих намерениях. До первого цивилизованного места, где остановится аэроплан, они будут закованы в кандалы… По прибытии в Баку, они будут переданы английскому консулу и судимы по всей строгости законов, как разбойники.

– Но, прежде всего, – прибавил молодой капитан, – вы похороните вашего начальника! Эндимион, возьмите этих четверых в гробокопатели: вы дадите им поесть, снабдите всем необходимым, затем они сойдут на землю с останками майора Фэйрли и с почтением закопают его в лесу…

При этом он тихо сказал негру:

– Вы будете вооружены; но, если эти безбожники, закончив работу, захотят потихоньку сбежать, сделайте вид, что не замечаете этого: пусть их лучше повесят в другой стране!.. Что касается вас, Боб, – произнес он нарочно погромче, – потрудитесь приготовить все к отправлению. Как только вернутся эти гробокопатели, мы начнем взлет.