Глава XIX
Красная тетрадь

Когда в полдень мы вошли в библиотеку профессора, было заметно, что он сильно нервничает. Старик сидел на жестком стуле спиной к окну. На столе перед ним стоял бокал, наполненный его любимым портвейном.

– Я ждал вас, Маркхэм, – заговорил он, прежде чем мы успели поздороваться. – Нет смысла ничего скрывать. Смерть Драккера была не случайной. Я должен признать, что поначалу был склонен не принимать во внимание никаких совпадений, связанных с гибелью Робина и Спригга. Но в тот момент, когда Пайн рассказал об обстоятельствах падения Драккера, я понял, что эти происшествия связывает некая закономерность. Так что случайность или совпадение тут уже недопустимы. Впрочем, вам это известно не хуже моего, иначе вы бы сюда сегодня не пришли.

– Это верно. – Маркхэм устроился у стола напротив профессора. – Мы столкнулись с ужасной проблемой. Мало того, миссис Драккер умерла вчера от сердечного приступа, примерно в то же самое время, когда был убит ее сын.

– Но это хотя бы можно считать Божьей милостью, что ли, – после короткой паузы высказался профессор. – Это даже хорошо в каком-то смысле, что она не пережила его. Иначе бы она окончательно сошла с ума. – Он поднял глаза на прокурора. – Так чем я могу быть вам полезен?

– Вы, наверное, были последним, кто видел Драккера живым, не считая, разумеется, самого убийцы. И нам хотелось бы узнать все подробности вчерашнего вечера.

Профессор Диллар понимающе кивнул:

– Драккер пришел сюда после ланча, примерно в восемь, как мне помнится. Парди обедал в это время вместе с нами. Драккеру не понравилось его присутствие. Более того, он был явно враждебно настроен в отношении Парди. Арнессон поначалу пробовал шутить насчет такого агрессивного поведения, но это только еще больше разозлило Адольфа. А так как я знал, что Драккеру не терпелось обсудить со мной некоторые вопросы, связанные с его работой, я предложил ему прогуляться по парку…

– Но далеко уйти вам так и не удалось, – заметил Маркхэм.

– Нет. Случилось кое-что непредвиденное. Мы брели по тропе для верховой езды и добрались как раз до того места, где, как я понимаю, впоследствии и убили беднягу. Мы простояли там примерно с полчала, прислонившись спинами к высокой каменной ограде, когда нас догнал Парди. Он остановился, чтобы перекинуться с нами парой фраз, но Драккер дал ему такой словесный отпор, что Парди, недолго думая, развернулся и ушел. Драккер выглядел расстроенным, и я предложил перенести беседу на другое время. Кроме того, я почувствовал сырость в воздухе, от вечернего тумана у меня разболелись ноги. Драккер помрачнел, но сказал, что не собирается идти домой так рано. Поэтому я и оставил его у стены одного, а сам отправился домой.

– Вы рассказывали об этом эпизоде Арнессону?

– Я не видел Сигурда, когда вернулся. Очевидно, он уже ушел спать.

Чуть позже, когда мы поднялись, чтобы покинуть профессора, Вэнс как бы между прочим поинтересовался:

– Вы не могли бы сказать нам, где находится ключ, которым отпирается та дверца, что ведет к аллее?

– Ничего об этом не знаю, – с раздражением в голосе отозвался профессор, но сразу же взял себя в руки и уже более спокойным тоном добавил: – Если я не ошибаюсь, он должен висеть на гвоздике у двери стрелкового клуба.

От профессора Диллара мы направились прямиком к Парди, он сразу же принял нас в своем рабочем кабинете. Он был несколько скован и в то же время казался каким-то отрешенным. И даже когда мы заняли свои места, он продолжал неподвижно стоять у окна, смотря на нас недружелюбным взглядом.

– Известно ли вам, мистер Парди, – начал Маркхэм, – что мистер Драккер упал со стены вчера в десять вечера в парке? Это произошло вскоре после вашей с ним встречи и короткой беседы.

– Я слышал сегодня утром об этом несчастном случае, – хозяин дома побледнел еще сильнее и принялся нервно перебирать пальцами звенья цепочки от карманных часов. – Какое несчастье!

Он остановил невидящий взгляд на прокуроре и некоторое время просто молчал. После долгой паузы он, наконец, произнес:

– А вы уже допросили профессора Диллара? Он ведь гулял в парке вместе с Драккером…

– Да-да, мы как раз от него, – вмешался в разговор Вэнс. – Он заметил, что вчера вечером между вами и Драккером возникло некоторое напряжение.

Парди неторопливо подошел к письменному столу и тяжело опустился на стул:

– Драккеру почему-то не понравился тот факт, что я уже находился в доме у Дилларов, когда он заявился туда сразу после окончания обеда. Он никогда не умел скрывать своего недовольства, а потому обстановка стала напряженной сразу после его прибытия. Но, так как я хорошо знаю его отвратительный нрав и привычки, я постарался не обращать внимания на этого ворчуна. Очень скоро, правда, профессор пришел мне на выручку и пригласил Драккера прогуляться.

– После чего вы и сами не стали задерживаться в гостях, – почти безразлично добавил Вэнс.

– Совершенно верно. Я посидел еще с четверть часа, но Арнессон сказал, что очень устал и хотел бы отдохнуть, потому я и решил прогуляться в одиночестве. Я не пошел по обычной аллее, а выбрал тропу для верховой езды, где и наткнулся на профессора и мистера Драккера. Они стояли, прислонившись к каменной ограде, и о чем-то разговаривали. Мне не хотелось показаться грубияном, а потому я остановился буквально на пару секунд, чтобы выразить им свое почтение. Но Драккера опять что-то разозлило в моем поведении, и он позволил себе несколько насмешек в мой адрес. Я молча повернулся и направился к семьдесят девятой улице, перешел через аллею и скоро очутился у себя дома.

– Скажите вот еще что: вы не стали задерживаться в парке, где-нибудь неподалеку от разговаривающих?

– Возле выхода на семьдесят девятую улицу я действительно присел на скамейку и выкурил сигарету.

Еще с полчаса Маркхэм и Вэнс допрашивали Парди, но больше никакой ценной информации от него получить не удалось. Когда мы вышли на улицу, нас окликнул Арнессон. Он стоял у парадного входа дома Дилларов, а потом двинулся в нашу сторону.

– Я только что вернулся из университета и узнал печальную новость. Профессор сказал, что вы уже отправились допекать Парди. Вытянули из него что-нибудь дельное? – Не дожидаясь ответа, он продолжал: – Ужасная неразбериха. Просто кошмар какой-то, верно? Выходит, что все семейство Драккеров в один день сгинуло. Вот так штука… И еще очередная чепуха из детских книжек, над которой придется ломать голову… Ну, так у вас есть хоть какие-нибудь ниточки?

– Ариадна пока что к нам не слишком благосклонна, – отозвался Вэнс. – А вы явились сюда в качестве посланника с Крита, как я полагаю?

– Не знаю, не знаю, но зарекаться не буду. Ну, а теперь я слушаю ваши вопросы.

Но Вэнс молча прошел через калитку в стене и очутился на стрельбище.

– Сначала нужно заняться домом Драккеров, – пояснил он. – Там предстоит уладить множество дел. Если я все правильно понимаю, то похоронами матери и сына и всем, что с этим связано, заниматься будете именно вы?

Арнессон поморщился:

– Так было решено заранее! Меня, так сказать, выбрали и без моего согласия. Но на самих похоронах присутствовать я отказываюсь – я терпеть не могу эти отвратительные мероприятия. Но вы не беспокойтесь, мы с Белль позаботимся об усопших. Все будет сделано как полагается. Наверное, леди Мэй оставила завещание. Его обязательно нужно найти. Кстати, а где старушки обычно хранят свои завещания, вы не в курсе?..

Вэнс задержался у двери, ведущей в подвал дома Дилларов, затем шагнул внутрь стрелкового клуба. Внимательно оглядев дверь, он вновь вернулся к нам на стрельбище:

– Там нет ключа от двери на аллею. Кстати, что вам вообще известно об этом ключе, мистер Арнессон?

– Вы имеете в виду ключ, который отпирает вон ту деревянную калитку в ограде? Ровным счетом ничего. Я сам этой дорогой никогда не пользуюсь. Куда удобнее попадать в дом через парадный вход. Да там вообще никто и не ходит, насколько мне известно. Белль заперла эту калитку давным-давно – она побоялась, что кто-нибудь воспользуется ею, появится на стрельбище в неурочный час и – не приведи Господь! – получит стрелу между глаз! Я еще шутил тогда и говорил ей, что, мол, так им и надо, нечего кому попало интересоваться стрельбой из лука.

Мы вошли в дом Драккеров через заднюю дверь. Белль Диллар и миссис Мензель возились на кухне.

– Привет, сестренка! – поприветствовал девушку Арнессон, но его цинизм и бодрое расположение духа сразу куда-то улетучились. – Тебе, наверное, сейчас очень тяжело. Таким молоденьким девочкам не стоит так утруждать себя в сей печальный час. Иди-ка ты лучше домой, а меня оставь здесь за главного. Я сам справлюсь.

Позволив Белль взять себя под руку, он все же не сдержался и комично проводил ее до дверей, изображая «убитого горем» родственника.

У выхода девушка остановилась и вопросительно посмотрела на Вэнса.

– Мистер Арнессон совершенно прав, – кивнул тот, – теперь мы займемся первостепенными делами. Но я хотел бы задать один-единственный вопрос, прежде чем отправить вас домой. Вы всегда оставляете ключ от двери, ведущей на аллею, в стрелковом клубе?

– Да, конечно. Разве его там сейчас нет?

За Вэнса ответил Арнессон, превратив все в настоящий спектакль:

– Он исчез бесследно! Растворился прямо в воздухе! Ах, какое несчастье! Просто трагедия! Очевидно, поблизости бродит очень опасный коллекционер редкостных ключей. Нам всем следует быть бдительными!

Когда девушка ушла, он хитро покосился на Вэнса:

– А теперь признайтесь, на кой черт вам понадобился этот ржавый кусок металла и какое отношение он имеет к нашему делу?

– Возможно, что и никакого, – равнодушно отозвался Вэнс. – А теперь давайте пройдем в гостиную. Там нам будет удобнее. – И он первым прошагал по коридору внутрь дома. – Нам хотелось бы услышать от вас все о вчерашнем вечере – все то, что вы сами посчитаете важным и достойным внимания.

Арнессон уселся в кресло у окна и достал свою трубку:

– О вчерашнем вечере, говорите?.. Что ж, извольте. Парди пришел пообедать с нами, это у него привычка такая – по пятницам разделять с нами вечернюю трапезу. Потом явился Драккер. Этому нужно было поболтать с профессором на разные научные темы, что-то связанное с его работой, как я понимаю. И вот присутствие Парди почему-то вывело Адольфа из себя. Он просто взбесился и уже не управлял собой. Профессор принял удар на себя, так сказать, и кое-как свел на нет это непредвиденное осложнение. Он уговорил Драккера пройтись вместе с ним и подышать свежим воздухом. Парди после их ухода еще минут пятнадцать морочил мне голову, а я уже за столом валился от усталости. Потом у него проснулась совесть, и он догадался отправиться восвояси. Я успел просмотреть несколько контрольных работ… и пошел спать. – Он раскурил трубку. – Ну, и чем мой душещипательный рассказ может пролить свет на гибель бедолаги Драккера? У вас уже и ответ имеется?

– Пока что нет, – признался Вэнс. – Но история ваша представляет собой определенный интерес. А вы слышали, как вернулся домой профессор Диллар со своей прогулки?

– Слышал ли я его? – усмехнулся Арнессон. – Когда он волочит свои больные ноги, спотыкаясь при этом обо все на свете, громыхает всем тем, что попадается на пути, да при этом стучит палкой об пол что есть сил, сотрясая перила, – тут уж и мертвый проснется. А вчера он что-то особенно расшумелся, уж не знаю, что на него нашло.

– Кстати, а что вы сами думаете обо всем случившемся? – осведомился Вэнс после короткой паузы.

– Да я как-то в подробности не вдавался, а профессор мне объяснил все довольно невнятно. Отрывочно, что ли. Драккер свалился со стены, прямо как Шалтай-Болтай. Произошло это где-то около десяти вечера, а нашли его сегодня утром. Ну, тут все понятно. Но с какой стати умерла леди Мэй? Якобы от разрыва сердца… Кто или что могло ее до такой степени напугать? И каким образом?

– Убийца забрал ключ у Драккера и явился сюда сразу же после совершения преступления. Миссис Драккер застала его в комнате сына. Там началась ссора и, как утверждает кухарка, послышались крики. Она все слышала с лестницы. Так или иначе, но миссис Драккер умерла от сердечного приступа.

– Тем самым освободив неизвестного злодея от необходимости убивать ее.

– Это понятно, – подтвердил Вэнс. – Вот неясно только, зачем преступнику вообще понадобилось являться сюда. Вам не приходит на ум никакое объяснение?

Арнессон запыхал трубкой.

– Ничего не понимаю, – пробормотал он, – никаких ценностей в доме у Драккера не было, компрометирующих документов на кого-либо он тоже не хранил. Простой прямолинейный парень. Ни на кого зла не держал, кому он мог понадобиться?.. Ума не приложу, кому взбрело в голову рыться у него в комнате.

Вэнс откинулся на спинку кресла и, казалось, полностью расслабился.

– А что это за квантовая теория, над которой работал Драккер?

– Что? А! Это великий труд, – оживился Арнессон. – Он хотел пересмотреть теорию Эйнштейна о радиации и согласовать ее с интерференцией, чтобы преодолеть неотъемлемую непостоянную в гипотезе Эйнштейна. Короче говоря, его расчеты уже подвели его к изменениям в привычном понимании пространства и времени на атомном уровне… В общем, это была бы настоящая революция в физике. Он мог стать знаменитостью. Жаль, что его убрали прежде, чем он сумел доказать свою состоятельность в этой области.

– А вы, случайно, не знаете, где Драккер хранил записи с этими важнейшими вычислениями?

– В тетради с отрывными листами. Там сплошные таблицы и расчеты. Он отличался большой щепетильностью и сохранял каждый листочек. Да и почерк у него был отличный – настоящая каллиграфия.

– Значит, вы видели эту тетрадь своими глазами?

– Разумеется. Он мне ее частенько показывал. Красная кожаная обложка, на ней золотыми буквами выведено его имя… Бедняга! Sic transit…

– И где сейчас может находиться эта бесценная тетрадь?

– Есть только два места: или в ящике его письменного стола в кабинете, или в секретере в его спальне. Днем он, конечно, трудился в кабинете. Но, когда на него «находило», он начинал путать день с ночью. У него в спальне стоит секретер, куда он складывал все ценные записи, если вдруг его охватывало желание поработать среди ночи. Потом, утром, он переносил их в кабинет. Кабинет – спальня – кабинет – спальня…

Вэнс лениво смотрел в окно, а Арнессон никак не унимался. Наконец, Фило остановил его:

– Послушайте, а не могли бы вы сейчас подняться наверх и принести сюда тетрадь Драккера? Поищите ее и в кабинете, и в спальне тоже.

Мне показалось, что Арнессон заколебался, но потом все же согласился с Вэнсом.

– Хорошая мысль. Документ действительно ценный, и нечего ему тут находиться. – С этими словами он вышел из комнаты.

Маркхэм принялся нервно расхаживать по комнате, Хит яростно курил. Все мы были очень напряжены, ожидая возвращения Арнессона. Мы чего-то опасались, на что-то наделись, но мысли наши не до конца оформились…

Арнессон появился в дверях минут через десять. Он, пожимая плечами, вернулся ни с чем.

– Она исчезла! – объявил он. – Я обыскал все, но тетрадь так и не нашел. – Он тяжело опустился в кресло, раскуривая трубку. – Ничего не понимаю… Наверное, он ее куда-то спрятал.

– Наверное, – тихо пробормотал Вэнс.